Текст книги "Матрос Специального Назначения"

Автор книги: Андрей Загорцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Вскоре матрос-очкарик появился в нашей баталерке с опухшим от сна лицом, аппетитно позёвывая.

– Показывайте, что у вас за наборник, – с места в карьер начал он.

Мы с гордостью вытащили из тайника телефон-автомат.

– Ого, бандура! в городе видать спёрли? – поинтересовался связист, роясь в своей сумке с инструментами.

– Да, вроде того, он уже отключенный был, – начал нести чушь Саня Федосов.

– Сейчас посмотрим, рабочий он или нет.

Связист достал какие-то мотки проволоки со штекерами, начал их прикручивать к проводкам, торчащим из аппарата, ткнул штекера в розетку, поднес трубку к уху, подул, покрутил диск.

– Алло, Серега? Алло, какая кислородная станция? Матрос, положи трубку! Положи трубку, ёпть.

Он недоумённо почесал за ухом отвёрткой.

– Ерунда какая-то, аппарат рабочий, только с диском непонятно что: звоню на коммутатор, а попадаю на кислородку. Сейчас посмотрим, что у него там внутрях.

«Линейщик» буквально за одну минуту разобрал аппарат на детальки. Вот что значит опыт. Федос с Зелёным минут сорок вскрывали только монетоприёмник, а этот, даже не глядя, тыкает отверткой и аппарат чуть ли не сам разваливается на составные части.

– Ааа… понятно, цифры на единичку на диске сместились, кто-то по аппарату долбил вот и дисковые контакты скользящие сьехали. Щас подкручу и будет все зашибись, кстати, давайте я вам диск прямо на трубку присобачу, вот, как у меня, – он показал нам гибрид трубки и наборного диска с проводками и маленькими «крокодильчиками» на концах.

– Я все остальные внутренности заберу, а то будете снова или монетки кидать или спичками контакты замыкать, а когда на вас будет вызов проходить, трубка будет трещать негромко, но услышать можно.

Мы дружно закивали головами. Всё нас устраивало, трубку с диском намного легче спрятать, чем громоздкий телефон. «Линейщик» за десять минут исправил диск, выкрутил его из коробки, достал паяльник, перепаял контакты, прикрутил диск маленькими шурупами к трубке. Полюбовался на полученный «гибрид» и снова воткнул проводки в розетку. Снова набрал номер.

– Алло, Серега! Ага, я! как слышишь? Нормально? Ага, рабочая пара, номер какой? Дай на меня вызов.

В трубке затрещало, «линейщик» удовлетворенно снял очки и протёр их.

– Итак, карасики, связь налажена, за работу с трубкой беру внутренностями аппарата, за подключение и номер, как договаривались, червончик.

Мятая десятка перекочевала из моего носового платка в карман «линейщика», тот хмыкнул, рассказал нам правила пользования, предупредил о соблюдении режима секретности и о том, что в случае какой-либо проверки наш номер будут отключать. Если кто-то из офицеров и мичманов обнаружит нашу трубку, то мы ни в коем случае не должны его выдавать, иначе мы сами знаем, что будет. Теперь у нас был свой телефонный аппарат с номером 41–45. «Линейщик» ушёл, а мы, радостные, рассматривали чудо телефонии и не знали, куда и кому звонить. Телефон есть, а звонить абсолютно некому. И спрашивается, зачем я, подвергая себя риску быть пойманным, тащил эту бандуру из города. Чёрт! А ведь девчонки наверняка-то не соврали, когда давали номер общежития своего техникума. Просто диск был испорчен и телефон набрал совсем не те цифры. Жаль, что я выкинул бумажку с номером. Да и в город можно было дозвониться, только зная какую-то схему связи с позывными. А на последнем коммутаторе, как сказал связист, сидели тетки, которые с городом соединяли только офицеров. В конце концов, решили, что надо будет каким-то образом достать справочник абонентов части, или попросить писаря-матроса из канцелярии ротного вытащить нам его для копирования. От скуки и нестерпимого желания кому-нибудь все-таки позвонить, набрали телефон нашей роты. В трубке пошли длинные гудки.

– Первая рота, вахтенный матрос Филлипов, – рявкнула трубка.

Федос заулыбался и знаками показал на трубку, потом призвал меня к молчанию, приложив палец к губам.

– Матрос, это мичман Жыгайплугин! Ну-ка метнись в баталеру первой группы, скажи, чтобы старшина второй статьи Федосов перед ужином позвонил мне 41–45. Вопросы? Выполняй!

– Есть! – рявкнула трубка и вахтенный отключился.

Через пару минут в дверь застучали. Федос спрятал трубку под стол, я, сделав глупый вид, уставился в наставление по РПК.

– Федос, мля, там тебе рундук Тупоплугин звонил, кантуй ему, звони телефон 41–45, епть это что за мичман такой, фамилия дурная, не наш вроде, кореш наверно твой, а?

– Да нет, это какой-то мичман с базы. С Попом что-то мутит, пойду позвоню, а то он такой зверюга, – начал плести околесицу Федос и, подмигнув мне, вышел.

Трубка под столом нежно затрещала и я нажал маленькую кнопочку возле диска – всё так, как учил «линейщик».

– Алло, товарищ мичман, – орал на другом конце провода Федос, – вы меня слышите?

– Фуле орёшь, обезьяна, слышу прекрасно, – постарался я скопировать слышанную от морпеховских мичманов манеру разговора.

– Товарищ мичман, настоящим докладываю, задача выполнена!

– Ладно, я понял, разрешаю заниматься по плану, – пробасил я в трубку и, нажав кнопку, отключился. Как удобно оказывается, когда телефонный аппарат представляет из себя всего одну лишь трубку с диском. Вот бы сделать как-нибудь так, чтобы еще проводов не было, таскай с собой трубку с диском. Ох, как можно бы перед теми же девчонками из рыбтехникума выпендриться. Идешь такой, с сумочкой через плечо, они спрашивают: «А что у тебя там?» и я такой небрежно: «Да так, телефон!». И достаешь под восхищенными взглядами трубку, крутишь диск: «Алло, Зелёный, подгребай ко мне, я на бульваре». Пока я мечтал, в баталеру ввалился сияющий Саня.

– Чо ты глаза закатил, пойдём строиться на ужин, сечки порубаем, жрать охота – просто ужас.

После ужина ушел к минёрам, оставив Федоса в баталерке с мечтами о звонке в его родной посёлок Архипо-Осиповка, где-то на далёком побережье Чёрного моря.

Болев находился в спорткубрике и, валяясь на матах, пытался сделать брейкерский «вертолёт», гулко хлопался пузом на маты, снова задирал к верхней переборки ноги и пытался ими вертеть.

– Ооо, приплыл, – заметил он меня, – давай, мля, без предисловий. Показывай – как вертушку делать! Не получается у меня ни хрена, сколько не пытаюсь.

– А удар тренировать?

– Да подождёт твой удар. Я на этой вертушке зациклился – все никак да никак, типа, как ты в трубе. Ну-ка, показывай.

Я хлопнулся на пол, перешёл с живота на плечо, взмахнул, сделал несколько оборотов на самой широкой амплитуде, со всей силы оттолкнулся руками и встал на ноги.

– О, мля, ну-ка по разделениям – как ты с живота-то начал?

Я начал разъяснять по разделениям и с самых азов. Болев был в хорошей физической форме и координацию имел неплохую. С третьего раза у него стало постепенно получаться, через двадцать минут он уже вовсю вертелся на матах и на полу.

– Ничего сложного, оказывается, – поднялся он прыжком с пола, – теперь давай, свой удар показывай! Только на груше, а то у меня нога два дня болела. Синичище, капец.

Начали отрабатывать удар, силу, угол атаки. Потренировались и решили передохнуть. Вот тут я и начал донимать Дитера вопросами о креплении вооружения при высадке по «мокрому». Дитер свистнул кого-то из своих, помоложе призывом. Матрос притащил обыкновенный длинный пакет из плотного полиэтилена.

– У вас чего, таких в баталерке нет? – спросил Болев, вертя пакет в руках, – в каждой баталерке таких пакетов полно – и ружейных, и от ГК-30 М.

– Неа, нету, мы с Федосовым все перерыли, но таких не видели.

– Странно-странно, у всех есть, а у вас нет. Они ведь сразу списываются. Их охапками со склада ПДИ (парашютно-десантного) имущества таскают, наверно ваш «рундук» их утащил – вещь в хозяйстве полезная.

– Да мы его не спрашивали, нам ключи просто передали и всё.

– Ладно, смотри: всовываешь в пакет свой пулемёт уже со снаряженным магазином, здесь затягиваешь – и всё, потом можно резинкой от запаски перетянуть и стропой на карабинчик к жилету. Достань пару поплавков бальсовых, один на ствол, другой на шейку приклада привязывай, пистолет тебе выдали?

– Ага, ПБ с кобурой, – похвастался я.

– Фигня, а не пистолет, – охладил мою радость Дитер, – у нас вооружение вообще другое: автоматы подводной стрельбы, пистолеты четырехствольные, вы их потом изучать будете, оружие неплохое – что под водой стреляет, что на воздухе! – правда на поверхности дальность у него никудышная, иглы кувыркаться начинают. Ты свой крепи повыше на груди, прямо в кобуре и сам пистолет тоже не ремешком, а стропой к жилету, при высадке с ним и выходи на сушу.

– Дим, а как с пулемёта стрелять? он же в пакете будет?

– Да так прямо и стреляй из пакета, нихрена с пулемётом не случится, а пакет, он одноразовый.

Поболтали еще немножко, и я пошёл в свое расположение, выпросив пакет для своего пулемёта.

Федос собрал в кубрике весь личный состав и проводил совещание, одним из основных вопросов которого была проблема восполнения схрона на берегу продуктами питания.

Я взял на себя обязательства достать сухарей, чаю, сахара и консервированной картошки в банках. Кто-то должен был достать консерв и тушенки. Была выделена отдельная подгруппа разведчиков во главе с Зелёным, которым предстояло в субботу совершить марш-бросок к бухте и произвести закладку тайника. Также на меня легли вопросы согласования способов покупки и доставки продуктов питания с «баллонами». Пришлось общим решением создавать групповую кассу. Саня Федос в чистой школьной тетради расчертил страничку, переписал фамилии. Все сдавали, кто сколько мог. Сумма получилась хоть и незначительная, но, в принципе, собранных денег на консервы да индийский чай хватало.

После собрания я сперва засобирался в расположение к «баллонам» – найти Ярика и договориться о новом обмене «медного запаса», но потом передумал. Хватит топтать и без того отбитые ноги, надо уметь пользоваться благами цивилизации. Зачем спрашивается мы отстегнули «линейщику» целый червонец. Вытащили из тайника трубку и я набрал номер казармы обеспеченцев.

– Слуш вахт эрмэо матрос… – загнусавила трубка.

– Так, матрос, давай быстренько позови матроса эээ… – вот дела, я знаю только кличку Ярик, а фамилии не знаю, – ну, водителя с продсклада, у него кличка Ярик.

– Ярцева, чтоле? А хто его спрашивает?

– Тя гребёт? давай карасём – его целый мичман тут ждёт.

– Щаа, – лениво отозвался вахтенный «баллон» в трубке и видно, далеко не отходя, заорал, – Ярииик, Ярииик! вали к трубе! тя «рундук» какой-то к трубе зовёт.

Абсолютно никакого уважения к мичманскому составу – ведь прекрасно знает, что его слышно в трубке.

– Слушаю, матрос Ярцев, – солидно пробасил Ярик.

– Здарова! это Брейк, с первой роты.

– Гы, здарова! чо хотел, опять как вчера?

– Ага, как вчера, еще кое-что прикупить надо.

– Ну, с утра переговорим давай, нехрен тут нашу вахту пугать, – пошутил водитель и положил трубку.

С утра на завтраке Ярик опять обозначил место встречи возле КТП и забрал список продуктов. На этот раз пришлось ему из общей кассы выделить два рубля: рубль за обмен мелочи, рубль за покупку и доставку заказанных продуктов. Передача денег возле КТП прошла успешно, и я помчался в свою казарму – через пару минут начнётся выдача оружия на огневую подготовку, опаздывать не хотелось, а еще больше не терпелось пострелять со своего нового пулемёта. Федос первым получил оружие и, забрав с собой Габоя и Рихтера, пошёл на склад вооружения получать боеприпасы. Пошёл сам – без Поповских и мичманов. Оказывается, на него уже был какой-то приказ в штабе на допуск к получению боеприпасов. Наверняка постарался капитан-лейтенанат. Такое ответственное поручение старшина второй статьи выполнял впервые, поэтому очень волновался – то и дело перечитывал накладную и выписку из приказа о проведении стрельб. Саня очень боялся, что складские мичмана обманут, он распишется где-нибудь не там и по собственной глупости угодит в тюрьму. Однако ничего с ним не случилось, он, правда, как рассказывал Рихтер, достал мичмана, пересчитывая пачки в цинках и постоянно сверяясь с бумагами. После стрельб Федосову предстояло не менее ответственное дело: писать акт списания боеприпасов и сдавать пустые гильзы. Пока разбирались с полученным оружием и снаряжением, я приладил кобуру ПБ возле груди на лямке РД-54 и, попрыгав и понаклонявшись, убедился, что пистолет держится прочно. Кожаный ремешок, соединявший пистолет с кобурой, я решил не трогать, запихав его на дно. Вместо ремешка прицепил к рукоятке пистолета обрезок стропы. Говорят, эти ремешки часто пропадают и пользуются большой любовью матросов-баталеров. На такие ремешки очень удобно вешать связки ключей, а потом с упоением крутить их на пальцах. Надо будет придумать что-нибудь с подсумком под пулемётные магазины, куда-нибудь, наверное, на грудь их приладить. РПК-С был тяжелее автомата, но смотрелся гораздо внушительнее.

До обеда мы носились по стрельбищу как угорелые. Поповских учил определять нас СТП (средняя точка попадания), работать самим с мушководом, выкручивая-подкручивая мушки прицелов. Вот морока – стреляешь одиночными три патрона, бежишь к мишени, меряешь линейкой, бежишь обратно. Умотались ничуть не меньше, чем при стрельбе на плаву. Однако никто не бухтел и не возмущался, даже тогда, когда Поповских находился где-то подалёку. Всем хотелось пристрелять своё оружие как можно лучше. После нескольких забегов я плюхнулся на плащ-палатку и по команде: «Одиночными, огонь!», плавно нажимая спусковой крючок, выпустил три пули в чёрный кружок мишени. Результат – восьмерка, девятка, десятка. Прекрасно! По команде командира группы мы начали прочёсывать окрестности в поисках пустых консервных банок для последующего расстрела. С очень большим трудом нашли штук двенадцать проржавевших жестянок и расставили их на бруствере. Поповских объяснил условия упражнения. Стреляем с положения лёжа, начинаем с левого фланга группы с тылового дозора по три выстрела. Мне придётся стрелять последним, а Федосову – первым. Обидно, наверняка уже всё посбивают. Начал замкомгруппы. Бах! Первый выстрел – банка отлетает в сторону. Бах! Второй – банка на месте, только фонтанчик земли совсем рядышком. Третий – и тоже мимо. К моменту моей готовности открыть огонь на бруствере стояло пять банок.

Первые три – есть! Все три банки слетели на землю.

– Добивай остальные, – крикнул каплейт.

Да легко! Раз! Два! Все банки сбиты. А с сошек-то намного удобнее стрелять, чем с руки.

Потом я стрелял в паре с пулемётчиком ПК. Стреляли по банкам очередями. Первая очередь ушла слева направо и чуть выше, но несколько банок я всё-таки сбил. Очередь из ПК смела почти что все жестянки. Ладно, чуть подправим направление стрельбы. Снова моя очередь. Тррааах-трааах! все банки сносит. Да, РПК – всё-таки вещь! ПК тоже неплох, но он только очередями стреляет, а тут можно и одиночными. Снайпер Рихтер стрелял не по банкам, а по гильзам. Стрелял очень даже неплохо. Но, как сказал командир, можно и лучше, не хватает практики и опыта. После, Поповских из положения стоя одиночными выстрелами сбил все гильзы, тратя на прицеливание какие-то доли секунды. Нам до такого уровня далеко, но командир показал к чему надо стремиться. Ну что же, будем совершенствоваться потихоньку, времени до «схода на берег» еще достаточно. Да куда там достаточно, его просто неприлично много.

После пристрелки основного вооружения, занялись пистолетами. Постреляли, похвастались друг перед другом своей меткостью. Всё, собираемся – занятия закончены. На этот раз в часть бежали даже с некоторой лихостью, гордые за себя и свое оружие. Несколько раз по команде командира группы перестраивались в боевые порядки и подходили к условному объекту. Я, закинув пулемёт на плечи, крался вперед, держа пистолет в руке, поводя дулом по сторонам – точно так же, как делали герои видеобоевиков, и чувствовал себя ничуть не хуже «Коммандо». После обеда Федос, закатив глаза под лоб, всё пересчитывал гильзы в цинках и мандражировал перед сдачей и составлением акта списание не меньше, чем перед получением. Отправляя его на склад, я даже пообещал приносить ему в тюрьму передачки. Однако никуда старшину не посадили и он вернулся, улыбаясь во весь рот. После стрельбы гильз мы насобирали больше, чем положено. Федос даже сделал небольшой запас и хранил его в нижних отсеках баталерочных шкафов. Вскоре Саня так натренировался в получении и списании боеприпасов, что, когда шло получение на всю роту, Аничков без зазрения совести посылал нашего второстатейного старшину. Начальник склада и начальник службы вооружения начали ставить нашего замкомгруппы-срочника в пример другим заместителям-мичманам.

Вечером вся группа, вооружившись нитками и иголками, перешивала старые РД-54 на свой лад. Добрый «пескарь» Михель притащил из ротной баталерки кучу старых потрепанных рюкзаков и различных подсумков.

– Шейте, карасики, вам скоро сопки бороздить. Что останется, можно не сдавать – Аничков всё уже списал.

Я нашёл в куче два довольно потертых, но еще крепких подсумка, схватил пару потрёпанных рюкзачков, и, отпихиваясь от налетавших со всех сторон сослуживцев, скрылся в баталерке. Так как Сашка Федосов убыл на склад парашютно-десантного имущества, за теми самыми пакетами, которых у нас, в отличие от других групп не было ни хрена, пришлось выскочить еще разок, заскочить в кубрик и хапнуть на долю старшины еще один рюкзак, какой-то брезентовый ремень и старый плащ от общевойскового защитного химического комплекта. Зачем нужен был этот плащ, я так и не понял, просто схватил первое, что попалось под руку. Так как усовершенствование рюкзака и подсумков дело творческое, я начал вспоминать все «изыски» снаряжения, которые видел на разведчиках в других группах. Пришлось даже достать тетрадку, ручки и карандаши и начать рисовать. Сперва я задумал сшить два РД, пришить снизу основного рюкзака еще один с обрезанными лямками. Потом одумался. Наверняка будет неудобно ходить и кататься по земле с такой штукой. Эскиз чудо-рюкзака перечеркнула жирная красная линия. Так, а если сшить их, наложив один на другой? А еще лучше обрезать на одном два боковых кармана и оставшийся большой карман пришить сверху? Нет, лучше обрезав лямки, боковые карманы обрезать наполовину, где-то снова пришить к ним клапана. А ну-ка, начертим эскиз. Ну, на бумаге выглядит неплохо. Как же оно будет выглядеть в реальности? Вооружившись портняжными ножницами, я начал безжалостно кромсать старый рюкзачок… Вскоре приплелся Федос с охапкой пакетов и ногой открыл дверь.

– Идите все в жопу, – заорал он, развернувшись, – выдача будет только с разрешения командира группы и нехрен ко мне сейчас лезть.

– Саня, ну. а мне дашь пакетик? – попытался я задобрить заместителя командира.

– Ты от минеров себе уже принес, мне и так мало дали. Сказали, что у нас их до хрена было, наверно, все-таки Маркуша унес домой, они же ни хрена не числятся ни за кем.

Вот что делает власть с людьми, без году неделя замкомгруппы, а уже жадничает какой-то пакет!

– Ну, ты – скряга! я тут тебе и рюкзак отхватил, и ремней, и плащ ОЗК старый, а ты мне пакет жмешь!

– Хватит выкаблучиваться, надо – сам возьмёшь, о.о.о.о. о рюкзак! щас я его тоже перешью, я уже придумал как… слушай, а с плащом что можно придумать?

Федос запихнул пакеты в отсек и, схватив рюкзак, начал его безбожно распарывать лезвием для бритья, не удосужившись даже нарисовать какой-нибудь чертёжик. Я уже отпорол лямки и, обрезав наполовину боковые карманы, толстой суровой ниткой в два сложения пришивал клапана. Наметав нитками второй рюкзак к первому, я напялил его на себя и начал красоваться. Ничего, неплохо смотрится. Будет ли удобно в нем перетаскивать различное имущество? Надо пришить уже полностью и потом опробовать. Пришивал я по контуру довольно долго – мелкими стежками дырка к дырке, стараясь, чтобы выходило ровно, я даже прочертил с помощью линейки пунктирные линии и вел по ним стежки. Занятие это было довольно долгое и утомительное и, склонившись над своими «творениями», мы неспешно болтали с Саней, обсуждая сегодняшнюю стрельбу и остальные события. После проверки перед отбоем мне еще предстояло идти к «баллонам» за «хавчиком» для тайника. Ярик оповестил нас о удачной поездке еще на ужине и назначил время передачи.

– Слышь, завтра, кстати, связисты приезжают. Мне твой земеля сказал, кстати, тебе привет, – поделился новостью Федос и затряс кистью руки, – мля, больно колется, иголка тупая – еле протыкаю! скоро все пальцы покоцаю.

– О, нормально, у нас завтра, после общественно-политической подготовки, ТСП до обеда – может уже в группу придут? Хорошо, если Поповских нормальных отберет.

– Да не заплужит! это же все-таки его группа, а он из нас лучших собирается делать.

– Ха, лучших возьмёт из сухопутной учебки! и что с ними делать? я хоть и сам из «Сапогов», но всё-таки из морских. А тут вообще какие-то пехотинцы.

– Да нее… вряд ли, всё, давай закруглятся, на проверку строиться пора.

Опять пропели про готовность всю жизнь служить в Военном Флоте, потом в составе группы голосили про то, как неведомые нам комсомольцы уходили на Гражданскую войну. А вот в учебке-то под барабан мы голосили-то намного лучше. Здесь мы просто орём, а там Камень и Хромов заставляли нас петь. Да не просто петь, а на два голоса. А барабанщик нашей учебной роты – что он вытворял своими палочками! Перед тем, как рота начинала идти строевым, после команды он стукал несколько раз палочками друг о друга и выдавал такую мощную раскатистую дробь, что аж сердце замирало. А наша ротная песня «И если в поход труба позовёт». А как Синий заставлял нас на плацу петь несколько песен подряд! Мы даже пели «Голубой вагон» из мультика про крокодила Гену. Эх, как рявкнем припев: «Скатертью, скатертью синий дым стелется и упирается прямо в Пентагон»! Говорят, матросы с кораблей вообще песни не поют на вечерке. А зря… перед сном подзарядится бодростью – никогда не помешает. Валяется у нас в ротной баталере барабан, правда без палочек. Вот бы забрать его и как дать дроби на «вечерухе» да какую-нибудь песню залихватскую спеть, а не проорать.

После вечерних мероприятий, как только притопали к казарме и замстаршины распустил строй, я сразу же побежал к «баллонам».

Ярик передал мне газетный свёрток, еще немного поболтал, выдавая страшную военную тайну о том, что в субботу мичман будет крутить боевик: «в котором снимается тот чувак, который играл в том фильме, где он такому здоровому китайцу в прыжке со шпагата ннааа.» О, да! Это наверняка будет отличный фильм! Тем более, «тот чувак» – неплохой актер. Как он ногами классно машет! Не то что Федосовский любимчик Шварц неповоротливый.

Расслабившись и задумавшись про фильм, я потерял бдительность и наткнулся на дежурного по разведпункту. Старший лейтенант с очень знакомым лицом, остановил меня и начал допрашивать. Кто такой? Откуда и куда? Из чьего подразделения? А что же у нас газетном свёртке? Надо же так нелепо попасться.

– А Поповские драчуны, ну-ну, ясно разворачивай пакет, сокол ясный, не стесняйся… таак, что это тут у нас – консеервыы, чай?? Голод что ли замучал? где взял?

– Да тут это старослужащие угостили, мы это у нас, – обреченно начал мямлить я.

– Ааа… да у вас же суточный выход скоро, вот и запасаетесь, как хомяки, ясно все с вами! только мне не верится, чтобы «пескари» вас угощали… Что-то мне дружок лицо твое знакомое, где я тебя уже видел, а?

– Не знаю, товарищ старший лейтенант.

– Стоп, сверток на землю! к бою! – ошарашил меня старлей. Пришлось положить сверток на землю и встать в стойку.

– Вольные удары в связке на четыре счета, начал!

Я, абсолютно не задумываясь, отработал на «воздухе» ту связку, которую мы тренировали перед «побоищем».

– Ааа, точно, это вы в спорткубрике в тройке работали под музыку, – вспомнил офицер, – так-так, короче, матрос забирай свои консервы, дуй в кубрик, отработайте еще пару серий. Ваши фамилии у меня есть записанные в блокноте, с вашим командиром переговорю, будете на показных выступать!

– Есть выступать на показных, – обрадовано сказал я, радуясь, что так дёшево отделался.

– Минута, исчез!

Я испарился за какие-то доли секунды. После отбоя мы еще около часа с Федосом сидели в баталерке и шили свои рюкзаки, пока нас не разогнал по шконкам пришедший с проверкой замстаршины.

– У нас пачка чаю есть, и печенья две пачки лишних, надо было бы его угостить – разрешил бы дальше сидеть, – сокрушался не успевший дошить Федос. Я все свои дела с «индпошивом» закончил и даже успел промазать швы клеем КЗ (клей защитный), пузырек которого притащил Федос со склада ПДИ. Как он заполучил его, я в подробности вдаваться не стал. Скорее всего, спёр.

С утра на завтраке все матросы с интересом пялились на связистов, прибывших в часть ночью. Особенно выделялись среди матросов два худощавых высоких парня в обыкновенном армейском «хэбэ», разглаженных по лётному, с голубыми петлицами и в высоких шнурованных ботинках.

– О, блин, «сапоги», – шептались между собой моряки, – смотри – десантники вроде, вот им подвезло-то.

– Блин, не дай бог, к нам попадут, – переживал Федос, – будем, как белые вороны.

– Фигня, а не связисты, – подытожили «киевляне», – за десантников не скажем, но матросы туфта, мы их по учебке помним. Они пришли, когда мы второй месяц учились, нормальных карасей нет.

Федосов увёл нас на общественно-политическую подготовку. Прибывший Поповских, поздоровавшись с группой, ушёл сначала в штаб, а потом в роту связи – беседовать с личным составом, подбирать себе разведчиков-радиотелеграфистов.

Ну вот, накаркали! Сухопутных связистов засунули к нам в группу. Молодец каплейт! Как он их отбирал? Он что – не понимает, что мы теперь как бельмо на глазу с этими десантниками?

Когда построились перед получением оружия и имущества на тактико-специальную подготовку, на центральной палубе появился наш каплейт, а за ним следовали те самые двое в выцветших «хэбэ». Нам представили прибывших матросов… тьфу, солдат.

Старшина второй статьи…ой, младший сержант Смирнов – основной радист группы, младший сержант Уткин – запасной. Теперь на все занятия они будут ходить с нашей группой, только радиостанции и оружие получать будут у себя. Ну, товарищ капитан-лейтенант, большое матросское спасибо за такое «удачное» приобретение. Пока шла суета с получением оружия, я, пользуясь правом первого номера головного дозора, успел получить свой пулемёт и пистолет и побежал в баталерку, загружать свой недавно «пошитый» рюкзачок. Запихал по карманам химзащиту, плащ-палатку, котелок с кружкой и ложкой. Места еще завались – что бы еще запихнуть? Запихал еще, купленные за три рубля, джинсовые кеды и сухую пару носков. Под резинки от запасного парашюта, пришитые поверх второго кармана, засунул малую пехотную лопатку. Потом вытащил из отсека шкафа, приготовленный на всякий случай шкерт. Черную старшинскую сумку, подаренную мне Масловым, тоже принайтовал к рюкзаку, попрыгал – вроде нормально. Так, а теперь пулемёт попробуем сверху. Ну что же – вполне удобно, но надо всё-таки что-то придумывать с подсумками. Куда-нибудь на грудь что ли их прикрепить? Наконец-то группа была готова. Пришли наши связисты, уже в драных маскхалатах, навьюченные и спереди и сзади радиостанциями и аккумуляторными поясами.

В ходе выдвижения «сухопутные» связисты ничем не отличались от наших разведчиков. Основной держался возле командира, запасной – в тыловом дозоре возле Федосова. Бегали так же, как все, перестраивались и вобщем-то никаких проблем не доставляли. Почему их выбрал каплейт, мы поняли на обустройстве дневки. Пока мы строили из плащ-палаток односкатный навес, связисты, отбежали в сторону от группы, и, работая в паре, быстро развернули антенны, присоединили станции к аккумуляторным поясам и начали что-то набирать на кнопках с листочка, переданного им Поповских.

Мой самошитый рюкзак держался с достоинством и не доставлял каких-либо видимых неудобств. Очень мешал подсумок, болтающийся на боку. Может старые подсумки тоже пришить на рюкзак? Хотя нет, наверняка будет неудобно доставать из-за спины магазины к пулемёту. Размечтавшись, я чуть не прошляпил команду на свертыванье дневки и на сбор группы. Следующий переход был по карте – мне предстояло вместе с Зелёным вести группу. Определился на месте стояния, покрутился с компасом, сверился с картой. Так, мы должны выйти к берегу моря неподалёку от нашей учебной бухты. Значит надо наметить несколько точек, с которых будем определяться дальше. Места знакомые, поэтому можно идти даже с закрытыми глазами. Подождали команды и неспешной трусцой побежали, изредка сверяя азимут по компасу. Я почему-то на бегу даже не волновался, наметил ориентир – прибрежную скалу, – и старался держать её в поле зрения так, чтобы она всегда была видна краем левого глаза. Достигли первого ориентира, сразу азимут на второй и – бегом! После третьего ориентира вышли к берегу. Вниз на песчаный пляж можно спуститься, только спрыгнув с обрыва с криком во все горло «Тваююю мать!». Но после такого прыжка вряд ли уже можно будет продолжать движение и осмысленное существование. А точка, обозначенная на карте каплейтом, была именно на берегу – старый деревянный морской знак в виде столба с вращающейся перекладиной. Но мы-то уже не в первый раз на таких занятиях. Зеленый по моей команде достает у меня из РД бухту шкерта, пропускает одним концом у себя за спиной, страхует. Я, не делая никаких хитромудрых обвязок, просто вцепившись руками и, натянув на ладони рукава маскхалата, как обезьянка спускаюсь вниз. Даже пулемёт за спиной не мешает. Вот, теперь бы надо подумать о каких-нибудь перчатках – в немного обожженных ладонях саднит. Прыгаю в сторону, осматриваюсь, бегу к небольшому нагромождению камней, занимаю позицию и наблюдаю за остальной группой. Зелёный опускается медленно, постоянно проверяя ногами опору. Интересно, а Поповских снова прыгнет? Тут высоко, гораздо выше, чем в бухте. На этот раз каплейт спустился так же, как и все. Но спускался последним, пропустив впереди себя тыловой дозор. Шкерт он замаскировал в камнях и, сам уйдя куда-то в сторону, знаками подозвал первых номеров. Сейчас наверно опять задачу поставит. А как здесь – на узенькой полоске между скалами и прибоем, – можно что-то отработать? Связисты уже мостили свои радиостанции меж камней и пытались как-нибудь пристроить штырь антенны в расщелинах скалы.

Задачу нам поставили вообще непонятную. Замаскироваться на прибрежной линии и наблюдать за морем. Отрабатываем задачу – «Встреча и обеспечение высадки взаимодействующего подразделения». Какого нахрен подразделения? Очнись, каплейт! Перед нами – море, сзади нас – скалы! А посреди узенькой песчаной полоски пляжа стоит эта деревянная хрень с гордым названием «береговой знак».