Текст книги "Дракон с багом. Записки попаданки (СИ)"

Автор книги: Анна Айдарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Сказал – и замолчал. А я сижу и думаю: «Ну вот, приехали. То есть домой меня никто не отправит. Ни завтра, ни через месяц, ни через сто лет. Великолепно. Меня, значит, похитили в другой мир, а теперь еще и не выпускают». И главное, мало того, что враз неграмотно думать начала, так еще и без истерик, без горя, надрыва… Блин, да я орать должна! Я… не знаю, ну, в истерике биться, рыдать, в обморок!

У меня внутри такая пустота вдруг оказалась… как вакуум. Никаких чувств, никаких эмоций. Никакой трагедии. И сейчас – сколько уже часов прошло? Четыре часа почти, как я узнала о невозможности вернуться домой – я не плачу и не переживаю. Я спокойна, как айсберг. Интересно, это из-за того, что я смирилась? Или от того, что, по сути, и там-то, в моем мире ничего меня не держало? Или я просто такая льдина бесчувственная? Не знаю…

Короче, истерить я не стала. Вместо этого я изобразила трагическую улыбку и сказала:

– Ну, спасибо за новость перед ужином. Надо было сразу сообщить, что я теперь у тебя в аренде на неопределенный срок.

Энтон вскинул брови.

– Ты ведь не сердишься?

– Что ты, – я вздохнула, – я в восторге. Всегда мечтала жить взаперти в непонятной мастерской, с тряпкой в обнимку и питаться местной гастрономической экзотикой. Чего только не сделаешь ради новых впечатлений.

Он даже смутился. Вообще он милый. Застенчивый. И явно умный…

– Пойдём ужинать, – сказал он глухо.

Я, естественно, не спорила. Мы прошли в столовую. Энтон поставил на стол тарелки с чем-то подозрительным: похоже на жареный хлеб, только внутри поджарки булькала начинка, напоминавшая одновременно яйцо и кашу.

– Это что? – я ткнула пальцем в блюдо.

– Сти-брот, – сказал Энтон. – Хлеб с начинкой. Вроде омлета, только проще.

Я вздохнула и осторожно откусила кусочек. Вкус оказался… странным. Половина меня возмутилась, вторая половина решила, что даже вкусно.

– Ну, – сказала я примирительно, – есть можно. А когда ты это приготовил?

– Я не готовил. Я заказываю еду.

Энтон чуть-чуть оживился. Рассказывал о прелестях доставки, важности времени и экономии. А я смотрела на него и думала, что впервые вижу в нем не просто странного механика-кузнеца (кстати, а кузница где? Не видела и не слышала), а какого-то потерянного мальчишку. Может, он и правда не знает, что со мной делать? И ему самому нелегко. Может, он и себя-то он не знает, куда пристроить?

17 августа

1

Сегодня свершилось невероятное: впервые за все это время меня выпустили из добровольно-принудительного плена и позволили выйти в город! Правда, не без предварительных приготовлений, подготовлений, наставлений… Энтон целый цирк устроил из сборов и подготовки к выходу.

Одежда досталась мне… хм, как бы это сказать? Если я когда-нибудь стану шуткой в чужом анекдоте, то вот она, эта шутка, уже на мне.

Начнём сверху.

Шляпка. Мы ж леди, без шляпки никак, ясное дело. Маленькая, кругленькая, с каким-то нелепым пером сбоку, которое, кажется, отвалилось бы при первом же сильном ветре, но Энтон уверял, что так и задумано – «для шарма». Я ему сказала, что если это «шарм», то я скорее похожа на потрёпанную курицу, которая решила поиграть в аристократку. Он не обиделся – только буркнул: «в городе таких кур много, никто не отличит».

Платье. Бордово-серое, совершенно безликое, и при этом ужасно длинное. Не просто в пол, прям с запасом. Я в нём чувствовала себя как в палатке. Энтон, видимо, решил, что чем больше ткани, тем меньше шансов, что на меня кто-то будет пялиться на улице. Считаю этот аргумент весьма сомнительным: палатки, например, всегда бросаются в глаза, в структуре любого пейзажа. Но на платье все не закончилось!

Поверх платья мне велели надеть плащ. Тёмный, с высоким воротом, будто я собралась играть роль злодея в дешёвом спектакле. Но плащ оказался полезным: он скрывал хотя бы наполовину нелепости платья.

А теперь самое весёлое – обувь. Чудо-ботинки, скрипящие при каждом шаге так, что меня можно было бы использовать вместо уличного оркестра. Уверена: если я попаду в городскую толпу, люди будут не меня видеть, а слышать. «Ага, идёт Агата, вон по скрипу слышно».

Пока я вертелась перед зеркалом, Энтон стоял рядом и выдавал наставления:

– Во-первых, не смотри всем подряд в глаза. И не разглядывай никого, поняла? И ничего не разглядывай!

– А куда, спрашивается, смотреть? В землю?

– Лучше всего в даль. Люди тогда решат, что ты задумчивая. А главное – воспитанная.

– Я и есть задумчивая.

– Во-вторых, не улыбайся.

– Прекрасно. Платье-скатерть, скрипучие сапоги и унылая морда. Это уже не прогулка, это маскарад удручённых личностей.

– В-третьих, не заговаривай первая. И если заговорят с тобой, отвечай коротко. А лучше улыбайся и молчи. Я сам все скажу. Поняла?

– А можно просто рычать, как твой приятель-дракон. Тоже ведь коротко. Да?

Энтон посмотрел на меня так, будто мысленно уже пожалел, что вообще решил меня выпускать.

Но вопрос проигнорировал.

И вот тут я наконец не выдержала и спросила:

– Скажи, пожалуйста, а чем я так от вас всех отличаюсь? Ну ладно, одежду мы заменили, но я же вроде человек, руки-ноги на месте, хвоста нет, клыков тоже. Что во мне такого подозрительного?

Энтон долго молчал, крутил в руках отвёртку (он всегда что-то крутит в руках, когда думает), а потом произнёс:

– Понимаешь… ты слишком настоящая.

Вот это заявление меня выбило из колеи. Настоящая? В смысле – остальные ненастоящие? Манекены? Картонные декорации? Я так и не добилась от него внятного объяснения. Только отмахнулся: – Потом сама поймёшь. Делай что сказали и не выпендривайся! – разозлился он.

В итоге я выдохнула, нацепила свой плащ и решила смириться. Хотя, честно говоря, идти в таком виде в город – всё равно что добровольно подписаться на звание «самая странная прохожая недели».

К тому же Энтон наказал мне держаться рядом и «ни в коем случае не отходить дальше, чем на два шага». Я теперь выгляжу не просто спутницей, а самым настоящим телохранителем наоборот: обычно телохранитель охраняет, а здесь охраняют от меня.

И вот, представьте: идём мы с ним по улице. Он – сосредоточенный, мрачный, шаг уверенный. Я – скрипучая, задумчивая, с выражением лица «мне очень грустно, но я никому ничего не скажу». Господи, уржаться просто.

Толпа действительно не обратила на меня особого внимания. Да и не одна я скрипела. Но я громче всех. Один мальчишка ткнул в меня пальцем и сказал: «Смотри, мама, вон тётя скрипит!» Но мама его дёрнула за рукав и шикнула: «Не смотри, это невежливо». Ничего, мелкий, научишься.

Из нашей прогулки по центральным улицам города я сделала два вывода:

В городе действительно много странных персонажей, раз даже я не произвела фурор.

Энтон всё же кое-что понимает в конспирации.

Хотя мне всё ещё непонятно, зачем вся эта осторожность. Может, он и прав – я слишком настоящая. Но пока что я чувствую себя просто слишком нелепой.

2

И приперлись мы в министерство. Министерство. Да-да, то самое, где решаются судьбы мира или ближайших кварталов, по крайней мере, если верить Энтону. А если верить моим глазам – то судьбы решаются тут при помощи кипящих котлов, самопишущих перьев и людей, обвешанных ключами, как новогодние ёлки стеклянными игрушками.

Снаружи здание выглядит величественно: фасад из темного кирпича, строгие колонны, с которых, кажется, вот-вот взлетят каменные орлы (даже снизу видно, что они старые, настолько загаженные) и массивные двери с бронзовыми накладками. Если бы я сама не видела, как в эти двери безостановочно буквально втягиваются толпы чиновников, я бы решила, что внутри тайное общество алхимиков. Впрочем, если это окажется правдой, я не удивлюсь.

Стоило нам войти, как меня обдало влажным горячим воздухом. Под потолком протянулись десятки труб – толстых, блестящих, покрытых латунными заклёпками. Они сопели, постанывали, выпускали облачка пара и посвистывали так, что казалось: само здание живое и разговаривает со своими обитателями. Снизу доносился стук механизмов – я почти была уверена, что под полом бегают какие-то шестерёнчатые крысы, работающие на паровом приводе.

Главный зал министерства мне показался огромным. Но очень странным. Представьте себе обычную канцелярию – длинные ряды столов, чернильницы, бумаги. Теперь умножаем это на десять, добавляем пару этажей галерей, соединённых хлипкими мостиками, сверху трубы, колёса и вентильки разных мастей и размеров (нафига?), и чтобы всё это богатство время от времени шипело и взрыкивало.

И – внимание! – архивы здесь оказались живыми. Огромные шкафы на колесах двигались сами, подъезжали к клеркам, раскрывали свои дверцы и выдавали папки. Один такой шкаф чуть не проехался по подолу моего платья, еле успела отдернуть – и это при том, что я вовсе не вставала у него на пути!

Чиновники выглядели не менее занятно. Все без исключения носили на поясах связки ключей. Ключи сверкали, позвякивали, и создавалось впечатление, что это не люди, а ходячие шкатулки. Их лица были серьёзные-пресерьезные, лица нездорово румяные – не иначе от духоты, а пальцы покрыты чернилами. Некоторые из них держали при себе маленькие механические устройства, похожие на портативных секретарей: такие коробочки, у которых из боков торчали ручки и шестерёнки. Коробочка щёлкала, записывала слова почерком и даже могла перечитать сказанное писклявым металлическим голосом. Я успела подслушать: один такой механический секретарь заикался и на каждом втором слове издавал «пиу!». Видно, хозяин его ронял не раз…

Мы прошли через этот шипящий ад и свернули в коридор.

– Энтон, – подергала я замешкавшегося у очередного поворота парня, – а нам сюда вообще зачем?

– Надо, – отвечает этот подлец и никаких больше подробностей не выдает. Только меня аккуратненько под локоть взял и потащил за собой.

По итогу добрались мы минут через пятнадцать к отдаленному кабинету. Оказалось, мой гномистый хозяин потащил меня к своему другу-дракону, Стиву.

Постучали, услышали благоприятный рык. Зашли.

Если честно, я ожидала увидеть нечто величественное, в духе гигантской карты мира, прорисованной чернилами, или там портрета королевы. Ну вот чтоб так же: вау! И рот открыть. Но кабинет оказался… как бы это сказать… самой обычной комнатой. Просторной, конечно. Но ничего супер-выдающегося, просто выдающегося или хоть немного интересного.

Сразу у двери стояла конструкция, напоминавшая механического павлина. При нашем появлении он раскрыл хвост, который зашипел, выпустив клубы пара, и тихо скрипнул «Добро пожаловать». Я так и подпрыгнула! Энтон тут же шикнул:

– Не трогай его!

Ну, будто я собиралась! Хотя, признаюсь честно, рука так и тянулась дёрнуть за блестящий рычажок на спине этой чудесной птицы.

У окна – стол Стива. Заваленный бумагами, трубками, кусками шестерёнок и какими-то баночками. Одна баночка с коричневой жидкостью подозрительно бурлила, словно внутри у неё жили сердитые осьминоги. Я невинно поинтересовалась:

– Это чай?

– НЕ ТРОГАЙ! – одновременно рявкнули Стив и Энтон.

Ну и ладно. И не очень-то и хотелось.

На полках стеллажей, коих вдоль стен было предостаточно, стояли приборы, смысл которых ускользал от моего понимания. Вот, например, блестящий цилиндр с маленькими ножками. Я его потрогала – он тут же завибрировал и побежал по полке, сталкивая книги. «Не трогай!» – опять рявкнул Энтон, чуть не сорвав голос. Стив нахмурился, но, по-моему, с трудом сдерживал смех.

А ещё там был странный прибор – вроде очков, но с пятью линзами разного цвета. Я, конечно, не удержалась, примерила. Сразу увидела: Энтон – зелёный, Стив – фиолетовый, а павлин в углу – радужный, переливающийся. Красота!

– Сними немедленно! – рявкнул Энтон, подскочив и чуть не вырвав у меня линзы. – Это секретный оптический прибор!

– Ага, – протянула я. – Секретный способ проверять, кто в каком настроении? Очень полезно в министерстве, кстати.

Стив кашлянул и отвернулся, но плечи его подозрительно тряслись.

Вообще, складывалось впечатление, что половина кабинета Стива состоит из хлама, а другая половина – из разных опасных экспериментальных хреней, замаскированных под хлам. В углу я заметила небольшой сейф с кодовым замком. Естественно, я попыталась прислушаться, как там щёлкают цифры, но Энтон буквально оттащил меня от него за локоть, как непослушного ребёнка.

– Сядь и не двигайся! – приказал он.

– Ага, – буркнула я. – Конечно. Буду сидеть, как шестерёнка в коробке передач.

Энтон, подозрительно на меня поглядывая, вернулся к столу, и они со Стивом снова о чем-то зашептались. Энтон то и дело нервно постукивал пальцами по краю стола, словно ждал, что в любой момент половина их министерства взлетит на воздух, стоит мне только чихнуть не в ту сторону. Ну да, конечно, я-то известна как Агата-разрушительница чужих министерских кабинетов.

Но если честно, мне было весело. Уж больно живописное место – это их министерство. Даже обидно, что Энтон запрещает прикасаться к самым интересным вещам. Хотя, признаться, половина «интересного» в этом кабинете выглядела так, что от одного прикосновения действительно могла бахнуть громче пушки. А грязно тут было… Все в копоти, жирных пятнышках…

Запишу себе на заметку: в следующий раз приходить сюда с перчатками и выражением лица «я приличная барышня, мне можно доверять». Хотя кого я обманываю? Энтон-то всё равно знает.

Итак, жизнь забросила меня в кабинет к легендарному Стиву. Тому самому, который несколько дней назад заявил безапелляционно “Хана твоему прибору”. Вокруг куча фигни и книг. Настолько много книг, что любая библиотекарша пустила бы завистливую слезу. Я и то почти пустила, хоть и не библиотекарша.

Но не трогала. Вот ни странички, клянусь! Я честно пыталась вникнуть в тихий разговор друзей, но там начались выражения вроде «регламент тринадцатого параграфа» и «противоречие в шестерёнчатом акте». И я потеряла всякий интерес еще на слове «регламент». Про акт даже и не упоминать можно.

Поэтому я занялась самым невинным на свете делом – осмотром окружающих меня книжных сокровищ.

На краю стола лежала маленькая книжечка в кожаном переплёте. Симпатичная такая, с металлическими уголками и замочком – по размеру аккурат как детский дневник, только стильный, кожаный, явно дорогущий. И название было выгравировано золотыми буквами: «Кодекс согласий». При чем, судя по всему, буквы были реально золотыми.

Смешное название. «Согласие». Я сразу представила, как кто-то вступает в брак и подписывает согласие: «Согласна не ругаться из-за грязных носков под диваном», или: «Согласен не ругаться из-за постоянной яичницы на завтрак».

Я протянула руку. Я честно хотела только качество кожи проверить, погладить переплет – вы просто не представляете, как он манил меня к этому! И вот тут все пошло не так. Книжечка сама как бы скользнула мне навстречу, я едва успела её ухватить. А ухватила – и, разумеется, книжка тут же попыталась распасться в переплете прямо у меня в руках. Пришлось аккуратненько открыть замочек, развязать кожаные веревочки, потому что иначе красиво сложить распавшиеся части не получалось. Книжка тут же раскрылась. И в тот момент, когда я собиралась закрыть её обратно, сработал механизм. Не книжка – а настоящая канцелярская засада!

Металлические зажимы щёлкнули, страницы засветились, и по воздуху разнёсся сухой, как голос архивариуса, скрипящий баритон:

– Предварительный брак зарегистрирован. Сделка заключена.

Я, конечно, подпрыгнула. И книжку уронила. Но та, как зачарованная, сама вернулась мне в руки.

– Ты что наделала?! – взвыл Стив.

Хотя правильнее было бы спросить: «Ты зачем это схватила?»

Но ладно, я придираюсь. В тот момент у меня на это не было времени, потому что с ним начало происходить… это.

Сначала мне показалось, что у Стива началась аллергия. Ну, знаете, когда кожа краснеет, пятна выступают, зудят и нет никакой силы зуд унять.

Но тут кожа не просто покраснела. Она… словно треснула. Да-да, именно так: словно кто-то провёл по лицу Стива ножом, и из-под разодранной и растрескавшейся и стремительно темнеющей кожи хлынул свет – густой, янтарный, обжигающий. По телу побежали трещины, как по старому фарфоровому чайнику. С каждым вдохом из-зо рта Стива вырывалось сияние и дым, пахло горелым железом и озоном. Я пыталась не паниковать (не вышло), но выглядело это так, будто он вот-вот взорвётся.

– Энтон!.. – выдохнула я.

– Спокойно, спокойно, – бормотал Энтон. Он вцепился в плечи Стива, нервно тряс его и пытался некими движениями, которые, вероятно, должны были произвести впечатление успокаивающего средства, все происходящее свернуть. – Стив, дыши! Это можно уладить! Всё решим, главное – не нервничай. Дыши, пожалуйста. Спокойнее…

Да-да, конечно. «Не нервничай». Человек трескается, светится изнутри и дымит, а ему: «Спокойно».

– Н-не трогай!.. – простонал Стив, и голос его уже был больше рычанием, чем человеческой речью.

Я сделала шаг назад. Очень осмотрительный шаг. Книжечку я, кстати, так и держала в руках – проклятый трофей. Сжечь такие вещи нафиг, а не разбрасывать где попало! Нет, ну не придурки?

И тут Стив... перевоплотился. Кожа на его лице разошлась, сквозь трещины блеснули золотистые чешуйки, глаза вспыхнули огнём, а рот вытянулся, обнажив… клыки.

Я впервые в жизни видела, как чиновник превращается в дракона. И это было, скажу честно, не то зрелище, которое хочется повторить.

– ВЫХОДИМ! – заорал Энтон.

Он схватил меня за локоть так, что я чуть книжку не выронила (а, судя по всему, выронить её было бы равносильно подписанию ещё чего-нибудь похуже), и потащил к двери.

За нашей спиной раздался рев, от которого стены задрожали. Я успела заметить, как изо рта Стива вырвался первый язык пламени, и больше не оглядывалась.

В коридоре мы остановились. Я пыталась отдышаться, прижимая книжечку к груди, будто плюшевого медвежонка. А что мне было делать?

За дверью грохотало, шипело, пахло горелым деревом и горячим металлом.

– Ну и что это было?! – вырвалось у меня.

Энтон провёл рукой по лицу и устало вздохнул:

– Это было… предварительное брачное соглашение. Сказал же! Не трогай ничего!

– Что?! – я едва не уронила книжку. – Ты хочешь сказать, что я… подписалась?

– Подписалась, – передразнил он меня, отодвигаясь подальше от двери, из-за которой несся очередной рык. – Причём именно со Стивом.

– Почему с ним?! – взвизгнула я. – А не, ну я не знаю… хотя бы с тобой! Почему не с тобой?

Энтон посмотрел на меня с таким выражением, будто я предложила ему съесть лимон вместе с кожурой.

– Я уже женат, – спокойно сообщил он.

Тут я замолчала. Потому что, честно говоря, никак не ожидала услышать именно это.

– Женат?! – переспросила я.

– Женат, – кивнул он. – И, поверь, одного брака мне вполне достаточно.

Я открыла рот, чтобы возразить, но дверь за нашими спинами снова содрогнулась от удара, и мы оба инстинктивно отскочили к стене.

– Вот теперь, – сказал Энтон, тяжело вздыхая, – у нас конкретная проблема.

– И что теперь делать? – поинтересовалась я, вздрагивая при очередном ударе в дверь. А у меня в голове вертелась только одна мысль:

Ну надо же! Всю жизнь стараешься вести себя прилично, избегать сомнительных знакомств, а в итоге тебя выдаёт замуж за дракона какая-то вредная книжечка. Без свадебного платья, без букета, без шампанского.

И, что самое обидное, – без моего согласия!!!

Лорд Флэймурн, дракон

Полный стиль:

Его Светлость, Лорд Стив Флэймурн, граф Северных Часов, виконт Паровых Ворот, барон Латунного Острова, наследник Огненной Печати, хранитель Имперской Хроники, кавалер Ордена Медного Дракона, рыцарь Парового Серпа, страж Имперских Доков и защитник Часового Круга.

Краткая форма (для церемоний, приёмов):

Его Светлость, граф Северных Часов, Лорд Стив Флэймурн.

Особая торжественная (для имперских документов):

По милости Короны и воле Империи: Его Светлость, Лорд Стив Флэймурн, граф Северных Часов, виконт Паровых Ворот, барон Латунного Острова, наследник Огненной Печати, хранитель Имперской Хроники, кавалер Ордена Медного Дракона, рыцарь Парового Серпа, страж Имперских Доков, защитник Часового Круга и верный слуга Престола.

Сухой бюрократический (официальное оглашение в министерстве)

«Его Светлость Лорд Стив Флэймурн, граф Северных Часов, виконт Паровых Ворот, барон Латунного Острова, наследник Огненной Печати, хранитель Имперской Хроники, кавалер Ордена Медного Дракона, рыцарь Парового Серпа, страж Имперских Доков и защитник Часового Круга».

(читается монотонно, чиновники слегка кивают, бумаги подписаны, ни один механизм не зашипел – идеальный стимпанк-документ)

Иронический вариант (от лица Агаты, в дневнике)

«О да, встречайте, дамы и господа: Стив Флэймурн, граф Северных Часов, наследник Огненной Печати, ещё там куча титулов, которые, если честно, я и не запомнила. Виконт Паровых Ворот? Барон Латунного Острова? Кавалер Медного Дракона? Просто дракон, ага, и так достаточно страшно. На улице он выглядит мило, а внутри – мини-империя бюрократии, которая готова взорваться от одного неверного взгляда».