Текст книги "Щипач (СИ)"

Автор книги: Анна Старобинец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава 12, короткая, но жуткая

Ощипывать пингвина было непросто. Его перья оказались мелкими и гладкими, как волоски, и нормально схватиться за них зубами Барсукот не мог. Приходилось помогать себе когтем.

В свете полной луны белое пузо пингвина напоминало Барсукоту вылепленный из снега шар от снеговика, а запрокинутый клюв – потемневшую гнилую морковку. Барсукот не хотел ощипывать птицу-снеговика, но луна приказывала ему действовать.

– Щипач обязан щипать, – сказала луна. – Щипать и жечь.

Горелые перья пингвина пахли морем и высохшими водорослями.

– Щипать и жечь, – прошептал Барсукот.

Полная луна, расчленённая на квадратики решёткой канализационного люка, освещала его грязную шерсть.

Глава 13, в которой у всех своя правда

– Сорока – сильная, она справится, – с некоторым сомнением заявил Грач Врач. – Она скорее в шоке, чем в коме. Я сделаю ей искусственное дыхание клюв в клюв и укутаю в моховой плед. Это должно помочь.

– В котором часу она была ощипана? – спросил Барсук Старший Стервятника.

– Моё экспертное мнение: Сороку ощипали около пяти часов вечера. В это время мы как раз допрашивали подозреваемую Барбару. Таким образом, она никак не могла ощипать Сороку. Что до следов пепла на её берестяной кружке, я установил, что это не пепел перьев воробушка Роберта. Это пепел отсюда, из Чёрного дома. Таким образом …

– То есть Сороку ощипали уже после воробушка? – перебил Барсук Старший.

– Воробушка ощипали в три. Так что – да, после.

– Это значит, вы снимаете с меня обвинения? – спросила Барбара.

– Это значит, он ощипывает их не строго по порядку … – пробормотал Барсук Старший. – Либо что-то помешало ему соблюсти последовательность …

– Не понял зверскую логику. – Гриф нацепил на клюв толстую ежовую рукавицу. – Кфо фо мэ фобвуваеф?

– Ты не мог бы снять эту штуку с клюва, Гриф?

– Вообще-то я в этой штуке работаю! – Гриф стянул с себя ежовую рукавицу и потряс ею в воздухе. – Без неё я поранюсь об иглы Лжеежа.

– Но в ней ты говоришь неразборчиво.

– Я спросил, кто что не соблюдает. Про какую последовательность ты говоришь?

– Наш Щипач вдохновляется «Балладой о бешеном хомяке». Вот, послушай! – Барсук Старший открыл полусгоревшую книгу Опушкина на нужном месте. – «Гибнут юными до срока и кукушки, и сороки, воробьи, грачи, стрижи, волки, во́роны, ежи …».

– Ежи? – напрягся Лжеёж.

– Прошу вас, не дёргайтесь, – поморщился Гриф Стервятник. – Вы мне чуть глаз не выкололи!

– В стихотворении воробей идёт после сороки. А у нас – наоборот. Значит, Щипач не соблюдает последовательность, – подытожил Барсук Старший. – Нам нужно срочно приставить охранных собак к Грачу Врачу и вороне Саре. У Стрижа охрана уже есть …

– На ворону собак не хватит! – тявкнул Граф. – У меня нет столько свободных собак!

– Приставить. К каждой. Названной. Птице. Охрану, – отчеканил Барсук. – Любая из них может быть следующей.

– Почему только к птицам? Может, это я – следующий?! – встопорщился Лжеёж.

– Ну вот! Вы мне поцарапали клюв! – возмутился Гриф. – Сомневаюсь, что даже самому сумасшедшему маньяку придёт в голову вас ощипывать … Сейчас замрите … Не шевелитесь … Я, кажется, обнаружил на вашей игле фрагмент чьей-то шерсти …

– Извините, я просто разволновался, – сказал Лжеёж. – Слишком много впечатлений за один день. Сначала меня ловят два маньяка, кот и песец, потом один сажает другого на меня, потом маньяки меня отпускают, но ловит полиция. И вот теперь я узнаю, что я в чёрном списке. Я обречён!

– Ай! Вы ткнули меня прямо в грудь! Нет, всё-таки без спецодежды не обойтись. – Стервятник снова нацепил на клюв ежовую рукавицу и осторожно снял с иглы Лжеежа клочок белой шерсти. – Фэвфть фефпа!

– Фефпа … – мечтательно повторил Скворчонок.

– Что?! – хором переспросили Барсук, Лжеёж и Барбара.

– Шерсть Песца! – Гриф Стервятник торжествующе стянул с клюва рукавицу. – Лжеёж не лжёт. На него действительно сажали Песца.

– И Песец, сидя на мне, сказал, что Барсукот – псих и маньяк. Что у Барсукота провалы в памяти и помутнение рассудка. Что Барсукот – Щипач!

– Получается, Барсукот и правда маньяк? – спросил охотничий пёс Граф.

– Не получается, – мрачно возразил Барсук Старший.

– Ну как же? – Граф наклонил голову набок, чтобы лучше соображать. – Лжеёж ведь – детектор лжи. Сидя на нём, никто никогда не врёт. Значит, Песец сказал про Барсукота всю правду.

– Песец сказал всю правду о том, что он думает про Барсукота. Это вовсе не значит, что мысли Песца совпадают с действительностью. Истина и чьё-то представление об истине не всегда одно и то же.

– Я не понял, – пёс наклонил голову в другую сторону.

– Что тут понимать, бестолочь? – заверещала вдруг Супермышь, совершенно сливавшаяся с чёрным потолком Чёрного дома. – Старший Барсук Полиции выгораживает своего напарника. Что может быть проще!

– Это как это вы сюда залетели, спецагент Супермышь? – Граф изумлённо запрокинул голову вверх и вбок. – Мы вас не видели … – Он растерянно вильнул хвостом. – И не слышали …

– Зато я вас всех видела и слышала. – Супермышь упала с потолка и визжащей невидимкой заметалась в предрассветной мгле. – То, чем вы здесь занимаетесь, не расследование, а зверское позорище! Вместо того чтобы бросить все силы на поимку Барсукота, вы здесь клюёте носами, засыпаете на ходу и гадаете, в чём истина.

– А вы знаете, в чём истина? – прищурился Барсук Старший.

– Конечно, – уверенно отозвалась Супермышь. – Истина в том, что Барсукот – Щипач.

– И к этому выводу вы пришли, не имея ни одной прямой улики и опираясь исключительно на домыслы – свои и чужие?

– Ваш эксперт Гриф Стервятник, похоже, ешё не доложил вам, что коготь, найденный вами же в коре дуба, принадлежит Барсукоту?

– Доложил, – мрачно кивнул Барсук Старший.

– Но даже коготь Барсукота вас не убеждает? Коготь, воткнутый рядом с дуплом, в котором нашли воробушка Роберта? А также отпечатки его лап? А также следы зубов на стволе?

– Меня убеждают только прямые доказательства. Ни когти, ни лапы, ни зубы на стволе не доказывают, что именно их обладатель ощипал воробья и других пернатых. И, кстати, Гриф Стервятник пока что не подтвердил, чьи именно там зубы …

– Я не верю, что вы настолько бестолковы, Старший Барсук Полиции. – Супермышь злобно хихикнула. – Судя по всему, ваш друг Барсукот вам дороже истины?

– Истина для меня …

– Неинтересно! – отрезала Супермышь. – У нас достаточно доказательств вины Барсукота. И, между прочим, я только что получила показания жертвы. Жертва заговорила. Жертва прямо обвиняет Барсукота. Так что спорить тут больше не о чем.

– Какая жертва заговорила? – спросил Барсук Старший.

– Сыч, – ухмыльнулась Супермышь.

– Чак?

– Нет, Чак пока что звучит не слишком членораздельно. Он говорит только «бра-бра-бра», что, впрочем, смело можно понимать как «бар-бар-бар», то есть как первые три буквы клички Барсукот … Но я сейчас имею в виду его брата, сыча Уга. Сыч Уг заговорил.

– Но ведь он и раньше говорил? – удивился Старший. – В чём тут новость? Сыч Уг обвинял Барсукота в том, что тот ощипал ему крыло. Но сам же проговорился, что было темно, а преступник носил маску. То есть морды его он не видел. Так что это – голословное обвинение.

– Нет, на этот раз Уг сообщил мне новую информацию, – злорадно ответила Супермышь. – Он вспомнил, что в какой-то момент преступник сорвал с себя маску. И это был именно Барсукот.

– Ах вот как? Ни с того ни с сего взял – и вспомнил? – Барсук Старший посмотрел в глаза Супермыши. – А может быть, кто-то оказал на него давление на допросе?

– На кого это вы намекаете? – заверещала Супермышь и перешла на ультразвук.

– Голова-то … – слабым голосом пробормотала Сорока и застонала. – Как в голове-то звенит-то … то-то-то …

– Сорока! Дорогая! Очнулась! – обрадовался Грач Врач. – А всё потому, что я правильно выбрал тактику лечения – согревающие процедуры и клюв в …

– Кто тебя ощипал, Сорока? – быстро спросил Барсук Старший. – Ты можешь нам сказать, кто Щипач?

– Барсукот … – прошептала Сорока.

– Что – Барсукот?

– Барсукот-то у нас – Щипач-то … А я-то к нему с душой-то … Сообщение ему принесла-то … А он-то меня сзади – раз! По головушке-то тупым-то предметом-то оглушил-то … и пёрышки-то мои ощипал-то …

– Он подошёл к тебе сзади? – быстро спросил Барсук Старший. – Ты видела его морду?

– Его-то морду бесстыжую? Сто-то-то-то-то раз видела!

– Я имею в виду, сегодня. В момент нападения. Ты уверена, что это был именно Барсукот?

– Достаточно, Барсук Старший! – взвизгнула Супермышь. – Вы смешны и жалки! Я отстраняю вас от допроса! Вопросы задаю я!

– Ишь ты! Чего кричишь-то? Боевая какая! Мышь-то … – Сорока мутно уставилась на Супермышь.

– От кого вы принесли сообщение Барсукоту? – холодно спросила Рукокрылая.

– Сообщение-то?.. – Сорока наморщила голый, ощипанный лоб. – Да от этого … Как его … От Пинг-Понга … Ой … От Кинг-Конга … То есть нет! От Стивена Кинга …

– От Кинг-Пинга? – уточнила Рукокрылая Супермышь. – Пингвина, который сегодня пропал?

– Да-да-да! Всё так! Так-так-так! – затрещала Сорока. – От Кинг-Пинга-то! Сообщение-то принесла-то! У них были друг с другом дела-то!

– Какие дела могут быть у пингвина с Барсукотом? – Супермышь заметалась под потолком Чёрного дома, болезненно щурясь и то и дело натыкаясь на золотые лучи рассветного солнца, торчащие из щелей, как острые колья. – У птицы – со Щипачом? У потенциальной жертвы – с преступником? Что за дела, после которых пингвин исчезает без вести? Мы теряем их! Теряем птиц одну за другой! А потом находим ощипанными! Он всегда на шаг впереди!

– Ну, Кинг-Конг-то, он разве птица-то? Летать-то он не умеет … – Сорока попробовала уследить за перемещениями Супермыши, но у неё сразу закружилась голова, а глаза собрались в кучку в районе надклювья. – Ты чегой-то взбесилась-то?

– Что было в сообщении? – заверещала Супермышь. – Отвечать по форме! Отвечать чётко!

– А что было-то?.. – испугалась Сорока. – В сообщении – то? Что там было-то? Я ж не помню! Я ж подзабыла! Голова-то моя трещит-то! То-то-то! То-то-то-то-то! Он меня же тупым-то предметом-то!

– Это ты, Сорока, тупой предмет! – завизжала Супермышь. – Я немедленно улетаю наверх! На экстренное совещание!

– Как вы смеете оскорблять жертву ощипа? – возмутился Грач Врач ей вслед.

– Очень странно, – пробормотал Барсук Старший. – По сюжету следующая жертва – Грач Врач. Или Стриж. Или, в крайнем случае, ворона. Пингвинов в стихотворении нет.

– Пингвин, наверное, просто сбежал из Дальнего Леса, чтобы не оплачивать свои счета в баре «Сучок», – предположила Барбара и напряжённо хихикнула.

– Почему вы держите лапы за спиной? – Барсук Старший обошёл Барбару. – Неужели я так и не снял с вас налапники? Вот я старый дурак!

– Нет, мне просто так удобнее. – Она слегка повернулась, чтобы Барсук не видел ее лап.

– Что вы прячете?

– Ничего.

– Опять врёте? Сейчас же покажите мне лапы!

– Хорошо. – Барбара всхлипнула. – Я покажу. Но вам её не отдам! Я её не украла! Я её здесь честно нашла! Вот, смотрите!

* * *

Барсук Старший уставился на обгоревший кусок бересты, на котором когда-то давно, в прошлой жизни, по его заказу был выдолблен талантливым клювом семейный портрет: он и его жена-барсучиха. Береста, оказывается, частично уцелела в пожаре. То есть он, Барсук Старший, сгорел, но изображение жены сохранилось.

– Бар … Бар … Барбара. Зачем вам этот портрет? – онемевшими губами спросил Барсук Старший.

– А затем, что тут – моя мама Мелесандра! – Она тряхнула куском бересты. – Мою маму ни с кем не спутаешь. Она самая красивая барсучиха на свете! А вот тут, вы видите, тут сгорело, но осталась мужская лапа! Это папа! Я уверена, это папа!

Если я найду реставратора, который восстановит сгоревшую бересту, я смогу узнать, как он выглядел! Я смогу посмотреть на отца!

– Вам не нужно восстанавливать бересту, чтобы посмотреть на отца, – еле слышно сказал Барсук Старший. – Зверская логика подсказывает, что вы смотрите на него … то есть на меня … прямо сейчас.

– Ой, трогательно-то как! – расчувствовалась Сорока. – Вот новость-то! У Барсука-то, у Старшего-то, теперь дочка есть! Сейчас разнесу-то я это по всем окрестным лесам-то!.. – Сорока поднялась, покачнулась и мечтательно повела ощипанным крылом.

– Не надо ничего разносить, – строго сказал Грач Врач. – Вы должны себя поберечь. Я вам, Сорока, предписал постельный режим. Без маховых перьев вы в воздух всё равно не подниметесь.

– Постель – для хомяков, – отмахнулась Сорока. – Моя-то жизнь, мой-то воздух – это свежие новости! Я делаю новости! Так-то! Как-то! Ну-ка, Барбара! Вы хотите это как-то прокомментировать-то? Эту новость-то? Что вы отыскали отца-то?

– Предатель! Как ты мог бросить нас с мамой? – Барбара посмотрела на Барсука Старшего полными слёз глазами и выбежала из Чёрного дома.

Глава 14, в которой бабочка на хвосте обязательна

– Щипать и жечь! – пробормотал Барсукот и резко открыл глаза.

Он лежал, свернувшись в тугой клубок, и часто, неровно дышал. Нос покрылся испариной, шерсть встала дыбом, и налипшие на хвосте комки грязи подрагивали, как засохшие ягоды на шипастом кусте. Рассветное солнце заглядывало ему прямо в глаза через решётку канализационного люка, расчерчивало его новое убежище тюремными прутьями теней.

Опять кошмар. Всё тот же ночной кошмар.

– Опять всё тот же кошмар? – над ним склонился Крысун. – Тебе снилось, что ты – Щипач? На, погрызи валерьяну, она поможет.

Барсукот кивнул, сунул под язык валерьяновый корень и протёр лапой воспалённые глаза.

– Со мной что-то не так, Крысун, – сказал он тихо. – Я боюсь, что у меня есть тёмная сторона … Что я состою из двух половин …

– Из чего ты состоишь? – насторожился Крысун.

– Я имею в виду: вдруг я правда сделал что-то ужасное? А потом про это забыл? Эти сны – они ведь не могут быть просто так?

– Нет никаких половин, – спокойно сказал Крысун. – Ты просто очень устал. И ты один против всех. Поэтому тебе снятся кошмары.

– Я не один. У меня есть ты, Крысун. Ты мой единственный друг.

– Теперь тебе стоит рассчитывать только на себя, Барсукот. На себя одного, – глухим голосом отозвался Крысун.

– Теперь? – насторожился Барсукот. – Что ты имеешь в виду? Ты уходишь? Ты бросаешь меня здесь одного? Эй! Куда ты собрался? Почему ты так тщательно причёсываешь усы? И зачем … Зачем ты повязал на хвост бабочку?

– Когда идёшь в кабинет к Ласке, нужно быть одетым по форме. Бабочка на хвосте обязательна. У нас очень строгий крысс-код.

– Ты идёшь к Ласке?

– Да.

– Но ты ведь вернёшься?

– Я надеюсь, – ответил Крысун, и в голосе его Барсукот различил что-то очень похожее на страх. – Я постараюсь вернуться.

– Ты боишься, что Ласка откусит тебе голову? – заволновался Барсукот. – Не ходи к ней! Пожалуйста, не ходи!

– Я ничего не боюсь, – гордо сказал Крысун. – Всё, что не убивает крысу, делает её серее.

– Но ведь Ласка – она убивает крыс! Она откусывает им головы и вырывает сердца!

– Настоящая крыса живёт так, как будто ей уже вырвали сердце.

– Подумай хотя бы обо мне, Крысун, если не хочешь думать о себе! Ведь если тебя не будет …

– Меня и так нет. Я – твоя тень.

– Я не понимаю тебя, Крысун, – горестно вздохнул Барсукот. – Что ты имеешь в виду?

– Это древняя крысиная мудрость: «Не отбрасывай тень – стань тенью». Тебе, наверное, не понять. До свидания, друг Барсукот!

Крысун быстро махнул лапой, отвернулся и скрылся в тёмном отверстии канализационной трубы.

– Друг … – тихонько повторил Барсукот.

До сих пор Крысун никогда не называл его другом.

Глава 15, в которой сердце стучит как дятел

– Постой! Подожди, Бар … бара!.. – Барсук Старший задыхался на бегу и всё больше отставал от молодой самки. – Я в плохой звер … ской форме! Я не могу так быс … тро бежать! Подо … жди меня, до … чка!

– Ах «дочка»?! – Барбара резко остановилась в зарослях малины и повернула к Барсуку Старшему злое лицо. – Теперь я для тебя, значит, дочка? Теперь, когда Сорока поскакала разносить эту новость? Теперь ты будешь играть в хорошего папу? Иначе что подумают звери! Ведь ты же у нас такой добрый! Такой справедливый! Но не надейся, что я вместе с тобой разыграю этот спектакль! Я расскажу … – лицо Барбары скривилось в плаче, и из разъярённой самки она мгновенно превратилась в обиженного детёныша, – я всем расскажу, что ты бросил меня и маму!

– Я вас … не бросал … – Барсук Старший тяжело плюхнулся в малинник. – Я был уверен, что Мелесандра … что твоя мама погибла! Что она сгорела в пожаре.

– А я?!

– Ты тогда была в животе Мелесандры. Мы ждали твоего рождения в сентябре.

– Да, у меня действительно день рождения в сентябре. Мы с мамой в этот день всегда собирали грибы. – Барбара немного смягчилась. – И танцевали под дождём.

– Твоя мама … Мелесандра … Она любила танцевать под дождём … – Барсук Старший собрался с духом. – Она умерла?

– С какой стати? Она жива и здорова.

Барсуку Старшему показалось, что его сердце стало слишком тяжёлым. Что оно сорвалось со своего привычного места и упало в живот. А потом и вовсе остановилось.

– Мама живёт в Подлеске. Это за Ближним Лесом.

Сердце Барсука Старшего подпрыгнуло из живота обратно в грудь и застучало там с утроенной силой. Ему показалось, что стук его сердца разносится по всему лесу. Что он заглушает шум ветра, и шелест ветвей, и стрекот цикад, и утренние песни пытающихся взбодриться, невыспавшихся птиц, и ремонтные работы бригады дятлов … Она жива. Она живёт совсем близко. В паре часов рысцой. Она жива! А он прожил жизнь без неё…

– Почему так случилось? – словно прочитав его мысли, спросила Барбара. – Почему вы живёте отдельно? Почему мама скрывала от меня правду? Почему врала мне про отца-космонавта?

– Я очень виноват перед твоей мамой. – Барсук тяжело вздохнул. – Я должен был защитить её, а вместо этого подверг страшной угрозе. Тот пожар случился из-за меня. Я не понимаю, как Мелесандра смогла спастись. Но понимаю, почему она решила никогда меня больше не видеть. И не подпускать ко мне тебя, нашего детёныша.

– Но … подумаешь, пожар! – Барбара нахмурилась. – Даже если ты сжёг нору – это же, наверное, не специально? Ведь любовь важнее норы! Я не понимаю мамино поведение!

– Это не я сжёг нору, – печально сказал Барсук Старший. – И вообще дело не в норе. А в том, что я привёл в наш дом чужака. И он спалил всё дотла.

– Но … кто это был?

– Одна очень опасная птица.

– Птица? Какая птица? Зачем ты привёл опасную птицу?

– Я считал, что это мой долг. Это был Венценосный …

– Очень тр-р-р-рогательно! – громко рявкнул из-за малинника охотничий пёс Граф. – Отец бар-р-р-сук и дочь бар-р-р-сук ведут р-р-р-разговор-р! Но я вынужден вас пер-р-р-ребить! Мои р-р-ребята напали на след!

– Чей след? – Барсук высунул нос из малинника.

– Бар-р-рсукота!

Глава 16, в которой Барсукот беседует с собственной тенью

– Нет, сегодня я не пойду под землёй, ты понял, Крысун? Я пойду по земле. По свету. И тёмная половина исчезнет. Почему? Ты спрашиваешь меня, почему? Очень просто. Зверская логика! Тени исчезают в полдень, Крысун!.. Нет, нет, нет! Не надо со мной спорить, Крысун! Ты ведь тень! Без сердца и с откушенной головой! Тебя вообще нет! И не было никогда! Ты сам посуди – тебя хоть кто-нибудь видел, кроме меня? Найду я хоть одного свидетеля, который подтвердит, что ты существуешь? Нет и нет! Когда прилетала Сорока – ты всегда якобы прятался. Когда я ловил Песца в мешок – ты якобы прятался. Когда я допрашивал Песца – ты якобы прятался. Ты якобы дал мне крысиный яд – но кто это подтвердит? Я сам нашёл яд! Я прекрасно без тебя знаю, что в малых дозах он действует как снотворное. Что? Что ты говоришь? Ты прятал меня под землёй? Водил меня крысиными тропами? Насмешил! Я отлично знаю все тропы. Подростком я сбегал из норы Барсука Старшего и охотился на крыс по ночам. Охотился на таких, как ты, понимаешь? Что? Ты рассказал мне про операцию «Антикот»? Послушай, не бери на себя слишком много. Я, может, и сумасшедший, и в памяти у меня дырки, но с логикой всё нормально! Ты слышишь? Со зверской логикой всё нормально. Про «Антикота» мне принесла на хвосте Сорока. Что? Ты можешь подтвердить моё алиби? Ты скажешь, что меня не было в Чёрном доме, когда её ощипали? Да, правда? Вот спасибо! Ты настоящий друг, мой милый Крысун. Единственная проблема: никто тебя не послушает. Как почему? Да потому, что тебя вообще не существует на свете! А кто тогда существует? Да я существую! Щипач! Я Щипач с провалами в памяти! Всю правду сказал мне тогда Песец, сидящий на Лжееже! Конечно же это я нацепил на себя маску и отобрал у него птичье молоко. Да, я этого не помню, но что я вообще про себя помню? А логику – зверскую логику – не обманешь! Наверное, я хотел вернуть молоко в полицию. В конфискат. Чтобы меня восстановили в должности полицейского. Поэтому я подстерёг Песца, поймал его, отобрал молоко … оно так сладко пахло … Да, да! Я, кажется, вспоминаю, как оно пахло!.. И я его лизнул. Я вылизал его всё, без остатка! А дальше – ежу понятно, что было дальше! Дичайший поэт Опушкин уже всё сказал! Да, он рассказал, что случается с теми, кто пробует молоко птицы. Ведь мы с тобой читали, Крысун? «Выпив птичье молоко, кот подпрыгнул высоко, трижды перекувырнулся, страшным монстром обернулся! Морда – бешеный оскал, зарычал и поскакал!..» Вот так и я, друг Крысун. Вот так и я стал ужасным монстром … Очень сильным, очень хитрым, всегда на шаг впереди полиции!.. Я когтями потрясал, я стволы дубов кусал! Сильным стал и распушился, но рассудка я лишился! И кукушку, и сыча изодрал я, хохоча … Что? Что ты говоришь? Я не распушился? А, напротив, свалялся? Ну, знаешь, это уже детали!..

* * *

Барсукот пробирался через кусты, разговаривал сам с собой и бурно жестикулировал грязным хвостом, оставляя клочки шерсти на колючих ветвях и следы лап на влажной земле.