Текст книги "Сирли, Сийм и секреты"

Автор книги: Андрус Кивиряхк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Андрус Кивиряхк
Сирли, Сийм и секреты

1

Уже и лето подошло к концу, через несколько дней пора в школу и в детский сад, а отец всё ещё не сходил с Сиймом на рыбалку. Сийму это ужасно не понравилось, он взял вилку, подошёл к отцу и легонько кольнул его вилкой пониже спины.

– Ай! – вскрикнул отец. – С чего это ты в меня вилкой тычешь? Я, по-твоему, сосиска?

– Никакая ты не сосиска, – сердито ответил Сийм. – Ты мой папа, и ты должен пойти со мной на рыбалку.

– Непременно сходим, – ответил отец. Но Сийм уже немало слышал таких обещаний. Он обиженно проворчал:

– Сходим, сходим, ты всегда говоришь «сходим». А когда сходим? Послезавтра мне в детский сад идти!

– Мы не обязаны идти на рыбалку, когда у тебя детский сад. В субботу сходим, – пояснил отец. – Да и на что тебе сдалась эта рыбалка? Ты ведь рыбу не ешь.

Но Сийм не позволил отцу сбить себя с толку хитрыми речами. Он ныл до тех пор, пока отец не поклялся, что в эту субботу они непременно сядут в поезд и поедут удить рыбу. Только после этого Сийм вернулся на кухню доедать картошку.

Рыбалкой Сийма заразил его детсадовский друг, русский мальчик Стёпа. Стёпа часто ходил с отцом на рыбалку и однажды принёс в садик жестяное ведро в цветочек, в котором плавала маленькая рыба – Стёпа уверял, что сам поймал её. При ближайшем рассмотрении оказалось, что рыбка мертва, и ребята похоронили её в песочнице. Но что с того? Сийм очень завидовал Стёпе. С весны, с тех пор как их распустили на отдых, он требовал у отца сводить его на рыбалку, но отцу всякий раз удавалось отвертеться.

Дело в том, что отец ни разу в жизни не был на рыбалке, но стыдился признаться в этом сыну. Он ни вот столечко не знал о том, как удят рыбу. Где-то слыхал, что для этого требуется леска, на которую привязывается крючок, а на крючок, в свою очередь, насаживается дождевой червь. Вот и всё. Поэтому он очень волновался и со страхом ждал субботы.

2

Мама и Сирли ели на кухне. Сирли была на шесть лет старше Сийма и должна была через несколько дней пойти в четвертый. Волосы её были забраны в «конский хвост», а на руке она носила перстень с синим стеклянным сердечком, который извлекла из шоколадного яйца с сюрпризом.

– Почему ты ешь с колечком? – спросил Сийм, забираясь на своё место за столом. – Так нельзя.

– Почему нельзя? Ещё как можно! – возразила Сирли.

– Нельзя. Когда ешь, руки должны быть чистыми. Нельзя садиться за стол с грязными руками!

– Перстенёчек не грязный, – оскорблённо заявила Сирли. – Перстенёчек, совсем наоборот, украшение.

– У меня тоже кольцо на пальце, – поддержала дочку мать. Сийм поглядел на мамину руку – и в самом деле! Мама тоже села за стол с кольцами на пальцах.

– Ой-ой, видела бы вас наша воспитательница, – пробурчал Сийм. Пусть мама и Сирли радуются, что только он, Сийм, призывает их к порядку. Воспитательница была бы куда строже. Сам-то Сийм не стал бы наказывать маму и сестру, как-никак они ему родня и Сийм любит их, хотя они и садятся за стол с нечистыми руками.

– Зато мои руки чистые! – объявил он с достоинством.

– Ты ничего не понимаешь в женских делах! – сказала Сирли с некоторым превосходством. Сийм захотел как-нибудь ядовито ответить ей, но мама успела опередить его вопросом:

– Чем это отец занят, что ужинать не идёт?

– Смотрит телик. Там какие-то дяди бегают.

– Это лёгкая атлетика, – сказала Сирли.

– Отнесу ему еду в комнату, – решила мать. – Не то остынет.

Мама начала ставить тарелки на поднос. Сирли и Сийм доели свою картошку.

– Я пойду во двор, – сказала Сирли.

– Я пойду в свою комнату, – сказал Сийм.

– Как насчёт рыбалки? – спросила Сирли. – Удалось тебе проесть плешь отцу?

Сийм скорчил важную мину.

– В субботу едем.

– Вы ни одной рыбки не поймаете, – предположила Сирли.

– Мы поймаем много рыбы, – пообещал Сийм.

– Ха!

– Дура ты, Сирли! – Сийм сказал это даже с некоторым состраданием. – Ничего ты не понимаешь в мужских делах.

– Не спорьте! – оборвала их мать. – И не обзывайте друг друга.

Она отнесла еду отцу в комнату и спросила:

– Так, значит, в субботу едете на рыбалку?

Отец с печалью посмотрел на жену, и ей стало его очень жаль. Но делать нечего: дал слово ребёнку – потрудись выполнить.

– Ты не расстраивайся, – шепнула мать отцу на ухо. – Меня как-то Сирли затащила кататься с ней на карусели, так мне от этого кружения так плохо стало, что потом пришлось держаться за столб. Может, поймаете какую-никакую рыбку?

– Или крокодила, – пробурчал отец и покачал головой.

3

Сийм ушёл в свою комнату и забрался под стол. Там хорошо было сидеть и размышлять.

Ещё совсем малышом Сийм мечтал стать волшебником. Насколько проще сложилась бы тогда вся его жизнь. Взять хотя бы рыбалку. Совсем не пришлось бы приставать к отцу, достаточно было бы сказать: «Хочу, чтобы мы оказались на рыбалке» – и они мгновенно очутились бы на берегу реки. И тут уж отцу никак не отвертеться, волшебная сила доставила бы его куда следует. И не только рыбалку – что угодно можно наколдовать себе и другим.

Сийм долго мечтал об этом, сидя под столом. И однажды обнаружил, что под ковром есть маленький люк. Сийму было немного боязно, но он всё-таки пролез в люк. Короткий туннель вывел его в солнечный лес. Сийм сразу сообразил, что это такой лес, в котором каждый мальчик умеет колдовать. Поэтому он ничуть не удивился, обнаружив, что на ёлке висят красивый голубой плащ и остроконечная шляпа, украшенная звёздочками. Именно такую одежду носил в одной книжке некий волшебник. Сийм надел её на себя. Плащ пришёлся как раз впору.

Он сразу проверил, как получается у него волшебство.

– Хочу, чтобы эта ёлка превратилась в сосну, – потребовал он. И получилось. Ель стала сосной.

С тех пор Сийм часто через туннель под столом посещал свою волшебную страну. Он и сейчас туда забрался. Одежда волшебника, которую Сийм собирался надеть, аккуратно висела на вешалке. Эту вешалку Сийм наколдовал сам. Он надел плащ, шляпу и отправился поглядеть, чем заняты жители волшебной страны.

Этими жителями были в основном животные, но, как положено в волшебной стране, они хорошо умели говорить. Тут появился кот с печально обвисшими усами.

– Здравствуй, кот, – сказал Сийм. – Почему грустишь?

– Меня мучают голод и жажда, – ответил кот. – От слабости я едва держусь на ногах. А мой хвост стал таким тонким – хоть просовывай его в игольное ушко вместо нитки.

Жители волшебной страны поголовно страдали от жуткой нищеты, так что Сийм их постоянно спасал, и за это они были ему ужасно благодарны. Вот и теперь Сийм прошептал несколько волшебных слов, и с неба свалился грузовик с кузовом, полным аппетитной колбасы.

– Спасибо тебе, добрый волшебник! – сказал кот и начал поедать колбасу, поправляясь на глазах. Хвост у него стал таким толстым, что кот ужаснулся и попросил Сийма ещё раз ему помочь: таскать за собой такой хвост коту не хватало сил.

Сийм сделал хвост потоньше, а потом шутки ради превратил кота в барана. Животного это не слишком обрадовало, но Сийм любил иной раз поколдовать для собственного удовольствия, и жители волшебной страны знали это и не возражали.

Сийм пошёл дальше и пришёл к берегу реки. Там сидели его отец и Стёпа и удили рыбу – кто больше поймает. У Стёпы в ведре не было ни одной рыбёшки, он выглядел огорчённым и кряхтел от усилий. А у отца хорошо клевало, он был завален пойманной рыбой по горло и довольно насвистывал.

– Смотри, Стёпа, какой замечательный рыбак мой отец! – похвастался волшебник Сийм и пошёл дальше.

Сийм часто встречал в волшебной стране отца, маму и Сирли. Он сам их сюда наколдовал – чтобы было уютнее. На самом деле их там, конечно, не было, они вообще ничего не знали о волшебной стране, думали, что Сийм просто так сидит под столом. Им и не полагалось знать: волшебная страна была секретом Сийма, а секреты следует хранить.

Сийм подумал, что надо бы теперь сразиться с каким-нибудь чудовищем (их в волшебной стране водилось много, все страшно злобные, но Сийм не боялся их – он превращал страшилищ в мух). Но тут вошла мама и сказала, что собирается в магазин.

– Так и останешься под столом? – спросила она, приподняв скатерть. Сийм едва успел выскользнуть из туннеля обратно в комнату.

– Так и останусь, – ответил он. – А что ты хочешь купить в магазине?

– У нас молоко кончилось, – сказала мать. И вышла из комнаты.

Сийм подумал, не вернуться ли в волшебную страну и там наколдовать молочные облака, чтобы та мама, которая в волшебной стране, набрала бы с неба целую бочку молока. Но не захотел. На дворе стояла чудная погода, и он пошёл искать Сирли.

4

Сирли сидела на скамейке возле песочницы и болтала с девочкой, года на два её моложе, по имени Моника. Сирли и Сийм были давно знакомы с Моникой, потому что та жила в одном доме с ними, только в другом подъезде.

– Сийм, Моника говорит, что нашла в собачьих какашках золотые часики, – сообщила брату Сирли. – Веришь?

– Не верю, – ответил Сийм. – Как часики могли туда попасть?

– Собака проглотила часы своей хозяйки, – пояснила Моника.

– Часы слишком большие, – возразила Сирли. – Они не пройдут в собачье горло.

– Пройдут, если собака раздвинет челюсти.

– Какая ты глупая, – возмутилась Сирли. – Ну и что с того, если она раздвинет челюсти? Горло не то же самое, что челюсти. Челюсти – это рот, а горло находится ниже, там, где шея. Нам в школе рассказывали.

Сийм и Моника попробовали разинуть рты и оскалить зубы. В самом деле: челюсти с лязгом раскрылись, но горло не издало никакого звука. Всё было ясно.

Но Сийма интересовало что-то другое.

– Откуда ты узнала, что в какашках часики?

– Увидела, – ответила Моника. – Увидела, как золото блестит.

– И как ты достала оттуда часы? – спросила Сирли.

– Взяла руками? Уххх!

Моника сердито поглядела на Сийма и Сирли.

– А что, мне надо было прутиком их выковыривать?

Сирли рассмеялась и попробовала выяснить, где теперь эти часики, но Моника не сказала.

– Вы оба слишком глупые, – пробурчала она и с мрачным видом принялась копать яму в песочнице. У Моники были коротенькие и сильные пальцы, совка ей не требовалось.

– Ищешь ещё одни часики? – спросила Сирли. – Здесь под песком вроде бы нет какашек.

– Но кошки ходят сюда писать, я сам видел, – сказал Сийм. – Ищи, может, какая-нибудь кошка пописала лимонадом. Хи-хи-хи!

Моника не обращала внимания на их насмешки и продолжала рыть.

Сийму и Сирли наскучило смотреть на это, и они ушли.

Вместо них к песочнице подошли маленький Ааре с бабушкой. Моника рассказала и Ааре про золотые часики. Ааре сразу поверил. Он побросал формочки для песка куда попало и поспешил под деревья, где собаки справляли свои делишки.

– Что ты там делаешь, Ааре? – спросила бабушка. – Что-то нашёл? Это что у тебя в руке? Шишка или?..

Моника, сияя от счастья, поспешила домой.

5

Мама возвращалась из магазина. До магазина можно было дойти двумя путями. Первый был асфальтированным и пролегал мимо четырёх каменных домов. Это был самый прямой путь, но и самый скучный тоже. Другой путь пролегал поблизости от домов через заброшенный пустырь. Он не был заасфальтирован, и в дождливую погоду приходилось шлёпать по грязи. Но дождя не было уже несколько недель, почва высохла, и в кустарнике раздавалось птичье пение. В магазин мама шла короткой дорогой, но обратно решила пойти через пустырь.

Кроме всего, здесь была скрыта ещё одна таинственная вещь. Дверь. Этой двери на самом деле вообще не было видно, надо было только знать, где она находится, и пройти через неё. Мама здорово умела это. Ещё маленькой девочкой она обнаружила недалеко от своего тогдашнего дома, за дровяным сараем, одну такую дверь – и часто ею пользовалась. После этого она находила такие двери всюду, где бы ни жила. В своем нынешнем доме она жила восемь лет и столько же времени знала про дверь в здешнем кустарнике. Мама пользовалась дверью не так часто, как в детстве. Она делала это довольно редко, но иногда делала. Сейчас у неё как раз было подходящее настроение.

Мама прошла через невидимую дверь и сразу очутилась в роскошном королевском дворце. Этот дворец был знаком маме с давних времен. Когда-то она была в этом дворце маленькой принцессой в прекрасном розовом платье; ей принадлежала огромная комната, заполненная самыми лучшими игрушками. Тысяча поваров пекли ей дни напролет сахарные крендели и готовили марципан. Сейчас мама уже не была принцессой, она была королевой. Был и король, папа, но от него во дворце не осталось никакого следа, кроме портрета в золотой раме, висевшего над камином. Портрет повесили после того, как мама вышла замуж.

Лакей в шикарной ливрее поспешил навстречу маме и отвесил глубокий поклон.

– Давно вы сюда не заглядывали, Ваше Высочество, – сказал он. – Позвольте, я приму у вас ношу.

Он взял из маминых рук пластиковый пакет с продуктами. Маме не к лицу была такая ноша, ведь на ней было новое чудесное платье, которое возникло в тот самый момент, когда она прошла через невидимую дверь. К такому бальному наряду никак не подходила сумка с продуктами!

– Как поживают высокочтимые принц и принцесса? – почтительно осведомился лакей.

– Прекрасно, – отвечала мама, поправляя перед зеркалом золотую корону, в которой сверкали драгоценные камни. – Сирли уже в четвёртый класс пойдет, а у Сийма начнётся последний год в детском садике.

Портреты Сийма и Сирли тоже висели на стенах дворца. Но их самих во дворце не было. Это был мамин дворец.

В сопровождении лакея мама прошла длинными коридорами, на стенах которых горели высокие белые свечи. Из коридоров позолоченные двери вели в мамины комнаты. В одной комнате не было ничего, кроме широченной кровати, застеленной шёлковой простыней и покрытой пуховыми подушками. В другой комнате повара сооружали высокий – до самого потолка – торт и обливали его горячим шоколадом. Мама проследовала дальше. У одной двери она остановилась и заглянула в комнату. Там было полно её старых игрушек.

– Однажды я приду и тогда осмотрю всё, – сказала мама. Лакей кивнул.

– Мы с радостью ожидаем вас.

Они пошли дальше и дошли до бального зала. Когда мама вошла, грянул оркестр. Лакей положил мамин пакет на позолоченный стул и пригласил королеву на танец.

Они танцевали, и сотни придворных кружились в танце вокруг них, все ужасно довольные, что мама их не забыла.

6

Сирли и Сийм сидели у подъезда на рассохшейся белой скамье и смотрели, как голуби и воробьи ищут пропитание возле мусорного контейнера. Контейнер был набит до краев всякой дрянью, она уже не умещалась в нём. Банановая кожура и обёртка из-под гамбургера с прилипшим к ней одиноким капустным листиком валялись прямо на тротуаре. Голуби и воробьи поклёвывали их, а некоторые подлетали к контейнеру и махали крыльями до тех пор, пока оттуда не вываливалась ещё какая-нибудь обёртка от мороженого или пустая сигаретная пачка. От сигаретной пачки птицам было мало толку, но обёртку от мороженого они клевали с ожесточением.

– Сирли, а у воробьёв тоже есть язык? – спросил Сийм.

Сирли нравилось, когда брат задает подобные вопросы ей, мудрой старшей сестре.

– Сейчас я тебе объясню, – начала она любезным тоном. – Слушай. У птиц есть свой язык, только мы его не понимаем. Щебет и попискивание – это и есть их язык.

– Я разве спрашивал тебя про щебет? – недовольно воскликнул Сийм. – Я спрашивал, есть ли у них язык. Такая розовая штука, которая болтается во рту. – Сийм разинул рот, чтобы непонятливая сестра сообразила, наконец, что он имеет в виду. – Вот что я спрашивал!

– Такого языка у них в самом деле нет, – ответила Сирли склочным голосом. Ей было обидно, что она не сразу поняла, о чём спрашивал Сийм. – Он у них во рту не поместился бы. Посмотри, какие у них маленькие клювики.

– Значит, они не могут лизать, – заключил Сийм. – Жаль. Подумай только, как здорово было бы, если бы к нам подошёл голубь и облизал бы нас.

– Чего тут хорошего?

– Ну как же! Посмотри, как дедушкина собака лижется – это так здорово! Так щекотно!

– Когда собака лижется – здорово, а когда голубь – нет! – возразила Сирли. – Дедушкина собака одна, а голубей посмотри сколько! Представь себе, что они все подойдут и оближут тебя. Противно!

– Не знаю, – заколебался Сийм. Но тут к нему пришла новая идея: – Но голубь мог бы лизать и на лету. Пролетит над тобой, язык высунет и оближет тебе голову!

Сирли сморщила нос и собиралась сказать, как бы голубь не сделал чего похуже, но тут из дому вышел их сосед господин Баранн. Господин Баранн был строгий пожилой мужчина, жил один, и мама с папой говорили, что господин Баранн – писатель.

– Опять всюду полно отбросов, – сердито сказал он. – Дворника надо уволить, а перед этим ещё и оштрафовать. Мусорный контейнер набит под завязку, а ему и дела нет. Где он торчит сутки напролёт и чем, в конце концов, занимается?

Господин Баранн отогнал голубей, подобрал выпавшие обёртки от мороженого и сунул их обратно в контейнер.

– Скорее уж люди могли бы облизывать бумажки, у них ведь есть язык, – сказал Сийм, задумчиво наблюдая за действиями господина Баранна.

Господин Баранн бросил на него суровый взгляд.

– Ты бы держал язык за зубами, мальчишка! – сказал он. – Вчера утром ты опять кричал в комнате – до меня все шумы доносятся. А мне работать надо. Вот так-то!

Сийм и Сирли промолчали. По правде говоря, они побаивались господина Баранна, тот всегда был таким сердитым.

– Вот я выскажу этому дворнику, что я о нём думаю, – заявил господин Баранн в заключение и с достоинством удалился.

Вместо него перед домом появилась мама. Её щеки пылали. Она казалась очень довольной собой и какой-то озорной.

– Ты намного симпатичнее, чем господин Баранн, – сказал Сийм.

– Это замечательно! – ответила мама, довольная похвалой.

И вместе с детьми ушла домой.

7

– Ох ты, времени-то сколько! – ужаснулся отец. – Мне нужно срочно заскочить на работу!

Он с сожалением выключил телевизор.

– Всегда самые интересные финалы оставляют напоследок, и мне всякий раз не удаётся досмотреть их до конца, – сокрушался отец.

Отец был ярым поклонником спорта, ему нравилось смотреть спортивные соревнования. Сам-то он спортом никогда не занимался; у него не было ни лыж, ни коньков, ни велосипеда, ни гантелей. Плавать он тоже не умел; на пляже вместо того, чтобы лезть в воду, валялся на песочке и слушал по радио спортивные репортажи.

– Это так естественно, – объяснял он. – Мне нравятся и фильмы из жизни животных, но это ещё не значит, что я должен быть диким зверем и скитаться по лесу.

Но никто не знал, что на самом деле отец всю жизнь мечтал о карьере спортсмена. Маленьким мальчиком он сидел у окна, смотрел, как одноклассники гоняют во дворе мяч, и думал: «Если бы я играл с ними, я так пробил бы по воротам, что вратарь вверх тормашками полетел бы!» Но так как вратарём был его близкий друг, он все-таки не присоединялся к футболистам, а ставил тарелку с супом на подоконник, смотрел игру и ел.

Желание спортивных успехов не оставляло отца никогда. Да и теперь, подъехав на машине к своей конторе, он не сумел противостоять искушению. Он не вышел из машины через ту дверцу, которая была ближе всего, а перелез через рычаг переключения передач на заднее сиденье, что было сделать нелегко, так как машина была маленькой, а папа – довольно толстым, и вышел через заднюю дверцу.

Он уже был не перед своей конторой. Взорам отца открылся огромный стадион. Двое мужчин бросились к нему с криками – это были его тренеры.

– Забег уже начался! – вопили они. – Все уже на дистанции!

– Ничего страшного, – отвечал отец. – Подайте мне шиповки. Времени у нас вагон и маленькая тележка!

Он спокойно сел на газон стадиона и натянул шиповки. Около десятка мужчин во весь дух бежали по дорожке, но отца совершенно не беспокоило, что другие бегуны опережают его на несколько сот метров.

Он встал и приготовился шагнуть на стартовую черту.

– А пиджак! – закричали тренеры. – Пиджак снять ты не собираешься?

– Нет, не собираюсь, – ответил отец и, ожидая стартового выстрела, выскочил на дорожку. Сделал несколько шагов, остановился и попросил: «Кажется, дождик накрапывает. Не одолжите ли мне зонтик?»

– С зонтиком нельзя бежать, – охнули тренеры, но все-таки протянули отцу большой черный зонтик. – Поторопитесь, пожалуйста, другие спортсмены вот-вот финишируют.

– Спокойствие, только спокойствие, – ответил отец, раскрыл зонтик – и теперь-то побежал по-настоящему. Он мчался быстрее лани. В несколько мгновений догнал соперников, обошёл их, затем пробежал ещё круг, и ещё, и всё это время держал зонтик над головой, а порою шутки ради начинал бежать спиной вперед.

Он победил, и ему на шею повесили золотую медаль.

– Вот это мужчина! – вскричали тренеры и от радости запрыгали, как воробьи. – Да здравствует великий спортсмен Хейно Быстроног!

Отец гордо махал рукой сходящей с ума от восторга публике. В первом ряду сидели мама, Сийм и Сирли. Они тоже кричали, гордясь отцом. Отец снял с шеи медаль и метким броском отправил её прямо на колени к маме.

Он снова залез на переднее сиденье и вышел уже из правильной дверцы. Ещё на лестнице он был доволен собой и перепрыгивал через две ступеньки, но на следующий этаж пешком подниматься не стал, а предпочёл лифт.