Текст книги "Не жизнь, а сказка"
Автор книги: Андрей Шевченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Иван, как услышал эти слова, рванул в сторону кузни с полной спринтерской скоростью. Даже знаменитейшие американско-негритянские бегуны не смогли бы его догнать. Конечно, не смогли бы, ведь это не над ними нависла угроза женитьбы на боярской дочке. Вот он, секрет скорости – надо бы тренерам наших спринтеров этот способ на заметку взять.
Горох усмехнулся – как удачно сегодня боярин заявился. Царь, честно говоря, уже изрядно утомился выслушивать жалобы горожан на проделки непутёвого сына и его друзей. Да и дружина в полном составе привыкла прятаться по углам, когда на горизонте появлялась богатырская четверка – не ровен час, на поединок вызовут. Отказаться, вроде как, воинская честь не позволяет, а результат поединка заранее известен: шею намнут. Поскольку дружинники предпочитали иметь свои шеи ненамятыми, они весьма преуспели в искусстве пряток. Вот и сейчас, в царском дворе не видно ни единого стражника. Воевода Сполох – Красный нос, тоже ежедневно одолевал царя просьбами услать подальше заезжих богатырей. Ваня пока один был – половину дружины перебил, тренируясь воевать Кощея, а уж когда четверо…
Но нельзя же сказать "убирайтесь" героям Ратного поля! А они, без сомнения, герои – далеко не каждый богатырь может похвастаться тем, что бился с самим Кощеем! Даже Илья Муромец! А Ванька, хоть и непутёвый вдоль и поперёк, даже дважды дрался со злобным скелетом! Кое-кто из бояр сомневался, что Иван-дурак выбил два зуба Бессмертному – мол, приврал, но даже им пришлось поверить в то, что Кощею наваляли на Ратном поле – уж Варя придумывать не стала бы. И всё-таки, ратные подвиги – это одно, а шалопайство в мирное время – совсем другое.
Вот почему Горох так обрадовался, когда Миодов стал домогаться руки Людвига для своей дочери. Идея, пришедшая ему в светлую, царскую голову была проста и незатейлива, однако, оказалась вполне действенна.
– Надо бы поглядеть, куда они подались, – проворчал себе под нос Горох, – а то ведь уедут, не дождавшись отеческого благословения.
Четверка нашлась около кузницы. И все четверо давали умные советы кузнецу, который ненавязчиво пытался избавиться от непрошенных советчиков.
– Шли бы вы… в винный погреб, да работать не мешали! Сказал же, починю доспех! Через неделю.
– Да что тут чинить! – кипятился Людвиг, припрыгивая от нетерпения. – Дел-то на пять минут: распрямить, залудить, сделать пять заплат!
– Шесть заплат. И ещё поножи новые сделать, – добавил Конан.
– И шлем ещё, – вставил Грыст.
– И наплечники. Мы тебе поможем, – сказал Иван-дурак. – Давай молот!
– Не дам я тебе ничего – у тебя силища дурная! Кто мне в прошлый раз железных лепешек вместо подков наделал и кувалду сломал? И вообще, раз вы такие умные, то сами свои доспехи и починяйте! – рассердился бородатый кузнец, указывая рукой куда-то на землю.
Царь пригляделся: возле стены кузницы лежала горка металлолома, в которой даже учёные археологи, собаку съевшие на реконструкции древностей, не смогли бы узнать полный доспех рыцаря.
– Это как же вас угораздило так доспехи изломать? – изумился царь.
– А тебе какое дело? Шел бы ты… – не оборачиваясь, сказал приветливый Конан, но, получив толчок от Людвига, посмотрел на говорившего и тут же поправился: – в кузню, нам помогать.
– Вот я тебе по шее помогу! – сказал Горох, глядя на варвара снизу вверх.
Конан смущённо поковырял ногой землю: послать дважды за утро царя – это даже для киммерийца чересчур. Ваня пришёл на выручку побратиму:
– Мы, батя, вчера спор давний вспомнили, вот и начали выяснять, кто кого глубже в землю вобьёт. Я Людвига почти по пояс вбил, – с гордостью завершил оправдательную речь Иван.
– А я только по колени, – застенчиво молвил Грыст.
– Это потому, что у Людвига доспехи уже покорёжены были, – великодушно сказал Иван-дурак. – Они мешали вбиваться. Да и место ты вчера выбрал утоптанное…
– Точно! – Конан хлопнул себя по лбу. – Я ж его тоже вбивал на тропинке. Ха! Вань, на грядке и я бы его по пояс вбил!
Горох ошеломлённо покрутил головой. С ума сойти!
– То есть, дырки в земле от Людвига остались? – на всякий случай ещё раз уточнил он. Получив радостное подтверждение от всей богатырской четверки, царь начал закипать. – Ну почему, как богатырь – так балбес-балбесом? Вам силу девать некуда? Тогда я вот что скажу: используем вас завтра же – нам надо столбы ставить. Чтобы люди работные ямы не копали, вы будете дырки делать. Опыт, я вижу, у вас уже есть… Конан и Грыст забойщиками будут, Людвиг вместо копра сойдёт. А ты, Ваня, на смену рыцарю готовься – твоей голове и без доспехов ничего не станет.
Кузнец стал фиолетовым, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех, Конан покраснел, Грыст вновь приобрёл салатовый оттенок, Людвиг пожелтел. Горох подумал, что если Ваня посинеет, то вскоре весь царский двор сможет наслаждаться неожиданной радугой. Ваня не посинел, но торопливо заявил:
– Батя, никак нельзя нам столбы ставить! Мы же наказ дядьки Святогора вспомнить не могли. А вот только что вспомнили: он нам велел Вия найти!
– Ну? – вытаращил глаза Горох. – И зачем?
– Дядька говорил, что Вий может подсказать, где Василиса скрыта.
– Он бы ещё вас в преисподнюю отправил, – проворчал царь.
– Так ведь почти туда и сказал идти. Ищите, сказал, церковь нечистую. Я даже о таких и не слыхал. А вот Грыст знает…
Тролль и Конан активно закивали – им очень не хотелось ставить столбы. Да и угроза женитьбы на боярской дочке не миновала – лучше подобру-поздорову убраться подальше. Людвиг поднял с земли гнутый-перегнутый шлем, попытался примерить и лишь горестно вздохнул:
– Не налезает! – и посмотрел на кузнеца. – Будешь править или нет?
– Мне только полдня угли разжигать надо…
– Не печалься, сейчас поправим, – бодро сказал Иван и заливисто свистнул.
У присутствующих от свиста заложило в ушах, а с крыши выстрелили перепуганные голуби. Спустя несколько секунд раздался громкий треск, топот, и вскоре около кузницы красовалась собственной персоной трехголовая, жалохвостая зеленовато-бурая тушка Горыни. Все три головы преданно уставились на Ивана-дурака и хором произнесли:
– Здравствуй, папочка! – а затем, увидев царя, добавили: – Здравствуй, дедуля!
Горох с трудом скрыл улыбку. Когда он впервые увидел мелкое трехголовое чудовище, ковыляющее за Варей, первым его желанием было позвать Сполоха во главе всей дружины и казнить ужастика. Более того, Горох даже позвал воеводу. Исполнению царского приказа помешало то, что богатырская четверка грудью встала на защиту Горыни… Дружинники долго потом залечивали синяки и переломы. Да и Варя напустилась на отца не хуже разгневанной орлицы.
К чести Гороха надо сказать, что он, познакомившись поближе с трехголовой летающей ящерицей, сумел преодолеть старые предрассудки и разрешил поселиться ей в царском тереме. И даже втихую подкармливал Горыню, когда никто не видел. А Варя никак не могла взять в толк, почему это её подопечная к царю ластится и дедулей его зовёт. Прочие же обитатели царского двора мини-Горыныча побаивались открыто.
– Ну-ка, дунь на угли, чтоб горели жарко, – сказал Иван-дурак Горыне.
Та, за последнее время откормившаяся и ростом бывшая уже с приличную собаку, завиляла хвостом с жалом на конце и начала набирать воздух.
– Сожжёте сейчас всё, – кузнец попятился.
– Не бойся! – покровительственным тоном сказал Конан. – Ваня знает, что делает!
Ваня знал. Хотя, если быть совсем честным, то знал, что хотел. А знать, что хотеть и знать, что делать, согласитесь – две большие разницы. Он указал Горыне на тлеющие в горне угли, и та послушно дунула на них из всех трёх голов.
Вместо ожидаемого огненного смерча раздалось громкое шипение – угли в горне погасли, а кузню заволокло густым паром. Кашляя, Иван вывалился наружу, за ним тащилась Горыня, виновато склонив головы. Кузнец хмыкнул и втянул носом воздух.
– Похоже, "Кагор".
Горох принюхался и подтвердил догадку.
– И даже, кажется, из монастырских погребов. Богатыри, вы случаем не знаете, куда на днях бочка "Кагора" из монастыря уплыла?
Трое тут же сделали честные лица, а Ваня, эх, простота, спросил:
– Батя, а откуда ты узнал, что мы бочку по реке из монастыря сплавили?
Конан, Грыст и Людвиг синхронно закатили глаза к небу.
– А животину зачем спаиваете? – сурово спросил Горох.
– Так Горыня ничего, кроме хмельного, не пьёт! Говорит, организм не позволяет воду потреблять. К тому же, она в вине к жизни вернулась, пропиталась насквозь…
Царь покачал головой.
– Значит, вот вам мой царский указ: неделю на сборы и дуйте искать Василису. Ваня, без невесты не возвращайся! А если за эту неделю кто-нибудь ко мне с жалобой на вас придёт – тут же зову боярина Миодова с Настасьей! Ясно?
Четверо богатырей переглянулись и согласно кивнули. Неделю без происшествий они продержаться смогут…
На самом деле, продержались они только шесть дней. Доспехи Людвига кузнец привёл в порядок уже на третий день. Починку лат и предстоящий отъезд было решено обмыть, куда же без этого! Иначе доспех крепости иметь не будет, а в пути счастья не видать! Единственным препятствием на пути к празднеству было отсутствие выпивки и закуски. Впрочем, четверка героев быстро решила эту проблему.
Мероприятие началось с опустошения кладовой… и закончилось бегством от дородной поварихи с огромным черпаком. Иван тащил здоровенный копченый окорок, Конан – котёл с кашей, Людвиг (вот ведь рыцарь весь из себя, а туда же) – вязанку сдобных бубликов. Горыня присоединилась к грабежу средь бела дня, утащив круг колбасы, и по пути её головы дрались между собой за право первой укусить колбаску. Грыст с бочонком солёных огурцов прикрывал отход – повариха даже сломала о тролля черпак. В целом, кроме поцарапанной спины Грыста, набег завершился удачно.
Царь Горох в своё время уловил закономерность: богатыри притягиваются к винному погребу тем сильнее, чем дольше они в него не наведываются, а потому распорядился поставить здоровенные замки на толстые дубовые двери в винное хранилище. Впрочем, это не смогло остановить богатырей – они просто сняли с петель тяжеленные двери и вместе с замком отнесли их в сторонку. После чего боевые действия против "зеленого змия" развернулись в полную силу. Кстати, о змиях: Горыня тоже участвовала в пиршестве, о чём потом горько пожалела.
Первым неладное почувствовал тролль. Он выпил уже пару кувшинов пива, как всегда залпом, слегка закусив их здоровенным куском окорока, когда вдруг раздалось громовое урчание. Богатыри переглянулись.
– Горыня, ты чего рычишь? – спросил Иван.
Ответом ему было легкое мурлыканье – челюсти двух голов мини-Горыныча были заняты колбасой, а третья усиленно пила вино из ковша.
– Не, она рычит тоньше, – пояснил Иван присутствующим, будто они сами не слышали.
– Ребята, это я… – Грыст не успел закончить фразы – последнее "я" было заглушено громовым "бр-р-р". Тролль схватился за живот и со страдальческим выражением лица стрелой вылетел из винного подвала. Побратимы проводили его недоумёнными взглядами.
– Ну, не хочет – нам больше достанется, – сказал Людвиг, словно мог составить конкуренцию огромному троллю.
С этими словами рыцарь аккуратно вынул голову Горыни из ковша и приложился к нему длинным глотком. Затем наступила очередь Ивана и Конана. Горыня между тем ссорилась – правая и центральная укоряли левую за единоличное пьянство, та нечленораздельно оправдывалась:
– Вы ш-ш-ш заняты были – колбасу с двух сторон ели. Вот, скажите, почему у колбасы третьего конца нет?
И икнула, выпустив облачко винных паров. Правая и центральная закатили глаза – если уж левую потянуло на философствование, значит, скоро запоет.
Следующей жертвой стал Людвиг. Его урчание было несравненно тише Грыстового, но услышали его все. Рыцарь подскочил и выпрямился, став похожим на своё любимое оружие – копьё, после чего, схватив живот в охапку, бросился вон. Иван и Конан не успели долго поудивляться странному поведению товарищей – их постигла участь Грыста и Людвига.
Вскоре в окрестностях винного погреба с четырех сторон (по числу богатырей) раздавались оглушающие звуки. Царь, выглядывавший из окна верхнего этажа, заорал кому-то внизу:
– В атаку!
Кому кричал Горох, стало понятно спустя секунду – отовсюду появились дружинники, вооружённые… вениками из крапивы и чертополоха. Дружинников было не меньше пятидесяти человек – царская гвардия почти в полном составе. Они, зловеще ухмыляясь, тиграми кинулись в кусты, в которых скрылась четверка богатырей. Прошло несколько томительных секунд, а потом практически одновременно раздались вопли… от которых эхо разносит… ну, сами знаете.
Из кустов сирени выскочил Иван, придерживая руками спадающие штаны. Его преследовало человек десять дружинников, размахивающих жгуче-колючими вениками, и каждый из них считал своим священным долгом, как следует хлестнуть Ваню… ну, уж куда получится. Три других богатыря также появились на царском дворе в сопровождении почетного эскорта с опахалами.
Четверка героев бестолково металась по двору, периодически теряя штаны и получая по оголённым местам крапивными вениками. Улюлюканье дружинников перекрывалось взвизгиванием их жертв и громовым урчанием богатырских желудков. Когда урчание достигало апогея, хозяин взбунтовавшегося желудка пытался устроиться где-нибудь в укромном уголке, но именно укромного уголка-то и не было – дружинники с вениками оказались просто вездесущими. Они, аки коршуны, бросались на беспомощных богатырей и от души хлестали их крапивкой. Удивительно, но даже тролль, к крапиве нечувствительный, тоненько всхрюкивал, когда очередной дружинник ласково похлопывал его своим веником.
Избиение продолжалось почти полчаса, пока царь не смилостивился над страдальцами и не скомандовал отбой развлекавшимся от души дружинникам. Те, отомстив, наконец, за прятки по углам, гордо промаршировали с царского двора под предводительством Сполоха – Красного носа. И только теперь истерзанные богатыри, сверкая красными… ну, кому куда досталось… сумели уединиться в кустах, откуда тотчас послышались оглушающие звуки.
Откуда богатырям было знать, что Горох распорядился подсыпать в пиво и вино слабительного порошка? Царь знал Ивана, как облупленного, да и его дружки-герои ничем от непутёвого царского сына не отличались. Горох был уверен, что без происшествий они и трёх дней не выдержат… шесть же дней без хмельного, драк и сломанных ворот оказались для царя приятным сюрпризом – не перевелись ещё богатыри в земле нашей! Однако, на всякий случай, он велел подготовился. Разумеется, "всякий случай" настал!
Со стонами, почесывая спины и то, что ниже, четверка, наконец, выбралась из кустов. Вид у богатырей был совсем не богатырский – Царь Горох, глядя на них сверху, широко ухмыльнулся и скрылся в комнате.
Конан поморщился, завязывая тесемку на штанах.
– Варварская страна! Ваня, как ты здесь живёшь?
– Обычно – неплохо, – шмыгнул носом Иван-дурак и с опаской прислушался к своему животу.
– Грыст, что с твоими штанами? Неужто тебя так… э-э-э, пучило? – спросил удивлённый Людвиг
Иван и Конан посмотрели на тролля. Действительно, крепкие кожаные штаны Грыста в нынешнем виде не пригодились бы даже огородному пугалу – от них остались только рваные кожаные полоски, скреплённые на поясе верёвкой. Кутюрье современного модного дома, увидев это произведение искусства, тотчас принялся бы создавать новый стиль одежды. Тролль о моде не имел никакого представления, а потому стыдливо прикрывал ручищами… в общем, выглядел типичным футболистом в "стенке".
– Это потому что его веником с разрыв-травой били, – пояснил Горох, вышедший полюбоваться на результаты "сечи". – Его счастье, что он к магии сопротивляется…
Послышалось протяжное "о-о-о" – разрыв-трава, при умелом обращении, легко ломала амбарные замки и лезвия мечей. При неумелом – превращала кожаные штаны в рваные лоскутки.
– То-то я и думаю, чего мне пощипывало, – пробормотал Грыст, напрасно пытаясь расположить кожаные полосочки так, чтобы они прикрывали самую важную часть тела.
Иван, Конан и Людвиг вздохнули одновременно и завистливо – им-то после крапивно-чертополоховых веничков жгло немилосердно.
– В общем, так, богатыри, – начал царь, – если ещё раз попробуете залезть без спроса куда-нибудь, я велю не просто слабительного порошка в пиво насыпать! Я вас…
В кустах сирени послышались тоненькие страшные звуки, и на свет божий явилась страдающая Горыня. Правая и центральная головы рычали на левую:
– Как пить – так ты одна, а как животом маяться – так всем!
– Тебя это тоже касается! – строго выставил палец в сторону Горыни царь.
– Ой! – пискнула Горыня и скрылась в сиреневых зарослях.
Но не оттого, что испугалась царского гнева, а потому что… Послышалось громовое бурчание, и четверка богатырей дружно бросилась по кустам.
– Ишь ты! – покачал головой царь. – Молодец Варюшка! Не обманула – порошок-то, в самом деле, двойного действия…
Следующим утром, рано-рано на заре, смертельно-трезвые богатыри вышли из стольного града. Охрана на воротах проводила их насмешливыми взглядами – у каждого стражника на копье болтался крапивно-чертополоховый бунчук, как символ великой победы.
Ехать сидя никто из богатырей не мог по вполне понятным причинам – крапиву дружинники нарвали самую злобную, да и чертополох выбирали самый породистый. Конан и Людвиг вели коней в поводах, Ваня вел за собой на канатике самоходную печку. Грыст, как исконно пеший путешественник, не обременял себя дерганьем за веревку – всё равно, ни один конь не пожелает нести на себе троллью тушу. К тому же, у Грыста и без верховых животных проблем хватало: он никак не мог привыкнуть к новым штанам.
Во всех царских закромах не нашлось кожаных штанов гигантского размера – те, что лежали по сундукам, да кладовым оказались маломерками. Поскольку за ночь никто троллю не смог сшить штанов нужного размера (да, никто особо и не рвался), то Грысту пришлось довольствоваться "мелочевкой".
– А чего ты маленьким не станешь? – с трудом сдерживая улыбку, спросил тролля Людвиг, глядя на его обтянутые формы.
– В самом деле, ты же на Ратном поле обезьяну изображал! – Конан в отличие от рыцаря от улыбки удержаться не смог. – Превратился б снова в малька, и тебе эти штаны огромными бы стали!
– Год два раз нема, лимит кирдык – по-тарабарски ответил Грыст, но поняли его все – больше двух раз в год перевоплощаться тролль не может.
И вот теперь он, в штанах в обтяжку, шествовал по пыльной дороге вслед за друзьями. Представители сексуальных меньшинств, увидев ТАКОГО тролля, запрыгали бы от неистовой радости. К счастью, в землях царя Гороха меньшинств не водилось, иначе количество инако… инако… инакомыслящих резко бы уменьшилось после встречи с Грыстом.
Пешее путешествие продолжалось долго, наверное, часа два. Потом путники устали и сделали привал, точнее, приляг. Ваня снял с печки котомки с едой, и богатыри, давясь не смоченным в пиве мясом, принялись завтракать. Возможно, именно по причине отсутствия хмельного завтрак и закончился очень быстро.
– Может, ещё отдохнём? – проныл Людвиг, непривычный к пешим прогулкам.
– Не, надо идти, – решительно возразил Конан, даже не пошевелившись, чтобы подняться.
– У меня идея! – с воодушевлением воскликнул Ваня. – А чего мы тащимся пешком, если есть печка?
– Какая разница, где я не могу сидеть: на лошади или на печке? – жалобно спросил Людвиг.
– Так ведь мы будем не сидеть, а лежать!
– Места на четверых не хватит! – с сомнением посмотрел на бело-серую печку Грыст.
– А мы всё лишнее скинем!
У Вани слова с делом не расходились – тут же на землю полетели вязанки дров, горкой лежащие возле печной трубы. Людвиг, обрадованный перспективой не переставлять ноги с утра до вечера, помог побратиму сбросить пару вязанок. Рыцарь хотел выбросить и круглый чурбак, но Ваня запретил его трогать.
– Ну, вот, милости прошу! – радушным жестом пригласил Иван друзей.
Две рыцарские лошади и черный жеребец Конана были мгновенно привязаны к канатику, богатыри возлегли на печку, и путешествие возобновилось. Лежа поперёк печки на животах (по-другому не получалось) все четверо наслаждались солнышком, легким ветерком и ничегонеделаньем. Людвиг даже задремал, и Грыст тоже слегка всхрапнул – лошади чуть поводья не оборвали с перепугу.
Если всё идёт хорошо, то обязательно случится что-нибудь эдакое… Комфортабельное путешествие закончилось час спустя – печка, выпустив клуб прозрачного дыма, остановилась в широком поле.
– Чего стоим, кого ждём? – осведомился Конан ни у кого конкретно.
Ваня, кряхтя, слез с печки и заглянул в топку.
– Дрова прогорели! Конан, кинь вязаночку!
Киммериец осмотрел невеликую поверхность печи. Два раза.
– Нет здесь никаких вязанок! Похоже, мы все их скинули. А вот эта деревяшка не пригодится?
Киммериец показал чурбак, который Иван не разрешил выкинуть в прошлый раз.
– Нет, это жечь нельзя! – Ваня поскрёб макушку, окинув взглядом широченное поле, на дальнем краю которого виднелась жидкая березовая поросль. – Придётся топать за дровами. Конан, бери топор и иди!
Конан надвинул рогатый шлем на самые глаза.
– Это только простые смертные топором дерево рубят! Я больше по шлемам бить специалист. Пусть лучше Людвиг сгоняет.
Как вскоре выяснилось, топор – это не рыцарское оружие. Вот если бы копьём дрова рубить…
– Пусть Грыст идёт. Погодите, я его разбужу.
Рыцарский тычок локтем тролль даже не заметил. Тогда Людвиг, недолго думая, достал кинжал и кольнул остриём Грыста. Метод подействовал – тролль почесался.
– Не так надо, – ухмыльнулся Конан. – Грыст, Настасья к тебе пришла!
Зря варвар это сказал – тролль, даже не успев открыть глаза, бросился бежать. Лёжа, конечно, далеко не убежишь, поэтому Грыст всего лишь насмерть перепугал лошадей, и без того взвинченных его храпом. Черный жеребец, рыцарский верховой конь и вьючная лошадка, которая везла доспехи и оружие Людвига, освободились и понеслись прочь. Рыцарь тоскливым взглядом проводил удаляющуюся скотину.
– Ничего, тебе размяться не помешает, – приободрил его Конан.
– Тебе, между прочим, тоже, – хмыкнул Ваня.
– Чего разбудили? – проворчал Грыст, на всякий случай, оглядываясь – нет ли поблизости той самой Настасьи.
– Тебя дрова ждут. Во-он в том лесочке. Так что, бери топор…
– А вы?
– А мы лошадей пойдем ловить.
Грыст понял, что обречен стать дровосеком, потому что ни одна кляча, находясь в здравом уме, не приблизится к троллю по собственному желанию.
– Где топор?
– На печке, – сказал Иван. – У трубы лежит.
– Лежал, – поправил его Людвиг. – Я его случайно вместе с вязанкой дров выбросил.
Вот не то эхо в поле! Не разносит оно далеко крики воинские…
Грыст отправился корчевать деревья киммерийским двуручным мечом (в отличие от рыцаря, Конан со своей железякой не расставался даже на печке). А три его богатырских побратима до самого темна ловили коней.
В первой же попавшейся придорожной корчме богатыри застряли надолго. Питательно-питейные заведения на каждом шагу не встречаются, поэтому побратимы постарались заправиться, как следует! Как обычно пишут о путешествиях? Дни тянулись за днями и были похожи один на другой… Ну, так вот, к нашим путешественникам это не относится! Хотя бы потому, что на второй день голова болит не в пример сильнее, чем в предыдущий.
Поистине героическим усилием оторвали себя богатыри от столов в корчме и снова отправились в путь. Крапивно-чертополоховые ранения уже зажили, поэтому Конан и Людвиг горделиво восседали на конях, снисходительно посматривая на Ивана-дурака и Грыста, по-прежнему ехавших на печке. Почему снисходительно? Да потому что приходилось с завидной регулярностью рубить дрова для самоходной печи. А она оказалась весьма прожорливой – "Хаммер" по сравнению с ней мог бы показаться малолитражкой! Запас купленных у корчмаря дров закончился уже к следующему вечеру.
Вот и приходилось отряду останавливаться на лесозаготовки. Конан и Людвиг тут же начинали проверять сбрую, амуницию, место для ночлега и даже придирчиво осматривать траву и чуть ли не тыкать носом в неё своих скакунов – короче, пускались на всё, лишь бы не заготавливать дрова. Иван и Грыст, орудуя по очереди конановским мечом, поминали волшебные топоры-саморубы и пилы-саморезы, которые, по слухам, изготавливали гномы. Но подземельцы жили в Кацапских горах, что находились в недельном переходе к северу, поэтому добираться до жадюг-гномов, чтобы попытаться выторговать у них волшебный инструмент, было бессмысленно.
Впрочем, вскоре у дровосеков-богатырей появилась надежда на помощь. На третий день судьба подкинула им бесплатную рабочую силу в виде шайки разбойников. На лесных братьев должно быть снизошло помутнение рассудка – их осенила блестящая, но безрассудная мысль напасть на наших путешественников. Они бы сначала хоть посмотрели, на кого выскакивают из засады…
Но разбойники в количестве двадцати бород к своему несчастью не стали разбираться, кто перед ними, и с воплями и улюлюканьем вывалились из зарослей, потрясая разнокалиберным оружием и веревками. Потенциальные жертвы притормозили коней и печку. Лицо Конана расплылось в широкой и дружелюбной улыбке.
– Ну, наконец-то, махач!
Киммериец спрыгнул с коня и двинулся на спешащих к нему разбойников. Ваня и Грыст, похватав в руки по березовому полешку, десантировались с печки, и сразу же оказались в гуще событий. Людвиг лихорадочно пытался достать меч, упакованный где-то на вьючной лошадке.
Блестящая мысль о нападении стала казаться разбойникам уже не столь сверкающей, когда первая пятерка лесных братьев полегла от кулаков Конана – киммериец даже не потрудился достать меч. Сверкание идеи совсем померкло, когда березовое полешко Вани уложило вторую пятерку нападавших. И желание драться пропало бесследно у оставшихся стоять на ногах, когда вступил в дело Грыст – тролль небрежно присоединил ещё пять лесных бород к горке уже отдыхающих на траве. Уцелевшие в короткой схватке разбойники бросились к рыцарю, всё ещё пытавшемуся освободить меч.
– Сдаёмся! Пощады! – хором завопили они, подбегая к Людвигу, надеясь найти у него защиту от трех кровожадных демонов.
В этот момент Людвигу, наконец, удалось рывком освободить меч – лезвие его описало широкую дугу и случайно отсекло полбороды ближайшего разбойника. Поняв, что и здесь пощады ждать не приходится, уцелевшие лесные братья бросились врассыпную. Не ожидавшие такой подлости богатыри, только начавшие развлекаться, не успели поймать никого из беглецов.
На дороге осталось лежать пятнадцать человек в живописных позах, а вокруг валялось разбойничье оружие. Окажись здесь художник баталист Верещагин – мир увидел бы шедевр "Апофеоз войны -2 "
– Ну, вот, я даже размяться не успел, – расстроено протянул Конан.
– Я тоже, – сказал Людвиг, тщетно пытавшийся теперь засунуть меч туда, откуда с таким трудом его вытащил.
– Ты вообще монстр! – похвалил Конан. – Видел, как они от тебя бросились наутек?
– А то! – рыцарь всё ещё пытался пристроить меч на место, поэтому не увидел ехидной ухмылки киммерийца.
– А с этими что делать будем? – спросил Грыст, показывая на разбойников, валявшихся повсюду в беспамятстве.
– По уму, надо бы их Сполоху на расправу отдать, – сказал Ваня. – Но это же назад возвращаться.
– Отпустим что ли?
– Так они ж опять разбойничать начнут, – возразил Иван.
Тем временем жертвы помутнения рассудка начали приходить в чувство. По одному, по два они открывали глаза и со стонами ощупывали подбитые глаза, вывихнутые челюсти и шишки на головах.
– Придётся с собой тащить, – недовольно сказал Конан. – А у нас закуски и без того почти нет.
Вульгарная провизия, само собой, сразу же превратилась в закуску, как только в корчме друзья прикупили три бочонка пива. Но вот-вот закуска должна была вернуться в исходное состояние – Грыст, например, в принципе не признавал мелкой посуды.
– Пусть тогда пользу приносят – дрова для печи рубят, – изрёк Людвиг, любующийся упакованным мечом.
Ответом ему было поражённое "о-о-о" трех побратимов – им подобная мысль даже в голову не приходила. Очухавшимся лесным братьям быстро обрисовали ситуацию и поставили перед выбором: либо они едут с богатырями в роли дровосеков и истопников, либо их предают смертной казни через поедание. На роль палача был выбран, само собой, Грыст, о чём Конан разбойников и уведомил. Грыст улыбнулся, вспомнив, что на Ратном поле его тоже подозревали в людоедстве.
Если разбойники сначала и колебались, то, увидев улыбку тролля, мигом отбросили все сомнения и тут же согласились сопровождать отряд в роли кого угодно. Правда, перед богатырями тут же возникла задача: как охранять пленных? Они же должны перемещаться: рубить дрова и приносить их к печке. После недолгого совещания было решено связать разбойников по два – левую ногу одного к правой ноге другого. Тогда, даже если они решатся на побег, далеко не убегут.
Идея, в общем-то, была правильная… это если не принимать в расчёт страх разбойников перед дружелюбной улыбкой Грыста. Стоило отпустить связанных попарно пленных в лес для сбора дров, как они помчались в разные стороны, петляя, словно обкурившиеся дихлофоса тараканы. И опутанные ноги им не помешали развить невероятную скорость. Богатыри, разинув рты, только проводили глазами исчезающих разбойников. В итоге, команда добровольных помощников дровосеков составила одну персону – пленника с кудлатой бородёнкой, которому не хватило пары.
– Н-да, неудачно получилось, – почесал затылок Ваня.
– Ну, уж этот от меня не уйдёт! Он у меня знаменитым дроворубом станет! – прорычал Грыст, которому надоело корчевать деревья. – Лично следить за ним буду!
– Да и я глаз с него не спущу! – пообещал Ваня.
Мужичок затрясся мелкой дрожью, когда зелёный великан схватил его за шкирку, поставил на ноги и сунул в руки трофейный топор.
– Держи и шагай вон к тому дереву!
Несчастный разбойник был до того запуган троллем, что даже не подумал обратить оружие против пленителей. Он покорно подошёл к указанному дереву и принялся его рубить. С двух сторон от него стояли Грыст и Ваня и зорко наблюдали, периодически давая советы, как лучше рубить и как правильнее складывать полешки. Спустя три часа, когда солнце уже готовилось укатиться на боковую, требуемое количество дров наконец-то было заготовлено и перетаскано к печке.
– Вы вдвоём в десять раз быстрее бы это сделали, – зевая с риском вывихнуть челюсти, сказал Людвиг. Конан промолчал – он спал.
Ваня и Грыст переглянулись – действительно, такими темпами они никогда не доберутся до нужного места. Пришлось им снова браться за инструменты, благо, что киммерийский двуручник можно было оставить в покое – после разбойников осталась уйма топоров. Пленённый в результате проникся горячей благодарностью к рыцарю.
