Текст книги "Клуб любителей фантастики, 2014"

Автор книги: Андрей Анисимов

Соавторы: Владимир Марышев,Виктор Лугинин,Пауль Госсен,Константин Эрлинг,Михаил Гундарин,Кристина Каримова,Михаил Загирняк,Евгений Саричев,Эмиль Вейцман,Павел Колпачников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Из последних сил мистер Венсон приподнялся на локтях, откуда начала слезать кожа. И увидел такое, отчего волосы стали дыбом.

Трое мохнатых человекоподобных существ спускались с дюны. В руках у каждого виднелась большая дубина. Они угрожающе размахивали ими, при этом издавая нечленораздельные и визжащие звуки.

– Хочу вас обрадовать, – с ликованием возвестил Чарли. – Вы сейчас встретитесь с самой высокоразвитой цивилизацией этой планеты! Но жаль – они терпеть не могут чужаков! И съедают их, если поймают в свои загребущие лапы! Гарри застонал и прошептал:

– Пандора!

– А вот и название для планеты, – сказал куратор. – Благодарим! Наша Компания в неоплатном долгу перед вами… Деньги, что вы щедро пожертвовали, – пойдут на освоение новых планет нашей галактики. Не волнуйтесь, ни один цент не уйдёт зря!

Но Гарри Венсон этого так и не услышал. Он отключился, не подозревая, что трое самых высокоразвитых существ Пандоры окружили его и стали отплясывать. Празднуя удачную охоту… ^ТМ

Павел Колпачников
ПЛАНЕТА СЕМИ ФАЗ

12–13'2014

В начале был вопрос:

– Как зовут тебя?

И сказал человек:

– Моя фамилия Вэй. Можешь звать меня так. Ну а ты?

Голос незнакомца звучит тихо, но я вижу, как вздымается его грудь при каждом вздохе. Слегка опасаясь, я все же снимаю шлем.

– А я – Хейл. Давно ты здесь?

– Не то, чтобы очень. Пару сезонов.

Я смотрю на мужчину перед собой.

Он обернут в какое-то светлое полотно, из-под которого виднеются ноги в сандалиях. На лице – борода, волосы касаются плеч. Упитанный, я бы даже сказал – толстоват. В общем, странный тип.

– Это ведь одна из заброшенных планет? – спрашиваю я, – Неудачная семифазовая?

Вэй усмехается.

– Заброшенная? Да. Неудачная? Вряд ли.

Я оценивающе осматриваю всё вокруг. Сплошная пустота. За то время, что я здесь уже пробыл, мною не было обнаружено никаких признаков разумной жизни. Я уже бывал в пустынях, но эта выглядела безжизненней, чем все остальные вместе взятые. После затянувшегося молчания я, наконец, выдавливаю из себя:

– Разве так бывает?

– Ещё как! – говорит Вэй с ухмылкой.

– Я покажу тебе.

Если верить навигатору в моём корабле, я приземлился в секторе Е3. Я не особо следил за показаниями – когда ваш корабль разваливается на части, мысли совсем не об этом. Кажется, на панели мигала иконка с какой-то планетой, но я не успел запомнить. А теперь уже и не проверить.

– Как ты здесь оказался? – спрашивает Вэй.

Я хмурюсь, вспоминая произошедшее.

– Летел по поручению. Врезался во что-то неподалеку отсюда и кое-как приземлился. Корабль всмятку. Чудом жив остался.

Вэй лишь кивает головой. Я продолжаю:

– Подумал сначала, что планета пустынная. Не сообразил, что могу дышать и без шлема.

Вэй все так же молчит. Мы идём вдоль массивной скалы, и как только становится виден просвет, он взмахивает руками и поворачивается ко мне лицом.

– Гляди, – громогласно произносит мой спутник, – это всё моё!

Только через пару мгновений я замечаю, что позади него раскинулось большое поселение. Bэй широко улыбается, а за его плечами, словно насекомые, копошатся сотни людей. Они бегают из стороны в сторону, что-то строят, о чём-то разговаривают: всё происходит будто в быстрой перемотке.

Сперва я не могу выдавить из себя ни слова. Вэй, уставившись на меня, ждёт реакции, но я лишь хлопаю глазами.

– Где же остальные Создатели? И научная группа?

Вэй в миг становится серьёзным.

– Я тут хозяин, Создатель жизни… И нет здесь других Создателей, кроме меня.

Я начинаю соображать. Исходя из того, что я знаю, семифазовыми планетами (а это, похоже, была именно такая), как правило, управляет целая армия учёных и исследователей. За семь этапов они создают жизнь на ранее пустовавшей планете, а затем, приглядывая за всем из своего центра, дают новому миру развиваться самостоятельно. Так была создана не одна цивилизация (в том числе и моя).

Никаких секретов в этом нет, жизнь на планетах зарождают пошагово. Другое дело, что я в этом не слишком-то разбираюсь, но принцип мне известен. Естественно, изначально подбирается подходящая планета. Все условия должны подходить для «заселения». На подготовительной, первой фазе воздушное пространство расчищается от газов и мыли, чтобы свет солнца мог проникать на поверхность земли. Кроме того, подправляется траектория планеты для наиболее благоприятного суточного режима. Ну а далее начинается все «волшебство». На второй фазе планету заливают водой, ну а все возвышения становятся сушей. На третьей фазе сушу исправляют до необходимой формы, формируются континенты и океаны, и на планете создаётся атмосфера. Для ускорения процесса землю засаживают растениями. На четвёртой фазе в атмосфере образуется слой, защищающий планету от пагубного влияния солнца, а на орбиту запускается шарообразный спутник. К пятой фазе на планете начинают появляться различные живые организмы, на шестой – они уже куда более продвинутые (как раз-таки на данном этане и появляются разумные существа). Ну и седьмая, заключительная, фаза, по сути, является адаптационным периодом, и вмешательства Создателей жизни уже не требуется.

Вэй кладет руку мне на плечо и слегка качает головой.

– Я вижу, у тебя возникло много вопросов. Давай-ка пройдёмся.

Я молча соглашаюсь, и мы идём дальше.

– Ты наверняка слышал, что не все планеты, на которые планируется занести жизнь, в итоге становятся заселёнными, – начинает Вэй. – Есть разные причины для отмены плана: выявление неожиданного неблагоприятного фактора, ошибки в расчётах, отмена финансирования. В моём случае был последний вариант. Зарождение жизни отменили уже после того, как процесс был запущен. Видимо, не хватило денег для поддержания жизни на этой планете и дальнейших исследований. Поэтому её просто-напросто бросили, оставив всё как есть. Команда улетела, а я, по нелепой случайности, не успел на корабль. Связь еще не была налажена, спасательных капсул не осталось, и я оказался здесь совсем один.

Вэй замолчал, будто вспоминая те времена, но затем продолжил:

– Время шло, но за мной так и не прилетали. Зато новая цивилизация зарождалась с невероятной быстротой. Жизнь здешних людей гораздо короче нашей, зато скорость развития во много раз больше. У них уже есть свой, примитивный, язык, и зачатки государственности. Я же стал для них мудрым покровителем во всех их делах и начинаниях. Я, правда, ещё не разобрался с их языком, поэтому приходится общаться только телепатически.

Я слушал как заворожённый. История была просто невероятной. Я захотел что-то спросить, но моё внимание отвлекла фигура, пролетающая над нами в небе.

– Кто это? – машинально спрашиваю я.

– Ты про того летающего незнакомца над твоей головой? – Вэй смеется, – Один из моих помощников. Андроид класса «А». Бесполый. Без них как без рук. Единственные собеседники, что оставила мне команда.

Ненадолго в воздухе повисло молчание. Я обдумывал услышанное, Вэй же терпеливо ждал.

– У меня нет слов, – честно признаюсь я.

– Охотно верю.

Bэй рассказал мне ещё пару подробностей, а затем махнул рукой в сторону вершины скалы.

– Моя база там. Я думаю, тебе не помешает отдых.

Когда мы добрались до места, я увидел перед собой высокотехнологичную лабораторию, скрытую за огромными каменными плитами. Я уже видел подобные, но именно сейчас я почему-то почувствовал необъяснимый трепет.

– Я подойду через пару минут, – бросил Boii. – Переоденусь в нормальную одежду.

Увидев мой вопросительный взгляд, он добавил:

– В этой я общаюсь с местными жителями. Всё гораздо проще, когда я выгляжу как они.

Пока Вэя не было, я огляделся по сторонам, побродил вдоль стен и краем глаза заметил на одном из столов что-то похожее на бортовой журнал. Не задумываясь о последствиях, я нажал на кнопку. С характерным звуком включилось голографическое изображение. Я увидел перед собой мужчину средних лет. Он смотрел прямо мне в глаза и говорил:

– Создание жизни протекает стабильно. Мы приближаемся к заключительной фазе. Что касается сотрудников, в первую очередь я выделил бы нашего новичка, Яо, который проявляет небывалый энтузиазм. Если так пойдет и дальше, думаю, я подниму вопрос о его повышении. Кстати, вот и он.

Изображение мужчины оборачивается, и на его лице вдруг появляется гримаса ужаса.

– Яо, что это значит?

С каким-то глухим звуком запись прерывается.

– Гляжу, ты нашёл журнал главного Создателя, – произносит Вэй из-за спины, и я вздрагиваю.

Резко обернувшись, я замечаю в его руке какое-то оружие. Похоже на расщепитель. Меня бросает в жар. На автомате я начинаю пятиться назад.

– Тебе здесь не место.

На Вэе светлый комбинезон. На его груди написано «Яо Вэй».

– Это моя планета, ясно? Я здесь главный.

Я продолжаю пятиться. Вэй запускает руку в свои волосы и нервно хохочет.

– А я ведь ждал, что кто-то прилетит. Ждал всё это время. Конечно, я регулярно посылал письменные отчёты в головной центр, но всё-таки меня могли заподозрить. Но ты… ты же просто случайный человек. Судьба жестока, правда?

Хохот становится всё громче.

– Хотя я по глазам вижу, что ты тоже хочешь власти. Я всё вижу! Этот блеск, когда ты увидел моих подопечных, – он мне знаком.

– Нет же… – пытаюсь вклиниться я.

– Так я и поверил. Все этого хотят! Нет ничего лучше безграничной власти! Эти болваны внизу делают всё, что я захочу. Скажу им, убивайте – будут убивать. Скажу, несите мне дань – принесут. Какой бы бред не пришёл мне в голову, они сделают всё, даже не задавая вопросов! – Вэй вновь взрывается приступом хохота. – И знаешь почему? Знаешь? Да потому что они меня боятся. Они боятся, что если сделают что-то не так, го я их тут же покараю. А ещё им нужен тот, кто решит все их проблемы. Ведь так не нужно думать самому. Просто попроси, и дело сделано. Дегенераты, разве нет?

Я стараюсь отойти подальше, но Вэй не спускает с меня глаз. Неожиданно он становится серьёзным.

– Но я люблю их, – он замолкает. Затем, о чём-то задумавшись, вновь произносит, – Да, люблю. Все они мои дети. Я просто их воспитываю. Они должны страдать, чтобы научиться жизни. Иначе – никак. Но я нуждаюсь в них так же, как и они во мне. Да и что бы я без них делал? Здесь я не одинок. Вэй, смотрит куда-то в сторону. На его глазах слезы. Я вдруг понимаю, что прямо сейчас мне нужно действовать. Не мешкая ни секунды, я рывком преодолеваю несколько метров. Вой поднимает руку, но я тут же кидаюсь на него, выбивая оружие. Он начинает корчиться и хрипеть. Стиснув зубы, я пытаюсь оттолкнуть своего противника, но тот мёртвой хваткой держится за мои руки. В его глазах ужас и невероятная ярость человека, который готов сделать всё, лишь бы не потерять самое ценное, что у него есть. Нас кидает из стороны в сторону, и сильным толчком Вэй выбивает меня из помещения. Мы боремся на вершине, у самого обрыва, и не успеваю я даже о чём-то подумать, как камни под моими ногами начинают обваливаться, и я лечу вниз.

Последнее, что я вижу – это сумасшедшая улыбка Яо. А в ней и все беды, свалившиеся на эту проклятую планету. ^ТМ

Андрей Анисимов
МУСОРЩИКИ

12–13'2014

Представитель компании «Бирн» Зденек Пиша оказался невысоким толстяком, с добродушным, таким же круглым, как и он сам, лицом, с которого, наверное, никогда не сходила улыбка. Вернув протянутую для рукопожатия руку, ои, всё так же улыбаясь, уселся в предложенное кресло, поставив на колени пухлый, под стать своему хозяину, портфель. Весь вид его излучал доброжелательность и довольство. Восседающий по другую сторону стола Координатор Французского района Европейской зоны Пер Дюваль, полная противоположность посетителю, сложил на столешнице руки и поинтересовался:

– Итак, чем могу быть полезен?

Зденек Пиша улыбнулся ещё шире.

– У меня к вам, господин Координатор, не совсем обычное предложение, но предложение серьёзное и сулящее немалые выгоды обеим сторонам. Мы хотим предложить вам помощь в утилизации производственных и бытовых отходов. Причём весь процесс избавления от отходов потребует минимального вмешательства с вашей стороны, и, более того, – улыбка стала ещё чуть-чуть шире, – мы готовы платить за право пользоваться ими… Таким образом, мы будем не только собирать… э-э-э… мусор, но и транспортировать его, избавив вас от всяких, связанных с ним проблем. Это позволит вам сэкономить – и даже заработать! – массу средств, освободить огромное количество занятых в процессе утилизации людей и единиц техники, не говоря уже об освободившихся территориях…

– Территориях? – не понял Координатор.

– Я имел в виду свалки, – пояснил представитель.

– Гм, действительно, необычное предложение, – проговорил Координатор задумчиво. – Насколько я знаю, сфера деятельности «Бирн» – транспорт и строительство в космосе. Почему вас так заинтересовали отходы?

– Это коммерческая тайна, – ответил представитель, одаривая Координатора улыбками.

Координатор снова задумчиво хмыкнул:

– Гм. Вообще-то отходы – это одна из отраслей экономики, ведь они – источник ценного сырья…

– Только треть их, – поспешил вставить Зденек Пиша. – На переработку идёт только одна треть… э-э-э… производимых населением и промышленностью отходов, да и то она является, по большей степени, нерентабельным, убыточным производством. За утилизацию их берутся только под нажимом Экологической Полиции и но необходимости. Вкладываются огромные деньги, чтобы хоть как-то уменьшить количество мусора, которого, кстати, становится всё больше и больше. Остальные две трети просто-напросто выбрасываются. Или уничтожаются частично, что также не самый лучший выход. Снова расходы, расходы и ещё раз расходы. Мусоросжигательные заводы, энергия и всё такое прочее. Большая же часть «оседает» на свалках, занимающих огромные площади, которые могли бы использоваться под строительство жилых комплексов или под оранжереи. Представляете, если эти заваленные гниющими отходами земли будут освобождены?

– Кое в чём вы правы, но нарисованная вами картина, господин Пиша, слишком мрачна. На самом деле, не всё так безнадёжно, как вы утверждаете, – заметил Координатор.

Меры принимаются, и меры достаточно радикальные. В вверенном мне районе, например, уже имеются два рельсотрона для выброса мусора за пределы солнечной системы и строятся ещё два.

– Ещё одна статья расходов, – отпарировал представитель «Бирна».

Вы прекрасно знаете, во что обходится выброс каждого килограмма отходов. Особенно если учесть ещё и их первоначальную обработку, чтобы сделать менее объёмными. И потом пропускная способность рельсотронов так мала…

– Кроме того, имеются генераторы биогаза, мусороконвертеры…

– То же самое. Не более чем отчаянные попытки справиться с, не побоюсь этого слова, мусорным наводнением. Себестоимость производимого ими сырья выше, чем при добыче его традиционными методами. Это не путь решения проблемы.

– И, тем не менее, они работают. Так что ситуация под контролем.

– Это не совсем соответствует истинному положению дел, – мягко заметил посетитель. – Не стоит заниматься самообманом. Если глядеть правде в глаза, следует честно признать, что человечество проигрывает битву с мусором.

– А вы, стало быть, предлагаете нам этакую панацею от всех экологических бед? – в голосе Координатора сквозила откровенная ирония.

– Если вам угодно, можно назвать и так. Вернее, от тех, которые связаны с твёрдыми отходами. Поверьте, мы сможем сделать это.

Координатор помолчал, поводя бровями.

– Это не так просто, как вам кажется, господин Пиша, – проговорил он, наконец. – Требуется созыв Совета. Кроме того, в стадии разработки и реализации находятся несколько интересных проектов того же направления, в которые вложены немалые средства. Остановить это одним движением руки, сами понимаете, просто невозможно.

– Мы не ждём быстрого решения вопроса, – представитель расстегнул свой портфель, выудив из него сшитую пачку листов. – Здесь все необходимые материалы, касающиеся нашего предложения. Смею вас заверить, там есть немало интересного…

Зденек Пиша не спеша закрыл портфель и поднялся.

– Не смею более отнимать ваше время, – сказал он, даря на прощание очередную улыбку. – Всего хорошего, господин Координатор!

* * *

Виктор Бирн, собственной персоной, стоял в отсеке управления и контроля, прилепившегося на внешней кромке огромного кольца обменника, наблюдая, как разгружаются балкеры, выбрасывающие из трюмов целые рои мусорных брикетов.

Связанные друг с другом тонкими прочными леерами, они зависали над обменником бесформенными облаками, над которыми вовсю трудились маленькие юркие такелажные автоматы. Они стягивали эти облака в один большой ком, прицепляя к нему всё новые и новые партии сброшенного мусора. Когда ком вырос до размеров футбольного поля, работы прекратились. Сменяя балкеры и такелажников, к нему «пристыковался» мощный тягач, упёршись в его бугристую поверхность фиксирующими лапами-захватами.

– Всё готово, – доложил оператор. Бирн коротко кивнул:

– Пускайте.

Оператор включил питание основных узлов обменника, и бездонная звёздная чернота внутри его кольца пропала, уступив место блестящей, как ртуть, совершенно ровной поверхности. Получив «добро», тягач толкнул удерживаемую массу одним коротким, но сильным импульсом и немедленно ретировался. «Ртутное» зеркало вздрогнуло, принимая в себя ком, и, продолжая мелко-мелко рябить, полностью поглотило его. Его поверхность ещё не успела успокоиться, как откуда-то из «Зазеркалья» начало выскакивать что-то тёмное: комья и целые россыпи чего-то, по большей части бесформенного, как куски шлака.

Над кольцом тут же снова появились такелажники, растягивая объёмистые «карманы» улавливателей.

– Как улов? – нетерпеливо поинтересовался Бирн.

Оператор передал запрос рабочей группе, и внутрь извергающейся из кольца тёмной лавины нырнул зонд. Через несколько мгновений на рабочую панель начали поступать первые результаты анализов.

– Молибден, кобальт, – принялся зачитывать оператор, – иридий, тантал, тербий…

– Великолепно, – расцвёл Бирн. – Просто великолепно. Ваш обменник, доктор Францевич, просто чудо! Настоящий рог изобилия.

Стоящий рядом учёный скромно поклонился.

– Объедки в обмен на золото, пластиковая посуда – на индий, ржавое железо и битое стекло – на полоний. Забрасываем туда разный хлам и получаем…

– Такой же хлам, – закончил за него Францевич. – Это обменник. Название говорит само за себя. Мы загружаем в него отходы, и они выталкивают из сопредельности такие же отходы, но отходы по меркам той, параллельной, вселенной. Одно заменяется другим, равным по статусу. Так сохраняется равновесие.

– Не представляю себе вселенную, где в качестве мусора выступает уран или, скажем, алмазы.

– Я тоже, – признался учёный. – Она чужда нам, так же как наша вселенная непостижима для тех, кто живёт в той, другой. Однако, несмотря на все различия, обе они состоят из одних и тех же элементов, только в других соотношениях.

– А вы уверены, что они существуют? Я имею в виду, обитатели той вселенной.

– Мусор не появляется сам по себе. Бирн улыбнулся.

– Ну, разумеется.

Тёмный поток извергался ещё несколько минут, после чего начал иссякать. «Карманы» улавливателей к этому времени были уже полны. Предварительный подсчёт показал, что масса «улова» равна массе сброшенного в обменник кома. Всё как обычно.

– Ну что ж… – проговорил Бирн, получив эту информацию, – коли запасы мусора у тамошних обитателей очень значительные, следует увеличить… мусорооборот. Бизнес надо расширять!

* * *

Глава Экологического Департамента колоний Марса Уильям Эйди уселся в своё рабочее кресло, глядя, как напротив него в кресло для посетителей усаживается пухлый представитель фирмы «Бирн». Поставив на колени такой же раздутый, как и его хозяин, портфель, представитель одарил чиновника одной из своих бесчисленных улыбок.

– Я к вам с не совсем обычным предложением, – начал он, продолжая улыбаться, – Видите ли в чём дело, меня интересует мусор… ^ТМ

Андрей Анисимов
ЗЕМЛЕДЕЛИЕ НА ДЕМЕТРЕ

14–15'2014

Янин старательно потряс заключённые к коробочку из ладоней кости и выбросил их на стол. Два розовых кубика весело застучали по неровной столешнице самодельного, грубо сколоченного стола и замерли, повернув к потолку испещрённые чёрными точками поверхности. Увидев, что выпало, Янин облегчённо вздохнул. Шесть и пять. Одиннадцать. Хороший бросок, похвалил себя Янин и пододвинул кости корненогу.

– Давай, твой черёд.

Корненог сгрёб кости ловким движением одного из своих листьев-ладоней и почти сразу же выбросил их обратно на стол. Кубики подпрыгнули, станцевав под кастаньетный звук пару лихих вертлявых па, и остановились прямо перед Яниным, нагло глядя на него двумя шестёрками.

– Вот чёрт, – ругнулся Янин, азартно схватил кости и сделал свой ход.

Девять.

У корненога, естественно, выпало десять.

Два последующих броска принесли Янину семь и снова одиннадцать. Корненог спокойно взял верх восемью и двенадцатью очками. Очередной круг игры прошёл с тем же результатом: Восемь у Янина, девять у корненога.

– Как тебе это удаётся?

Корненог повернул к человеку весь пучок зрительных волокон и взмахнул листьями.

– Ты же сам сказал: необходимо, чтобы выпадало больше, чем у соперника, – проговорил он глухим голосом, идущим откуда-то из глубин его толстого стебля.

– Вот я и выбрасываю больше…

– Я не про то. Как тебе удаётся выбросить ровно столько, сколько нужно?

– Я хочу, чтобы было больше, так и получается. Очень просто.

– Ага, просто. – буркнул Янин. – Я тоже хочу, только у меня ни черта не получается.

– Наверное, ты недостаточно сильно хочешь этого.

– Ну да, – вздохнул Янин.

Корненог собрал кости и потряс их в своём широком, как лопата, листе:

– Сыграем ещё?

– Что-то не хочется. – Янин поднялся из-за стола и шагнул к двери. – Пойду лучше, посмотрю, что в огороде.

– Там то, что ты посадил. Как обычно.

– Я хотел сказать: вдруг выросло что-нибудь новенькое. Например лаквея. – Янин толкнул тяжеленную, безбожно скрипящую дверь и вышел наружу, слыша за спиной стук костей. Закрыв дверь за собой, он остановился на пороге своего жилища и огляделся.

Вокруг сплошной стеной стояли вечно шепчущие и шевелящиеся заросли, от разнообразия форм и расцветок которых рябило в глазах. Хижина Янина стояла на довольно обширной поляне, и, помимо её самой, на поляне были ещё два заслуживающих внимания объекта: остатки его жилого модуля и огород. Жилой модуль прослужил ему всего ничего, как и большинство построек, сооружённых на Деметре из инородных ей материалов. С первых же часов их появления местная флора начинала упорно «грызть» собранные или привезённые конструкции, превращая их в итоге в труху в независимости от того, что это – металл или пластик. У местных форм растительности было какое-то патологическое неприятие всего чуждого, и она с настойчивостью маньяка истачивала всё подряд, начиная от взлётных площадок и кончая всевозможными механизмами, пропуская только разную мелочь, которую можно было унести в руках. По этой самой причине на планете до сих пор не было ни единого крупного поселения, а сообщение с прилетающими кораблями осуществлялось исключительно орбитальными челноками, неприхотливыми к характеру? поверхности, на которую они садились. Тем не менее жилыми модулями снабжали каждого добровольца; раньше, надеясь, что какому-нибудь да повезёт, сейчас же – для того, чтобы тот успел построить себе жильё из здешних деревьев. На такие расходы шли сознательно, так как в случае, если кому-нибудь да и удастся научиться выращивать лаквею искусственно, все затраты окупились бы с лихвой. Лаквея славилась своим соком, из которого производили вещество, многократно повышающее защитные и регенеративные способности человеческого организма. Всего нескольких граммов было достаточно, чтобы «естественным» путём побороть рак, или, скажем, отрастить ампутированный палец. Иначе говоря, это была та самая долгожданная панацея от всех бед и болезней. Только собирать лаквею приходилось в джунглях Деметры, и встречалась она крайне редко. Естественно, при таком положении дел её пытались «одомашнить». Именно поэтому у каждого, кто брался за это, был собственный огород.

Огород у Янина был площадью с гектар. и по пестроте произрастающей на нём растительности мало чем уступал окружающим его зарослям. Часть его. относящаяся к первым посадкам, была чётко распланирована, снабжена табличками и пронумерована, остальная, большая, являла собой уже откровенно хаотичные насаждения. Весь участок был ограждён поржавевшей проволокой, на которой с комфортом расположился вьюн-клещ – результат одной из бесчисленных янинских проб.

Стараясь держаться подальше от вьюна, Янин оглядел своё хозяйство, втайне надеясь, что увидит вожделенные кусты с красноватыми резными листьями. Увы, посаженные им накануне семена взошли, но взошли почему-то пузатыми «помидорами», а не лаквеей. Впрочем, как обычно.

– Растёте? – поинтересовался у «помидоров» Янин.

– Растём, – грубовато ответил ближайший из них. – А что ещё остаётся, если ты нас тут посадил?

– Я вас не сажал, – отпарировал Янин. – На кой ляд вы мне сдались? Мне нужна лаквея, а не «помидоры».

– Если тебе нужна лаквея, так сажал бы лаквею.

– Чёрт тебя дери! – взорвался Янин. – Я и сажал семена лаквеи. А выросли вы. Умник…

– Если б ты сажал лаквею, то получил бы лаквею, а то… – «помидор» осёкся на полуслове и взвизгнул. – Эй, куда лезешь!

Через заграждение пролез тупоносый росток бодальщика, ища, видимо, почву побогаче и бесцеремонно расталкивая остальных обитателей участка, за что и получил своё название. В огороде сразу загомонили, выпихивая наглого гостя.

Махнув на всё рукой, Янин вернулся к хижине и уселся на солнцепёке, слушая вполуха доносящееся с огорода переругивание.

Неудача с последней посадкой была уже не то тысячной, не то двухтысячной на его счету, и миллионной, если брать в счёт все, которые когда-либо производились на Деметре. Поначалу всё казалось легко и просто: возьми семя, посади его в почву, нолей (а можешь и не поливать, влаги и так хватает) и жди ростка. На практике всё оказалось куда сложнее. Зёрна с таким трудом найденных кустов лаквеи упорно не хотели прорастать растениям и, подобными родительскому. Из них появлялось всё, что угодно, но только не лаквея. С семенами других растений, кстати, происходила та же чертовщина. Это противоречило здравому смыслу и тому, что люди уже знали о жизни и наследственности, но на Деметре, видимо, властвовали другие законы. Похоже, каждое зерно, каждое семя и спора носило в себе информацию о всех растениях, которые росли на этой сумасшедшей планете, после чего какой-то неизвестный фактор влиял на то, что, в конечном итоге, должно из него вырасти. Либо трансформации происходили уже в почве, каким-то образом меняя генотип с того, что был получен от родительского растения, на какой-то другой. В любом случае из семян лаквеи человеку почти ни разу не удалось получить именно лаквею.

Опыты, начатые учёными, продолжили хлынувшие на Деметру толпы искателей удачи. Этот шаг был прямым следствием отчаяния разгадать данный всепланетарный ребус, в надежде на то, что у кого-нибудь что-нибудь да получится. В случае успеха гарантировались солидные премиальные. Вот почему он, Владимир Янин, сидит сейчас в десятках световых лет от родного дома, рядом со своей халупой, дуется в кости с корненогом и устраивает ежедневные перебранки с «помидорами», рыбохвостами, волосатыми «дынями» и прочими плодами его неудавшихся экспериментов. Это стало обыденностью его жизни здесь. Он давно уже перестал удивляться тому, что многие местные растения имеют своеобразный, совершенно непостижимый для людей разум, двигаются и умеют говорить, одолев когда-то, давным-давно, человеческий язык и передавая эту способность своему потомству на генном уровне. И тому, что в его доме живёт одно из них, которое однажды просто проросло через его пол, как горошина из сказки, и сказало:

– Привет.

Как и нескончаемая, бесплодная погоня за удачей, зиждущаяся теперь на одном упрямстве.

Погревшись на солнышке, Янин вернулся в хижину.

Корненог продолжал стучать костями, бросая их то одним листом, то другим. Увидев входящего Янина, он оставил это занятие и поинтересовался:

– Как огород?

– Та же история. Янин уселся за стол и хмуро уставился в противоположный угол. – Сажаю одно – получаю другое…

– Сажай то, что тебе нужно.

– Что б вас всех плесень сожрала, беззлобно ругнулся Янин. А я что делаю? Мне нужна лаквея, понимаешь, лаквея.

– Так сажай лаквею.

– Я и сажаю лаквею, – устало ответил Янин. – Сумасшедшая планета! Просто немыслимая планета. Ну где это видано, чтобы из семени подсолнуха вырастали то берёза, то арбуз, то фикус. Каждый организм должен размножаться по роду своему. Любой порождает себе подобное.

– Так оно и происходит, – заверил его корненог.

– Фигушки! Чтобы я не посадил, у меня каждый раз получается что-то другое.

– Значит, ты неправильно сажаешь, – заявил корненог. – Или семя не то.

Янин издал негодующее «пфуй» и подскочил к полке. Порывшись среди расставленных на ней банок, он извлёк из заднего ряда одну, открыл её и вы тряхнул в крышку круглое и тёмно-серое, как свинцовая дробина, семя.

– Это что?

– Семя лаквеи.

– Ага! Вот и попробуй сделать так, что-бы из него выросла лаквея.

– Нет ничего проще, – заявил корненог. – Мне нужно немного почвы.

– Изволь. – Янин поставил перед ним большую жестянку, доверху наполненную землёй – Что eщё?

– Ничего. – Корненог бросил в землю семя и разровнял землю, – Теперь следует подождать.

– Да уж подожду, – заверил его Янин. Остаток дня он провёл в дурном настроении, вконец выведенный из себя самоуверенностью своего жильца. Ложась спать, он был уверен, что завтра увидит какой-нибудь сиреневый лопух. Каково же было его удивление, когда утром в жестянке оказался крошечный кустик лаквеи.

– Чудеса, – пробормотал Янин, оглядывая растеньице со всех сторон. – А ты мог бы посадить ещё? У меня осталось целых три зерна…

– Конечно, – согласился корненог. – Нужны только место и почва…

Янин перетряхнул весь свой запас ёмкостей. заполучив, в конце концов, довольно объёмистую тару, попросту обрезав одну из канистр для воды. Одно семя он высадил сам, два других корненог. К вечеру семена дали всходы. Посаженное им опять оказалось какой-то серо-буро-малиновой экзотикой, а те, что высаживал корненог, как и полагается дали жизнь ещё двум кустикам лаквеи. Удостоверив сей факт, Янин уселся на свою кровать и задумался.

Что он и все остальные, кто пытались высадить лаквею, делали не так? Он внимательно следил за манипуляциями корненога, но тот просто опустил в землю семя, и более ничего. Он, Янин, произвёл те же действия, секундой позже, но у него снова ничего не вышло. Или тут дело в том, кто сажает?