Текст книги "Золотко или Принцесса для телохранителя (СИ)"
Автор книги: Анна Кувайкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Кажется, я уже говорила, что кое с кем спорить бесполезно, да?
Анина комната оказалась не слишком большой, но просторной и уютной. Расположились мы прямо на двуспальной кровати поверх мягкого флисового пледа, за закрытую дверь почти не проникало никаких звуков, плюс Аня включила на компьютере, стоящем на угловом компьютере ненавязчивую музыку. Правда, мы ее особо не слушали – общих тем для разговоров оказалось предостаточно.
Настроение все повышалось и повышалось, легкое вино совсем не пьянило, в комнате то и дело раздавался наш смех. Я дала себе зарок не задерживаться сильно, но все равно увлеклась настолько, что совсем забыла о времени…
Ровно до тех пор, пока с силой не распахнулась дверь, прилично стукнувшись об стену!
Мы дружно подпрыгнули, оборвав веселье, и замерли, глядя на застывшего на пороге парня. Не скажу, что он был совсем злой… Но тень недовольства на его лице явно прослеживалась. Вкупе с плотно сжатыми губами, прищуренными глазами и внушительной фигурой при среднем росте, впечатление произвел он почти незабываемое!
На меня, во всяком случае, ибо ко мне в спальню полураздетые мужчины не имели привычки вламываться. Хотя, о чем это я? Ко мне вообще никакие мужчины не вламывались!
– И чё хочу? – иронично выгнула брови Солнцева, которой подобное явление явно как слону дробина. Она даже не вздрогнула, сохраняя абсолютно непередаваемо меланхоличное выражение лица! И только в глубине ее глаз бесенята отплясывали кан-кан, вызывая здоровые подозрение, что парня с золотисто-русыми, длинноватыми волосами, зачесанными назад, сейчас ожидает коварная и жестокая расплата за незаконное проникновение.
Кстати, где я его уже видела?
– Жену свою хочу, – оглядев нашу троицу, по-прежнему недовольно выдал парень.
От подобной прямолинейности я натуральным образом закашлялась! Арина покрылась смущенным румянцем… Но угадайте, кому на всю двусмысленность сказанного было глубоко фиолетово?
Расплывшись в улыбке, Солнцева ехидно протянула:
– Михась, ну ни при дамах, пошляк неприличный…
– Я пошляк? – изумленно вскинул брови Михаил. – Чудище рыжее, я домой ее забрать хочу!
– А шкаф починил? – подозрительно прищурилась та. Мы с Ариной переглянулись, едва сдерживая улыбки. Похоже, чтобы забрать собственную супругу домой, Аниному соседу придется очень, очень постараться…
– Починил!
– Да ну? Прям починил-починил? Прям сразу все и наверняка? Вот прям зуб даешь и всю Харлеевскую челюсть?
– Да забирай!
– Михаил Александрович, вы меня прямо таки шокируете своим красноречием… А если проверю?
– Да проверяй!
– А если найду косяк?
– А ты попробуй!
– А я найду…
– Да хрен с тобой, иди!
– Учти, я ж пойду… И я ж проверю и найду!
– И что тогда?
– Ха! Не забывай, что у меня в заложниках твоя любимая жена!
– Ры-ы-ыж…
– Аюшки? – и ресницами так хлоп-хлоп невинно!
У парня нервная система была явно послабее. Он с минуту созерцал нахально улыбающуюся соседку, посмотрел на нас с Кавай-сан, тихо катающихся от смеха… А потом, сплюнув (не всерьез, конечно), вдруг ухмыльнулся, шагнул вперед и легко закинул Арину к себе на плечо!
– Эй!
– Миша! – возмутилась девушка, слегка взбрыкнув ногами. – Поставь меня обратно, мы с девочками не договорили!
– Время истекло, – усмехнулся тот, легко перехватывая коленки, чтобы они не били ему в грудь. – Я хочу домой, спать и собственную жену! Вопросы есть? Вопросов нет! Рыжая, вопросов нет я сказал!!
– А…
– Чудище, тебя не спрашивают!!
– Вот же су… суровый пещерный человек, – то ли возмущенно, то ли восхищенно прицокнула языком Анька. – Вот всегда говорила, что наш рыжебородушка на тебя влияет дурно! Ладно уж, тащи свое сокровище в логово, не выспавшийся бурый мишка… Но я тебе это еще припомню!
– Боюсь заранее, – хмыкнул парень и, развернувшись, так и не отпустив сопротивляющуюся Арину, направился на выход из комнаты.
– Никакого такта и воспитания, – в конце концов, покорно обвиснув, негромко пробормотала Арина. – Крис, пока!
– Пока, – хихикнула я, качая головой. И, как только самая странная пара из всех, что мне довелось видеть, скрылась из глаз, вслух заметила. – Действительно повадки первобытного человека. Как Риш это терпит?
– Она не терпит, – фыркнула Аня, разливая по нашим бокалам остатки вина. – Она – любит! К тому же, только кажется, что Михася невозможно переупрямить. Наш Кавай-сан делает это на раз-два, и так, что тот даже не сообразит, где прокололся и когда, собственно, повелся… Образование психолога – это вам не диванная консультация любителей программ первого канала!
– Да уж, – невольно рассмеялась я, в очередной раз понимая, что жизненного опыта у меня ноль да маленько. – Кстати, Ань, а ты не знаешь, где я его могла раньше видеть? Лицо знакомое…
– Так это, – прыснула Солнцева, хитро на меня посматривая. – Михаил Александрович Алехин, мой сосед, один из владельцев «Максимуса», проектировщик «Анубиса» и… ну, собственно, младший брат Цепеша. Родной!
– Японский магнитофон…
– Вот, а говоришь, ругаться не умеешь!
Попробуй тут не научится, угу…
– С тобой еще не тому научишься, – отойдя от первого шока, чуточку недовольно заметила, допивая вино. При взгляде на мобильник, вырвавшийся из груди вздох получился ну очень уж тяжелый. – Ладно, Ань, мне тоже пора.
– В первом часу ночи? – вскинула брови Солнцева, выразительно покосившись на темноту за окном, слабо разбавленную уличными фонарями. – При условии, что нам с утра универ, а до тебя ехать почти час даже по пустому городу?
– Выбора-то нет, – пожала плечами, отыскивая в списке контактов номер телефона моего водителя. Да, неприятно, а что делать?
– А чего, у меня остаться не судьба?
– Э-э-э… – поневоле оторвавшись от гаджета, я хлопнула ресницами, как распоследняя глупая блондинка. Подчеркиваю – именно глупая! Не люблю мыслить стереотипами и ни в коем разе не хочу обидеть светловолосых представительниц прекрасного пола. – В смысле?
– Труселя обви…
– Аня, – раздался мягкий, укоризненный смешок в районе входной двери. На замечание неслышно подкравшегося Дана девушка только фыркнула, ни капельки не устыдившись, а блондин уточнил для меня. – Она нетактично имеет ввиду, что куда рациональнее тебе остаться ночевать у нее. По темноте возвращаться небезопасно. Ночью обещали заморозки, а значит, на трассе будет гололед.
– Вот! – назидательно подняла палец Солнцева, подбирая под себя ноги. – Слушай, что умные люди говорят! Кстати, а где наш самый главный умник?
– Отмывается после ремонтных работ, – просто улыбнулся парень. У кого-то рыжего враз поглупело выражение лица, глядя на это, а вот у меня внутри зашевелились здоровые сомнения.
Вряд ли Аверин будет рад подобному вторжению на свою территорию…
Изначально я думала, что они с Аней соседствуют на разных этажах, но стоило увидеть в зале винтовую лестницу, ведущую вниз, как фраза «живут вместе» стала куда понятнее. Их квартиры были объединены, создавая одну многоуровневую. Удобно, что ни говори.
А главное, теперь хоть понятно, каким образом исчезли байкеры!
Но и мнение брюнета волновало меня едва ли ни в последнюю очередь. Главным вопросом было и оставалось мнение моей единственной родственницы…
Я прекрасно осознавала, что звонить ей бесполезно, кроме категоричного отказа я не получу ровным счетом ничего. Если я переночую вне дома, подобный поступок, наверное, перечеркнет все мои прошлые прегрешения, и влетит мне за него, как ни за что другое.
Но с другой стороны, если мне светит грандиозное наказание, так уже какая разница, сколько именно раз я виновата? Одним проступком больше, одним меньше.
Уж не говоря о том, что Аня и Дан правы – ехать за город в ночь действительно опасно, как и бессмысленно тратить время. Да…
Хотелось мне остаться, чего уж говорить!
Выпитый алкоголь, не сильно, но все-таки давший о себе знать, слегка ударил в голову, приспустив оставшиеся тормоза. Однако здравый смысл все еще присутствовал и потому, не отвечая на выжидающий взгляд едва ли не подпрыгивающей на кровати Солнцевой, знакомый до боли номер я все-таки набрала, отчаянно надеясь на лучшее.
Не знаю, к счастью или наоборот, но мне ответил механический равнодушный голос, сообщивший, что вызываемый абонент находится вне зоны действия сети…
– Ну? – так и не дождавшись ответа, я сбросила вызов, задумчиво вертя мобильник в руках, специально игнорируя нетерпеливо ерзающую Аньку. Ее предел терпения и так был не безграничен, а уж сейчас, после выпитого, так и вовсе бил все немыслимые рекорды. Хватило ее ненадолго:
– Ну-у-у?
– Ну? – подняла я взгляд, делая самое несчастное выражение лица, прикусив губу, чтобы не рассмеяться и не выдать себя. Рыжая выглядела сейчас как ребенок, которому родители принесли долгожданный новогодний подарок, но не спешили разрывать яркую обертку, проверяя нервы непослушного чада на прочность.
– Кристина-а-а-а…
– Ладно, – не выдержав просящего, умильного выражения лица великовозрастного дитятки, я расхохоталось. – Я остаюсь.
– Ур-р-р-ра-а-а-а-а!
Вот же… Всегда знала, что рыжеволосые особы отличаются завидным темпераментом, но никак не ожидала, что меня повалят на кровать и примутся тискать, будто плюшевого мишку! Как бокалы только не раздавили, ума не приложу.
Дан, глядя на свое ошалевшее недоразумение, добродушно посмеиваясь, обещал привести в порядок диван в зале, и удалился, оставив нас наедине.
И вот тут кое-кого как подменили…
Мгновенно оставив мое многострадальное тело, Аня вдруг села, подозрительно щурясь:
– А не влетит?
Пришлось с неохотой сознаваться:
– Влетит, разумеется. Только мне уже не привыкать.
– Ты точно уверена? – взъерошив и без того взлохмаченные волосы на затылке, прищурилась Солнцева. – Я, конечно, расстроюсь, если ты уедешь, но как-то что-то не того… Неудобно мне, ну!
– Ань, – я вздохнула, спуская ноги с кровати. – Мне все равно влетит за все мои проступки. Так какая разница? Это не ты меня уговорила, это я сама решила остаться. Я взрослый человек, в конце концов.
– Слышь, взрослый человек, – усевшись рядом, девушка пихнула меня локтем в бок, не сильно, но чувствительно. – Ты если за свою жизнь взялась, то решай уже всё и сразу. А то ты как с той собакой, которой из жалости хвост по частям купировали.
– Ань… не начинай, пожалуйста.
Я понимала, к чему она клонит, не могла не понять. И в чем-то была с ней согласна, но…
Рушить старую, не всегда комфортную и счастливую, но привычную и стабильную жизнь было реально страшно. Необходимо, но страшно до боли.
– Ладно, уж, – ободряюще сжав мое плечо, рыжая оторва добралась до большого шкафа, стоящего за кроватью, распахнула дверцы и зарылась в его нутро. – Дело ваше, царское. Но если все-таки решишься, помни, что истина где-то рядом…
– Скалли, ты ли это? – иронично выгнула я брови, тоже поднимаясь.
– Тьфу на тебя, – отозвались из недр платяного монстра. – Я к тому, что если понадобится помощь – я всегда в твоем распоряжении. Накормлю, напою, спать уложу, с работой помогу… короче, побуду немножко феей-крестной в суровых реалиях свободной жизни. Андестенд?
– Спасибо.
– Да было бы за что, – фыркнула Аня, выбираясь наружу с горой вещей. – Как говорил наш куратор, мы в ответе за тех… ну, ты помнишь. И раз уж я подбиваю тебя на смену… кхм, рода деятельности, назовем это так, торжественно клянусь помочь пережить все последствия оного. Договорились?
– Скорее задолбались и согласились, – покорно кивнула я, вспомнив услышанную от нее когда-то фразу. Но… приятно слышать подобное, черт возьми!
– Вот и ладушки! – расплылась в улыбке Солнцева, водружая мне на руки стопку постельного белья. Следом прилетела прозрачная упаковка с новой пижамой, легко стукнув мне по носу, заставляя зажмурится. – А теперь ать-два, кругом, шагом марш в ванную и в люлю! На подушку Аверина ограбим по дороге.
М-да… Ну и как тут не подчиниться?
Собственно, наглый грабеж совершала сама Солнцева, бодро протопав по винтовой лестнице вниз, пока я воевала с постельным бельем. И вроде бы я умела нечто подобное, хотя дома за меня все делала горничная, застилать постель вне родных стен оказалось несколько… ну, проблематичным.
В общем, пока шли немалые баталии за моей спиной в попытке установить очередность похода в душ, я все еще продолжала сражаться с непослушным одеялом в попытках впихнуть его в пододеяльник. Пришлось даже брать перерыв и шмыгнуть в ванную комнату, пока Аня и Дан, увлеченные больше друг другом, нежели спором, не обращали на меня внимания. Освежившись и фактически смыв легкое воздействие алкоголя под упругими прохладными струями, дело пошло намного быстрее.
Насупившаяся Солнцева, в итоге, ушла в душ к себе, пока ее парень занял ванную комнату этажом ниже.
А мое упорство, тем временем, почти полностью победило капризное синтепоновое одеяло в веселую цветастую расцветку…
Выпрямившись, я сдула прядь волос с носа, с торжеством оглядывая дело рук своих. И подпрыгнула от неожиданности, услышав позади себя ленивый, насмешливый голос:
– А тебе идет эта пижамка, Рапунцель.
– Да что б тебя, Аверин! – рухнула на край дивана, едва сдерживаясь, чтобы не зашвырнуть в ухмыляющуюся физиономию чем-нибудь тяжелым. Одно останавливало – хозяйка жилища вряд ли простит, если в ответ на ее гостеприимство я переломаю об чью-то черноволосую макушку симпатичные статуэтки, стоящие на подставке, вделанной в спинку дивана.
Впрочем, зная Никиту… он же просто увернется!
– Я такой страшный? – иронично выгнул брови парень, замерший на верхней ступеньке лестницы, сложив руки на перила.
– Нет, – фыркнула, стараясь не пялиться на его обнаженный торс. Да что ж у них у всех привычка такая – в одних штанах разгуливать? Это же целое испытание для моей нервной системы! – Ты просто всегда неожиданный!
– Будем считать отмазалась, – усмехнулся парень, подходя ближе. Легко поднявшись по трем ступеням, он вручил мне в руки подушку, об аренде которой с ним договаривалась Солнцева. Но подошел как-то слишком близко, настолько, что я даже села обратно от неожиданности. – Это твое. Одной, надеюсь, хватит?
– Я не жадная, – сморщила нос, пристраивая подушку у изголовья, торопливо отводя взгляд красивого и гармонично развитого мужского тела, чувствуя, как начинают пылать щеки. – Спа… сибо.
Окончание слова я едва не проглотила, когда парень вдруг с привычной ухмылочкой подался вперед, склоняясь надо мной. Мои ноги оказались зажаты между его ног, лишая малейшей возможности банально отползти подальше и все, что мне оставалось – это откланяться назад. Все сильнее и сильнее, прям так, как сидела – полубоком, до тех пор, пока моя голова не коснулась подушки.
А надо мной, опираясь на руки, нависал невесть чему улыбающийся Аверин… Который вдруг стал наклонятся к моему лицу!
Слова возражения встали поперек горла, кровь стремительно прилила к щекам, а сердце забилось быстро-быстро. Чувствуя его теплое дыхание на своих губах, я уже собралась зажмуриться…
А Никита, протянув руку, с усмешкой щелкнул выключателем небольшой лампы, стоящей на спинке дивана.
– Гад! – подушку вслед торопливо отступившему парню я все-таки запустила.
– И кого-то мне это напоминает, – раздался задумчивый Анин голос со стороны коридора. – Кому-то явно надо меньше общаться с Цепешем… во избежание, так сказать! 2fc78f
– Я так сама скоро вампиром стану, – недовольно пробурчала, поймав прилетевшую из полумрака подушку. Аверин явно смеялся, благоразумно отойдя на безопасное расстояние обратно к лестнице. – Кровожадность во мне растет не по дням, а по часам!
– Полнолуние? – невозмутимо и со смешком поинтересовался поднявшийся в комнату Дан, на ходу вытирающий волосы маленьким полотенцем.
Едва не взвыв, я рухнула лицом на постель. Издеваются… вот все надо мной издеваются!
Еще полчаса были слышны шаги и переговоры в полголоса, пока все обитатели двух объединенных квартир укладывались спать. Но вскоре все звуки окончательно смолкли, Солнцева закрыла дверь в спальню, Аверин ушел к себе, погасив оставшийся свет в коридоре.
Но страшно не было. Огромное количество аквариумов, фактически сплошная стена, оснащались подсветкой. Холодный свет не бил в глаза, слабо освещая комнату, тихо шумели компрессоры, едва слышно плескались рыбешки. Мягкая пижама, состоящая из длинных штанов и кофты с аппликацией медведя на животе, веселой расцветки в ало-черную клетку, приятно льнула к телу. Кипенно-белое хлопковое постельное белье ненавязчиво пахло кондиционером, а злополучная подушка оказалась на удивление удобной.
Глаза стали закрываться сами собой, стоило только устроиться под одеялом. Не думала, что заспать в незнакомом месте окажется так… сладко.
Главное, чтобы остаток ночи прошел так же. А утро… как говорило раньше старшее поколение – будет день, будет и пища.
Разбираться с проблемами я предпочитала по мере их поступления.
Глава 11
Проснулась я посреди ночи, не сразу сообразив, где нахожусь.
Пару раз моргнув, к счастью, вспомнила, толком не успев испугаться. Часы на мобильнике показывали два часа ночи – то есть проспала я от силы час. В голове слегка шумело, меня слегка качало, но я поднялась с дивана и упрямо направилась в сторону коридора, поминая недобрым словом негромкое бульканье рыб в аквариумах. Вода отозвалась на воду, и мне захотелось… ну, захотелось, в общем.
Потирая слипающиеся глаза, я завернула за угол и, запнувшись обо что-то, еда не расстелилась в прихожей, пнув стенку, пребольно ударив палец, по закону подлости, конечно мизинчик. Неизвестное препятствие отлетело во тьму к входной двери, подняв шум, а я тихо шипела сквозь зубы, надеясь, что не перебудила своим слоновьим поведением всех обитателей квартиры.
Даже замерла на секунду, прислушиваясь, испуганно вжав голову в плечи и, кажется, окончательно проснувшись. Но нет – умиротворенная тишина оставалась таковой, слышно было даже, как мерно тикают часы на кухне.
Вздохнув с облегчением, нашарила на стене выключатель. Негромкий щелчок и из-за приоткрытой двери туалета показалась полоска света, позволяющая больше не сшибать препятствия на ходу. Нет, освещения от аквариумов вполне хватало, чтобы спросонья не собраться все углы и стены… но пол-то оставался в темноте!
Сделав все свои дела, уже после, в ванной, помыв руки, я осмотрела собственное отражение в зеркале. Подозрение, что поутру я буду выглядеть не лучше кладбищенского упыря из любимого фентези Солнцевой, внезапно повеселило, и я фыркнула, ни капли не огорчаясь данному факту. Синяки под глазами и излишняя бледность – малая цена за приятно проведенное время, если подумать.
Умыв лицо, наскоро обтерлась полотенцем с изображением дельфинчиков и, пристроив его на крючке, я шагнула обратно в коридор, намереваясь отдохнуть как следует за остаток ночи… И тут же замерла, почти полностью ослепнув. Не успела я переступить порог, как свет в ванной комнате погас! А ведь выключатель я даже не трогала, более того, до него было еще идти пару метров по коридору…
Вдоль позвоночника пополз липкий страх, а ладони мгновенно вспотели. Я сжимала и разжимала кулаки, тщетно вглядываясь в окружавшую меня темноту. Глаза после резкой смены освещения привыкли не сразу, а когда временная слепота прошла… Я отшатнулась, врезавшись в косяк, прижимая руку ко рту, едва сдержав вскрик. Не сразу до меня дошло, что зловещие провалы глазниц, смотрящие на меня из тьмы – это всего лишь фосфорицирующий в темноте череп, банальное украшение аквариума, теперь не освещаемого. Днем он, как и другие предметы, лежащие на дне среди водорослей, вроде сундуков с сокровищами, затонувших кораблей и прочих, казались даже забавными, но сейчас!
Даже зная, что весь этот потусторонний зеленоватый свет напротив меня исходит всего лишь от муляжей, меня все равно колотило от страха. И когда в полной тишине послышался всплеск, ноги сами понесли меня в противоположную от коридора сторону!
Силуэт окна без штор белел, ярко выделяясь во тьме кухни. На бегу задев боком край барной стойки, больно ударившись, почти не замечая этого, подбежала ближе, с надеждой выглядывая на улицу. Надеялась я зря, во дворе не горел ни один фонарь, не было видно ни единого окна в доме напротив… Похоже, электричество отключили не только в квартире, а во всем районе!
– Не спится? – негромкий вопрос, заданный совсем рядом со мной, для меня прозвучал оглушающее. Вскрикнув от неожиданности, я отшатнулась, налетев спиной на холодильник, а рукой зацепила лежащую на подоконнике пачку сигарет и зажигалку, свалив их на пол, только чудом не перевернув хромированную закрытую пепельницу.
Ее полукруглая крышка громко брякнула и замерла, а я сглотнула, с некоторым трудом, не сразу, но все-таки различив в темноте знакомый силуэт.
– Аверин, ты… – сердце в груди стучало так, что закладывало уши. – Пугать-то так зачем?! Чего подкрадываешься, как приведение?!
– Не имею привычки топать как слон посреди ночи, – тихо усмехнулся парень. И даже объяснил причину своего внезапного возникновения. В своей обычной манере, конечно же. – В отличие от некоторых.
– Да ну тебя, – нервно передернув плечами, машинально оглядываясь по сторонам, легонько ткнула его кулаком в живот. – Чуть до инфаркта не довел.
– Рапунцель, – перехватив мою руку, не отпуская ее, Никита склонил голову на бок, глядя на меня с любопытством, как мне показалось. Если, конечно, в этой тьме египетской вообще можно было рассмотреть хоть что-то! По крайней мере, мои метания, легкая дрожь и порядком вспотевшие ладони он как-то ухитрился заметить. – Ты боишься темноты?
– Нет, тебе кажется, тебе приснилось, – саркастично отозвалась, чувствуя, как меня начинает слегка потряхивать. Дома еще как-то я смогла бы пережить нечто подобное, но в чужой, мало знакомой квартире… шансов не заработать паническую атаку почти не оставалось! – Мираж, глюки и вообще…
– Неужели? – насмешливо поинтересовался Аверин… и внезапно шагнул назад, отпуская мою руку.
– Нет! – испуганно вскрикнув, едва его лицо пропало из зоны видимости, вцепилась в его ладонь, чудом ухватив ее в темноте. Собственный голос звучал до омерзения жалобно и даже жалко, признаваясь. – Не надо. Я… я правда, боюсь.
Пару секунд повисшей тишины показались мне мучительно-долгим адом. Моим личным персональным адом, от которого я так и не смогла избавиться, как бы ни старалась. А потом послышался тяжелый, почти мученический вздох парня, который легко поднял меня на руки:
– Золотко, что ж ты вредная такая?
– Прости, – тихо шмыгнула носом, обхватывая его руками за шею, крепко прижимаясь и пряча лицо, уткнувшись в плечо. И крепко зажмурилась, чтобы не видеть, как меня несут в коридор, без освещения кажущийся сейчас бесконечным…
Открыть глаза решилась только, когда почувствовала под попой мягкий диван и постельное белье, успевшее остыть за время моего отсутствия. Глаза за это время полностью привыкли к отсутствию освещения, и обстановка зала уже казалась вполне узнаваемой… Что совсем не означало, что я перестала ее бояться!
И поэтому, что есть силы вцепилась в руку Никиты, быстро мотая головой, как только почувствовала его намерение уйти. Он замер на секунду, но спорить не стал. Я ожидала хотя бы очередного тяжелого вздоха, но, на удивление, парень просто лег на диван, притягивая меня к себе, обнимая за талию.
Наплевав на все укоры совести, вместе с излишней гордостью, я прижалась к нему, закрывая глаза, уткнувшись лбом в обнаженную грудь, не собираясь даже задумываться о причинах его непривычной покладистости. Да к черту всё.
Пока здесь Никита, такой сильный, горячий и надежный, мне уже совсем, совсем не страшно…
Постепенно проклятое пугливо сердце выровняло свой ритм. Не знаю, что на него повлияло больше: сам факт того, что в нелюбимой темноте я оставалась не одна, или же теплые пальцы, поглаживающие мою спину под пижамной кофтой. Но постепенно мне удалось полностью расслабиться и перестать думать о кровожадных чудовищах под кроватью, созданных своей же собственной расшатанной психикой.
Воцарившееся молчание не напрягало.
Намного позже, когда я окончательно успокоилась и даже начала немного подмерзать, Никита натянул на нас обоих одеяло и, снова притянув меня к себе, негромко спросил:
– И давно это у тебя?
Он не давил, не смеялся и не издевался надо мной и, наверное, поэтому я тихо созналась, пряча плечи под одеялом, прижимая его к груди и пододвигаясь еще ближе к источнику тепла и моего спокойствия:
– С детства. Все пыталась перебороть, да как-то… не вышло.
– Золотко, для подобного должна быть причина, – его ладонь переместилась на тыльную сторону моей шеи, поглаживая и мягко массируя. И я вдруг решилась рассказать то, о чем не говорила никому и никогда.
– Ты же наверняка знаешь, что бабушка – мой официальный опекун.
– Знаю, – и снова Никита ни смеялся, ни издевался. Он просто констатировал. – Как и то, что несколько лет ты провела в детском доме.
– Верно, – едва слышно согласилась, принимаясь машинально выводить пальцем узоры на его груди, даже не осознавая этого. – Я и школу окончила позже из-за этого, и на втором курсе в свои двадцать три учусь потому же. В то время, когда другие дети шли в первый класс, я переживала… не лучшие годы своей жизни.
– Она умерла?
– Нет, – отрицательно покачала головой, понимая, кого Никита имел ввиду. Воспоминания о собственной матери почти не царапали, легкой грустью ложась на сердце, но не более того. – Мама… она не смогла принять образ жизни, навязанный бабушкой. Не выносила тотальный контроль и, однажды, не выдержав, сбежала в другой город. Захотела самостоятельности, поступила в театральный, гордилась собой… Но бабушка ее выбор не приняла. Она от нее фактически отказалась тогда. Первая красавица ВУЗА, перспективная танцовщица, мама пользовалась популярностью у мужского пола и фактически жила за счет поклонников, нигде не работая. Только один раз она приехала к бабушке, но помириться они так и не смогли. В итоге мама назло охмурила бабушкиного помощника, на которого та имела планы, и сбежала обратно. Парня в итоге выгнали с должности, а мама уже потом узнала, что беременна от него. Аборт было делать уже поздно.
– Ты? – легкое прикосновение губ к виску я скорее угадала, чем почувствовала.
– Я, – согласно кивнула, снова неосознанно прижимаясь к парню. И, облизнув невесть от чего пересохшие губы, продолжила рассказ. – А потом… Мама пошла по наклонной. Денег не хватало на нас двоих, и она стала подрабатывать в ночном клубе. Сначала просто танцами, потом стриптизом, потом… Я не помню почти ничего из собственного детства. Помню только, как постоянно сидела дома одна, на грязном пуфике возле входной двери, обнимая старого плюшевого мишку, почти до утра ожидая ее возвращения. Иногда она просто приходила, пахнущая табаком и алкоголем, с рассеянной улыбкой гладила меня по голове и молча падала спать. Иногда вваливалась пьяная, отталкивала меня и засыпала прямо на полу. А иногда возвращалась не одна и…
– Тебя… запирали? – не знаю, почему, но голос Аверина внезапно охрип и он, потянув руку, коснулся моего подбородка, заставляя поднять голову. Я только уныло кивнула, не обращая внимания на то, как он пристально всматривается в мои глаза.
Мой рассказ не вызывал почти никаких эмоций у меня самой – все это я уже давно пережила и переболела. И лишь только извечная фобия напоминала, какую цену пришлось заплатить за равнодушные воспоминания.
– Кладовка. Маленькая кладовка ее съемной квартиры, – едва слышно шепнула, зажмурившись, но все-таки поясняя, обнимая парня за шею, невольно пряча лицо на его груди. – Я сидела в ней часами и ночами, без возможности выйти. Крики, слезы, истерики – мама на них не реагировала. Всего один раз ее… друг услышал меня, и избил маму, за то что та скрыла от него ребенка. Я слышала тогда ее крики, звон разбитой посуды, треск ломаемой мебели, маты… А потом ненавистная мне дверь открылась. Нет, он ничего мне не сделал, просто хмыкнул и ушел. А вот мама… После этого я уже не плакала, а просто, зажмурившись и заткнув уши, ждала, пока ее гости уйдут.
Повисла неловкая тишина. Как бы мне не казалось, что детские травмы давно канули в Лету, остались забытыми и даже прощенными…
Подобное не забывается. Никогда.
И еще до того, как я успела расплакаться, я вдруг оказалась лежащей на спине, а сверху, опираясь локтями на диван, надо мной нависал непривычно серьезный Аверин. И голос его звучал не резко, нет. Но слишком непривычно и слишком спокойно:
– Поэтому ты ей подчиняешься?
– Бабушке? – от неожиданности влага в глазах высохла. – Да… наверное. Когда кто-то из соседей позвонил в опеку и маму лишили прав, а меня поместили в детский дом, сообщать было некому. Мама поменяла фамилию давно, и бабушка узнала о случившимся только через несколько лет. Она меня забрала…
– И поэтому ты ей чертовски благодарна, – констатировал Никита, садясь на кровати. Проведя рукой по волосам, негромко усмехнулся. – Понятно.
– Не только благодарна, – я тоже села. Настроение парня я не совсем понимала, если честно. И даже не зная, что движет им на самом деле, чуть пододвинулась, обхватив ладонями его предплечье. И прислонилась лбом, сознаваясь в том, что терзало меня давно. – Она вытащила меня из детского дома, да. Но жить с ней ничуть не лучше, как оказалась. Я хочу быть самостоятельной, Никит, правда. Но боюсь. Боюсь, что не справлюсь и рано или поздно скачусь в самый низ, как и моя мать…
Повисшее на несколько минут молчание неприятным эхом отзывалось в душе. Если честно, я уже подумала, что в ответ на мое признание в Аверине снова проснется его гадкая сторона, меня обсмеют или обидят. Но когда меня снова обняли, ласково взъерошив волосы на затылке, его высказывание прозвучало совсем не обидно:
– Глупое Золотко.
– Только хамелеона мне не дари, ладно? – когда Никита пальцами коснулся подбородка, слегка его поглаживая, невольно улыбнулась, может быть, чуть грустно, прекрасно уловив параллель из мультфильма Диснея. В конце концов, я в чем-то действительно наивная Рапунцель, никогда не видящая ничего больше, чем позволяли мне окна башни, возведенной сначала собственной матерью, а затем и бабушкой.
– Не буду, – хмыкнул он, а потом…
А потом меня поцеловали. Бережно, осторожно, будто бы даже несмело. Но так медленно и чувственно, что внутри разлилась сладкая истома, а руки сами легли на крепкие плечи, слегка их сжимая. И как-то сразу все печали и невзгоды отошли на задний план, заставляя раствориться в первом в моей жизни самом настоящем поцелуе, затронувшем не только сердце, но и душу.
Когда я еще днем собиралась ехать домой к подруге, я подозревала, что поездка окажется незабываемый во всех смыслах. Но даже представить не могла, что именно этой ночью пойму, что влюблюсь окончательно и бесповоротно…
