Текст книги "Тропою души"

Автор книги: Андрей Ветер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

КРАЖА ЛОШАДЕЙ

Было раннее утро, когда Два Горба дотронулся до плеча Медведя и разбудил его.

– Что такое, отец? – хотел было спросить мальчик, но отец прикрыл его рот ладонью и многозначительно указал глазами на вход в палатку.

– Хочешь посмотреть на врага? – беззвучно шевельнул губами Два Горба.

Мальчик поспешил кивнуть в ответ и осторожно выбрался из-под шкуры, служившей одеялом. В руке отца он увидел тугой лук, сделанный из большого оленьего рога, и три стрелы. Глаза его вспыхнули, как угли под дуновением налетевшего ветра.

– Он пришёл отвязать лошадей, – жестами показал Два Горба, имея в виду прокравшегося в стойбище лазутчика.

Два Горба положил стрелу на тетиву и устроился возле куска кожи, служившего дверью. Подозвав сына к себе едва уловимым жестом, он слегка отогнул край кожи, и Медведь сразу приметил фигуру человека, осторожно продвигавшуюся к соседней палатке, возле которой стояли на привязи два красивых жеребца чёрной масти. Конокрад был совершенно наг и выкрашен с ног до головы белой глиной. Когда он останавливался, неподвижно скорчившись, он становился похожим на большой камень. Даже волосы его, застывшие под слоем глины, выглядели как высохшая трава.

– Это очень ловкий и хитрый воин, – отметил Два Горба. – Но мой слух достаточно острый, чтобы уловить даже его неслышные шаги.

Он натянул лук и глазами велел Медведю откинуть входной полог. Едва вход в палатку открылся, Два Горба быстро вскинул лук и отпустил тетиву. Она издала лёгкий, едва уловимый, фыркнувший звук и вытолкнула стрелу в сторону конокрада, придав ей стремительность и силу молнии. Человек дёрнулся от неожиданности и схватился за бок. Стрела воткнулась ему под ребро и вышла наконечником из груди, пробив, должно быть, сердце. Лазутчик замер, стоя на коленях, на несколько секунд, затем плавно повернул голову в ту сторону, откуда примчалась к нему внезапная смерть, и лёг на землю. Из раны быстро потекла кровь, алея на белой глине, которой был густо вымазан конокрад, впитываясь в трещинки, набухая в белых крошках, утяжеляя сухие кусочки глины и отваливая их от тела.

Два Горба выскочил наружу, пригнувшись и оглядываясь, не видно ли других лазутчиков. Медведь поспешил за ним, схватив нож, подаренный ему Медвежьим Быком, и громко закричал, переполненный возбуждением. Его чувства хлестали через край, и мальчик не мог сдерживать их. Его боевой клич получился не очень выразительным, но Два Горба поддержал сына, издав душераздирающий вопль, от которого всколыхнулась вся деревня. Казалось, даже тянувшийся над сонной землёй ленивый туман дрогнул от военного клича умелого воина.

Чуть в стороне Медведь заметил две другие раскрашенные фигуры. Они поднялись с земли и бросились бежать прочь из лагеря.

– Отец! – воскликнул Медведь.

– Я вижу их, сын, – бросил Два Горба и пустил стрелу им вслед, однако обе фигуры исчезли в тумане.

Отовсюду появились заспанные люди. Мужчины бежали с топорами и луками в руках, женщины испуганно высовывали головы из палаток, но не решались выйти совсем, не понимая, что именно произошло.

Два Горба в нескольких словах объяснил подбежавшим к нему товарищам, что произошло, и пять юношей помчались к своим лошадям, чтобы погнаться за беглецами.

– Кто это? – спросил Медведь, присаживаясь возле застреленного конокрада и дёргая за кончик торчавшей из-под ребра стрелы.

–  Псалок [2]

[Закрыть]. Взгляни на его обувь, сын, это человек из Вороньего Племени. Дотронься до него. Это будет твоё первое прикосновение к врагу [3]

[Закрыть].

Мальчик уверенно приложил ладонь к Псалоку и ощутил ладонью шершавую поверхность глины.

– Я убил врага! – закричал довольным голосом Два Горба. – Мой сын Медведь первым дотронулся до поверженного Псалока! Мой сын совершил подвиг! Люди, сегодня мы будем праздновать это событие! Я угощаю мясом антилопы, которую я убил вчера.

– Там есть следы крови, – подошёл, указывая рукой через плечо, Хвост Выдры. – Похоже, Два Горба, ты ранил ещё одного Псалока. Возможно, юноши настигнут его за пределами становища.

Хвост Выдры перевернул тело убитого врага и всмотрелся в его лицо. Рядом уже толпились женщины. Одна из них протиснулась сквозь собравшихся, держа в руке длинный нож, и, не произнося ни слова, быстро занесла руку над головой. Удар лезвия пришёлся по плечу убитого и глубоко рассёк плоть. Кровь брызнула во все стороны.

– Это тебе за то, что твои люди убили прошлым летом моего сына! – выкрикнула индеанка и плюнула несколько раз на покойника.

Следом за этим на мертвеца обрушился целый град беспощадных ударов дубин и топоров. В считанные минуты тело Псалока превратилось в кровавую груду мяса, лишь общими очертаниями напоминавшее человека.

– Посмотри на сына, Трава-Из-Воды, – обратился Два Горба к подбежавшей жене, – он только что дотронулся до Псалока, которого я убил.

– Это военный отряд? – спросила она.

– Нет, – успокоил её Два Горба, – они пришли за лошадьми. Но их поход не оказался удачным. Несколько наших юношей поскакали за ними, вскоре они вернутся и сообщат нам, большой ли отряд им удалось обнаружить и стоит ли его преследовать. Если нашим повезёт, они завалят ещё кого-нибудь…

Некоторое время спустя в деревню примчался Хвост Выдры с друзьями, задорно покрикивая и размахивая боевыми палицами, ощетинившимися острыми металлическими лезвиями. Позади лошадей тащились по земле привязанные верёвками два трупа. Всякий раз, когда убитые натыкались на камни, их раскинутые руки безвольно подрагивали, а из расколотых черепов выплёскивалась кровь, густо разливаясь в пыли.

Вечером стойбище наполнилось барабанным боем и пронзительными песнями. Трава-Из-Воды, мать Медведя, танцевала, важно подняв подбородок, перед костром, разложенным посреди лагеря; в одной руке она держала над головой шест с привязанным к нему скальпом убитого Псалока, в другой – лук и щит мужа. За ней приплясывали две совсем юные девушки с такими же окровавленными трофеями, прицепленными к копьям. Следом двигались другие женщины, потряхивая прикреплёнными к палкам отрубленными ногами и руками Псалоков. Шествие замыкала маленькая девочка с большущими чёрными глазами и широкой белой улыбкой на открытом лице; она весело перескакивала с ноги на ногу и стискивала обеими ручонками длинный, в запёкшейся крови, лоскут человеческой кожи с половыми органами одного из убитых врагов.

Два Горба, облачённый в длинную рубаху из оленьей кожи, которая была расшита иглами дикобраза на плечах и украшена вдоль рукавов пучками вражеских волос, произнёс речь в честь своего сына.

– По такому знаменательному случаю я дарю самому бедному человеку в нашем становище одну лошадь, – заключил он, и эти слова были встречены воплями одобрения со стороны соплеменников.

Медведь тоже принял участие в пляске вокруг огня, выкрасив лицо в алый цвет.

– Когда ты отправишься в поход, я хочу пойти с тобой, – обратился он к отцу, когда празднество завершилось.

– Я думаю, что я подниму отряд через два дня. Молодые воины горят желанием показать Псалокам, что Лакоты более ловко угоняют лошадей.

– Я пойду с вами, – твёрдо сказал Медведь.

– Теперь ты считаешься воином, так как дотронулся до врага. Я не имею права запретить тебе. Если ты готов, если ты полон решимости, то я включу тебе в отряд. Но не забудь, что тебе надо хорошенько подготовиться. Проверь стрелы и лук, крепко ли сидят наконечники, хорошо ли держится тетива. Не забудь взять у сестры запасную обувь для похода. Я видел, что она закончила ещё две пары мокасин для тебя, они будут очень кстати.

Глубокой ночью, когда шум в стойбище стих и из-за стен палатки доносилось только редкое переругивание собак, Медведь всё никак не мог уснуть. Справа от него тяжело дышали отец и мать, энергично совокупляясь под бизоньей шкурой. Иногда тёмное покрывало сползало, и взору мальчика представали голые материнские бедра, между которыми двигались ягодицы отца; смазанная жиром енота кожа лоснилась в тусклом свете полузатухшего костра. Мальчик тихо улыбался. Его радовало, когда он видел, что родители счастливы и что на их лицах нет ни тени печали. Ему нравилось прислушиваться к звукам родительского соития и вдыхать их запах – запах возможной будущей жизни. Медведь знал, что в скором времени он и сам подрастёт настолько, что сможет сходиться с хорошенькими девушками. Но чтобы они стали доступны, ему надо было привлечь их внимание своими выдающимися поступками. Ему нужны были подвиги, как можно больше подвигов.

Мысль о походе за лошадьми во вражеский стан не давала ему покоя до самого утра. Лишь ближе к рассвету он крепко заснул.

Следующий день прошёл в суете. Друзья, прознавшие о том, что Медведь отправится в рейд вместе со старшими воинами, пришли подбодрить его. Кое-кто открыто выражал зависть.

И вот наступило долгожданное утро, ночь перед которым Медведь вновь провёл в нетерпеливой и изнурительной бессоннице.

С первыми проблесками света Два Горба поднял сына.

– Пора, – шепнул он, стараясь не будить остальных, но Трава-Из-Воды всё же проснулась и, не произнеся ни слова, бросилась к мужу, обнимая его и прижимаясь лицом к его мускулистой груди.

– Не бойся, – проговорил Два Горба, – всё будет хорошо.

Она кивнула в ответ и молчаливо вышла следом за мужем из палатки. Около входа из земли торчал высокий шест, на нём висел скальп, с которым танцевала Трава-Из-Воды. В сером предрассветном воздухе маячили очертания двадцати стройных длинноволосых человек. У каждого в руках были кожаные мешки и оружие.

– Все собрались? – спросил Два Горба.

Индейцы кивнули.

– Тогда в путь.

Они пошли из деревни быстрыми шагами. Тут и там виднелись около палаток фигуры женщин, с тревогой смотревших вслед удалявшемуся отряду. Все надеялись на благополучный исход рейда, но все знали, насколько велик риск погибнуть возле враждебного лагеря. Они ушли пешком, следуя давней традиции Лакотов не брать лошадей, если целью похода были чужие лошади, на которых отряду предстояло вернуться домой.

Медведь обернулся. Позади осталась деревня. Конусы палаток, ощетинившиеся на верхушке шестами, наполовину утопали в ползущем тумане; между шестами, торчавшими подобно усам гигантских насекомых, мирно поднимались ровные струйки дыма. Мальчик почувствовал нечто похожее на грусть. Прощай, детство! Прощайте, мальчишеские игры! Чем бы ни закончился этот поход, обратной дороги в мир детей уже не будет. С этого дня Медведь будет принадлежать миру воинов…

Совсем по-другому виделась теперь Медведю бескрайняя равнина, покрытая тонкими стеблями высокой жёлтой травы. Привычно взлетали в небо из травы птицы, проскальзывали тут и там уши койотов, но теперь степь наполняла мальчика напряжённым ожиданием.

Два дня отряд двигался спокойно, особенно не таясь. На третий день пути Два Горба усадил воинов в круг и раскурил трубку.

– Мы зашли на вражескую территорию. Псалоки могут быть повсюду. Начиная с сегодняшнего дня мы будем выставлять дозорных вокруг наших стоянок. Костры не разводим. Днём спим, ночью передвигаемся…

Но далеко идти им не пришлось.

Уже вечером Убийца Волков торопливыми, но бесшумными шагами вернулся на стоянку с того места, откуда он наблюдал за окрестностями, и сообщил о приближении врагов.

– Кто они?

– Похожи на Псалоков. Их вдвое больше нас, – сказал Убийца Волков.

– Это могут быть те самые, которые приходили к нам. Должно быть, кто-то торопится отомстить за того конокрада, которого я застрелил, – предположил Два Горба. – Надо проследить, где они остановятся.

– Ты хочешь, чтобы мы взяли их лошадей? – спросил Убийца Волков.

– Зачем искать их стойбище, когда они сами пришли к нам с лошадьми? Ночью мы сделаем то, что должны сделать.

На закате воины начали готовиться к ночным действиям, заплетая волосы и раскрашивая себя должным образом. Все, кто носил орлиные перья, сняли их, чтобы их белый цвет не привлекал к себе в ночной синеве внимание врага. Разведчики, покрытые волчьими шкурами ушли следить за Псалоками. Медведь приладил к поясу мешочек со священной смесью, которую ему велел сделать Медвежий Бык – порошок из высушенной печени и сердца убитого Шакехански и полынь.

– Приготовь краску, – сказал ему Два Горба.

Усевшись подле отца, Медведь достал кожаную коробку с бизоньим жиром и, зачерпнув его одной ладонью, насыпал сверху чёрный порошок. Тщательно перемешав их, он получил густую чёрную массу. Два Горба, неторопливо окуная пальцы в жирную краску, нанёс её на своё лицо, плотно вымазав ею свои щёки, нос, подбородок. Он никогда не раскрашивал лоб, отправляясь в бой или за лошадьми, но если ему удавалось сразить врага, то кровью убитого он покрывал свой лоб.

Медведь смазал с ладони остаток краски на лицо, не очень заботясь о том, как он будет выглядеть. Его больше волновало положение священного мешочка на поясе, ожерелье из медвежьих когтей и подаренного ему ножа.

Разведчики появились внезапно. Их лица смотрели из-под волчьих масок возбуждённо и строго, глаза горели.

– Лошади стоят вон в той лощине, – указал один из разведчиков рукой в мутную синеву вечера, – а сами Псалоки устроились чуть выше на склоне.

– Значит, – заключил Два Горба, – мы должны отрезать их от табуна. Если мы сделаем это тихо, то Псалоки даже не проснутся. Сколько дозорных у них выставлено?

– Около лошадей сидят двое. Других мы не видели.

– Как только луна зайдёт за те облака, мы подкрадёмся к ним. Жёлтый Палец, ты приготовил рубашку? – Два Горба обернулся к высокому юноше, сидевшему справа от него.

– Да, вот она.

– Надевай её. Время пришло.

– Что это за рубаха? – шёпотом полюбопытствовал Медведь.

– Эту рубаху Жёлтый Палец украл однажды в стойбище Псалоков. Он всегда берёт её, отправляясь в Воронье Племя за лошадьми. Она пахнет Псалоками. Ни собаки, ни лошади не обращают внимания на него, так как думают, что Жёлтый Палец – Псалок. Да и враги, даже если у них очень острое обоняние, тоже не смогут учуять запаха чужого племени…

Два Горба дал знак, и все двинулись в сторону вражеской стоянки. Несмотря на то что Псалоки находились на своей территории, они вели себя осторожно, их костра не было видно. Но Медведь чувствовал запах дыма и улыбался этому запаху – огонь можно спрятать лишь от глаз, но не от чувствительных ноздрей Лакотов.

Бесчисленный мир насекомых наполнил стрекотанием воздух. Густые заросли кустарника близ холма, на котором расположились Псалоки, тревожно зашелестели под мягким порывом степного ветра. Медведь взглянул на отца, тот припал к земле и был абсолютно невидим в своей неподвижности. Низко над ним пролетела крупная сова и почти коснулась его головы широким крылом, но Два Горба не удостоил птицу вниманием. Его пронзительные глаза неотрывно смотрели вперёд. Медведю казалось, что его отец даже прекратил дышать; никогда мальчик не видел его таким, и сейчас он по-настоящему залюбовался отцом, на какое-то мгновение совершенно забыв о том, где и зачем он находится.

Где-то в стороне коротко промычал олень, и ему откликнулся целый хор далёких волчьих голосов. Кустарник снова зашелестел. Впереди громко фыркнула лошадь. Два Горба приподнял руку с ножом и подал кому-то знак. Слева скользнула безмолвная тень Жёлтого Пальца, за ним двинулся кто-то в волчьей шкуре. Снова донёсся конский всхрап. Мальчик медленно пополз вперёд, осторожно перенося тело над сыпучими камешками. Отец посмотрел на него и знаками сказал, чтобы Медведь оставался на месте и принимал лошадей, которых воины начнут выводить. Мальчик понимающе кивнул.

Через некоторое время Медведь остался в полном одиночестве. В нескольких десятках шагов от него сидели на склоне холма враги, он слышал их негромкие голоса, кто-то посмеивался, рассказывая какую-то историю. И тут мальчик почувствовал, как висевший у него на поясе священный мешочек заметно отяжелел, будто в него разом бросили пару тяжёлых камней. Сердце Медведя заколотилось вдесятеро сильней, горячий стук передался в голову, и во рту мгновенно пересохло. Где-то рядом была опасность. Где-то очень близко…

Из-за кустарника выплыла тень. В свете луны, снова выкатившейся из-за тучи, Медведь разглядел незнакомого человека с зачёсанной надо лбом чёлкой, которая была густо смазана жиром. Псалок. Враг. Это мог быть один из дозорных, что сидел возле лошадей, либо кто-то из мужчин, спустившийся сверху и заподозривший неладное. Псалок вытащил из-за пояса боевую дубину с круглым каменным набалдашником и присел на корточки, всматриваясь в темноту, где топтались лошади. От мальчика его отделяло не более двух шагов. Медведь хорошо различал бахрому на просторной рубахе врага, согнутую в колене ногу, подошву мокасина, пришитый к плечу волчий хвост, цепкие пальцы на рукоятке дубины…

Псалок не заметил его и сделал полшага вперёд. Медведь приподнялся, стиснув рукоять большого ножа и глазами наметил место для удара – между лопатками, у самого основания шеи, на самой кромке расшитого иглами дикобраза воротника.

Снова подул ветер, и ветви кустарника зашевелились шумно. Их шелест позволил Медведю подняться на ноги так, что Псалок не услышал его. Мальчик сгруппировался, оттолкнулся напружинившимися ногами и, прикусив губу, чтобы не закричать от страха и нахлынувшей внезапно ярости, бросился на врага. Нож легко вошёл туда, куда метил Медведь, и перебил позвоночник, мускулистое тело под мальчиком сразу обмякло и тупо ткнулось головой в землю. Медведь сжался от вскипевших в нём противоречивых чувств, прижался грудью к неподвижному врагу и на всякий случай ударил Псалока под левую лопатку ещё пару раз. Враг, сильный и закалённый в боях враг, угрожавший всему отряду Лакотов, был мёртв.

Впереди показался во тьме Жёлтый Палец с двумя лошадьми. Увидев лежавшего на мёртвом теле Медведя, воин обвёл окружающее пространство взглядом и кивком велел мальчику подняться. Медведь указал лезвием на голову Псалока и сделал движение, обозначающее срезанные с затылка волосы. Жёлтый Палец кивнул. За его спиной появился Два Горба, на его чёрном лице сверкнула хищная улыбка.

Один за другим выходили из густой синевы лощины Лакоты, ведя с собой по две лошади. На поясе одного из воинов Медведь приметил длинные волосы, с которых стекала кровь на кожаные ноговицы. Чуть позже он увидел второй снятый скальп – у другого юноши.

– Отрезай волосы Псалока, – жестами сказал Два Горба.

Мальчик наклонился над трупом, и в эту секунду одна из лошадей вдруг громко заржала, застучала передними ногами о землю. Со склона холма донеслись голоса, явно озадаченные тем, что ржание донеслось не с той стороны, где должен был стоять табун. Послышался вопрошающий крик, но Лакоты не ответили. Два Горба велел не мешкать и садиться верхом.

Вспрыгнув на коней, Лакоты погнали оставшийся табун прочь. На холме зашумели, захрустели ветви под ногами бегущих людей.

Медведь, так и не успев снять скальп с врага, оглянулся. Ему не хотелось упускать такую возможность, но опасность была слишком близка. Заставив лошадь покружить на месте, он ещё раз посмотрел на белевшую в темноте рубашку мёртвого Псалока. Убитый человек притягивал мальчика к себе, и Медведь не устоял.

Он спрыгнул с коня и склонился над распластанным телом. Мешочек на его поясе заметно отяжелел, но мальчик не обратил на это внимания. Вцепившись в затылок Псалока, он приподнял его голову и полоснул ножом, едва не задев свои собственные пальцы. Движение получилось слишком резким и косым, лезвие надрезало кусок кожи с волосами, но гораздо меньше, чем требовалось для полновесного скальпа.

– Уходи, – сказал кто-то в голове Медведя.

Медведь нащупал кромку волос на лбу мертвеца и поддел их ножом. Стараясь сдержать нервную дрожь в руках, он аккуратно надрезал кожу по всему контуру волос и сильно потянул их на себя, острым лезвием обрывая кровеносные сосуды под кожей, и чувствуя горячую кровь на своих руках.

Прошло ещё мгновение, и совсем близко посыпались камешки под чьими-то быстрыми ногами. Медведь метнулся к лошади, но она кинулась в сторону. Он успел вцепиться её в хвост, рванул его на себя и запрыгнул на спину строптивого скакуна. Ударив коня пятками, Медведь издал победный клич и поднял над головой тяжёлый от крови волосатый трофей. В следующую секунду жёсткое древко стрелы ударило мальчика в ягодицу. Он вскрикнул от неожиданности и погнал своего скакуна во всю прыть. За спиной пронзительно ругались.

– Ха! Мы здорово провели этих Псалоков! – воскликнул Два Горба, когда они сделали первую остановку.

Подъехав к сыну, он взял его за локоть:

– Что с тобой? Ты едва держишься…

– Стрела…

Его быстро сняли с коня и уложили на живот в высокую траву.

– Ничего страшного, – проговорил Вертящийся Енот, – стрела ударила его на излёте. Конечно, он потерял много крови, так как наконечник растеребил мышцу во время скачки. Но я справлюсь с этой раной.

– Не потеряйте скальп, – прошептал Медведь через плечо, не в силах поднять голову, – мой первый скальп, очень важный скальп…