Текст книги "Гардарика любовь моя"

Автор книги: Андрей Кедрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 15

Их первый завтрак был просто великолепным – несмотря на свое родство с верховным жрецом, Алексей провел детство в храмовом интернате и питался наравне со всеми прочими гражданами. Теперь он почувствовал преимущества близости к Солнцу. С этой мыслю Соснов перешагнул порог своего кабинета, расположенного на втором этаже пирамиды – как раз над большим залом.

Алексей и раньше знал основное устройство храма – первый ярус высотой около десяти метров отведен под помещение для церемоний. Над ним располагается несколько небольших помещений – канцелярия храма, кабинеты инженеров, рабочая приемная верховного жреца, дежурка охраны и тому подобное. А еще выше – главный зал – тот самый, с искусственным Солнцем над стеклянным потолком.

Но Соснов не представлял, насколько все перечисленное напичкано разнообразной техникой. В его собственном кабинете, кроме рабочего терминала компьютера, который сам по себе превосходил его редакционную машину в несколько раз по скорости работы и уровню доступа в Национальную информационную сеть, находились аппараты спутниковой связи, генераторы помех, голографический проектор. Персональная «камера моделирования», состоящая из скафандра и шлема, могла создавать эффект присутствия в любой климатической зоне, формируя не только температуру, но и атмосферное давление, состав воздуха, насыщенность его электромагнитными полями. Оборудование использовалось при создании так называемых полисенсорных программ – специальных эффектов для воздействия на все органы чувств.

Пока Алексей разбирался с электроникой, гадая, хватит ли мощности его КПК, если использовать его в качестве «ключа» к технике или стоит взять храмовый, перекачав в него информацию из старого, настало время обеда. Домой он, однако, не поехал – к услугам персонала была небольшая кухня, располагавшаяся там же, на втором этаже здания. Отделанное белоснежными плитками помещение было заполнено народом – послушники и охранники наравне ждали своей очереди к тэну с супом и микроволновым печам.

– Солнечный привет, старлей-гражданин. – Алексей повернулся, встречая взгляд коренастого человека. Эмблема на его рукаве – три молнии, говорила о принадлежности к храмовым бойцам. А седина и полковничьи погоны – о том, что обладатель их занимает самый высокий боевой пост в этом здании.

– Светлой дороги, полковник-гражданин… Сергеев Константин…Викторович? – Полковник согласно кивнул, ткнув кулаком о кулак Алексея.

– Помнишь, значит, дядьку? Рад, что ты, Леха-летёха, за ум решил взяться – не всю жизнь же тебе с камерой бегать…

– С камерой, дядька, сержант-оператор бегает. Я микрофон таскал… – Собеседник фыркнул так, что очередь вздрогнула.

– Те же яйца, только в профиль. Все равно, давно пора было нормальное место под Солнцем брать. У тебя хорошее образование, храму ты пригодишься – хоть нам, хоть тем умникам, что мозги посетителям натягивают своими спецэффектами…

– В храме создана оздоравливающая атмосфера! Благодаря нашим, как Вы выражаетесь, спецэффектам средняя продолжительность жизни послушников увеличилась на десять лет.. – Попытался вклиниться в разговор один из стоявших в очереди людей с нашивкой в виде семиконечной звезды на рукаве.

– Пох… на десять или на двадцать, все равно омолодить народ, как в клинике, вам никто не позволит – нех… монополию у медиков отбирать. А у пацанов моих, которые на макушке, над вашими излучателями сидят, головы раскалываются к вечеру. Я уже приказал в этот наряд выдавать усиленную броню – как будто в зоне ядерного взрыва люди дежурят!

– Я уже говорил вам, полковник, что это – побочный эффект из-за искаженного контура излучателя. Он направлен внутрь храма, а ваши люди находятся в зоне его обратного действия… Это абсолютно безопасно, хотя некоторые соматические изменения… – Инженер увидел как лицо полковника заливается краской и замолчал.

– Я, вообще-то на должность пресс-атташе принят. Так что без камеры и микрофона не обойдусь… – Попытался отвлечь своего собеседника Алексей. Полковник не был его родственником. «Дядькой» начальник храмовых бойцов стал ему через год после рождения – процедура Посвящения гражданина Солнцу предполагала участие в ней не только биологического и духовного отца, но и человека, который клялся принимать участие в воспитании ребенка и заменить, в случае необходимости, ему родителей. Воспитывать «племянника» Константин пытался при каждом удобном случае, несмотря на полное отсутствие представлений о том, как это самое воспитание должно выглядеть. Когда Алексею исполнилось десять, дядька нашел для него лучшего преподавателя Крав-мага, этой перенятой у Израильской армии системы рукопашного боя. В двенадцать он настоял на том, чтобы Соснов постоянно носил с собой если не пистолет, то хотя бы кинжал – тот самый, разработанный неким полковником Эплгейлом. Это понравилось юному гражданину, который проникся благодарностью к своему второстепенному родственнику.

Проблемы начались позже. В день празднования пятнадцатилетия «племянника» Константин привез ему в комнату общежития колледжа юную полугражданку, одетую лишь в короткий льняной халатик. Поскольку Алексей жил вместе с однокурсницей – о чем дядька, естественно, не подумал, ему пришлось поломать голову над тем, куда деть столь неожиданный «подарок». В тот раз его выручил одинокий обитатель соседней комнаты. Сложнее оказалось спрятать от систем наблюдения подаренный на шестнадцатилетние восьмимиллиметровый автомат «Лидер», который дядька одним длишь ему ведомым образом протащил на территорию колледжа. Его не смутил тот факт, что автоматическое оружие гражданам разрешено иметь только по достижении восемнадцатилетнего возраста.

Но если два предыдущих случая могли считаться просто курьезами, «экзамен на гражданство», устроенный дядькой год спустя, стал для Алексея последним сюрпризом от этого человека. К тому времени Соснов уже сдал все зачеты по Крав-мага, кроме последнего, за который полагается красная печать в сертификат. Прознавший об успехах протеже, дядька выпросил для него выходной день в колледже, и, усадив в машину, привез в тренировочный лагерь храмовников.

Оборудование там ничем не отличалось от привычной Алексею обстановки. Домики для отдыха, стрельбище, спортивные снаряды – но его смутила группа людей, стоявших на заполненной песком яме – месте для рукопашных схваток. Четыре человека – в простых темно-зеленых шароварах и майках словно держали в кольце пятого – довольно крепкого мужчину в выгоревшей робе и спутанными волосами. Дядька кивнул на эту группу и похлопал «племянника» по плечу.

– Давай, Леха, зарабатывай сертификат. Четыре свидетеля есть, храмовники поставят свои подписи под актом, к которому приложим запись… Ну, чего ты? – Константин заметил колебания подопечного. – Действуй, не в очередь же тебе записываться!

Ноги юноши дрожали, ему казалось, что прошло не меньше часа, пока он добрался до площадки. С каждым шагом Алексей понимал – если приговоренный так и будет стоять, он не сможет ничего сделать, провалит свой зачет, и быть может, так и останется обладателем синего диплома. И не точка в карьере страшила его – не хотелось ловить презрительные взгляды, которыми встречали обладателей таких документов настоящие граждане.

К облегчению Алексея, негражданин в робе поднял кулаки, вставая в стойку. Юноша легко уклонился от его быстрых, но неумелых ударов и, в свою очередь четко атаковал вначале ноги, сбивая противника на землю. Вой человека со свернутой коленной чашечкой уже не смутил его, продолжившего атаку – Алексей, словно со стороны видел, как он подхватывает оседающее тело и целится в горло. С хрустом ломаемых позвонков к юноше вернулось и осознание мира. Тяжелеющее тело резко дернулось в его руках, Соснов неловко выпустил его и, шагнув в сторону, согнулся в рвотном спазме. Он чувствовал, как храмовники хлопали его по плечам, слышал их одобрительные возгласы, не понимая слов.

Несколько минут спустя он принял сунутый ему в руку бумажный стаканчик с прозрачной жидкостью, обжегшей едкой горечью язык и небо. Взбудораженный организм больше никак не отреагировал на влитую в желудок водку, которой, не отходя далеко от места, они обмывали сданный Алексеем экзамен. Ровно по сто граммов досталось каждому свидетелю и главному герою – дядька, выставивший бутылку, от хмельного воздержался. Зато с удовольствием закусил за двоих, съев ломоть шпика и половину банки тушеной говядины – не привычной обычным гражданам белковой пасты, куда мясо добавляется лишь для вкуса, а настоящей, волокнистой мякоти, политой растопленным жиром.

Алексей даже при виде редких продуктов не воспрянул духом. Он старался не смотреть в сторону площадки, с которой уже давно убрали тело. Заметив это, один из храмовников кивнул ему.

– Не тушуйся, парень! Дядька твой, дурень старый, приволок тебя на экзамен, который сдают в последнюю очередь уже после совершеннолетия. Обычно курсанты приговоренных стреляют – это во много легче, почти все с такой задачей справляются. У кого духа хватает, после этого с ножом пробуют – тут посложнее будет, так что треть примерно отсевается. А с голыми руками, да еще так быстро исполнить приговор может только каждый второй из прошедших два первых этапа. Ну, а раз тут ты не сплоховал, считай, что все остальные экстерном сдал. Так что гордись, потому что стрелять все могут, а вот порвать врага голыми руками – только лучшие из граждан…

– Ну, чего замер, Леха-летеха? – Константин вырвал Соснова из воспоминаний юности. Они уже стояли возле продуктовых полок – выбор здесь был не хуже, чем во время завтрака. Ублажать желудки, по-видимому, было в традициях храмовников – Алексей насчитал три вида супов в стаканчиках, столько же салатов и гарниров, котлеты и отбивные, компоты из свежих фруктов, зефир и суфле… Если бы не обильный завтрак, здесь стоило задержаться надолго. Но есть, особенно после воспоминаний о казни, расхотелось совершенно. Константин же набрал целый поднос разнообразных упаковок и поволок Алексея с его единственной чашкой экспрессо к столику.

Полковник умело сдернул фольгу с маленького стаканчика и выпил желтоватую жидкость. Выдохнув, он быстро отбросил крышку с большой пластиковой миски, наполнив воздух над столом ароматом лаврового листа, свежей капусты и вареной свинины.

– Замороженные щи? – Константин, с аппетитом хлебавший варево, замер, не донеся ложку до рта.

– Ага, стану я ими травиться – у нас в Солнечном поселке своя кухня. Там варят к обеду и в храм доставляют все горячее. Ты что, не знал?

– Нет. Граждане обедают гороховым супом из концентрата и белковой пастой…

– Ну, на всех же не хватает… и ты тоже это ел? А что, в магазин сбегать – не судьба? – Настала очередь Алексея удивляться.

– Да твой обед, если покупать его в магазине, обойдется в двадцать рублей! А у меня зарплата была – двести!

– Я и говорил тебе – надо за ум браться. Тогда бы с питанием вопрос решил быстро. Да и с квартирой – тоже.

– Не хотелось, дядька, пользоваться отцовской силой… Думал, как все… – Полковник выронил полуобглоданное ребрышко обратно в миску.

– Что это еще за слово «все»? Ты может, еще скажешь, надо кордоны с деревень снять, пусть неграждане, которые там пашут, едут в город как все? А может, всем гражданство дадим и на довольствие поставим, а? Было это уже у нас – и уравниловка коммунистическая, и гуманизм демократический! Все, теперь кто достоин – получает, остальные пусть пашут. А кто голову от навоза поднимет, тот ее и потеряет! – Константин прервал свою речь, быстро дохлебал щи и только после этого посмотрел на собеседника.

– Ах, хорошо как, на лимонных корочках настоечка, да с горяченьким – так и возвышает душу… А ты чего не ешь?

– Завтрак был непривычный – сил своих не рассчитал…

– Ну, это ничего, привыкнешь к изобилию, что под Солнцем нашим бегает, произрастает и на стол к нам попадает… Ты давай, слушай – завтра храм для посещений закрыт, так что мы тут – как порох в пээлке, – полковник хлопнул ладонью по кобуре, в которой дремал его лазерный ПЛ-60М «Стиратель-модернизированный», – так что бери в охапку супругу, и к нам с теткой в гости. Я как раз газовый мангал приобрел, да днями баранинкой разжились – устроим вам царский обед.

– Тайра на работе – так что может, и не получится…

– Она же в школе солнечной, да? Там тоже выходной день! Ты забыл, верно, что храмовники, в отличие от прочих, отдыхают два дня в неделю!

Глава 16

Супруги вернулись домой почти одновременно – Тайра дошла из школы до коттеджа за полчаса, Алексея из города подбросил дядька на храмовом автомобиле. Они, не сговариваясь, отправили служанку и устроились в гостиной, перед камином, в котором тихо тлела горка золотых углей.

– Дети, они везде одинаковы… А может, мне так кажется – я в школе не работала, так что сравнивать не с кем. – Тайра сидела на ковре, прислонившись спиной к креслу. В руке ее поблескивал конический бокал с мартини. Алексей приткнулся рядом – он только что закончил короткий рассказ о своем первом рабочем дне на новом месте и сейчас слушал спутницу, мягко поглаживая ее обнаженные ноги.

– Тебе нравится здесь? – Вопрос вырвался внезапно, словно Алексей сам задавал его себе и так не смог ответить. Тайра чуть улыбнулась и перевела взгляд с огня на руку мужа.

– Прямо здесь и прямо сейчас – нравится. Если чуть выше – понравится еще больше… А если ты спрашиваешь про те блага, которые нам отсыпало Солнце – за них с нас просится вдесятеро, поверь мне.

– Верю… – Алексей последовал совету о направлении, заодно пытаясь собраться с мыслями. Получалось плохо – из-за тихого дыхания подруги и ее тонкого тепла так близко от него. Но не нужно было, подобно спутнице, прожить две молодости, чтобы понять – подаренные блага есть ничто иное, как цена, за которую покупают преданность.

– Эй, ты где? – Тайра мягко постучала пальцем по плечу мужа. – Ты не властен над завтрашним днем. Не по силам тебе изменить и день сегодняшний. Мы можем лишь взять максимум того, что нам позволено и постараться вынести это… Да я становлюсь философом благодаря работе в школе!

– Скорее, благодаря мартини… – Алексей вовремя подставил руку, ловя шутливый подзатыльник. И тут же почувствовал лопатками ковер. Тайра торжествующе щелкнула его по носу и, не успев отдернуть руку, была поймана за нее. Не пытаясь освободиться, она довольно растянулась сверху.

– Бери свои слова назад, быстро, пока я не разозлилась!

– Хорошо… – Алексей осторожно обнял жену, которая уже не обращала внимания на его речи, азартно отвечая на поцелуи. Они становились все более долгими и глубокими, так что двое не отрывались друг от друга, когда разлетелась по сторонам одежда, и после – оставаясь в объятиях перед погасшим камином. Они не думали о поворотах судьбы, своем месте и своей плате, на вечер став единым существом, живущим радостью от осознания своей целостности. Больше не было проблем и вопросов, словно именно они нашли ответ на главную загадку – в чем смысл человеческого существования. Они дарили наслаждение, отдавая каждый – себя без остатка, создав для своей половинки океан из ласк и бережно погружались в него, ловя в глазах напротив ту же самую безграничную радость, что наполняла каждого из них.

– Тебе понравилась наша горничная? – Алексей замер, не сразу поняв, что имела в виду его подруга. Они сменили место, перейдя из гостиной в спальню. Тайра на несколько минут исчезла в душевой кабинке и теперь, выйдя оттуда, ни с того ни сего задала этот вопрос.

– Сказать честно, я ее не разглядывал… – Он поднялся, чтобы занять место в ванной, но супруга придержала его за рубашку.

– И ты не хотел бы помочь ей получить двухмесячный отпуск? – Несмотря на пройденный им курс психологии, Соснов не мог определить, серьезно говорит жена или разыгрывает его.

– Да с какой стати! Я больше не обязан быть породистым осеменителем для полугражданок! – Тайра разжала пальцы, отпуская рукав мужа.

– Она спросила меня о возможности завести от тебя ребенка. Напрямую обратилась – мол, не буду ли я, законная супруга, против этого… – Теперь на лице девушки явно проступало презрение.

– И что ты ей ответила? – Алексей развернулся, забыв про душ.

– Послала именно туда, куда она просила разрешения отправиться по собственному желанию – на х… Мне понравилась ее реакция – надула губки и сказала, что женщины не должны связывать мужчин. Мол, генетический фонд, который несет каждый достойный гражданин, должен достаться как можно большему количеству потомков. И с моей стороны не только эгоистично, но и непатриотично препятствовать в сем благом деле. Что и сказать – грамотный нынче полугражданин пошел… в политике разбирается.

– Так и шла бы… в центр по оплодотворения! – Алексей почувствовал, что заливается краской – не за себя, за человека, который, точнее, которая таким образом добивается его внимания.

– Там очередь, а до города добираться долго… В общем, не хотелось ей себя утруждать, коль под боком такой центр завелся. Если я правильно ее поняла – другие жители поселка в подобных просьбах прислуге не отказывают, понимая сложность их положения. Об этом знают и в службе занятости, отправляя сюда на работу только здоровых, молодых и привлекательных горничных – чтобы гражданам в Солнечном приятнее было свой долг перед страной выполнять.

– В жизни наблюдаются одни приятные стороны… – Вздувшиеся на скулах желваки показали настроение Алексея лучше, чем прозвучавшие слова. – Может, уволить ее?

– Вот как? А за что – за честность? И почему это ты вдруг решил стать исключением из общих правил?

– Мне хорошо с тобой и я не хочу других… – Тайра выслушала эти слова со спокойным лицом. Лишь когда за мужем закрылась дверь, она с тихим и радостным визгом упала навзничь на кровать и уставилась в потолок ясными глазами с притаившимися в уголках блестками.

Проснулись они поздно для Гардарики – почти в девять утра. По привычке начали день с зарядки – теперь к их услугам был маленький тренажерный зал в подвале дома, позавтракали в присутствии горничной, у которой вдруг нашлось много дел в столовой. Тайра осторожно толкнула Алексея ногой под столом и показала глазами на служанку – та явно обновила гардероб со вчерашнего дня, выбрав самую короткую юбку и самую декольтированную блузку. Соснов в ответ только пожал плечами. Телефонный звонок избавил его от молчаливых упреков в отсутствии патриотизма, а быть может и потенции. Дядька Алексея сообщил, что для пикника все готово, за исключением гостей.

Молодые супруги ожидали столика на лужайке перед домом – и очень удивились, когда храмовый автомобиль отвез их за пределы поселка, к небольшому кемпингу на берегу глубокой, чистой и быстрой реки. Несмотря на легкие строения, охрана этого местечка была самая, что ни наесть серьезная – среди тонких березок, словно серый бегемот, устроился БМП-56/1, орудие которого смотрело на дорогу. Маскировочная сеть, окружавшая кемпинг, не позволяла стороннему наблюдателю разглядеть людей на его территории, а скромный автомобиль с вращающейся на крыше антенной и утыканный корпусами различных приборов – от датчиков движения до приемника систем спутникового наблюдения, делал проблематичным саму вероятность присутствия этого наблюдателя на пару километров окрест.

– У храмовников маневры или мы ждем премьер-министра? – Константин сконфуженно потупился.

– Извини, летеха, не все пошло, как планировалось. В лагере – члены городского Совета партии Солнца и жрецы – так что все храмовник на ушах. Но вы – все же в качестве гостей… хотя молодцы, что одели броню. – Алексей посмотрел на улыбавшуюся жену. Они приехали на пикник в полной боевой выкладке, как и попросил Константин, еще не понимая, что к чему. Теперь стало ясно – предприимчивый дядька усиленно демонстрировал высоким гостям свою заботу об их безопасности. Соснов задрал голову, вглядываясь в небо. Черная точка подтвердила его предположения – расстаравшийся храмовник вызвал самолет-наблюдатель, который и нарезал сейчас десятикилометровые круги.

– На дне реки, наверное, лежит подводная лодка… а в том холмике, на самом деле прячется зенитный комплекс заодно с расчетом. – Тайра поняла ход мыслей дядьки не хуже, чем Алексей.

– Это тебе знать не положено… – Супруги хором, рассмеялись, не смущаясь оглашенным списком гостей. Константин слегка надулся – насколько позволяли пластины броенжилета и потащил их к столу.

– Пить можно умеренно, есть – сколько душа попросит…

– … А совесть позволит. – Полковник кивнул и тут же начал что-то бормотать в тоненький усик микрофона, блестевший на щеке.

– Я думала, все давно перешли на ларингофоны… – Алексей на ощупь нашел ладонь жены и чуть сжал ее.

– Так и есть – но ведь в этом случае гостям не будет заметно, что начальник раздает подчиненным приказания. А именно этого дядька и добивается…

– Солнечный привет, молодые люди. – Узнать члена городского Совета было несложно – только они из всех присутствующих не были упакованы в броню, расхаживая в костюмах из золотой ткани. Обратившийся к супругам человек выглядел старо, несмотря на гладкую кожу – один из признаков недавней процедуры омоложения.

– Да озарит оно Ваш путь советник, присаживайтесь. – Человек легко опустился на стул, его собеседники проделали это более осторожно, чувствуя, как под их весом ножки уходят в дерн.

– Я не видел вас раньше, но кого-то Вы мне, старший лейтенант-гражданин, напоминаете… – Советник вытащил алюминиевый тубус с сигарой, потом неторопливо достал из-за пазухи блеснувший золотистым покрытием «Стиратель». Вспышка луча, пролетевшего над рекой, вспугнула стайку чирков, с громкими криками поднявшихся в воздух. Советник тем временем раскурил сигару о решетку радиатора.

– Возможно, моего отца – верховного жреца храма Солнца? Я – Алексей Соснов, советник Владимир Жестких… – Глаза человека чуть распахнулись, но веки ту же дернулись обратно.

– Интересно, откуда Вы меня знаете? – Соснов улыбнулся – члены Совета почти не появлялись перед телекамерами и не выступали с обращениями к гражданам. Поэтому редкий житель Восточно-Сибирска мог назвать нескольких из них, не говоря уже о том, чтобы узнать, встретившись вот так – на лужайке.

– Специфика работы на городском телевидении. Я знал, что единственный действующий член Совета, работавший до этого в городском управлении ФМС – Владимир Жестких. Свой прежний пост он оставил сорок лет назад, перейдя в команду управленцев по приглашению прежнего главы Совета…

– Как вы узнали меня? Мы не могли встречаться на прежней работе – вы слишком молоды.

– Инспектора ФМС легко узнать по манере прикуривать сигарету от ствола лазерного пистолета. Именно поэтому Вы пользуетесь старой моделью оружия, используя главный его недостаток как дополнительную функцию в быту.

– Браво, Алексей. Судя по всему, в вашем лице следственный отдел службы гражданской безопасности потерял ценного сотрудника. Но храм приобрел человека, который хорошо излагает свои мысли. Использовать недостатки как дополнительные функции – вам не кажется, что эта ваша фраза могла бы стать девизом для целого проекта по воспитанию граждан?

– Скорее полу– или неграждан… – Советник чуть улыбнулся.

– Возможно, Вам стоит подумать над концепцией этого проекта? Хорошие аналитики всегда нужны, независимо от того, где они работают. Вы наверняка много повидали за врем репортерской работы, и можете указать на недостатки устройства ряда сфер жизни города. Но главное, опираясь на случайно выдвинутую вами структуру, постарайтесь определить, каким образом мы, воспитатели, можем их использовать.

– В случае с гражданами все как раз проще. Например, склонность к агрессии как недостаток для медика может найти свое применение, если направить человека в ФМС… – Советник удивленно вскинул брови, услышав слова Тайры.

– Ну что же вы, сержант-гражданин в крайности пускаетесь… Я не думал о таком аспекте. – Жестких вдруг заинтересовался беседой двух человек за соседним столиком, и, поднявшись, перешел к ним.