Текст книги "Сплюшка или Белоснежка для Ганнибала Лектора (СИ)"

Автор книги: Анна Кувайкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11

Что может быть лучше дружеских посиделок в кафе?

Непринуждённая болтовня, всеобщая атмосфера веселья, смех. Чашечка кофе и лёгкий десерт, а потом совместная прогулка по ближайшему торговому центру и небольшой шопинг.

– Кхм, – я смущённо кашлянула. Ну, возможно, с кем-то другим так бы оно и было, да. Но не со мной и точно не сегодня.

Интересно, как я вообще умудрилась на это всё согласиться, м?

– Ну, наконец-то, – Ритка расплылась в очаровательно-угрожающей улыбке. От которой захотелось оказаться где угодно, даже на лекции по праву. Тем более, что сейчас на них стало куда интереснее и приятнее находиться. – Маленькая, наглая птичка попалась в наши ручки… – улыбка перешла в самый натуральный хищный оскал. Обведя кончиком трубочки свои ярко-красные губы, Марго довольно хмыкнула. – Две недели, Снегирёва. Я честно терпела и давала тебе время на то, чтобы насладиться спокойной жизнью. А теперь я настаиваю… О, нет, я требую много грязных подробностей! Мы это заслужили, подруга, так что не отвертишься. Верно, Ви?

– Определённо, – вторая моя закадычная подруга-коллега, Виолетта Спасская (та самая Виолетта, превращавшая игру на музыкальном инструменте в чистую эротику) лишь тонко усмехнулась, откинувшись на спинку дивана и скользя пальцами по краю столешницы.

Я искоса глянула на застывшего парня, местного официанта, залипшего на тонкие, изящные пальцы в обрамлении блестящего серебра широких колец. Бедняга аж споткнулся, чудом не уровни весь наш заказ. А под насмешливо-понимающим взглядом Маргариты, покраснел как рак, споро расставив чашки на столе и тут же скрывшись за барной стойкой. От греха подальше, так сказать, под тихий довольный смешок этой заразы. А я…

Ну, мне деваться, в общем-то, действительно некуда было. Меня коварно заманили, пообещали рассказать что-то интересное и окружили так плотно, что от допроса с пристрастием точно не уйти. Так что, вздохнув, я обхватила руками кружку с любимым апельсиновым рафом и улыбнулась, глянув на девчонок из-под упавшей на глаза чёлки. Смущённо, чуть застенчиво и до безобразия счастливо.

Во всяком случае, именно такое выражение лица я наблюдала в зеркале по утрам, чуть реже днём и постоянно вечерами. Лерка, как меня видела, сразу начинала креститься и просила не рушить её слабую, детскую психику таким мерзким чувством сопливой влюблённости. Хотя, вот кто бы возмущался-то!

А то я не видела, как они с Данькой за ручку прогуливались, ага.

– О как… – медленно, растягивая гласные, протянула Виолетта, неторопливо вертя свой высокий бокал с ледяным кофе за изящную ручку. Карамель, мороженное, жгучий эспрессо и молоко в кубиках льда. Кошмарное сочетание. – Наш бармен-счастливчик влюбилась… По-настоящему влюбилась. Это так… – девушка задумчиво нахмурилась и, тихо фыркнула, звонко щёлкнув пальцами. – Мерзко… Аж жуть. Поздравляю, Снегирёва.

И столько в её низком, волнующем голосе было искренней радости, пополам с искренним же недоумением, что я не выдержала и тихо рассмеялась. Виолетта, такая… Виолетта.

Я весело фыркнула, глянув на снисходительно улыбающуюся брюнетку. Кто бы подумал, что внешность может быть та-а-ак обманчива? Особенно в случае с Виолеттой Спасской. Представляющей собой настолько колоритного персонажа, что некоторые фрики нервно курят в сторонке.

Миловидная брюнетка, в строгих очках широкой прямоугольной формы, при первой встрече оказывала самое благоприятное впечатление. Пока не узнаешь, что яркие блузки, в противовес любимым консервативным брючным комплектам, она носит исключительно на голое тело. Что огромные наушники она не променяет ни на что в этом мире, а под строгую одежду наденет неизменные кеды из потёртой джинсы. И что короткий рукав вовсе не попытка следовать моде, а прихоть. Желание продемонстрировать всем и каждому узоры татуировки. Чёрно-белого и сочного цветного узора, вившегося от самого кончика мизинца каждой руки, по ребру ладони, по краю запястья и выше. Ещё выше и выше…

Чтобы от локтя до предплечья и на самом плече сложиться в плотный, сложный, завораживающий узор из цветков лотоса и листьев кувшинки обыкновенной. Плавно стекающий на грудь и живот до самых выступающих тазовых косточек крупными золотыми карпами. Бьющими хвостами в обрамлении всё тех же узоров и цветов. На спине же этот рисунок магическим образом превращался в кресты, узлы и фей в объятьях чёрных крыльев старого мудрого ворона.

И давая весьма недвусмысленную отсылку к истокам кельтской мифологии.

Ви чуть шевельнулась, устраиваясь поудобнее, и узоры татуировок сместились вместе с ней, невольно приковывая взгляды окружающих. Я точно знаю, что у каждой линии, каждой точки узора, каждого завитка в кельтском узле есть своё значение. Как в части символизма, так и в части личных переживаний, событий и встреч в жизни Спасской. Но спрашивать об этом у самой Виолетты?

– А может ей того, посочувствовать надо? – иронично вскинула брови Ритка, кидая заинтересованные взгляды на бродивших мимо нашего столика парней. Делавших уже третий круг почёта по небольшому, уютно обставленному залу кафе.

Я укоризненно на неё посмотрела и вздохнула, возведя глаза к потолку. Смутить этого алого демона было не легче, чем узнать что-то у Спасской. Потому что Ви была истинным мастером уходить от ответа на прямой вопрос. И делала это так же виртуозно и изящно, как играла на любимой виолончели, миксовала новые биты и ставила фантастические пируэты.

В том числе и на пилоне. На этой почве мы, собственно, когда-то и познакомились с Сиреной. Так её звали за высшее музыкальное образование и виртуозную работу у ди-джейского пульта. Медленные, сладкие, тягучие ритмы, разбавленные тонкой ноткой инструментала, заводили толпу по максимуму и были её коньком. А вот за умение привлечь, увлечь и убедить кого угодно в чём угодно, лично я окрестила Спасскую «Гамельнским Крысоловом».

За что была неоднократно приговорена к жестоким тренировкам на пилоне, до самого настоящего тремора в мышцах рук и ног. Но никогда не раскаивалась. Потому что устоять и не поддаться на уговоры Виолетты… Ну, мне такой подвиг удавался в трёх случаях из пяти!

– Снегирёва, ау! – Марго, наконец-то, отвлеклась от бедных парней, занявших таки столик недалеко от нас и теперь усиленно терявшихся то в декольте Виолетты, то у стройных ног Маргариты. Короткая кожаная юбка и чулки творили чудеса с мужской выдержкой и их же воображением.

И я невольно порадовалась, что, во-первых, Лектор мой не такой. Пусть даже это прозвучало ну очень самоуверенно. А во-вторых, у него пара и он великодушно отпустил меня на эту встречу в гордом одиночестве. Ей богу, две пираньи в день на меня одну – это более чем достаточно. Даже если они – мои любимые, закадычные подруги.

Тем более, если это мои любимые, закадычные подруги, беззастенчиво издевающиеся над несчастными парнями за соседним столиком. Боже, за что я их вообще люблю, а?

– На-а-та… – Ритка снова стрельнула глазками в парней и, удовлетворённо улыбнувшись, уставилась на меня внимательным взглядом. Отбив целую барабанную дробь аккуратными ноготками, покрытыми готично-чёрным лаком, по стенкам пузатой чашки. – Я жду.

– Чего? – попытка притвориться дурой не прокатила. На меня только глянули снисходительно и, ехидно вскинули бровь. Вздохнув, я недовольно сморщила нос, ткнув пальцем сначала в одну, потом в другую подругу. – Вы невыносимы. Совершенно. Абсолютно. Как я с вами вообще связаться умудрилась-то?

– Это карма, Снегирёва, – мягко рассмеялась Ви, поднося соломинку ко рту. – Эта сучка рано или поздно поимеет всех. Так что будь любезна, не доводи до греха… Рассказывай.

– Вот именно, – поддакнула Рита. И добавила, повертев в пальцах ложку. – И вообще. Тебе стоит ценить тот факт, что мы тактично пригласили тебя в кафе…

– А не явились ко мне домой посреди ночи с бутылкой рома наперевес? – подруги одновременно насмешливо фыркнули, обменявшись понимающими взглядами. И, слизнув молочную пенку с губ, я тихо пробурчала себе под нос. – О да… Это прям верх тактичности! Я даже не знаю, можно ли быть… Куда тактичнее!

Моё праведное возмущение потонуло в дружном хохоте этой парочки. Бедного официанта, так некстати решившего поинтересоваться, не нужно ли нам ещё чего, как ветром сдуло. На этот раз в сторону кухни. И это стало новым поводом для хохота.

Чуть успокоившись, Марго послала несчастному воздушный поцелуй и хитро сощурилась, глядя на меня поверх чашки:

– Не тяни кота за самое драгоценное, солнце. Излагай. Со всем возможным дополнительным материалом. А именно – фото, сторис, статус… Что там ещё делают пылкие влюблённые на начальной стадии отношений?

– Выносят друг другу мозг, – хмыкнула Виолетта, едва заметно хмурясь при взгляде на свой телефон. Пролистав что-то на нём, она цокнула языком и положила гаджет перед собой на стол. – Планируют первое совместное убийство душевного равновесия окружающих?

– Твоё чувство юмора нуждается в конкретной такой цензуре… – деланно-равнодушно протянула Маргарита.

– О, благодарю, я старалась! Ну, так что? Подробности, Снегирёва. Живо.

Вопрос о том, почему и как я с ними вообще подружилась, сейчас был как никогда актуален. Но если уж быть совсем честной, я не жалела ни об одной минуте нашего знакомства. Поэтому, вздохнув, я отпила ещё рафа и принялась рассказывать.

Правда, без тех самых «грязных» подробностей. Подвергнув все свои злоключения жесточайшей цензуре на предмет событий очень уж личного, можно сказать интимного характера. Впрочем, девчонкам и этого хватило с головой. И спустя пять минут после начала рассказа я могла любоваться на удивлённо моргающую как сова Ви, искренне считавшую, что такое понятие как благородство и любовь с первого взгляда (ладно, храпа, но разве это имеет значение?) вообще существует. Марго так и вовсе свою челюсть чуть не потеряла в чашке с кофе, пытаясь уложить в голове тот факт, что не перевелись на Руси-матушке рыцари…

Пусть на железном коне, с хреновым характером, но всё-таки! Не перевелись же! Вон их, целый клуб имеется, сугубо специфической тематике. Хотя маленькое начальство твёрдо уверенно, что БСДМ не её профиль, порой меня терзают смутные сомнения…

От размышлений на эту тему меня оторвал звук чайной ложки, грохнувшейся на блюдце. И проводив её взглядом, я пожалела о том, что не могу запечатлеть такой эпичный момент для истории. У меня аж пальцы чесались взять телефон и сделать пару компрометирующих снимков. Вот только инстинкт самосохранения, в кои-то веки, не спал, тонко намекнув, что такого издевательства мне за одни хорошие глазки точно не простят. Так что пришлось подавить вздох сожаления и чинно пить свой кофе. Старательно давя довольную улыбку, так и норовившую появиться на лице.

Скрыть её, правда, так и не получилось. Меня смерили недовольными взглядами, старательно делая вид, что ничего такого, в общем-то, и не произошло.

– Ну, я даже не знаю, Снегирёва… Радоваться за тебя или всё-таки валерьянкой начать запасаться, – заговорила Марго, улыбнувшись собственным мыслям. И с самым невозмутимым видом вновь взяла в руки чашку.

– Зачем тебе валерьянка? – недоумённо на неё покосилась, открывая очередное сообщение от одного неугомонного блондина. В который уже раз жаловавшегося мне на мою же группу.

– А чем я тебя потом отпаивать буду, милочка? – Ритка изящно откинула назад прядь ярко-красных волос. – Когда твой благородный рыцарь, как в сказке, превратиться в полночь в…

– Коня, – тихо хохотнула Виолетта. – Милого такого, заправского, колхозного коня!

– Да ну вас! – девчонки снова засмеялись, а я надулась как мышь на крупу, скрестив руки на груди. Не всерьёз, конечно. Обижаться на них я перестала на вторую неделю знакомства, а это было, чёрт его знает, сколько лет назад.

Просто так было легче скрыть румянец смущения, предательски появившийся на щеках. Потому что за эту неделю, семь дней, прошедших после разборок с оккупантами в моей квартире, в наших с Ярмолиным отношениях было всё, что угодно…

Кроме того самого благородства, блин!

Нет, первое время Лектор честно держался. Целовал, настойчиво и яростно, собственнически так. Но самолично установленных границ не переходил. Пока провожая меня с работы до дома, отсидев всю ночь рядом с барной стойкой, пристально глядя на каждого парня, слишком долго крутившегося рядом со мной, не послал все благородные порывы куда подальше. Признав, что ещё немного и в его послужном списке будут приводы за непристойное поведение в общественном месте. И не факт, что только это. И только у него.

Определённо, нет ничего страшнее влюблённой женщины. Особенно, если её долго и упорно дразнить. Тут не то, что благородные мотивы, тут всё, что угодно к чёрту пошлют!

Смущённо потерла бровь, показав язык в ответ на понимающие ухмылки этих змей. Правда, стоит приучить кое-кого не раскидывать своё бельё по всей квартире. Ну, или хотя бы не шипеть так яростно по утрам, когда найдёшь собственные трусы пожёванными до состояния дуршлага, а носки в лучшем случае под батареей. Увы, Хан за вожака принимал только меня, ко всем остальным он был снисходительно терпелив…

До определённого момента, ага. Что удивительно, стыдно не было никому. Ни Хану, ни Ярмолину. Зато у меня появилась шикарная коллекция лоскутков самой разной расцветки и фасону. Впору начать лоскутное одеяло шить, с указанием даты и обстоятельств, когда и какая часть проиграла в борьбе с настоящим ослиным упрямством одной собаки.

Хм, а это мысль. Для очень оригинального подарка. Как раз для такого тролля как Алексей Валерьевич, ага.

– Виолетта, мне кажется, от нас что-то скрывают, – Маргарита заинтересованно сощурилась, склонив голову набок.

– Тебе не кажется, – фыркнула Ви, возведя глаза к потолку и пихнув меня ногой под столом. – От нас явно что-то скрывают. И оно, судя по интенсивности румянца, очень, ну просто очень ин…

Что именно было прям очень и очень, нам узнать так и не удалось. Сложно сосредоточится на вопросе, когда на весь зал, прямо с нашего стола раздалось оглушительное, самое натуральное ржание коня! От которого я, имевшая глупость сделать последний глоток кофе, благополучно подавилась и закашлялась, а Ритка промахнулась ложкой мимо рта.

Покосилась на предательницу недовольным взглядом и убрала её на стол, недоумённо уставившись на телефон Виолетты, выдававший такую задушевную мелодию. После которой прозвучало «Сударь, вам тут какой-то конь звонит-с!». И прозвучала эта эпичная фраза таким томным, женским голосом, со страстным придыханием в конце, что я невольно заинтересовалась, кого ж так наша Сирена любит-то? Нежно, трепетно, всей своею тёмною душой?

Причём, судя по тому, как она на телефон поглядывает, любит сильно. Применяя для выражения всех обуревающих её чувств самые жестокие и извращённые способы в мире. Явно запрещённые, к тому же. Если не уголовным кодексом, то Женевской конвенцией о правах человека.

Ржание, кстати, пошло уже на третий круг, когда Ви наконец-то смилостивилась над окружающими и взяла несчастный телефон в руки. Глянув на имя абонента, как удав на кролика и, мученически выдохнув сквозь зубы, снимая гаджет с блокировки и принимая звонок:

– Внимательно.

Будь я на месте собеседника Спасской, уже от одного этого тона предпочла бы запастись местом на кладбище. На всякий, так сказать, случай. А так, я лишь передёрнула плечами, с опаской кося взглядом на подругу. И пихнула Ритку кулаком в плечо, кивнув на хмурую Ви:

– Что-то случилось, а я как-то блогер? Все тренды словила с опозданием?

Ритка прыснула в ответ, с любопытством разглядывая Виолетту, вокруг которой начала распространяться самая настоящая жажда смерти:

– Да тут история такая… Загадошная, – коротко хохотнув, Марго стащила салфетку и принялась складывать из неё какое-то оригами. Попутно делясь со мной последними сплетнями из жизни нашей общей знакомой. – И говорить можно долго, нудно, с иллюстрациями… Но если вкратце… Ну ты же знаешь, Ви уже год как со своим кордебалетом носится. Отборы, тренировки, костюмы, реквизит, музыка… Вкалывает она не по-детски, в компании таких же убитых трудоголиков. Я уж молчу про те бабки, которые она вбухивает в раскрутку и пиар-компании. Ну и, в кои-то веки, вся эта фигня начала окупаться. Наметилась парочка контрактов с хорошими клубами. Ещё один сулит годовое турне по городам нашей необъятной родины. А это уже совсем другой уровень, понимаешь?

– Ну, – я покивала головой, поглядывая на всё больше мрачневшую Спасскую. Та мастерски держала себя в руках, умудряясь даже в самой трешевой ситуации быть, так сказать, на коне и в белом. Всегда, да. Но явно не сегодня.

Потому что, да простят меня фанаты бедного Мальчика, Который всё никак не умрёт, но ещё чуть-чуть и Ви перейдёт на самый натуральный парселтанг. Шипя так, что не у каждого змееуста во вселенной Мамы Ро язык на такие рулады повернётся!

– Баранки гну. Это ж офигенно, Нат! Год, всего год работы, а такие перспективы открываются, а? – издав псевдо завистливый вздох, Марго отодвинула чашку в сторону и недовольно протянула. – Было бы. Если бы не одна звездень, умудрившаяся пройти отбор в команду. Уж не знаю, чем думали, когда её утверждали… Но явно не той головой, в смысле головкой… Ну ты поняла. В общем, у девочки такое чувство собственной важности, что я поражаюсь, как её земля-то носить может… Рядом с такими простыми смертными как мы! И знаешь, у неё же и задатки есть, и энтузиазм из всех щелей прёт, и желания завались. Работай и зарабатывай – не хочу! Но…

И так многозначительно замолчала, наматывая на указательный палец алую прядь, что и без дальнейших объяснений всё стало ясно. Было у меня сомнительное удовольствие с похожей мадам столкнуться на одном из соревнований среди барменов. Гордо удалившейся после того, как чуть сама себя не подожгла. Нет, я понимаю, красочные трюки, да ещё и с элементами риска, они как бы добавляют тебе очков как профессионалу.

Но их тоже надо уметь выполнять. И явно учиться этому стоит где угодно, но только не по видеоурокам заштатных блогеров. Абсент очень коварен, а уж в сочетании с огнём опасен и для уверенного бармена, работавшего с ним не раз и не два. Про новичков и выскочек я даже говорить не буду, потому что это смешно.

Или грустно. Я пока что не определилась.

– Трубку ей в ухо, Солнце. Живо, – ласковый тон Виолетты не предвещал ничего хорошего. От того, как нежно и чётко она проговаривала каждое слово, мне лично хотелось спрятаться и не попадаться ей на глаза лет пять точно. Если не больше. Притом, что объектом её раздражения была не я. – Да, противно с ней общаться, знаю. И гадко. Даже спорить не буду. Но ты просто дай ей трубкой по уху и отойди подальше. На всякий случай. А то мало ли, заразишься от неё чем-нибудь… Этаким. Давай, жду.

Мы с Марго только склонили головы набок, ожидая продолжение банкета. И три минуты честно наблюдали за тем, как Спасская пытается познать свой дзен, закрыв глаза и делая дыхательную гимнастику. Помогало слабо, ложка в её руке так и грозила погнуться. А когда в трубке раздался чей-то звонкий, уверенный голос…

Медленно поведя плечами, Виолетта очень вежливо, можно сказать убийственно вежливо протянула:

– Олюша, дорогая моя, ты сегодня… О, обижают? Ну надо же, как интересно. Заставляют один и тот же элемент отрабатывать, а у тебя ручки-ножки болят? Блин, ну я даже не знаю, что тебе на это сказать, – мы с Марго тихо прыснули. Нас одарили укоризненным взглядом, вновь вернувшись к яростному щебетанию в трубке. – Говорят, ноги у тебя не из того места растут? Да, это, пожалуй, было очень… Не тактично. Но ты ведь им покажешь, где раки зимуют, верно? Право, эти злопыхатели не стоят твоих истерик… – тут Виолетта чуть отодвинула телефон, пробормотав себе под нос. – И моих нервов точно… – телефон вернулся на место и концерт продолжился. – Ах, ты уже доказываешь им, как они не правы? Чудесно, дорогая. И долго ещё будешь доказывать? Полчаса? Чудненько… Красотка, передай, пожалуйста, телефон Солнцу. Приеду ли я посмотреть на тебя? Кончено, минут через десять буду. Трубку Солнцу отдай. Пожалуйста.

Ещё минуту Ви беззвучно шевелила губами, явно поминая родню неизвестной нам Олюши вплоть до седьмого колена. Вернувшись к разговору лишь заслышав другой, более нервный, но приятный голос:

– Солнце? Эта… В общем, это чудо рядом? Нет? Ушла пилон обнимать что ли? Лишь бы не погнула, с таким-то… Энтузиазмом, чёрт бы её побрал. Ладно, хрен с ним с пилоном, новый куплю. В общем, проследи, чтобы она не убилась, пока я не приеду. И приготовь, будь лаской, мне валерьянки… Ага. Пять капель на сто грамм коньяка. Ну, ты в курсе… Скоро буду, отбой.

Телефон, пущенный твёрдой женской рукой, проехался по столу и стукнулся об стену. Проследив за ним взглядом, я сочувственно вздохнула, глядя на Виолетту. Та, откинув голову на спинку дивана, тихо, но вдохновенно матюгалась. Сумев не только ни разу не повториться, но ещё и проявить чудеса изобретательности, используя исключительно литературные слова.

И только выдохнув, она запустила пальцы в копну тёмных, длинных волос, обречённо застонав:

– Боже… Либо её убью я… Либо я убью её! Смычком от виолончели запилю нахер насмерть!

– Посадят, – кисло поморщилась Марго, подперев щёку кулаком.

– Поху… Похрен, – сделав ещё один глубокий вдох, Виолетта замерла, явно пытаясь уговорить себя и успокоиться. Куда там! Спустя пару секунд, она ударила ладонью по столу, зло прошипев. – Тля! Из-за одной идиотки, мнящей себя второй Мерелин Монро, у меня все летит в адову бездну! Мне нужна нормальная солистка, умеющая работать в команде, а не… Эта костлявая пигалица, с грандиозными мечтами о грядущей популярности! Что вот прям щас возьмёт и свалиться ей, как снег на голову, угу!

Зло фыркнув, Спасская тряхнула головой и скрестила руки на груди, упрямо вздёрнув подбородок, тихо, но очень уж угрожающе добавив:

– В любое другое время, я с удовольствием посмотрю, как она провалиться. Даже цветы принесу, в знак утешения, на могилку её творческой карьеры. Но не сейчас и не за мой личный счёт! Ну нахер, я не для этого столько денег, терпения и времени в это всё вбухала! И вообще! Я всего лишь хочу нормальную танцовщицу, с шармом, природной сексуальностью и чувством ритма! Я что, так много прошу, не?!

Я, было, открыла рот, собираясь выдать свои ценные комментарии по данному поводу, но тут же его захлопнула. Судя по выразительному взгляду, которым меня наградила Ви, вопрос был всё-таки из разряда риторических. Да ещё и приправленный таким жалобным взглядом тёмных, янтарных глаз, что трудно было не проникнуться сочувствием и желанием поддержать. Всем, чем бы то ни было!

Ей богу, Кот из мультфильма «Шрек» жалкий неудачник, понятия не имеющий о том, как правильно строить глазки. Спасская вообще на эмоции не особо щедра, во всём, что не касается её хобби, творчества и отношений. Туда она сливает всё то, что творится в её душе, ограничивая проявление чувств в обычной жизни. Но сейчас выглядела такой уязвимой и такой ранимой, что я…

Я…

Ну блин, если бы мне сейчас предложили занять место этой горе-солистки, я бы согласилась. Сразу и безоговорочно, лишь бы не видеть такого страдальческого выражения на лице Спасской. Хотя профессиональной танцовщицей меня назвать – это польстить и очень сильно. Да и такой пакостью, как альтруизм я не страдала…

По крайне мере не часто.

Тишина и уныние за нашим столиком были такими ощутимыми, что я невольно поёжилась. И тут же чуть не выронила телефон из рук, когда Марго, до этого увлечённо строчившая очередное сообщение очередному кавалеру, вдруг заинтересованно выпалила, не отрываясь от процесса:

– Слушай, душа моя… А чем тебе Натали наша не того… Не солистка, м?

Я от такой постановки вопроса повторно выпустила телефон из рук, поймав его почти у самого пола. И положив на стол, от греха подальше, очень осторожно уточнила:

– Да я как бы того… Не профессионал же. И по габаритам не очень подхожу… И вообще, что это за дикие предположения-то пошли?!

– Нормальные у тебя габариты, – Ритка, наконец, убрала телефон в карман брюк и отмахнулась от моих возражений. – Я бы сказала, самое оно для этого дела.

– Я бы поспорила…

– И зря, – ущипнув меня за предплечье, Марго насмешливо вскинула бровь, гляну на задумчиво сощурившуюся Виолетту. – Ну, так что скажешь, Ви?

Та с серьёзной миной на лице хранила загадочное молчание. И смотрела на меня и никуда одновременно, выстукивая рваный ритм пальцами по столу. Чтобы через секунду вздрогнуть, от мстительного пинка под столом, и протянуть:

– Хм… Нат, а как у тебя со временем? Ты сегодня свободна?

– Ну да. Часов до семи вечера точно. А что? – я настороженно покосилась на широко улыбающуюся Марго.

Эта зараза выглядела настолько самодовольной, что только что не светилась, как неоновая вывеска над баром. И пусть в этом не было ничего такого, но почему-то становилось не по себе. Видимо, от чёткого ощущения грядущих неприятностей, ага.

– Ничего. Поехали! – Ви щёлкнула пальцами, привлекая внимание одного из официантов, вытащив карту из внутреннего кармана пиджака.

– Эм… А куда?

– На Кудыкину гору, Нат, – снисходительно протянула Марго, выбираясь из-за столика. И ткнула меня кулаком в плечо. – Не тормози, Снегирёва! Нас приглашают посмотреть бесплатный цирк, так что…

– Вот именно. Полюбуемся, для начала, на мою Чудо-Олюшу, – Спасская залпом допила остатки своего кофе и медленно облизнула кончиком языка пухлые губы, подведённые тёмно-фиолетовой помадой. – А там… Посмотрим!

Я перевела взгляд с Марго на Виолетту и обратно, пытаясь разобраться в собственных ощущениях и мыслях. Инстинкт самосохранения, исправно дрыхнувший где-то в глубине души, вяло шевельнулся, напоминая, что ничем хорошим такое воодушевление на лицах подруг не заканчивалось. Никогда. Ну, вот ни разу, за всё время нашего знакомства! Вот только…

Отмахнувшись от собственных мыслей, я пожала плечами. И, забрав комплимент от заведения, оставленный нерасторопным официантом, поспешила следом за девчонками. В конце концов, я же еду просто полюбоваться на уникальное чудо природы, умудрившееся раскрутить нашу Ви на такую жажду убийства и членовредительства, что ни в сказке сказать, ни пером написать. А это, знаете ли, подвиг. Глупый, не спорю, но всё-таки подвиг. И это вовсе не значит, что им удастся уговорить меня на участие в этом бедламе.

Ну не уговорят же, правда?

Добраться до танцевальной студии, где окопалась Спасская, особого труда не составило. Машина такси даже в пробку ни разу не попала, доставив нас к крупному спортивному центру в самом сердце города. Аренда тут стоила баснословные суммы, но Виолетта в своё время умудрилась обзавестись неплохими такими знакомствами…

Благодаря которым платила сущие копейки, возвращая все потерянные затраты быстро и в куда большем объёме. Правда, кого для этого пришлось убить, она так и не призналась. Уклончиво заметив, что каждый имеет право на личное кладбище. Даже если оно не совсем фигуральное. И да, чувство юмора у неё специфичное, отдающее знатной чернухой время от времени.

Что, впрочем, не помешало добиться успеха во всех своих начинаниях. Даже сейчас, сумев за десять минут не то, чтобы уговорить, но посеять нужные зёрна сомнения в моей душе. С азартом серийного маньяка делая упор на том, что было моей самой настоящей ахиллесовой пятой – на любовь.

И леший с ним, если бы это была любовь к мужикам и пристальному мужскому вниманию! Вот уж этого-то добра в моей жизни хватает. Особенно в последнее время! Нет, Виолетта действовала куда тоньше и куда умнее. С истинным женским коварством, эта ведьма ловко манипулировала моей тёмной творческой натурой. Напоминая о той искренней и чистой любви к самому, с моей точки зрения, восхитительному виду искусства.

К танцу. Специфичному, раскрепощённому, невинно-соблазнительному танцу. Когда движением тела, позой, взмахом руки ты создаёшь особый, ничем неповторимый рисунок. Сплетая в одно целое музыку, эмоции и ощущения. Поднимая себя до небес или падая вниз, в бездну. Выплёскивая всю себя, обнажая до самых потаённых уголков души. И купаясь, захлёбываясь от переполняющих тебя чувств.

Я сглотнула, облизнув пересохшие губы и, оттянув ворот свитера, смущённо потерла шею. Этот драйв, этот горьковатый привкус адреналина и ощущение запретной, абсолютной публичности сложно чем-то заменить. Мне нравилось быть барменом, я любила свою профессию и всегда работала с полной отдачей. С удовольствием окунаясь с головой в каждую ночную смену, устраивая шоу. Осваивая тонкую науку создания коктейлей и разлива высокоградусных зелий с тщательностью и рвением самого настоящего алхимика. Вот только…

Это было не то. Что-то близкое, но всё же не то. Не тот сорт личного наркотика, если так вообще можно выразиться. И Спасская слишком хорошо знала эту мою слабость, с восхитительной наглостью пользуясь этим в данный конкретный момент.

Так что, ничего удивительного, что поднявшись на третий этаж, следом за подругами, я была почти согласна. Если не на всё, то на многое точно. А стоило нам открыть дверь и увидеть, что ж такое происходит внутри, как у меня отпали все последние сомнения. Потому что… Ну…

– Потому что нельзя быть на свете красивой такой… – пробормотала себе под нос, озадаченно разглядывая сложную композицию из тела, рук, ног и шеста в центре зала. И, откашлявшись, задала волнующий меня вопрос. – Эм… А… Это, собственно, что?

– Либо статья за убийство, либо за тяжкие телесные, – с добродушной улыбкой маньяка со стажем выдала Виолетта. – Я пока ещё не определилась…

– Добрая ты… А если серьёзно? – почесав нос, я продолжала с любопытством наблюдать за тем, как некая персона пытается освоить элементы воздушной акробатики.

Само по себе, дело, конечно, похвальное. Но не в комплекте с пилоном. И уж точно в компании страховки и при соблюдении всех правил техники безопасности. Перелом позвоночника он такой, трудно совместимый с нормальной жизнью.

– А если серьёзно…

– Ой, Вилка, котёнок, это ты! – куча-мала распалась, превратившись в восторженно улыбающуюся девчонку, лет двадцати. Тонкую, слегка раздетую, встрёпанную и пылающую таким энтузиазмом, что аж глаза заслезились.

В голове появилась предательская мысль о том, что я, кажется, догадываюсь, о ком идёт речь. Правда, озвучить я не успела. Виолетта тяжко вздохнула, потёрла переносицу и очень вежливым, мягким тоном полюбопытствовала:

– Олюша, чудушко ты наше… А что здесь происходит, не подскажешь случаем, м?

То, что вопрос прозвучал зря, я поняла сразу же. Стоило только на этом миленьком, хорошеньком личике появиться сияющей улыбке, во все идеально-ровные тридцать два зуба. И только убедилась в точности своих выводов, когда на нас обрушился поток бессвязных, полных самолюбования, хвастовства и восторга слов. Никак не желавших складываться в хоть какое-то подобие предложений. Про наличие логики, здравого смысла и инстинкта самосохранения я интеллигентно промолчу. Потому что…