Текст книги "Тайна заброшенного хутора"

Автор книги: Анфиса Кохинор

Соавторы: Полина Кохинор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Кохинор Анфиса, Кохинор Полина
Тайна заброшенного хутора

Глава 1.

Чёрная полоса.

Кирик ужом проскользнул по высокой траве и оказался на краю огорода. Обитатели хутора спали – путь был свободен. Юноша посмотрел на свои длинные холёные пальцы, горестно вздохнул и пополз между грядками. «Рем бы меня прибил! Но с другой стороны – не умирать же с голода?! Ну, не буду я щипачом, и фиг с ним! Буду обычным вором! Всё равно Рем мёртв!» Кирик остановился, смахнул слезу и пополз дальше.

Бродяжничество со старым мудрым вором было самым счастливым временем в его жизни. Рем не зря слыл лучшим вором Тинуса, он всегда находил деньги на плотный ужин и сносный ночлег. Но две недели назад счастливой жизни Кирика пришёл конец. Возможно, Рем стал слишком стар, или его сгубила самонадеянность, так или иначе, ограбление купца Болона стало последним в его жизни. Знаменитого Кривого Рема поймали и, словно мелкого жулика, вздёрнули прямо во дворе купеческого дома. Кирика же препроводили в приют Благочестивого Густа, откуда он благополучно смылся, едва дождавшись ночи. И, конечно, юный воришка не ушёл с пустыми руками. В память о погибшем друге и учителе, он обчистил комнату настоятельницы, забрав десять серебряных крон, цепочку с кулоном, брошь и десяток колец с мелким речным жемчугом. Рассовав трофеи по карманам, Кирик выбрался из приюта, и на рассвете вместе с чумаками(чумак, устар. – крестьянин, который в старину возил на волах рыбу, соль, хлеб и другие сельскохозяйственные продукты для продажи) покинул проклятую Грану, разрушившую его жизнь, и двинулся вглубь страны.

Финансовыми вопросами в их тандеме заведовал Кривой Рем, и юноша не умел обращаться с деньгами. В Шарне Кирик купил тёплую куртку и ботинки на толстой подошве (всё-таки скоро зима), а в оружейной лавке по соседству присмотрел отличный кинжал в ножнах из лосиного рога и, не торгуясь, выложил за него пять крон. Выйдя на шумную, залитую полуденным солнцем улицу, Кирик скептически посмотрел на последнюю монету и отправился искать барыгу.

Хмурый седой шарниец с невозмутимым видом выслушал историю об умершей тётке и предложил за "наследство" семь крон. Кирик догадывался, что барыга бессовестно надувает его, но всё-таки согласился. "Легко пришло – легко ушло!" – вспомнил он любимую присказку Кривого Рема, и, запихнув монеты в нагрудный карман, с лёгким сердцем отправился обедать. За шесть лет Рем сделал его превосходным щипачом, и Кирик был уверен, что не пропадёт. "Чужой карман не пустеет!" – любил повторять учитель, и юный воришка был полностью с ним согласен.

Однако смерть Кривого Рема словно перечеркнула жизнь Кирика чёрной полосой. Как ни старался юноша, за неделю пути из Шарны в Стрэну ему не удалось украсть ни единой кроны, а медных монет, что изредка попадали ему в руки, едва хватало на пропитание. На закате седьмого дня Кирик прибыл в Стрэну с пустым брюхом и медяком в кармане. От голода у воришки кружилась голова. Чумаки, с которыми он путешествовал, устроились на постоялом дворе, а Кирик, отдав последний медяк за кусок хлеба, остался на улице. Прямо у порога трактира он с жадностью проглотил серую пористую краюху и отправился бродить по городу, надеясь хоть что-нибудь украсть, а ещё ему нужно было где-то переночевать…

Лавки и рынки Стрэны были уже закрыты, улицы – пусты. Редкие прохожие сторонились мальчишки в пыльной одежде: их смущал его голодный ищущий взгляд. Кирик прошёл уже несколько кварталов, но ничего подходящего ни для ночлега, ни для кражи не обнаружил. А есть хотелось страшно: серый грубый хлеб исчез в его желудке, как в бездонной пропасти. К ночи голод стал невыносимым, он занял все мысли Кирика, и от отчаяния юный воришка сунулся в первый попавшийся дом. Он надеялся раздобыть еды, но чёрная полоса продолжалась: скромный двухэтажный домик на краю богатого квартала на поверку оказался графским казначейством, защищённым магическим щитом и ротой гвардейцев. Кирик шагнул на магический рубеж и оцепенел от испуга: деревянный домик на глазах превратился в каменную башню, окружённую солдатами в багряных мундирах и высоких шлемах с гербами Стрэны.

Страх спас невезучего вора – он не успел войти внутрь охранного круга, и, когда стражники бросились к нему, вырвался из колдовских пут и понёсся прочь, не разбирая дороги. Пытаясь сбить преследователей с толку, Кирик петлял по городским улицам и глухим переулкам, перелезал через заборы, перешёл вброд мелкую речушку, закованную в мраморное русло. Он бежал и бежал, пока не оказался у городских ворот. Кирик ринулся к ним, но стражники перехватили неудачливого вора. К счастью, они ещё не знали о попытке ограбления казначейства и просто велели мальчишке убираться прочь, заявив, что ворота закрыты на ночь. И Кирик, глотая слёзы, побрёл вдоль городской стены. Вскоре он натолкнулся на разбитую телегу, и, чтобы не уходить далеко от ворот, заполз под неё и свернулся калачиком. Ему было холодно, голодно и обидно: удирая от гвардейцев, он порвал куртку и потерял нож – единственную вещь, которую можно было продать или обменять на еду. Кирик чувствовал себя не талантливым карманником, а никому не нужным беспризорником, каким был шесть лет назад, когда его подобрал Кривой Рэм.

На рассвете городские ворота открылись, и юноша поспешно покинул Стрэну. После неудачного ограбления, он боялся оставаться в городе, и решил пошарить по окрестностям. К полудню Кирик добрался до одинокого хутора и залёг в кустах неподалёку от дома. На этот раз, несмотря на жуткий голод, он действовал по правилам и сначала разведал обстановку на хуторе: до вечера Кир наблюдал за крестьянами, и лишь когда стемнело, начал действовать. Он видел, как в сумерках хозяйка отнесла в сарай большой, тяжёлый чугунок, и надеялся, наконец, поесть. О деньгах юноша уже не думал…

Кирик прополз между грядками, бесшумно юркнул в сарай и притворил за собой дверь. Он хотел подождать, пока глаза привыкнут к темноте, но убийственный запах еды подхлестнул его, и, сглотнув слюну, Кирик пополз вглубь сарая. Вожделенный чугунок был где-то рядом. Юноша на ощупь пробирался среди бочек, ящиков и корзин, и вдруг уткнулся в тёплый чугунный бок. Еда! Воришка сдвинул массивную крышку, но тут перед ним распахнулась дверь, и в лицо ударил яркий луч света.

– Попался, голубчик! – раздался самодовольный ликующий бас. – То-то я гляжу, лежит на пригорке целый день и высматривает! Так и знал, что ночью заявишься!

Кирик щурился от слепящего света и молил Святого Вагра – покровителя воров, чтобы его убили прямо сейчас: он больше не мог выносить одуряющего запаха мяса, которое было так близко и так недосягаемо.

Крестьянин положил огненный камень на пол, и Кир увидел, что в дверном проёме маячат ещё две тёмные фигуры. "Бить будут", – обречённо подумал он и трусливо поджал ноги, словно надеясь стать маленьким и незаметным. Крестьянин подошёл ближе и, схватив Кирика за шиворот, поставил на ноги.

– Тьфу! Да ты совсем сопляк! – в сердцах сказал он. – Сколько тебе лет?

– Ч-четырнадцать…

Крестьянин скептически оглядел щуплую фигуру вора:

– Врёшь!

– Четырнадцать, – шепотом повторил Кирик и разрыдался: "Зачем? Ну, зачем я сказал правду? Сказал бы: двенадцать… А теперь всё… Виселица!"

– Как тебя зовут?

– Кирик.

– И давно ты промышляешь воровством, Кирик?

– Шесть лет.

– А родители твои где?

– В Скайлете, на северном кладбище! – почти выкрикнул юноша и зарыдал в голос.

Неожиданно рука, державшая его за шиворот, разжалась, и Кир плюхнулся на пол. Крестьянин же с досадой выругался и скомандовал:

– Донара, разогревай похлёбку! Вавила, веди мальчишку в дом!

Крепкосбитый парень, топтавшийся у порога, подошёл к Кирику, легко оторвал его от пола и перекинул через плечо. Кир больше не плакал, он висел вниз головой и тихо скулил, чувствуя тупую, ноющую боль в желудке. Вавила вошёл в кухню, тускло освещённую маленьким огненным камнем, и сгрузил свою ношу на лавку у дощатого стола. Кир обхватил руками колени и тоскливо уставился в стол: то, что его собирались накормить перед виселицей, не делало жизнь радостнее.

Дородная, статная Донара откинула толстую русую косу на спину, бросила на тлеющие угли несколько поленьев, и в плите разгорелся огонь. Вскоре на столе появилась тарелка с хлебом, миска с кислой капустой и глубокая плошка с тёплой мясной похлёбкой.

Кирик поднял голову и заворожено уставился на угощение.

– Ешь! – Женщина хлопнула его по спине.

– Спасибо… – Юноша взял гладкую деревянную ложку и, опасливо покосившись на крестьян, зачерпнул похлёбки…

Забыв о виселице, Кирик в мановение ока смёл и похлёбку, и капусту, и хлеб. Последний кусок юноша дожёвывал с закрытыми глазами – ему невыносимо захотелось спать. Проглотив хлеб, он уронил голову на руки и провалился в вязкий беспробудный сон…

Разбудил Кирика грубый толчок в плечо. Разлепив глаза, юноша обнаружил, что лежит на узком топчане, накрытый тонким шерстяным одеялом. Рядом стоял здоровяк Вавила.

– Вставай, лежебока! Пора отрабатывать еду! – пробасил он.

Кир откинул одеяло и вскрикнул – на его правой ноге зловеще поблёскивал стальной браслет, к которому крепилась цепь с увесистой гирей на конце. Вавила с удовлетворением посмотрел на растерянное лицо воришки и ухмыльнулся:

– А ты решил, что тебя усыновят, бродяга? Господин Никандр не занимается благотворительностью. Вставай! – Он шлёпнул Кирика по плечу, отчего тот болезненно сморщился, и сурово добавил: – Поспеши, а то останешься без завтрака.

Кирик подхватил гирю и обречённо поплёлся за Вавилой. Никандр и Донара уже сидели за столом и ели кашу из большой общей миски.

– Здравствуйте, – смущённо произнёс Кир.

Ответом ему было хмурое молчание. Юноша осторожно поставил гирю на пол и сел на лавку рядом с Вавилой. Никандр подтолкнул к нему деревянную ложку, и Кир незамедлительно принялся за еду. Каша оказалась на редкость вкусной, в ней попадались большие куски мяса, а уж масла было положено столько, что казалось, просяные зёрна купаются в нём. Однако тишина за столом смущала и пугала Кирика. Он привык, что во время завтраков, обедов и ужинов люди ведут беседы. Кривой Рем, к примеру, любил рассказать пару-тройку историй о своей бурной молодости. В доме же Никандра ели молча, сосредоточенную тишину кухни нарушали лишь мерный стук ложек и приглушённое чавканье.

Миска опустела. Никандр отложил ложку, в несколько глотков осушил кружку пива и поднялся. Это был сигнал к окончанию завтрака. Донара начала собирать посуду, а Вавила нахлобучил шапку и вышел во двор. Кирик тоже встал и, не зная, что делать дальше, начал переминаться с ноги на ногу. Никандр сурово посмотрел на него и приказал:

– Снимай рубашку! – Юноша поспешно выполнил приказ. Крестьянин внимательно оглядел его щуплую грудь и скривился. Лицо его сморщилось и стало походить на морду недовольной обезьяны. – Ладно, посмотрим на что ты годишься. Одевайся, и пошли!

Кирик натянул рубашку, поднял гирю и потащился за хозяином. Они обогнули дом, прошли по саду и остановились на краю большого свекольного поля. Никандр ухватился за ботву, выдернул свёклу и показал её Кирику.

– Это кормовая свёкла. Выдёргивай её и складывай в кучи!

Дрожа от холода, Кир опустил голову и очумело уставился на зелёные, прихваченные ранним морозцем листья. Никандр смерил нового батрака презрительным взглядом, хмыкнул и стал ловко дёргать свёклу. А юный воришка с брезгливой гримасой продолжал разглядывать ботву.

– Что стоишь? Начинай! – прикрикнул на него Никандр.

Кирик с ненавистью посмотрел на гирю, на крестьянина и со вздохом ухватился за сырые скользкие листья. Ему никогда не приходилось заниматься тяжёлым физическим трудом. "Твои руки – твой хлеб!" – твердил Кривой Рем и покупал для ученика дорогущие мази и притирки, благодаря которым пальцы Кирика всегда оставались мягкими и чувствительными. Кир по праву гордился своими руками – его ловкие гибкие пальцы сделали бы честь любому аристократу.

Воришка выдёргивал свёклу за свёклой, и его драгоценные руки краснели на глазах, пальцы ныли, прося пощады, а на нежных ладонях вздулись волдыри… Никандр и Вавила ушли далеко вперёд. Кирик зло смотрел им вслед, и с его губ срывались проклятия: "Вагр вас раздери! Я же искалечу руки! И никогда не стану таким вором, как Рем!" Кирик больше не мёрз. Теперь его бил пот. Рубашка прилипла к телу и сковывала движения. Спину и плечи ломило, а в довершение всех бед металлический браслет до крови натёр щиколотку. К полудню Кир еле волочил ноги. Ботинки, облепленные комьями земли, стали неподъёмными, каждый наклон отдавался резкой болью в пояснице.

Никандр и Вавила прошли по три или четыре борозды, а бедный вор всё ещё не закончил первую.

– Иди сюда, белоручка! – ворчливо позвал хозяин, и юноша, спотыкаясь, побрёл к нему.

Никандр поморщился: новый работник выглядел жалким и обессиленным. Любого наёмного батрака он тот час бы выставил вон, но странный воришка заинтриговал его. "Интересно, кто и зачем его послал? Ни за что не поверю, что он пришёл сам! – размышлял Никандр. – Что ж, попробую выяснить, что он за птица. А не получится – избавлюсь!"

– Пойдём обедать, – сказал Никандр и потрепал юношу по длинным светло-каштановым волосам, попутно подумав, что нужно обрезать их, чтобы не разводить вшей. – Ты больше не разбойник с большой дороги. Я научу тебя премудростям крестьянского труда, Кирик, а когда ты вырастешь, найду тебе хорошую жену. У тебя будет свой дом, и ты будешь зарабатывать на хлеб тяжёлым, но честным трудом!

Несмотря на ломящую боль в спине, волдыри на руках и натёртую цепью ногу, Кирик едва не расхохотался. За годы бродяжничества с Ремом, он научился разбираться в людях. Юноша ни секунды не сомневался, что господин Никандр скорее отгрызёт себе руку, чем отпустит его на свободу. "Впрочем, отпустит, когда выжмет все соки, чтобы я сдох где-нибудь за околицей. Тогда и на похороны тратиться не придётся!"

Уголки губ мальчишки поползли вверх, и Никандр нахмурился: "Смейся, смейся. Посмотрим, что с тобой будет через неделю. Ты у меня так уработаешься, что сам признаешься, кто и зачем тебя послал!" Никандр придал голосу мягкости и произнёс:

– Сейчас пообедаем, потом ты часок отдохнёшь, и вы с Вавилой почистите коровник. Это лёгкая работа, малыш. – Он ободряюще улыбнулся Кирику и ходко зашагал к дому.

Вавила усмехнулся, поправил шапку и пошёл следом за хозяином, а Кирик остался стоять на краю поля. Он смотрел в спину хозяину и яростно улыбался:

"Убегу! Зубами цепь перегрызу, но убегу!.."

– Кирик! – окликнул его Никандр.

Стиснув зубы, Кирик подхватил гирю и поплёлся к дому…

К вечеру юный воришка умаялся так, что едва дотащился до топчана. Он повалился на жёсткие доски и тот час уснул. А ночью разразилась жуткая гроза. Вспышки толстых кривых молний раскалённым ножом рассекали тёмное небо, раскаты грома набатом разносились над хутором. Гроза разбудила Кирика. Он завернулся в тонкое шерстяное одеяло, прижал к груди израненные руки, и по его щекам покатились слёзы.

– Всё равно убегу! – прошептал он и шевельнул ногой, словно пытаясь скинуть ненавистную цепь.

Всего за день Кирик лютой ненавистью возненавидел крестьянский труд, а богатый хутор стал для него олицетворением ада. Даже стряпня Донары перестала казаться ему вкусной.

Кирик закрутился на жёсткой постели, пытаясь устроиться поудобнее, как вдруг громко хлопнула входная дверь и кто-то пробежал по коридору. Из кухни донеслись взволнованные голоса. Юноша прислушался, но голоса уже смолкли, и кроме шума дождя и раскатов грома он ничего не услышал. "Их ночные дела меня не касаются! Я здесь временно!" – сказал себе Кир и закрыл глаза. Громовые раскаты постепенно стихли, и он уснул под убаюкивающий стук дождя.

Наутро, когда Вавила растолкал Кирика, и они вошли на кухню, за столом, вместе с Никандром и его женой, сидел молодой мужчина в дорожной одежде. Его левая рука была аккуратно перевязана чистыми льняными бинтами и подвешена к груди. Незнакомец посмотрел на Кирика, и юноша съёжился под цепким взглядом пронзительно-синих глаз.

– Сколько ты хочешь за него, Никандр? – с ног до головы осмотрев Кирика, холодно спросил гость.

Кирик замер в двух шагах от стола. Ему внезапно показалось, что усадьба Никандра – лучшее место в мире. Незнакомец выглядел как путешествующий аристократ: дорогой камзол с золотыми пуговицами, на пальцах золотые перстни. В нём не было ничего необычного, и всё же Кирик чувствовал, что гость Никандра опасен. И юноша запаниковал. "Я не хочу идти с ним!" – молнией пронеслось в голове, и Кир умоляюще взглянул на хозяина.

Никандр задумчиво гладил чисто выбритый подбородок.

– Вообще-то я не собирался продавать его, Даниэль… – протянул он. – Мне нужны работники. – Кир облегчённо вздохнул, шагнул к столу, но следующие слова хозяина снова заставили его замереть. – Однако за определённую цену, и войдя в твоё бедственное положение, – Никандр кивнул на перевязанную руку гостя, – я готов уступить мальчишку. Скажем, за пятьдесят золотых крон.

Даниэль окинул Кирика хитрым взглядом, и его губы растянулись в лукавой улыбке:

– Пятьдесят золотых за щуплого, ни на что не годного мальчишку? Да ты в своём уме, Никандр?!

Хозяин усадьбы пожал плечами:

– Ты можешь не покупать его, Даниэль. Стрэна совсем рядом – всего-то пара миль. Там ты легко наймёшь или купишь себе здорового крепкого слугу. – Он отвернулся от гостя и доброжелательно кивнул Кирику: – Садись, мальчик мой, поешь перед работой.

"Пятьдесят золотых… – Даниэль с довольным видом глотнул пива. – Старый прохвост думает, что я откажусь. Но что для меня пятьдесят крон? Вечер в хорошем трактире! Я и тысячу заплачу, лишь бы не возвращаться в Стрэну. Особенно теперь, когда туда направляется мой отец. Пусть ищет ветра в поле!"

Даниэль приехал в Стрэну после трёх лет обучения у замкнутого ворчливого Йозефа, и этот город показался ему самым гостеприимным и весёлым в Тинусе. Даниэль снял комнату в одном из самых опасных и сомнительных районов города и той же ночью отправился на дело. Почти не прибегая к магии, он ограбил богатый дом и, проспав до полудня, загулял. Вино, карты, женщины, драки… Когда деньги закончились, Даниэль вновь отправился воровать, благо Йозеф обучил его этому ремеслу в совершенстве.

За пол года, что Даниэль провёл в Стрэне, у него появилось море приятелей, в борделях и кабаках его встречали с распростёртыми объятиями, поскольку молодой удачливый вор был несказанно щедр и от природы обладал неисчерпаемым обаянием, которое магнитом притягивало к нему людей. Несмотря на то, что по Стрэне ползли слухи о дерзком и шебутном воре, а правитель города объявил за его голову награду в тысячу серебряных крон, Даниэль продолжал жить в своё удовольствие, будучи уверенным, что выкрутится из любой ситуации. Даже когда один из приятелей сдал его властям, и в его комнату ворвались городские стражники, маг не растерялся. На глазах изумлённых солдат он прошёл сквозь стену и скрылся в тёмных переулках опасного района, который изучил, как свои пять пальцев. А на следующий день у жены начальника городской стражи средь бела дня исчезло золотое ожерелье – свадебный подарок мужа. У жителей Стрэны даже сомнений не возникло, кто совершил дерзкую кражу, и награда за голову Даниэля увеличилась вдвое. Начальник стражи публично поклялся удушить вора собственными руками, и за Даниэлем началась настоящая охота. Любой здравомыслящий вор поспешил бы убраться из враждебного города, но только не Даниэль. Он нашёл новое убежище и продолжил жить, как ни в чём не бывало.

Но вчера под вечер, когда Даниэль, пьяный как зюзя, притащился в бордель и уснул в объятиях проститутки, ему приснился дед. Константин стоял возле аккуратно подстриженного куста и рассматривал большие садовые ножницы, которые держал в крепких морщинистых руках.

– Дед… – Даниэль почувствовал холод в желудке.

– Как же ты разочаровал меня, Дан, – не глядя на внука, устало произнёс Константин.

– Я докажу!.. Ты ещё будешь гордиться мной! – выкрикнул Даниэль.

Дед поднял голову, пристально посмотрел ему в глаза и покачал головой:

– Ты конченый человек, Дан. Я вынужден отдать приказ о твоей ликвидации. – Константин провёл дрожащей рукой по бровям, отбросил садовые ножницы и побрёл прочь.

Даниэль хотел броситься следом, но словно прирос к земле.

– Дед! Постой! Дед! – Но Константин не обернулся. Даниэлю осталось лишь наблюдать, как его высокая сутуловатая фигура медленно исчезает во внезапно сгустившемся тумане…

Даниэль проснулся в холодном поту, взглянул на проститутку, дремавшую рядом с ним, и с хмельным сожалением понял, что час пробил, и ему снова пора в путь. Он тихонько выбрался из постели, оделся и бесшумно выскользнул из комнаты.

Был поздний вечер, город мало-помалу засыпал. Даниэль остановился на пороге борделя и огляделся, раздумывая, куда податься. Мимо прогрохотала пустая телега, пахнущая рыбой: припозднившийся торговец спешил к пристани, чтобы успеть к вечернему улову. В доме напротив борделя молодая женщина в сером шерстяном платье и тёмном переднике спешно домывала окно. Мутным взглядом Даниэль наблюдал за её ловкими быстрыми движениями и думал: "Меня спасёт только из ряда вон выходящий подвиг… Настал черёд Верниры!.. Я должен раскрыть тайну Заброшенного Хутора! – Молодой маг поёжился, чувствуя, как холодный липкий страх заполняет душу. – Если я сделаю это, я стану самым великим магом Тинуса. Деду придётся признать, что я чего-то стою! – Даниэль улыбнулся, но тут же сник. – Кто-то должен сделать за меня грязную работу… – И вдруг его осенило: – Я знаю, кто найдёт мне нужного человека! Никандр!" Маг сбежал со ступенек и помчался на постоялый двор, где "квартировал" его любимый конь Агат.

К городским воротам Даниэль прискакал в последнюю минуту, когда стражники почти сомкнули железные створы.

– Подождите! – Он кинул под ноги стражникам горсть серебряных крон, и створы замерли.

Даниэль пришпорил коня, вылетел на дорогу и помчался по ней, тревожно поглядывая на небо – на горизонте сгущались тучи. До усадьбы Никандра было ещё несколько миль, и полупьяный Даниэль как бешеный нёсся по пустому тёмному тракту, надеясь опередить грозу и оказаться в тёплом гостеприимном доме до дождя. Он не успел. За милю до усадьбы Никандра угрюмые чёрные тучи разорвала ослепительно белая молния. Прогремел гром…, и плечо мага пронзила острая боль. От неожиданности Даниэль дёрнул повод, Агат встал на дыбы, и в ту же секунду их окружили люди с луками, дубинами и саблями. "Обычные разбойники? – растерялся маг. Он пьяным взглядом обвёл разношерстную толпу, и тут хлынул дождь. – Варг вас раздери…"

Тем временем коренастый разбойник попытался схватить Агата под уздцы. Конь протестующе заржал, и Даниэль, сжав ногами его бока, начал здоровой рукой швырять в толпу огненные шары.

– Магия! – завопили бандиты.

– К оружию! – закричал атаман. – Убейте его!

И разбойники, вместо того, чтобы броситься врассыпную, атаковали Даниэля. Он не ожидал, что обычные люди посмеют напасть на мага, и на миг растерялся. Коренастый атаман воспользовался его замешательством и всё же схватил коня под уздцы. Однако Агат резко мотнул головой, лягнул врага копытом и рванулся вперёд, по дороге сбив с ног ещё двоих бандитов.

– Вперёд, Агат! – заорал Даниэль.

– Уходит! – взвыли разбойники, и в спину мага полетели стрелы.

Даниэль уткнулся в мохнатую гриву коня:

– Вперёд, дружище… Не подведи!

На его удачу, у разбойников не было лошадей, и они не стали преследовать всадника. Но полупьяному Даниэлю всё время казалось, что он слышит позади конский топот, а в ушах, вперемешку с громовыми раскатами, звучат бранные крики. Раненое плечо нещадно болело, рукав рубашки промок от дождя и крови, однако маг старался не обращать на это внимания. При вспышках молний он пытался разглядеть хутор Никандра, а его всё не было. Даниэль уже думал, что потеряет сознание раньше, чем доберётся до усадьбы, как вдруг вспыхнувшая молния осветила знакомый бревенчатый дом, который словно из-под земли вырос перед ним. Даниэль осадил коня, слез на землю и постучался в тёмное окно:

– Мне нужна помощь… – из последних сил прошептал он. Перед глазами поплыли разноцветные круги, и наступила темнота…

Даниэль погладил забинтованную руку и посмотрел на Кирика, уныло жующего кашу. Мальчишка подходил ему идеально: сирота и вор-карманник.

– Так, значит, пятьдесят золотых, – скрипнул зубами Даниэль. – Ты негодяй и жлоб, Никандр! Кстати, ты должен мне десять серебряных крон!

– Разве? – искренне удивился Никандр. – Не помню такого. У тебя есть расписка или свидетели?

– Жулик, – ухмыльнулся Даниэль.

Никандр польщёно улыбнулся, словно гость сделал ему комплимент, и рассудительно произнёс:

– Пятьдесят монет справедливая цена. Мой Кирик в точности то, что тебе надо, Дан. Боюсь, другого такого, я и за год не найду. А ты ведь торопишься, не так ли?

– Ладно, я согласен на твою грабительскую цену. – Никандр довольно кивнул и хотел встать, но Даниэль поднял здоровую руку: – Подожди-ка, друг мой. В эту цену должна входить приличная одежда для него, ну и еда, конечно.

Никандр поморщился:

– Собери им еды, Донара! – Он встал из-за стола и поманил за собой Кирика. – Пошли, так уж и быть, приодену тебя. – Юноша подхватил гирю и побрёл за хозяином. Никандр привёл его в просторный, заставленный сундуками и ларями чулан. Скорбно вздохнув, он подошёл к окованному железными обручами сундуку и откинул тяжёлую крышку. Кир смотрел, как Никандр роется в сундуке, и его сердце сжималось от страха, предчувствуя беду. Наконец, хозяин извлёк из сундука льняную рубаху, коричневую кожаную куртку и такие же штаны.

– Одевайся! – Он бросил одежду Кирику и, захлопнув крышку, направился в дальний угол чулана.

Юноше ничего не оставалось, как начать переодеваться. Он надел рубаху, куртку и озадаченно повертел в руках кожаные штаны. Те, что были на нём, можно было просто порвать, настолько они были ветхими, а вот как натянуть на окольцованную ногу новые?

В дверях чулана появился Даниэль. Он посмотрел на озадаченного слугу и хмыкнул:

– Сними с него украшение, Ник!

Никандр швырнул Кирику высокие кожаные сапоги и почесал блестящий подбородок:

– Как скажешь, Даниэль. Но сначала заплати за него. Уж больно шустрый парень. Пусть сбегает от тебя!

Даниэль укоризненно покачал головой:

– Какой ты всё-таки зануда. – Он вытащил из кармана чёрный бархатный кошелёк и кинул его Никандру.

Хозяин усадьбы ловко поймал кошель, взвесил на ладони и сунул в карман. Потом нагнулся и руками разомкнул металлическое кольцо, охватывающее щиколотку Кирика. Первой мыслью юноши было: "Бежать!", и он бросил быстрый взгляд на дверь и окно. Однако пути к побегу были отрезаны: окно закрывала железная решётка, а в дверях стоял его новый хозяин.

– Подойди! – приказал Даниэль и достал из кармана изящный золотой браслет в виде змейки, кусающей свой хвост.

При виде змейки, Никандр ехидно усмехнулся:

– Пожалуй, моя гирька была более гуманным средством от излишней прыти. – Он подтолкнул Кирика к Даниэлю: – Иди! Твой новый хозяин не любит ждать!

Кирик глубоко вдохнул, словно собираясь нырнуть, и приблизился к Даниэлю.

– Дай левую руку! – приказал тот.

Юноша отрицательно замотал головой, подался назад и угодил в железные объятья Никандра. Одной рукой крестьянин прижал его к себе, а другой – задрал рукав куртки, обнажив запястье:

– Прошу!

Даниэль поднёс змейку к руке юноши. Золотистая рептилия проснулась, выпустила из пасти хвост и вонзила острые зубы в руку Кирика. Юноша взвыл от боли – змея, извиваясь, как живая, заползала под его кожу. Даниэль и Никандр с интересом следили за ней, а Кирик орал благим матом, силясь вырваться из железных объятий бывшего хозяина. Когда золотой хвостик, блеснув, скрылся под кожей, Никандр отпустил юношу, и тот кулем свалился под ноги Даниэлю. "Он же маг! Ну и попал же я…" – мысленно простонал Кирик, не смея поднять глаз на нового хозяина.

– Жду тебя на конюшне, Кир! – холодно сказал Даниэль и вместе с Никандром покинул чулан.

Кирик осторожно потёр запястье, натянул кожаные штаны, сапоги и поплёлся к двери. "Всё равно убегу", – упрямо подумал он и вскрикнул, почувствовав, как немеют ноги, а сердце сжимает ледяная рука. Тяжело дыша, юноша прислонился к стене, закрыл глаза и стал медленно считать, стараясь ни о чём не думать. Через минуту боль отступила, и Кир неуверенно шагнул вперёд.

– Кирик! – донёсся со двора недовольный голос Никандра. – Сколько можно ждать?!

Юноша вздрогнул и опрометью помчался на конюшню. Он влетел в распахнутые настежь двери и остановился, как вкопанный: Вавила выводил из стойла красивого гнедого жеребца с угольно-чёрной гривой.

– Красавец… – протянул Кир и, оторвав восхищённый взгляд от коня, огляделся: Даниэль и Никандр стояли в глубине конюшни и о чём-то спорили. Юноша подошёл ближе.

– Не бухти, Ник! – тихо говорил Даниэль. – Я всё равно сделаю так, как решил! – Он заметил Кирика и нахмурился: – Подслушиваешь?

Юноша похолодел.

– Я ничего не слышал… Я только пришёл… – дрожащим голосом проговорил он и повернулся, чтобы уйти, но Никандр остановил его:

– Иди, седлай Звёздочку.

– Звёздочку? – не сдержал удивлённого возгласа Кирик. Когда Вавила показывал ему конюшню, юноша обратил внимание на единственную среди мощных тяжеловозов скаковую лошадь. "Хозяин бережёт её, как зеницу ока, – сказал тогда Вавила, – и никому не позволяет прикасаться к ней. Он сам чистит и выезжает её…"

– Да не стой ты столбом, балда! – раздражённо прикрикнул на него Никандр. – Седлай её, и убирайтесь с глаз моих! – Он повернулся к гостю спиной и зашагал к дому.

Кир бросился исполнять приказ. Его новый хозяин смотрел, как он седлает и взнуздывает лошадь, и одобрительно кивал.

– Как не странно, с лошадьми ты обращаться умеешь, – заметил Даниэль, когда Кирик вывел Звёздочку во двор. – Поехали! – Даниэль подошёл к Агату, и тот опустился на колени. – Спасибо, дружок. – Маг ласково потрепал коня по шее и, прижимая к груди забинтованную руку, забрался в седло. – Вперёд! – скомандовал он, подхватил повод и выехал со двора.

Кирик запрыгнул на Звёздочку и последовал за ним. Уже в воротах он обернулся и поклонился бывшему хозяину, стоящему на крыльце. Никандр смерил юношу задумчивым взглядом, хлопнул Вавилу по плечу и вошёл в дом, а Кир, пришпорив Звёздочку, помчался за Даниэлем.

Когда усадьба Никандра скрылась с глаз, маг остановил коня и пристально взглянул на слугу:

– Ты хороший щипач, Кирик?

– Я… – замялся юноша. – Я… только учусь… – Он с горечью посмотрел на покрытые волдырями пальцы.