Текст книги "Не жизнь, а сказка"
Автор книги: Андрей Шевченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
На следующий день пленника усадили на печь, и Ваня с Грыстом устроили ему форменный допрос. Для начала они спросили, как его зовут.
– Филипп Красивый, – важно представился он, вздернув кудлатую бороду вверх.
– Красивый? – рот Грыста расплылся в улыбке. – Это кто ж над тобой так пошутил?
– Кто-кто, – мужичонка вдруг засмущался и покраснел, – Баба Яга наша.
– Так, Филька, а с этого места поподробнее! – оживился Иван, услышав про бабу Ягу. Уж так повелось, что старушки, обитающие в лесных чащобах, числились исконными врагами мирных поселян, царской власти и богатырей. Зато с Кощеем, да прочей нечистью дружбу водили! Или вот, с разбойниками! А Ваня, хоть пока и дурак, но всё же осознавал свою ответственность, как царского сына за то, что творится в землях русских.
Филька, благодарный за то, что его не только не съели, но ещё и накормили и напоили, охотно отвечал на вопросы. Оказалось, что разбойничья шайка в этих местах обитает давно, но с переменным успехом. Периодически они нарывались то на царских дружинников, то на богатырей одиночек, ищущих славы. Результаты этих схваток были одинаковы – шайка отгребала по-полной, а выжившие разбегались по лесам. Потом пострадавшие в неравном бою разбойники вновь собирались в доме Бабы Яги, она их подлечивала и снова отправляла продолжать нападения на честных граждан и торговцев (заметьте, даже разбойники разделяют эти две категории людей!!!).
– То есть, притон ваш у старушки находится? – уточнил Грыст.
– Ага, – мрачно подтвердил Филька, – у новой Бабы Яги.
– А старую куда дели? – спросил Конан, ехавший рядом с печью и внимательно слушавший разбойничьи откровения.
– А кто её знает! Старая села в ступу и улетела по делам. А вернулась уже другая. Мы, было, хотели её… а она… Короче, когда те, кто выжил, в себя пришли, признали её новой Бабой Ягой и нашим вожаком. Дерётся она так, что только держись! Правда колдовать она не шибко горазда, но такие зелья варит – закачаешься! А потом и упадёшь!
Услышав, что баба Яга руководит разбойничьей шайкой, Ваня помрачнел. Он слушал, слушал Фильку, а потом вдруг остановил самоходную печь.
– Ты чего? – Людвиг очнулся от дрёмы – конь его чуть не воткнулся в печь.
– Неправильно это!
– Согласен! – кивнул Грыст. – А что неправильно?
– То что мы разбойничье гнездо не разорили! Придётся возвращаться!
– Опять согласен. Заодно и зелье попробуем, – снова кивнул Грыст.
– Какое зелье? – спросил Людвиг, проспавший весь разговор с пленником.
– От которого качаешься, а потом падаешь, – пояснил ему киммериец, который тоже заинтересовался плодами работы неизвестного алхимика-самоучки.
– Это от Ваниной оглобли сначала качаешься, а потом падаешь, – проворчал Людвиг. – Можно никуда и не ездить. Только подковы стачивать.
– Ага, как в следующий раз за стол сядем, надо будет не забыть Ваню попросить огреть тебя оглоблей, – заметил Конан. – На пиве сэкономим.
Рыцарь быстро осознал, что удар дубины никак не заменяет кружку пива и покорно развернул коня в обратную сторону.
Вскоре богатырский отряд добрался до места, где разбойники так неудачно устроили на них засаду.
– Показывай дорогу! – скупо сказал Ваня.
Филька с сомнением посмотрел на печь.
– Не пройдёт она – там заросли да овраги.
Грыст спрыгнул с печки и сделал пару разминочных движений с поленом, случайно при этом сломав пару молодых берёзок. Конан вынул из-за спины двуручник и взмахнул им, срубив, как тростинку, березку толщиной с руку взрослого мужчины. Людвиг спешился и принялся копаться в тюках, пытаясь распутать доспехи и оружие из веревок и мешков. В конце концов рыцарь подозвал Фильку на помощь, и вдвоём дело у них начало двигаться гораздо быстрее. Ваня снял чурбак, висевший на боку печки, подошёл к трубе и с размаху затолкал деревяшку в дыру, для пущей надёжности пару раз побив кулаком. После чего попробовал вытащить – чурбак застрял наглухо!
– Порядок, можем идти! – Иван-дурак отёр о себя руки – на штанах появились две черные полосы сажи.
Конан и Грыст следили за его действиями с недоумением.
– Вань, ты зачем чурбак в трубу затолкал? – киммериец первым не выдержал пытки любопытством.
– Ну, как же! – удивился Ваня непониманию такой очевидной вещи. – Вот разгоним мы разбойников, придём сюда, а печки-то и нет – угонят за милую душу! Бегай потом, ищи воров! А с противоугонным чурбаком печка дальше ста шагов не уедет. Я насмерть его забил – никто вытащить не сможет! Это я сам такой способ придумал!
Киммериец и тролль обменялись многозначительными взглядами – Ваня умнеет не по дням, а по часам!
– Скоро левел ап – дурак капут, царевич быть! – по-тарабаски сказал Грыст.
– Вань, а ты сам-то сможешь чурбак вытащить? – спросил Конан.
Иван-дурак нахмурился, вернулся к трубе, безрезультатно подергал деревяшку и спрыгнул на землю.
– Не, я тоже не могу. Вернемся обратно – будем думать, как достать. Ну, двинулись!
– Однако, левел ап скоро нет, – вполголоса поделился Грыст мыслью с киммерийцем.
– Похоже на то, – Конан пожал плечами.
– Погодите пару минут, я сейчас! – послышался глухой голос.
Все обернулись на Людвига. Рыцарь уже облачился в знаменитый ударопрочный полный доспех и теперь пытался вскарабкаться на коня. Худенький Филька толкал Людвига вверх, но сил у него явно не хватало.
– Ща, помогу, – буркнул Грыст, и одним движением подкинул рыцаря в седло.
Правда, немного не рассчитал сил: Людвиг благополучно перелетел коня и со скрежетом плюхнулся на землю с другой стороны.
– Извиняюсь! – смущённо сказал тролль и снова помог. На этот раз не так сильно.
Людвиг выпрямился в седле и повелительным жестом протянул руку.
– Филипп, моё копьё!
Филька бросился к другой лошади, отцепил оружие и отдал рыцарю.
– Зря это, – покачал головой киммериец, – ты со своим копьём застрянешь в лесу. Взял бы чего покороче.
– Для истинного рыцаря только копьё – настоящее оружие! – послышалось из-под забрала.
Конан пожал плечами и обратился к Ване:
– А ты чего с голыми руками?
– Дай-ка мне твой ножик, – ответил Иван, забрал у Конана двуручный меч и срубил приличной толщины берёзу. После чего обкорнал мечом ветки и вернул двуручник хозяину.
– Вот и у меня оружие есть, – сказал Ваня, держа в руках двухметровую дубину.
Вскоре отряд был готов к бою. Даже Филька, добровольно записавшийся в оруженосцы к рыцарю и вставший на путь исправления, прихватил полено с печки и повёл богатырей к разбойничьему логову. Пять минут спустя Людвиг запутался копьём в зарослях орешника. Чтобы он не мешал продвижению отряда, его переместили в арьергард. Ещё через десять минут рыцарь шутки ради поддел копьём осиное гнездо, висевшее метрах в трех над землёй на ветвях дуба.
– Смотрите, как я мастерки снял эту штуку! – воскликнул он, держа на кончике копья осинник.
Филька, Иван и Грыст обернулись, Конан повернулся в седле… Без сомнения, уважаемый читатель хотя бы раз в жизни видел выступление ансамбля народного танца, поэтому вполне может представить, какие коленца начали выделывать богатыри, пытаясь избегнуть жал разъяренных ос. Они в такт махали руками, пускались вприсядку, крутились вокруг себя… Конан показывал чудеса джигитовки – директор любого цирка без раздумий принял бы его в конным акробатом на любых условиях. И всё это было сдобрено настоящими воинскими боевыми кличами, вроде "Людвиг, убью!" и "Рыжик, тебе конец!" и "Рыцарь кирдык!" Филька же, как и подобает настоящему, хотя и самозваному оруженосцу, бросился отгонять полосатых злыдней от беспомощного рыцаря.
Людвиг, конечно, был защищён доспехами, но ведь от ос они не спасают. И стоило десятку-другому забраться ему под панцирь и в шлем, как рыцарь тут же принялся исполнять импровизированный танец ходячего барабана. Гулкие удары железной перчатки по шлему и кирасе заглушили воинские кличи его побратимов. Вторая рука Людвига была занята – он не мог бросить любимое оружие, даже с осинником на конце. В довершение всех бед, его конь, как оказалось, почему-то не любил, когда его жалят осы. А, может, он воспринял происходящее, как сигнал "к бою"… Громко заржав, рыцарский жеребец понёс. Людвиг болтался в седле, не прекращая попыток прибить ос, попавших ему под доспехи и продолжавших жалиться.
Богатыри приняли единственно-верное решение – бежать! Конану это было выполнить легче – его Черныш любил ос не больше рыцарского коня. Больше всех досталось Фильке, меньше других пострадал толстокожий Грыст. Это выяснилось спустя пять минут и полверсты бега сквозь лесные заросли.
– Где этот недоумок? – прорычал Конан, нос которого стал похож на лиловую сливу.
– Вроде, туда поскакал, – проговорил Ваня, размышляя, почему дубина так плохо действует против ос.
– Догоню и прикончу! – киммериец осторожно тронул кончиком пальца нос и поморщился.
– Нам всё равно в ту сторону надо, – подал голос кудлатый Филька, – избушка бабы Яги как раз там.
Богатыри переглянулись – получается, зажаленный и беспомощный рыцарь сейчас попадёт прямиком к логову разбойников. Нет, конечно Людвиг заслуживал самой мучительной казни за свою дурацкую проделку, но… от рук друзей. С целью не дать разбойникам перехватить инициативу, богатыри поспешили туда, откуда до сих пор слышался железный грохот.
Судя по всему, они не успели. Стук железной перчатки по панцирю прекратился, когда запыхавшийся Филька сообщил, что до избушки осталось шагов двести. А потом… потом раздался удар грома такой силы, что уши заложило.
– Колдовство! – прокричал полуоглохший Иван. – Грыст, вперёд!
Конечно, колдовство, ведь на небе не было ни одной тучи! Грыст, как имеющий мэджик резистанс сто двадцать, издал леденящий душу вопль и напролом ломанулся сквозь заросли, оставляя за собой солидную просеку – куда до него танку! В этот момент из соседних кустов выскочил разбойник с вытаращенными глазами. И без того чем-то явно напуганный, он, увидев тех самых "кровожадных демонов", заорал дурным голосом и бросился бежать, оставляя за собой просеку не хуже Грыстовой, разве что шириной поменьше.
– Наверное, это был часовой, – на ходу прокричал Конан.
Часовых у разбойников, видимо, было много – богатыри спугнули ещё троих – таких же пучеглазых, да в кустах прошуршало не меньше пяти. Если бы избушка бабы Яги находилась чуть дальше, то просек в лесу стало бы существенно больше. Вернее, и леса бы не осталось – так, пеньки, да бурелом.
Словно стая кровожадных… пусть будет, динозавров, наши герои вломились на полянку, где торчала избушка на курьих ногах. Почему динозавров? Грыст был зелёным, Конан – в рогатом шлеме, а Ваня… Ваня вообще был страшен во злости! Уж из троих одного динозавра можно собрать!
Итак, они примчались, готовые крушить черепа разбойников, которые осмелились поднять руку на их временно-беспомощного друга, но… На полянке не наблюдалось ни одной лесной бороды. Конь Людвига, при седле и сбруе, мирно стоял у домика, разве что нервно поводил ушами, косясь на Ваню – царский сын превзошёл даже тролля по производимому на животных впечатлению. Неподалёку в громадном котле булькало какое-то варево. Любимое копьё рыцаря торчало, воткнутое в землю, покорёженный шлем валялся посреди поляны, а вот самого Людвига нигде не было видно.
В этот момент из избушки послышалось причмокивание и рыцарский стон.
– Людвига едят! – заорал Ваня и влетел в избушку, даже не заметив, что на пути была дверь.
Конан и Грыст не успели за ним – раздалось громкое кудахтанье, и избушка вприпрыжку побежала вдоль поляны. По-видимому, ей не понравилось Ванино обращение с дверью. Никто об этом не догадался, и меньше всего конь Людвига. Животина, узрев приближающийся домик, с диким ржанием бросилась наутёк. К своему несчастью, в направлении "наутёка" как раз и находились Конан, Грыст и Филька. Они попятились, а потом и побежали. Похоже, сработал стадный инстинкт, потому что троица даже не подумала разбежаться в разные стороны.
Наблюдатель со стороны немало позабавился бы, увидев носившихся по кругу киммерийца, тролля и кудлатого разбойника, за которыми скакал рыцарский конь, которого преследовала изба на курьих ногах. А из дверного проема избы периодически выпадали какие-то горшки, сундуки, лавки и прочая утварь. Ваня выпал на третьем круге. Он же и сообразил, что надо сделать, чтобы остановить творившуюся вакханалию.
– Цыпа-цыпа-цыпа! – проворковал русский богатырь. – Хорошая избушка! Кудь-кудь-кудь! Бо-бо сделали? Ай-яй-яй, нехорошие! Иди ко мне, я тебе дверку прилажу!
Избушка, недоверчиво кудахча, прекратила носиться по поляне и подошла к Ивану. Пока он раздумывал, как прикрепить сорванную с петель дверь, Конан, известный своим умением находить взаимопонимание с животными, усмирил рыцарского коня – врезал ему кулаком в лоб. Жеребец сразу прекратил панику и уселся по-собачьи на траву.
– Ну, вот, порядок! – сказал Ваня, любуясь прилаженной дверью.
– Ты её вверх ногами прикрепил, – заметил Грыст. – Что с Людвигом? Где он?
Иван-дурак вдруг покраснел и поплотнее прикрыл дверь.
– Там он, – неопределённо махнул он рукой. – Я сначала думал, что его едят…
– Пойду, погляжу, – заинтересованно сказал Конан, глядя на зардевшегося Ивана-дурака.
Но не успел киммериец подойти к крыльцу, как дверь широко распахнулась и глазам богатырей предстала черноволосая девушка в длинном, светлом и испачканном донельзя платье. Она была фигуриста, стройна, но… как бы так сказать, чтоб её не обидеть? Мускулистая она была, вот! Незнакомка внимательно оглядела богатырскую братию и царственным жестом откинула за плечи длинные волосы.
– Стигийская колдунья, чтоб меня! – удивился Конан. – Откуда она здесь?
– Степная пэри, – пробормотал тролль, восхищённо разглядывая формы девушки, угадывавшиеся под платьем.
– Это она Людвига ела, – сообщил Ваня. – Вернее, не то чтобы ела…
– Вы хотели бабу Ягу видеть, вот она, – Филька на всякий случай спрятался за спины богатырей.
И правильно сделал. Девушка оглянулась, осмотрелась и вновь повернулась к пришельцам. Только теперь выглядела она, мягко говоря, сердитой.
– Так это ты МЕНЯ назвал бабой Ягой? Я тебе покажу бабу! За Ягу головой ответишь!
Незнакомка схватила выпавший из избушки ухват и наметилась пересчитать все ребра Фильке.
– Да ты же сама так нам представилась! – на бегу оправдывался несчастный, уворачиваясь от ударов.
Иван нерешительно смотрел на темноволосую фурию, гонявшую разбойника, Грыст тоже. Только Конан не растерялся – киммерийцы славятся своим умением обращаться с животными, дверьми и женщинами. Он просто схватил пробегавшую мимо девушку и легонько её встряхнул. Наверное, Ване показалось, что зубы девушки при этом громко клацнули. Как бы то ни было, она прекратила преследование Фильки – согласитесь, трудно догонять кого-нибудь, болтаясь в руках могучего варвара.
– Пусти, я тебя убью! – девушка извивалась, пытаясь вырваться. – Или нет! Я скажу моему жениху, чтобы он отрубил тебе голову! Берегись, он страшен в гневе!
– Как скажешь, – пожал плечами Конан и разжал руки. – Давай сюда твоего жениха!
Девушка неэстетично шлёпнулась на траву.
– Он – великий маг и чародей, да к тому же рыцарь! А, вот и он! Тебе конец, невежа! – снизу пригрозила она и вдруг изменилась в лице. – Ох, чего ж он, в самом деле, такой страшный-то?
Все обернулись в ту сторону, куда смотрела незнакомка. В дверном проёме стоял Людвиг, собственной персоной. Если бы не знакомые чиненые-перечиненые доспехи, да рыжая шевелюра, узнать его никто из богатырей не смог бы. Лицо рыцаря превратилось в перекачанный футбольный мяч, нос раздулся, глаза заплыли, губы стали больше, чем у Грыста. Оно и понятно: осотерапия в сочетании с битием головы железным кулаком никак не способствует улучшению внешности.
Рыцарь, пошатываясь, на ощупь попытался выбраться наружу, но ввиду собственного плачевного положения не смог узреть ступенек и с грохотом и лязгом рухнул на травку. Всё тут же бросились его поднимать.
– Он сейчас похож на моего братца Брыста, – сказал тролль, разглядывая опухшего Людвига.
– Твой брат – просто красавец, – хмыкнул Конан. – Тоже любит осинники рвать?
– Не, он такой по жизни. Между прочим, не последний жених у наших девок. А я вот, нет.
– Да-а, – протянул Ваня, – ваших женщин понять трудно.
– Зато я их прекрасно понимаю, – подала голос незнакомка, – неужели можно сравнить какого-то страшного тролля с таким красавцем!
С этими словами она поглядела на "красавца" и тяжко вздохнула.
– Наших женщин тоже трудно понять, – философски сказал Иван и принялся сдирать с пострадавшего рыцаря доспехи.
Когда рыцарь был извлечён из брони, приступили к общему врачеванию. "Баба Яга" оказалась никудышной целительницей – на лечение любой хвори она предлагала только "зелье", зато целый котёл. Пришлось богатырям заниматься самотерапией – принять пиво, благо, оно нашлось в избушке, внутрь и в виде примочек на укусы. Филька, опухший почти так же, как и Людвиг, выпив кружку янтарного целительного напитка, спросил:
– А чего вы от зелья отказываетесь? Баб… – вжав в голову в плечи под злобным взглядом девушки, он откорректировал высказывание: – в смысле, ОНА нас так же лечила.
Грыст подошёл к булькающему котлу и понюхал варево.
– Пахнет, как обед тётки Стрыки.
– О! – польщено улыбнулась девушка.
– Ненавижу обед тётки Стрыки! – закончил Грыст.
– Нахал! – она оскорблено отвернулась.
Тролль с недоумением посмотрел на девушку и пожал плечами.
– Понимаешь, – обратился он к Конану, – тётка Стрыка в роли приправ использовала ВСЁ! Что видела, то и кидала в котёл.
– Этот рецепт называется ирландское рагу, – промычал Людвиг.
– О, он живой! – богатыри одновременно посмотрели на виновника переполоха.
Конан, нос которого нестерпимо зудел от укусов, спросил:
– Как будем его казнить? Предлагаю закинуть ему в штаны осинник.
– Конан – ты варвар! – Ваня покачал головой. – В штаны – это слишком жестоко. Лучше просто за шиворот.
– Предлагаю подкинуть дубинку: если она упадёт Людвигу на голову толстым концом, то суём за шиворот, если тонким – в штаны! – предложил соломоново решение тролль.
– Вы с ума сошли? – девушка решительно поднялась. – Я не позволю мучить великого чародея и благородного рыцаря!
– А ты кто вообще? – с любопытством спросил Иван-дурак. – На всякий случай, чтоб ты знала, с бабами Ягами у нас разговор короткий. Или, к примеру, на кол сажают, или голову…
Ваня не успел развить мысль – девушка высокомерно вздернула подбородок и представилась:
– Я – дева-воительница Марья! Степняки, коих я несметно побила, меня Моревной прозвали. А из степей в путешествие по свету отправилась. У амазонок я была известна, как Ипполита. А ещё, как Зена – королева воинов. У северян, где мужики в таких же рогатых шлемах ходят, – тут девушка показала на Конана, – я известна, как Брюнхильда. У меня ещё множество имён: Брадаманта, Аталанта, Фатима… Поэтому, кто ещё раз обзовётся бабой Ягой – голову с плеч снесу!
Речь девушки произвела впечатление. Филька, раскрыв рот, благоговейно внимал её короткому рассказу. Грыст, напротив, явно не уловив ни одного слова, разглядывал соблазнительные девичьи формы. Ваня, нахмурившись, пытался разобраться во множестве незнакомых имён и названий. Конан, как человек бывалый и немало путешествовавший, удивлённо вскинул брови.
– Брюнхильда? Уж не та ли, что поклялась замуж выйти только за того, кто её одолеет?
– Она самая!
– Это как же тебя Людвиг победил? – изумился киммериец. – Я помню рассказ, как Брюнхильда вышибла дух из Кривого Харальда за то, что он ей что-то сломал! Что именно, правда, не помню. А Харальд был раза в три помощнее нашего Людвига!
– Ноготь он мне тогда сломал, – небрежно сказала девушка. – А я маникюр до этого два часа делала.
– Мани… – Ваня не смог повторить тарабарское слово. – К бою готовилась, что ли?
– Можно сказать и так!
– И всё равно не понимаю, как тебя Людвиг одолел, – продолжал допытываться Конан.
– Как, как, – проворчала девушка. – Нечестным способом. Я из избы на шум вышла, гляжу мечется по поляне всадник, орёт, дубасит себя почём зря. Разбойнички мои глаза вытаращили, заорали "демоны" и по кустам. Только я собралась заняться всадником, как его конь из седла выкинул. Рыцарь прямо в меня прилетел – мы в обнимку с ним в избу обратно и ввалились.
– Все равно не понимаю. Разве это может считаться поражением? – Конан пожал плечами. – В меня тоже немало простых смертных влетало, но ни один из них не может сказать, что одолел киммерийского воина!
– Ну, он не то чтобы одолел… – Марья замялась, – он при этом ещё и поцеловал меня случайно. Да, вы, наверное, слышали – гром грянул, когда заклятье с меня спало.
– Заклятье? – Иван насторожился. – Значит, ты всё-таки не просто воительница, а ещё и колдунья?
– Не, – Марья помотала головой, – это заклятье на меня Кощей наложил. Сказал, мол, только когда меня поцелуют, тогда оно и спадёт.
– А что за заклятье?
Марья покраснела и превентивно-угрожающе нахмурилась.
– Только попробуйте улыбнуться! Он мне внешность оставил, но в бабу Ягу заклял и отпустил злобствовать. Вот я до этого момента и исполняла свою роль.
– Как же ты костяшке позволила на себя колдовские путы наложить? Дала бы ему в репу, да и дел-то! – удивился Иван-дурак.
– Обманул он меня, – Марья Моревна покраснела так, что деревенские девки, мажущие щеки свеклой, на её фоне показались бы бледными поганками. – Я его убивать пошла, а он предложил кинуть монетку. Сказал, если решка, то разрешит мне ему голову срубить… Откуда ж мне было знать, что у него монетка с двумя орлами?!!
– А Людвиг, значит, не просто с тебя заклятье снял, но ещё и в женихи набился?
Марья посмотрела на опухшего рыцаря, вздрогнула и обречённо сказала "Ага".
Людвиг, услышав, что он внезапно стал женихом, заворочался. Он несколько раз попытался открыть глаза, после чего промычал:
– Невеста? Подымите мне веки. Я хочу на неё поглядеть.
Грыст и Конан услужливо выполнили просьбу. Вид при этом у рыцаря был такой, что его собственный конь забился в припадке, а Марья Моревна просто рухнула замертво. Пожалев животное, киммериец и тролль перестали "подымать веки" рыцарю.
– Теперь я понимаю, отчего при взгляде на Вия люди сознание теряют, – сказал, поёживаясь, Иван-дурак. – Кстати, раз мы здесь с делами закончили, надо двигаться дальше. Баб… в смысле, Марья больше не заколдована, разбойники разбежались, а нам ещё Вия искать.
– А её куда денем? – спросил Грыст, показав взглядом на лежащую без сознания девицу. – Оставить здесь – волки сожрут.
– Она сама кого хочешь сожрёт, – встрял Филька. – Не то что волки – медведи от неё разбегутся! У неё кулаки знаете какие? Кувалды!
Людвиг взволнованно заворочался и изрёк что-то похожее на "забыть её здесь" – видимо, рыцарю не улыбалось стать женихом девы-воительницы с кувалдообразными кулаками. Конан потрогал распухший нос и мстительно сказал:
– Её с собой возьмём!
Но уже по пути к самоходной печке киммериец, глядя на Марью, ехавшую на его коне и помыкающую Филькой, вполголоса поделился с Иваном опасениями:
– Женщина на корабле – это не к добру.
– У нас же нет корабля! – не понял Ваня.
– Ну, ладно, женщина на печке, – перефразировал Конан.
– Не, – не согласился Иван, – женщина на печке как раз хорошо!
Впрочем, Иван вскоре убедился, что киммериец оказался прав.
*****
В поисках Вия
Ещё на полпути к печке Марья Моревна умудрилась «приласкать» каждого.
– Филька, куда ты смотришь? За Людвигом приглядывай, чтоб не свалился! Ветки перед ним раздвигай!
Зажаленный осами и опухший Людвиг болтался в седле и, само собой, дороги не видел. Кудлатый Филька озадаченно поглядел вперёд – чтобы раздвинуть все ветки перед рыцарем понадобится, как минимум, полк!
– А ты не сиди пеньком, пригибайся! – это уже рыцарю.
Грыст усмехнулся:
– О, Людвига назвали настоящим именем!
Марья тут же обернулась.
– Ты, зелёный, помалкивай! И ты, с лиловым носом, тоже!
Тролль и киммериец сердито посмотрели на деву-воительницу, но нашли в себе силы не связываться с ней. Иван, которого черноволосая бестия пока не трогала, улыбался… но недолго.
Они добрались до печи, и Ваня полез извлекать из трубы противоугонный чурбак. А потом и Конан к нему присоединился. Марья, узнав, что ехать нельзя, а печная труба забита деревяшкой, продолжительно высказалась вслух. Если из соображений цензуры вычеркнуть специальные русско-тарабарские термины, то останется короткая фраза "только последний дурак может сотворить такое с собственной печкой". Ваня оскорбился:
– Я, конечно, дурак, но не последний! И вообще, ТЫ куда ехать собралась?
– А вы куда едете? – вопросом на вопрос ответила Марья.
– Мы невесту мою ищем, Василису Премудрую.
– Да-а, твоей невесте такой жених достался, что не позавидуешь. Ладно, придётся помочь вам в поисках.
– Не надо! – в один голос крикнули Иван, Конан и Грыст. Людвиг тоже промычал что-то отрицательное.
– Поздно, я уже решила! К тому же, без моей помощи вы непременно в беду угодите!
Пытаясь вытащить чурбак, Конан вполголоса ругался на Ивана:
– И чего тебе приспичило разорять разбойничье гнездо? Сидела бы она сейчас в избушке, командовала своими разбойниками…
– Дык, кто ж знал, что она хуже бабы Яги? – так же вполголоса оправдывался Ваня.
Наконец, с превеликими усилиями чурбак был извлечён из трубы. Марья настояла, чтобы Людвиг был уложен на печь, мотивируя это заботой о здоровье рыцаря, а сама лихо вскочила в седло рыцарского коня. Конан, получивший обратно своего жеребца, возражать не стал, Ване и Грысту и вовсе не было дела на чём поедет дева-воительница. Богатырский отряд, пополнившийся двумя членами, снова отправился в путь.
Грыст, как единственный знающий местонахождение нечистой церкви, исправно указывал дорогу между вздрёмываниями. Добираясь до очередной развилки дорог, Ваня останавливал печку, будил тролля и тот, толком даже не проснувшись, махал рукой, после чего снова валился спать. Как объяснил Грыст, тролли всегда спят, когда не дерутся, не едят и не пьют.
Печь доехала до перекрестка с указующим камнем, стоящим на обочине дороги. Конан, свесившись с седла, прочитал вслух:
– Кто направо поедет – коня потеряет. Кто налево поедет – голову потеряет. Кто прямо поедет… дальше неразборчиво написано.
– Направо не поедем, – решительно изрекла Марья, поглаживая гриву коня.
Конану тоже не улыбалось потерять верного Черныша.
– Вань, спроси у Грыста, нам куда?
Заспанный тролль, услышав про надпись, сразу оживился.
– О, скоро на месте будем! Нам налево!
– Туда, где голову теряют? А не прямо? – на всякий случай переспросил Иван. – Ты уверен?
– Ну, конечно! – воскликнул Грыст. – Скоро приедем туда, куда нас Святогор послал.
Ване не терпелось увидеть нечистую церковь, поэтому он разогнал печку до максимально-возможной скорости. И чуть не проскочил мимо цели.
– Стой! – заорал Грыст и показал на придорожный хутор. – Нам сюда!
Ваня остановил печь. Когда клубы дорожной пыли осели, взорам богатырей предстал симпатичный дом – стены выкрашены в розовый цвет, крыша – салатово-зелёная, ставни расписаны русалками, а у крыльца горели два красных фонаря.
– Чего это они днём фонари жгут? – удивился Иван.
– Так принято! – пояснил Грыст. – Я сам толком не знаю.
– Ну, и куда мы приехали? – ледяным тоном спросила Марья у тролля, разглядывая русалочьи груди на ставнях.
– Куда? Там же на камне было написано "налево поедешь – голову потеряешь". Насколько я знаю, все, кто налево ходит – голову теряют.
– Философ, – процедила Марья. – Если это нечистая церковь, то я – ангел с крылышками!
– Да уж, ты не ангел с крылышками! – согласился Конан, но тут же поправился: – В смысле, этот дом непохож на нечистую церковь,
В этот момент на крыльцо вышла объемистая женщина в ярком шелковом халате с вышитыми на нём змеями Горынычами.
– Здравствуйте, гости дорогие! Прошу вас, проходите! Мы вас обслужим по высшему разряду! – она увидела Марью, на секунду замялась, но тут же выпалила: – И тебя, девушка обслужим, не сомневайся! У нас стражник на все конечности мастер!
– Подымите мне веки, я тоже хочу поглядеть на нечистую церковь! – заканючил Людвиг с печки.
Филька честно попытался ему помочь. Женщина, увидев взгляд рыцаря, на подгибающихся ногах попятилась обратно в дом. А спустя секунду на крыльце появился здоровенный верзила, ростом и сложением не уступающий богатырям. В дверном проёме угадывались женские фигурки, одетые ничуть не более русалок на ставнях.
– Грыст, ты куда нас привёл? – свирепым шепотом спросил Иван у тролля.
– Да ведь Святогор сам сказал, мол, нечистая церковь – это где с виду всё пристойно, а внутри блуд да пьянство процветают! – пожал плечищами Грыст. – Это здесь. С виду прилично, а внутри всё остальное. И обслужат, и нальют.
– Кем мне тут заняться? – прогудел верзила, увидел Марью и глазки его радостно блеснули. – О, какая красотка! Ну, пойдём – я к твоим услугам!
– Я вам всем сейчас устрою "обслуживание"! – сердито прошипела Марья Моревна, закатала рукава платья и спрыгнула с коня.
Описать дальнейшее не представляется возможным, потому что все основные события происходили внутри дома. Нет, как она с одного удара свалила верзилу, конечно, богатыри заметили. Бедняга остался лежать на крыльце, по-прежнему радостно улыбаясь, но уже голубому небу. Да во рту у него количество зубов резко уменьшилось.
Из дома послышались звуки тяжких ударов, треск ломающейся мебели и взвизгивания. Почему-то никто из богатырей не сомневался, что взвизгивает не Марья. И действительно, из дверей и окон начали вылетать полуобнаженные красные девицы. Причем, красные, в прямом смысле этого слова – видать, рука у Марьи тяжелая. Взлохмаченные обитательницы веселого дома разлетелись по двору переполошёнными курами и попрятались по сараям и кустам. Вскоре наступила тишина.
Богатыри озадаченно переглянулись – надо же, как им не повезло! Из дома вышла Марья Моревна, спуская рукава и отряхивая руки.
– Вот, значит, как вы невесту Иванову ищете?!! Ну, ничего, как Василиса найдётся, я ей всё расскажу! И про тебя, и про дружков твоих непутёвых да зелёных, которые блудливы, аки кобели подзаборные! А ты, Людвиг, чего вылупился? На девок поглядеть решил? А сиську тараканью не хочешь? Осинник тебе в штаны!
Ваня тут же горько пожалел, что рассказал Марье про Василису. Людвиг поспешил зажмуриться. Грыст сокрушённо вздохнул – похоже, здесь больше делать нечего. Конан хмыкнул и спросил у тролля:
– Грыст, а других нечистых церквей ты не знаешь?
– Так вам этого мало? – взвилась Марья Моревна. – Ах, вы, злыдни писюкавые! Плесень рукозадая! Упыри бочковые!
Глядя на разбушевавшуюся Марью, Грыст изумлённо сказал:
– А она по-тарабарски такими словами ругается, что я в первый раз слышу.
