Текст книги "Крымский цикл (сборник)"

Автор книги: Андрей Валентинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 71 страниц)

Рабочая тетрадь. С. 33.

… 12.30 – свеча погасла.

Результат: свеча горела не менее шестнадцати часов. Борис уточняет, что менее. Значит, менее шестнадцати часов, но более пятнадцати.

Борис считает, что ничего особенного в этом нет.

Опыты с компасом.

Проводились с 13.30 по 14.15. Жара, легкий ветер, освещение яркое. Рост отклонения контура по сравнению с первоначальной величиной:

«Базилика в Базилике» – 20 градусов.

Базилика у колокола – 20 градусов.

Крипта – 25 градусов.

Отклонение «контура» Крипты от N – 45 градусов.

Примечание: завтра полнолуние, возможно, эти отклонения близки к максимальным.

Предложение: поглядеть на Крипту ночью, когда луна будет высоко (после 23.00). Провести также экстрасенсорные наблюдения.

Лука встречает меня радостно. Не сходя с места и не дав мне умыться, наш тюлень принимается читать свое новое произведение. Судя по кислому виду Буратины, заключаю, что он с очередным опусом тюленя уже ознакомлен.

Выбив три минуты и кружку воды, привожу себя в относительный порядок и отдаюсь в распоряжение Луки. Тот усаживает меня на нашу скамейку у заглохшего источника к приступает.

…Тра-ля-ля-ля-ля, а потом тра-ля-ля, и траля-ля на кушетке и еще траля-траля. Ля!..

Читает тюлень неплохо, с настроением, удачно интонируя в нужных местах. Это уже не какое-то там стихотворение – целая поэма. Жаль, напечатать не придется! Даже ежели самое важное заменить точками, все равно – не выдержит бумага, испепелится. А в общем круто.

Хвалю в меру, предупреждая о необходимой осторожности при обращении с текстом. Нашим дамам сие читать не стоит – этак можно и без экспедиции остаться, разбегутся по всему Крыму. Разве что Ведьме Манон… Впрочем, этим Ведьму не проймешь.

Лука меня успокаивает – поэма нужна ему для обработки дам со стороны. Оказывается, тюлень затеял поход в Урлаг. Куда?!

Лука, Лука! И в наши лучшие годы ургуянки были для нас недоступны. Эндогамия – обычай примитивных племен. Согрешивших торжественно съедают в присутствии Великого Бобра – под бубен. Лишь однажды, во времена былинные, наш чудо-богатырь Берлага умыкнул ургуянку прямо с раскопа, схватил в охапку, успел добежать до Казармы, прежде чем дикое племя настигло смельчака. Преизрядная тогда случилась баталия!.. Впрочем, попытка не пытка, подобные строчки могут сбить с копыт даже этих язычниц…

За самого тюленя я не боюсь – бегает он, как ни странно, неплохо, ежели приспичит, конечно. -Ладно, Лука, ни пуха! Отведай ургуятины!

…Ургуятины, медвежатины, дикарятины – землепроходец, конкистадор, Ермак, Хабаров, Атласов, Кортес, Писарро, Коронадо…

Солнце уже начинает склоняться к западу, жара постепенно переходит в мягкое предвечернее тепло, камни базилик теряют ослепительный дневной цвет, медленно покрываясь серой краской. Лука и Буратино отправились своим обычным маршрутом в Камыши, а мы с Борисом, отоспавшиеся и повеселевшие, сидим, за колченогим столом и пьем чай со знаменитой херсонесской мятой, той самой, что растет там… где и было сказано. Чай с мятой – верное свидетельство, что у нас гости. И вправду, рядом с нами сидит Маздон и угощается купленными утром пряниками.

Наш фотограф тих. С нами он обычно не шумит и не проклинает извечных своих врагов – маздонов, проклятых коммунистов, лавочников и начальника отдела кадров Петрова. Это спектакль для посторонних, в нашем кругу Маздон разговаривает на вполне чело веческие темы. А что такое человеческая тема для фотографа? Понятное дело, фотографии.

Маздон вздыхает – работать с каждым месяцем труднее. Бумага, пленка, проявитель, фиксаж. Пока добудешь, пока выпросишь… И бумага теперь не та. До войны фотобумагу делали на серебре, а еще раньше на золоте, поэтому старые фотографии живут вечно, сохраняя неповторимый зеленоватый или коричневатый оттенок. А какие тогда были негативы! На стекле, ясное дело. А эмульсия!..

Вспоминаю фотографии, где запечатлен Косцюш-ко. Маздон бывал в местном фотоархиве и подтверждает – раньше здесь умели снимать. Какая тут была лаборатория! И куда все делось? Теперь в лаборатории здешней и пленку проявлять опасно, вода то и дело кончается. А вещи снимать – это только дома, здесь разучились.

…А ведь через неделю нам уже уезжать! Мысль эта приходит первому Маздону. Неужели уже через неделю? Вторник, пятница, снова вторник… Да, точно! Ну и быстро же дни летят!

…И этот месяц пройдет, и это лето пройдет, и этот Херсонес пройдет – скоро, скоро, навсегда, тенью, ночным болидом, призраком среди желтой травы…

Впрочем, Маздон вспомнил об этом не из сожаления о быстротекущем херсонесском времени. Он думает о более прагматичном – желая уехать пораньше, спешит закончить фотодела. Прежде всего это итоговые фотографии раскопа и, конечно, общая фотография экспедиции – все вместе, все рядом. Давняя археологическая традиция, еще с прошлого века. Сколько их здесь хранится в архивных папках! И у меня самого их уже с десяток… Нет, уже, считай, все полтора, если с этой, будущей.

Ничего, Маздон, скоро заканчиваем. Ко Дню Флота будешь свободен, как птица небесная. Можешь уже покупать билет.

Маздон отправляется в очередной фотопоход. Наступает идеальное время для слайдов. Желтая трава, серый камень, голубое небо – все это будет здорово смотреться в осеннюю слякоть, когда свет диапроектора на несколько секунд прорубает окно в навсегда сгинувшее лето.

Борис тоже готовится. Он ангажирован не куда-нибудь, а в «волчатник», в логово Акеллы на преферансный матч. «Сочинка» до победного конца. Смотри, Борис, там все-таки волки! Впрочем, бесстрашный химик уверен в себе – университетская преферансная школа не выпускает слабаков.

Мы со Светой сидим на склоне холма в высокой траве, которая здесь не успела еще окончательно высохнуть и пожелтеть. Тихо, очень тихо… Даже не верится, что за холмом – шумный московский лагерь, а в двухстах метрах левее – наша Эстакада. Света вспоминает, что у них на Сахалине полно таких травяных джунглей. А деревья, наоборот, маленькие – те самые, что японцы разводят в цветочных горшках…

Ночь катится дальше. Из глубокого рва, тянущегося вдоль холма, начинает медленно выползать серый туман, наполняя воздух сыростью и холодом. Трудно поверить, что совсем недалеко отсюда – теплая Себаста. Свитер оказался в самый раз!.. Света шепчет, что ей кажется, ей снова кажется, что кто-то за нами наблюдает. Кто-то притаился, совсем рядом, совсем близко, дышит в затылок…

Ну, если наблюдает…

У моря, возле фундамента Уваровской базилики, становится теплее. Несмотря на поздний час, здесь людно, то и дело во мраке мелькают знакомые фигуры, однако неписаный херсонесский кодекс не рекомендует здороваться в такое время суток, сейчас мы все инкогнито…

Ага! Кемеровские Змеи ползут на пляж, конвоируемые двумя своими кавалерами и… Ну конечно, Толиком– Фантомасом. А это кто?

Голоса – мужской и женский. Далековато, мужской узнать трудно, но вот женский – скрипучий, визгливый, да еще с подвыванием на конце каждой фразы… Быть не может! А с кем? Вот это да!..

Мимо нас, мило беседуя, дефилируют по направле-нию аккурат к Базилике 1935 года Ведьма Манон и – надо же! – Буратино. Манон, а как же ненаглядный супруг, что все никак сюда не доберется? Ай да Ведьма! Видишь, Свет, всякая тварь в такую ночь гуляет!

А кстати, который час?

Рабочая тетрадь. С. 34—35.

…Наблюдение за Криптой.

Время – с 23.00 по 23.45. Тепло, легкий ветер. Полная луна (полнолуние завтра).

Мои впечатления:

Лунный свет заполняет Крипту с востока на запад, то есть от алтарной части к лестнице. Ниша освещается сверху вниз. Если там стояла, к примеру, статуя, то освещалось вначале лицо, затем плечи, грудь. Эффект мог быть усилен, если в плитах перекрытия и в самом деле имелось световое окно, позволявшее направить свет в нужном направлении.

Борис:

Энергия Крипты очень сильная, вязкая, восходящая куполом над входом. Зафиксирован темный источник энергии в виде цилиндра, а также два пятна в форме «легких» (в районе алтаря).

Примечание: опять экстрасенсорика!

Впечатления С.:

Ей было страшновато, причем это чувство, совершенно необъяснимое, появилось, когда мы прошли храм Владимира. С. хотела быстрее вернуться и даже не подошла ко входу в Крипту. Когда мы возвращались, настроение ее сразу улучшилось, она даже удивилась такой своей реакции.

Борис заявил, что собаки, которых около храма Владимира всегда много, обходят место, где находится Крипта.

Примечания: кто этих собак считал ?

Предложение: спуститься в Крипту ночью. Для этого нужна страховочная веревка…

По лестнице топают знакомые шаги, вспыхнувшая лампочка озаряет явление тюленя на веранду. Залезаю под спальник с головой и замираю. Все, я сплю, меня нет, я умер…

Вовремя! Лука прямо в брюках и сандалиях валится на матрац, издавая нечто вроде рычания. Спите? – слышится грозный голос, вновь сменяющийся рыком. Спим, Лука, спим… Э-э, нет, беднягу Бориса разбудили-таки эти вопли, он сонным голосом отзывается…

Получив слушателя. Лука высказывается прямо, но энергично по поводу Урлага и ургуянок. Ах вот оно что! Прелестницы охотно слушали стихи, тюленьи вирши даже чем-то понравились. Увы, поэтический вечер был прерван рейдом, устроенным Большим Бобром. На предложение временно – хотя бы на два часа – эмигрировать неверные ургуянки лишь посмеялись и помчались в вагончик, чтобы успеть туда раньше грозной начальницы.

Издав очередной рык, тюлень проходится и по моему адресу, упирая на извечную мою зловредность и благодарность, после чего задает риторический вопрос о том, где наша южносахалинская гостья.

…Сплю я, дорогой, сплю!

Тюлень, яростно засопев, завершает свой спич обещанием завтра же покинуть неблагодарный Хергород. Домой! А еще лучше – на Крымскую АЭС, на мыс Ка-зантип…

Снова топот на лестнице. Осторожно выглядываю, дабы полюбоваться Буратиной. Тот молчалив и как-то особенно деревянен. После минутного безмолвного размахивания руками он отводит Луку на крыльцо, затем оба возвращаются и дружно вытягивают из-под лежаков рюкзаки.

Неужто и вправду умотают?

Перед тем как гаснет свет, успеваю заметить на щеке у Буратины свежую царапину – глубокую, широкую.

Длинную…

…Я вдруг понял, на кого похожа Света, – на египетскую статуэтку. Есть такая в Эрмитаже – из слоновой кости. Даже прическа та же. У нее часом в Древнем Египте родственников не было?

…В музейной пыли, на пыльной полке, нелепый инвентарный номерок – издалека, из прошлых веков, из прошлых миров, все такая же, вечная, неменяющаяся, хранящая тепло давно погасших солнц…

Этот старый светильник – услада для глаз. Для кого ты горел, перед тем как погас? Слышен голос в ответ: «Много рук меня брали. Всем, кому я светил, свет не нужен сейчас».

Кирки мирно лежат в тайнике. Сегодня они не нужны, они вообще уже не понадобятся в этом сезоне. Настал час ножей…

…Володя, переходите на южную стену, с этой уже разобрались. Борис, да не ковыряй ты между камнями! Так, так… И хватит! А теперь поскреби ножом. Нормально… Нет, Слава, это не обычай, просто если поскрести, то будет лучше видно на фотографии, каждый камень станет заметным. Ну, кажется, на завтра можно ангажировать Маздона… А между прочим, господа, это почти что финиш!

До финиша действительно уже близко, совсем чуть-чуть. Идет самая нудная работа – зачистка, каждую стеночку, каждый камешек – ножичком, ножичком… А мне придется заниматься кое-чем еще менее приятным. Не хочется, но надо. Ну-с, вспомним рыбий язык…

Дневник археологических раскопок Портового района Херсонеса. 1990г.

Лист 22.

…Описание стены Казармы.

Стена идет параллельно Ю-В стене пом. 60-а, почти впритык к ней. Промежуток размером ок. 0,15 м заполнен землей. Стена имеет высоту (в наиболее сохранившейся части) – 1м, длину (в пом. 60-а) – 5,5 м. Южная часть стены уходит под Ю-3 стену пом. 60-а.

Стена трехслойная, промежуток между фасадами заполнен бутом и мелкими камнями. Стена двухлицевая.

Система кладки постелистая, присутствуют горизонтальные ряды, кладка однорядная, полигональная. Камни прямоугольные и полигональные, форма фасада камней – прямоугольная и полигональная, камни грубо околотые.

Техника кладки псевдоисодомная, местами уступчатая, перевязка слоев и рядов отсутствует, притеска швов неплотная…

Ну вот, Стеночка, описали тебя. Трехслойная ты, двухлицевая… Наверное, мы с тобой больше не встретимся. Жаль, конечно! А вдруг Д. все-таки договорится и мы сможем продолжить? Нет, грех себя иллюзиями тешить… Ничего, переживем и это.

Между тем у Д. на участке дым стоит столбом. Его порядком поредевшая от простуд и тепловых ударов гвардия приводит водостоки в божеский вид. А что1 Ничего, даже красиво. Во всяком случае, вполне прилично.

Д. доволен, но тут же озабоченно сообщает, что на днях к нам может нагрянуть комиссия. Принять работу, а заодно сунуть нос куда надо – и куда совсем не надо. Сибиэса нет, так что придется нам самим докладывать.

Удивил, называется!

Комиссии в Хергороде бывают всякие. С их помощью здесь выжили не одну экспедицию. Так погорели Беляев, Слон, так выдавливают из Херсонеса Бобра, самому Акелле худо приходится. Нами пока никто всерьез не интересуется, ежели, конечно. Стенка их на это не вдохновит. Ладно, прорвемся! Это еще что, три года назад, когда сюда приезжали Слона трусить, у нас даже дневники смотрели. Мой дневник им понравился – там рисунков было много. Рисунки, само собой, первое дело.

Д. обещает учесть и в дальнейшем зарисовывать в дневник все подряд, а заодно передает мне очередное распоряжение Сибиэса. Вождь – прямо с больничной койки – дает указание о ракурсе заключительной съемки.

Смотрим… Ага! Отсюда – сюда, оттуда – туда…

А это значит… А это значит, что придется как следует почистить вокруг, дабы в кадр попала не только наша нынешняя работа, но и то, что мы отрыли год назад. Вот и дело на завтра нашлось, как раз закончим.

Д., впрочем, намерен возиться со своими водостоками еще два дня. Вольному воля!

Час ножей подходит к концу, наступает время веников. Сегодня подметем только в основном, так сказать, черновой вариант. Ну и пылища, однако!.. Слава, смотрите, куда метете, мести надо перед собой, а самому пятиться. И не пылите, Борис уже на индейца похож. А у нас, между прочим, воды мало, не умоешься даже!..

…Белым-бело, белый туман, горький туман, горький саван, мертвая плоть мертвого города, потревоженная, разбуженная, злая… В горло, в лицо, в глаза…

Несмотря на повисшую в воздухе белесую пыль, краем глаза замечаю, что к нам кто-то направляется. а-ак, любопытно. Борис, твори знамение крестное. Вот именно. Ведьма!

Манон бодро подползает и своим скрипучим голоском желает нам доброго дня. Знаем, знаем, Манон, что вы нам желаете! Борис сейчас как раз толковал о вязанке дров…

Ведьму этим не смутишь. Ее не огорчает и сообщение, что раскоп наш надежно освящен. Поблескивая глазками, Манон дает понять, что ее возможности мы недооцениваем – но очень скоро сумеем оценить по достоинству. Затем, убедившись, что ее поняли, спешит сообщить, что только что видела Луку с Буратиной. Братья-разбойники, груженные рюкзаками, садились в автобус…

Ого, выходит, они все-таки уехали! Допекло, значит. Интересно, что это Манон с Буратиной сотворила? Сам ли он физиономией по камням проехался – или его когтями приласкали?

Невозмутимая Манон усмехается и выносит приговор – Луке в Хергороде больше не быть! И не только ему.

Почему-то никто из нас не смеется. Даже не улыбается, не пытается возразить. Ведьма Манон, хотя по ней и костер плачет, плоть от плоти Херсонеса, как и Маздон, как и мы с Борисом. И если она не шутит…

Впрочем, Манон пришла не только за этим. Ведьма просит нашей помощи. Нет, она ее требует. Мы обязаны! Обязаны в интересах экспедиции!..

Ах да, ясно! Ведь скоро посвящение, и мы с Борисом, по мнению Манон, должны все это организовать. Или, по крайней мере, помочь, поскольку в этом году за дело берется именно она – Ведьма.

…Косте-е-е-е-е-ер!!!

Посвящение – венец любой экспедиции. Желторотых посвящают в археологи, так сказать, инициация и конфирмация одновременно. А посвящают по-разному. Пятнадцать лет назад меня приобщали к археологии глотком вина, смешанного с кровью, – под дикие вопли личного состава, переодетого отчего-то индейцами. Шеф экспедиции сидел на импровизиро ванном троне, давая указание каждому неофита сколько глотков тому пить. Мне почему-то досталос всего два – но за столом все наверстали. Тогда мы ко пали в Сухой Гамольше. Первая экспедиция, самая самая первая…

…Сухая Гамольша, мокрая Гамольша, палатки сре ди болот, сабля в старой могиле, сердоликовые бусищ на вспаханной земле, дождь с утра, дождь с вечера, се годня, вчера, завтра, всегда. Сухая Гамольша, мокра Гамольша…

Когда десять лет назад мы приехали в Херсонес с Старым Кадеем и готовили первое посвящение, авторами сценария были мы с Лукой. Тюлень предложил самое простое: херсонесские боги встречают неофитов в нашей «Базилике в Базилике», задают приличествующие событию вопросы – после чего и посвящают. В те первые годы, когда все это нам было еще интересно, посвящения наши гремели, смотреть их сбегались не только коллеги из соседних экспедиций, но и половина пляжа. Боги были закутаны в простыни за неимением хитонов, фаросов и гиматиев, а Лука, оказавшийся не кем-нибудь, а самим Зевсом, щеголял в плаще из блестящей фольги. Неофиты-посвящаемые кланялись низко, дружно пели и плясали, а под конец даже устроили бой гладиаторов, щедро размазывая по физиономиям припрятанную в ладонях краску. А потом все читали написанную Лукой присягу, обещая не предать Херсонес и снова приехать сюда…

Сейчас здесь осталось только пятеро из тех, кто был на том посвящении: мы с Лукой, Маздон, Сибиэс – и Д., который тогда складно пел частушки и отбивал цыганочку. Спел бы он и сейчас, что ли?

…То не молнии блестят и не гром играет – это харьковский отряд Гнуса убивает. Опа! Опа! Зеленая ограда!..

А то, что в последние годы называют посвящением, выглядит, признаться, довольно бледно. И боги пошли какие-то не те, и посвящаемые на мечах уже не бьются. Нельзя же десять лет подряд обкатывать все тот же сценарий! Вот в Северном Крыму в прошлом году на посвящении устроили налет скифской конницы – на совхозных лошадях. Девиц арканами вязали, начальника раскопа в жертву богам определили…

Манон не зря печется о посвящении. В последние годы она регулярно претендует на роль небесной покровительницы Херсонеса – богини Девы. Хороша Дева, костер по ней плачет! И сейчас Манон настаивает – нужно обновить сценарий, мы обязаны помочь!.. В конце концов Борис не выдерживает и соглашаeтся. Ведьма расцветает и обещает сегодня же собрать производственное совещание.

Рабочая тетрадь. С. 35.

…Борис. Теория «лампы».

Если внимательно посмотреть на Крипту сверху, то южно увидеть, что она напоминает гигантскую лампу, точнее – вакуумный триод.

Если лестница (вход) служит катодом, то алтарь – анодом. Положительный коридор между ними соответствует электрическому току.

Есть основание предполагать, что Крипта была перекрыта раньше плитами с открывающимся люком, в который проникал свет. Именно эта конструкция и слу-мсила сеткой, пропускавшей лунный свет в определенные Триоды.

Исходя из этой теории можно предположить, что области (сгустки энергии, виденные Борисом возле алтаря) – области антистоксовой части поля, энергетическая тень. Как и все области, бедные энергией, эти пятна ее поглощают.

Комментарий: мудрено что-то! Такая «подпитка» лунным светом возможна, только если Крипта находилась под открытым небом, то ееть до строительства базилики над нею, возможно – в дохристианский период своего существования, однако это пока гипотетично. Требуется тщательное обследование Крипты, в том числе изучение строительных периодов и их хронологии…

Лука и Буратино действительно уехали. За обедом Маздон сообщает, что беседовал с беглецами. Как и было обещано, направились они на Казантип. Луку срочно вызывают на АЭС для консультаций. Якобы…

Делать ничего не хочется, на пляж не тянет, к тому же снова начинаю чувствовать, где у человека расположено сердце. В таких случаях лучше всего брякнуться да спальник и упереть глаза в потолок. Можно вдобавок сжевать валидолину – так еще лучше.

Ладно, тайм-аут.

…Вот и посвящение на носу, все, в общем, идет к финишу, наступают самые глупые дни, когда все выкопано, оружие, наши кирки-лопаты, сдано и можно от всей души сходить с ума. Интересно, как это Лука, весь сезон не работая, ручек белых не замарав, умудрился отделаться только легкой формой помешательства? Впрочем, когда дела нет, его придумывают.

Борис, слушай, а ведь мы хотели с тобой сбегать на Мангуп, правда? Нет, к завтрему я вполне оклемаюсь, а к субботе, как отосплюсь, буду в полной форме. Так что, в субботу и рванем?

Мангуп, Мангуп, сердце Крыма, заколдованное место! Когда-то я даже хотел там копнуть… А Борис там еще не бывал. И в Южно-Сахалинске, между прочим, пещерных городов тоже нет…