Текст книги "Тайна заброшенного хутора"

Автор книги: Анфиса Кохинор

Соавторы: Полина Кохинор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Скайлет, самый большой город-порт Тинуса, простирался на десятки миль по западному берегу Срединного пролива. Он был прекрасен. Широкие прямые улицы с крытыми галереями, роскошные площади с памятниками, скульптурами и фонтанами. Огромные рынки, гигантские портовые доки. Высокие каменные особняки знати, добротные деревянные дома горожан. Толстые щупальца причалов, облепленные судами, готовыми отправиться в самые отдалённые порты Тинуса. Строгие парки и тенистые рощи. Ухоженный пляжи с белым, как сахар, песком…

Кирик наклонился, зачерпнул ладонью тёплый песок и посмотрел на зелёно-синюю гладь залива. "Мой дом", – подумал юноша, и по телу разлилась успокоительная радость. Кир смотрел, как редкие волны лениво облизывают берег, и доверчиво улыбался. Впервые за много лет его улыбка шла от сердца. Открытая, искренняя, наивная – словом, он улыбался так, как могут улыбаться только дети.

– Кир! – раздался ласковый женский голос.

Юноша обернулся и почувствовал, как замирает дыхание. Рядом стояла высокая стройная женщина. Золотисто-русые волосы до плеч, круглое улыбчивое лицо, добрые карие глаза.

– Мама… – прошептал Кирик и вдруг с горечью осознал, что мать не смотрит на него. Сгорая от ревности, Кир проследил за её взглядом и ахнул: к матери бежал розовощёкий малыш. Светло-каштановые волосы топорщились во все стороны, глаза горели от восторга и счастья, маленькая ладошка сжимала большую розоватую ракушку.

– Подарок! – крикнул он и протянул ракушку матери.

– Спасибо, милый. – Женщина звонко рассмеялась, подхватила малыша на руки и закружилась с ним на месте.

В глазах матери и сына было столько любви, что сердце Кирика словно разорвалось на части. Он резко отвернулся, и взгляд его упёрся в каменный дом с красной черепичной крышей и резными ставнями на окнах. У крыльца, выложенного яркой мозаикой, красовалась рабатка с пронзительно красными тюльпанами, любимыми цветами его матери.

С трудом подавив рвущиеся из груди рыдания, Кирик шагнул к крыльцу. Небо над городом потемнело, над красной черепичной крышей, словно рассыпанный бисер, замерцали звёзды, и гордо засияла яично-жёлтая луна. Ночь стремительно навалилась на город, подмяла его под себя и по-хозяйски расправила плечи. Смена времени суток заняла всего один шаг Кирика, но он не успел удивиться, поскольку следующий шаг привёл его в уютную детскую комнату: стены обиты бело-голубым шёлком, на потолке – облака и парящие птицы. На дверях платяного шкафа вырезана семейка танцующих медведей. На низком белом столике – раскрытый альбом, баночки с красками и медный стаканчик с беличьими кисточками. Вдоль стен деревянные ящики, из которых торчат головы кукол и плюшевых зверушек. На ковре перед камином выстроилась оловянная армия. Сегодня Кир так устал, что у него не хватило сил собрать солдатиков в большую железную шкатулку. Эту шкатулку ему подарил отец. Отец… Как Кирик не старался, он не смог вспомнить его лица.

Кирик отвернулся от игрушечного войска и, как сомнамбула, поплёлся к кровати. Он знал, что эта ночь перечеркнёт его счастливую жизнь, и ничего не мог изменить. Склонившись над кроватью, Кир с болью смотрел на мирно спящего ребёнка. За окном сонно шелестела листва, лунный свет рисовал загадочные узоры на белоснежных сладко пахнущих простынях. Внезапно где-то в глубине дома раздался шум. Малыш проснулся и сел в постели, со страхом озираясь по сторонам. Шум стал громче, раздались крики, грохот – и всё смолкло. Ребёнок заплакал, слез с кровати и пошёл к двери.

Кирик с горечью смотрел ему вслед. Он вспомнил: сейчас на шум сбегутся соседи, потом придут стражники. Мать и отца увезут, наутро явятся люди в чёрных камзолах и начнут описывать имущество, не обращая внимания на испуганного малыша… Кирику нестерпимо захотелось убежать и спрятаться, но он заставил себя смотреть. Мальчик подошёл к двери, потянулся к латунной ручке, и время замедлило ход. Кирика затошнило: он осознал, что не было ни соседей, ни стражников, ни людей в чёрных камзолах – кто-то подсунул ему ложные воспоминания. Дверь распахнулась, и в комнату вошёл Кривой Рем. На нём был тёмный с серебряным шитьём камзол, кожаные штаны и высокие сапоги, словно старый вор только что слез с седла. В руке – длинный кинжал с узким лезвием, тёмным от крови. Ребёнок испуганно отшатнулся и присел. Он не кричал, только трясся, как в ознобе.

Кирик во все глаза смотрел на Рема, а тот широко улыбнулся перепуганному мальчишке и завораживающим низким голосом произнёс:

– Ну, вот, Кир, теперь ты снова мой.

Ребёнок перестал дрожать. Он часто-часто заморгал и послушно вложил пухленькую ладошку в руку убийцы.

– Нет!!! – заорал Кирик и бросился к ним. – Не так! Нет!

И тут Рем посмотрел ему прямо в глаза.

– А как? – Он глумливо хихикнул и исчез вместе с ребёнком.

Крик застыл на губах Кирика. Детская комната дрогнула, стены качнулись и стали расползаться, как старая намокшая бумага. В просветах замелькал холодный металл, и он напугал Кира гораздо больше убийцы-Рема. Юноша заметался, ища выход из комнаты, но в ней больше не было ни окна, ни двери – Кир находился внутри стальной сферы. Где-то вдалеке слышались голоса и смех.

– Выпустите меня! – Кирик в отчаяние заколотил руками по металлической стенке, но никто не отозвался, хотя снаружи продолжали разговаривать и смеяться. Юноша перестал стучать, опустил руки и упёрся взглядом в ровную блестящую поверхность. Что-то незнакомое и страшное поднималось из глубин его сознания. Что-то, чего Кирик не хотел знать. Никогда!

– Этот шар. Я сидел в нём. По-настоящему… Зачем? – прошептал юноша, сосредоточенно всматриваясь в стену, словно та могла ответить. Но тут его голову пронзила острая боль, ноги подломились, и Кирик в беспамятстве рухнул на металлический пол…

– Кир, – тихо позвал Даниэль. Он встревожился, перестав видеть воспоминания юноши. Дан побывал вместе с ним и на белоснежном пляже Скайлета, и возле каменного дома с красной черепичной крышей. Но едва Кирик оказался в детской, его воспоминания поглотила тёмная непроницаемая бездна. Дан попытался нырнуть следом, однако наткнулся на мощный магический купол. Он отступил и с тревогой посмотрел на Кирика: зрачки юноши расширились и застыли, лицо стало безучастным. Он сидел на полу с абсолютно прямой спиной и бессмысленно пялился в одну точку.

Даниэль задрожал. Ему вдруг почудилось, что невидимая рука сжимает Кирика и из него, как сок из перезрелой груши, сочатся тяжёлые энергетические сгустки. Дан не замечал за собой, что так уж трясётся за жизнь Кирика… "А ведь трясусь, – сам себе удивился Даниэль и ворчливо подумал: – Ну, куда он без меня? Ведь пропадёт бедняга".

– Кир, – снова позвал он и положил руку не плечо юноши.

Кирик качнулся и, как деревянная кукла, завалился на бок. Кожа его побелела, на сухих губах выступила соляная наледь. Даниэль икнул от страха, ему захотелось выбежать из шатра и мчаться, куда глаза глядят, лишь бы подальше от ужасающего зрелища. Он попробовал встать и испугался ещё сильнее: пальцы ног похолодели, словно их опустили в ледяную воду. Холод растёкся по стопе и стал подниматься выше. Икры онемели, колени налились каменной тяжестью, бёдра неприятно закололо. Даниэль вытаращился на Кирика, который на всех парусах летел на встречу с Панар и тащил его за собой.

– Что ты творишь? – воскликнул Даниэль, но обращаться к Кирику было всё равно, что к гранитной плите. – Кир! Очнись! Ты убиваешь нас! – Холод продолжал наступление, он уже достиг желудка, и Дан запаниковал. Он стиснул плечо Кирика и зашептал магические слова. Позабыв о том, что в шатре не действует магия, Дан, с упорством голодного дятла долбил заклинаниями ледяную корку, не понимая, почему ничего не получается. Он хотел позвать на помощь, но не смог. Губы застыли. На глаза навернулись слёзы, но ни слезинки не скатилось по обледенелой щеке. "Глупо. Как глупо. Кир, за что ты так?" – погружаясь в ледяное безмолвие, подумал Даниэль.

И тут в глазах Кирика полыхнула искорка сознания. Сердце Даниэля, бившееся как сонная муха о покрытое изморозью стекло, выбило дробь и замерло в робкой надежде на спасение. Припорошенные снегом губы Кирика дрогнули:

– Нет.

Из уголка заледенелого глаза Даниэля выползла тёплая прозрачная слеза. Она стекла по щеке, оживив тонкую полоску кожи, и упала на земляной пол. Дан перестал погружаться в ледяное безмолвие. Он не мог ни приободрить друга, ни прошептать слов утешения и страшно боялся, что пессимист Кирик сдастся и не захочет оживать. И юноша, словно подтверждая его опасения, прикрыл глаза и застыл. Если б не сковывавший тело холод, Даниэль отвесил бы ему подзатыльник. Внезапно плечо Кира, которое он сжимал онемевшими пальцами, шевельнулось, и рука Дана начала согреваться. Даниэль расслабился – холод медленно отступал, и его тело, как губка, впитывало странный призрачный огонь, источаемый Кириком. Кир распахнул веки и вперил взгляд в лицо Даниэля:

– Я знаю правду!

– Хорошо, – выдавил Дан. – Только не останавливайся. – Кир вопросительно посмотрел на него. – Просто не останавливайся, – умоляюще произнёс Даниэль и замолчал.

Огонь, исходящий от Кирика становился всё жарче, его лицо приобрело ярко-розовый оттенок, будто юноша обгорел на солнце. Даниэль жадно вбирал огонь друга, отдавая взамен собственную магию, чтобы живительный огонь не угас. В венах магов кипела кровь, от кожи шёл пар. Дан и Кир блаженствовали, окутанные общим магическим огнём. И, если на берегу Великого озера, единение вызвало у них удивление и растерянность, то сейчас они испытывали восторг и упоение. Они колдовали так, словно у них был один дар на двоих. Бедный Жайлет! Загляни он сию минуту в шатёр, его ужаснуло бы могущество пленников, особенно если учесть, что колдовали Кирик и Даниэль в шатре-тюрьме, где магия не действовала в принципе.

Шкуры под магами задымились, стены покраснели, как расплавленное железо, и по ним побежали языки пламени. Добравшись до купола, они вырвались на свободу, и шатёр рухнул на землю рыжим квадратом пепла. Матары-охранники заорали. В стойбище началась паника.

Даниэль разжал пальцы и повалился на истлевшую шкуру рядом с Кириком. Он чувствовал необычайную лёгкость во всём теле. Голова приятно кружилась, будто маг выпил кружку молодого вина. Даниэль улыбнулся ласковому голубому небу, зная, что Кирик тоже улыбается, ибо так же, как он, испытывает ощущение душевного покоя и радости бытия.

Матары плотным кольцом сгрудились вокруг молодых магов, испуганно взирая на них. "Жайлет знает, что с ними делать", – успокаивали они себя и молчали.

Глава 12.

Пятьдесят лет назад.

Император Александр нервничал. Он кругами ходил по маленькой комнате в дозорной башне Верховного храма Экры. Каждые пять минут, словно сверяясь с хронометром, он останавливался возле узкого зарешеченного окна и всматривался в даль. Однако с самого утра на единственной дороге к храму не было ни души. Император потёр глаза, присел на каменный подоконник и сжал пальцами виски. Тихий стук в дверь заставил его вздрогнуть. Император соскользнул с подоконника, величественно скрестил руки на груди и повелительным голосом произнёс:

– Входи, Йозеф. – На его, секунду назад грустном и растерянном лице, покоилась маска гордости и уверенности в собственной правоте.

Стройный черноволосый мужчина вошел в комнату, коротко поклонился и доложил:

– Разведчик прибыл, Ваше величество…

– Так зови его скорее! – нетерпеливо воскликнул император и торопливо заговорил, будто убеждая кого-то. – Время не ждёт! Мы должны решить проблему к вечеру… – Он облизнул сухие губы. – Ты же понимаешь, я не могу поступить иначе… Отец всю жизнь работал над созданием Облака Счастья, и я, несмотря ни на что, должен завершить его дело! Я не могу отступить в последний час! Завтра в Тинарисе должен наступить первый день эры всеобщего благоденствия! Я так надеялся успеть выпустить Облако до прихода брата! – Император с тоской посмотрел на Йозефа: – Но я не успеваю, не так ли?

– Светлейший князь будет у стен храма через четыре с половиной часа.

– Твой человек не ошибается? – с надеждой спросил император. – Вдруг… – Йозеф отрицательно покачал головой, и Александр махнул рукой: – Ладно, зови разведчика!

Йозеф подошёл к двери, приоткрыл её, и в комнату вошёл высокий, сухопарый человек с чёрной повязкой на левом глазу. Едва переступив порог, он пал ниц перед императором.

– Встань, Рем! Ты давным-давно искупил вину перед народом Тинариса! – торжественно произнёс Александр. Он бросил быстрый взгляд на Йозефа, тот моргнул в ответ, и император продолжил: – Я знаю о тебе всё, Рем, и целиком и полностью уверен в твоём раскаянье. Докладывай!

– Светлейший князь находится в часе пути от Ущелья Вагра, – хриплым от волнения голосом начал Рем. – Он движется очень быстро, думаю, он будет у стен храма через четыре часа.

– Какова, по твоим оценкам, численность его… – император запнулся, – армии.

– Двести пятьдесят тысяч магов.

– Так много? – Глаза императора округлились. – Но как? Когда он успел?

– Пять лет не малый срок, – пожал плечами Йозеф. – Но мы справимся. – Он посмотрел на императора: – Вход в ущелье идеальное место.

– Значит, других вариантов нет? – с неподдельной печалью в голосе спросил император и посмотрел в окно. – А что, если мне самому поговорить с братом? Я встречу его возле ущелья и попытаюсь убедить… – Он замолчал и тяжело вздохнул. Йозеф и Рем склонили головы, а император снова заговорил: – Я не понимаю, почему он… предал меня… Я, как мог, заботился о нём, когда отец умер… Сначала, он так же, как я, горел желанием завершить великое дело нашего отца! А потом… Я с головой ушёл в работу и упустил момент, когда он разочаровался в великой идее… И не просто разочаровался, а стал ярым её противником! Он пытался что-то объяснить мне, но я счёл его слова детским лепетом! Мы отдалились – и вот результат! Брат идёт войной на брата! Какое кощунство! Я не должен был этого допустить! – Голос императора задрожал, глаза заблестели. – Но я не в силах нарушить завет Экры… Я не могу убить брата! – Он отвернулся к окну, и в комнате повисло тяжёлое молчание.

– Время… – еле слышно произнёс Йозеф.

Александр резко обернулся:

– Поклянись мне, Йозеф, что он не пострадает!

– Клянусь! – Йозеф посмотрел в глаза императору. – Клянусь, что до конца дней своих, я буду защищать светлейшего князя, даже ценой собственной жизни!

– Я, Александр, император Тинариса, принимаю твою клятву! И, если ты нарушишь её, на тебя и твоих потомков падёт проклятие Экры! – провозгласил император и чуть спокойнее осведомился: – Рем, ты… Кто третий?

– Константин, – слегка замявшись, ответил Йозеф.

– Твоя правая рука? – удивился император. – Но я хотел назначить его на твою должность!

– Его единственный сын проникся идеями светлейшего князя и…

– Не продолжай, – буркнул Александр. – Я согласен с кандидатурой Константина. Он прекрасный маг и верный человек, а что касается Яна… Пусть Константину повезёт, и сын окажется в его команде.

– Ему повезёт. – Йозеф позволил себе улыбнуться уголками губ.

– Что ж, пусть так – согласно кивнул император. – Зови его, и приступим.

Йозеф направился к двери, а Александр обратился к Рему:

– Тебе на время придётся стать тем, кем ты был когда-то! Ты уверен, что справишься?

– Да, мой император! – вытянувшись в струну, отрапортовал Рем и с пафосом добавил: – Во имя всеобщего счастья и благоденствия я готов на любые жертвы!

– Да благословит тебя Экра! – Император коснулся лба Рема, и пристально взглянул на возникшего перед ним коленопреклонённого Константина. – Поднимись, – после долгой паузы произнёс он.

Константин послушно встал, не смея поднять глаза на императора. Александр глубоко вздохнул: назвав правую руку Йозефа верным человеком, он почувствовал фальшь в своих словах, хотя Константин с юных лет служил Тинарису и императору, и его послужной список был безупречен. "Лучше бы он остался в Тинарисе", – мелькнула тревожная мысль, однако искать замену Константину было поздно. "Главное, чтобы с братом ничего не случилось, – попытался успокоить себя император, – а остальные… Они сделали выбор! Константин тревожится за сына, как я за брата. Пусть Яну повезёт!"

– Мне ведома истинная причина, по которой ты идёшь в Тинус, Константин, – проникновенно вымолвил император, и Константин поднял на него испуганные глаза. – Я понимаю тебя. Ты много лет верно служил мне и достоин награды. Выполни возложенную на тебя миссию и возвращайся вместе с сыном – я дарую прощение вам обоим!

Услышав слова императора, Константин на секунду замер, а потом рухнул к его ногам.

– Спасибо, Ваше величество, – дрожащим от волнения голосом прошептал он и поцеловал край золотого плаща.

– И помни: ни один волос не должен упасть с головы моего брата! – Александр жестом велел Константину подняться и обратился к Рему: – Сколько у нас времени?

– Через тридцать минут светлейший князь въедет в ущелье Вагра.

– Мы встретим его у ворот, – решительно произнёс император, и пол под ногами рухнул в бездну. Маги стояли на широкой песчаной дороге, за их спинами возвышались отвесные скалы ущелья.

Александр не зря назвал ущелье Вагра воротами. Оно и в самом деле было входом в Долину Храмов, причём единственным. Любой тинарисец мог совершить паломничество в Долину, чтобы поклониться богам, однако, по вековой традиции, использование магии, а тем более магии перемещения во время паломничества запрещалось. Считалось, что боги благоволят тем, кто умеет властвовать собой, и путешествие в Долину превращалось в суровое испытание: тинарисцы начинали колдовать раньше, чем ходить, и отказ от магии давался им страшно тяжело. Поход в Долину считался подвигом, и вернувшиеся домой паломники пользовались у земляков огромным уважением и почётом.

И только служители храмов и члены императорской семьи обладали исключительным правом колдовать в Долине. Именно поэтому предыдущий император выбрал местом своих великих экспериментов верховный храм Экры. Он мечтал осчастливить тинарисцев, и всю жизнь искал эликсир всеобщего счастья. Уже будучи на пороге смерти, император вывел его формулу и завещал старшему сыну воплотить заветную мечту в жизнь. Александр исполнил предсмертный наказ отца: под сводами центрального зала верховного храма Экры клубилось пышное серебристое облако – залог счастливого будущего Тинариса. Император планировал выпустить его на волю на рассвете первого дня весны, то есть завтра, и с новой весной в Тинарисе должна была начаться новая эра… "Так будет! Во что бы то ни стало! Мой брат не сумеет помешать…" – Александр прикусил губу: предательство Андрея, точно гигантский валун, давило на его душу. Однако он не позволил тяжким мыслям захватить разум.

– В Тинусе всё готово? – спросил он Йозефа.

– Да, мой император.

– Ты уверен, что проблем с аборигенами не будет?

– Абсолютно уверен. – Йозеф склонил голову.

– Они вот-вот появятся, – тихо сказал Рем, наблюдая за светлейшим князем, скачущим во главе войска мятежников.

– Да благословит вас Экра! – с грустью произнёс император, коснулся лба Рема, а затем Константина. – Тинарис не забудет вашего подвига. В добрый час!

Константин и Рем вошли в ущелье и пропали из вида, а Александр и Йозеф вперили взгляды в дорогу. Как ни старался император быть твёрдым и уверенным в себе, встреча с братом волновала и пугала его. Вдалеке показались первые всадники, и Александр горделиво выпрямился. Йозеф же напрягся – от предателей можно было ждать чего угодно…

Колонна приблизилась и остановилась. Вперёд выехал всадник на чёрной, с белой отметиной во лбу лошади. Он спешился, склонил голову перед императором и с грустью произнёс:

– Приветствую тебя, брат мой!

– Здравствуй, Андрей, – подавляя желание обнять брата, вымолвил Александр. – Ты по-прежнему не веришь в эликсир всеобщего счастья?

– Не верю. – Светлейший князь покачал головой. – Если Облако покинет пределы храма, Тинарис обречён…

– Не говори так! – вскричал император. – Я сделаю наш Мир счастливейшим из Миров! Экра свидетельница – я желаю Тинарису только добра!

– А принесёшь зло, – твёрдо сказал князь и посмотрел в глаза брату: – Уничтожь Облако, пока не поздно! Иначе, ты погубишь свой народ.

– Нет, – отрезал император. – Мой народ будет счастлив! Но ты никогда не узнаешь об этом! – Александр бросил прощальный взгляд на брата и исчез.

– Глупец, – пробормотал князь, вскочил в седло и посмотрел на Йозефа, который всё ещё стоял посреди дороги. – Отойди!

– Как будет угодно Вашему высочеству. – Йозеф поклонился и отступил в сторону.

– Они что-то задумали. – К князю подъехал статный молодой человек в серебристом плаще. Его лошадь была точной копией лошади князя. – Ты уверен, что мы сумеем прорваться к храму?

– Мы обязаны хотя бы попытаться, Никандр, – едва слышно проговорил князь. – Я не хочу умереть счастливым идиотом. Лучше погибнуть в бою…

– Мы не погибнем. Я сто раз говорил тебе. Не погибнем! – Глаза Никандра блеснули. – Я всегда чувствую смерть, я знаю, что многие из доверившихся нам людей умрут! Но не мы!

– Хватит болтать, Ник, поехали! – Князь дёрнул за повод, направляя лошадь в ущелье Вагра. – Мы сделаем всё, что можем! – Едва он произнёс эти слова, небо над ущельем потемнело, раздался оглушительный громовой раскат, и гигантская молния вонзилась в землю перед воротами в Долину Храмов.

– Берегись! – только и успел крикнуть Никандр.

Лошадь Андрея взвилась на дыбы и, испуганно заржав, понесла. Следом за ней помчались остальные. Всадники на полной скорости влетали в ущелье и исчезали в гигантском портале. Задние ряды видели, что происходит с передними, но ни остановить лошадей, ни спрыгнуть с сёдел не могли…

Последним в портал вошёл Йозеф. Он сжимал в руках Серьгу Божены – ту часть парного артефакта, что должна была наглухо запечатать портал между Тинарисом и Тинусом. Вторая Серьга уже покоилась на столе в кабинете корифея, и волны, исходящие от неё, завораживали целый мир – гости из Тинариса не хотели будоражить тинусцев. Александр и Йозеф сочли, что будет гуманнее воздействовать на сознание местных жителей, заставив их думать, что Отщепенцы и Плеяда существуют в Тинусе давным-давно и год за годом занимаются планомерным истреблением друг друга. Приверженцев светлейшего князя должны были разделить на две примерно равные части и заставить сражаться между собой. Александр лично разработал этот план. "Хотите войны? Получайте!" – твердил он, излагая его Йозефу. Первому советнику, отвечающему за безопасность империи, не понравилась идея Александра, но, повинуясь приказу, он приступил к воплощению императорского плана в жизнь.

В Тинусе Йозеф построил целый город – Ингур, а в Тинарисе его агенты носом землю рыли, но имена предателей узнали. На руках первого советника были списки почти всех приверженцев светлейшего князя, и их имена настораживали. "Император всегда прав, – говорил себе Йозеф, в очередной раз просматривая списки предателей. – И всё же странно, что столь уважаемые люди… Нет, ошибиться может любой, но не император!" Вера Йозефа в императора была священна, однако, в Тинус он шёл с тяжёлым сердцем…

Йозеф запечатал портал, но внезапный необъяснимый порыв заставил его оставить малюсенькую лазейку. "Ну вот, только приступил к работе, и уже нарушение!" – мысленно укорил себя первый советник, но лазейку заделывать не стал… В остальном, первый день в Тинусе прошёл как по маслу. Проходя через портал, каждый приверженец светлейшего князя подвергался магической обработке: ему стирали память, закладывали новые воспоминания и программировали на определённые действия. Агенты Йозефа потрудились на славу: почти все мятежники вышли из портала другими людьми, а с оставшимися легко и быстро расправились Константин и Рем. И когда Йозеф вступил в Тинус, мятежники уже были рассредоточены по миру и занимались истреблением друг друга – план императора начал действовать.

Йозефу оставалось "позаботиться" лишь о светлейшем князе. Он нашёл его недалеко от портала. Андрей сидел под деревом и бессмысленно таращился на свою лошадь, которая неторопливо щипала сочную зелёную траву. Упряжь лошади лежала у ног князя. Йозеф сел рядом, провёл рукой перед его лицом, и князь очнулся. Взгляд его прояснился, однако что-либо спрашивать Андрей не спешил. Он внимательно наблюдал за лошадью и, казалось, не замечал Йозефа. Молчание затягивалось. И, когда Йозеф собрался было нарушить этикет и первым заговорить со светлейшим князем, Андрей ровным тоном произнёс:

– Мы в Тинусе.

– Да, – ответил первый советник, от души радуясь, что князь заговорил первым. – Император повелел…

– Ты хочешь зачитать мне приговор? – едко усмехнулся Андрей.

– Да. – Йозеф смутился и неуверенно продолжил: – Император приказал мне переправить Вас и Ваших людей в Тинус и запереть там.

– А потом разделить на две половины и стравить. И так до полного уничтожения. А меня, конечно, беречь, холить и лелеять. – Андрей печально посмотрел на первого советника, и тот растерянно кивнул. – И ты поклялся защищать меня даже ценой собственной жизни. – Йозеф во все глаза смотрел на светлейшего князя: только сейчас он заметил, что чары, которые император Александр вплёл в портал специально для брата никак не подействовали на него.

"Но когда я нашёл его, он выглядел околдованным…" – со страхом подумал Йозеф.

– Вот именно, выглядел, – пожал плечами Андрей. – Я предполагал, что мой братец сотворит что-нибудь подобное и позаботился о том, чтобы защититься от чар. – Он тяжело вздохнул. – Вот только о животных не подумал. Ведь первый импульс был направлен на лошадей?

– На лошадей, – глядя в одну точку, эхом откликнулся Йозеф. Он не ожидал такого поворота событий и теперь лихорадочно соображал, что делать. О том, чтобы справиться со светлейшим князем силой, не могло быть и речи. "И чтоб не один волос не упал с его головы! – словно наяву, услышал он строгий голос императора и мысленно спросил. – А что прикажете делать?"

– Ничего, – горько усмехнулся Андрей. – Ты ничего не сумеешь сделать со мной, Йозеф. Но и я проиграл! Я не сумел остановить брата! Тинарис доживает последние дни, а может и часы… – Он посмотрел на солнце, крадущееся к вершинам деревьев, и хрипло заговорил: – На закате над Долиной Храмов разразится страшная гроза, молния ударит в купол центрального зала храма Экры, и Облако вырвется на свободу. – Андрей замолчал.

– Но император и так планировал выпустить его. Не думаю, что, если оно вырвется на несколько часов раньше, это обернётся катастрофой, – рискнул заметить Йозеф.

– Конечно, дело не в роковом ударе молнии, просто наш народ, Йозеф, проживёт на несколько часов меньше. – Князь посмотрел в глаза первому советнику: – Выживут лишь те тинарисцы, что оказались в Тинусе.

Йозеф вздрогнул, всей душой почувствовав, что Андрей говорит правду, но он был первым советником императора и по-прежнему доверял только ему. "Император всегда прав", – напомнил себе Йозеф и, набрав в грудь воздуха, твёрдо произнёс:

– Ваш венценосный брат хотел облегчить Вашу участь. Он хотел, чтобы вы забыли о том, кем были и стали бродячим актёром. – Йозеф достал из-под полы широкого плаща скрипичный футляр и протянул его Андрею.

Князь с благоговением принял его, открыл и коснулся губами черного отполированного дерева.

– Скрипка нашей матери…

– Да, Ваш брат, несмотря на Ваше предательство, любит Вас. – Йозеф откинул волосы со лба и с опаской спросил: – Вы выполните волю императора, Ваше высочество?

– Я стану бродячим актером, Йозеф, – не сводя влажных глаз со скрипки, произнёс Андрей.

– И Вы не должны чинить нам препятствий в исполнении плана императора, Ваше высочество. Вы должны остаться сторонним наблюдателем, – с максимально возможной строгостью произнёс советник.

Андрей аккуратно закрыл футляр и пронзительно взглянул в лицо Йозефу:

– А вот этого я тебе обещать не буду, – покачал головой князь и горько усмехнулся: – Разве я могу спокойно смотреть, как последние тинарисцы убивают друг друга?

– Но Ваш венценосный брат…

– Мой венценосный брат глупец! – взорвался Андрей. – Он обрёк наш народ на смерть! И мне не легче оттого, что они умрут с идиотскими улыбками на губах! Эликсир созданный нашим отцом – сильнейший наркотик! Он прольётся на головы тинарисцев не благословенным, а губительным дождём! Он заставит тинусцев радоваться! И они будут радоваться, забыв о насущных делах! Они перестанут есть, пить, работать! Они будут со смехом смотреть на то, как умирают дети и старики, с удовольствием вдыхать смрад разлагающихся тел и весело плясать на трупах друзей и близких! И когда умрёт последний тинарисец, наш Мир опустеет. Мои отец и брат – убийцы! Они сделали свой народ счастливым! Ведь мёртвые не страдают! – Андрей вскочил, выхватил из футляра скрипку, и над Тинусом грянул реквием. За всю свою жизнь советник императора никогда не слышал и знал, что больше не услышит такой музыки. Скрипка светлейшего князя кричала и плакала, словно живая, и перед внутренним взором Йозефа вставали и рушились страшные реалистичные картины. Он наблюдал кончину родного Мира и безутешно рыдал. Он силился прогнать ужасные завораживающие видения, но тщетно – скрипка Андрея словно вознесла его над Тинарисом и заставила смотреть на его гибель. Последний тинарисец умер, и музыка оборвалась…

Андрей опустил смычок и устало посмотрел на советника Александра.

– Я верю Вам, князь, – прошептал Йозеф и обхватил голову руками, – но я не могу не верить императору… – Он повалился на траву, рыдая от дикой головной боли, и простонал: – Что мне делать, светлейший?

Андрей убрал скрипку в футляр и склонился над советником:

– Помоги тинарисцам выжить, Йозеф. Прошу. – Князь накрыл руки советника ладонями, и тот замер, чувствуя, как уходит боль. Спустя минуту Йозеф сидел на траве и смотрел на Андрея так, будто видел его впервые в жизни.

– Вы просите? – изумлению Йозефа не было предела. – Вы могли бы… Вы… Если то, что Вы говорите, правда… Вы… Вы…император! – Йозеф закрыл лицо руками. – А если нет…

– Хочешь убедиться в моей правоте? – тихо спросил Андрей.

– Да… – Советник еле шевелил губами.

– Тогда до встречи. – Светлейший князь лёгким свистом подозвал лошадь, ловко оседлал её и взял за повод. – При необходимости, ты сумеешь найти меня. – Андрей вскочил в седло и исчез.

– Я… – сдавлено прошептал Йозеф. – Я боюсь… Я не знаю… – Советник привалился к толстому стволу дерева и прикрыл глаза: сейчас ему больше всего на свете хотелось вернуться в Тинарис и разделить участь соотечественников…

На рассвете Йозеф принял решение. Он, едва заметным движением руки, привёл в порядок одежду и, сжав в кулаке Серьгу, переместился в Ингур. У ворот резиденции корифея его встретили Рем и Константин. Оба были встревожены.