Текст книги "Сплюшка или Белоснежка для Ганнибала Лектора (СИ)"
Автор книги: Анна Кувайкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)
– Лера… – укоризненно протянула Ольга Викторовна, старательно пряча улыбку, так и норовившую появиться на лице при виде воинственно настроенного подростка.
– Да что Лера-то?! Ты мать, как хочешь, а я глазеть на тяжко вздыхающего и воющего на луну брательника отказываюсь. И если кое-кто, – тут на меня весьма недвусмысленно так махнули рукой, – не соизволит пойти и взять всё в свои руки…Я перееду сюда! И буду действовать на нервы двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю… Пока она сама к нему не сбежит, политическое убежище просить! Вот! Я всё сказала! Данька, подтверди!
– Переедет, – мрачно подтвердил мой брат, высунувшись из угла коридора. И жалобно вздохнул, глядя на меня несчастным взглядом. – На-а-ат, а я там тебе одежду приготовил…
– Я не пойду, – нервно дёрнула плечом, отодвинувшись подальше от сощурившейся на эту фразу Лерки. – Нет, я не пойду! Я…6cd08f
Мне было страшно. Я не имела ни малейшего представления, о чем говорить и как. И всё равно через полчаса оказалась на улице, с ключами от квартиры Лектора в руках и пожеланием удачи. Последнее мне шепнула Ольга Викторовна, прямо перед тем, как объединившиеся близнецы, во главе с Леркой, вытолкали меня из родного дома. Отобрав предварительно связку ключей и ещё раз, чётко озвучив свои требования. Включавшие в себя не много не мало, а счастливую жизнь в компании моего любимого преподавателя по праву…
И как я это проверну, их не интересовало совершенно. Как и то, что моё состояние сейчас напоминало до боли знакомое «Бей или беги». Совершенно непредсказуемое, как по действиям, так и по возможным последствиям.
Сжав пальцами ключи, я засунула руки в карманы куртки и… Зашагала в сторону, где находилась та самая, личная квартира Лектора. Отчаянно надеясь, что в этот раз я не опоздаю, ничего не испорчу и вообще. Что всё будет хорошо.
Ведь будет же?
Нервно хохотнув, я подняла воротник, пряча нос от холодного, весеннего ветра, пробирающего до костей. А в голове водили хороводы мысли и обрывки оных, догадки и фразы из небольшого, но такого эмоционального разговора с Ольгой Викторовной. С той. Кто впервые за много лет дал мне почувствовать, что такое настоящая материнская любовь и забота.
Как бы странно это не звучало.
Её история была жуткой. Пугающей. В своей обыденности, в том, что я ни раз и не два слышала подобные истории от знакомых танцовщиц. И далеко не все из них заканчивались так хорошо, как в этом случае. Далеко не все.
Нервно усмехнулась, остановившись на перекрёстке, дожидаясь разрешающего сигнала светофора. Я видела, как ломали и в прямом смысле слова девчонок-танцовщиц. Перспективных, юных, красивых и невинных. Наверное, именно поэтому, я никогда не мечтала стать одной из них, не мечтала о славе и сцене. Предпочитая что-то более приземлённое, хоть и не лишённое творческой подоплёки.
Если бы ещё не страдала хернёй и всё сразу рассказала. Или переборола свой старый детский страх оказаться ненужной, заявившись к нему домой. Если бы…
Криво усмехнулась, вжимая голову в плечи и чуть ли не бегом ныряя в нужный двор. Увы, история не терпит сослагательных наклонений. Но надеюсь, очень осторожно надеюсь, что для меня ещё есть шанс, ещё не всё потеряно.
Не потеряно же, нет?
Пальцы дрожали, предательски и так глупо. Но с пятого, а то и с десятого раза, промерзнув до костей, я смогла попасть ключом на нужную отметку и распахнуть тяжёлую, железную дверь подъезда. Нерешительно шагая в его тёплую, пропитанную почему-то запахом бензина и дорогого одеколона темноту. Неслышно, преступно медленно поднимаясь по лестнице на третий этаж. С трудом преодолевая каждую ступеньку.
Пока, наконец, не остановилась возле тёмной, металлической двери с нужным мне номером. Остановилась и застыла, глядя на черную кнопку звонка. Часто и глубоко дыша, пытаясь взять себя в руки и уговаривая сопротивляющееся тело нажать на этот чёртов звонок.
Просто нажать на звонок. Что в этом, мать его сложного?!
– Ты сможешь, – стиснув руки в кулаки, я зажмурилась, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Грозившими смять меня, сломать окончательно и бесповоротно. И тряхнув головой, я решительно шагнула вперёд, нажимая пальцем на звонок. Втопив его до конца, обмирая про себя от зазвучавшей мягкой и всё же такой пронзительной трели.
Задержав дыхание, боясь двинуться с места и не слыша ничего из-за шума с силой бившегося сердца. Вздрогнув, когда дверь распахнулась, заставив меня отшатнуться назад и, не удержав равновесия, упасть прямо на пол, больно приложившись локтём и затылком.
Зажмурившись от боли, я не выдержала и тихо всхлипнула, тут же замолкнув, когда моей щеки коснулись прохладные, такие родные и знакомые пальцы. Медленно открыв глаза, я слабо улыбнулась, глядя в любимое лицо. И прошептала, почти неслышно:
– Привет…
– Привет, – одновременно со мной выдохнул Лектор. Растрёпанный, в футболке и джинсах. Небритый и уставший, но такой незнакомый и такой мой. – Я…
– Я так скучала…
– Я тоже…
И снова в унисон, одновременно, наклоняясь всё ближе и ближе. Пока губы не коснулись губ, пока дыхание не стало общим. Чтобы тихо, легко и счастливо рассмеяться, пряча лицо на груди у своего единственного и неповторимого, только своего байкера. Невозможного, невыносимого, тролля всея универа…
Своего личного Ганнибала Лектора.
Эпилог
Несколько месяцев спустя…
Яркое летнее солнце било в глаза. Лукаво сощурившись, я воткнула в уши наушники и, подпевая песне «Шторм» группы Кукрыниксы, сбежала вниз по ступенькам. Махнув на прощание одногруппникам и братьям оп несчастью с факультета дизайна и компьютерной графики. С лёгким сердцем оставляя позади учёбу, вредных преподавателей и целую вереницу пересдач, в которую, к вящему удивлению большинства, угодила не только я, но и наш староста.
За что такая кара досталась бедному Вальке мы так и не смогли узнать. Ходили слухи, что это дело рук одного преподавателя, по праву. Уж слишком часто он стар спрашивать Смирнова на парах, да ещё пристально следить за тем, как он садиться и с кем разговаривает. Но, думаю, врут.
Не настолько же мелочен мой любимый байкер, правда же?
Тихо фыркнув, я вытащила из заднего кармана джинсов настойчиво вибрировавший телефон. И щёлкнув экраном блокировки, закатила глаза, читая очередное сообщение от Ярмолина. Вот уж точно, только свистни и он появится. Да ещё и выдаст очередное почти невыполнимое задание. Как, например, попасть в парк, находящийся в десяти минутах ходьбы от универа за каких-то там пять минут.
И отказы не принимаются, нет. Кто бы сомневался…
Цокнув языком и закинув рюкзак на плечо, я поспешила перейти улицу. Намереваясь если не рекорд поставить, то хотя бы остаться верной своей самой любимой традиции. Опаздывать везде и всегда я не разучилась до сих пор. Не собираясь избавляться от этой привычки.
Тёплый ветер ерошил волосы, забирался под чёрный топ с эмблемой «Звёздных Войн», гулял в прорехах на любимых светло-голубых джинсах. Чёрные кеды отстукивали ритм очередного трека LasCala, а настроение стабильно оставалось на отметке «Всё очешуенно». Прохожие провожали меня завистливыми взглядами, телефон периодически гудел от сообщений в общем чате труппы, и всё было так хорошо, что я всерьёз задумывалась о том, какой фееричной гадости нам ждать впереди.
Впрочем, тут я пожала плечами, широко улыбнувшись, даже если впереди ждёт очередная чёрная полоса… После всего, что было, я могу точно сказать – мы справимся. В любом случае. Без вариантов.
Ну не с такими родственниками точно.
Хихикнув, я обогнула группу детишек на входе в парк и нырнула в прохладу тенистой аллеи, сворачивая с центральной на одну из боковых. Точно зная, где меня ждут на этот раз. И даже не удивившись, когда засмотревшись на пробегавшую мимо детвору, я оказалась схвачена за руку и прижата к широкой, крепкой груди.
– Привет, – тихо выдохнули мне на ухо, протягивая букет обычных, полевых ромашек. – Я скучал.
– Я тоже, – улыбнувшись, уткнулась носом в цветы, вдыхая их запах. И тут же пихнула локтем наглого блондина в бок, невозмутимо поинтересовавшись. – Колись, что задумал.
– Сводить любимую девушку на свидание? – предположил Ярмолин, отступая на шаг назад и давая мне возможность развернуться. В ответ на мой скептичный взгляд, он обвиняющее ткнул пальцем мне в грудь. – Кто-то, помнится, жаловался на отсутствие конфетно-букетного периода.
– Не помню, значит, не было, – возведя глаза к небу, я фыркнула и милостиво кивнула, позволив взять себя под локоть. – Ладно, Сусанин. Веди. Пока поляки не вспомнили про нас и не загубили на корню всю романтику.
Ярмолин на это только хмыкнул, загадочно улыбнувшись и… Потащил меня в сторону ларька с мороженым. Не встретив с моей стороны никакого сопротивления, совершенно.
В конце концов, романтика это круто. Особенно, в такой своеобразной, уникальной манере исполнения. Без шанса на протест или обжалования приговора. И за это я Лектора любила ещё сильнее…
Когда не хотела огреть по голове чем-нибудь тяжёлым.
Наверное, именно по этой причине полчаса пролетели как один миг. Обогативший мои представления об укромных уголках парка, явно не предусматривавшего столько мест для поцелуев, сколько было нами найдено и опробовано. Так что, когда мы вернулись на полупустую аллею, устроившись на одной из скамеек, я была уставшая, но счастливая и чуть-чуть, самую малость пьяная от ощущения эйфории и влюблённости.
Эти чувства из меня не удалось вытравить даже злым и завистливым взглядам одной, очень уж знакомой мне блондинки, попавшейся нам в очереди у чёртова колеса. Узнать Эльзу Морозову было проблематично. Изрядно похудевшая, бледная и растерявшая весь свой лоск и былую красоту Эльза не выглядела счастливой и довольной жизнью. Не после публичного судебного заседания, которое она с треском проиграла. И уж точно не после очень приватного разговора в компании другой Эльзы и Лектора, устроивших ей очень «весёлую» жизнь в ответ за выходку с байком.
И ей, и её знакомым. В том числе, и её новому бойфренду, решившему потягаться с моим несносным байкером в упрямстве, острословии и знании законов. Зря. Список связей и возможностей у последнего был куда шире, чем можно представить. А после того, как мы всё выяснили между собой, ему хватило и наглости, и уверенности и желания закатать кое-кого примороженного в прямом смысле слова в асфальт.
Правда, долго разглядывать мне бывшую пассию не позволили. Протягивая сладкую вату и отвлекая мо внимание самым вернум и надёжным способом в мире.
И нет, я сейчас не про поцелуи говорю.
Положив голову на родное плечо, я прижала к груди букетик ромашек и вздохнула, закрыв глаза. Наслаждаясь ощущением тепла и спокойствия, защиты. Чуть ёжась от едва ощутимых, ласковых прикосновений к обнажённой коже руки. И не замечая, как накатывает неизменная сонливость.
Ставшая ещё более острой после того, как личная жизнь не просто появилась, но ещё и стала регулярной и такой насыщенной.
И сколько я так просидела, не знаю. Но в один момент я просто поняла, что рядом кто-то есть. И этот кто-то изводит моего личного тролля дружеской и совершенно беззлобной порцией подколок. На которые тот реагировал неожиданно остро, но добродушно. Редкое явление, стоит заметить.
– Не, я всякое могла представить… Но чтобы тебя вместо подушки использовали, да ещё так безнаказанно… – приятный, чуть низкий женский голос вредно захихикал. – Я должна это увековечить. Такая милость… Просто невероятная!
– Варя… – предупреждающе протянул Лектор. – Если ты это сделаешь… – тихий щелчок фотокамеры заставил его умолкнуть на полуслове. После чего эта сволочь дёрнула тем самым плечом, на котором я так бессовестно уснула, попав мне точно по скуле, и насмешливо заявила. – Вот женюсь на тебе! Возьму и женюсь, в отместку за издевательство над бедным мной!
Я на эту угрозу только беззвучно фыркнула, потершись щекой о пиджак и ущипнув его за бок. Невозмутимо продолжая притворяться спящей и вообще. Меня тут нет и не было, ага!
– И кому ты хуже сделаешь? Так ты меня дозировано принимаешь, а там на постоянной основе вынужден будешь терпеть! Так что подумай, Лектор, прежде, чем словами бросаться!
– Ради возможности отомстить, я тебя под конвоем в загс приведу! – пригрозил Ярмолин, чуть сдвинувшись в сторону и не давая мне возможности его ущипнуть ещё раз.
Подпрыгнув и застыв на месте, когда я сонно растягивая гласные проговорила, еле сдерживая смех:
– Совет да любовь, товарищ преподаватель… А теперь, пожалуйста, либо идти в загс, либо дайте поспать! Изверги…
В наступившей тишине я могла отчётливо услышать, как где-то недалеко жужжит пчела, явно намереваясь облюбовать цветок на ближайшей клумбе. И чуть не расхохоталась в голос, когда в этой по-настоящему театральной паузе раздался возмущённый детский голос, уверенно заявивший на весь парк:
– Неть. Нам такого не надоть! Мы длугого надём! Учше!
– Вы меня ранили в самое сердце, Марья… – язык чесался ляпнуть этому актёру погорелого театра, что он явно переигрывает.
Но я лишь педантично уточнила, крепко сжав его руку своей:
– Нет у вас сердца, товарищ Ярмолин… Нет и не было! Проверенно студентами с первого по пятый курс включительно…
– Снегирёва, – проникновенно поинтересовался Лектор, наклонившись к моему уху. И с какой-то детской обидой спросил. – У тебя совесть есть?
– Это был риторический вопрос? – я всё же повернула голову, глядя на него и усиленно изображая святую, сонную невинность. Судя по ответному, многообещающему взгляду, мне не сильно-то поверили. – И вообще, товарищ суровый му… Мучитель дней и ночей моих бессонных… – на этом эпитете кто-то очень уж самодовольно усмехнулся, явно припоминая, как и как долго мучил меня ночью и иногда по утрам. – Вместо того, чтобы интересоваться наличием у меня совести, лучше бы отдали уже задания и свои ценные указания, да в ЗАГС отправлялись. Пока есть хоть кто-то, кто согласен на такую сомнительную авантюру…
– Снегирёва, ладно ваши опоздания, я к ним почти привык. Ладно, ваш постоянный и здоровый сон на задней парте на моей паре, к этому я тоже почти привык. Хорошо ещё не храпите на всю аудиторию! – благополучно пропустив мимо ушей половину этой тирады, я ностальгически вздохнула, припоминая, с каким чувством мне это высказывали на первой паре. Чуть поморщившись от прилетевшего щелбана и мысленно пообещав обязательно за это отомстить. – Но ваше хамство…
– Хамство? – я широко зевнула и всё-таки выпрямилась, потягиваясь и довольно щурясь. Получая удовольствие и от самой пикировки и от того, с какой нежностью на меня смотрел мой любимый мучитель. – Да ни в одном глазу! Обычная констатация факта, товарищ преподаватель, только и всего!
– Снегирёва…
Дальнейшая пикировка грозила перерасти в полноценный спор, затянувшись на неопределённый срок. Вот уж не знаю, как это выглядело со стороны, но девушка с ребёнком неожиданно покивала каким-то своим мыслям и поспешила уйти. Оставив на память о себе подарок для Ыжего и Онопатого, а ещё клятвенное обещание сделать Ярмолину медаль. Присваивая ему бессменное звание «Сволочь, заслуженная». И оставляя нас один на один, как только разговор зашёл на извечную тему «Лектор и наличие у него стыда».
Сошедшего на нет, стоило этой самой девушке скрыться за поворотом и прерванного самым лучшим и эффективным способом. Меня целовали так, как в первый раз. Страстно, дерзко и совершенно, просто абсолютно крышесносно. Так, что если такой фейерверк и буря эмоций предвидится после каждой подобной публичной пикировке, то я согласна.
Дайте абонемент. На всю жизнь, пожалуйста.
– Значит, в ЗАГС, да? – наконец, выдохнул блондин, глядя на меня подозрительно серьёзны взглядом. – Пока хоть кто-то согласен на такую авантюру?
– Ну… – уклончиво протянула, пытаясь сообразить, чтобы такое сказать в собственное оправдание. И громко взвизгнула, когда меня бесцеремонно закинули на плечо и потащили в неизвестном направлении. – Ай! Отпусти! Отпусти, кому говорю?! Куда ты меня тащишь, зараза?! Поставь, где взял!
– Как сказал бы один мой знакомый, врач сказал в морг, значит в морг. Только в ЗАГС. И прямо сейчас, – деловито откликнулся этот… Байкер! И только фыркнул в ответ на мои бурные возмущения. – А тебя никто за язык не тянул, Снегирёва. Куда послала, туда и иду!
– Ах ты!..
Наверное, мы составляли то ещё, очень колоритное зрелище. Шикарный блондин и отчаянно ругающаяся брюнетка у него на плече. На нас оглядывались прохожие, кто-то даже крутил у виска, кто-то предлагал вызвать полицию или спасти меня из загребущих лап Ярмолина. Но, наткнувшись на явно очень уж выразительный взгляд байкера, предпочитал обходить нас стороной. Обиженно насупившись в ответ на мой не менее выразительный средний палец.
Потому что сопротивлялась и возмущалась я исключительно из вредности. Про себя тихо радуясь тому, что вместо принца на белом коне у меня собственный очаровательный маньяк по имени Ганнибал Лектор на сверкающем металлом и хромом байке. И пусть у сказки про Белоснежку совсем другой конец…
Чёрт с ним! Я согласна на ЗАГС. Гулять, так гулять!
