Текст книги "Гардарика любовь моя"

Автор книги: Андрей Кедрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13

Храм Солнца – копия пирамиды майа, только выполненная из железобетона, стоял на центральной площади Восточно-Сибирска, рядом со зданием администрации города. В будние дни здесь было мало народа. Как правило, люди стекались к его стенам только во время четырех основных праздников – Нового года, весеннего, летнего и осеннего солнцестояния. Захаживали и во время мирских торжеств – перед демонстрацией в канун Дня суверенности и дня рождения президента.

Попасть в главный зал, над куполом которого пылала искусственная шаровая молния, можно было несколькими способами – путем паломников, то есть, преодолев несколько сотен каменных ступеней или на лифте, шахта которого располагалась внутри пирамиды. Были еще ходы для особых случаев – ими пользовались служители и обслуга.

Общая высота здания составляла около шестидесяти метров. Главный зал был, вопреки названию – самым маленьким. Но зато через его стеклянную крышу можно было наблюдать за пылающим шаром искусственного Солнца. Сюда имели право входить лишь граждане – остальным приходилось довольствоваться втрое большим нижним залом – у самой земли, и голографическим огненным шаром под потолком. Правда, Соснов временами подозревал, что верхнее Солнце тоже нарисовано в пространстве – слишком уж опасными и неустойчивыми образованиями были шаровые молнии, чтобы держать их вот так – в магнитной ловушке, прямо в центре города.

К порогу храма они пришли вдвоем, на закате. Оба чувствовали непривычную легкость походки – несколько суток, проведенных в броне, давали о себе знать. К счастью, это было единственное ощутимое последствие – бактерицидное очищающее белье избавляло их от неприятного запаха и грязи на теле. Но все равно – горячий душ был процедурой приятной и долгожданной. Очистившись телесно, они, по предложению Алексея, решили посетить заведение, ведавшее очень маленькой частью жизни граждан Гардарики.

Едва за посетителями закрылась дверь, в зале появилась чуть ссутуленная фигура в мантии послушника. Блестящая, словно серебряная ткань едва слышно прошуршала, когда он отсалютовал гостям, а затем согнулся в поклоне.

– Мастер-наставник будет рад видеть тебя, брат-гражданин Алексей. Совсем недавно он вспоминал о тебе. – Соснов быстро шагнул навстречу послушнику, словно хотел обнять его, в последний момент раздумав.

– Брат-монах, да озаряется путь твой Перуном. – Послушник двинулся вперед. Его мантия не шелохнулась при этом – казалось, что человек скользит над землей, не перебирая ногами. Вопреки ожиданиям гостей, он повел их не наверх, а, наоборот, вниз – в подземные помещения храма. Несколько витков узкой лестницы и они оказались в коридоре с дверьми по обеим сторонам. Одна их них бесшумно отъехала в сторону, нарисовав на каменном полу четкий прямоугольник золотого света. Послушался легкий шорох, и послушник исчез.

– Не могут братья справиться со своей привычкой к внешним эффектам… – Алексей сказал это вполголоса, но его услышали.

– Что делать, сын, если свет лучше озаряет души, потрясенные извне? Ты не один, как я вижу, пришел. Рад, что нашел себе достойную спутницу. – Соснов потянул жену вперед и они вместе переступили порог комнаты.

В первые мгновения им пришлось зажмуриться – три стены помещения занимали экраны компьютеров. На всех в этот момент крутилась одна заставка – вид на солнечную бурю в многократном увеличении. Светящаяся, точнее, горящая масса бурлила, переливаясь от яркого к слепящему свету. Казалось, что хрупкие стеклянные панели – единственная преграда, отделяющая людей от пылающего светила. Его мощь подавляла и заставлял почувствовать себя муравьями, на которых озорной мальчишка направил увеличительное стекло с обжигающими лучами в нем.

– Как ты только живешь в этом…

– Сделай сам, как тебе удобнее. – Алексей повел рукой и экран через секунду послушно убавил яркость. Еще несколько мгновений, и на нем сменилось изображение – вместо пылающего Солнца появилась опушка летнего леса. Легкий ветерок пробежал по траве, несколько ярких бабочек ткнулись прямо в экран и упорхнули прочь.

– Не пойму, отец, зачем ты каждый раз устраиваешь мне эту проверку… – Человек неопределенного возраста, но с белыми, словно выгоревшими волосами, поднялся из глубокого кресла. Двигался он легко и бесшумно – не дрогнула золотая мантия и не качнулся медальон с изображением Солнца на нем. Хозяин комнаты осторожно обнял Алексея.

– Привычка старого маразматика… Ты представишь мне свою супругу, наконец?

– Ты же наверняка все знаешь… – Верховный жрец храма Солнца рассмеялся. – Конечно, но мы должны чтить обычаи предков. Я рад видеть вас лично, сержант-гражданин. Члены семейства Кржановски в свое время сделали многое для становления нашего государства и религии, а вы, насколько знаю, достойно его защищали. Но не о войне вы хотите поговорить, так что присаживайтесь, дети. – Он отступил в сторону, пропуская гостей к маленькому столику, перед котором уже стояло три стула. Тайра слегка покачала головой – стол появился на том самом месте, где только что стояло кресло.

– Морок… Это одно из изобретений наших монахов. В этой комнате стоит терминал домашнего компьютера, шкаф с одеждой, бар и оружейный сейф. – С названием каждого предмета обстановки Алексей показывал в определенную часть помещения и он появлялся там на секунду.

– Это что, новый вид покрытия, вроде плаща «Хамелеон»? – Тайра озадаченно посмотрела на пустую стену, где только что стоял массивный металлический ящик. Теперь она могла рассмотреть его контуры, но они, казалось, постоянно ускользали.

– К сожалению, нет, милая девушка, – вступился жрец, – Вам всего лишь, что называется, отводят глаза, благодаря технике – экран отвлекает внимание, кое-какое оборудование дополнительно нагружает ваши рецепторы – так, что на рассматривание обстановки просто не хватает ресурсов мозга. Но сын мой прав – это попросту вредно. – Взмах рукой и экраны погасли. И тут же вещи словно навалились на гостей ос всех сторон.

– Итак, сын, о чем ты хотел поговорить? – Жрец вытащил из стенной ниши горячий кофейник и наполнил маленькие чашечки ароматным напитком.

– О государстве и людях… – Алексей замолчал – его отец залился неожиданно громким и веселым смехом.

– Ты скоро уже тридцать лет как меня удивляешь… В храм приходят тысяча людей. О чем они говорят на исповеди? О зависти, жадности, корысти… О чем просят в молитвах – о здоровье и достатке. И так – ежедневно. До тех пор, пока не приходит мой сын, чтобы задать вопрос, как это говорили древние «ни к селу, ни к городу». В прошлый раз ты хотел поговорить о любви, так? – Не обращая внимания на порозовевшего собеседника, жрец загнул палец. – В позапрошлый тебя интересовало, почему детей не воспитывают в семье, как в древности. До этого ты спрашивал… впрочем, ладно. Главное, что ты ни разу не спросил меня, можешь ли ты занять должность пресс-атташе при Храме, которую я, между прочим, держу вакантной для тебя вот уже три года. Ну да ладно. О государстве, как и о людях, тоже, можно говорить бесконечно. Уточни свой вопрос – я же тебе не поисковая система, чтобы перебирать подтемы сутками.

– Зачем была внедрена система деления на граждан и неграждан?

– Она всегда существовала, мы лишь сделали разделение четким. Это ты можешь прочитать в учебнике истории. Расскажи, что произошло? – Алексей вздохнул, и в нескольких словах пересказал историю Новокраинки. В завершение своего отчета он передал отцу копию флеш-накопителя редакционной камеры, с полной версией записи, вплоть до сцены самоубийства поселенцев.

– Это ведь несправедливо, отец…

– Но зато оправдано с практической точки зрения. Наше государство часто называют рабовладельческим за рубежом – да, да именно так, не удивляйся. В чем-то наши критики правы, в чем-то они судят слишком поверхностно. С другой стороны, соседи этих поборников справедливости также эксплуатируют беженцев из Африки, Латинской Америки, Китая… всех и не перечислить. Они способствуют тайному проникновению почти бесплатной рабочей силы на территорию своей страны, платят им мизерную зарплату, не дают выходных… Но рядом с бесправными переселенцами живут такие же бедные граждане этих государств. Они влачат существование на жалкое пособие – и все потому, что работу у них отняли эти самые переселенцы. Теперь посмотри на нас. Когда еще, кроме, может быть, античного Рима, слово «гражданин» поднималось на такую высоту? Да, пока у нашего общества есть недостатки. К примеру, плохо отлажено снабжение продуктами – свежих овощей, фруктов, мяса хватает не всем. Но это, уверяю тебя, временно. Но зато рожденный гражданином знает – у него всегда будет та работа, которая ему нравится, великолепное медицинское обслуживание, здоровое питание и пусть маленькое, но доступное жилье. Мы исполнили все мечты наших предков. Они, несчастные, не знали, как близко было решение всех проблем – и вваливали деньги, разрабатывая и воплощая в жизнь национальные проекты, провозглашая экономические доктрины… все это походило на попытку подпереть дерево, корни которого давно сгнили и превратились в труху…

– Отец, тебе бы пропагандистские речи нашему президенту писать…

– Этим я и занимался двадцать лет – не забывай, вера в мощь Перуна. Идущая рука об руку с верой в справедливое устройство нашего общества стали фундаментом Гардарики.

– Простите… – Тайра осторожно, словно боясь раздавить хрупкий фарфор, поставила чашечку на стол. – Простите, разве у древних не было того же самого? Ведь храмы строились…

– Доченька… извини за такое обращение, ладно? – Жрец улыбнулся – Оно не говорит о моем пренебрежении к тебе, скорее, наоборот. Так вот, старая вера была слаба – она не могла объединить граждан. В храмы ходили старушки и убогие – они действительно, верили в чудеса. Для остальных церковь была местом душевного отдыха – в лучшем случае. В худшем туда ходили просто, чтобы поглазеть на плохо нарисованные картинки на стенах. Для того, чтобы храмы обрели влияние, необходимо было привлечь в них людей с рациональным мышлением, да и самим монахам необходимо было принимать участие в жизни общества. Так мы и поступили, поднимая старые рукописи о верованиях славян одновременно с привлечением лучших ученых в наше КБ «Перун». Дух и плоть объединились в одном порыве, стремясь воплотить извечную мечту человека о силе и власти. Мы молились на Солнце поутру, все делали долгую разминку, обливались холодной водой – а потом одни шли проповедовать, а другие – лучшие инженеры умирающей страны, садились за компьютеры, чтобы создать первую в мире орбитальную боевую станцию. Их, этих блестящих людей считали изгоями в старом мире – и только возрожденные последователи как нас называли «солнцепоклонников», дали им возможность заниматься любимым делом… постепенно храмы стали еще и лучшими светскими школами, где воспитывалась гражданская элита, обрастали научно-производственными комплексами…

– И что же они принесли народу? Где та радость, с которой всегда связывалось возвышение духа?

– Хорошо, давай подсчитаем. Преступность почти исчезла, ибо никакие заветы «не укради» не действуют, если нет хороших систем наблюдения и возмездия – раз. Смертность среди граждан намного уступила рождаемости, чего не могли добиться в прошлом – два. Все граждане имеют высшее образование – три. Их конституционное право на жизнь и свободу защищается государством, которое оказывает им полное доверие, вручив оружие в свободное использование – четыре. Хватит, или мне продолжить? – Алексей молчал, заваленный аргументами собеседника. Жрец понял и улыбнулся уже ласково.

– Я понимаю тебя – такие случаи, как тот, что рассказан тобой, оседают в душе надолго. Сопереживание – понятное и полезное чувство, нам порой может показаться, что по отношению к некоторым людям общество поступает несправедливо. Но все мы – жрецы, монахи, журналисты, поставлены на свои посты как раз для того, чтобы разбираться с такими случаями, ища за внешней шелухой иллюзий истинный облик вещей. Тебе жаль тех людей – это правильно. Мне тоже жаль, многих, многих достойных людей, которые верили в лучшую жизнь своих потомков, но не дожили до нашего торжества. Как ты думаешь, все эти политики, солдаты, инженеры, техники, тысячи безымянных строителей нашего Сегодня, не достойны ли того, чтобы стать полноправными членами нашего общества? Но они ушли из этого мира в пылающее светом царство Перуна. Мы можем сожалеть об этом, но эмоции ничего не изменят. Можем приносить им жертвы, но и это – лишь очередной способ успокоить наши собственные, ослабевшие от страданий души.

– Спасибо… – Алексей слегка шевельнулся на стуле. Отец жестом придержал его на месте.

– Не торопись уходить. Ты согласишься со мной – не сегодня, но однажды поймешь, что любое государство стоит на костях достойных людей. Что бы ни говорили писатели-гуманисты ХХ века, книги которых ты в юности воровал из храмовой библиотеки, да, я знал об этом, что бы они там не считали – не они управляли своими государствами. А мир совсем иначе выглядит, когда смотришь на него с вершины пирамиды.

– Может, стоит иногда спускаться на землю и ходить по лужам? – Жрец покачал головой.

– Предоставь червям трепыхаться во прахе – так говорил основатель нашей общины. Не впадай в софизм, сынок, это тебе не идет. Да, еще – ты зря не рассказал о своей женитьбе сразу же. Мы могли бы устроить красивую церемонию в храме. Насколько я знаю, город не смог предоставить вам отдельную квартиру, и очереди на коттедж ждать еще долго. Может быть, вы переселитесь в храмовый поселок? Там как раз есть свободные домики…И мы могли бы видеться чаще – там недалеко прекрасные спортивный комплекс со стрельбищем, тренажерным залом и бассейном. А для будущих детей под боком – храмовая школа.

– Спасибо мы…

– Не говори «спасибо, нет». Ты мне нужен, понимаешь? С твоим начальством я поговорил еще утром и согласие на перевод тебя в пресс-службу Храма Солнца уже подписано. Завтра я пришлю вам машину, она доставит вещи в новый дом.

Глава 14

– Этот дом действительно – для нас одних? – Голос Тайры донесся откуда-то со второго этажа особняка. Соснов промолчал, разглядывая резные деревянные панели в громадной – около пятидесяти квадратных метров, гостиной. От них шел легкий запах – вставки из можжевельника служили натуральным дезодорантом в комнате. Казалось, что стены не касался резец художника – лишь легкие штрихи придавали ей неповторимый образ, подчеркивая природную красоту древесного рисунка.

– Да, такой, точнее, почти такой же дом есть у каждого офицера-храмовника. Для них не строят одинаковых коттеджей – в каждом строении должна присутствовать своя, личная черта. – Частый топот ног по лестнице приблизился – Тайра с довольной улыбкой обхватила Алексея и обрушила на него теплый дождь из поцелуев.

– Это же здорово, столько – и для нас двоих? – Она внезапно посерьезнела. – Милый, а какую цену придется уплатить за это? – Алексей тихо улыбнулся и погладил тугие плечи жены, скользнув руками на талию.

– Умница, ты быстро догадалась. С одной стороны – ничем, просто мы поменяем место работы. Но с другой – теперь на придется служить не только стране, но и Храму а еще – Партии Солнца. Это скучно и однообразно – как минимум.

– Ты только поэтому не хотел знакомить меня с родителями? – Алексей не удержался и поцеловал ее лукавую улыбку.

– Нет, не только… Понимаешь, каждый раз, как я попадаю в храм, чувствую себя, словно хомячок, которого заключили в странную, напичканную оборудованием клетку. И мне приходится бегать по длинным, извилистым коридорам, крутить колесики, не подозревая о том, что вся эта работа проходит впустую, и все происходящее – лишь видимость жизни.

– В твоей редакции жизни больше?

– Нет, просто там каждый день давали новое колесико.

– Давай подумаем об этом завтра – впервые за пропасть лет я хочу расслабиться и наслаждаться… – Тайра потащила мужа к одной из стен гостиной. По мановению руки та раскрылась, и на свет появился ряд разноцветных бутылок. – Моланью им в маковку, умеют же пить эти монахи! Да здесь – ты только посмотри, натуральный коньяк, он же стоит по два пайка за бутылку, и вот еще – ягодная настойка, виноградное вино… сливочный ликер… – Алексей принял из рук жены рюмку с густой белой жидкостью.

– За что пьем? За Солнце и Гардарику?

– Давай лучше поверим на миг, что у нас есть будущее и выпьем за него… – Прозвучало это необычайно тоскливо, так, что Алексей с удивлением посмотрел на жену.

Они еще не распаковали свои вещи – хотя, по большому счету, распаковывать было нечего – пара оружейных чехлов, чемодан Алексея и рюкзак Тайры, да еще две небольшие сумки. Как и пообещал жрец солнца – в миру Вадим Соснов, храмовая машина – легкобронированный красавец со стремительными обводами, ждала их утром у подъезда жилого комплекса. Водитель передал супругам конверты – официальное уведомление о том, что Алексей Соснов принят на работу в качестве пресс-атташе, а супруга его приглашается на должность воспитателя-наставника ЮнГраГаров в Солнечной школе. Тайра долго смеялась над этой идеей, но в прилагаемом письме достаточно подробно разъяснялось, что требуется человек с «большим опытом боевых действий в отрыве от основных сил». Поворчав по поводу воспитания малолетних диверсантов, девушка все же решила принять это приглашение – тем более, что новая работа располагалась через пару кварталов от их дома.

Теперь, потягивая крепкий ликер, они все еще не могли успокоиться, разглядывая убранство их коттеджа, который охранник при въезде в поселок назвал «скромным». Из окна открывался вид на соседние строения и Алексей был вынужден признать, что тот безусый капрал был прав – их дом выглядел гораздо меньше, чем величественные дворцы поодаль. Здесь жили не только жрецы храма Солнца, но и руководители одноименной партии, вот уже тридцать лет возглавляемой действующим президентом.

Алексей не помнил его избрания – только перевыборы на второй срок, когда граждане, в едином порыве вышли на улицы с требованием изменить Конституцию страны, увеличив срок полномочий первого лица с семи до десяти лет и не ограничивать количества переназначений на должность. Президент, хотя и не раз запрещал вносить эти изменения, на этот раз уступил своему народу, впереди которого выступали его министры и помощники – члены Солнечной партии. Он подписал Указ, ставший историческим документов, который парламент принял без обычной процедуры рассмотрения. И президент остался с народом, улыбаясь своей загадочной улыбкой с экранов телевизоров и уличных плакатов.

Но все граждане – и, тем более, мигранты знали, что этот невысокий человек в нужный момент способен проявить редкую даже для воспитанных войной людей волю, добиваясь принятия того решения, которое он считает верным. Да, жители других государств могли считать его жестоким, но родные граждане цитировали старое изречение «Отцу жалко наказывать своих детей, но он вынужден делать это, если наказание пойдет им во благо». И они вновь поставили галочку возле имени президента десять лет спустя. Президент как никто другой до него не смог дать своим согражданам четки и ясный образ врага. И страна сплотилась вокруг него, его партии, его религии.

Поэтому и ЮнГраГары носили старые значки с портретами лидера государства, доставшиеся им от отцов. Поэтому в Гардарике развивались только прикладные виды спорта те, что считал самыми полезными президент – сам великолепный стрелок и рукопашник. «Страна должна походить на сжатый кулак – при должном навыке он годится и для дружеского приветствия, – писал лидер страны в первом томе свои статей, – но найдется мало желающих исподтишка ударить того, кто приветствует кулаком».

Но воинственные речи казались сейчас чем-то очень далеким – больше, чем просто история. Они напоминали слова из полузабытого сна, лениво лежали где-то в глубине сознания и неохотно оживали, становясь мысленным образами. Густой и сладкий ликер гладил горло, покалывая язык и Алексей, чуть жмурясь от удовольствия, вспоминал парады в честь дня рождения президента. Вот он стоит рядом с оператором, бормоча слова в микрофон, а этот человек стоит высоко над толпой, на броне тяжелого танка Т-200, и отбрасывая руку в сторону, приветствует граждан, колоннами марширующих мимо боевой машины. На президенте не парадный костюм – негоже первому из равных подражать западным дипломатам. Кевларовый комбинезон – словно княжеские доспехи прошлого. При каждом движении президента по нему пробегают искры – на броне нет ни грамма золота, зато все стальные части покрыты нитридом титана – желтой пленкой, о которую ломаются алмазные резцы. На груди президента – герб Гардарики – знак Солнца с искривленными лучами, бросающий на толпу редкий солнечных зайчиков. А вот голова лидера не покрыта – наедине со своими гражданами он всегда снимает даже символическую защиту.

Даже стоящие рядом с президентов члены Совета партии Солнца не слышат глухого удара, когда его правый кулак, начиная приветствие, впечатывается в левую сторону груди. Пластина активной брони мягко встречает черную перчатку и отбрасывает ее в сторону. Взмах президента отзывается громом – это вбивают асфальт подкованные ботинки бойцов внутренних войск. Взмах – звук становится глуше – это печатают шаги мягкие подошвы медиков. Взмах – и с каменным скрежетом выбивают искры шипованые сапоги десантников. Взмах – и с ним в полной тишине рождается гимн Гардарики. В нем нет ни музыки, ни слов – только попирающая твердь поступь граждан страны, в едином порыве вышагивающих по площади…

Алексей допил свою ликер и поставил рюмку в благодарно чмокнувшую нишу моечного агрегата. Обычным гражданам такая роскошь как многоразовая посуда, и, тем более, энергоемкие машины для ухода за ней, была недоступна. Здесь же, в Солнечном поселке заботились не только о качестве и пользе продуктов, но и об эстетической стороне. Посмотрев на мигающую светодиодами панель аппарата, Алексей отправился наверх, переодеваться перед началом рабочего дня.

Деревянные ступени лестницы не скрипнули под ногами – вся конструкция казалось монолитной, словно была вырезана из одного ствола. Едва хозяин дома достиг верхней площадки, она тут же озарилась мягким, колышущимся светом. К тишине прибавился звук потрескивающих свечных фитилей и тонкий аромат подгоревшего меда. Конечно, никто не снабжал граждан самовоспламеняющимися восковыми свечами – просто хитрое устройство светильника умело синтезировало этот запах вместе со светом живого огня, создавая особенный уют в доме.

Лакированные дверцы шкафа разъехались в стороны по одному движению руки, преподнося Алексею новую форму. При виде серебристой ткани он слегка поморщился – все таки человеку, десять лет носившему черный репортерский мундир тяжело привыкать к яркой одежде. Но именно в таких комбинезонах или костюмах ходили все граждане, приближенные к партии и храму – от бойцов охранной гвардии до инженеров, следящих за его системами и ученых, работавших в подземных лабораториях.

Вздохнув, Алексей все же натянул брюки, с удовольствием ощутив бархатистую, уютную подкладку и куртку, обнявшую плечи неожиданным теплом. Серебристая портупея и широкий пояс довершили его наряд. «Комбинатор» устроился в кобуре слева, кинжал Алексей пристроил сзади, вдоль ремня. Его работа, проходившая отныне в кабинетах Храма и Дома правительства, не предоставляла поводов воспользоваться оружием – но гражданин должен быть готов защищать свою страну.

– Просто серебряный ангел, сошедший с небес! – Алексей привычно одернул портупею и повернулся к жене, которая, судя по всему, наблюдала за его переодеванием с самого начала.

– Ангелы носят багряные плащи – чтобы не позволять своим врагам увидеть цвет их крови.

– Я не так глубоко изучала предания, но разве небесных существ можно ранить?

– Небесных – можно. Но только когда они спускаются на землю… Погоди, ты о каких ангелах говоришь? – Тайра, уже зарывшаяся в свою половинку шкафа, глухо рассмеялась.

– Конечно, не об экипажах станций «Перун», глупый. Я вспомнила мифы христиан, в которых говорилась о сверкающих посланниках богов, сходящих к людям с вестями. – Алексей усмехнулся, посмотрев, как супруга, прыгая на одной ноге, избавляется от своих брюк.

– Боги христиан очень странные… Наверное и ангелы у них были разные. Бог-отец, тот, который оставлял заветы в стиле «око за око, зуб за зуб» или «предам народы, живущие к востоку от Ефрата в руки твои», должен был посылать к людям ангелов в плащах цвета крови – похожих на современное небесное воинство. Бог-сын, говоривший «Благословляйте проклинающих вас», так же как и богиня-мать должен был нарядить посланников в зеленый цвет медицины. – Тайра, наконец, справилась с брюками и подняла голову. Алексей, в свою очередь, с некоторым усилием отвел взгляд от стройных ног жены, подрагивающих мускулами под блестящей кожей.

– Погоди, а у них разве не патриархальное, триединое божество? Также, как у иудеев и мусульман?

– Нет, иначе бы до нас не дошло молитвы Богородице. А у тех, кого ты назвала, одно божество, безо всяких почкований… Но откуда у тебя столько знаний по теологии, вас что и основам религий мира учили? – Тайра молча показала собеседнику язык и опять исчезла по пояс в шкафу. Алексей воспользовался случаем, чтобы наказать за дерзость – но едва его ладонь опустилась пониже спины жены, женщина, не оборачиваясь, резко взмахнула рукой, метнув в него какой-то тугой тряпичный сверток.

– Спасибо, что подержал… – Издевательски блестя глазами, с подрагивающим при каждом движении обнаженным бюстом она подошла к Алексею, который, хотя и был отброшен свертком, все же не выпустил его из рук. – Да, мы учили основы верований, доминирующих в странах вероятного противника.

Сверток с шорохом приобрел форму темно-синего учительского комбинезона с рукавами из серебристой ткани. Алексей с сожалением помог застегнуть «молнию» чуть подрагивающими руками, за что был награжден теплой улыбкой и долгим поцелуем. Наконец, Тайра нехотя отодвинулась, высвобождаясь из крепнувших с каждым мгновением объятий.

– Мммм… Опаздывать все же нехорошо, но, думаю… – Алексею понравился усилившийся блеск ее в глазах, но продолжить фразу Тайре помешал тихий звон колокольчика, донесшийся с первого этажа. Девушка тут же, словно из воздуха, достала «сбрую» подмышечной кобуры своего «Аргумента», хотя и надела ее по новой моде – поверх формы. Алексей еще мгновение полюбовался телом подруги, которое теперь стянули эластичные ремни оружейного подвеса, и двинулся к лестнице.

Из ближайшей двери доносились запахи, напомнившие Соснову о забытом в спешке завтраке. Но вот открывшийся ему вид сервированного стола превзошел все ожидания. На белоснежной скатерти располагались две отливавшие стальным блеском тарелки, накрытые крышками. Рядом с ними выпускал пар кофейник, покрывался испариной стеклянный кувшин со свежим апельсиновым соком, тосты из пшеничного хлеба наполняли теплым ароматом комнату. Что было во всех ванночках, баночках, судках и тарелочках, Алексей не успел разглядеть – стоявшая у стола юная девушка в белом фартуке и с электронным браслетом полугражданки на левом запястье поклонилась вошедшим.

– Завтрак готов, граждане. Меня, к сожалению, не предупредили о ваших предпочтениях, поэтому я воспользовалась стандартным меню – две порции яичницы из перепелиных яиц, тосты, икра, масло, прикопченый балык форели, бекон, салат из свежей зелени со сметаной, кофе, сок… – Алексей кивнул.

– Этого более чем достаточно, спасибо. Я так понимаю, вы здесь работаете? – Собеседница улыбнулась.

– С шести утра до восьми вечера. В мои обязанности входит поддержание чистоты в доме, приготовление завтрака, обеда и ужина. Кроме этого, договор подразумевает различные поручения по домашнему хозяйству – заказ и покупку продуктов, моющих средств и так далее. Все сложно перечислить, поэтому обращайтесь ко мне, когда что-то необходимо. Если вы что-то не успели мне сообщить в течение рабочего дня, можно оставить сообщение на терминале домашнего компьютера.