Текст книги "Сплюшка или Белоснежка для Ганнибала Лектора (СИ)"
Автор книги: Анна Кувайкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Анна Кувайкова, Суфи(Юлия Созонова)
Сплюшка или Белоснежка для Ганнибала Лектора
Пролог
– Это плоха идея… – широко выпучив глаза, Данька сглотнул и помотал головой. То ли пытаясь развидеть увиденное, то ли разгоняя остатки алкоголя в мозгах. Честно стыренный ликёр (и что за девчачье пойло, в самом-то деле?!) из домашнего бара притуплял разум и заглушал инстинкт самосохранения.
Права, не настолько, чтобы рвануть вперёд, вершить добро и нести справедливости, блин. Так что, громко икнув и размахивая руками как ветряная мельница, он громко заявил, хлопнув замершего рядом брата по плечу:
– Чува-а-ак! Определённо, это была очень, очень, очень, я повторю – очень хреновая идея!
– Да тихо ты! – шикнул на него Кир. И шлёпнул по руке, выбивая из пальцев пустую бутылку. Пригвоздив открывшего, было, рот для возмущения парня к земле недовольным взглядом, он вернулся к наблюдению.
Попутно стиснув мотоциклетный шлем так, что побелели костяшки пальцев. Его от выпитого не тошнило, не вело и даже не переполняло хоть какой-нибудь эйфорией. То ли ликёр был так себе, то ли организм такую мизерную долю спирта переваривал слишком быстро…
Да параллельно-перпендикулярно, в общем-то! Только пьяным и даже опьянённым Кир себя не чувствовал, совершенно. Зато точно чувствовал, что пора давать дёру. И давно бы удрал, прихватив с собой непутёвого родственника, но вот беда! Единственное, честно спионеренное средство передвижение они оставили на другом конце небольшого пятачка, окружённого десятком гаражей по типу коробка. Добраться до него в обход неких личностей, явно уголовной наружности, не представлялось возможным.
Во всяком случае, пока и без риска попасть под раздачу охуи… Охренительных таких бонусов и подарков. По акции «Закопай труп и передай эстафету!» от компании «Адольф и сыновья», угу. В долбанной промзоне, среди заброшенного автопарка на самой окраине города.
Не, определённо, это какой-то новый уровень везения, явно передающийся по наследству!
– Ки-и-ир… Мне это… Того…
– Да мля, тихо ты! Алкоголик малолетний, чтоб тебя… – глянув на бледное лицо брата, Кирилл чертыхнулся и развернул его спиной к дыре в заборе. И пихнул в бок, шикнув в ответ на попытку вялую попытку возмутиться. – Тихо! Дыши, давай. И не ори! Не знаю, как ты, а я не горю желанием махнуться, не глядя с этими парнями… Короче, тише воды, ниже травы! А не то я сдам Натке, кто у неё любимый «Амаретто» стянул не глядя!
– Эй, бро, ты же обещал!
– Мало ли, что я обещал… Ты заткнёшься там или нет?! Сам знаешь, сдам как два пальца об асфальт!
– Но, бро… Это же…
– Справедливо! Ты ж спалил, как я курю, так что считай это местью, бро! Маленькой, желчной, кровной местью! А теперь тихо, а то…
– Да понял я, – кисло протянул Данька, послушно уставившись на стену и занявшись так ненавистной ему дыхательной гимнастикой. Ну, в самом деле, они даже не в пятом классе, чтобы попадаться на такой глупый шантаж и запугивать вредными, старшими сёстрами! Хотя…
Даниил невольно поёжился. Любимая старшая сестрица, прознав про все их выходки, запросто может устроить им сказочную жизнь с гарантированным хэппи-эндом. Ну как, гарантированным? Энд там точно будет, а вот будет ли он хэппи – это, конечно, вопрос. Нет, определённо, старшие сёстры – это зло, зло во плоти!
Кир на бухтение брата внимания не обращал. Да и мучений его не разделял, справедливо полагая, что убивать их Натка точно не будет, а остальное можно и пережить. В конце концов, не так страшен чёрт, как его малюют, ну ей богу ж!
– Да тихо ты, – пихнув Даньку ещё раз, Кирилл поддался вперёд, продолжая наблюдать, сминая в руках дешёвый пластик. А ведь было на что посмотреть, угу. Как там сеструха выражается? Организованная группа лиц по предварительному сговору, да?
То-то и оно, то-то и оно.
Какова вероятность, сбежав из-под гиперопеки сестры, прихватив бутылку ликёра и её мопед, напороться на группу неонацистов, устраивающую показательную головомойку потенциальным членам своего братства? Что, в этом городе нет других мест, для превращения трёх подростков в самый настоящий фарш? Или эти отморозки так отстали от жизни, что не в курсе, как правильно проводить агитационную компанию, а?
Парень нервно усмехнулся, взъерошив волосы на затылке. Нет, серьёзно что ли? Фашисты в городе? Арийское братство? Майн Кампф в качестве настольной Библии?
Мать твою, только им с Данькой могло так повезти!
– Кир… Ки-и-ир… Да мля, Кир! – посвежевший Данька появился за спиной так внезапно, что Кир аж подпрыгнул от неожиданности. И уронил злополучный шлем на землю, замахнувшись, чтобы отвесить неугомонному родственнику подзатыльник.
От которого братец, конечно же, увернулся. А вот шлем…
– Упс… – тихо выдохнул Даня, глядя как этот самый шлем с громким стуком выкатился из их убежища прямо к ногам замерших на месте неофашистов. Те даже отвлеклись от своих дел, уставившись на него, как баран на новые ворота.
– Мля-я-я… – потрясённо протянул Кир, закрыв глаза ладонью.
– Эй, это чё? Гимлер, проверь! – раздался хриплый бас. Ему вторило чьё-то недовольное ворчание. Оборвавшееся, стоило первому говорящему, судя по голосу, приложить недовольного по почкам. – Я чё, сказал, ушлёпок?! Живо проверь!
– Ща, босс. Как скажешь…
– Даня… – тихо протянул Кир, судорожно соображая, что делать и как быть. – А, скажи мне, ты как предпочитаешь быть похоронен? В открытом или закрытом гробу?!
– Эй, бро… Ты щас вообще о чём? – непонимающе хлопнул глазами его близнец, рассеянно потирая шею. Алкоголь видимо не до конца выветрился, всё ещё не давай нормально соображать.
– Линяем, вот что! – и, дёрнув его за рукав, Кир взял старт с места в карьер, рванув в сторону видневшегося прохода между гаражей. Братец еле поспевал за ним, всё ещё не соображая, что и к чему.
– Кир… Да куда ты… Да блин, стой ты, кому говорю?! – Даня тяжело дышал, стараясь успеть за разогнавшимся парнем. Они уже минуты три скакали как бешеный сайгак по прериям, успевая уворачиваться от внезапных памятников металлургии, возникающих у них на пути.
Всё-таки тут раньше были фабрики и заводы. И автомобильные сервисы пополам с перекупщиками подержанных тачек. Поэтому ничего удивительного, что дав стрекача, мальчишки то и дело натыкались то на арматуру, то на остов от какой-то сгоревшей иномарки, то на автобус без колес и окон. Та ещё полоса препятствий!
– Говорить ты, Данька, будешь Пете на воротах… Если ходули свои переставлять поактивнее не начнёшь! – огрызнулся Кир, подавив зверское желание оглянуться и проверить, есть за ними погоня или нет.
Желание выжить было сильнее привычки знать всё, про всех и всегда.
– Ка… Какому такому Пете?! – братец иронию и юмор не оценил. Да и сарказма, в общем-то, тоже не понял. И даже затормозил на повороте к выезду из промзоны, явно намереваясь вытрясти подробности.
Не успел. Кир, не останавливаясь, развернулся, сделал круг почёта и, цапнув замешкавшегося парня за руку, дёрнул за собой. Ещё и зашипел вдохновенно, вжав голову в плечи от грозных воплей, эхом разносившихся в заброшенных гаражах:
– Какому, какому… Который, мать вашу итит, апостол! Даня, не делай мне нервы… Следуй разумному и вежливому совету и… Ну ты понял, да?!
– Эй, ушлёпки! Стой, кому говорю?!
Зычный зов, судя по тону, явно не сулил им ничего хорошего. Синхронно сглотнув, близнецы переглянулись. Но следовать та-а-акой «вежливой» просьбе, точно не стали. Лишь прибавили скорости, вылетев из промзоны в сторону жилых районов, как пробка из бутылки с шампанским. И петляя между домами, пугая своим диким видом прохожих и водителей, парни, не сговариваясь, стремились оказаться, как можно дальше от опасности…
Как можно ближе к дому.
– Нафиг… – задыхаясь, выдавил Данька, сползая по стене возле двери в родную квартиру. – Нафиг… Такие… Приключения…
– Это… Была… – судорожно хватая ртом воздух, Кир плюхнулся на колени, сгорбившись и упёршись ладонью в плитку на полу лестничной клетки. Сердце билось об рёбра так, что грозило вывалиться из груди. А от прилива адреналина руки тряслись как у самого заправского алкоголика. – Да мля… Короче. Я с тобой больше пить не поеду. Ни за что. Никуда. Никогда, блин!
– Бро, ну кто ж знал?! – сконфуженно развёл руками Данька. Оглядевшись по сторонам, он, кряхтя, попытался подняться на ноги. Но потерпел не удачу и снова приземлился на задницу, больно приложившись локтём о старый хлам, валявшийся у лестницы в углу. – Ауч! Чувак, эти шины надо торжественно сжечь! Сколько можно хранить их, как талисман, прости господи, какой-то?!
– Какие шины? – задумавшись о том, чему они стали свидетелями, Кирилл не сразу вник в суть вопроса. Поэтому и глянул недоумённо в ту сторону, куда брательник пальцем ткнул. А когда увидел, обдумал и даже осознал…
– Ой, бля-я-я… Даня, мы два долбодятла! – кулак впечатался в плитку. Рука тут же предательски заныла, но Кирилл на это внимания не обратил. Не до этого как-то было, пока мозги затравленно пытались сообразить, как выбраться из той жопы, в которую они угодили.
Да, не по своей вине. Но легче от этого не становилось точно.
– В смысле? – братец воззрился на него, недоумённо хлопая глазами.
– В коромысле, блин! – отвесив юному алкоголику просветляющий подзатыльник, Кир ткнул пальцем в многострадальные шины. – Мопед! Твою ж дивизию, Даня! Мы мопед там оставили!
– Какой такой… – осознание случившегося медленно, но верно дошло до второго близнеца. Да так дошло, что он начал стремительно бледнеть. И в ужасе уставился на Кирилла, выдавив из себя. – Мы… А… Да?!
На последнем слове голос дал явного петуха. А сердитый взгляд брата только уверил в том, что они действительно умудрились забыть мопед там, в промзоне. Вместе со шлемом, пустыми бутылками из-под алкоголя и…
– Ы-ы-ы… Ки-и-ир? – громким шёпотом протянул Даниил, вспомнив ещё кое-что. И это кое-что грозило им не только открученными ушами.
– Чего тебе? – нехотя откликнулся тот, попутно пытаясь прикинуть, как ловчее всего забрать бедный мопед, оставить анонимный звонок в местный отдел полиции по поводу нациков и что, а самое главное – как наврать сестрице, чтобы она их не прибила ненароком?
Последнее было очень актуально. Не смотря на подростковый бунт и святую веру в собственную самостоятельность, близнецы со звучной фамилией Снегирёвы, сестру свою искренне любили. И меньше всего хотели становиться источником очередных проблем, которых и так было слишком много на одного единственного взрослого члена их семьи.
– Кир, там же это… Доверенность, – убитым голосом сообщил Даниил, закрыв лицо руками и приложившись пару раз затылком об стену. Звон в ушах стоял – заслушаешься.
Правда, легче от этого точно не стало. И проблемы не рассосались самостоятельно.
– Твою ж… Эллипсоиду! – его брат запустил пальцы в волосы и дёрнул пару раз, пытаясь заставить мозги быстрее соображать. Выудив из заднего кармана джинсов телефон, Кир глянул на время, что-то прикинул и обречённо покачал головой. – Да что ж за… Невезение такое?! Сеструха через полчаса с работы выпрется и что она увидит на парковке в полпятого утра?! Правильно, хрен с бугра она там увидит! А у нас даже адекватной теории, куда он пропал и причём тут мы – нету!
– Так может это… Типа угнали?
– Сам понял, чё сморозил? – вздохнув ещё раз, Кирилл поднялся с пола и нашарил ключи в кармане толстовки. – Ага, угнали. Ярко-жёлтый мопед чёрт знает, какого года выпуска с чёрной молнией на боку и надписью во всё крыло «Не можешь обогнать – перепрыгни!». И цветочком. Там розовый, мать его цветочек на бампере! Кто на него позарится, в здравом уме-то?!
– Мы? – робко предположил Данька, следом за братом вваливаясь в полутёмную прихожую. Привычно споткнулся об подставку для зонтиков, встретился лбом с полочкой для ключей и мелочевки, после чего торжественно приземлился на пуфик под вешалкой.
– Чувак, – едко заметил Кир, захлопнув за собой дверь и шаря рукой по стене в поисках выключателя. – Учитывая все наши приключения, на звание трезвомыслящих мы с тобой явно не претендуем. Чёрт, да где этот чёртов выключатель?! Куда его опять спьяну перенести успели?! А, вот он!
Его близнец, может, и хотел что-то возразить в ответ, но тихий щелчок и вспыхнувшая под потолком светодиодная лампочка в маленькой люстре оборвали все желания на корню. Хотя бы потому, что пришлось минут пять моргать, привыкая к новому освещению. А когда под зажмуренными веками перестали плясать цветные пятна и свет больше не резал глаза с садистским удовольствием маньяка со стажем, говорить что-то резко перехотелось.
– Дань, ты чего застыл? Двигайся, ты не один тут разуться желаешь! – Кир только сейчас заметил необычную молчаливость брата, до этого занятый попыткой одновременно стащить толстовку, кепку и кеды, при этом зажав в зубах телефон и ключи. Акробатический этюд удалось провернуть, хоть и не так быстро, как хотелось. И только не обнаружив в прямом доступе любимых тапочек, парень обратил внимание на повисшую в коридоре вязкую тишину.
После чего сглотнул и помолился, про себя, чтобы это было совсем не то, о чём он подумал. Вот только тихое покашливание прямо говорило о том, что боги нынче явно не на его стороне. И медленно повернувшись на звук, Кирилл постарался, как можно более безмятежно улыбнуться, поинтересовавшись, невинно хлопая глазками:
– Ой, Нат… А ты чего сегодня так рано?
– Я? – несказанно удивилась миловидная брюнетка, уже минут так десять подпиравшая плечом стену напротив входной двери. Покосилась на потрёпанные часы на запястье и улыбнулась так же безмятежно, как сам парень. От чего у близнецов, всего-то пятнадцати лет от роду, инстинкт самосохранения просто волком взвыл в предчувствии беды. – Да вот, освободилась чуть раньше. Дай, думаю, семью чем-нибудь вкусненьким порадую. А семья-то оказывается и без меня развлекаться… Умеет, ага.
– Эм… Ну…
– Итак, двое из ларца, одинаковы с лица… – душераздирающе вздохнув, девушка склонила голову набок и чуть вскинула бровь. – Сами расскажете, где были или придётся применять пытки, вопреки Женевской конвенции? И да, куда вы ироды дели две бутылки моего любимого ликёра и мой мопед?!
Переглянувшись, близнецы обречённо понурились, приняв вид раскаивающийся и жутко виноватый. Обычно, это помогало смягчить гнев родственный до приемлемого уровня. Девушка пантомиму оценила, но всё равно нахмурилась и кашлянула, всё ещё ожидая хоть каких-то пояснений. Пришлось Кириллу взять бразды правления в свои руки и выложить всё, как на духу. Правда, безбожно корректируя и привирая в особо эпичных и трагичных моментах. Исключительно из любви к сестре, конечно же!
По его словам (и активно поддакивающего Даньки) выходило, что ликёр они подарили учителю русского и химии, в честь какого-то великого мероприятия (явно не существующего, но кого это волнует?). А глядя на её мопед даже у юного, начинающего автослесаря сердце кровью обливалось и, желая порадовать любимую родственницу, они решили сдать его в ремонт знакомым механикам в гаражах. Да, внезапно. Да, спонтанно.
Но они ж подростки, им свойственно совершать что-то такое… Эдакое.
Ната в ответ посмотрела скептично, но комментировать не стала. Зато поинтересовалась, где ж они тогда пропадали всё оставшееся время? На что близнецы тут же радостно выдали почти правдивую версию о том, что допоздна гуляли с девчонками из параллельного «А» класса. Ну и спохватившись, решили проводить дам сердца до дома, чтобы никто не пристал и не напугал. Да, на другой конец города, ну а что?
Это же девочки, их надо защищать и оберегать!
Положа руку на сердце, версия хромала на обе ноги, страдала явными прорехами в последовательности событий и не дружила с логикой на всю голову. И принять её в качестве объяснений, можно было лишь с перепугу. Либо с сильного переутомления. И хотя грех так думать, но братья дружно порадовались тому, что сестрёнка страдала хронической усталостью и всё это время частенько сцеживала зевок в кулак, потирая слипающиеся глаза. Так что отделались они всего-то двумя неделями домашнего ареста и исправительными работами на благо чистоты и порядка.
Только с оговоркой, что это им покажется раем на земле, если завтра к вечеру мопеда не окажется на родном месте стоянки, под окнами дома. На что братья яростно закивали головой, бочком-бочком протискиваясь в сторону своей комнаты. Чтобы уже там, рухнув на кровать, решить, что мозговой штурм лучше отложить до утра. Наверняка, решить возникшую проблему окажется не так уж и трудно, на самом-то деле.
И кто бы им сказал, что эта проблема только верхушка намечающегося айсберга…
Глава 1
Небольшая аудитория в корпусе психолого-педагогического факультета была забита под завязку. Группа второкурсников усиленно обсуждала расписание, предстоящие зачёты и экзамены. И с неким трепетом в глубине души ожидали явления старосты, отправившегося на небольшую летучку в деканат. Вернулся тот, к слову, довольно быстро. Взъерошенный, раскрасневшийся, с ворохом бумаг и таким зверским выражением лица, что тишина в кабинете воцарилась практически моментально.
А староста одёрнул красную толстовку, глубоко вздохнул, медленно выдохнул и, окинув суровым взором замерших студентов, принялся за разбор полетов, не отходя от кассы.
– Зайцев, – первым под раздачу попал худощавый, суетливый паренёк в очках. Вздрогнув, тот уставился взглядом бедного оленёнка на старосту. – Ещё один прогул истории, будешь лично заниматься реконструкцией Бородинского сражения! В натуральную величину и не за победителей!
Густой, недовольный бас пробирал до костей, заполнял собой небольшую аудиторию и, отразившись от стен, падал на головы бедных студентов с неотвратимостью Дамоклова меча. Что, впрочем, не мешало некоторым из них спокойно сопеть на Камчатке, досматривая десятый по счёту сон.
– Ну, Валя-я-я… – Зайцев нервно поправил очки, вытерев вспотевшие ладони о собственные джинсы. И жалобно так протянул. – Он ко мне придирается!
– Да мне однофигственно, – «ласково» откликнулся этот самый Валя, непринуждённо так поведя широкими плечами. – Или твоя фамилия больше не мелькает в списках, или я сам тебя упакую, перевяжу подарочной лентой и отправлю на родину майя. Чтобы познал все прелести жертвоприношений во имя науки!
Угроза хоть и была частично сказана в шутку, всё равно впечатляла. В конце концов, природа Валентина Сапрыкина не обделила ни брутальной внешностью, ни внушительной комплекцией, ни болезненным чувством справедливости и ответственности.
И как бы ты не хотел оказаться в числе самых отъявленных негодяев от учёбы, у Вальки всегда находились убойные аргументы за хорошую успеваемость и посещаемость. Убойные, порою, в прямом смысле этого слова. Попытки сачкануть, увильнуть, прогулять или не сдать, пресекались самыми жесточайшими способами. Так что никто особо не удивился, когда бедный Зайцев скорбно вздохнул, кисло протянув:
– Понял, заткнулся, осознал… Готов исправлять.
– Я прослежу, – весомо заметил Валентин, отмечая что-то в своём блокноте. И тон его непрозрачно так намекал, что не только проследит, но проверит и перепроверит. Если ему вдруг что-то покажется подозрительным. – Славно, славно… О, Скурихин. Ну что, накуренный ты мой, не поделишься тайной, когда это у тебя проблемы с экономикой нарисоваться успели? Чтобы за ближайшие пары всё сдал и подтянул успеваемость. Иначе привет тебе от декана, а не стипендия, – снисходительно глянув на вскинувшегося паренька, сидевшего в окружении умниц и красавиц потока, Сапрыкин едко добавил, прежде, чем перейти к следующей жертве. – А все свои возражения и пожелания в письменной форме, в трёх экземплярах на стол декана. Он почитает, на ночь глядя, вместо колонки анекдотов, угу… Валякин, Мифтахова! Что за херня с философией?!
– Это не херня, – обиженно протянула Анька Мифтахова, накручивая на указательный палец прядь светлых волос. – Это разница экзистенциональных взглядов на изложение изучаемого материала между преподавателем и обучающимся.
– Да мне до лампочки Ильича, – пожал плечами Валентин, делая очередную пометку в блокноте. И смерив симпатичную толстушку суровым взором, припечатал не глядя. – Чтоб через две недели хвостов не было. Хоть в рабство продавайтесь, хоть оду древним грекам сочиняйте… Мне по-прежнему однофигственно. Хвостов быть не должно. Ясно?
– Да куда уж яснее… – страдальчески вздохнул сидевший рядом с Анькой Димка Валякин. Растрепав свои тёмные лохмы так, что они чуть ирокезом не встали, он издал ещё один душераздирающий вздох.
Впрочем, не став развивать дискуссию. Толку-то спорить? Староста всегда прав. Даже если не прав, всё равно прав. Аксиома, блин, всея универа!
Сапрыкин на эти страдания внимания не обратил. Зато уставился точно в тот угол, где прикорнула его личная заноза в заднице, самая «любимая» и не поддающаяся никакому исправлению. И, устало вздохнув, недовольно протянул, листая неизменный блокнот:
– Шумилова, ткни соседку, пусть подаст хоть какие-то признаки жизни!
– А не прилетит? – с опаской уточнила худенькая и миниатюрная Оленька Шумилова, кося с опаской в сторону мирно дремавшей соседки.
Валентин на пару минут задумался, постукивая кончиком карандаша по подбородку, потом фыркнул и мотнул головой:
– Да не должно. Давай, Шумилова. У нас впереди две пары, в другом корпусе. Я её на себе не попру!
– Ну ладно…
Уверенности в голосе девушки не наблюдалось ни на грош. Но прежде, чем милая и застенчивая Олюшка сделала хоть что-то, я всё же соизволила приоткрыть один глаз. И многозначительно, охрипшим ото сна голосом, протянула, глядя прямо на старосту:
– Ну, предположим, мяу… Полегчало, Сапрыкин?
– Тьфу ты, господи… – возведя глаза к потолку, Валька уткнулся в блокнот. После чего ткнул в меня пальцем. – Снегирёва, вот открой мне секрет… Каким макаром ты всё успеваешь, когда ты постоянно… Спишь?!
– Тоже мне, секрет Полишинеля… – тихо фыркнув, я вновь улеглась на сумку, сцедив очередной зевок в кулак. – Ни хрена я не успеваю, Сапрыкин. Ни хре-на. Вопросы по существу есть?
– Есть, – Валька снова уставился в блокнот. И гулко гыгыкнул, мстительно заявив во всеуслышание. – Препод по праву весьма непрозрачно намекнул, что если ты не прекратишь опаздывать и спать на его парах, экзамен сдашь только с Божьей помощью, не меньше. Зная его, в церковь всё-таки зайди. На всякий, так сказать, случай!
– Отпевание? За упокой? Или во здравие? – я заинтересованно приоткрыла глаз, глядя на старосту.
– За упокой, епт, – Валька показал мне кулак и, посчитав на этом воспитательную работу с моей совестью законченной, перевёл взгляд на двух местных дятлов с птичьей фамилией Перепёлкины. Тем от пристального внимания парня аж ржать перехотелось. Особенно, когда тот многозначительно так протянул. – А для любителей зимнего экстрима, лыжного спорта и баек про армию у меня есть специальный вопрос! Ну и когда вы, два альбатроса, собираетесь сдавать зачёт по лыжам, ась?!
– Валь, так это… – попробовал сидящий рядом с братьями белобрысый культурист, робко ткнув пальцем в сторону окна. – Апрель же уже… Ну почти.
– И чо? – Валька аж удивлённо моргнул на такой «убойный» аргумент со стороны бунтующих низов. – Мне всё ещё однофигственно, Середкин. Политика партии проста и пряма, как извилина: хвостов быть не должно! И как вы будете этого добиваться, меня всё ещё не колышет!
– Но…
Попытки оспорить решение вышестоящей инстанции провалились, так толком и не начавшись. Увы, идти против обличённого властью старосты было очень и очень проблематично. Хотя бы потому, что тот одним своим хмурым, грозным видом он подавлял любой намёк на сопротивление лучше хвалёного психологического оружия потенциального противника.
Во всяком случае, так о нём страдальцы с факультета безопасности жизнедеятельности отзывались. С явным содроганием вспоминая совместные пары, зачёты и семинары. Хотя как по мне, Валька был просто сама доброта, радушие и понимание…
В отличие от моего «любимого» преподавателя по праву! Что б ему язык морским узлом завязало, ей богу!
– Не спи! – не хуже змеи зашипела Олюшка, тыкая меня в бок кончиком карандаша. А когда это не возымело особого эффекта, не выдержала и приложила меня стопкой конспектов по голове. – Не спи, зараза!
– С вами выспишься, как же… – душераздирающе зевнув, я всё же соизволила сесть прямо. Даже лицо ладонями потёрла, честно пытаясь хоть так разогнать остатки сонливости в голове.
Помогало слабо. Организм, озверевший на почве весеннего авитаминоза, повышенных нервных нагрузок и приступа трудоголизма (как будто мне он был в радость, ага!), просыпаться отказывался категорически. Ему было откровенно мало двух часов проведённых в зыбкой полудрёме, после попыток постигнуть все тонкости инновационных подходов в педагогике. И я не сомневаюсь, что стоит мне хотя бы на минутку, на вот такую вот секундочку, закрыть глаза, как всё. Тушите свет, кидай гранату, усну там же, где сижу, стою и просто прислонюсь хотя бы на мгновение.
Последнее было не принципиально. Я и на объятия с фонарным столбиком согласна, если это обеспечит, хотя бы полчаса нормального сна. Только кто ж даст-то?
– Лузер, ты умудрилась уснуть посреди вступительной речи ректора, положив голову на плечо нашего куратора! – насмешливо фыркнула Шумилова, вытащив из своей сумочки зеркальце и принявшись поправлять и без того безупречный макияж.
– Год назад, год назад это было, Оля, – вывалив содержимое рюкзачка на парту, я скептично оглядела получившийся завал. Здесь было всё: начиная от квитанции за газ (а я её оплатила или нет?), заканчивая кривым рисунком явно мутировавшего Пикачу (надо бы ввести запрет на просмотр этого мультика, определённо). Не было только распечатки с расписанием, выданной Валькой в первый же день учёбы. – Может, уже похороним эти воспоминания? Кстати, что у нас сегодня по списку пыток и изуверств?
– Окно, история, обед, две педагогики и семинар по психологии, – Шумилова задумалась на пару минут, выбирая карандаш для бровей. – Но ходят слухи, что его могут отменить.
– А слухи зовутся Википедией?
– Между прочим, это всё ещё невежливо придумывать глупые прозвища и вешать ярлыки на представителей социума, с которыми вынужден контактировать больше трёх раз в неделю, – сидевшая передо мной Машка Толстихина показательно вздохнула, бросив на нас недовольный взгляд и вернувшись к чтению книги. – И да, семинара не будет. Я слышала краем уха, что у преподавателя подготовка к городской научно-практической конференции. Ему не до нас.
И с невозмутимым видом послюнявила палец, переворачивая страницу. Показательно вздохнув, когда Ольга довольно протянула, закончив наводить марафет:
– Ну чем не Википедия, правда, ведь?
От прилетевшей в лоб тетрадки она успешно уклонилась. А я, отметив, что до второй пары ещё почти сорок минут, сгребла все вещи обратно в сумку и уставилась в окно, подперев щёку кулаком. Стараясь моргать пореже, чтобы снова не уснуть и слушая вполуха очередной виток дискуссии на тему непосильной студенческой жизни.
Не удивившись ни капли, когда яростные споры по поводу здорового образа жизни и посиделок по окончанию сессии, плавно и незаметно свернули на привычные рельсы. То есть на обсуждении моей неистребимой сонливости и вспыхнувшей «симпатии» со стороны преподавателя по праву. К слову, абсолютно и совершенно точно взаимной.
Ибо мы друг другу не понравились с первого взгляда. Или храпа. Тут сведения расходятся, а свидетели начинают путаться в своих показаниях. Сходятся же они только в одном, так эпично перекличка студентов ещё ни разу не проходила.
Нет, ну если быть честной и положить руку на сердце с зачёткой, первый раз это было банальным стечением обстоятельств. По крайне мере, я точно не планировала после ночной смены в клубе мотаться в травматологию, объясняться с врачами, полицией и снова врачами, а потом два дня безвылазно сидеть дома в обществе четырёх малолетних тиранов. Двое из которых, катаясь на честно стыренном скейтборде старших братьев, умудрились сломать руку и вывихнуть лодыжку. Я, конечно, люблю своих оболтусов, не взирая ни на что, но они в здоровом-то состоянии то ещё испытание для нервов, а уж когда болеют и вовсе становятся невыносимыми.
В общем, выходные у меня получились такие убойные, что после них полагалось ещё как минимум два выходных дня. Но чувство ответственности и внезапно проснувшаяся совесть отправили меня в университет, на целых пять пар. Где я усиленно боролась с собственной сонливостью, жаждой убийства и каверзными вопросами преподавателей. И к концу дня напоминала больше свеже поднятый труп, чем живого человека. На последнюю пару меня, можно сказать, принесли и усадили на первую парту, прямо под светлые очи преподавателя. А потом дружно удивлялись, как это я заснуть умудрилась? Действительно, как?!
Тихо фыркнула, украдкой зевнув. Так что да, первый раз это было стечение обстоятельств. Стоившее мне отбитого копчика и насмешливых подколок от самого Ярмолина. Впрочем, во второй раз, во всём тоже были виноваты обстоятельства. И в третий, и в четвёртый…
И как-то незаметно всё это вылилось в самую настоящую войну, где идти на уступки или сдаваться на милость противнику никто не собирался. Ведь я по-прежнему спала и опаздывала, а господин Ярмолин язвил, насмешничал и тонко издевался по мере своих преподавательских сил и возможностей. И пусть прошло почти полтора года, мы всё ещё друг другу не нравились, совершенно. Что, впрочем, не мешало мне сдавать зачёты и экзамены без особых проблем. По крайне мере до этого дня точно.
Интересно, чем я ему на этот раз не угодила-то?
– Эй, Снегирёва не спи, замёрзнешь, – Шумилова дёрнула меня за руку, отвлекая от тяжких философских дум. И кивнула головой на дверь, за которой только что скрылась добрая половина нашей группы. – Пошли. Сама знаешь, историк не любит опоздунов.
– А кого он вообще любит? – поднявшись, я сладко потянулась, до хруста в пояснице и, прихватив рюкзак, поспешила за подругой. День обещал быть насыщенным и без мыслей о «любимом» преподавателе.
Вторую пару я стоически просидела в углу аудитории истфака, спрятавшись за широкую спину старосты и искренне стараясь не спать. Получалось не очень, обеденному перерыву я обрадовалась как манне небесной, постаравшись смыться из-под бдительного ока историка до того, как он затеет очередной спор на околонаучную тему. Не то чтобы я не любила историю, но и фанатом оной не являлась. И уж точно не собиралась выяснять, зачем Ленину мавзолей и каким макаром тут наследили древние инки.
