Текст книги "Щипач (СИ)"

Автор книги: Анна Старобинец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 30, в которой следы ведут на самый верх

– Да не ощипывал я родного брата! – Сыч Уг закрыл лицо пыльным крылом и нахохлился. – Ух-ух-ух!

Казалось, он вот-вот разрыдается.

Ещё никогда Барсук Старший не видел сыча – не только Уга, а вообще любого сыча – в таком подавленном состоянии. Сыча очень трудно подавить. Об этом все знают.

Барсук посмотрел наверх. Супермышь по-прежнему висела под потолком и молчала. И даже как будто дремала. Ещё никогда Барсук Старший не видел дремавшую и молчаливую Супермышь. Он даже не знал, что она способна дремать.

– Сегодня у меня день открытий, – пробормотал Барсук Старший.

– Что? – не понял Барсукот.

– Да так. Я просто подумал: если сегодня последний день моей жизни, я должен прожить его интересно. Так что же, – он повернулся к сычу Угу, – имел в виду ваш брат, когда сказал: «Брат против брата»?

– Он имел в виду, что я его предал, – прошептал сыч Уг.

– Каким образом?

– Я позволил его ощипать и ничего не предпринял. А потом я добровольно подставил собственное крыло для ощипа. А потом я оклеветал Барсукота.

– Но зачем? – вытаращился на него Барсукот.

– Не зачем, а почему. Потому что я испугался. Потому что Щипач сказал, что иначе ощиплет и меня тоже. Целиком, не только крыло.

– Так кто же он? Кто Щипач? – быстро спросил Барсук Старший.

– Я не могу этого сказать, – прошептал Уг.

– Почему?!

– Потому что я боюсь за свою жизнь. И за жизнь моего брата. Потому что Щипач слишком близко. Потому что он практически среди нас. Потому что, – сыч Уг перешёл на шёпот, – потому что в этом проклятом деле следы ведут на самый верх.

Барсук Старший и Барсукот машинально посмотрели наверх. Под потолком неподвижно висела вниз головой Супермышь. Глаза её были закрыты. Но рыльце едва заметно подрагивало, а верхняя губа приподнималась в хищном оскале.

Как будто ей снился тревожный сон.

Или как будто ей не нравились слова сыча Уга.

Глава 31, в которой Барсуку угрожают

Барсук Старший заварил их любимую чайную смесь: душицу, мяту, нежнейшие лепестки васильков, мохнатые серединки ромашек, немного клевера и пару смолянистых сосновых шишек. Они сидели на уютной, крытой соломой террасе у входа в барсучью нору, смотрели, как оседает за розоватые кроны закатное солнце, позвякивали чайными ложечками, прихлёбывали ароматный и крепкий травяной чай и вдумчиво обсуждали дело. Совсем как в старые добрые времена. Пару раз Барсук Старший так увлёкся беседой, что даже назвал Барсукота по привычке «напарником». Барсукот осторожно замурлыкал на первой громкости блаженства и не стал его поправлять.

– Да, если сыч сказал правду и следы действительно ведут на самый верх, то есть в деле замешаны звери госпожи Ласки, тогда это многое объясняет, – раздумчиво произнёс Барсук Старший.

– Вот именно. – Барсукот макнул усы в чай. – Тогда понятно, почему Щипач не купился на нашу приманку, на мистера Кинг-Пинга, а пошёл совершенно другим путём. Ведь кто знал о нашем плане? Кто знал о пингвине? Конечно, спецагент Рылокрылая Супермышь. Мы сами просили её дать разрешение на спецоперацию.

Она отказала. Но она понимала по нашим мордам, что мы ей не подчинимся. Не правда ли, зверская логика, Барсук Старший?

– Да, зверская. – Барсук Старший шумно отхлебнул чай и выплюнул застрявшую между зубами мохнатую серединку ромашки. – Но про пингвина знал ещё кое-кто.

– И кто же? – вскинулся Барсукот.

– Твой приятель Крысун. Ты сам говорил, что рассказал ему о том, как пригласил в Дальний Лес охотника на акул, мистера Кинг-Пинга.

– Но … Старший. Ты же знаешь, что Крысун геройски погиб. – Барсукот помрачнел.

– Не знаю, насколько геройски, – сказал Барсук Старший. – В любом случае он мог сообщить своим коллегам о мистере Кинг-Пинге ещё при жизни.

– Крысун не стал бы так делать, – обиделся Барсукот.

– Уверен? – прищурился Барсук Старший. – А если его допрашивали? Пытали?

– Уверен, – тихо сказал Барсукот. – Крысун не сдавал товарищей. Крысун никогда бы …

– И перья! – вдруг возбуждённо перебил Барсук Старший. – Требование сверху, чтобы каждая птица сдала по свежевырванному перу. Это тоже укладывается в нашу теорию про агентов госпожи Ласки.

– Точно! Они поджигали перья, чтобы вычислить птицу Феникс! Сначала под видом маньяка. А потом, – Барсукот даже подпрыгнул от возбуждения, – а потом совершенно открыто и организованно. Как будто для пользы расследования. Для этого Супермышь собирала все эти перья! Чтоб их поджигать и смотреть, возродятся ли они снова из пепла!

– Но всё же что-то не сходится, – нахмурился Барсук Старший. – Зачем тогда ощипали ворону Сару и Грифа Стервятника? Ведь оба они уже сдали перья вполне добровольно … Допустим, ворона сдала не свежевырванное, а выпавшее перо, и это показалось им подозрительным, и они решили перепроверить … Но Гриф? Зачем ощипывать Грифа?

– Он тоже сдал не свежевыпавшее перо?

– Нет, Гриф – птица исключительной чести, он никогда не стал бы жульничать с перьями.

– Ну, может быть, они решили нас таким образом запугать? – предположил Барсукот.

– Нас? Запугать?

– Ну да. Нас. То есть вас … полицию.

– Зачем агентам запугивать полицию?

– Затем, что они почувствовали, что мы приближаемся к разгадке. Что мы начинаем догадываться, что следы ведут на самый верх. И вот они ощипывают одного из нас, ой, то есть из вас. Из полицейских. Прямо в отделении полиции. И это как бы намёк: «Лапы прочь от агентов Ласки».

– Зверски красивая теория, напарник, – улыбнулся Барсук Старший. – Но когда ощипали Грифа, мы ещё не догадывались, что следы ведут на самый верх. Мы, если ты помнишь, склонялись к версии, что Щипач – это дохлый хомяк.

– Ну значит, они предвидели, что мы догадаемся, – отмахнулся Барсукот.

– Не знаю, не знаю … – покачал головой Барсук.

– Сорока! – вдруг завопил Барсукот. – Смотри, Сорока! Она всё-таки это сделала! Принесла нам ответ от Юркого! Вон, тащит его на хвосте!

Ощипанная Сорока, тарахтя и подпрыгивая, вскарабкалась на террасу и стряхнула с голого хвоста два конверта.

– Аж два-то письма-то приволокла-то! – задыхаясь, сообщила Сорока. – Ну всё, побежала я! У меня ещё процедуры-то! В поликлинике-то!

– Спасибо, Сорока, – пробормотал Барсук Старший, разглядывая конверты. На одном значилось: «От честного вора Яшки Юркого Старшему Барсуку Полиции лично в лапы». На втором конверте не было ни адреса, ни имени отправителя. Одно только слово, нацарапанное чьим-то острым когтем: «Барсук».

Барсук повертел загадочное письмо, понюхал его, лизнул и отложил в сторону. Решительно вскрыл конверт от Юркого и прочёл вслух:

«Я честный вор и с полицией не работаю. Но ваше предложение интересно: простить мне все мои преступления по статье «Воровство» в обмен на показания по делу о Щипаче. Интересно. Имею сказать, что устал скрываться от правосудия и постоянно терять часть себя. Поэтому на ваш запрос по вопросу, где я взял год назад молоко птицы Феникс, имею ответить. Я взял его год назад у суперагента Супермыши. Тогда она ещё не была суперагентом. Она работала курьером у госпожи Ласки. Ей было поручено доставить госпоже Ласке ценный груз. А я его перехватил. Я украл ценный груз у Супермыши. Оказалось, что это птичье молоко. Я хотел продать птичье молоко на птичьем рынке, но меня чуть не поймала полиция. Я отбросил хвост и молоко и сбежал. Полиция поместила молоко в хранилище конфиската. А теперь суперагент Супермышь делает вид, что ничего такого не было. Она хочет засадить меня за решётку, чтобы я не раскрыл её тайну. Не говорите ей, что это я вам рассказал, как всё было с молоком. Я очень боюсь Супермыши. От мысли о её двойном рыле и чёрных крыльях у меня начинает отваливаться часть меня».

– Вот видишь. Крысун ни при чём, – облегчённо выдохнул Барсукот. – Это всё Супермышь. Супермышь и её начальница Ласка. Это они ощипали всех наших птиц.

– Вероятно. Весьма вероятно … – Барсук Старший вскрыл зубами второй конверт. Тёмный, как ночной мотылёк с обожжёнными крыльями, кусочек коры выпал из конверта на землю. Барсукот подобрал его и прочёл вслух нацарапанное недобрым, отточенным когтем:

«Старший Барсук Полиции. Оставь это дело немедленно. Оно тебе не по зубам. Следы ведут на самый верх. Если не подчинишься – считай, что ты труп. До рассвета тебе не дожить. Помни, что сказала кукушка».

Барсукот отбросил кору, как ядовитого паука, и испуганно уставился на Барсука Старшего.

– Не подписано, – пробормотал он. – Но тут чувствуется рукокрыло Супермыши.

– Не буду возражать, – кивнул Барсук Старший. – Я рассказывал про предсказание Мадам Куку только своим. На рабочей пятиминутке в полиции.

– Что ты намерен делать? – спросил Барсукот.

– На пенсию! – раздался вдруг голос Скворчонка. – Пора с почётом на пенсию!

Скворчонок быстро впорхнул на террасу и затравленно огляделся.

– Пора на пенсию, – повторил он высоким голосом Супермыши.

– Это ты так считаешь, Скворец? Или спецагент Супермышь отправила тебя ко мне с таким сообщением? – уточнил Барсук Старший.

– Супермышь отправила с сообщением, – кивнул Скворчонок и снова заговорил голосом Супермыши: – Младший Скворец Полиции, передай Старшему Барсуку Полиции, что я немедленно вызываю его в участок. Барсуку Полиции пора с почётом на пенсию. Мы сегодня же подпишем все документы.

– Но я не собираюсь на пенсию сегодня же, – усмехнулся Барсук Старший.

– Передай Барсуку, что это приказ. Явиться ко мне немедленно. Приказ. Это приказ.

– Ну, раз приказ, – Барсук Старший с кряхтением поднялся из уютного плетёного кресла, – я, конечно, схожу. Что мне стоит сходить. Но подписывать никакие документы я не собираюсь. Сначала закрою дело о Щипаче. И только потом почёт с пенсией. То есть пенсия с почётом.

– Я с тобой! – вскочил Барсукот. – Если Супермышь – Щипач, опасно к ней ходить в одиночку. Ты тоже с нами, Скворец?

Скворчонок испуганно поёжился и отпрыгнул в глубь террасы.

– Тебе страшно возвращаться в полицейский участок? – спросил его Барсук Старший.

– Страшно, – кивнул Скворчонок. – Страшно возвращаться в полицейский участок.

– Ты боишься Супермыши? Боишься, что тебя тоже ощиплют?

– Ощиплют … – пропищал Скворчонок. – Тоже ощиплют! Ощиплют!

– Тогда не ходи. Если хочешь, ты можешь пока посидеть у меня в доме, – сказал Барсук Старший. – Так тебе будет спокойнее?

– Посидеть в доме! – обрадовался Скворчонок. – Будет спокойнее!

– В подвале есть немного кедровых орешков, – улыбнулся Барсук Старший. – Можешь перекусить.

– Перекусить в подвале! – Скворчонок запрыгал от радости.

Глава 32, в которой всё делается ради безопасности

Когда они свернули с главной дороги в заросли, ведущие к полицейскому участку, уже совсем стемнело и заморосил дождь. Пахло влажной землёй, маслянистыми, молоденькими грибами, ещё не тронутыми червём, и сладкой, пряной травой. Пахло так, будто эта трава выдыхала им сейчас прямо в морды всё тепло, весь свет и весь воздух, которые она втянула в себя за день. Барсук Старший остановился и сделал глубокий вдох.

– Ты чего пыхтишь? – спросил Барсукот. – Устал?

– Если это и правда последний день моей жизни, – сказал Барсук Старший, – я хочу им как следует надышаться.

– Перед смертью не надышишься, – раздался голос из высокой травы. – Древняя крысиная мудрость.

– Голос Крысуна, – прошептал Барсукот.

– Эту мудрость можно трактовать по-разному. – Строгий, тонкий силуэт Крысуна мелькнул в зарослях серой тенью. – Лично я понимаю её так: если ничего не предпринимать, а просто стоять и пыхтеть перед лицом смерти, тогда смерть неизбежна.

Крысун вышел к ним из травы.

– Призрак Крысуна … – зрачки Барсукота расширились от ужаса.

– Отчего же призрак? – бесцветно спросил Крысун.

– Оттого … – голос Барсукота задрожал. – Тебе ведь откусила голову Ласка!

– А по-моему, голова у меня на месте. – Крысун усмехнулся уголком рта. – И неплохо работает. Именно поэтому я сейчас тут с вами беседую, а не валяюсь растерзанный в пыточном подвале госпожи Ласки.

– Но мне сказали, что тебе откусили …

– Не мне. Моему брату. – Крысун сжал серые кулаки. – В бессильной злобе Ласка растерзала моего брата, когда поняла, что не может меня найти.

– А ты …

– Я залёг на дно. Ты же знаешь, я это умею. Я решил, что не пойду на убой. И вам двоим не советую.

– Но мы не идём к Ласке, – сказал Барсук Старший.

– Вы идёте к спецагенту Супермыши, а это одно и то же. Супермышь работает на госпожу Ласку и фанатично ей предана. По моей информации, у неё есть приказ от госпожи Ласки сегодня вас устранить, потому что вы знаете правду. Потому что вы знаете, что следы уводят на самый верх. Не будет никакой пенсии. Это ловушка. Супермышь ждёт вас со спецотрядом. Вас обоих либо уничтожат на месте, либо доставят к госпоже Ласке, и она разорвёт вас на части в камере пыток.

– Спасибо, друг, что предупредил, – сказал Барсукот.

– И правда, – кивнул Барсук Старший. – Мы очень ценим.

– На здоровье, – ответил Крысун. – Враги госпожи Ласки – мои друзья. Удачи! Держитесь тут. – Он сухо махнул хвостом и нырнул в траву.

– Крысун! – закричал ему вслед Барсукот. – А ты не мог бы нас спрятать? Мне кажется, нам нужно убежище. Иначе Супермышь нас найдёт!

Крысун не ответил.

– Крысун! – голос Барсукота сорвался на жалобное мяуканье. – Крысун, друг! Неужели ты нам не поможешь?

Барсукот растопырил уши, чтобы не пропустить ответ. Но ответом ему были только дождь и вечерний шелест травы.

– Хороший друг, нечего сказать, – мрачно пробормотал Барсук Старший.

– Ладно, я помогу, – послышался наконец далёкий голос Крысуна. – Идите за мной.

* * *

Он вёл их подземными крысиными тропами, от заброшенной норы – к полузатопленному подвалу, от подвала – к канализационному стоку, от стока – к гнилому пню, к пустому дуплу, к покинутому гнезду в корнях столетнего дуба и снова – к канализационному люку. Он был их путеводной звездой в беспросветном подземном лабиринте со множеством ответвлений, поворотов, ловушек, тупиков и неприметных лазеек. Он привёл их в гулкий, сырой коридор, уходивший, извиваясь спиралью, как дождевой червь, всё глубже и глубже под землю. Под лапами хлюпало, и чем дальше они шли, тем больше погружались хвосты и лапы в мутную жижу. Хищное эхо дробило невидимым клювом их чавкающие шаги и прерывистое дыхание и швыряло отголоски об стену.

По правую лапу тянулись массивные, но явно подгнившие снизу дубовые двери с зарешеченными прорезями-окошками. Барсук Старший пару раз заглянул через решётки. Внутри было пусто. Полузатопленные, тесные помещения, похожие на тюремные камеры.

– Что это за место? – поёжившись, спросил Барсукот.

– Заброшенный крысиный санаторий и научный центр. – Крысун остановился у одной из дверей. – Для сотрудников спецслужб. Когда-то крысы лечились и наблюдались здесь после тяжёлых ранений, отравлений, различных заболеваний. В лечении применялись самые передовые медицинские разработки.

– И что же случилось потом? – спросил Барсук Старший.

– Да ничего особенного. – Крысун достал связку ржавых ключей. – Некоторых сотрудников вылечили. А некоторых, увы, нет.

– А почему в этом вашем санатории – решётки? – не унимался Барсук Старший.

– Для безопасности. – Крысун повернул один из ключей в замке.

– Чьей?

– Сотрудников, конечно. – Крысун распахнул дверь. – А теперь – и вашей безопасности. Вы можете отсидеться здесь, в санатории. В этом номере даже остался стол. Если вы залезете на него, вам будет достаточно сухо.

Барсукот грациозно напружинился и в один прыжок оказался на столе.

– И как долго вы предлагаете нам отсиживаться здесь, на столе? – поинтересовался Барсук Старший.

– Пока я не обезврежу Супермышь.

– Каким образом?

– Яд, – просто сказал Крысун.

– Но ведь Супермышь сама может тебя убить! – заволновался Барсукот.

– Настоящая крыса живёт так, как будто её уже убили. Зато всё, что её не убивает, делает её серее.

– Древняя крысиная мудрость, – восхищённо пояснил Барсукот.

– Я что-то немного запутался в древних мудростях. – Барсук Старший тяжело взгромоздился на стол к Барсукоту.

– Не важно, – сказал с порога Крысун. – Вам не понадобятся крысиные мудрости. – Он вышел в коридор и притворил за собой дубовую дверь. – Вам вообще ничего больше не понадобится.

Крысун посмотрел на них через решётчатое окошко и подмигнул. Послышался лязг поворачивающегося в замке ключа. Один, два, три оборота.

– Крысун, ты что, нас тут запер? – удивился Барсукот.

– Да.

– Зачем?

– Для безопасности, – ответил Крысун.

– Чьей?

– Сотрудников, конечно. – Крысун тихонько хихикнул.

– Каких сотрудников?

– Сотрудников спецслужбы госпожи Ласки. Наша охота сегодня заканчивается. Мы получили от вас всё, что хотели. Вы больше нам не нужны, Барсуки Полиции Дальнего Леса. Вы слишком много знаете. Вы просто тихо исчезнете. Так будет лучше для всех.

Крысун прикоснулся серой когтистой лапой к своему носу, а потом к решётке в двери, как бы посылая им воздушный поцелуй, отвесил шутовской поклон и пошёл прочь по коридору.

– Но … ты ведь ненавидишь Ласку, Крысун! – в отчаянии закричал Барсукот. – Она ведь откусила головы твоим лучшим товарищам!

– Плевать на товарищей! – эхо раздробило спокойный голос Крысуна на множество холодных осколков и швырнуло о стены коридора и их темницы.

– Зачем же тогда ты помогал мне, Крысун? Зачем помогал мне прятаться?!

– Зверская логика, – устало ответил Барсук Старший. – Он просто тебя использовал. Им нужен был постоянный подозреваемый, чтобы безнаказанно ощипывать птиц и всё валить на тебя.

– Нам нужен был подозреваемый! – эхом отозвался Крысун. – Чтобы спокойно ощипывать птиц! Но потом в тебе пропала необходимость, потому что мы вычислили Феникса.

– Кто Феникс? – быстро спросил Барсук Старший.

– Ты ведь знаешь, что это журавль, зачем ты спрашиваешь? – прошептал Барсукот.

– Какая тебе разница, жирный? – эхо принесло к ним дробное хихиканье тысячи Крысунов. – Тебе не суждено закрыть это дело. Подумай лучше о вечном.

– У тебя нет сердца, Крысун! – завопил Барсукот.

– Настоящая крыса живёт так, как будто ей вырвали сердце … вырвали сердце … сердце … – голос Крысуна удалялся, и эхо доносило до них всё меньше осколков.

– Ты что же, оставишь нас здесь одних умирать от жажды и голода? – закричал Барсукот. – Много дней и ночей?

– Нет, это было бы с моей стороны слишком жестоко!.. жестоко!.. стоко!.. – отозвался Крысун. – Вы умрёте иначе!.. наче!.. И уже сегодня!.. водня!.. ня!..

– Негодяй … – Барсукот бессильно выпустил обломки когтей. – Всё это время он был заодно с Супермышью и Лаской! Втёрся ко мне в доверие! Ощипывал наших птиц! А когда он сказал, что пора бежать из Чёрного дома, он же … он же … – Барсукот задохнулся от возмущения. – Остался там! Обещал всё прибрать и уничтожить следы, а сам ощипал Сороку! Это он подложил мой отломанный коготь в дуб! Это он искусал ствол! Это он … он давал мне для успокоения валерьяну! Тысяча сычей! Он подмешивал в неё какую-то мерзость! От его валерьяны я чуть не сошёл с ума!

– Замечательный друг, я это давно уже понял, – подытожил Барсук Старший.

– Издеваешься? – окрысился Барсукот.

– Скорее подтруниваю.

– Если ты такой мудрый и проницательный, если ты давно всё понял про Крысуна, почему ты ему позволил нас сюда заманить?

– Ну, я должен был проверить свою версию. Должен был убедиться. А заодно убедить тебя. Ведь ты так ему доверял.

– А тебе не кажется, Барсук Старший, что проверить можно было как-то иначе, а не ценой наших жизней? Вот тебе хотя бы накуковали, что ты сегодня умрёшь. А я-то при чём? Я вообще ещё молодой!

– Давай без паники, Барсукот. Ты правда думаешь, что я позволил бы нас здесь запереть, если бы у меня не было плана? Дверь очень хлипкая, снизу она подгнившая, её легко можно …

Странный звук – как будто кто-то точит зубы о камень – заставил их посмотреть на дверь. За решётчатым проёмом толпились крысы. Много крыс. Очень много крыс.

И они не казались здоровыми. Гноящиеся красные глазки бессмысленно и злобно мерцали, нечистая шерсть топорщилась во все стороны, из пастей текла белая пена. Заточенными обломками жёлтых зубов они вгрызались в прутья решётки и в древесину, и с каждым укусом на двери повисали всё новые нити слюны.

– А некоторых, увы, не вылечили … – пробормотал Барсук.

– Что?

– У них бешенство, – сказал Барсук Старший. – Это стая бешеных крыс.

– Ты что-то говорил про план, – пискнул Барсукот.

Барсук Старший молчал.

– У нас ведь есть план, правда? – Раздувшись в меховой шар, Барсукот неотрывно смотрел на бешеных крыс. – Ты говорил что-то про дверь, помнишь? Дверь очень хлипкая, снизу она подгнившая, её легко можно …

– …перегрызть, – закончил Барсук. – Но теперь этот план не сработает. Вернее, сработает, но не у нас, а у них.