Текст книги "Эмеслам (СИ)"
Автор книги: Анна Архипова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Глава 10
10
Адрия тщательно подготовилась к интервью с президентом республики Эмеслам: она продумала не только свою линию поведения, но и внешний вид. Для официальных мероприятий журналистка всегда старалась подобрать одежду так, чтобы гардероб как нельзя лучше вписывался в ситуацию и, вместе с тем, не скрывал индивидуальности Адрии.
Обычно она старалась не нарушать традиций страны, в которой находилась по долгу службы, но стремилась при этом оставаться элегантной в американском значении этого слова – ведь она считала себя американкой, несмотря на югославское происхождение! А настоящая американка всегда постарается выглядеть чуточку провокационно для того, с кем будет вести беседу, дабы тот понимал: перед ним сильная и независимая женщина. Однако важно не перегнуть палку в стремлении выглядеть вызывающе, иначе не получится наладить контакта с респондентом и тогда пиши-пропало!
Журналистка облачилась в строгое темно-серое платье, чей подол целомудренно прикрывал её колени, но сам покрой платья выгодно демонстрировал стройную фигуру женщины. Наряд дополняли черные туфли на высоком каблуке, придававшие ей немного фривольный вид. Волосы она уложила в строгий пучок, а макияж нанесла совсем неброский. Тщательно изучив своё отражение перед выходом из гостиничного номера, Адрия осталась довольна своим внешним видом
Автомобиль, принадлежащий администрации президента, уже ждал её на улице. Несмотря на утреннюю жару, водитель казённого транспорта был упакован в чинный костюм с галстуком и, на первый взгляд, совсем не страдал от высоких температур. Сохраняя на физиономии невозмутимое выражение, он услужливо распахнул перед женщиной дверцу.
– Неужели вам совсем не жарко? – сочувственно поинтересовалась она, говоря по-русски.
– Нет, это дело привычки, – без всякой мимики отчеканил тот.
Пока машина двигалась по улицам столицы, Адрия листала конспект вопросов, проговаривая их про себя. Копию этого опросника она выслала в администрацию Мирзы Ашургалова еще до прилёта в в республику – президент Эмеслама требовал согласовать все вопросы заранее, только на этом условии он согласился дать интервью «The Washington Post». Журналистке и редакции газеты пришлось изрядно попотеть, прежде чем им удалось составить такой список вопросов, который устроил и редакцию и Ашургалова. Но, в конечном счете, Адрия осталась крайне недовольна конечным вариантом опросника – оттуда исчезли все провокационные вопросы, касающиеся классового деления месламитского общества, военных преступлений и кумовства в высших эшелонах республиканской власти. Ей пришлось примириться с цензурой, однако для себя она решила, что все же задаст Мирзе Ашургалову неудобные вопросы – и посмотрит, как он попробует выкрутиться.
Время от времени Адрия бросала взгляд за окно, оценивающе рассматривая архитектуру города. Тот и вправду выглядел процветающим и совершенно мирным, даже старые дома, которым насчитывалось несколько сотен лет, производили приятное впечатление. При этом слишком многие здания являлись новостройками, что не ускользнуло от внимания журналистки. Выходит, правительство республики скрывало следы войны радикальным методом: не тратя времени на реставрацию, расчищало территорию от поврежденных и разрушенных домов, спешно застраивая её новыми однотипными постройками.
Автомобиль притормозил перед контрольно-пропускным пунктом, преграждавшим путь к президентской администрации. Взгляду Адрии открылась мощная стена, отгораживавшая территорию администрации от всего остального мира, и множество вооруженных охранников на КПП. Журналистка многозначительно хмыкнула: какие-то слишком серьезные меры предосторожности для места, где, по утверждению властей, больше нет опасности рецидива войны!
После проверки документов и тщательного осмотра транспорта, им позволили проехать вглубь охраняемых владений. Водитель остановил автомобиль подле широкого каменного крыльца. Здание администрации представляло собой образец позднего советского постконструктивизма: монументальные и при этом идеально симметричные формы, обильное остекление, сдержанная отделка фасада рустикой и массивные карнизы из черного гранита. Удивительно, как постройка выстояла во время гражданской войны, учитывая, каким массированным артобстрелам подвергалась Мес-Кува!
На крыльце гостью республики уже встречали:
– Адрия Дравич? – обратился к журналистке мужчина, когда та покинула прохладные недра машины.
Она окинула мужчину быстрым, но цепким взглядом. Сразу видно, что перед ней профессиональный военный! И дело не только в мундире, в который был облачен встречающий ее мужчина, но и в его выправке, так держать себя могут только настоящие солдаты. К тому же мужчина показался ей весьма привлекательным: возраст где-то за сорок, косая сажень в плечах, богатырский рост, а борода придает ему не только суровости, но и сексуальности.
– Представьте, я самая! – подтвердила женщина, давая понять, что свободно владеет русским. Она надела на своё лицо приветливую улыбку, как это обычно делают американцы при виде иностранцев, перед которыми следует показать «товар лицом».
– Мое имя Вакиф Шихатбудинов, я личный помощник президента Мирзы Ашургалова, – встречающий и бровью не повел в ответ на её кокетство. – Будьте добры, следуйте за мной.
Не дожидаясь её реакции, он просто отвернулся и направился к входной группе. Адрии ничего не оставалось делать, как засеменить следом за ним. В вестибюле административного корпуса находился еще один пост охраны: там журналистку заставили пройти через рамку металлоискателя, вывернули её сумочку наизнанку, просветили все её вещи рентгено-инспекционным сканнером, а затем и вовсе забрали её смартфон, разрешив взять с собой только диктофон.
– Телефон вам вернут на обратном пути, – пообещал Шихатбудинов.
Адрия попробовала возмутиться:
– Но там мои персональные данные и личные контакты! Это частная информация, вы не имеете права…
И снова её слова не произвел на мужчину никакого впечатления.
– Таковы правила безопасности на данном объекте. Если вас что-то не устраивает в наших правилах, госпожа Дравич, то вы вольны тотчас покинуть это место. Что касается ваших персональных данных – ручаюсь, им ничего не угрожает.
Журналистке нехотя пришлось смириться.
Пока она и помощник президента шли в сторону лифта, Адрия успела изучить своего спутника более пристально. Особенное её внимание привлекла прическа сопровождающего её мужчины: выбритые виски и затылок, и островок довольно длинных волос, аккуратно зачесанных назад. Похожая прическа на западе именуется «Undercut» и даже на западе считается слишком вызывающей для номенклатурных работников. Адрия припомнила, что уже видела подобную прическу! Когда она перед поездкой изучала фотографии, сделанные во время войны в Эмесламе, то и дело встречала месламитских военных, подстриженных подобным образом. Но значит ли эта прическа что-то особенное для самих месламитов?
– Простите мою нескромность, – заговорила она с ним в лифте, – но, как я вижу, вы принадлежите к военному чину?
Шихатбудинов без интереса покосился на неё:
– Я занимаю административную должность.
– Но это ведь не мешает при этом иметь военный чин, не так ли?
Мужчина предпочел воздержаться от ответа, но Адрия не отставала:
– Что военный делает на административном посту в правительстве? Не прокомментируете?
– Я в отставке. Разве есть закон, который запрещает бывшему военному занимать административную должность? – высокомерно парировал Шихатбудинов.
– Зачем БЫВШЕМУ военному носить военный мундир?
Взгляд, который он бросил на нее, способен был пригнуть к полу даже слона.
– Офицерам армии Эмеслама разрешено носить мундир после отставки. Таковы наши традиции.
– А ваша прическа? Я заметила, что у охранников на КПП точно такая же стрижка, – не отставала от него Адрия. – Это такая мода? Или какой-то особенный признак?
Однако больше ей не удалось выбить из него ни слова в ответ.
Пока они шли к кабинету президента, Адрия во все глаза осматривала внутреннее убранство президентского дворца. Не сказать, что здесь царила вопиющая роскошь, но было очевидно, что денег на содержание здания не жалеют. По пути им встречались исключительно мужчины, впрочем, это не удивляло Адрию – в восточных странах очень редко можно встретить служащих-женщин. Несколько раз журналистка бросала осторожные взгляды на своего сопровождающего, невольно любуясь его выправкой и мужской харизмой.
«Будь я президентом Эмеслама и имею такого личного помощника, то мне бы пришлось каждые полчаса менять трусики, – размышляла она с самоиронией. – Как можно просто находиться рядом с таким самцом и при этом течь как последняя сучка?»
Шихатбудинов сопроводил её в просторную приемную, примыкавшую к кабинету президента. Прежде чем отворить двери в кабинет, помощник президента сообщил журналистке пренеприятную для неё новость:
– У вас есть сорок пять минут на интервью.
Возмущению Адрии Дравич не было предела:
– Как?! Редакция рассчитывает на полуторачасовое интервью! У нас же есть договорённость! Полтора часа!
– Планы изменились, теперь на интервью выделено сорок пять минут, – спокойно произнес тот.
– Так не пойдёт! Что я скажу редакции?.. – не прекращала бушевать Адрия. – А вопросы?! Столько времени ушло на согласование опросника с президентом, а теперь я должна просто взять и выбросить половину вопросов? Вы понимаете, что интервью потеряет половину информативности из-за сокращения графика?!
– Насколько мне известно, интервью нужно газете, а не президенту Ашургалову. Условия, на которых проходит интервью, устанавливает наша сторона. Так почему нас должны беспокоить неудобства редакции и ваши лично? – в ровном голосе помощника промелькнула насмешка. – Надеюсь, вам хватит профессионализма, чтобы уложиться в отведенное время. В противном случае, я прямо сейчас провожу вас на выход.
– Знаете, как это называется? Шантаж! Как вы смеете, я представитель свободной прессы…
– Никто не ограничивает вашу свободу и не шантажирует – вы вольны уйти отсюда в любой момент.
Ну вот теперь, кажется, он и вовсе над ней издевается! Адрия беспомощно всплеснула руками, не зная, как еще дать выход своему негодованию. Что она могла поделать? Ей не оставляли другого выхода, придётся согласиться на сорока пятиминутное интервью – не уходить же отсюда не солоно хлебавши!
– Не сомневайтесь, об этом вопиющем инциденте я обязательно упомяну в своей статье! – пригрозила она, признавая тем самым свою капитуляцию.
– Как вам будет угодно, – равнодушно сказал тот и распахнул перед ней дверь.
Адрия прошла в кабинет президента. В просторном помещении усиленно работал кондиционер, там царила приятная прохлада. Вотчина президента Эмеслама выглядела по-современному – деловой интерьер, эргономичная мебель, новейшее техническое оснащение. У одной из стен Адрия увидела позолоченный штандарт с флагом республики. Флаг Эмеслама представлял из себя полотнище интенсивного синего цвета, в центре которого сияло золотом изображение крылатого диска. В самом центре этого диска были изображены несколько странных символов, похожие на иероглифы. Адрия, готовясь к поездке сюда, потрудилась разузнать побольше о национальном символе Эмеслама: символы на флаге республики относились к древней аккадской клинописи и переводились приблизительно как «Господин Месламтаэа – свирепый убийца».
Мирза Ашургалов – невысокий, весьма грузный пожилой человек с блестящими залысинами на голове и окладистой седой бородой – поднялся из-за стола навстречу журналистке. Судя по болезненной скованности его телодвижений, президент страдал от хронического ревматоидного артрита. Адрия порылась в памяти, припоминая его возраст – Мирзе Ашургалову сейчас уже 73 года. Несмотря на дискомфорт, вызванный старческой немощью, держался Ашургалов энергично и весьма доброжелательно:
– Рад приветствовать вас, мэм, – церемонно поприветствовал он свою гостью, изъясняясь по-английски с ужасающим акцентом.
– О, прошу вас, не будем говорить по-английски, я прекрасно понимаю русский! – с улыбкой и вместе с тем настоятельно попросила Адрия. Не хватало еще, чтобы она потом на записи не смогла разобрать и половины того, что президент наговорит своим ломанным иностранным языком!
Просьба женщины, очевидно, принесла облегчение и Ашургалову:
– Как прекрасно встретить журналиста, говорящего по-русски! – воскликнул он и жестом пригласил женщину занять место на одном из диванов. – Присаживайтесь, пожалуйста. Я в вашем распоряжении! – он явно хотел произвести впечатление радушного хозяина.
Адрия опустилась на предложенное место, краем глаза заметив, что Шихатбудинов не покинул кабинета президента. Он, прикрыв дверь, так же прошел в глубину апартаментов и, будто сторожевая собака, встал у одной из стен. Он стоял на достаточном расстоянии, чтобы слышать всё, о чем Адрия собиралась спрашивать Мирзу Ашургалова. Журналистка едва не скрипнула зубами от злости.
– Прошу прощения, господин президент, но меня только что поставили в известность, что время нашего с вами интервью сократилось с полутора часов до сорока пяти минут, – обратилась журналистка к президенту, не желая мириться с ограничениями.
Мирза Ашургалов, устроившийся в кресле напротив неё, понимающе кивнул:
– Да, всё так. Увы, но в последний момент пришлось значительно урезать время интервью. Я служу народу Эмеслама, и не могу проигнорировать возникшие важные дела в угоду договоренностям с журналистами, – он произнес это, не убирая маску доброжелательности со своего лица. – Поэтому, предлагаю перейти к сути нашей встречи, так время для меня крайне важно.
Делать нечего, придется Адрии работать в режиме цейтнота!
«Этот бородатый шельмец просто придумал причину, чтобы обрезать интервью! – сердито подумала женщина, ставя диктофон на журнальный столик перед президентом. – Он хотел подложить собаку мне и редакции, я в этом не сомневаюсь! Хочет показать, что мнение столь уважаемого в мире издания как «The Washington Post» ровным счетом не значит для него!»
Глубоко выдохнув, Адрия включила диктофон.
– Итак, первый вопрос к президенту республики Эмеслама, Мирзе Саидовичу Ашургалову, – придав голосу профессиональную бесстрастность, произнесла журналистка. Заглянув в опросник, она выбрала наиболее интересный вопрос: – Скажите, пожалуйста, как лично вы оцениваете последствия гражданской войны для экономики вашего края?
– Благодарю за столь интересный вопрос, госпожа Дравич! Мои тезисы прозвучат так…
И, устроившись поудобнее в кресле, президент пустился в пространные рассуждения о неуклонно поднимающейся с колен Эмесламской экономике и теплом инвестиционном климате республики. Говорил он уверенно и столь гладко, что у Адрии не оставалось никаких сомнений в том, что ответы на все представленные в опроснике темы заранее проработаны и отрепетированы с точки зрения правительственной пропаганды.
Причины, по которым обрезали интервью, тоже стали предельно понятны; видимо, советникам президента отлично известна репутация Адрии Дравич и они вполне обоснованно опасались её отступления от запланированной программы – поэтому сократили срок интервью вполовину, так, чтобы ей не хватало времени даже на утвержденные с редакцией вопросы.
Адрия, делая вид, что внимательно слушает разглагольствования президента, мысленно усмехнулась – ну уж нет, она не уйдет отсюда не насолив Ашургалову напоследок! Пускай президент поверит, что она приняла его правила игры, и расслабится. Каверзный вопрос тогда, когда ты его уже не ждешь, всегда самый досадный!
Журналистка стоически перенесла сорок минут интервью, не делая попыток залезть Мирзе Ашургалову под кожу. Она, как и подобает профессионалу своего дела, с показным интересом выслушала его рассказы о том, как растет уровень жизни в республике, что за социальные программы функционируют для жителей Эмеслама, насколько эффективно работают антикоррупционные законы и какими темпами развивается торговля и промышленность. Президент, как она и рассчитывала, принял её расчётливость за чистую монету, и слегка подрастерял бдительность.
Когда до конца интервью оставалось несколько минут, Адрия сделала свой ход:
– И последний вопрос к вам, Мирза Саидович, – чинно проговорила журналистка, делая вид, что заглядывает в опросник. – Как вы прокомментируете обвинения в нарушении гражданских свобод оппозиционно настроенных граждан республики?
Президент на несколько секунд растерялся, пытаясь, как видно, сообразить, задает ли Адрия утвержденный вопрос или нагло импровизирует. Его мимолётная растерянность развеселила женщину. Ашургалов, поколебавшись, решил поступить так, как на то рассчитывала Адрия – он решил ответить на вопрос:
– В Эмесламе никто не нарушает ни чьих гражданских свобод, всё обвинения лживы!
Он шел прямиком в ловушку Адрии:
– Если мне не изменяет память, часть граждан Эмеслама требовали роспуска действующего правительства с вами во главе, – заметила она, скептически приподняв брови. – Они требовали этого до гражданской войны – и их голоса не утихают и по сей день. Но разве вы позволяете им публично высказываться? Разве даете право на самоопределение?..
Ашургалов, поняв, что она направила разговор на рельсы американской риторики о демократическом самоопределении народов, даже немного побагровел от избытка негативных эмоций. И опять он сделал то, чего Адрия хотела от него добиться – ввязался в спор с нею.
– Та часть граждан, о которых вы упомянули, взяли в руки оружие и начали стрелять по своим соотечественникам! Они пошли против всякого закона, как государственного, так и религиозного, развязали войну против своих же земляков – и тем самым лишили себя права называться полноправными гражданами!
– Но разве человек, недовольный правящим режимом, не имеет право попытаться изменить свою судьбу? Если вспомнить историю вашего политического и экономического партнера – я говорю о России! – то разве не под таким лозунгом почти сто лет назад там произошла Октябрьская Социалистическая революция? Разве причины, побудившие тогда людей взяться за оружие, отличались от мотивов, которыми руководствовалась эмесламская оппозиция?
Мирза Ашургалов нервно заерзал в кресле, осознав, что его загоняют в тупик.
– Россия и октябрьская революция – это совсем другое дело.
– Почему же? Насколько я знаю историю Эмеслама, то здесь приход к власти большевиков сопровождался локальным военным конфликтом. Месламитский царь не хотел отказываться от своих привилегий и богатств в пользу простого народа – и свергать его пришлось силовыми методами. И свергал его не кто-нибудь, а сам месламитский народ! Чем не прецедент?…
– Не всякий исторический опыт должен повторяться, – возразил президент, правда, не слишком уверенно.
Адрия, довольная поворотом беседы, собиралась нанести новый удар, но в этот момент Вакиф Шихатбудинов, доселе молча наблюдавший за беседой президента и журналистки, подал голос:
– Время интервью подошло к концу, прошу вас удалиться, – сурово отчеканил он, обращаясь к Адрии.
– Возможно, Мирза Саидович сможет выделить для меня еще хотя бы пять минут дополнительного времени? – попробовала схитрить журналистка, надеясь, что в президенте взыграет авантюризм и тот захочет продолжить их словесные прения.
Ашургалов, переглянувшись с Шихатбудиновым, выдал:
– Спасибо за визит, госпожа Дравич. Мой помощник проводит вас к выходу.
Разочарованная Адрия вынуждена была забрать диктофон и покинуть президентский кабинет. Обратная дорога в сопровождении Шихатбудинова прошла в гробовом молчании. На посту охраны в вестибюле ей вернули сумочку со всем содержимым и телефон.
– Автомобиль доставит вас в гостиницу, – сообщил помощник президента.
Он произнес это в своей невозмутимой манере, однако журналистке почему-то казалось, что он, выпроваживая её из правительственных хором, с удовольствием бы добавил ей пинка– так сказать, для придания ускорения. Адрия из чистого упрямства мило улыбнулась ему на прощание и, цокая каблучками, выплыла из прохладного помещения на адскую дневную жару.
– Открывай быстрее дверь, я сейчас тут зажарюсь заживо! – рявкнула она водителю, стараясь как можно быстрее преодолеть крыльцо.
Уже сидя в салоне автомобиля, журналистка решила проверить свою сумочку. К вящему своему удивлению, в одном из кармашков она обнаружила сложенный лист бумаги, которого там не было до её прибытия в администрацию президента. Осторожно развернув лист, Адрия обнаружила адресованную ей записку; сначала там указывался некий адрес, а внизу приписка:
«Приходи туда завтра в 8 вечера. Телефон оставь в номере, его прослушивают».
