Текст книги "Несчастье на полставки (СИ)"
Автор книги: Анна Кувайкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Но я зачем-то ходила и разбирала разгром, явно устроенный не так давно моей маманей. Порадовали, наверное (если в такой ситуации вообще может хоть что-то радовать), монтажники, установившие окна. Они после себя не оставили ни пылинки!
И кто заказал и оплатил все это дорогое удовольствие, я предпочитала не задумываться…
Ай, да хотя, кому я вру? Все я прекрасно понимала, осознавала и реагировала соответственно. Начала раздеваться – ревела, стояла в душе – ревела, легла в кровать в пижамке – и то ревела почти половину ночи!
И ведь не угадать, по какой причине ревела, то молча кусая губы, то отчаянно рыдая в голос, долбя что есть силы кулаком о стену… Из-за матери? Дома? Работы? Ромки? Привычного уклада жизни?
Правильнее было бы сказать обо всем и сразу.
Но, говоря начистоту, я все бы вышеперечисленное смогла бы пережить. Не сразу, да, но смогла бы. Но только если бы Ромашка был рядом. А теперь? Без него? Без единственной неизменной константы в моей жизни?
Уже только засыпая, на краю сна и яви, я поняла, что плевать мне на то, что идти мне, по сути, больше не к кому. Ни в плане жилья или работы – тут я хоть как-то выкручусь, благо есть Гаспар и съемные квартиры по всему миру.
Восславим мое скупердяйство и пока еще не оскудевший счет, ага!
Вот только… как мне быть без единственного родного человека? Я без него, наверное, и не смогу…
Но вместе со слезами закончилась и ночь. А затем еще одна. И еще. Не скажу, что мне стало как-то легче от этого. Плюньте в оба глаза тому, кто сказал, что время лечит! Нифига оно не лечит. Возможно, размывает границы чувств и душевной боли, и уже не так больно о них резаться. Вот только сколько времени еще должно пройти до того времени, когда станет легче?
Само тошно от этой жизненной тавтологии, ей-богу…
Как бы то ни было, времени на нюни уже не оставалось. Совсем. По моим расчетам Гаспар уже обнялся в аэропорту Шарль де Голя со всеми своими встречающими, и уже без устали трещит обо всем и сразу по дороге в родимый дом. Как уже говорилось, французы не путает личное с рабочим, а значит, сначала он как следует отдохнет после перелета, и уже после займется делами насущными. Говоря проще, тянуть мне уже некуда. Часов так шесть-семь, ну может восемь, и меня ждет настырная трель телефона вкупе с его присатвуче-милой заботой и прелестно-невыносимыми упреками.
Так что, хочешь, не хочешь, можешь, не можешь, но надо тебе, Асенька, брать себя во взбледнувшие рученьки, сменить старую уютную пижамку и ехать за тридевять земель в тридевятое царство.
В царство офисной техники, сплетен в курилке, и жестокой коварной планерки… И не стоит забывать и о долгой, долгой дороге в неудобной карете, ползущей по старому маршруту, стабильно выплевывающей в воздух выхлопные газы под бесконечные крики «за проезд передаем!».
Не та нынче жизнь у современной золушки, ох, не та!
На высоченное стеклянное здание, такое тошнотворно знакомое, я пялилась как сова на чужой пруд с бодуна – и пить вроде хочется, и не хочешь, чтобы незнакомый крокодил тебе голову откусил…
Вот только крокодилов я там не встретила. Я вообще, никого из знакомых не встретила, разве что охранника на подземной парковке! В остальном же, некогда мое прелестное агентство теперь уже не напоминало привычный ленивый улей. Здесь теперь царила совершенно другая атмосфера. Такая… дорохобохатая! И люди были точно такие же. Модные, деловые, говорливые, смотрящие на других свысока. Из старых работников не осталось практически никого, заменили даже Ритку!
И я с горечью вынуждена была признать, что потерла и эту часть собственной привычной жизни. Маленькой соломинкой в прошлое осталась только наша уборщица, она же и сопроводила меня в мой бывший кабинет, когда новая охрана на этаже начальства пыталась меня вытурить.
Прям удивительно, как она свое место удержала! Начальником службы безопасности ее поставили, что ли? На страже ведра и тряпки, бугага!
– Как же так, Асенька? – покачала головой тетя Люся, пристраивая руки на новенькой швабре, пока я неторопливо и малость педантично собирала в заранее заготовленный рюкзак все свои скромные пожитки. – Уж не осталось никого из наших, новые все, воблы крашеные… тьфу, смотреть тошно! Носы задерут, грязь разводят, хамят. Уж я бы этот гламур проклятущий! Этот новый, как увольнять всех начал, так мы взвыли. Никого ж почти не оставил! А кого оставил, те сами по уходили.
– А что ж вы-то не ушли? – поинтересовалась, поглядывая на медленно загружающийся ноутбук и прицепленную к нему технику, и с тоской понимая, что не могу себе такую позволить.
– А куда ж я пойду-то под старость лет? – удивилась тятя Люся. Я ж на пенсии почти как десяток лет сижу. Кто еще меня возьмет? Ты, дочка, моих ошибок не повторяй, работай как следует смолоду, и зарплату в конвертах не бери. Все через трудовую и бумаги! Иначе придется, как мне, с моим склерозом тряпкой махать.
– Я думала вы еще пенсионного возраста не достигли, – почти натурально удивилась, дождавшись таки полной загрузки, и ловко засовывая в сканер первый паспорт.
– Ой, да не льсти мне, девка, – отмахнулась бодрая старушка в цветастом платке… эм, пардон, бандане! Веселой такой черной бандане с черепками. Опять у внуков стырила, что ли? – Тоже мне, льстить удумала. Ты мне вот, что скажи. Неужели и ты уходишь?
– Ухожу, теть Люсь, – покивала, в темпе вальса засовывая в алчный аппарат второй паспорт. – Деваться некуда.
– Эх, Аська, Аська, – покачала головой уборщица, ранее не баловавшая меня своим вниманием. Ну тут ее можно понять – поговорить-то стало отчаянно не с кем! Пока она теперь себе новых врагов путем избиения мокрой тряпкой наживет… – Я все ждала, думала, хоть ты вернешься, за кабинетиком твоим ухаживала. Смотрю, переводчика-то нового нет, думаю, ай, Пашка, ай молодец, хоть Асеньку нашу оставил! А тут вон оно как.
– Ну, звиняйте, теть Ась, – развела я руками, пуская на распечатку отсканированные на ноутбук листы. На всякий, как говорится, пожарный! – У меня теперь своя дорога. Работу повыгоднее нашла. И поспокойней.
– Хорошо тебе, – чуть завистливо вздохнул местный суровый работник метлы и тряпки. – Хорошая зарплата всегда заманчивей. А знаешь, что… я тут краем уха слышала, как шефы-то эти наши болтали. Мол, если один из них тебя уговорит остаться, тебе оклад повысят. Ты погоди, Асенька, собираться. Я сейчас ему скажу, что ты здесь. Может, и уходить никуда не придется!
И усвистела так, будто на швабре своей в полет отправилась!
– Чудненько… – только и протянула я, плюхнувшись по привычке за свой рабочий стол, на старенькое, но отремонтированное кресло. Протянула руку, зацепила чашку-черепушку, сделала глоток крепкого кофе… – Тьфу ты!
Вот, что значит, сила привычки. Я даже не поняла, когда сделать кружку бодрящего себе успела!
Хотя, чего тут греха таить?
Я поднялась и, запустив ноутбук на отключение, уселась на подлокотник крохотного диванчика, оглядывая некогда родной чулан, в котором теперь без всех моих многочисленных вещей оказалось непростительно пусто. Как и у меня в душе, в принципе. Здесь было знакомо все, от первой до последней трещинки на стенах, подпалины на столешнице, вытертые пятна на линолеуме… Покидать это место было откровенно жалко, практически до натуральных таких слез в глазах. Но и оставаться я тоже не собиралась.
– Значит, ты все-таки решила уйти.
– Решила, – невозмутимо пожала плечами, продолжая потягивать кофеек и восседать на подлокотнике дивана, не обращая внимания на явление незваного гостя.
А кто у нас стал почетным гостем, как вы думаете? Правильно, тот, которого нифига не ждали, Максим свет Сергеич собственной, невыносимой персоной! Вот только, честно сказать, там и выносить-то особо было нечего – мне на его явление было параллельно. Уже.
Я прекрасно понимала, что хоть одного откровенного разговора мне не избежать.
– И отговаривать, я так понимаю, бесполезно? – усевшись рядышком, раскинув длиннющие ноги в деловых брюках, поинтересовался мой бывший. Начальник, блин, бывший!
– Ты догадлив, – тихо усмехнулась в кружку, уже не чувствуя какого-либо там стеснения или неловкости. Надоело как-то. – Собираешься отговаривать?
– А есть смысл? – изумлено выгнул брови шеф. А потом вдруг спросил как-то странно серьезно. – Настя, ты на меня злишься?
Я подумала, подумала… И решила сказать правду:
– Нет. Я даже благодарна. В чем-то.
– Надеюсь, только в хорошем?
– Самом лучшем, – тихо рассмеялась в ответ. – Например, не доверять людям. Шучу, не напрягайся. А если серьезно – я не обижаюсь, Максим. У тебя были свои интересы, а у меня свои. И они почти совпадали, да. Подумаешь, немного обидела твою сестру. Подумаешь, ты втоптал меня в грязь. Подумаешь, решил поиграть в пылких влюбленных… кстати, бездарно поиграть. Подумаешь…
– Соколовская, не борзей, а?
Не выдержав, я расхохоталась, а после откинула голову на плечо шефа – и теперь уже точно бывшего. Не знаю, радует меня это или огорчает… Во всяком случае, расходимся мы друзьями.
И это действительно чудесно.
– Ладно тебе, – фыркнула, ткнув его локтем в бок, так и не выпустив из руки любимую кружку. – Знаешь… я буду скучать по этой фразе. Серьезно!
– Могу звонить иногда, напоминать о себе, чтобы слишком не зазнавалась, – хмыкнул Макс. А потом, помолчав, все-таки приобнял меня за плечи. – Без обид?
– Без обид, – согласно кивнула. А потом, поседев немного, все-таки поднялась. – Что было, то было. В конце концов, именно благодаря твоей страстной попытке меня перекроить, я получила хорошую работу. Фиговый из тебя закройщик, конечно, а уж портной…
– Соколовская…
– Не борзей, помню! – хохотнула, закрывая ноутбук и принимаясь заталкивать его в рюкзак вместе с отпечатанными листами. – Оформишь увольнение сам? По-дружески?
– Не вопрос, – пожал он плечами, продолжая внимательно соблюдать за моими сборами. – Уверена, что не хочешь остаться?
– Ой, только не говори, что получил по шапке за утерю такого сотрудника как я, – от души похихикала… ну, пока не напоролась на чью-то серьезную морду. Даже присвистнула, приседая на край стола. – Да ла-а-адно!
– Прохладно, – хмыкнул Максимка Сергеевич, тоже поднимая свою шефскую пятую точку. – И я не стану уговаривать тебя или вставлять палки в колеса. Так что цени.
– Ценю, ага. Слушай… это такое искупление за грехи?
– Ну, в качестве отмщения я всегда мог бы испортить тебе репутацию так, что тебя даже в сельскую школу не приняли бы преподавать, – пожал тот плечами. – И у меня бы это получилось. Но я не настолько жалок, чтобы мстить девушке. Ты всегда мне нравилась, Соколовская. Считай, что это моя благодарность.
– Ты как был засранцем, так и остался, – закатила я глаза, понимая, что горбатого могила исправит. Вот нет бы признаться, что да, накосячил, да, раскаялся, да, извиняюсь и гадить напоследок не буду. Но не-е-ет.
Стоит тут, выеживается!
– Что есть, то есть, – развел он руками. – Не появилась еще та девушка, что наставит меня на путь истинный. Хотя у тебя такая возможность была.
– Ох, ты бы не зарекался, – пригрозила, с трудом, но все-таки запихивая в карман кружку. И с еще большим трудом, но водружая гигантский вещь-мешок за спину. – А то огребешь бумеранг по темечку. Грохнется на тебя грузовик с пряниками, сам потом рад не будешь! Уф, ну ладно. Пошла я. Покойтесь, как говорится, с ми… тьфу. Оставайтесь с миром, вот!
– А ты? – внезапно поинтересовался Макс, глядя на меня искоса. – Почему отказалась от своего пряника?
Вот вампирюга проклятущий. Нельзя было этой темы избежать?!
– Настя? Так почему?
– Я…
И вот тут я стушевалась. Вот надо же было всю мягкую грусть расставания своим кулинарным вопросом испортить! Вот что за человек, а? Что б на него не грузовик, а фуры с кока-колой и ментосом брякнулись!
– Давай не будем портить ту замечательную позитивную ноту, на которой мы собирались разойтись, – предупреждающе вскинула руку, начиная машинально пятиться к двери. – Из нас с тобой и так тенор с баритоном так себе. Я понимаю, что у вас уже сформировался собственный хор мальчиков-зайчиков, но не вмешивай меня в это, ради бога!
И тут… как раз в тот момент, когда я уже отвернулась, почти ушла, схватилась за дверную ручку! В лучших традициях мексиканских сериалов меня остановил вкрадчивый голос Макса:
– Когда ты последний раз видела его, Настя?
И вот тут внутри меня что-то настороженно дернулось.
– Три… – черт, я даже заикаться начала от волнения! Что могло такого случиться за это время? – Да, три дня назад. Он был живой и здоровый!
– Ах, три… Ну, это многое объясняет.
Да что б тебе дети под старость лет такое делали, господин Козырев! Что за замашки старого, пропахшего нафталином интригана? Почему нельзя обойтись без всяких там подковырок, и нафига давить на самое больное? Знает же, что я за Ромку все равно волнуюсь, не смотря ни на что!
– Макс? Что ты имеешь виду?
– А ты сама ему позвони и узнай, – только и хмыкнул мой бывший боссушка, равнодушно проходя… мимо.
И ушел ведь, просто ушел, ушлепок ненатуральный!
Я заметалась по своей коморке, не зная, что теперь делать.
Вот как же это по-бабски, а? Что за манера говорить полунамеками, раздраконить и уйти? Так только я могу делать, ну или еще какая-нибудь истеричка невозможная! Нельзя было сказать сразу? Я же теперь с ума сойду от волнения!
Что могло случиться за это время? Несчастный случай? ДТП? Напился, подрался?
Почему этого упрямого мальчишку без присмотра нельзя даже на пару дней оставить?!
А может шеф вообще … ну, набрехал с три короба? Все в порядке с Андреевым, живой он и здоровый, сидит спокойно дома, ну, может, немножко печалиться. Но как это проверить, а? Не звонить же ему лично, в самом-то деле! Или попытаться еще раз допросить Макса? Черт, вот как жаль, что пытки в России запрещены на законодательном уровне!
Проклятый УК РФ вечно все самое веселое и полезное не позволяет.
Но что же делать-то а?! А, секунду. Кажется, знаю!
– Ну, конечно, как я сразу не додумалась-то, – костеря себя последними словами, спешно полезла в карман за телефоном, чтобы тут же набрать знакомый, давно заученный наизусть номер. – Ну давай же, давай… возьми трубку… Наконец-то! Ольга Васильевна, что же вы так долго не отвечали? У вас все в порядке? Что с Ромкой?!
– Ох, Асенька, – я чуть не шлепнулась на пол, когда услышала женские всхлипы в динамике. – Это такой ужас! Мой бедный мальчик!
– Ольга Васильевна, что с ним? Заболел? Подрался? Где он? Дома? В больнице? Врача вызывали?!
– Он дома. Доктор был дважды, – послышался сдавленный шепот и тихие шаги, будто женщина торопливо куда-то отходила. – Но ты же знаешь этого упрямца, от госпитализации отказался на отрез, чуть врача в окно не выкинул. Лежит вот теперь… Я не могу сбить температуру, он весь горит, я не знаю уже, что делать!
– Черт… Да что же вы раньше мне не позвонили-то, а?! – ругнулась, пулей вылетая из кабинета, и бодро стуча пятками в сторону лифта. – Я бы нашла, как его уговорить!
– Он запретил, Асенька, – покаялась моя вроде как всю жизнь потенциальная свекровь. – Строго-настрого! Еще пара часов и я бы сама тебя набрала – температура-то уже под сорок. Ромка сказал, что если еще раз скорую вызову, он со мной совсем разговаривать перестанет…
– Я еду, – только и выдохнула, сбрасывая вызов. Проклятый лифт все никак не хотел подниматься, так что я, наплевав на все и вся, бегом ринулась к лестнице. И я не то, что запыхаться, я думать-то толком не успевала!
В висках только мысль билась: лишь бы не опоздать, лишь бы не опоздать, лишь бы… черт, Андреев, ну почему ты такой упрямый? Вот если дождешься моего приезда, я же лично тебя вылечу, а потом налысо побрею!
Правда, как бы ускорить процесс моего перемещения в нужное место?
– Подвезти, красавица? – в первую раз за всю мою невезучую жизнь я вдруг получила доказательства тому, что мысли материальны. Вот только подумала о скоростном транспорте, пробегая по забитой подземной парковке, как около меня затормозил автомобиль, бодро взвизгнув колесами. А в открытом окне, улыбаясь, маячил… угадайте, кто?
Правильно, Максимка, мать его, Сергеевич!
– Вот честное слово, если бы ты не явился так вовремя, я за все твои интриги набила бы тебе морду, – чертыхнулась сквозь зубы, почти не раздумывая запрыгивая в авто, и закидывая рюкзак на заднее сидение. – Не мог сказать все как есть сразу?!
– А ты бы мне поверила? – иронично выгнул он брови, стартуя с места, причем довольно-таки быстро. – Или решила, что давлю на жалость? Кстати, пристегнись.
– Не поверила бы, – вынуждена была мрачно признать, выполняя озвученную просьбу. – Но ты знал, что я побегу к нему!
– Конечно, – дернул уголками губ бывший босс, уверенно и лихо выруливая на дневной проспект, свободный пока от пробок. – Это было предсказуемо. Соколовская, ты можешь обманывать себя, но врать мне бесполезно. Я давно понял, что никакой дружбой между вами не пахнет.
Очуметь, какие выводы. А, главное, своевременно-то как!
– А зачем тогда ты его дразнил в тот день, когда огреб от него по морде?
– Настя, ты как ребенок, – чуть ли не вздохнул Макс, впрочем, не отвлекаясь от дороги. – Я собирался заиметь себе шикарного переводчика, и ты знаешь каким способом. Так почему я должен был собственными руками раскрывать перед тобой своего потенциального конкурента?
– Логично. Но ты – корыстная задница, ты в курсе?
– Я тебе уже говорил, Анастасия, – довольно ухмыльнулся тот. – Не нашлась еще та девушка, которая меня перевоспитает. Меня же самого все полностью устраивает.
Вот и как прикажете на это возразить?
Хотя, не слишком-то я об этом всё думала. Спрашивала чисто так, для проформы, чтобы хоть чем-то занять мысли и попытаться не сойти с ума от волнения. Только паника, только хардкор!
Всю дорогу я нервно кусала губы, хваталась за телефон и убирала его обратно, шкрябала ногтями по дверной обшивке, постукивала ногами – короче, нервничала всеми доступными способами. И ни разу, ни разу! У меня не возникла мысль о том, что меня шикарно разводят.
Это было бы нормально для Макса, у которого все средства хороши что по части баб, то и по части работы. А вот для Андреева, тем более для его мамы, которая в своем единственном сыне души не чает, это слишком низко! Да и не решился бы Ромашка после всего, что между нами случилось.
Не буду врать, подозрения в самом нехорошем у меня были. Особенно после того, как Макс на мой вопрос нехорошо ухмыльнулся и ответил в духе «сама все увидишь»! Но их я отринула, как надменная барышня старый пирожок от влюбленного в нее трубочиста. Снова себя накручивать, чтобы сорваться потом, не было никакого желания!
Вот только волноваться меньше я все равно не стала. И когда мы, наконец, примчались на другой конец города, в тот самый элитный поселок посреди почти деревенской глуши, я уже готова была разорвать руками любого дракона и уверовать в Белых ходоков, высунувшихся из-за ближайшего забора.
Словом, я навоображала себе такого, что не могло присниться даже многоуважаемому автору Игры Престолов!
Да о чем тут говорить? Я даже не остановилась ни на секунду, чтобы погладить своего Малыша, мирно сосуществующего с охранными доберманами семейства Андреевых. Я даже не видела, пошел ли за мной Макс, и какими глазами на меня смотрела охрана. Я бы, наверное, снесла бы все двери, если бы они были закрыты!
Но, к счастью, меня ждали. Я успела только мимоходом кивнуть Ромкиному отцу, махнуть рукой его матери, и дальше на крейсерской скорости сбежать по ступеням на второй этаж. Чтобы потом резко притормозить перед дверью нужной мне спальни, хватаясь за ручку трясущейся рукой и облизывая пересохшие от волнения губы.
Каюсь, заходить было страшно.
Я ожидала увидеть самое ужасное. Кошмарные язвы, уродливые синяки, обезображенное лицо, свежие ссадины и шрамы, прикроватную тумбочку с кучей лекарств… Заходить было действительно страшно. Но и тянуть я больше не могла, изводя себя чересчур богатой фантазией и практически животным страхом за любимого человека.
Набрав воздух в грудь, собрав в кулак всю свою решимость, я, наконец, дернула за ручку и тихонько вошла. Тихо-тихо, практически на цыпочках! Напряженно осмотрелась вокруг, чувствуя, как закладывает уши от судорожно колотившегося сердца…
И, на выдержав, негромко рассмеялась, приложившись лбом о косяк, увидев, наконец, неизлечимого больного, прикованного «страшной» болезнью к кровати.
Нет, Макс меня не обманул. И Ромкина мама тоже. Этот мятный грибочек действительно был прикован к кровати коварным недугом, и вряд ли в ближайшую неделю, а то и две будет способен выйти из дома. И теперь я прекрасно понимаю, почему многозначительно давил лыбу мой бывший боссушка, и почему сам Ромка, мирно спящий сейчас, в строгом порядке отказывался ехать куда-либо, да еще запретил матери звонить мне.
А знаете, почему? Да потому что этот уникум, этот упрямый барашек, это чудушко в зеленую крапинку… умудрился в свои неполные тридцать лет где-то подхватить ветрянку!!
Судьба… ну, ты знаешь, кто ты такая, да?
Продолжая посмеиваться над всем в целом и собой в частности, я тихо прошла и аккуратно присела на край кровати, стараясь не разбудить Ромашку. А потом, не выдержав, все-таки коснулась кончиками пальцев его раскрашенного лица, так и не сумев перестать улыбаться. В таком возрасте эта детская болячка не смертельна, но очень опасны ее осложнения и последствия.
И всё-таки, это была капля, по сравнению с тем морем ужасов, что я себе успела представить. И хотя больше тянуло ржать, чем плакать, я, наконец, поняла, как же все это было глупо…
Только страх его потерять помог осознать, как он мне на самом деле нужен. И что он – гораздо важнее всяких там нелепых обид. В конце концов, оба хороши. Он молчал, я молчала… Вот так бы и разошлись, из-за собственной глупости!
– Аська?..
Похоже, нельзя просто так трогать человека, чтобы он от этого не проснулся.
Смотрит теперь такой сонными глазками, чуть пьяными от высоченной температуры. Виски вспотели, щеки алеют, губы белые, все остальное – в крапинку зеленую… Господи, но как же сильно я его люблю!
– Угадал, – тихо фыркнула, убирая с его лба влажную белую прядку. И, бесцеремонно нависнув сверху, нежно коснулась губами его пятнистого носа, будто бы ставя точку на всех наших старых прегрешениях. – Ну, что, пациент Андреев… Добровольно лечиться будем?
Эпилог
Год спустя…
– Дорогой, я дома! – бодро и радостно отчиталась, скидывая в прихожей опостылевшие туфли и закидывая на вешалку порядком осточертевший пиджак. И не забыла хихикнуть. – Ой, забыла. Я же не замужем!
– Я тебе дам, не замужем, – мгновенно донеслось грозное по ту сторону гостиной, со стороны огромной кухни. Я даже колечко на безымянном пальце проверила – на всякий, как говорится, случай!
– А что ты мне дашь? – бодро перебирая босыми уставшими, напедикюренными пяточками, сунула нос в эту святая из святых. Не мою! – Покушать?
– Слушай, ребенок, ты когда-нибудь бываешь сытой? – поинтересовался мой личный шеф-повар, вытирая свои очумелые ручки о чистенькое полотенце.
И вы думаете, он сердился? Тю-ю. Это он только по виду такой грозный. Плавали, знаем! Я из-за его этой напускной грозности на пару-тройку кило только за последний месяц поправилась!
– Если готовит мой любимый муж, я всегда голодная, – гордо заявила, забираясь в тесной узкой юбке на высокий барный стул. Испытание то еще кстати. – В хорошем смысле! Ну, в смысле, готова есть еще и еще. Еще и еще. Еще и…
– Я понял, – усмехнулся Ромашка выставляя передо мной тарелочку с умопомрачительно пахнущей и невероятно выглядящей карбонарой. Вот и как это ему каждый раз удается, а? Ведь не спрашивает, что хочу, а всегда угадывает! – Жуй, ненасытная ты моя. Считай, комплимент засчитан.
– Ура! – возрадовалась я вселенской несправедливости и пище насущной, живо хватаясь за вилку. Ну, попыталась, по крайней мере – вредный столовый прибор ловко выскользнул у меня из руки, как стопка с коктейлем когда-то. – Эй! Я голодная!
– Я еще ты не замужем, – ухмыляясь от уха до уха, напомнил о своих обидах мой цветочек. Вот вредный же местами кактус!
– Что сказали репортеры, то и говорю, – нахально показала язык в ответ.
Нет, а что? Не я же сама себе сегодня задавала вопросы о том, почему я до сих пор не замужем, для чего скрываю своего настоящего бойфренда, и что мне пообещали за сокрытие истинной ориентации молодого перспективного ресторатора!
Желтая пресса – она такая, да. Я уже как сто лет официально замужем, а народ все пытается раскрыть всю страшную «правду» о нас. И все это потому, что Андреев не дал мне фотки с нашего бракосочетания слить в инстаграмм!
А, ну еще и потому Милана, жаждущая мести госпоже Андреевой в моем единственном и неповторимом лице, до сих пор распускает по интернету сплетни, не слишком мастерски пользуясь фотошопом. Иногда ее попытки вполне даже забавным, мы с Ромашкой конкретно ржем в тихие семейные вечера, читая очередную смутную статейку. Но иногда ее желчь и желудочный сок выливается в очень даже неплохие неприятности для нас любимых и непобедимых…
Вот честное слово, со временем во мне только крепнет желание отвести ее к хорошему гастроэнтерологу! Ну, коль дражайший супруг мне ее к проктологу послать запретил. Мол, к этому врачу ходят только мужчины… Так если это единственное оправдание, я таки не вижу никаких препятствий для их скорой встречи!
– Да слышал, – добродушно фыркнул Ромка, усаживаясь напротив меня, и мотая белобрысой головой в сторону мерцающего экрана на холодильнике. – Целый день вас по ящику крутят.
– Да? – торопливо втянув макаронину, тут же вцепилась я в пульт, возвращая технике звук. – Ну и что же там глаголят?
– Ой, да что вы, – послушно фыркнул с экрана плюгавый картавый мужичонка в мешковатом костюмчике, едва не заплевав сунутый ему под крючковатый нос микрофон. – Что этот новоявленный гений может показать? Чем он, меня, фею кулинаЙного искусства может удивить?
– Эм… умением четко произносить букву «р», например? – ехидно вскинула я брови, глядя на этого якобы великого ресторанного критика, давненько сидевшего у нас в печенках.
– Аська, – закатил глаза мой муженек. Он-то уже после открытия второго ресторана перестал на таких типов внимание обращать. А я до сих пор пылала гневом праведным!
Никому не позволю мою мятную вкусняшку, в мой паспорт печатью загса вписанную, вот так просто обижать!
– Фраза «Соколовская, не борзей», действует на нее куда лучше, – послышался знакомый смешок, и на нашу родимою кухоньку выползла еще одна не менее (но и не более!) родная морда в полотенце. В одном!
Вот хоть бы халатик напялил для приличия!
– Не поняла, – я уже давно перестала возмущенно ронять вилку при виде нашего свидетеля и друга семьи в единой смазливой харе. – А этот что тут делает?
– Заехал отчитаться своему начальнику о последних приготовлениях в ресторане перед его открытием? – предположил, посмеиваясь, мой бывший начальник, а ныне – мужа подчиненный. Хм, опять что ли, вспотел на ринге, отчитываясь перед суровым боссом о собственных промахах?
Судьба – забавная штука.
А это все из-за Ромкиного бизнеса. Я давно говорила, что ему нужно ресторан открыть, что он, собственно, и сделал еще до нашей свадебки. Скромной, кстати, тихой, но красивой, только для «своих».
Ну, во-первых, шиковать не хотелось, а во-вторых, все сбережения были направлены как раз на расширение-создание нового бизнеса. Да и потом, нужно же было Ромчику чем-то заниматься, пока я бешеным челноком моталась во Францию и обратно, помогая Гаспару с его новой затеей!
Раз все такие деловые вокруг, куда мне бедной, незанятой было деваться?
Я кипела жаждой деятельности, грезила новой работой, и Ромашка, как примерный муж, и человек, неплохо накосячивший в прошлом, не стал мне препятствовать, отговаривать или запирать дома на все замки. Пыхтел, конечно, не без этого. Но поддерживал!
– И как оно, открытие? – поинтересовалась, едва ли не чавкая с открытым ртом. Ну, вкусно, вкусно же! Я пока всё приготовленное не умну за обе щеки, нормально разговаривать не буду. – Усё готово, великий креативный директор ты наш?
– Не твой, а его, – хмыкнул Макс в халате, спокойненько так доставая из холодильника апельсиновый сок, и усаживаясь рядом с Ромашкой. Вот чесслово… я даже понять не успела, когда этот упырь неприличный почти поселился у нас!
Вроде и общались нечасто, хотя постоянно виделись. А потом хлобысь! И они с Ромкой стали лучшими друзьями. Ну а я… ну а что я? Друзей мужа надо привечать, я как умная баба в это не лезу и перед неловким выбором не ставлю. Тем более, когда со вторым открытым рестораном начались проблемы, Макса помощь оказалась неоценимой. И помог, и все устроил, и с кем надо свел, и…
Короче, несколько поменял род деятельности, и теперь благополучно батрачит на благо нашего семейного бюджета. И батрачит, надо сказать, неплохо! Вон, только год прошел, а Ромка уже третий ресторан открывает.
У нас с Гаспарчиком, увы, пока не все столь же радостно – ну вот не соответствуют товары в России изыскательному французскому вкусу! Там такие требования к помещениям были, к освещению, ремонту, мебели, аппаратуре, а уж к персоналу…
В общем, тихо шифером шурша, ушла крыша не спеша, но два официальных филиала мы все-таки открыли. И вот открытие салона, которое было сегодня с утра, мы отмечаем в ресторане, который открывается вечером…
Ну, как вечером? Через целых два часа!
И то я с трудом их выкроила, чтобы заехать домой покушать, да переодеться согласно дресс-коду. Да, мы все вместе вскоре идем в ресторан… но, думаете, я сумею там покушать? Да у нас в салоне был легкий фуршет, а я, с утра, кроме глотка шампанского на официальной части больше ничего зажевать не успела! Ухо одного из работников не в счет. Нефиг косячить!
Там вообще, стоило хоть на минуту отвернуться, а бедного Гаспара репортеры своими заковыристыми вопросами чуть на французский флаг не порвали.
– Ой, ну фу ты, ну ты, – фыркнула, безапелляционно и нагло уворовывая у нового-старого другана стакан с соком. – Какие мы важные!
– Ешь давай, – укоризненно посмотрел на меня муженек, так сказать, на правах главы нашего небольшого семейства. Не безосновательно, кстати – его доминирование в этом плане было неоспоримо. – И иди собирайся, иначе опоздаем.
– Это когда я опаздывала? – искренне возмутилась, запихав в рот последний кусочек ветчины. Или бекона? Все никак не сподоблюсь узнать… вот как же удобно, когда в семье готовит муж!
А я только все чиню и ремонтирую. Да, мы до сих пор такие… неправильные! У нас распределение обязанностей не традиционное, чужому глазу совершенно дикое. И, знаете что? Нас это полностью устраивает! Конечно, что-то тяжелое и сложное мне не доверят и не позволят. Но вопрос, кто собирает новую мебель, у нас в доме даже не поднимается.