Текст книги "Дракон с багом. Записки попаданки (СИ)"
Автор книги: Анна Айдарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
27 августа. Платяной кошмар
Дни до свадьбы летят с неумолимой скоростью… Ничего не успеваю, реально. Эх, дорогой дневник, мои дни похожи на загнанных пони, которые даже в таком вот загнанном состоянии подгоняются вредным и усердным погонщиком. Иногда в моем воображении место этого самого погонщика занимает мой будущий дражайший муж-дракон, который, кажется, искренне верит, что мне жизненно необходимо предстать перед его родней в образе примерной невесты, а не в моём привычном виде: с волосами, забранными в примитивный хвостик и лицом человека, которому только что сообщили, что ближайшие сто лет он проведёт в компании дикой, пыхающей огнем ящерицы.
Товарищи, а как иначе? Иногда мне кажется, что странности сами липнут ко мне, как репей к юбке. Стоит только выйти из дома – и вот тебе, пожалуйста: на углу подмигивает рекламный фонарь, который уже третий день обещает скидки «только для истинных леди с приличной репутацией». Я каждый раз прохожу мимо, опуская глаза, а он с возмущением скрипит шарнирами и призывает меня одуматься и воспользоваться скидкой. А если б у него руки были – вообще страшно подумать! Мало мне стресса, так еще и печальный рекламный фонарь, оскорбленный моей неблагодарностью.
В ателье же творится ещё более занимательное безумие. Швейная машинка, на которой мисс Фригия работает с заказами (и конечно, с моим в первую очередь, ведь сам лорд Стив Флеймурн доверил ей эту честь) не просто шьёт – она еще рассуждает вслух, комментируя все действия, свои и чужие. «Ткань слишком дешёвая, стежки слишком длинные, узор старомодный», – я чуть не подпрыгнула, когда мне это доверительно сообщили, стоило мне пройти мимо. И ладно бы один раз. Но ведь каждый!!!! Каждый раз этот ядовитый механизм обругивает мое платье! И так по кругу. При этом машинка норовит прихватить подол моего платья или палец – будто мстит за то, что я смею дышать в её присутствии.
На улице, возле площади, меня сегодня обругал говорящий мусорный бак. Сначала я не заметила, что он разумный, и по привычке бросила в него яблочный огрызок.
– Ах вот как! – возопил бак сиплым голосом дурного комедианта. – Сначала меня используют, а потом даже спасибо не скажут! А знаете ли вы, барышня, сколько стоит мой самоочищающийся фильтр?
Я чуть не извинилась вслух, но вовремя одёрнула себя: ещё не хватало объяснять прохожим, почему я разговариваю с железной тумбой.
Но это не самая странная вещь, попавшаяся мне. Самую странную я встретила вчера в экипаже. Мне попался этакий экипаж-ворчун. Каждое мое действие комментировалось, и чуть не каждую минуту меня одергивали: «Не садитесь на край сиденья, барышня, я качаюсь», «Не хлопайте дверцей, у меня петли нежные», «Не вздыхайте так тяжело, у меня пружины от этого скрипят». Я терпела, конечно, закаленная тетушкой Барбари, но к концу пути мысленно готова была задушить и его, и ни в чем не повинную портниху, и моего незадачливого жениха, и Энтона, заварившего эту кашу.
Живу я, конечно же, по-прежнему у Энтона – как самая примерная невеста. И хотя у него мастерская так и забита шестерёнками, рычагами и чертежами – и никак мне не удается привести эту берлогу в порядок, хоть я расшибусь, – именно здесь, среди запаха машинного масла и копоти, я чувствую себя удивительно спокойно. Спокойнее, чем в обществе родни Стива, которая, как только узнала о скорой свадьбе, решила, что её долг – вмешаться в каждый аспект моей подготовки. Вообще в каждый. Нет, вы не поняли. Настырную тетушку Барбари (ту самую, с синей мерзостью в виде желе) интересует даже момент как я сплю и сколько раз за ночь переворачиваюсь. Я серьезно!
Ах, тётушка-тётушка... Если бы у Стива не оказалось этой удивительной дамы в родне, поверьте мне на слово, ее следовало бы срочно выдумать – иначе кто бы заполнял воздух бесконечными вздохами, щебетом и фразами вроде:
«Милая, но ведь драконий шёлк совсем не к лицу девушкам с вашим… оттенком кожи».
Или:
«Ах, вы настаиваете на корсете? Как смело! Обычно в ваших краях, наверное, носят… ну, что-то попроще».
Ну, ясное дело, что попроще! У нас в “моём краю”, в отличие от вашего, обычно не требуется металлический доспех под платьем, чтобы выжить при встрече с роднёй жениха!
Но свои мысли мне приходится держать при себе, ибо каждый раз, стоит мне только рот открыть, как тетушка бледнеет, потом покрывается пятнами и требует снисхождения. И это я еще сказать ничего не успеваю! А если б сказала?
Сегодня тётушка Барбари побледнела, но вернулась уже на следующий день, вооружённая новыми альбомами с рисунками нарядов. И с портными. А и правильно, чего это все в долгий ящик откладывать!
Портные почтительно подсовывали ей альбомы с моделями, тетушка важно так все это листала. С неудовольствием потребовала чая, забывшись видимо, что она не в ателье, а единственная прислуга в этом доме сейчас стоит смирно на стульчике с задранными руками и ждет, когда же ее обмерят всю и отпустят наконец. Ну, с чаем решил Энтон. Жаль только чашки с недавнего времени в его доме чистые!
Тетушка, наконец, выбрала фасон и успокоилась, раздала всем указания и с довольным видом удалилась. И началось…
Теперь вот меня таскают в ателье с завидным упорством. Иногда вообще по два раза за день. И каждая примерка превращается в битву: за мою репутацию, за сохранение целостности моего тела (да-да! Были попытки!), за мой внешний вид, в конце-концов! Невеста я или нет? Могу я хотя бы в день собственной свадьбы выглядеть нормально?!
Описываю варианты в рамках тетушкиных хотелок. Упасть не встать, ей-богу!
Первый вариант – пышное платье в три слоя, цвет невнятный, оттенка недомытой и недоваренной свёклы. На меня его натянули с таким энтузиазмом, что я всерьёз подумала: они уверены, что дракон женится не на мне, а на капусте, и платье должно соответствовать.
Второй вариант – облако кружев и рюшей. Выгляжу в нём как ожившая шкатулка для безделушек. Знаете, такие раньше продавались: аляповатые, пластиковые, очень хотящие выглядеть “под старину”, и от этого еще более смешные. У некоторых балеринки даже на крышке были? Так вот, эти самые шкатулочки куда интеллигентнее смотрелись, чем платьице, подобранное мне добрейшей тетушкой Барбари.
Думаете, это все, на что способна моя добрейшая новоиспеченная родня? Ага, щаз.
Энтон, к слову, чуть не подавился своим ключом, когда увидел третий вариант.
– Нет, Агата, это не платье, это катастрофа, – прокашлялся он и больше на примерки меня не сопровождал.
Жаль, такой внимательный на примерках был, словно он жених… Ну и ладно. Я вам лучше платье опишу. Хотя круче, чем Энтон сказал – не передать. Это действительно была катастрофа.
Цвет: нечто непередаваемое, зато крайне узнаваемое всеми мамочками. Нет, у молодой мамы эти субстанции, извергаемые ее дражайшей крошкой сверху и снизу, может, и вызовут умиление, но как вы представляете это в качестве цвета свадебного платья? И это только цвет!
А фасон? Да взбесившийся какаду выглядит приличнее, чем это! Короткая, зато дико пышная юбка, которая буквально колом стоит – куда там балетной пачке! Нет, дальше это варварское великолепие я отказываюсь описывать. Я, конечно, простушка, с отсутствующим напрочь вкусом – о чем тетушка не устает напоминать в тысячный раз всем, кто ее окружает – но такого мои нервы точно не выдержат. Мало мне дракона!
Надеюсь, я была все же не очень невежлива, когда орала и… ладно, врать не буду, я швыряла все, что попалось под руку (да-да, позабыв свой негативный опыт) в ни в чем неповинных девушек, которые помогали мне примерять это «великолепие». Мне очень стыдно, правда. Но тетушка предусмотрительно прошмыгнула куда-то в подсобное помещение. И конечно, в нее я не попала. Это тоже прям традиция уже.
После того, как я поизображала из себя достойную супругу дракона (в плане неумения сдерживать себя и огнем плеваться во все стороны), наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки.
О, да! Мне тоже казалось это нереальным, но в конце концов портные и тётушка пришли к компромиссу! Платье решено было пошить из плотного жемчужного атласа, без излишних рюшек и закорюшек, но с длинным шлейфом (зачем – ума не приложу, наверное, чтобы меня можно было тащить к алтарю, если я вдруг передумаю). Лиф строгий – я настояла. И никаких излишеств! Правда, мне всже пишлось смириться с заметной, но хотя бы серебряной вышивкой в виде драконьих крыльев – намёк, знаете ли. Тётушка утверждает, что так «подчёркивается символика символичного союза». Да, с формулировкой собственных мыслей у нее явно не очень… Хотя, что уж, переживи я вопли разъяренной невесты… как бы я тут все формулировала – вообще вопрос.
Ладно, главное вышивка серебряная – благородно и не будет вычурно смотреться. А от камней я категорически отказалась.
И еще пришлось смириться с неким подобием плаща. Я же думаю, что так подчёркивается моя потенциальная способность взлететь, если ситуация на свадьбе выйдет из-под контроля. Главное, эти «крылышки» тоже вполне серебристого цвета.
А мой жених… Ох, уж этот жених… Он делает вид, что вся свадебная кутерьма его не касается. Сидит себе в своем министерстве и носа не кажет к лучшему другу. И к невесте, между прочим. Мне даже обидно немного, если честно: и так волнительные дни, а этот… дракон взял – и бросил меня на растерзание тетушке Барбари! И самоустранился! Ну не пакость? Надо, кстати, узнать как-нибудь аккуратненько – может, у него и тут “баг” имеется? Может, у меня жених не только при всякой мелочи в драконье буйство впадает и сжигает все вокруг, но еще и в себя уходит?
Энтон тоже хорош. Каждое чертово утро сдает меня на руки служанке тетушки и дальше себе сидит в мастерской, чертит схемы, придумывает какой-то «автоматический чайный сервиз». Всякий раз, когда я прихожу с очередной примерки, он встречает меня с тем же выражением, какое, должно быть, имел святой мученик на пути к костру: смесь сострадания и лёгкой обречённости. А когда я заглядываю к нему, он неизменно спрашивает:
– Ну, что на этот раз? Сколько оборок не пережило встречи с тобой, невеста моего лучшего друга?
Ну не козел?
Я после подобного вопроса каждый раз драматично падаю на стул, сообщая, что меня снова пытались задушить корсетом. Энтону, похоже, вся эта игра нравится. Ага, больше поразвлекаться-то негде, разумеется.
Правда, после всего этого он каждый раз приносит мне кружку (чистую! я лично старалась!) крепкого чая и пытается утешить. И каждый раз одинаково сообщает мне доверительно:
– Держись. Если переживёшь эти платья, брак с драконом покажется прогулкой в парке.
– Я платье хочу, Энтон! – пожаловалась я ему однажды в порыве приступа жалости к себе. Меня тетушка в одну из примерок реально так заездила.
– Не переживай. Платье – это всего лишь оболочка. А характер твой ни один корсет не удержит.
Утешил, блин. Великий утешитель невест!
На днях он даже предложил, шёпотом, словно заговорщик:
– Хочешь, я спрячу тебя в мастерской до начала свадебной церемонии? У меня там шкаф с двойным дном.
Я отказалась, но только потому, что шкаф этот предназначен для хранения шестерёнок, и перспектива прозябать до начала свадьбы среди металла показалась не менее унылой, чем рядом с тётушкой.
Так и живём: я – на фронте свадебных примерок, Энтон – на фронте шестерёнок, а тётушка – на фронте борьбы за каждую складочку на моём платье. Стив, между прочим, как истинный дипломат, появляется реже всех и делает вид, что «всё идёт по плану». Какому плану – неизвестно, но явно не моему.
29 августа. Платье готово...
Никогда не думала, что стану героиней дешёвой бульварной драмы. А вот ведь! Сижу я, значит, в гостиной, в платье цвета «ослепительный шампань с оттенком ванильного кошмара», и реву так, будто меня насильно заставляют выйти замуж, да не за благородного дракона, пусть и нервного, и с прибабахом, а за сельского старосту с тремя подбородками, животом и свинками в качестве приданного.
Нет, серьёзно. Сколько можно повторять одно и то же? Я хотела платье простое. Ну ладно, не мешок, конечно, и не рабочий комбинезон, но можно было пошить что-то спокойное, без этих адских оборочек, фестончиков, жемчужин, которые лезут во все стороны и словно пытаются удушить меня на месте. Но нет же! Тётушка Стива со знанием дела воскликнула: «Деточка, это платье подчёркивает вашу невинность!» – и я чуть не упала в обморок от смеха.
Невинность, подчёркиваемая декольте до пупка, – это, знаете ли, нечто новенькое в портновском искусстве.
Мало мне было примерок в ателье, так надо было эту показуху устроить у Энтона в мастерской! И набившиеся в “зал для торговых переговоров” родственнички были не самым большим кошмаром.
Настоящим кошмаром стала я. Я стояла перед зеркалом, окружённая воркующей роднёй, которая что-то щебетала про «выточки», «линию талии» и «утончённый силуэт». А я видела только одну большую проблему: платье будто пыталось превратить меня в ходячий свадебный торт. Причём торт из тех, что падают со стола в самый неподходящий момент и потом фигурируют в хрониках под заголовком «Катастрофа года».
Наступивший день х, день, когда платье объявили готовым и привезли со всеми почестями домой к невесте, наверное, помнить будут долго. Потому что после торжественного внесения, разворачивания и облачения невесты – то есть меня – я перестала даже пытаться быть благоразумной. У меня, конечно, ещё теплилась надежда: ну вдруг, вдруг этот кошмар будет смотреться лучше, чем на стадии примерок… чем на стадии первого лицезрения готового результата…
Ага. Сейчас.
Энтон, конечно, присутствовал на примерке. И что вы думаете? Стоял себе в углу, изображая заинтересованное участие, и иногда поддакивал, когда на него бросали строгий взгляд. Когда особенно не мог сдержаться, тихонько отворачивался и трясся от смеха. Ну а я, разумеется, всё это видела в зеркале и мысленно обещала устроить ему вечернюю лекцию о такте. Я ему такое устрою! Такое!!!!
– Не крутись, дитя, – приговаривала тётушка Барбари. – Нужно, чтобы всё сидело, как положено!
Сидеть-то оно, конечно, сидело, с этим не поспоришь. Особенно в области рёбер, где я чувствовала себя нафаршированной яблоками уткой. Каждый вдох давался с усилием, каждый выдох – с риском разорвать один из корсажных швов.
– Прекрасно, – закатывала глаза кузина Стива, – прямо как с картинки! Ах, как я вам завидую, милочка! Какая вы счастливая!
Я тихо шептала себе: «С картинки… да, с картинки в энциклопедии по пыткам».
Я еще раз посмотрела на себя в зеркало… и заревела. Настоящими, крупными, унизительными слезами. Теми самыми, которые катятся по щекам и портят даже самый стойкий макияж.
Родня переминалась и пошептывала, обмениваясь мнениями, тетушка застыла со скорбной миной на лице и ждала утешений от окружающих, извинений от меня и всеобщего одобрения.
– Всё. Конец. Свадьбы не будет! – всхлипнула я и бросила в зеркало такой взгляд, что, будь оно живым, само бы рассыпалось на осколки от ужаса.
Энтон, понятное дело, немедленно подошёл ко мне.
– Агата, – начал он как всегда чуть медленно и меланхолично, спокойный, как скала, – ты выглядишь… великолепно.
–Великолепно?! – простонала я и завизжала: – ВЕЛИКОЛЕПНО?????? Я выгляжу как взбитые сливки, упавшие в ведро с перламутровой краской!
Он нахмурился. Но глаза у него смеялись. Подлец! Предатель!!!
– Ну, сливки, конечно, не самая плохая ассоциация… – сказал он и сделал шаг назад, будто пытаясь рассмотреть картину целиком. – Нет, Агата, правда. Платье тебе идёт.
– Ты ослеп, – выдохнула я трагически. – У тебя просто эстетическое повреждение мозга от вечных экспериментов в мастерской. У тебя же пар из ушей вчера валил! С тех пор ты, видимо, потерял способность видеть очевидное.
Я села на диван и, утопая в слоях фатина, зарыдала ещё громче.
– Свадьбы не будет! – повторила я. – Я не выйду в ЭТОМ к алтарю. Мне проще убежать в лес, завести семью с ежом и питаться грибами, чем вот так вот позориться.
Энтон сел рядом. Осторожно, потому что боялся зацепиться за мои юбки (я видела, как его взгляд метнулся к кружевам с тем же выражением, каким он обычно осматривал особенно хлипкие детали механизмов).
– Агата, – сказал он мягко, – ты… ты сияешь.
– Сияю? Это пот. Мне жарко. В этом платье можно сдохнуть от теплового удара ещё до церемонии!
Он вздохнул, но не отступил.
– Послушай. Это всего лишь платье. Да, оно пышное. Да, оно… возможно, слегка чрезмерное. Но это же не о платье. Это о тебе. Ты можешь надеть хоть мешок из-под картошки – и всё равно все будут смотреть только на тебя. Потому что ты… ну, ты такая.
– Какая? – всхлипнула я подозрительно.
– Невозможная. Ужасная. Зубастая. Колкая. И самая прекрасная из всех, кого я встречал, – сказал он, и я впервые заметила, что в его голосе нет ни капли иронии.
Я замерла.
– Ты это специально, да? – прошептала я. – Чтобы я разревелась ещё больше?
– Нет, – сказал он серьёзно. – Специально – только чтобы ты перестала ненавидеть себя в этом платье.
Я уставилась на него. Потом – снова в зеркало. Потом – снова на него.
И вы знаете, что? В какой-то момент сквозь слёзы и фатин я вдруг увидела не только нелепость, но и… да, что-то ещё. Что-то, что делало меня не тортом, а человеком, который идёт навстречу собственной судьбе.
Я, конечно, тут же постаралась всё испортить.
– Ладно, – буркнула я. – Но знай: если на свадьбе я упаду, запутавшись в этих юбках, винить буду тебя.
– Справедливо, – кивнул он, и уголки его губ дрогнули. – Там еще тетушка Стива… – многозначительно шепнул он и скоренько отошел.
И правильно, что отошел. Убила бы гада!
Но одно было справедливо: явно надо проявить немножко вежливости.
– Тетушка Барбари, – всхлипывая, проговорила я.
Тетушка непроизвольно дернулась, родня с интересом ждала продолжения.
– Тетушка, – продолжила я, – ваш вкус безупречен. Это платье – шедевр. Спасибо вам, милая тетушка. Можно ведь я буду вас так называть?
Тетушка проикала что-то неразборчивое, не иначе от радости. А что еще могло стать причиной такой явно положительной реакции? Родня разочарованно выдыхала и начинала перешептываться.
И свадьба все-таки состоится. Я еще не все сказала. И не всем!
4 сентября. День хы: моя свадьба
Я всегда подозревала, что свадьба – это не про любовь и нежность, а про коллективное помешательство взрослых людей, которые отчаянно пытаются доказать друг другу, что всё под контролем. Но то, что случилось со мной, превзошло даже самые мрачные мои прогнозы.
С утра дом Энтона гудел, как перегретый механический улей. Где-то внизу хлопали двери, сновали туда-сюда пара служанок, чье основное предназначение заключалось в помощи мне, невесте. И бродили слуги с подносами. Что они тут забыли – даже Энтон толком не знал, но сановный дядюшка Стива (никак его имя не запомню) прислал – и они явились. А подносы в руках носили видимо, чтобы оправдать свое безделье. Чуть позже я слышала, как Энтон велел им натереть все латунные перила так, чтобы «сияли, как совесть политика в предвыборной кампании». Отличный ориентир, между прочим: значит, перила должны были блестеть, но при ближайшем рассмотрении вызывать лёгкое подозрение. Но зачем это было делать – осталось за гранью моего понимания.
Но это все ерунда по сравнению, как эти жестокие люди обращались со мной в этот знаменательный для меня день.
Мало того, что меня подняли чуть свет, так еще и на мои попытки протестовать и отвоевать еще хотя бы час сна, не смотря на мой робкий протест и заявления, что в пять утра я ещё невеста-зомби, меня же и обвинили в безответственности.
Не успела я отбиться от нашествия прислуги и присесть к столу попить чайку – кусок в горло мне в такую рань не лез, – как в дверь снова позвонили. Ей-богу, они тут смерти моей хотят, не иначе!
Явились три тетушки моего дражайшего будущего супруга, предводительствуемые активной незамужней кузиной означенного джентльмена. Пришлось забыть и про чай, и про завтрак (вот это с удовольствием!), и про “спокойно”.
Меня схватили, закружили и поволокли наверх причесываться, краситься и облачаться в мой свадебный кошмар. Все три тетушки одновременно защебетали. Гомон стоял страшный, моя и без того раскалывающаяся от недосыпа голова (накануне я долго и с удовольствием оплакивала свою девичью честь и свободу) шла кругом, а три тетушки, оставленные громкоголосой кузиной один на один со мной, пытались заплести мне на голове нечто, напоминающее сложный узел из медных пружин и паровых трубочек. Они то и дело вставляли шпильки с шестерёнками, подвешивали кружевные клочки, словно собирались превратить меня в декоративную куклу для витрины какого-нибудь механического магазина.
– Чуть больше! Не хватает каркаса! – воскликнула старшая тётушка.
– Нет, тогда голова уйдёт назад, и невеста завалится на жениха, – возразила младшая.
– А что плохого? Пусть наш дорогой Стив сразу и приучается держать её, – ехидно подметила средняя.
Я покорно стояла, страдала и делала вид, что меня не существует. В такие моменты полезно представлять, будто ты всего лишь винтик в огромной машине: тебя крутят, подтягивают, смазывают маслом, а ты покорно ждёшь, пока не включат рубильник.
Наконец, тетушки приступили к чехлу, именуемому моим свадебным платьем. Тут я попыталась зарыдать заново, но выдавить слезы из себя почему-то не получалось. Тут я разозлилась окончательно: мало мне дурацкой прически, кошмарного платьишка и фаты, так еще и порыдать не получается!
Платье наконец натянули. Лиф тетушки украсили латунными застёжками-фиксаторами, и стоило их неправильно повернуть, платье норовило разойтись по швам. На спине красовался декоративный мини-каркас, из которого торчали шестерёнки – будто мне приделали имитацию механического крылового привода. И вишенкой на торте стала миниатюрная шляпка-цилиндр, приколотая сбоку, украшенная пером какого-то несчастного механического фазана. Я уже и не сопротивлялась, махнула рукой.
Когда всё это водрузили на меня, я ощутила, что превратилась не в невесту, а в опытный образец военной брони для светских раутов. Попробуй в такой штуке сбежать из-под венца – если и получится, то разве что с помощью домкрата и трёх кочегаров, не иначе.
– Ах, как изысканно! – пропела одна тётушка.
– Наша невеста – настоящая жемчужина! – поддержала другая.
– Идеал аристократии! – подвела итог третья.
Я же, глядя на своё отражение в зеркале, испытала желание тихо сесть в угол и рыдать... Собственно, я так и сделала, что вызвало панику почти у всей женской половины рода Стива.
– Да что вы, милочки мои, невесты всегда плачут! – ободряюще заявила старшая тётушка родственницам.
– Это очищение души, – философствовала средняя.
– Это слёзы счастья, – самоуверенно заключила младшая.
Господи, мне бы их оптимизма и побольше…
Они, понятное дело, уже решили за меня, от чего именно я рыдаю. А я рыдала от ужаса.
К счастью, в этот момент явился Энтон. Его лицо выражало одновременно сочувствие и плохо скрываемое желание рассмеяться.
– Агата, – осторожно произнёс он, подойдя ко мне. – Ты… великолепна.
– Великолепна?! – всхлипнула я. – Я похожа на паровую катапульту, обмотанную кружевами!
– Ну, катапульта – вещь надёжная, – дипломатично заметил он. – И к тому же внушающая уважение.
Я вскинула на него заплаканные глаза.
– Энтон, скажи честно: нельзя ли всё отменить? Уехать, сбежать… пусть Стив сам на себе женится, раз ему так важно! Или… тут кузина незамужняя бегала. Давай их поженим? – с надеждой спросила я.
Он вздохнул.
– Нельзя. И ты это знаешь. Но… – он на секунду замялся, – если смотреть с другой стороны, ты сейчас выглядишь как настоящая леди, Агата. Все будут потрясены. Никто не усомнится в том, что Стив тебя выбрал за красоту и ум, а вовсе не…
Он замялся.
– Ах, спасибо, – язвительно фыркнула я. – Договаривай уже, – грозно закончила я. – Ну?!
Энтон поспешно ретировался, бормоча что-то успокаивающее. Тетушки радостно щебетали на своем птичьем и хихикали, поддакивая друг другу.
– Значит, моя красота будет держаться исключительно на том, что никто не решится подойти к механической карусели в свадебном платье? – пробормотала я в никуда.
– По крайней мере, это надёжнее, чем многие браки, – философски пискнул кто-то у меня за спиной.
Я подпрыгнула от неожиданности, попыталась рассердиться, но вышло плохо. Кто тут такой пищащий выяснить так и не удалось, да и времени уже не оставалось.
Ну и ладно! Пусть платье и было кошмарным, но ощущение, что хоть кто-то на моей стороне, помогло удержаться от очередного приступа истерики.
***
Мы доехали. Этот кошмарный квест я вспоминать не хочу. Вообще не хочу. Никогда.
Главное, мы погрузились, тронулись и доехали до церкви, или как здесь именуется величественный шестеренчатый сарай, в котором должно было состояться знаковое событие.
От нервов я особенно и не рассмотрела, куда меня привезли. Запомнилась какая-то темная и массивная дверь с медной ручкой. И забор, или как там можно назвать это… решетка. Или полузабор? Снизу ограда была абсолютно точно забором, а вот с метровой высоты превращалась в торчащие пруты с красивыми витыми навершиями. Это почему-то и запомнилось несчастной Агате. Эх…
Когда меня, наконец, вывели к церемонии, я почувствовала себя экспонатом на выставке «Невеста как механизм будущего». Зал был задекорирован в лучших традициях аристократической техногенной эстетики: латунные люстры с паровыми соплами, гирлянды из медных цепочек, витиеватые часы, показывающие одновременно время, фазу луны и настроение ведущего церемонии. И сияющие свечи… ну внешне, по крайней мере, это сильно смахивало на свечи и выполняло функцию освещения этого роскошного зала. А легкомысленные атласные ленты (с узором из шестеренок!) с бантами дополняли это безумие.
Я шествовала по дорожке прямиком к алтарю. Собравшиеся гости – родня Стива, его коллеги из Министерства, пара особо любопытных соседей – все уставились на меня так, словно я только что сошла с небес на воздушном корабле. Мужчины почтительно приподнимали цилиндры, дамы застывали, пряча любопытные взгляды за раскрытыми веерами. Я тоже мечтала спрятаться за белоснежным букетиком, но он был столь миниатюрен (я бы даже употребила слово “чахленький” по отношению к этому недоразумению, но из уважения… ой, все! Позор, а не букетик, особенно в сравнении с веерами присутствующих!), что особо погоды не делал.
Стив, надо отдать должное, выглядел в этот момент не менее нелепо, чем я. На нём был фрак с медными пуговицами размером с монету и белоснежный жилет, к которому прикрепили цепочку с миниатюрным паровым двигателем. Этот моторчик время от времени пыхал дымком, и Стив вынужден был с каменным лицом смахивать облачка пара рукой.
– Дорогие друзья! – загремел распорядитель церемонии, пожилой господин в очках-моноклях, который явно был знаком с большинством собравшихся. – Мы собрались здесь, чтобы узаконить союз мистера Стива и мисс Агаты!
Родня радостно зааплодировала. Я мысленно подсчитала: если бы сейчас в зал влетел дирижабль и начал стрелять конфетти, аплодисменты были бы такими же.
Меж тем, церемония началась.
Сначала мы обменялись ритуальными обетами. Стив произнёс трогательную речь о долге, чести и ответственности. Я же, чтобы не ударить в грязь лицом, выдала экспромт в стиле: «Согласна ли я связать себя с человеком, который добровольно носит жилет с паровым мотором? Вероятно, да – из чисто научного интереса». Публика, очевидно, восприняла это как шутку, по залу прокатились смешки. И только дикий взгляд моего благоверного успокаивал меня – значит, все шло по плану. Стив нервничал и порывался превратиться в дракона, но сдержался. Из чего я сделала печальный вывод, что счастливый муж нервничать из-за меня и впредь особо не станет. Не очень-то и хотелось, конечно, но каков, а?.. Интересно, он всерьез думает, что я ему этого не припомню?
Потом началась свистопляска с кольцами. Разумеется, кольца у нас оказались не простые, а с декоративными микрошестерёнками, которые чуть слышно вращались, стоило пошевелить рукой. Внутри кольца у меня что-то глухо стукало, и я искренне надеялась, что это не бомба. Кольца мне заранее не показали – по традиции их выбирал и покупал жених. Но вкус Стива мне понравился. Колечко было миленькое, и даже оказалось впору. Удивительно!
– Объявляю вас мужем и женой! – торжественно заорал распорядитель церемонии.
Раздались фанфары – не музыкальные, а паровые: из четырёх углов зала вырвались клубы ароматизированного пара с запахом розы. Я чуть не закашлялась, но вовремя прикрыла рот букетиком. И на этом мои мучения еще не закончились…
После официальной части начался приём. Я, наивная, думала, что морально готова к любому приему после помолвки… Ага…
Прием по случаю свадьбы организовали в роскошном доме, стоявшем тут же, по соседству с церковью. Поэтому повторять эпопею с погрузкой невесты в платье в экипаж не пришлось.
Стив, все еще дико таращась то на кольцо, появившееся у него на пальце, то на мой букетик, достаточно резво потащил меня к выходу. Это никак не сочеталось ни с торжественностью момента, ни с моим пышным одеянием. Пришлось немножко осадить муженька. Намек дракон понял правильно и сбавил темп. До выхода по центральной дорожке мы прошли если и не с пафосом, то хоть не в припрыжку.
Улица встретила нас ярким светом, который после газовых ламп и сияющих люстр церкви показался мне воистину ослепительным. Я даже с шага сбилась. А вот дракону, похоже, все было нипочем.
Тем не менее мы проследовали по мостовой, выложенной чем-то вроде бронзовых плиток, которые бодро скрипели и будто подмигивали мне, переливаясь под солнцем. Тротуар от проезжей части отделяли странные лампы – не то фонари, не то прожекторы с паровыми клапанами, которые изредка выпускали облачко пара и слегка брызгали каплями смазки, норовя попасть мне прямо на платье. Очень подло, как по мне. Кроме того каждый мой шаг сопровождался тихим посвистыванием и пошипыванием и мне все время казалось, что кто-то из-под тишка наблюдает за мной и комментирует каждое мое движение. Или вообще докладывает и наушничает.
Стив тоже чувствовал себя явно не в своей тарелке не то от всего произошедшего, не то еще по какой причине.
Гости дружно вывалились из церкви и устремились за нами, заставив Стива занервничать еще больше. Хотя вот с чего бы?
Слава Богу, наша дорога не заняла безумного количества времени и закончилась у ворот соседнего здания.
Особняк выглядел… внушительно. Роскошно… Фантастически… да слов не хватает, чтобы описать это варварское великолепие! Меня больше всего поразили часы над классическим викторианским особняком. Гигантский циферблат поражал и завораживал. Я даже идти забыла, и если бы Стив не тянул меня за собой внутрь, меня точно смела бы толпа родственничков и гостей.
