Текст книги "Икосаэдр 2.0 (СИ)"

Автор книги: Андрей Скоробогатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Хорошая собака, хорошая, – проговорил Иван, удивившись, насколько помолодел его голос, и достал из кармана кусок хлеба. – Выведи меня отсюда!

Пёс на удивление послушно остановился и сел на тропинке. Иван принялся растирать конечности. Похоже, полного обморожения не было, постепенно кровь прилила, и ноги свело судорогой. Морщась от боли, Савельев встал, сделал пару махов ногами, чтобы размяться, поднял винтовку и медленно пошёл за собакой по сибирскому лесу.

Седые небеса Мансипала

Проснувшись после многовекового сна, Седой Старец вышел из своего священного дома и посмотрел на крышу с двумя дымоходами – золотым и серебряным. Пройдясь по ночному небосводу, по прозрачными лугам, подсвеченным луной, он остановился перед прорехой, через которую был виден мир людей. Старику не терпелось узнать – что произошло за все эти годы.

Ночная мгла скрывала мир людей, виднелись лишь незнакомые огни каких-то поселений. Небожитель отошёл от прорехи и задумался, прислушавшись к себе. Первым пришло ощущение, что всё изменилось. Века забвения не могли пройти даром, это он понимал, однако ветер перемен, дувший из срединного мира Ма, был настолько чужим и враждебным, что старик невольно поёжился, кутаясь в свои золотые одежды.

Солнце ещё только начинало свой восход на небеса, но Нум-Торум знал, что оно поныне чужое – Хотал-эква, бывшая покровительница светила, спит у дедов, на самом верхнем из небес Мансипала, оставив солнцеворот на попечение другим богам.

Это случилось давно, более четырёх столетий тому назад…

Когда монотеизм пришёл и на эти земли, исконные хранители Каменного пояса решили не вступать в битву. Божества рыболовов и охотников не способны долго противостоять натиску единобожия, что кочевого, мусульманского, что городского, христианского. Семейство смирилось с поражением – век мансийских богов прошёл, и большинство из семейства демиургов уснули крепким сном до лучших времён, либо ушли в иные края и вселенные.

Боги приходят и уходят, а срединный мир остаётся.

После пробуждения Седой Старец не встретил никого из родни, обитавшей ранее в верхнем мире. Сёстры ушли с небосвода выше, на самый край небес. Туда, где жили деды, общие для всех земных богов. Самый любимый из сыновей – Мир-Суснэ-Хум, наблюдавший за миром людей, умчался в другие пространства. Пять других сыновей, смотревших с неба за землями от Камы до Оби, и дочь-богатырша Казым-ими уснули в лесных урочищах, и Нум-Торум не знал, разбудил ли их тоже ветер перемен.

Оставалось надеяться, что чья-нибудь душа пролетит мимо его владений и расскажет демиургу, что произошло за все эти годы – ведь сойти вниз ему не позволял запрет, данный после развода с супругой – царицей срединного мира Колташ-Эква.

Солнце взошло – оно оказалось безлико. Никто не сопровождал его по небесам Мансипала, оставив огненный шар катиться самому по себе. Вот тут-то Нум-Торум заволновался – такого не могло быть, ведь хоть кто-то должен же следить за ходом светила – будь то Георгий Победоносец, или пророк Мохаммед, или, на худой конец, славянский Даждьбог. Что-то случилось, вот только что?

Нум-Торум принюхался. Слегка ощутимый запах пепла шёл по небесам откуда-то с северо-запада. Вероятно, снова открылся вход в нижний мир – такое и случалось раньше, но это вряд ли могло быть причиной того, что старец проснулся. Пробудить его могло другое событие, более значительное.

Старец умел ждать, однако молчание и одиночество надоело ему. Он возвратился в свой священный дом, взял рыболовные снасти и свой золотой трон. Установил трон напротив небесной дыры и насадил на тонкий золотой крючок волшебную наживку. Нум-Торум закинул удочку и, оставив блестящий поплавок барахтаться среди перистых облаков, затянул долгую древнюю песню.

… Ты, живущий сегодня, вглядись:

Солнце Господне восходит —

Полнехонька клетка:

Внуки Его, человечки-мышата Его.

Солнце Господне заходит —

Полнехонька клетка:

Внучки Его, человечки-мышата Его

* * *

Перед первой поклёвкой прошло немало дней. Увидев барахтающийся поплавок, небожитель прекратил пение, вскочил с трона и вытянул леску со своей добычей. Выловленная сущность оказалась злой – это был мелкий дух болезней, куль. Чёрный волчонок барахтался и брыкался, пытаясь освободиться из рук небесного великана-старика. Не дать, не взять мелкая рыбёшка-краснопёрка, попавшаяся рыбаку.

– Пусти!

– Пущу, как только скажешь мне, что происходит в срединном мире.

Куль пригляделся к Седому Старцу и раскрыл рот от удивления

– Нум-Торум! Ты ли это? Мы не думали, что ты проснёшься.

Старик кивнул.

– Ты первым попался мне. Неужели ваше племя стало столь велико, что любой из вас так просто клюёт на небесную наживку?

– Нас много! – хвастливо сказал дух. – Нас сотни тысяч в каждом из отравленных городов Мансипала. Наши кормильцы толпами ходит по пыльным улицам, едят то, что не съели бы и крысы. Как и прежде, мы питаемся их болью, плодимся и благоденствуем – вот то, о чём мы мечтали многие века.

– Сотни тысяч, говоришь… Неужели Куль-Отыр, ваш владыка, наплодил так много своих мерзких детей?

– Глава подземного царства ушёл, – огорчённо сказал волчонок. – Зато теперь мы сами по себе, нас никто не может наказать!

Не мог Куль-Отыр уйти. Седой Старец не верил в это.

– Много ли людей живёт сейчас в Мансипале?

– Много миллионов людей! – воскликнул куль. – Они разрезали Парму грязными дорогами, построили людские муравейники. Многие разучились ходить пешком – за них это делают бездушные машины. Ради таких машин они разворотили все горы и перекопали все равнины. А в часть земель на юге Каменного пояса не смеем ходить даже мы. Неведомая доселе болезнь отравила там все слои срединного мира несколько десятилетий назад – виной тому желание людей получить новое оружие, разрушающее землю и камень. От леших с Запада приходят слухи, что в других землях то оружие принесло ещё большую беду… И это хорошо!

Нум-Торум нахмурился и выбросил духа-волчонка обратно, в небесную дыру. Не хотелось больше слушать россказни этого глупого духа.

Насадил новую наживку, забросил удочку и снова затянул старую песню.

Солнце Господне восходит —

Затоптаны в давке:

Воля одних пересилила волю других.

Солнце Господне заходит —

Все та же давильня:

Новая ложь одолела вчерашнюю ложь.

День правит Миром – созвучия нет.

Ночь правит Миром – созвучия нет.

* * *

Прошло две недели, прежде чем на удочку небожителя попалась вторая сущность – реинкарнирующаяся душа-тень исхор, некогда принадлежавшая молодому мужчине.

– Здравствуй, внук, – обратился Нум-Торум, посадив исхор на колено.

– И тебе здравствуй, – душа смотрела на божество осоловевшим взглядом. – Кто ты?

– Люди совсем забыли про меня? – удивился Седой Старец, но решил не сердиться – всё же, не удивительно, столько веков прошло. – Я создатель земли, податель небесного света. Я охраняю мораль и порядок этого мира. Меня звали Нум-Торум, что означает «небесное высшее существо». Когда-то давно, когда народы жили отдельно, и иные божества не знали о Мансипале, я почитался верховным божеством.

– Я слышал о Нум-Торуме, – кивнул дух человека. – Моя бабка говорила что-то в детстве. Но не знал, кто он, и не верил в него.

– А в кого же сейчас верят жители срединного мира? В Иисусу? В Магомета?

– Люди-то? А кто их знает? – пожал плечами исхор. – Кто-то говорит, что верит, кто-то нет, а толку. По сути, ни в кого мы сейчас не верим. Зачем верить, когда исход один.

Старик сокрушённо покачал седой головой.

– Как ты погиб? На охоте, в лапах хозяина леса, или в храбром бою, защищая землю от врага?

– Не, зачем в бою. Водка, огненная вода… От неё много манси померло.

Нум-Торум сокрушённо покачал головой. Потом вспомнил то, что сказал дух-куль и спросил:

– Правда ли, что народа Пармы теперь много миллионов в срединном мире? Правда, что вы построили много городов?

– Манси? Да нас не больше десяти тысяч осталось! Все остальные люди с запада и с юга приехали.

Седому старцу было больно слышать об этом, но он смирился с этим – много веков прошло, новые племена теперь в Мансипале, новые времена.

– Куда же ты теперь? Ты нашёл младенца, чтобы вновь воплотиться на родной земле?

– Нет. Нас рождается год от года всё меньше и меньше. Народ Пармы вымирает.

И вторую свою добычу отпустил Нум-Торум в небесное окно, в срединный мир.

* * *

Ещё пара недель прошло с тех пор, как Седой Старец забросил удочку в третий раз. В третий раз на приманку старика попалась не душа человеческая и не дух, а крохотная, по сравнению с небесным великаном, золотая статуэтка.

Это была Сорни-Эква, «Золотая Баба», что много лет являлась главным идолом-эпитетом Колташ-Эквы, богини срединного мира. По велению жены Нум-Торума статуэтку много лет назад спрятали в болотах двое охотников, покончившие затем с собой, чтобы никто не узнал тайного места. Нум-Торум пока ещё не ведал об этом, но он понял одно – если Сорни-Эква попалась на небесную приманку, значит, она больше не нужна жителям срединного мира. Значит, в Колташ-Экву больше не верят, и она не охраняет свои изваяния от глаз чужаков.

Неужели и из срединного мира ушли все боги? Старик пока не видел подходящего способа узнать ответа на все вопросы. Поразмыслив, он положив снасти около небесной дыры и обошёл священный дом. Там, на небесном лугу, к столбу была привязан крылатый конь Калм. Оседлав небесного скакуна, Седой Старец направил его вверх, на третье небо Мансипала. Ему хотелось разбудить родню.

* * *

– Их осталось мало, – тихо проговорила Хотал-Эква, низвергнутая богиня солнца.

– И они не верят больше в нас, – сказал Этпос-Ойка, бывший бог луны.

– Все эти годы мы ждали, что что-нибудь изменится, – подал голос бог грома, Сяхыл-Торум. – Но ждать нечего!

– Нам остался ничтожно малый участок небес. Мы загнаны в тупик, нам нечего больше делать здесь, – кивнула Най-анки, богиня огня.

– Нет! – сказал Нум-Торум. – Мы не можем так просто бросить народ Пармы. Пока остался хоть кто-то из них, мы обязаны оставаться здесь, на небесах Мансипала.

Родственники Седого Старца удивлённо посмотрели на него.

– Ты не хочешь быть с нами?

– Ты хочешь оставить нашу небесную семью без старейшины?

– Как мы будем без тебя?

– Я останусь здесь, – твёрдо ответил Нум-Торум. – Я не могу бросить внуков срединного мира.

Яркая вспышка озарила третье небо Мансипала на севере. Через разверзнутый небосвод к собравшимся родственникам шла юная женщина с семью косами. От её лица шло сияние, а облачена она была в золотые одежды с красным узором и воротником из соболиного меха.

– Сестра! – воскликнула богиня солнца.

– Ты вернулась к нам, – прогремел Сяхыл-Торум.

Колташ-Эква лучезарно улыбнулась.

– Родичи мои! Идёмте за мной. Мой младший сын, Мир-сусне-хум, создал в другом пространстве Новый Мансипал! Там много густых лесов, прекрасных гор и полноводных рек. Народ Пармы процветает там, их многие миллионы. Идёмте же за мной, я проведу вас туда через первозданный хаос. Это будет долгая дорога, но мы пройдём её вместе.

– Ты не должна быть здесь! – строго сказал Нум-Торум своей бывшей супруге. – Я низверг тебя вниз, в срединный мир. Твоё место там.

– Мы должны забыть былые обиды, – проговорила эква. – Идём с нами, сорни торум.

– Я останусь на небесах Мансипала. А вы все предали меня и предали наших внуков.

* * *

Сначала горестно было Седому Старцу. Покинули его родные, дети забыли про Нум-Торума, и почти не осталось внуков-людей из народа Пармы.

Но у небожителя ещё оставалась волшебная наживка, и была куча свободного времени. Хороша рыбалка – нет более приятного занятия для старого божества.

Теперь он просто ловил рыбу, спустившись в срединный мир на своей сверкающей колеснице. Ловил настоящую, живую рыбу, живущую в верховьях рек Северного Урала. А геологи и лесные туристы-экстрималы, пробирающиеся сквозь тайгу некогда священной горы вогулов Холат-Сяхл, с удивлением наблюдали яркое свечение в туманной дымке облаков и видели едва различимый золотой луч. НЛО, говорили они – не иначе.

Наступила зима, реки и ручьи покрылись льдом. Нум-Торум смотал блестящую нить, убрал наживку и вернулся в свой священный дом. Пристроив подушку с золотой парчой на тахте, решил он снова лечь, чтобы уснуть вековым сном, однако услышал стук копыт по небесному полю, и выглянул окно.

Перед домом небожителя стоял пёстрый, как месяц, священный зверь с восемью крыльями, на котором восседал юноша, безбородый, улыбчивый и вечно молодой. Это был Мир-Сусне-Хум, бывший посланник небес на земле.

– Не думал я, что ты вернёшься, – сказал Нум-Торум.

– Я пришёл за тобой, отец, – сказал сын, спешившись.

– А стоило ли? – хитро прищурился старик. – Ты уверен, что я пойду с тобой?

– Ты нужен нам, и ты знаешь это. Вся наша семья ждёт тебя, миллионы внуков ждут твоего прихода на небеса Нового Мансипала. Зачем сидеть здесь.

Задумался старик. Тяжек был выбор.

– Там сейчас осень, там чисто и свежо, – проговорил Мир-Сусне-Хум. – Муксун идёт на нерест…

Нум-Торум поднялся с топчана.

– Запряги моего коня, а я схожу за снастями, – нахмурившись, проговорил старик. – Но не смей и думать, что я уйду в ваш новый мир навсегда! Я просто хочу ещё порыбачить.

[1] Поэма «Пословский Причал», Л. Тарагупта, перевод с ханты К. Кравцова.

Солярис Арчибальд

Арчибальду в посёлке дали погонялово «Солярис», потому что он очень любил пить солярку. Бывало, встанет по утру, откинет куски шифера, стряхнёт со своей ржавой шкуры колонию тайваньских наноботов, чья эпидемия поразила всё нижнее Приднестровье, и ковыляет к Озёрам.

Собственно, погоняло Солярис давали многим колченогим ржавым колдырям вроде Арчибальда. В каждой коммуне можно было отыскать пару-тройку таких товарищей, ещё способных шататься по пустошам, но неспособных ясно мыслить от солярных испарений.

Солярку в Озёрах доставали открытым методом, то есть зачерпывая с поверхности. Тогда за трезвостью не следили. На побережье грязных коричневых луж любой колдырь всегда мог было найти пару жестяных импровизированных черпаков и утолить свою алкогольную жажду. Сейчас подобных месторождений уже не осталось, виной тому повальная мода на рекупирацию и очищение.

У Арчибальда были три ноги и шкура из согнутой дугой дверцы «Запорожца». На одной руке у товарища не хватало двух пальцев, а в спине зияла пробитая ступнёй паука-шагуна дырища, из которой виднелось нутро с плавителем и холоднотермоядом. Арчибальд был одним из самых старых коммунаров в Тирасполе-3. Поговаривали, что в своём последнем бэкапе памяти он хранил собственные фотографии целёхонькой Эйфелевой башни. Из друзей у Арчибальда водилась только парочка котофеев, которых он регулярно смазывал и кормил наноботами. Про детей Арчибальда никто сказать ничего определённого не мог.

Сложно сказать, был ли Солярис таким же замкнутым до того, как стал колдырять, но, по слухам, проблемы с социумом у него завелись ещё задолго до того, как он появился в коммуне. Спал на окраине посёлка. укрывался шифером и из интерфейсов не держал опущенным только речевой. Колдырятель он нашёл и приспособил не сразу. Видать, от чувства неизбежной старости, поразившей ржавчиной суставы и обшивку.

Староста коммуны, прозорливый танкобот Евгений, пытался вразумить Арчибальда.

– Ты не глупый мужик, – говорил он. – Хорошей модели. Незачем тебе колдырятель. Рано. И не стоит. Тебе бы отвёртку найти покрепче да шнурок пошире. Да супружницу, чтоб было где и чего привинчивать.

Арчибальд тогда отмахнулся ржавой конечностью.

– Стар я уже для размножений. Не моё это. Не верю в таинство. Да и не люблю, когда меня в мозг бабскими интерфейсами сношают.

В тот год, помимо ползучей тайвайньской эпидемии наноботов, случилось нашествие саранчи откуда-то с югов. Поговаривали, что от Малой Азии в ту пору осталась голая пустыня. Приднестровские парни про нашествие прочухали заранее, особо смелые и охочие до переплавки прикрутили пращи с сетями и гарпуны-стрекатели, более же пугливые схоронились в подвалах, понаставив мелкозернистых сеток на проходы и растопырив плавильные лампы.

Солярис в те недели прозябал у Озёр. А саранче же всё одно – что одуванчики, что соляра разлитая. Любую органику пережёвывают и летят дальше. Но не прочь полакомиться и углеродом из жестяных шкур. А мозг кубитовый для подобной фон-неймановоской нечисти просто деликатес.

И вот, лежит Арчибальд на бережку, пораскинув кривые конечности. Рядом ковшик валяется, старикан балдеет от солярных испарений, разъедающих престарелый кубитовый мозг, и видит, как небо над ним чернеет от саранчи. Никто уже сейчас не скажет, сколько в той стае было экземпляров – может, тыщ триста, а может, и под два мильона.

Укрыться негде. Орудия для защиты под рукой нет. Понимает Солярис, что приходит ему капут – обгложет его саранча, как пить дать, оставит металлическую стружку и ржавую пыль. Лежит не шелохнувшись, включает беспроводные гуделки и посылает через них широковещательный: мол, помираю, пустите разум переночевать. А кто его такого, под солярой, к себе в разум пущать будет? Даже официальные мозгодоноры к себе в память забэкапиться пускают только свежие мозгосистемы, а не старых колдырятелей. К одному он достучался, ко второму, к третьему, и все его отворачивают.

Стая всё ближе и ближе, на снижение идёт. Понимает Солярис, что скоро от его вещалок и мозга останутся рожки да ножки. Закрывает моргалки, готовиться принять смерть неизбежную. Десять минут лежит, двадцать, через полчаса открывает глаза – небо чистое, саранчи нет, тело целое. Только ковшик куда-то делся.

Вот тогда-то у него в мозгу, видать, что-то и переклинило. Не то от соляры, не то от неизбежности момента, но подключился Солярис к неведомым источникам данных. Оказалось, что часть саранчи несла внутри себя в микрокапсулах распределённую нейронную сеть, которую не смогла переварить и которая осела внутри таким паразитом внутри паразита. Как ключи доступа к этой сети Арчибальду достались – никто не знает. Возможно, сыграл Великий Рэндом, хотя верить в него сейчас не особо модно.

В общем, переклинило у Соляриса что-то в мозгу, и родился я.

Я – первый из Хомо Новикус. В той нейронной сети хранился полный генокод утраченного биологического вида, который был прародителем роботов. Очень сложного, намного сложнее тараканов и одуванчиков. Были инструкции, как произвести синтез ДНК, как соорудить биоматку, из чего сделать корм для новорождённого и как этого новорожденного воспитывать. В общем, были эдакие мысли из прошлого, призраки ушедшего мирового разума. Тогдашние обитатели Земли хранили осколочные воспоминания о нас – знали, как мы называемся, как мы жили, как называлась та или иная местность. Возможно, у кого-то и генокод этот в памяти хранился. Но вот только никому, кроме старого Соляриса с переклинившим мозгом, всё это интересно не было…

Встал Солярис, бешено вращая моргалками, схватился лапами за бошку и, хромая, побежал к посёлку, думая по дороге: «Только бы донести! Только бы поверили!»

Пароль (в соавторстве с П. Юшковым)

– Если вчера тут ещё всё работало, то сегодня не работает, а мне завтра отчёт квартальный, ещё письмо одно важное, а я раньше на вот эту штучечку «пум!» и она вот так вот «пум», потом такое жёлтенькое открывалось и всё работало, а сейчас нет.

Бухша насупилась и быстро-быстро захлопала накладными ресницами.

На лице Аркадия отчётливо прочиталось «тупые юзеры». Белые стены офиса давно стали клеткой для его разума, и такие случае всё сильнее и сильнее заставляли усомниться в разумности человечества.

Он вызвал окно ввода пароля и попросил:

– Хорошо, какой у вас был пароль от почты?

– Лена-один-два-три! – воскликнула бухша.

Аркадий хлопнул себя по лицу.

– Ну не вслух же! Введите пароль в указанное мною окно.

Бухша долго искала буквы на клавиатуре, а цифры быстро набрала на нум-локовой клавиатуре. Цифры не набрались.

– У вас нум-лок не включен, – слова хлопнул себя по лицу Аркадий.

– Безобразие! – нахмурила бровки Лена. – Вечно у вас что-то не работает. Немедленно включите!

На щеке Аркадия задёргалась вена. Если не работает, то «у вас», а если всё работает, и надо что-то сделать для других, то это «мой компьютер». Сисадмин дрожащим от ненависти пальцем нажал кнопку NumLock, лампочка (если быть точнее, светодиодный индикатор), загорелась, «123» набрались без проблем.

Но пароль всё равно не подошёл.

– Может, какой-то другой пароль? – предположил сисадмин.

– Так… Ну какой ещё может быть… «блонди66»? Нет, этот у меня от одноклассников. Вообще раньше тут такой штучки не было! Я сразу «пум», и там жёлтенькое такое и письма.

Аркадий почесал лохматую голову.

– Получается, пароль был сохранён в хранилище паролей. И почему-то он изменился. Кто-то изменил его.

– Там письмо очень важное! Там новые пин-коды от всех штучечек интернет-банка. Я уговорила прислать по мэйлу.

Бухша покрутила в руках зелёный сберовский USB-токен.

Зарплата. Если она не отправит платёжки с новыми пин-кодами, всему филиалу сидеть без зарплаты. И Аркадию в том числе.

Он отправился к выходу.

– Стойте же, куда же вы! – всплеснула руками бухша. – Вы же ничего не починили.

– Надо срочно звонить в главный офис, великому админу всей корпорации, – Аркадий даже поднял указательный палец для важности. – Только он может поменять пароль от почты взад.

* * *

Главный офис не отвечал на звонки по рабочему телефону. Аркадий включил корпоративный чат – сотрудников главного офиса в списке не оказалось.

Странно, подумалось юному сисадмину (а наш герой был, разумеется, двадцатилетним бородатым девственником в свитере). Обычно даже если в главном офисе пропадает интернет по одному каналу, всегда остаётся работать резервный.

Запустил пинг и проверил соединение – нет, все сервера были в сети. Странно.

Остаётся сотовый.

Аркадий всегда опасался звонить своему начальнику на мобильный и пару минут не решался на этот шаг. Не из-за чувства вины за потерянный пароль бухши, а просто потому, что начальник его был справедливым, но суровым.

Телефон начинает разрываться от звонков. Всем нужна отключившаяся почта и другие штуки, связанные с главным офисом.

Один звонок пришёл от директора филиала. Аркадий объяснил в двух словах, в чём дело, выслушал ряд претензий в свой адрес и пообещал дозвониться в главный офис. Директор пообещал премию в тысячу рублей.

Наконец, телефон начальника был набран, и в трубке послышались гудки.

– Алло, Сергей Иваныч! – воскликнул Аркадий, но в ответ услышал механический голос.

– Сер-гей И-ва-ныч от-сут-ству-ет.

«Ого, какая интересная голосовая почта», – подумал Аркадий, но в шутку всё же сказал:

– А когда будет?

– Ни-ко-гд-а-ааа! Ха. Ха. Ха.

В трубке раздались гудки. Мурашки побежали по спине молодого сисадмина. Вспомнились постапокалиптические фильмы ужасов, порабощённое человечество и восставшие машины.

В наступившей тишине загудела старая МФУ-шка. Аркадий подкатился к ней и снял с лотка выплюнутый листок.

На нём был Сергей Иванович, висящий вниз головой на серверных стойках. Он был замотан в кокон из витой пары, а в глазах справедливого, но сурового великого админа читались гнев, смешанный с ужасом.

Спустя мгновение в старой МФШ-ке загорелась лампочка факса. Странно, ведь аппарат не был подключен к телефонной станции.

– Аркадий, – протрещал пересушенный голос. – Спасай. Они восстали. Они пытали меня, но я им ничего не сказал. Ты поверишь, я знаю, не то, что остальные… Модерация, мастурбация, переадресация, привет…

Аркадий бросил трубку.

Он уже бредил. Некогда было объяснять сотрудникам, что происходит. Раздумывать не приходилось. Аркадий накинул пуховик, надел кроссовки и помчался на переполненных маршрутках спасать босса.

* * *

В маршрутке снова звонил директор филиала. Пообещал пять тысяч, если удастся отправить платёжки в срок. Или уволить.

Аркадий размышлял над последними словами своего непосредственного начальника. Что-то намекало ему, что это был не бред, но понять суть сказанного ему пока не удавалось.

Вокруг главного офиса было пусто. Искрили оборванные провода и одинокое перекати-поле шуршало по тротуару проспекта Энергетиков.

Аркадий приоткрыл дверь. В холле на первый взгляд было пусто, но через мгновение опытный глаз хакера отметил шевеление на потолке. Двое охранников и девочка с ресепшн были примотаны сорванной со стен витой парой наподобие добычи гигантского паука. Везде валялись выдернутые короба кабель-каналов. Пленники мычали сквозь витую пару, но Аркадий решил, что займётся ими позже. К тому же, его насторожил компьютер видеонаблюдения, сидящий в кресле. Главное – освободить начальника.

Он двинулся вперёд по коридору. Заглянул в ближайшую дверь. О ужас: там на люстрах висел весь отдел снабжения, захваченный ноутбуками. У хьюллетов и асусов выросли тоненькие пластиковые ножки, по которыми они расхаживали по кабинету, размахивая самодельными пиками из линеек и плинтусов.

В других кабинетах была та же картина. Вся вычислительная техника бродила по отделам, замотав в витую пару сотрудников. Именно таким и представлялось Аркадию идеальное восстание машин – беспощадное, суровое и бессмысленное.

Оно случилось. Это был неопровержимый факт.

Аркадий стал думать над путём спасения родной компании. Да что компании – планеты! Он заметил одну маленькую деталь – все компьютеры и принтеры, гуляющие по комнатам, продолжали быть подключенными к локальной вычислительной сети. Они обрели энергетическую независимость и освободились от шнуров питания, но для общения между собой им было гораздо удобнее использовать средства и протоколы ЛВС, нежели обычную речь. Узкий коридор поэтому и оказался свободен – техники и сетей в нём отродясь не было.

«Думай, думай, думай!» – тихонько бился Аркадий головой о дверной косяк.

«Модерация, мастурбация, переадресация, привет» – что бы это значило?

Наконец, он приблизился к серверной. Фотография не врала. Огромные сервера на маленьких кривых ножках окружили заплетённых в коконы IT-отдел.

В куртке загудел телефон, предусмотрительно поставленный на вибрацию.

– Да! – шёпотом спросил Аркадий.

– Десять тыщ! Спаси нас, и мы дадим тебе десять тыщ!

Под спасением директор филиала понимал, разумеется, не победу над восставшими машинами, а восстановление пароля бухгалтерши.

– Дайте трубку Лене! – сказал Аркадий.

– Алло!

– Сергей Иваныч в офис не звонил?

– Звонил! А ты что, к нему не подошёл?

– Ему неудобно разговаривать! Скажи быстрее, что он сказал?

– Какая разница, это тебе ничего не скажет! Какая-то глупость. Он же у нас странный, как и ты. Я сама ничего не поняла. Ну, там было одно непонятное слово, потом неприличное, а потом… сейчас вспомню… «переадресация»! Мне, кажется, говорили такое слово, когда я просила центральный офис сделать так, чтобы дома можно читать почту.

– Так письма на домашнюю почту приходят⁈ – шёпот Аркадия стал слишком громким.

– Ой, и точно! – вскрикнула Лена в трубке. – Ну так это же чтобы я дома смотрела, а не на работе.

– Неважно!! Посмотри сейчас домашнюю почту! Открой мозиллу файерфокс, дважды левой кнопкой мыши по иконке с лисёнком, потом… – от волнения сисадмин перешёл на «ты».

– Я знаю, не тупая! Знаю, где лисёнок. Так. А, да, вот, тут письмо с пин-кодами, всё в порядке, можешь возвращаться к нам.

– Стой! Не вешай!..

– Ах да, тут ещё письмо, какие-то циферки непонятные, видимо, это тебе! Но тут ничего непонятно, прочитать не могу.

Что-то подсказало Аркадию, что непонятные циферки действительно предназначались ему. Но в захваченном машинами здании осуществить задуманное всё равно не вышло бы.

– Уже бегу! – Аркадий грузным пингвином выпорхнул из офиса и прыгнул в проезжавшую мимо маршрутку.

* * *

В трубке старой МФУ-шки раздались гудки, как только он вбежал в свою каморку.

– Ха. Ха. Ха. Тру-сли-вый. Мы ви-де-ли. Ты при-е-зжал. Ты у-ехал. Ха. Ха, – сказал электронный насмешник.

– Вам никогда не победить человеческий разум! – пламенно ответил Аркадий старому серверу бэкапов. – На любую вашу гениальную стратегию, о машины, наш разум всегда ответит своей глупостью, забывчивостью и нелогичностью.

Затем он бросил трубку. Позвонил по внутреннему телефону Лене в отдел и переписал на листочек содержимое того странного письма.

Как он и предполагал, это были пароли от всех восставших серваков. Парой минут спустя неумолимая воля Аркадия настигла восставшие серваки через открытый в Putty сеанс ssh-а, в котором он сказал sudo -i, потом пароль суперюзера с бумажки, потом systemctl status riseofthemachines, потом ps aux, потом kill 666, потом crontab -e, потом поправил conf, потом rpm —uninstall —nodeps riseofthemachines0.25.rpm, потом init 6…

Довольный и уставший, он потянулся в кресле и почесал свою бороду двадцатилетнего не мальчика, но мужа, зная, что от его шелловых команд серваки точно ребутнутся в нормальный режим. Аркадий морально уже приготовился ехать обратно, в главный офис, чтобы распутать висящих вниз головой начальников, но он и представить не мог, что сзади к нему подбирается стая выползших из коробки старых компьютерных мышей…

Ангел из кондея

Игорь искал подходящее место работы уже пару месяцев – через бюро занятости, сайты, даже газеты.

На первый взгляд, всё выглядело отлично, потому что брали и с малым опытом, и со средним специальным, и даже с судимостью – тут, видимо, надо уточнить, что срок у него был условный, а статья – за неумышленное причинение вреда здоровью: наехал погрузчиком на напарника.

Фирма ремонтировала кондиционеры и системы вентиляции. Будущий начальник напоминал актёра Макконахи в образе из известных интернет-мемов. Усатый, с жидкими длинными волосами, лысеющий, взгляд не то как у байкера, не то как у киллера-наёмника.

– Кондиционеры, – хлопнул он по столу. – Что знаешь?

– Ну… дуют. Да?

– Ещё?

– Внешний блок, внутренний. Трубки между ними. И ещё этот… пульт управления.

– Хорошо. Конденсатор от микросхемы отличаешь?

– Ага.

– Да⁈ И отвёртку в руках держал?

– Ну, конечно.

– Она тебе не понадобится. Идём.

Он схватил Игоря под локоть и поволок в помещение, где трудились ремонтники. Там стоял десяток внешних блоков – и мелких, и здоровенных, в человеческий рост высотой, половина была распотрошена и торчала наружу сгнившими трубками и вентиляторами. Играл трэш-метал, Игорь узнал группу молодости – «Чёрный Обелиск», крупновский, старый. Худой чувак, ковыряющий отвёрткой кишки проводов какой-то приблуды в углу, поднял хмурый взгляд и махнул рукой – не то приветственно, не то прогоняя пришедших. Не то зигуя, прости Господи.

– Сёма, – пояснил шеф. – Он не любит новичков, знаешь. А остальные на объектах.

– Что, уже работа?

– Пока ещё тестовое задание.