Текст книги "Сестренки"

Автор книги: Анджей Пилипик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Фон – это нормальное излучение среды, которой нас окружает. Из центра Земли оно направляется со стороны почвы, падает нам на голову из космоса. Его значение определяется как единица. Оно безвредно. У гранита излучение около тройки.

– То есть, наше золото…

– Опасным его не назовешь, но от обычного отличается. Наверняка следовые примеси какого-то изотопа. Блин, твой философский камень, скорее всего, действует так, что выбивает из ядер свинца определенное число протонов… В периодической системе элементов свинец стоит под номером 82, а золото – под 79… То есть, высвобождаются три… То есть, побочным продуктом будут ядра гелия или водорода. А не лития ли? Хмм…

– Для меня это слишком сложно, – вздохнула ее кузина.

– А это хорошо, что можно будет различить… Теперь нужно придумать, как все это можно использовать, чтобы нацелить Сендзивоя.

– Давай поговорим о нем, – просит Катаржина. – Мне нужно создать психологический портрет. Он сможет помочь нам в его поисках.

– Ну, ты уже многое знаешь.

– Это так, – просмотрела та заметки, – но провалы имеются. Например, каким он был, как относился к друзьям, были ли у него вообще друзья?

Станислава прикрывает глаза.

– Для друзей он был готов сделать все, – говорит она наконец. – Как сейчас вспоминаю дело Сетона…

– Кто такой Сетон?

– Александр Сетониус, у нас была мода пользования фамилиями, которым, ради лучшего звучания, придавали латинские окончания… Жил он, вроде бы, в Уэльсе, в небольшом имении на берегу моря. Как-то раз шторм выбросил на скалы неподалеку от его дома голландское судно. Сетон собрал слуг и поспешил на помощь потерпевшим кораблекрушение; всем им удалось спасти товары и купца, владельца этого корабля. В знак благодарности купец пригласил валлийца к себе, в Голландию. Как только Сетон попал в аристократические салоны, он сразу же начал выставлять себя, демонстрируя несколько алхимических экспериментов. Как правило, он выбирал самых неверующих Фом и наглядно показывал им трансмутацию металлов. При этом он сам прекрасно забавлялся и вручал таким людям на память кусочки произведенного им золота. С Сендзивоем он встречался несколько раз. Один раз, наверняка, в Нидерландах, – инстинктивно она применяет устаревшее название [52]52
  Те, кто называет эту страну Голландией, поступают неправильно. Официальное название: «Королевство Нидерланды». Остерегайтесь называть местных жителей «голландцами», могут и физиономию помять. Это все равно, что в Украине называть ее жителей «хохлами» или «бандерлогами». Так что я и не знаю, что имел в виду автор, говоря об «устаревшем названии» этой страны. – Прим. перевод.


[Закрыть]. – Потом в Чехии, при дворе короля Рудольфа II.

– Об этом я слышала, – усмехается Катаржина. – Похоже, он был бо-о-ольшим приятелем вашей науки.

– Это так. Хотя пару раз и позволил себя наколоть разным мошенникам. Сендзивой и Сетон представили ему трансмутацию металлов и некоторые другие опыты. Император остался впечатлен. Вот только, в конце концов совершил промах, причем, весьма неприятный. Он выехал в Дрезден, ко двору Кристиана II, саксонского электора… Повелитель этот был молодым и вспыльчивым. Его дед, герцог Август, совместно с сыном потратили состояние на содержание при дворе целого стада алхимического жулья. Заняв трон, Кристиан погнал всю эту свору поганой метлой, алхимию он, похоже, вообще презирал… И на тебе такой случай, что Сетон любил хвастать. Он прибыл в Дрезден и продемонстрировал всем, кто ему не верил, трансмутацию…

– И как все это понравилось Кристиану?

– К сожалению, даже слишком. Он с места поверил в могущество алхимии, которую ранее игнорировал. Посадил Сетона за решетку, а для того, чтобы тот выдал секрет тинктуры, подверг его пыткам. Из ловушки удалось вырваться лишь Терезе.

– Терезе? – переспросила Катаржина.

– Да, в Чехии Сетон женился на очень милой, небольшого росточка, весьма живой девице. Так вот, она отправилась в Краков, к Сендзивою, просить того помощи. К тому же она выслала письма императору, чтобы тот предпринял какие-то дипломатические шаги. Сендзивой посчитал, что нечего терять времени. У еврейских банкиров он заложил дом и с приличными деньгами отъехал в Дрезден. Там он предложил электору, что попробует как-нибудь повлиять на пленника и убедить его прекратить сопротивление. Еще он взял с того обещание, чтобы пытки были прекращены. Несколько раз он приходил в тюрьму и оставлял стражникам богатые подарки, чтобы те не оставляли Сетона вниманием… Он быстро со всеми там подружился, поэтому, когда однажды вечером он устроил пьянку в комнатах начальника тюрьмы, на приглашение откликнулись все. В качестве выпивки Сендзивой выставил несколько кувшинов превосходного венгерского [53]53
  Польские магнаты признавали только одно венгерское вино: знаменитый токай «асу». Чем слаще и гуще был напиток, тем дороже он ценился. Вина из урожаев некоторых лет вполне могли идти по весу золота (учитывая расточительность польской шляхты). Ах, «Токай», «Токай», а ведь когда-то его можно было купить в наших магазинах по 3–50 за бутылочку… – Прим. перевод.


[Закрыть]. Все выпили хорошенько, заснули, он же забрал ключи, освободил приятеля, усадил на коня, и оба поскакали в сторону недалекой границы. Когда стражники пришли в себя, беглецы опережали их часов на восемь.

К сожалению, Сетон очень плохо вынес пытки и многодневное, форсированное бегство. Когда они уже добрались до Кракова, сам он чувствовал себя крайне паршиво, и где-то через месяц, несмотря на весь уход со стороны жены и приятеля, скончался. На смертном ложе он передал Михалу секрет производства тинктуры и взял обещание, что тот женится на Терезе… Так все и случилось.

* * *

Ранней осенью около восьми вечера бывает совсем даже темно. Если же день дождливый, темнота окутывает город еще быстрее. Княжна Моника Степанкович сидит в общественной библиотеке. Необходимо очень многое усвоить, пока что учителя глядят на это сквозь пальцы, но вскоре начнут проверять ее знания более тщательно. Так что следует быть подготовленной получше. Льготный тариф будет действовать еще с пару недель… Стоило бы постараться попасть в группу учеников, освобожденных от оплаты. Полученных в Казимеже денег хватит месяцев всего лишь на семь…

Девушка вздыхает. Прочитать необходимо еще ой как много, а библиотеку, как на злость, закрывают в восемь… Моника поднимается с места, отдает книги у стола обслуживания читателей. Библиотекарь проводит ее взглядом, вздыхает про себя. Из библиотечной карточки следует, что девушке шестнадцать лет. Ему самому, к сожалению, уже тридцать пять. Был бы он чуточку помоложе, не было бы у него жены и троих детей… Нет. Даже бы и тогда. Чувствует он в ней что-то странное. Нечто, из-за чего волоски на коже становятся дыбом. Идиотское, иррациональное впечатление.

Дождик только что закончился. По небу ветер гоняет темные тучи, прилично похолодало… Княжна поежилась. На ее родине было теплее. Нужно будет купить себе теплый свитер. Деньги ведь имеются.

На улицу выходит подворотня: темная, гадкая и вонючая. В ней спрятались два качка. Они уже выпили, ровно столько, чтобы появилось желание устроить с кем-нибудь разборку. Изнасилование светловолосой девчонки может стать чудным началом вечерних похождений. Жулье в первом поколении. Нет в них еще инстинкта «кажмирских пацанов». Подсознание ничего им не подсказывает. Не остерегает…

Моника идет, собравшись. Она их чувствует. Они не опасны. Не для нее. Огнестрельного оружия у них нет, сами они верят мышцам, выращенным в «качалке», и внешнему виду троглодитов. Мутанты на стероидах, на которых напялили блестящие треники и кроссовки «адидас». Шушера, по иронии судьбы и истории, начавшая проживать в центре города.

Сама-то она справится. Только ведь эта парочка представляет собой угрозу для других. Замечательно, окажем услугу этому красивому городу и замечательным людям, которые предоставили ей убежище. Окажем услугу женам, сестрам и дочерям солдат из батальона KFOR…

Качок подскакивает сзади, захватывает шею. Пальцы впиваются под челюсть и за ухо. Сильный захват, болезненный. Рывком девушку затаскивают в подворотню.

– Ну шо, малая, поиграем… – хрипит дружок напавшего.

Лет им по двадцать с небольшим. Имеется даже шанс на ресоциализацию… Ладно, к делу. Время неожиданно замедляется. Вооруженная стилетом небольшая рука бьет словно кобра. Вопль раздастся через секунду, пока что враг не знает, что произошло. Стопа вперед. Конец. Прошло всего две десятых секунды. И хватило. Первый качок потерял руку – Моника отрубила ему ее в локте. Булат без труда режет кость, а хрящевая ткань уступает еще быстрее.

Бычок валяется на мостовой. В панике он пальцами пытается остановить кровь, льющуюся из культи. Перед глазами сейчас у него летают светящиеся пятна. Только лишь теперь он взвыл от боли и шока. Его дружок пострадал не меньше. Удар ногой переломал ему оба колена. Когда же он рухнул вперед, процесс их разрушения пошел до конца. Хана коленным чашечкам, связкам, суставные мешки заполнились кровью. Он тоже дико воет, прямо как зверь.

Моника ставит ему кости и суставы на место, но до конца дней своих неудачливый насильник будет ходить на костылях или вообще передвигаться на инвалидной коляске. Лежачая позиция и принудительное безделье позволят бандюге не раз и не два обдумать всю свою скотскую жизнь… Второй одной рукой много не сделает, ему тоже придется поменять профессию. Причем – радикально…

Холодные, синие глаза глядят на мечущихся на земле врагов. В воздухе вздымается тяжелый, металлический запах крови. Княжна морщит нос. Кажется, что ее волосы даже немного светятся в темноте. Качки с громадным трудом фокусируют взгляды, глядят на девушку. Та не сбежала, до сих пор им угрожает. Мозги, практически лишенные серого вещества, охвачены паникой. Но нет, у зверей не хватает воображения, так что так уж сильно перепугаться они не могли.

– Если хотя бы словечко кому-нибудь пискнете – я вернусь, – предупреждает незнакомка.

Те поняли. Воспитанные на видеоужастиках, они знают, что столкнулись с явлениями, которые их тупые и пустые лбы просто не в состоянии охватить.

Вот теперь следовало бы сплюнуть, чтобы проявить к ним абсолютное презрение, но Моника для этого слишком воспитана; потому всего лишь отворачивается и уходит. Вздох облегчения, а после него вновь болезненный стон. Выть они будут еще долго, пока шум не заинтересует проезжающий полицейский патруль.

* * *

Выходные – самое подходящее время, чтобы устроить себе пикник, только и у будничного дня имеются свои прелести. Тем более, если это чудесные сентябрьские предвечерние часы. Солнышко пригревает, но уже нет душной июльской жары, отбирающей силы и клеящей блузку к телу. Осень, летящие с деревьев листья, желтеющие травы.

– Именно этого мне так не хватало в Эфиопии, – сказала Станислава и потянулась так, что хрустнули суставы.

– И как же там? – заинтересовалась ее кузина.

– В пору дождей, словно в сказке зелено. В пору засухи все замирает. По нашему телевидению эту страну показывают довольно односторонне: голодающие дети, сплошная пустыня; тем временем, там имеются замечательные горы, озера с гиппопотамами, плодородные долины. Очень милый народ. Но ближайшие лет тридцать мне там лучше не показываться.

– Понимаю.

Вода в самоваре начала закипать. Бронзовая крышка завибрировала, в отверстиях запел пар.

– Ты глянь, кто к нам приблудился, – тихо заметила Катаржина.

Со стороны автобусного тупика шла Моника. В руке несколько морковок: явно для лошадей.

– Может она пополдничает с нами, – лениво заметила Станислава. – Надо ей махнуть или позвать…

Девушка шла по тропинке довольно-таки далеко от них, она и вправду не заметила устроивших пикник преподавательниц. Светло-гнедая кобыла внимательно глянула на Монику и застригла ушами. Сербка протянула в ее сторону толстую морковку, вот только угощение не было принято. Животное отступило на шаг и заржало. Предубеждения необходимо переламывать не спеша и осторожно. Моника положила морковку на траву и отошла сама. Кобыла глядела на лакомство, но потом отступила на всю длину цепи.

– Что за черт, – наморщила брови Катаржина, наблюдая за сценкой издали. – Ты погляди, как испугалась лошадь.

– Угу, – буркнула кузина.

Моника попытала счастья с другим конем. Тот, осторожничая, куснул морковку, после чего удалился трусцой. Оставшиеся две морковки девушка положила на траве. Лошади подбежали к ним только тогда, когда Моника ушла.

– Странно, а ведь эти кобылы не из пугливых, – покачала головой Стася.

Сербка повернулась и разочарованно поплелась в сторону автобуса. Учительница помахала головой, чтобы привлечь ее внимание. Удалось.

– Привет. Присядь с нами, – пригласила ученицу Станислава. Сейчас будет чаек. Есть и к чаю. Тебе нужно немного набрать вес, – поглядела она на худенькое тело.

Моника колеблется. Она не знает, а прилично ли это, потому стесняется… Скромненько присаживается на краешке пенька. Сегодня она надела юбку. Ее ноги, еще девичьи, довольно-таки крупные в коленках и щиколотках; пройдет еще несколько лет, пока они не станут женственно стройными. Пока что это еще жеребенок, щенок, дитя…

– Приятные коняшки, – лениво замечает Станислава. – Мы как раз думаем с кузиной, что следовало подойти в конюшню, заплатить сколько надо, взять седла и немножко поездить.

Княжна скромно улыбается.

– Я уже очень давно не ездила верхом. Впрочем, у них здесь, наверное, и нет дамских седел.

Все трое сейчас в платьях [54]54
  Шестью строками выше написано, что Моника в юбке. Юбка и платье – две большие разницы… – Прим. перевод.


[Закрыть]… а Станислава никак не реагирует. Поездка в дамском седле для нее является чем-то совершенно естественным. Ученица отмечает это в памяти. Ее преподавательница никак не соответствует эпохе. Маскируется она неплохо, но ее выдает масса мелочей. Взять хотя бы то, что вместо популярных сейчас ложечек с пирожным она использует вилку с двумя длинными зубцами. Или вот то, что протягивает руку и бессознательно вытаскивает какой-то мусор, запутавшийся в косе родственницы. Потом с улыбкой расчесывает ей волосы. Сестринские чувства она проявляет через искание. С тех пор, как в средине ХІХ века было установлено, что вши переносят тиф, после чего им объявили безжалостную войну, искание перестало быть лаской, оно вообще вышло из употребления [55]55
  Так ведь Станислава не скачком перенеслась в наше время из этой средины XIX века… Думаю, привычка или инстинкт к «исканию» доложен был быть подавлен… Хотя, кто этих женщин знает. В деревнях все еще «ищут». – Прим. перевод.


[Закрыть].

А вот Катаржина современна до боли. В ее движениях видна нервность и спонтанность и даже определенная резкость. Она училась в школе с совместным обучением, вот и приняла от коллег по классу образчики типично мужского поведения… Моника улыбается обеим женщинам.

Лошади глядят издалека – беспокойно и выжидающе. Следят, хотя и опасаются. Что же, конь – это лучший приятель человека… После снятия покрышки самовар разгорается снова. Станислава берет упавший в траву кусок сырника [56]56
  Это не тот сырник, который мы быстренько делаем по утрам, а довольно сложный в изготовлении… скорее даже торт, чем пирог (sernik). В Польше очень популярное лакомство. – Прим. перевод.


[Закрыть]и несет лошадям. Гнедая кобыла видит ее впервые в жизни, но без колебания съедает лакомство [57]57
  Интенции автора ясны: лошади чуют в Монике (ладно, не будем выдавать сюжет) не совсем человеческое существо. А она что, за несколько сотен лет жизни так и не знала, как на нее реагируют кони; или она считала, будто бы польские лошади ее не распознают? – Прим. перевод.


[Закрыть]. Женщина возвращается к подругам. Лошади, поглядывая в их сторону, все так же стригут ушами.

Снова запел пар. Учительница отыскала в корзинке третью чашку, налила чаю из самовара и подала Монике. Еще один элемент, не соответствующий современности. Русская мода пить чай из стаканов серьезно вытеснила чашки из употребления [58]58
  Да что там чай… Поляки и кофе из стакана дудлили. И в ресторанах так подавали. Чессслово! – Прим. перевод.


[Закрыть]… Моника поблагодарила, кивнув. Поставила чашку возле себя, на ровном участке земли.

– Вот сахар, – Катаржина протягивает сахарницу.

Княжна берет ложечку, касается ее кончика пальцем и, словно ошпаренная, отводит руку.

– Спасибо, я без сахара, – неуверенно сообщает она, инстинктивно вытирая пальцы об юбку. На голубой ткани остается тонкий алый подтек.

– Точно как и я, – сказала Стася. – А может желаешь к чаю варенья?

– Если можно…

Станислава наложила ей на блюдце. Какое-то время они пили молча. Ученица умело переламывала горьковатый вкус напитка вишневым вареньем…

– А сырничка?

– С удовольствием.

Катаржина задумчиво глядит на профиль девушки-подростка. Легкий дефект на щеке, несколько пятен, портящих красоту… Девушка угадала заинтересованность учительницы.

– Это после оспы, – поясняет она, касаясь кожи кончиками пальцев. – С возрастом должно исчезнуть.

После того она глядит на лошадей и не видит лица Катаржины, застывшего в гримасе неожиданного понимания.

* * *

Квартирку Станислава покупала с мыслью о самой себе. Когда же кузина перебралась в Краков, как-то совершенно естественно они стали жить вместе. Небольшая спальня сделалась теснее. Хотя, с другой стороны, она сделалась и более уютной. Теперь здесь стоят две кровати. Между ними отступ в метр, как раз достаточно, чтобы болтать лежа.

На дворе полночь. Обе девушки должны уже спать, вот только как-то не выходит. Теория вызревала все послеобеденные и вечерние часы.

– Знаешь, чего мне кажется? – начинает Катаржина.

Ее кузина молчит. Знает.

– А ведь эта малышка Моника может быть постарше тебя.

– Дурацкое предположение. Почему ты так считаешь? – хотя и у самой подозрения возникли много часов назад.

– По очень простой причине. Помнишь, что она сказала? Те шрамы на щеке у нее после оспы. Черной оспы.

– Ну так что, – сонно урчит кузина. – У меня и самой тоже были, к счастью, специалисты помогли. Мне связали руки, чтобы я не расцарапывала струпья: благодаря этому, шрамов у меня нет. Случается.

– Да в то-то и дело, что не случается. Сколько ей лет? Шестнадцать? Тогда, в каком году она родилась? В 1986… там временем, последний случай черной оспы был отмечен в… 1974!

– Холера! – Стася даже садится в постели. – И точно. А может, это после ветрянки?

– От той такие следы не остаются.

Молчание.

– Ты думаешь, она такая, как я?

– Нет, похоже, нет… А может… Нам надо с ней откровенно поговорить… Только вот сначала я кое-что проверю.

Катаржина отбросила одеяло и в ночной сорочке уселась за компьютер.

– Степанкович, – бурчит она себе под нос. – Ты упоминала о том, что у девицы на груди татуировка в форме герба?

– Ага. И надписи глаголицей…

– Стася, ты меня прости, но, похоже, у тебя появляются признаки старческого слабоумия.

– После четырех сотен лет в этом нет ничего необычного, – терпко заметила та. – Что же конкретное я прошляпила?

– Глаголицей уже никто не пользуется лет триста, а то и четыреста [59]59
  А я и не знал, что глаголицей в Югославии пользовались до средины ХХ века: «Обычно говорят о двух видах глаголицы: более древней «круглой», также известной как болгарская, и более поздней «угловатой», хорватской (названной так потому, что до середины XX века она использовалась хорватскими католиками при совершении богослужений по глаголическому обряду). Алфавит последней постепенно сократился с 41 до 30 знаков». – Википедия


[Закрыть]. Вот скажи, ты давно уже не была на Балканах?

– Ой…

– Есть! Степанковичи, боснийский княжеский род, родственными узами связанный с византийскими императорами. Последним представителем рода был князь Михайло, павший в битве на Косовом Поле [60]60
  Битва на Косовом поле (серб. Косовска биткаили бој на Косову; тур. Kosova Meydan Muharebesi) – крупное сражение, состоявшееся 15 июня 1389 года между объединёнными войсками сербских феодалов и Боснийского королевства и турецкой армией. Битва произошла на Косовом поле, в 5 километрах от современной Приштины. Сербские войска возглавляли князь Лазарь Хребелянович, Вук Бранкович и великий воевода Влатко Вукович. Османским войском командовал султан Мурад I вместе со своими сыновьями Якубом и Баязидом.
  В бою погибла большая часть сражавшихся армий и оба предводителя: Лазарь, попавший в плен и затем казнённый, и Мурад, предположительно убитый Милошем Обиличем. Несмотря на победу османских войск, сразу же после битвы армия султана спешным маршем направилась к Адрианополю из-за больших потерь, а также опасений наследника Мурада Баязида, что смерть его отца может привести к смутам в Османской империи. Косовская битва играет важную роль в сербском национальном самосознании, истории и фольклоре. – Википедия. Кстати, никаких упоминаний о боснийском роде Степанковичей в Нэте не нашлось. – Прим. перевод.


[Закрыть]… Вот, погляди, это тебе ничего не напоминает? – вывела она герб на экран.

– Ни малейших сомнений… Но почему она выдает себя за сербку?

– Потому что в Боснии сейчас спокойно. Она не получила бы у нас убежища… Византия. Холера ясна!

Катаржина начала рыться в книжках.

– Теперь понятно, где я видела это лицо, – бурчит она себе под нос. – Погоди… Вот!

Монография «Лица античности». Несколько томов, несколько сотен репродукций. Фреска из Мир, то есть, нынешнего Измира, созданная в девятом веке нашей эры. Практически уничтоженная, обнаруженная археологами, раскапывающими развалины византийской базилики. Тщательно составленная из нескольких сотен фрагментов. Некоторых из них так и не удалось найти. Золотоволосая, синеглазая девушка держит в руке восковую табличку и стилос. В фоне – виноградная лоза [61]61
  Книга Марии Новицкой занимается художественными артефактами, созданными в эпоху античности (то есть, до времен императора Диоклетиана, ІІІ век н. э.). Выходит, автор придумал фреску из Мир Ликийских, во всяком случае, ничего подобного в Сети найти не удалось. Наиболее подходящее по теме изображение, которое могло прийти в голову Катаржины, девушки с восковой табличкой и стилосом, светловолосой, но не синеглазой – найдено в Помпеях. – Прим. перевод.


[Закрыть].

– Боснийская княжна Моника Степанкович, – Станислава бледнеет. – Нет, это невозможно.

– А ты можешь предложить другое объяснение?

– Сетон, называемый Космополитом, мастер и приятель Сендзивоя, был первым в истории человечества алхимиком, которому удалось получить красную тинктуру или же философский камень.

– Ты уверена?

– Абсолютно. А помимо того – я и представить не могу, как это дитя смогло прожить тысячу двести лет.

– Тебе же удалось.

– Да, но меня пытались убить, в среднем, пару раз в каждые сто лет. Холера…

– А выглядит совершенно по-детски, прелестно, при том – невинно, вид ее в любом человеке пробуждает желание помочь ей, заботиться о ней.

– Удивительно, что никто ее до сих пор не изнасиловал… Ведь такая девонька – это же мечта педофила…

– А может ее и насиловали. Возможно, что и не раз… Погляди, как она одевается…

– Асексуально, – бормочет себе под нос Станислава. Современные термины звучат в ее устах совершенно чуждо. – Как будто бы она боится… С другой стороны, если она настолько хорошо управляется ножом, то сочувствую всем, кто пытался.

– Ну вот, сама видишь. Так ты считаешь, она живет благодаря чему-то другому, не философскому камню?

Стася молчит, размышляет. Неожиданная вспышка понимания.

– Она вампирица!

Катаржина отвечает веселым смехом.

– Завязывай…

– Я серьезно. Сахар помнишь?

– На пикнике?

– Именно. Сахарницу она берет, но тут же заявляет, что чай пьет несладким. Зато варенье уминает будь здоров… А знаешь, почему так?

– Она прикоснулась к ложечке и…

– И обожглась. Серебром. Вилки у нас покрыты никелем…

– В таком случае, солнечный свет давно должен был ее убить. Опять же, где ее зубищи, которыми она была бы способна почесать себе подбородок?

– По очень простой причине. Потому что все те книжки и фильмы про вампиров слишком избирательно отнеслись к наполовину легендарным народным преданиям о существах такого рода.

– А это означает, что в летучую мышь она не превращается. Бррр… Ужас…

– Но все остальное сходится. Блин, в Византии задушили несколько малолетних княжон родом с Балкан… Что же касается зубов, то славянские легенды гласят, что вампиры высасывают кровь особой присоской, находящейся у них под языком…

– Безумие.

– Иногда, дорогая моя кузина, я никак не могу распутать ходы твоих мыслей. Без особых проблем ты восприняла факт, что она живет раз в двадцать дольше, чем ты [62]62
  Похоже, у пана Анджея по математике была двойка… Сколько лет Катаржине? 24, 25, ладно, 30. 30×20 = 600. А ведь кузины только что выяснили, что Монике 1200 лет. Скажете: придираюсь? Так из-за таких мелочей пропадает доверие к автору. Опять же, «Сестренки» признаны «Книгой … (какого-то, не помню) … года». Неужели у «Книги года» не было редактора? – Прим. перевод.


[Закрыть], но не можешь поверить в одного молоденького вампиреныша?

– Тут дело другое. В твоем случае, у меня имеются доказательства. Черным по белому. Фотографии, выполненные в течение последних ста двадцати лет, на всех них ты выглядишь одинаково. Равно как и на портрете, что висит теперь в Национальном Музее.

– А вот я считаю, что она вампирица. И мы обязаны это проверить. Пока не случилось несчастье.

– Что еще из всех этих легенд может оказаться правдой?

– Вампир – это хищник, такой же, как куница или ласка. Наверняка она очень быстрая, у нее ловкость кошки, скорость рефлексов, до которой нам далеко. Она сильная, гораздо сильнее нас… И наверняка не страдает угрызениями совести.

– Так нам что: угостить ее осиновым колом, стреляя из-за угла из самострела?

Станислава какое-то время молчит.

– Нет. Несмотря ни на что, мы обязаны с ней поговорить…

– Если все так, как ты говоришь, то мы сильно рискуем.

– Пуля быстрее удара стилетом… Ее сердце стучит, в ее жилах кровь. На ощупь она теплая. Это означает, что организм обязан функционировать на похожих, более-менее подобных принципах, что и наши. Если мы продырявим ее пулями, девчонка умрет. Скорее всего… Тебя же наверняка в твоем Бюро учили, как окружать неприятеля?

– Обязательно. Но не вампира… Воображение наших инструкторов столь далеко не заходило.

– Ты все еще не веришь?

– Не знаю.

* * *

Ровное дыхание трех спящих девушек. Звук успокаивающий. Княжна Моника Степанкович тихо поднимается и направляется в туалет. Босые ноги осторожно ступают по полу. ПХВ-плитки холодные, но покрытие в самом туалете еще хуже. Девушка тщательно запирает дверь. Ей нужен свет, и она зажигает лампу. Пальцы, которыми она коснулась ложечки, все еще свербят. К счастью, все уже в порядке. Она их сразу же вытерла, кожа присохла. Мертвая ткань затвердела, словно кожа на чемодане. Организм создал ороговевшую массу, чтобы ядовитые соединения серебра не проникли глубже. Корка выполнила свою задачу. Теперь необходимо от нее избавиться, пока кто-нибудь не увидит.

Девушка наклоняется и отворачивает штанину пижамы. Стилет слегка поблескивает в свете шестидесятиваттной лампочки. Он достаточно длинный и толстый, при том еще и тяжелый. В руке лежит хорошо. Форма выдает его происхождение. На клинке сталь трех цветов образует сложный орнамент, четко видны тонкие полоски. В дамасской стали они идут вдоль клинка, здесь же – наискось, поперек. Это настоящий булат. Технология, развитие которой выпало на IV век нашей эры. Три разновидности высококачественной стали, скованные вместе в восемьдесят слоев, сложенные затем гармошкой и снова прокованные. Во всем мире в одну эпоху не более трех оружейников были способны создать подобное… К IX веку погибли последние специалисты, знающие технологию производства булата. Их заменили партачи [63]63
  Именно так презрительно называли тех, кто не сдавал экзамен старейшинам какого-либо ремесленного цеха (а стоил такой экзамен очень даже прилично, включая ежедневное угощение ВСЕМ членам цеха), и вынужденных работать «незаконно» – Прим. перевод.


[Закрыть], ученики, которых выгнали из мастерских за лень. И вот их изделия расползлись повсюду: совершеннейшая дешевка, «дамасская сталь» [64]64
  Булат – собирательное название для твёрдых и вязких сплавов железа и углерода. Химически булат отличается от стали количественным содержанием углерода. По этому показателю булат близок к чугунам. Но физически он сохраняет ковкость низкоуглеродистых сталей и ощутимо превосходит последние по твёрдости после закалки. Такие свойства более связаны со структурой металла, нежели с химическим составом (по аналогии с чистым без примесей графитом и алмазом, у которых химический состав идентичен, но физические свойства различны). Таким образом, один только химический анализ не позволяет определить отношение металла к булатам. Булат требует отличных от стали способов обработки (ковки, закалки) и может быть повреждён неправильной термической обработкой, обратившись обычной сталью или нековким чугуном. Тем не менее булат может быть доведён до расплавления и после остывания остаться булатом, или, как в случае с дамаском, может быть многократно прокован и сварен кузнечной сваркой сам с собой или с другими булатами и сталями.
  Хотя современные материалы превосходят булат, для своего времени он являлся непревзойдённым образцом совершенства металла, поэтому до сих пор сохранились немногочисленные энтузиасты, владеющие искусством его приготовления и обработки.
  Дама́ск (дама́сская сталь) – вид стали с видимыми неоднородностями на стальной поверхности, чаще всего в виде узоров, получаемых различными способами. Различается два рода стали, которые именуются общим термином «дамаск»: сварочный дамаск (при многократной перековке стального пакета, состоящего из сталей с различным содержанием углерода) и рафинированные стали. Тигельные булаты (он же вуц, англ. wootz), где узоры появляются за счёт образования крупных карбидов, как результат высокого содержания углерода и методов медленного охлаждения, к дамасским сталям не относятся. Использовалась для изготовления холодного оружия и, реже, доспехов.
  В настоящее время в СМИ существует много теорий о превосходстве так называемой «настоящей дамасской стали» (то есть литого булата или вуца) над всеми другими видами металла. Это мнение, по-видимому, появилось в начале XIX века, и было распространено главным образом через романтическую литературу, такую, как «Талисман» и «Айвенго» Вальтера Скотта. Собственно исторически и металлургически миф об абсолютном превосходстве литого булата не обоснован, также и как его предпочтение всеми народами. До сих пор археологами не найден ни один ближневосточный клинок старше XV века на территории западной Европы, состоящий из литого булата, хотя, следуя соответствующему мифу, рыцари их покупали на «вес золота», потому что они якобы «резали кольчугу как масло». Никаких исторических доказательств этому до сих пор не существует. Также Римская Империя имела обширные торговые связи с Древним Востоком (персы, индийцы) и по словам Плиния Старшего лучшая сталь привозилась оттуда. Хотя индийскую тиглевую сталь, предположительно, знали ещё во времена Александра Македонского, до сих пор науке не известны римские доспехи, спаты или гладиусы, состоящие из «того самого» узорчатого булата. Напротив, именно сварные харалуги часто встречаются среди находок римской эпохи.
  Также «дамасский» литой булат упоминается в исторических источниках только с XIII века, когда крестовые походы уже были на исходе. Сабля является оружием режущим, а чисто с физической точки зрения и согласно материаловедению термообработанная и отпущенная сталь в районе 55–58 HRC не может быть разрезана точно такой же сталью. Мифы о разрубании пластинчатых доспехов и других мечей на самом деле являются продуктами XIX и XX веков и не соответствуют исторической действительности. Что касается легенды о том, что ближневосточные народы легко расправлялись с тяжелобронированными крестоносцами с помощью кривых сабель, то она также не имеет исторических доказательств. Хотя наличие импортных среднеазиатских сабель (которые как правило не имели с персидскими и индийскими булатами ничего общего) неоспоримо, один из самых ранних «исламских» ближневосточных кривых клинков датируется концом XIII века. Начиная с VIII века до XVI на Востоке одновременно с саблей ходили и прямые мечи, кои и применялись против кольчуги, в которую были одеты рыцари эпохи Крестовых Походов. Утверждение, что ближневосточные народы не пользовались прямыми клинками в эпоху Крестовых Походов, следовательно необоснованно, также как и использование рыцарями «тяжёлых двуручных мечей» (что ошибочно предполагал Вальтер Скотт в своих трудах). Сабли из литого булата появились лишь в XIII веке, а клыч и ятаган, которые часто приписывают «сарацинам» популярные источники, – только спустя 200 лет после окончания Крестовых Походов в конце XV века.
  К тому же металлургические исследования до сих пор не доказали, что литой узорчатый булат обладал какими-то необычайными свойствами, выходящими за пределы дозволенного законами физики. Неоднократные попытки в СМИ доказать реальность превосходства дамасского булата (например растворение его в кислоте) не имеют научной основы и не являются сколько-нибудь важными для решения этой проблемы.
  Само название «дамасская сталь» часто ставится под сомнение, так как город Дамаск (от имени которого и произошло наименование стали) никогда не славился кузнечным делом и мастерами. Большинство сохранившихся булатных клинков происходят из Сирии, Персии и Индии, как правило не из регионов, связанных непосредственно с Дамаском. Есть предположение, что в Дамаске существовал обширный рынок оружия, где булатные клинки предлагались в большой массе – отчего их и назвали дамасскими. Второе предположение, что первый клинок из такой стали был найден как раз таки в окрестностях Дамаска, в связи с чем и был назван дамасским. – Википедия


[Закрыть]…

Ее дед, князь Максимилиан [65]65
  Согласитесь, странное имечко для боснийского князя. – Прим. перевод.


[Закрыть]сломал саблю в бою, выщербив ее на глиняных стенах Багдада… Из конца клинка для нее изготовили стилет. Ним можно перерубить практически все что угодно. Где-то между атомами углерода и железа, в порах металла застыли капельки человеческой крови [66]66
  Оччченно смелая метафора, если учесть относительные размеры атомов и капель крови! – Прим. перевод.


[Закрыть]. Невозможно пережить тысячу лет, не запятнав своих рук… Много времени прошло. Ее душа уже успокоилась. Убивать она не любит. Даже если иного выхода нет, потом долго мучают угрызения совести.

Девушка срезает ороговевший внешний слой. Осторожно, ведь это и вправду чертовски острый инструмент. Кусочек пемзы помогает убрать остатки мертвой ткани. К утру все должно хорошенько выздороветь… Серебро, должно быть, очень чистое, не менее 900-й пробы. Хорошо еще, что вилочка для пирога была никелированная, не пришлось есть словно дикарка, пальцами…

Моника прикрывает веки. Разъяренная толпа албанских крестьян. В балканских странах казни проводят, в соответствии с традицией, на холме за деревней. Тот старик, похоже, был чрезвычайно умен. Это он распознал ее. Моника вздрагивает при воспоминании о сморщенных пальцах, сжимающих старинный талер с выбитым изображением императрицы Марии-Терезии. Скорее всего, старик сунул бы монету ей в рот…

* * *

А результаты учениц улучшились. Большая часть с трудом, стискивая зубы, но делает по семь отжиманий. Правда, преподавательнице этого мало…

– Дорогие мои, вам еще придется хорошенько над собой поработать, – брюзжит она. – На следующей неделе каждая из вас должна отжиматься хотя бы пятнадцать раз. Вот я уверена, что ваша одноклассница сделает восемьдесят отжиманий, – переносит она взгляд на Монику.

Княжна ненадолго задумывается. Ей не хватает азартной жилки. Если бы такая была, где-то она могла бы и оступиться. Статистика – наука неумолимая. Правда, ее интересует вопрос границ собственных возможностей.

– Можно и попробовать, – говорит она в конце концов.

– Замечательно, а вы смотрите и учитесь.

Стопы упираются в стенку, ладони протерты влажной тряпкой… За дело. Пятьдесят отжиманий сербка сделала без особого усилия, но дальше пошло уже с трудом. Между очередными отжиманиями перерывы все длиннее, девушка тяжело дышит. Пот выступает на лице, под мышками и в других местах. Семьдесят четыре. И все… ни одного больше.

– Замечательно! – поздравляет ее Станислава. – У меня самой больше ста двадцати никогда не выходило…

И в этот момент звучит долгожданный звонок. Все очень просто и в то же самое время эффективно. Прикончить жертву физически, чтобы та, в случае чего, не могла защищаться…

* * *

Княжна Моника Степанкович крайне осторожна. Она проверяет, все ли девушки уже покинули раздевалку. Путь свободен. Она ныряет в средину, запирает двери на задвижку. В душевых кабинках никого нет, нет и света, только ей свет не нужен. При необходимости, она могла бы даже читать в темноте [67]67
  А вот чтобы срезать ороговевшую ткань – свет нужен. Стрянно… – Прим. перевод.


[Закрыть]… Мышцы ноют, но это даже приятно. Семьдесят четыре отжимания, она и не знала, что способна сделать столько. Учительница дала ей шанс испытать триумф. Расстегивающие блузку пальцы слегка дрожат. Прохладная вода доставит удовольствие. Следующий урок – французский. Быть может, писать и не придется… Станислава знает, что физически исчерпала ее.

Пока же имеется полчасика для себя. Девушка пускает воду, позволяя, чтобы та намочила волосы. Струи холодны, словно лед. Боль в руках расплывается в блаженном оцепенении. Так, теперь немножко тепленькой…

Моника с наслаждением вдыхает воздух. И вдруг вспышка под веками. Девушка испуганно открывает глаза. Ярко вспыхнули и перегорели две лампочки под потолком. Но она видит перед собой лишь чудовищное, черное отверстие…

Российский наган – оружие страшное. Выдумали его французы, но только российская техническая мысль, а точнее – ее недостатки, придали ему окончательную, топорную форму. Оно требует крепкой руки. Калибр девять миллиметров при каждом выстреле дает ужасную отдачу. Пули, несколько большие, чем повсюду применяемые, обладают большей силой поражения. Они пробивают даже те бронежилеты, с которыми не способен справиться револьвер «Магнум».

Станислава уже давно пришла к выводу, что в случае угрозы необходимо применять такое оружие, которое с наибольшей вероятностью нанесет нападающему побольше вреда… В Эфиопии у нее было нечто подобное под рукой. Вот только у противотанковой ракетной установки имеется определенный недостаток. Ее можно закрепить на седельной луке, когда пересекаешь на верблюде дикие горы, но вот в женскую сумочку она никак не помещается. А наган – влезает.

Особенным достоинством данной модели является то, что барабан спереди не прикрыт. Противник видит лежащие на своих местах патроны. Кому-то еще пришло в голову, что изнутри ствол необходимо оксидировать. Благодаря этому, он похож на черную дыру… А подобная картинка парализует волю. Станислава стоит в полутора метрах от ученицы, практически под стеной. Она очень внимательна и сконцентрирована, готова выстрелить в любое мгновение. Катаржина поправляет в выключателе отвертку с изолированной ручкой. Ага, выходит, это не перегоревшие лампочки, а замыкание…

Но у нее же в руке еще кое-что. Небольшой револьвер чеченского производства из инструментальной стали. Калибр небольшой, убойная сила тоже, зато концовки пуль из чистого свинца. На близком расстоянии – совершенно убийственное оружие. Оно делает в теле маааленькие входные отверстия, зато выходные не накроешь и шапкой. Кроме того, каждую пулю можно просверлить изнутри и залить капельку ртути. И вот тут получаем нечто вроде запрещенных повсюду пуль дум-дум. От обычных пуль, говоря грубо, они отличаются тем, что выходное отверстие уже ничем не накроешь. Трех выстрелов достаточно. Спереди ее труп будет еще как-то выглядеть, а вот спины попросту не будет… И выражения сочувствия тому, кому придется отмывать метров двадцать квадратных окровавленной стенки.

Девушки стоят так, чтобы прикрывать одна другую. Скорость здесь никак не поможет. Не успеет она справиться с первой, вторая нафарширует ее свинцом. Быть может, от большинства пуль и удастся увернуться, но в револьвере Катаржины, как минимум, дюжина патронов.

В первый момент княжна раздумывает над тем, каким образом эти двое форсировали двери в раздевалку. Потом догадалась: у учителей имеется собственный комплект ключей. Так, бесконечно молчать невозможно. Ладно, пускай начнут первыми.

– Ну что же, дорогая моя, – отзывается Стася. – Самое время обсудить несколько весьма существенных проблем. Говорить мы можем по-польски, по-сербски, по-гречески, как тебе удобнее… Не знаю только, знаешь ли ты современный греческий язык, потому что я византийский его диалект не освоила…

Шестнадцатилетняя чужеземка стоит перед ними совершенно голая. Даже ножны с ножом она отложила на полочку, где уже стоит бутылка пахучего фруктового шампуня. Между грудей зеленеет герб Степанковичей и надпись, выполненная давным-давно мертвым алфавитом. Фрагмент литании… Выше, на тонкой цепочке, висит небольшой золотой медальон: Богоматерь из Меджугорие [68]68
  Меджугорье (хорв. Medjugorje) – небольшое селение в Боснии и Герцеговине. Русский перевод – Междугорье. Прославилось во второй половине XX века явлениями Богородицы, которые официально не признаны ни католической, ни православной церквями.
  Тем не менее, ежегодно в Меджугорье совершает паломничество до 1 миллиона христиан различных конфессий со всего света.
  Первое явление четверым детям произошло, по их словам, 24 июня 1981 года. В дальнейшем на место явлений собирались тысячи человек, но, видели её только шестеро детей, а для окружающих верующих она была невидима.
  Явления Девы Марии, по утверждению выросших свидетелей, которых 6, продолжаются до сих пор, кому-то каждый день, кому-то 1 раз в год, кому-то раз в месяц. Богородица является и беседует со своими визионерами. Эти беседы, называемые посланиями, записываются и распространяются на всех основных языках мира.
  В последние годы все контакты визионеров с Богородицей записываются на видеоролики и выставляются на сервисе YouTube. – Википедия


[Закрыть].