Текст книги "Второй шанс (СИ)"

Автор книги: Андрей Ватагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

  – А дома ты почему не бываешь? Вот выходные сейчас...?

  – Тут спокойнее. Нет, я, конечно, наведываюсь, время от времени, но обычно дома и без меня не соскучишься. А ты... – начал было Лин, но запнулся. – Извини, за неудобный вопрос, а ты с самого начала в детдоме жил, или у тебя была семья?

  – Была. – Немного подумав, ответил Степан. Нехорошо было бы на откровенность друга отвечать ложью, потому он решил открыть часть правды, тем более что это не противоречило легенде. – Обычные люди, немного занудные. Я их плохо помню, но... знаешь, после знакомства с Мастерсами, я, кажется, по ним скучаю.

  – А что с ними произошло?

  – Несчастный случай.

  После этого наступила неловкая тишина. Лин ерзал на стуле, не зная, куда уткнуться взглядом, а Степан с грустью вспоминал свою настоящую семью. Его родители не были плохими, уделяли ему внимание и даже занимались воспитанием, в отличие от некоторых, кто перекладывает эту нелёгкую работу на головизор и Сеть. Вспомнились и собственные дети. Карпатов считал себя никудышным отцом, потому как не мог проводить с ними достаточно времени. И, тем не менее, они всегда были рады, когда приезжал папочка, заставляя тем самым своего отчима тихонько скрипеть зубами. Дальше 'дяди Бори' у него отношения с детьми не складывались, несмотря на все его старания – папочка у них был только один.

  'И вот теперь папочки нет. – Мрачно подумал Степан. – Интересно, удастся ли Бабочкину занять это место?'

  – Извини, Стёп, я не хотел тебя расстраивать. – Наконец виновато произнёс Лин, почувствовав, что пауза слишком затянулась.

  – Что...? А, всё в порядке. Просто немного задумался. – Натянуто улыбнувшись, произнёс Степан и, пытаясь загладить неловкость, решил перевести разговор на другую интересующую его тему: – Знаешь, я всё-таки за Катьку переживаю. Мало ли, что произошло.

  – Да не парься, может, встретила кого из знакомых и теперь с ними зависает, – не слишком уверенно предположил Лин.

  – А она часто так пропадает?

  – Бывает. Только обычно она всё же звонит.

  – Надеюсь с ней ничего серьёзного.

  – Если менты поймали, как думаешь, это серьёзно?

  – Ну... если поймали, то должны отпустить. Может, пропесочат малость... но надолго не задержат.

  – Это да, но... потом ведь ещё толпа желающих пропесочить Катьку набежит.

  – По-моему, ей это пофиг. – Хмыкнул Степан. – Хотя, если всё сразу так навалится, этак и не выдержать можно.

  – Катька выдержит. – Уверенно сказал Лин. – И не такое выдерживала. Хотя, если её родителям сообщат...

  – То что?

  – Понятия не имею. Слухи всякие противоречивые ходят. Кто-то говорит, что они из спецслужб и жуть какие строгие, а кто-то считает, что они контрабандисты или торговцы с чёрного рынка, но тоже строгие. В общем, не знаю – нам про чужих предков в школе не рассказывают, да и сама Катька отмалчивается.

  – А если спросить?

  – Попробуй. – Ехидно усмехнулся мальчишка. – Только сначала поинтересуйся у Лёшки, как он однажды попробовал.

  – И что произошло?

  – Это было незабываемо. Они скандалили на весь дом, мы с Тоськой пытались успокоить малышей, а Сидни заперся на это время в ванной. Так что, если соберешься спрашивать, делай это где-нибудь в другом месте.

  Домой возвращались молча. Несмотря на проведённую в камере ночь и не слишком радужные перспективы на ближайшее будущее, хоть сколько-то расстроенной Катька не выглядела. Наоборот, она просто лучилась жизнерадостностью, хоть и была, по всей видимости, порядочно утомлена и измотана – нар в камере предусмотрено не было, а на узких скамьях не больно-то отдохнёшь. И тем страннее выглядело её хорошее настроение. Казалось, будто она выиграла чемпионат, а не была арестована за нарушение порядка. На все расспросы Катька не реагировала, точнее реагировала, но не так как всегда. Если обычно она просто посылала спрашивающего куда подальше, то сейчас переводила разговор на другие, совсем не касающиеся его, темы. Да что там! Если раньше она готова была вспылить из-за строгих укоризненных взглядов Лёшки, то теперь же просто не обращала на них внимания.

  Именно последнее обстоятельство и заставило его прекратить расспросы, так как было очевидно, что правдивых ответов он не дождётся, а просто трепаться с Катькой – чертовски изматывающее занятие. У девчонки была привычка затевать спор на ровном месте. Видимо без этого она просто не представляла нормальную – с её точки зрения – беседу. Чего-чего, а спорить на темы далёкие от своего понимания, такие как оснащение гравиборда или крутость пирсинга, Алексей не желал. Он надеялся, что после того как Катька окажется дома, отдохнёт и придёт в себя, можно будет завести с ней серьёзный разговор, но надежды эти не оправдались, ибо стоило гонщице переступить порог дома, ситуация резко осложнилась.

  Первым, что увидела Катька, пройдя в коридор, был покореженный гравиборд сиротливо стоящий в углу.

  – Откуда это? – Не оборачиваясь, к запирающему дверь Лёшке, спросила она.

  – Ты про эту рухлядь? – Уточнил он. – Лин со Степаном по пути домой наткнулись да и притащили зачем-то. Хотя, на мой взгляд, это уже восстановлению не подлежит.

  – Смотрю, ты у нас механиком заделался? – Протянула гонщица, внимательно осматривая повреждения. – Рулевую штангу придётся заменить, двигательная платформа немного прогнулась, но в целом не пострадала. Если с двигателем всё в порядке, ремонт обойдётся не так уж дорого. – Заключила она. – Хотя ещё марафету навести не помешает, а то тут и краска ободралась.

  – Ты прямо спец. Сказывается большой опыт разбивания собственного гравиборда?

  Катька не стала ничего отвечать на это язвительное, но, по сути, верное предположение, лишь недовольно зыркнула на Лёшку и прокричала во весь голос:

  – Стёпка, Лин, а ну быстро спустились сюда!

  Из сладких объятий сна Карпатова вырвал Катькин вопль. Он открыл глаза, причмокнул пересохшими губами и откинул одеяло. Сразу вспомнились ранние побудки в училище, когда сержанты и старшины поднимали курсантов ещё более дикими воплями.

  'Навевает ностальгию, – сонно подумал Степан. – Хорошо, что я не в училище!'

  Теперь недавняя идея пройти заново курс молодого бойца не вызывала у него былого энтузиазма.

  'Всё же в жизни гражданского есть немало плюсов, основной из которых – намного больший шанс дожить до старости'

  Бегать по этажам по первому крику наглой соседки бывший разведчик не собирался, потому, перед тем как спуститься он потратил десять минут в ванной на привидение себя в более-менее человеческий вид. В основном это касалось, разумеется, волос. Поутру непослушные вихры торчали в разные стороны, делая мальчишку похожим на безумного учёного, какими их принято изображать в фильмах. Лишь после применения воды и расчёски, причёска приобрела некую упорядоченность.

  Когда Степан спустился, сонный и в одних лишь тапочках и трусах Лин заканчивал пересказывать Катьке их вчерашние похождения.

  – И с чего вы решили тащить это до дома? – Недоверчиво спросила она.

  – Ну, тащить его как раз не пришлось. – Объяснил Степан. – Он сам себя тащил.

  – То есть он работает?

  – Типа того. Медленно, конечно, но разгонять мы его не решились, у него явно что-то не то с управлением.

  – Вы молодцы! – Неожиданно воскликнула Катька, дружески хлопнула Лина по плечу, встрепала Степану шевелюру, отчего та вновь приняла классический утренний вид, и буквально взмыла по лестнице.

  Ей очень хотелось есть и спать, но перед этим необходимо было сообщить Брику радостную новость. Хорошо, что они догадались обменяться номерами!

  Полученные из милицейской базы данных сведения сильно разозлили Лаврентия. Как оказалось, ночью были схвачены тридцать два фана, один из парней, отвечающих за электронику и целых девять гонщиков! Всё бы ничего, но среди захваченных гонщиков затесалась и Кэт! Как она могла позволить себя схватить? Впрочем, у Лава был ответ на этот вопрос. Похоже, гонщице вновь просто не повезло. Уже в который раз за последнее время. Сначала драка, потом арест этот... Если так и дальше пойдёт, она станет самой настоящей скандальной знаменитостью местного разлива. А если и это подстроено? Если Спонсор приложил руку и к этому? Если он спровоцировал облаву, что ему стоит отдать приказ об аресте конкретной девчонки?! Только зачем? Создать ей образ 'королевы улиц', этакого антиобщественного элемента?

  'Нет... Нет! Это уже смахивает на паранойю! Если так продолжится, ты и за муху в супе станешь Спонсора винить!' – Потряс головой Лаврентий.

  Несомненно, без его помощи Лав в жизни не смог бы поднять подобный проект до таких высот, но ведь всему есть предел! Теперь он жалел, что согласился на его соблазнительные посулы, которые, к слову, действительно были претворены в жизнь. И несколько трасс разной сложности, и трансляция через Сеть, и неплохая прибыль – всё, что обещал Спонсор.

  Но не слишком ли высока оказалась цена? Лав не подписывал никаких контрактов и договоров, но это и не было нужно. Он прекрасно осознавал, что, лишившись поддержки Спонсора, его предприятие долго не протянет. Тем не менее, если Спонсор продолжит настаивать на изменениях, сама задумка исказится до неузнаваемости и от его детища опять же мало что останется.

  В принципе, Лаву всего хватало в жизни, и он спокойно мог бы отойти от дел, получая свои проценты, но что-то не давало ему этого сделать. Наверное, всё та же ответственность за других, которую он взвалил на свои отнюдь не могучие плечи. Вскоре ему предстояло принять решение, от которого зависело слишком многое. И, что гораздо хуже, ему не нравился ни один из вариантов развития событий.

  Единственное, что могло оставить гонки на гравибордах в прежнем формате, это наличие независимых средств, а где их искать Лав не имел ни малейшего понятия. К тому же, следует принять в расчёт и то, что Спонсор вряд ли откажется добровольно выйти из игры. А в том, что он способен на серьёзные пакости, Лаврентий уже успел убедиться.

  Глава 13

  Во время большой перемены, как раз когда большая часть учащихся собирается в столовой, по школе с силой цунами пронеслась волна слухов, главным действующим лицом которых оказалась, как нетрудно догадаться, постоянно бунтующая и практически неуправляемая хулиганка, печально известная на всю школу.

  Степан сидел в компании Лина и Вадика, и, не отвлекаясь от баночки йогурта, с интересом прислушивался к разговорам за соседними столиками. Из подслушанного выходила забавная картина, мол Катька ввязалась в милицейскую спецоперацию, участвовала в самой настоящей погоне со стрельбой, оттянув силы правопорядка на себя и тем самым позволив сбежать опасным преступникам, прятавшимся в одном из самых опасных районов города. И только после многих километров утомительной погони, команде всадников удалось нагнать, остановить и арестовать дерзкую гонщицу.

  Понятно, что в большую часть подобных слухов могли поверить разве что совсем малыши, да и то лишь те, что свободное время проводят в основном за головизором, где подобные бредовые сюжеты не редкость. Однако всплыли и реальные факты, а именно – Катьку действительно арестовал всадник, и она провела ночь в управлении милиции.

  – А о нас ни слова. – Заметил Лин, так же прислушивающийся к окружающему гомону.

  – Захотелось тоже стать героем дня? – Поддел друга Вадик.

  – Во-первых, мне такую славу и даром ни нать, а во-вторых, Катюха теперь героиня как минимум на месяц.

  – На месяц вряд ли, – выразил сомнение Степан, для чего ему пришлось отвлечься от своего йогурта. – С недельку, конечно, побазарят, но постепенно ажиотаж спадёт, не такое уж большое событие. Но вот лично я на её месте оказаться бы не захотел.

  – А если бы Катьку обсуждали не из-за залёта на ментовку, а допустим... – Лин задумчиво покусал губу, – допустим из-за того, что она спасла из горящего дома беременную женщину?

  – Кто? Катька? – Хмыкнул Вадик.

  – Я сказал 'допустим'.

  – Всё равно не захотел бы,– мотнул головой Степан.

  – Экий ты застенчивый.

  Застенчивым Карпатов себя никогда не считал. Тем более, что излишняя застенчивость, при его то роде деятельности, могла стать непростительной слабостью. Нет, бывший разведчик умел великолепно притворяться, выдавая себя за другого человека. Был способен симулировать опьянение, а так же симптомы различных заболеваний. Ну и, при необходимости, вполне мог толкнуть речь. Конечно, до полноценного оратора ему было далеко, но чтобы поднять боевой дух отряда обычно хватало и парочки увесистых матюков. Иногда из этих самых матюков приходилось складывать целые предложения, которые способны были вполне конкретно, относительно боевой задачи, описать, куда кому идти и что делать.

  В общем, застенчивостью тут и не пахло, просто Степан не особо любил внимание к своей персоне, что, конечно же тоже являлось одним из последствий его работы в разведке.

  – Просто не люблю, когда на меня обращают внимания.

  – Но что плохого, когда к тебе относятся как к герою?

  – Ничего, наверное.

  – Тогда, что же ты тут разводишь?

  – А сам-то ты как? Хотел бы стать признанным героем и всенародным любимцем?

  – Ты это, не переводи стрелки, ты сам этот разговор завёл, вот и отвечай. – Усмехнулся Лин.

  Степан даже ненадолго задумался, не зная, как объяснить друзьям свою позицию, согласно которой лучший друг правильного разведчика – незаметность и скрытность. К тому же, в определённых кругах Степан был довольно известен – на родине его ставили в пример молодому поколению бойцов, в то время, как в других государствах таинственный Степан-Хана нагонял ужас даже на видавших виды профессионалов. Карпатов не мог этого знать, но некоторые зарубежные агентства безопасности даже не поверили в сам факт его смерти, и посчитали роспуск подобных слухов началом очередной провокации русских спецслужб.

  – Да по-любому, застенчивый. – Ухмыльнувшись, ответил за Степана Вадик.

  Не желая и дальше заострять внимание на данном вопросе, развивать тему Карпатов не стал.

  К тому же, Лин уже отвлёкся на свеженький слух, пронёсшийся мимо ихнего столика. Он гласил, что с Катькой была её собственная банда из нескольких амбалов, которых схватить не удалось.

  – И здесь наврали, – тут же нахохлился мальчишка, – из нас троих только один ты на амбала тянешь, – похлопал он по плечу Вадика, – да и то – на уполовиненного.

  Всё могло быть хуже. Намного хуже. Таким образом Катька вот уже второй час успокаивала себя, орудуя мыльным скребком. Наказание ей подобрали хоть и не самое жестокое, но весьма и весьма трудоёмкое – отчищать вечно грязные стены школьных коридоров. Так как девчонка занималась во вторую смену, работать ей приходилось до начала занятий.

  Вот уже третий день подряд она практически на глазах у всей школы, одетая в фартук, резиновые перчатки и шапочку, самозабвенно предавалась трудотерапии. Самозабвенно – это для того, чтобы не обращать внимания на проходящих мимо скалящихся школьников. В первый день всё начиналось более-менее безобидно, с фраз 'на что уставился?', 'чё встал, иди куда шёл!' и 'может мне лучше твою морду от прыщей почистить!'. Надолго катькиного терпения не хватило и вскоре она начала претворять свои угрозы в жизнь. Кто-то доложил директрисе, снова были крики, было ужесточено наказание.

  Но ведь могло быть куда хуже!

  Катька утёрла пот со лба и улыбнулась, вспомнив, как звонила Брику, чтобы сообщить, что его хоть и потрёпанный, но вполне ещё живой, гравиборд чудесным образом оказался у неё. Не прошло и часа, как Федька звонил в дверь их общаги. Стоило посмотреть на рожи Лина со Стёпкой, когда они увидели, что она сдружилась со своим бывшим соперником, который, меж тем, не забыл отблагодарить и их.

  Далее последовал ещё один разговор по видеосвязи. На экране появился смутно знакомый парень с худым лицом. Катька не сразу сообразила, что видит Лава без грима и парика. Организатор казался чем-то очень обеспокоенным и советовал Катьке залечь на время на дно. Гонщица знала, что в ближайшие выходные гонки пройдут в штатном режиме, но игнорировать совет Лава не собиралась – не стал бы он просто так поднимать шум на пустом месте. Да и отсутствие грима её немало поразило. К тому же и сама она была не готова к новым заездам. К серьёзным заездам. Последний заставил её задуматься о своём будущем в качестве гонщика, что привело к переосмыслению приоритетов. Катьке пришла в голову одна неплохая, с её точки зрения, мысль, которую следовало обсудить с Бриком, поэтому она послала ему сообщение о встрече после школы.

  Обыватели полагают, что у военных, особенно у тех, кто служит в спецвойсках, очень насыщенная жизнь. Что они каждый день что-нибудь взрывают и кого-нибудь убивают. Что они постоянно мигрируют с одного поля боя на другое и так далее. Это в корне не верно. На самом деле, между операциями может быть не меньше пары месяцев относительно свободного времени. У того же Карпатова редко когда случалось больше пяти-шести боевых заданий в год. Впрочем, это совершенно не значит, что он ничем не занимался. Если вычесть время подготовок к операциям, Степан вполне успевал действовать в качестве инструктора или консультанта, а так же принимать участие в заседаниях многочисленных военных комиссий.

  В общем, скучать он не привык, вот и на Монблане деятельная натура постоянно мешала ему предаваться безделью. Первые же полученные от Мастерсов деньги он потратил на несколько простейших тренажёров и старался не упускать случая привести своё хилое тело в подобающую форму. Лин, заметив старания друга, предложил ему записаться в спортзал, на что Степан лишь скептически повздыхал, отговорившись невнятным 'что я там буду делать?'. Действительно, ничего принципиально нового ни один тренер предложить бы не смог, а оптимальные для себя нагрузки Степан и сам прекрасно знал.

  Время в кругу новых друзей он так же приучился проводить с пользой. Ну... если и не с пользой, то хотя бы с удовольствием. Казалось бы какие общие интересы могут быть у обычных мальчишек и не совсем обычного взрослого? А вот поди ж ты! С ребятами Карпатов не скучал. Вероятно потому, что они были такими же неугомонными, как и он сам.

  Слоняться по улицам без дела друзьям не нравилось, потому они всегда старались разнообразить досуг, благо Лин, как самый подкованный относительно местных достопримечательностей, всегда мог предложить неплохие развлечения. Сегодня он предложил сгонять в Музей военной истории.

  – Чего я в музеях не видел? – пренебрежительно хмыкнул Вадик.

  – Ну, тут у нас неплохая экспозиция на тему Третьей Космической Войны. Стёпка, вон, говорил, что завтра вас по Скарабееву гонять будут. А у них и видеоматериалы есть! Даже запись с военного совета, которую вам задавали.

  – Ну, она и в учебнике приведена. – Уже не слишком уверено сопротивлялся Вадик.

  – У оригинала с учебником мало общего, – улыбнулся Степан. – Нам в детдоме как-то документалку показывали – очень... экспрессивно.

  После просмотра голозаписи в масштабе один к одному, Вадик вполне согласился с утверждением Карпатова насчёт экспрессивности, из-за чего добрая треть записи оказалась зацензурена раздражающим пиканьем.

  Сама запись велась в командной рубке, где Скарабеев собрал старших офицеров и вывел на голоэкраны командующих флота находящихся на других кораблях. К слову, сам знаменитый флотоводец был не особо похож на военного. Перед подчинёнными он выступал без кителя, в одной рубашке с закатанными рукавами, энергично размахивал волосатыми ручищами и вообще постоянно двигался. Над пряжкой с изображённым на ней якорем (многовековая традиция оставшаяся ещё со времён земного Военно Морского Флота) нависало внушительное пузо. Лицом Скарабеев так же ничуть не походил на свои киношные аналоги. Он имел тяжёлый подбородок, заросший щетиной и классическую профессорскую залысину.

  – В кино его по другому показывают. – Заметил Вадик, выходя из музея.

  – В кино он постоянно весь такой спокойно-ироничный, сидит на своём креслице и излагает всяческие умные планы. – Добавил Лин.

  – А не носится туда-сюда, орёт на всех подряд, а врагов называет исключительно тупыми козлищами. – В свою очередь вставил Степан.

  Ещё в бытность свою курсантом он засматривался архивными голоматериалами по Скарабееву. Причём в первоначальном, не редактированном, варианте, ибо курсанты не смогли бы услышать там ничего такого, чего не слышали от своих инструкторов. Конечно, Карпатов знал, что гражданским немного дико смотреть на подобные проявления темперамента, но в боевой обстановке не до соблюдения какого-то там военного этикета типа 'разрешите обратиться, товарищ капитан'. Пока капитан будет разрешать, ему дюжину ракет под двигатель засунут. Именно поэтому военным было ещё более дико смотреть фильмы, где во время сражения герои общаются друг с другом как на светском рауте.

  – Мощный мужик был. – Уважительно произнёс Вадик, после чего неожиданно расхохотался.

  – Ты чего? – Недоумённо спросил Лин.

  – Да Наташка нам сказала, что если будет желание, можно обыграть сценку совета. – Отсмеявшись, объяснил Вадик. – Вот я и представил, что мы все собрались вокруг нашего старосты, изображающего Скарабеева, и слушаем его с умным видом, на планшетики записываем, а он скачет как в голограмме и ругается.

  Лину со Степаном такая сцена тоже показалась забавной, хотя оценить в полной мере юмор ситуации они не могли так как недостаточно хорошо знали Генку Крылова. Впрочем, повеселиться, развивая тему, им это не помешало.

  Младший оперативный агент Кирилл Суслов на своей шкуре познал все тяготы и лишения своей службы. Старшие коллеги называли это рутиной – когда день ото дня приглядываешь за человеком, который, в свою очередь, день ото дня ходит на работу, посещает одно и то же кафе в обеденный перерыв, а перед тем как вернуться домой, заглядывает в бар с коллегами. День ото дня.

  Уже практически прошла рабочая неделя, а странный пацан ещё никак себя не проявил. Утром идёт в школу, а после уроков мотается практически по всему городу с друзьями. Наблюдать за ним во время этих прогулок, находясь в гравимобиле практически невозможно, поэтому Суслову приходилось носиться на своих двоих. Ни разу за всю неделю мальчишка не подал виду, что заметил агента, но Кирилл по этому поводу уже не обольщался – вполне может быть, что этому хитрому пацану просто пока всё равно.

  Пользуясь методиками, по случаю вычитанными из книги по психоанализу, Суслов попытался составить психологический портрет объекта и то, что у него в результате получилось, очень ему не понравилось. Конечно, нескольких дней наблюдения издали и одного единственного непродолжительного контакта совершенно недостаточно для полноценного анализа, но и этого вполне хватило, чтобы понять одну простую вещь: объект непредсказуем и не следует к нему относиться наплевательски. Конечно то, что к нему приставили не опытного агента, а зелёного салагу (на свой счёт у Суслова иллюзий не было) тоже о многом говорило, только вот зачем вообще нужно было приставлять агента, пусть и неопытного, к какому-то мальчишке?

  Понаблюдав как неразлучная троица над чем-то веселясь, отходит от музея, он решил, что откладывать дальше нельзя. Он всерьёз начнёт несанкционированное расследование, чтобы разгадать тайну личности своего объекта. Такой подход к заданиям в отделе решительно не приветствовался. С другой стороны, агентам обычно дают детальнейшее описание внешности, характера, привычек и биографии объектов. Так что Кирилл посчитал вполне справедливым заполнить все эти пробелы самостоятельно.

  Вследствие своей неопытности он совершенно не думал о том, что существуют вещи, которые ему не только не обязательно, но и крайне нежелательно знать. Но в его мыслях постоянно проскальзывали такие слова как 'тайна', 'расследование' и, конечно же, 'истина'. Они были для него словно красная тряпка для быка, поэтому о многочисленных правилах он не то, что не задумывался, он о них даже не вспоминал.

  На начальном этапе расследования он планировал собрать всю доступную информацию об объекте и единственным местом, где это можно было сделать, являлась школа. Убедившись, что троица как всегда после уроков валяет дурака, праздно шатаясь по улицам, увеселительным заведениям и паркам, он устремился туда, где проводил первую половину дня, наблюдая за школьными воротами через стекло гравимобиля.

  Так как занятия дневных классов закончились, а вечерних были в самом разгаре, школьные коридоры поражали своей пустотой и тишиной. Сопровождаемый лишь гулким эхом своих шагов, Суслов добрался до кабинета директора и, деликатно постучавшись, прошёл внутрь.

  – Чем могу помочь? – Холодно поинтересовалась строгая на вид дама, буравя его недовольным взглядом.

  Кирилл невольно передёрнул плечами – сразу же вспомнились не такие уж далёкие школьные годы.

  – Вы Валерия Марковна Изотова? – Вежливо поинтересовался он.

  – Так написано на двери кабинета. – Отозвалась директриса. – Если вы не в состоянии даже это прочесть, то полагаю, вы всё же ошиблись дверью, первые классы занимаются в другом крыле.

  Суслов мысленно обозвал себя лопухом.

  – Старший лейтенант Кириненко, – не отреагировав на язвительный комментарий, представился он. – Отдел по делам несовершеннолетних.

  В подтверждение своих слов, он посветил перед явно встревожившейся директрисой соответствующей корочкой. Как и любого другого агента, его снабдили полезным набором разнообразных документов. Так что он на почти законных основаниях мог выдавать себя за пожарного инспектора, санинспектора, электрика из местного ЖЭКа, страхового агента и ещё много за кого.

  – Вы по поводу Лавровой? – Мрачно спросила Изотова. – Она сейчас на занятии, но если хотите, я могу её позвать.

  – Нет-нет, – Замотал головой Кирилл. – Я по другому делу. У вас учится некий Стивен Мастерс?

  – Мастерс? – Спросила заметно напрягшаяся директриса.

  – Да, Мастерс.

  – У нас есть Стивен Мастерс. Он что-нибудь натворил?

  – Нет, – спокойно ответил младший агент. – Просто хотелось бы взглянуть на его дело. Он ведь вроде из детдома? – Дождавшись подтверждающего кивка Изотовой, Суслов продолжил: – Именно по этой причине, нам необходимо составить о нём впечатление. В том смысле, что стоит ли от него ждать неприятностей в дальнейшем или нет.

  – Раньше такого не было. – Заметила директриса.

  – Новая инициатива. Как говорится, преступление легче предупредить, чем расследовать.

  – Похвально, похвально. Значит вам только его дело нужно?

  – Если можно, было бы неплохо переговорить с кем-то из его преподавателей. Это не займёт много времени.

  – Подождите. – Изотова на некоторое время отвернулась к экрану своего компьютера. – Вам повезло, в данный момент как раз 'окно' у его классной руководительницы. Поверина Наталья Сергеевна. Она сейчас либо в учительской, либо в своей аудитории. Инфокристал с делом Мастерса, кстати, тоже должен быть у неё.

  Выслушав объяснения как дойти до учительской и кабинета истории, Суслов поблагодарил Валерию Марковну и поспешно покинул кабинет. Общение с директрисой нелегко ему далось, поэтому во время разговора он отчаянно робел. Конечно, он смог себя пересилить и отвечал на её вопросы практически без запинки, но терпеть её общество больше, чем необходимо, не собирался. Изотова напомнила ему завуча Веру Борисовну, которая в школьные годы его очень пугала. Впрочем, как и большинство его сверстников.

  Проплутав несколько минут по школьным коридорам, он добрался до аудитории, в которой преподавала Поверина, но дверь оказалась заперта. Чтобы найти учительскую потребовалось чуть больше времени, но старания его оказались ненапрасными. Коротко постучавшись и тут же открыв дверь, он сразу же наткнулся взглядом на миловидную молодую девушку, довольно точно описанную Изотовой. Она сидела у преподавательского терминала и видимо проверяла какие-то работы, стараясь не обращать внимания на болтовню какого-то хлыща, пристроившегося рядом на стуле. Хлыщ отличался редкостным отсутствием вкуса в одежде и режущим слух французским проносом.

  Никто из них не обратил на вошедшего внимания. Девушка явно абстрагировалась от всего, что было за пределами голоэкрана, а хлыщ, видимо, слишком увлёкся своим рассказом, чтобы замечать что-либо помимо собственного голоса.

  Прочистив горло, Суслов громко спросил:

  – Наталья Сергеевна?

  – А? – Девушка оторвалась от монитора и огляделась. – Это я. – Кивнула она, только сейчас заметив постороннего.

  – А вы, позвольте спросить, кто? – Рассерженный тем, что кто-то посмел прервать его рассказ, вскинулся хлыщ, поднявшись со стула, и скрестив на груди руки.

  Скрещенные руки – это сигнал негативного отношения к чему либо, – тут же вспомнилась Суслову цитата из очередной недавно прочитанной книги.

  – Милиция, старший лейтенант Кириненко, Отдел по делам несовершеннолетних, – уже привычно назвался он. – Мне необходимо переговорить с гражданкой Повериной. – Видя, что возмущённый больше прежнего хлыщ собирается ответить, Кирилл поспешно добавил: – С глазу на глаз.

  – Нет, какое вы имеете право тут...! – С негодованием начал он, но был перебит уже Повериной:

  – Михаил Пьерович, что же вы? Ведь видите же, человек из органов по делу пришёл. Извините, а как вас...?

  – Виктор Львович.

  – Виктор Львович, может, пройдём в мою аудиторию? – Предложила Наташа.

  – Да нет уж! – Непонятно с чего взвился хлыщ. – Оставайтесь тут, я сам уйду!

  Что он и сделал, напоследок громко хлопнув за собой дверью. Поверина этому обстоятельству не слишком огорчилась, скорее даже наоборот.

  – А он всегда такой? – Поинтересовался Суслов, кивком указав на дверь, за которой скрылся недофранцуз.

  – Михаил Пьерович немного эксцентричен. – Уклончиво ответила учительница. – Итак, о чём вы хотели со мной поговорить?

  – Об одном из ваших учеников, его зовут Стивен Мастерс.

  – С ним что-то случилось? Он в порядке? – Испуганно воскликнула Наташа.

  – Да-да, всё с ним в порядке, мне просто необходимо кое-что о нём узнать. – Поспешил успокоить её Суслов и повторил своё объяснение, данное ранее директрисе. Впрочем, Повериной оно понравилось гораздо меньше.

  – Разве можно подозревать ребёнка, основываясь только на его воспитании?! – Возмутилась она.

  – Во-первых, мы его ни в чём не подозреваем. Пока. И во-вторых, статистика это такая вещь, которую не следует игнорировать, а судя по статистике, значительная часть выпускников детских домов замечена в правонарушениях различной тяжести. Поверьте, мы не считаем этих детей... нарывом на теле общества, но и игнорировать такую неприятную закономерность не можем.