Текст книги "Крымский цикл (сборник)"

Автор книги: Андрей Валентинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 71 страниц)

Рабочая тетрадь. Обратная сторона. С. 12—14.

…Черная легенда о таврах лишь не так давно была развеяна работами археологов, но до сих пор остается в бытовом сознании. А между тем именно тавры защищали свою землю, не пуская на нее пришельцев. Их пиратство носило вполне определенный адрес, ведь, кроме греческих, иных кораблей на Черном море в то время не было. Сохранись до нашего времени таврские предания, мы бы узнали немало любопытного о героической борьбе таврских героев с армадами безжалостных пришельцев. Интересно, что греки обвиняли тавров в своих собственных грехах: пиратство вовсе не было чуждо эллинам, а человеческие жертвоприношения случались у «первых европейцев» даже в V веке до н. э.

Причина, по которой тавры не пускали «лягушек» на свои берега, очевидна. Обитатели Крыма были морским народом и сами были заинтересованы в контроле за побережьем. Только в конце V века до н. э. греки сумели закрепиться на границе гор и степи, но на Южный берег доступ так и не получили.

У скифов, и это тоже очевидно, такой заинтересованности не было. Потомки «ишкуза» так никогда и не стали морским народом. Их интересы лежали на суше, и несколько небольших городов на черноморском берегу не казались им чем-то опасным. В то же время скифы, судя по всему, быстро оценили выгоду от нового соседства.

Выгода эта была очевидна. Потомки «ишкуза» уже успели узнать блага цивилизации в ходе своего переднеа-зиатского анабазиса. Скифская знать привыкла к роскоши, к золотым украшениям, к массе полезных и бесполезных, но приятных вещей. Прежний путь на Восток был теперь закрыт – кавказские «ворота» были запечатаны савроматами. Великая Скифия была богата, но скифам требовался не «простой продукт», который они имели в избытке, а то, что можно было за него получить.

Греческие города на побережье стали для них новым окном, а точнее, началом моста, который связал Великую Скифию со Средиземноморьем. Положение Скифии становилось поистине уникальным. Если без этого моста она была лишь глухой периферией цивилизованного мира, то теперь она сама становилась крупнейшим транзитным центром, через который могла осуществляться торговля Средиземноморья не только со «степью», но и с «лесостепью», «лесом» и даже отдаленными районами Севера и Заволжья. Потенциальные возможности такой торговли были практически не ограниченны. Сами греки не могли торговать с глубинными районами – скифы не пускали их дальше Днепровских порогов. Впрочем, и греческие города становились монополистами в торговле Средиземноморья и огромных районов Евразии…

Мы уже засыпаем, когда в комнату врывается Лука и начинает беспорядочно кружить, натыкаясь своими выпуклостями на мебель и предметы домашнего обихода. Из его бормотания можно что-то понять про какой-то бар или кафе и про то, что там водку подают почему-то в кофейнике…

И ведь будет дрыхнуть по полудня, оболтус!

…Не спится. Уже захрюкал во сне наш тюлень, давно спит Маздон, отбивающийся вместе с вечерней зарей, видит третий сон Борис… Нет, определенно не спится. То ли на солнце перепекся, то ли и вправду эти клетки, которые не восстанавливаются… А тут еще под окнами что-то зашумело, забулькало, завизжало. Ну, ну, кто это там пикнички устраивать вздумал?

Штормовку на плечи, сигарету в зубы. Та-а-ак, очень приятно, это у нас, стало быть, столик. А что на, столике? Да-а-а… Достают же люди! А за столиком..

Очень приятно, очень! Все три подружки налицо: Лена да Марина из Кемерова вместе со Светой из этого, как его? Ну, куда Чехов ездил. А с ними вместо дядьки Черномора – Фантомас-Толик. Спи, Лука, спи! Вторая смена пришла.

Краткая политбеседа. Уважаемые! Бесценнейшие… Ваш приход – лучший праздник. Я б вас до утра слушал не дыша, но вот беда какая – народ умаялся. А будильник уже через три часа… Вот спасибо. И вам всем спокойной ночи.

Дружная шведская семейка упархивает куда-то в сторону моря…

Мы не пьем в этот вечер – и жаль, что не пьем. Моя кружка пуста и не дышит огнем. Дионис, как Эрот, он не требует спешки – Все, что мы припасли, было выпито днем.

Крест кем-то сброшен со стенки раскопа и вдребезги разбит. Да, освятили место!.. Женька, Сенаторов сын, в отчаянии, Борис же вновь начинает обсуждать вопрос о том, где лучше соорудить костер для проклятой Ведьмы. Да какой там костер, если она и креста не боится? И тут Женьке в голову приходит поистине дельная мысль. Древесным углем, взятым прямо из нашей ямы, он тщательно изображает новый крест на том же месте. Попробуй разбей, называется. Ну что ж…

Отче наш, иже еси на небеси…

Прошу в яму… Слава, вы опять опаздываете! На ведра, на ведра!..

Дневник археологических раскопок Портового района Херсонеса. 1990 г. Лист, …Начали вскрывать третий штык 5-го слоя в пом.60-а. В слое появилось больше рыжей глины с включением небольших фрагментов цемянки. Вдоль Ю-3 стены находилась линза серой глины, являвшейся, очевидно, материалом для подсыпки. Находок в слое мало, встречающиеся находки сильно фрагментированы. Заметно чувствуется приближение грунтовых вод, засыпь стала заметно влажнее. Перешли к работе с ведрами.

Следует отметить встречающиеся в центре помещения крупные включения гашеной извести (Са(ОН)2). Под стеной Казармы встречаются большие (до 0,5м) необработанные камни.

В слое найдено несколько крупных фрагментов стенок пифосов и черепицы, а также фрагмент точильного камня. Найдены две ручки чернолаковых канфаров IV– III вв. до н. э., а также фрагмент стенки чернолакового сосуда II в. до н. э. (лак графитного оттенка). Найден один фрагмент буролакового сосуда I в. н. э. …

Верно, Борис, та же картина, что и в прошлом году. Под стеной – эллинистическая керамика. В основном третий век до… А это значит, Слава, что, раз под фундаментом – эллинизм, и вдоль стены тоже эллинизм. Стало быть, эта Казарма построена вовсе не в начале нашей эры, как в путеводителе написано, а на три века раньше. Вот так-то!.. Нет, Борис, думаю, построена она все же в третьем. Во втором веке им было не до великих строек.

…Понимаете, Слава, во втором веке у Херсонеса начались, как бы это сказать… небольшие трения со скифами. Сарматы выгнали скифов из Таврии в Крым, скифам требовалось жизненное пространство. Отсюда и некоторое взаимное непонимание. Сначала сожгли херсонесские хозяйства на северо-востоке, потом до города добрались. В общем, ежели бы не царь Понтийский Митридат, тот самый, с которым потом Помпеи воевал… Тут бы Херсонесу и гаплык. Есть теория, что в городе все надгробия с кладбищ на строительство и ремонт стен пустили. Но открылся Второй фронт – приплыл из Понта стратег Диофант с превеликим воинством… Ну конечно, Борис, не превеликим, но для скифов хватило. Да, Слава, именно этому Диофанту и поставили здесь памятник – тот, что в музее хранится. Но и Диофант не помог бы, если б город не спасла богиня Дева. Так и написано, а вот как именно спасла – не уточняется. Был бы здесь Лука, объяснил, что навстречу врагу вынесли Великий Фаллический Символ, и… Так что во втором веке Херсонесу стало не до строек…

Ну ладно, Борис, ежели ты так настаиваешь, пусть будет начало второго века, как раз перед скифским форс-мажором. Только керамика из-под фундамента идет все-таки третьего… Ну, не будем гадать. В яму!

Сегодня сердце в полном порядке, хотя солнце палит во всю дурь, да и день, если верить все тому же Д., столь же неблагоприятный. Сплошные неблагоприятные дни в этом июле!.. Так или иначе, но настроение такое, будто геофизики пометили этот день тремя плюсами. С чего бы это, интересно?

…Мы вновь столкнулись с О., на этот раз недалеко от нашей столовки. Сегодня она какая-то другая, и мне почему-то показалось, всего лишь показалось, но все-таки…

Или у нее тоже хорошее настроение?

Держите, Слава, пока я добрый. Считай, последняя пачка. Если мне не пришлют еще с десяток, то худо дело, так что, Борис, сегодня заскочим на почту… Должны, должны хорошие люди помочь!

Что, Слава, вам вправду все это нравится? Ну-ну, тогда приезжайте на следующий год, тут еще мно-о-ого всякого копать… Во-во, Борис, хотя бы Мартемья-новские пустоты. Что, Володя, и вы ничего не слыхали про Мартемьяновские пустоты? Ну, это там, где Маленький Зеленый Камнеед живет, тот, что здесь все фундаменты прогрыз. Серьезно, говорите, Слава? А если серьезно, то Мартемьяновские пустоты – вполне научный термин, во всяком случае общепринятый. Названы в честь Леши, то есть теперь уже Алексея Павловича Мартемьянова. Лет десять назад, когда мы только здесь осваивались, кстати, в этом же самом помещении, которое 60-а, Алексей обнаружил интересную вещь: под тонким слоем земли открываются странные щели. Тыкали палку – уходила на метр. Подземелье, не иначе! С кладами. А начинаем копать – ничего… Мистика какая-то. Во-во, Борис, не иначе – Састер, где Символ имени Луки хранится.

…Да просто все – обычный завал камней. Между камнями, естественно, щели, отсюда – пустоты. А начинаем копать – земля сыплется вниз и весь эффект пропадает. Конечно, конечно, Борис, влияние Ведьмы Манон отвергать не следует.

…О. сказала, что поехала в Херсонес только ради меня. Почему же она не позвонила ни разу еще в Харькове? Почему…

Надо обладать немалым мужеством, чтобы после раскопочного пекла выбраться в Себасту до наступления прохлады. В жару город поистине непереносим. Однако жуткий призрак отсутствия курева гонит нас с Борисом на Бэ Морскую к главпочтамту, к заветному окошку – которое до востребования. Ведь есть, есть еще добрые люди на земле, ведь обещали же прислать!..

Увы, увы! В который уже раз – увы! Собственно говоря, летом почта в Крым идет так медленно, о посылках и говорить не приходится. Но что будет завтра? Страшно даже подумать, без курева здесь не выжить. Конечно, можно направить Луку в адмиральский буфет, но, боюсь, сейчас наш тюлень излишне занят.

Бродим с Борисом по Себасте в тщетных поисках хоть чего полезного. Но много не побродишь. Хотя город и расползся в последние годы, но собственно Себаста – это две улицы, Бэ Морская и Ленина, а между ними горка. А все остальное – бывшие слободки.

На горке тихо. Это район старых улиц, где дома одноэтажные, из белого инкерманского известняка, почти все обвитые диким виноградом. Здесь спокойно, живут, почитай, одни отставники. А прямо посреди горки – громада Адмиральского собора. Нет, Борис, туда мы не попадем, видал заборище? Считай, полвека собор не могут в порядок привести господа адмиралы. А ведь там лежат Лазарев, Корнилов, Нахимов… Зато какой истукан напротив отгрохали – тот самый, на который мрамор с собора Владимира пошел. Истукан в полном порядке. А на что им собор?

…Здесь туристам каждый раз байку рассказывают о том, что храм французы с англичанами разорили и заодно склепы адмиралов разграбили, варвары! Впрочем; некоторые экскурсоводы больше на немцев валят. Осквернили, арийцы-оберменши! А ведь врут, врут. Не трогали они склепов. Памятники на площади сломали, бедной скульптуре Тотлебена даже голову отпилили, а вот могил не тронули. А разграбили склепы адмиральские уже после войны, всего лет тридцать назад. Последним грабанули склеп Нахимова. Кортик забрали, ордена. Сибиэс рассказывал – Нахимов лежал в белом мундире, волосы рыжие, с проседью.

…Город, забывший давнюю славу, город чванливой гордыни, город угрюмых отставников, город, осквернивший свои соборы и затоптавший могилы. Не люблю его улицы, его площади, его залитые мазутом гавани, его не помнящих родства жителей. Дважды гнев небес падал на Севастополь, обращая его в прах, но каждый раз он воскресал, злобный Феникс, спеша навстречу новому часу Гибели…

У «Юбилейного», как всегда, толпа. На этот раз не слишком большая – сотни на две. Нет, сегодня, пожалуй, чуть поболе среднего. Не сигареты ли? А, карточки отоваривают! Ну, карточек у нас нет, можем идти спокойно. А это кто?

Из магазина выныривает Ведьма Манон с морской капустой в авоське – не иначе для зелья. Ну, чего тебе, Манон? Что-то ты сегодня такая веселая?

Манон и вправду выглядит веселой и весьма довольной жизнью. Радость ее переполняет, посему Ведьма спешит с нами поделиться. Ну, что еще? Следок чей-то вынула, сейчас кипятком поливать станешь? Или супруг твой прикатил?

Да… Пошли, Борис, пошли. Да нет, ничего, сигарета что-то крошится, в мундштук не влезает. Делают же, обормоты…

…Сегодня мы не встретимся с О. Не поговорим, не объяснимся. Супруг действительно приехал. Только не Ведьмин. Прикатил ее супруг – именно этим спешила меня обрадовать Манон. Специально, что ли, она меня поджидала?

Пока мы брели к Веранде, эту новость сообщили мне еще двое. Выходит, тайн в Хергороде действительно нет?

…А давай-ка, Борис, чайку выпьем! Что, и сахара уже нет? Да что там, можно и без сахара.

Привет, Маздон, привет! Нет, чай весь тю-тю – видать. Лука вылакал, вот, завариваем. Знаю, знаю, приехал… Нет, я с ним не знаком, не имел повода. Ну конечно, Маздон, ты же всех знаешь.

…Маздон действительно неплохо информирован. По секрету ему уже сообщили, что супруг О. приехал не просто так. Ему позвонили. Вроде бы какая-то женщина…

Вот даже как! А собственно, чему удивляться? Наша коммуналка маленькая, и стены в ней прозрачные, и дверей нет…

А между тем вдали слышится звяканье. Нет, призраки в цепях днем не ходят, даже в Херсонесе. А ну-ка, ну-ка… Да-а-а! Вот что значит – люди делом занимаются. Погляди, Борис. Нет, это все-таки явь!

Это действительно явь. Правда, такое в наше время бывает редко, тем более в Севастополе. Но приходится верить – к нам движется ящик с пивом. Не спеша, позвякивая.с каждым, шагом». Конечно, ящики Cами не двигаются. Этот, например, волочет Лука. Дзинь! Уф-ф! Ну, привет, тюленчик!

Есть, есть еще герои! На этот раз Лука штурмовал подсобку магазина под видом инспектора санэпидемстанции. Правда, пришлось еще звонить в торг, но результат налицо. Тюлень цветет и тут же выделяет нам с Борисом по бутылке, а все остальное оставляет на вечер. Очевидно, намечается очередная скромная вакханалия… Ладно, все равно делать совершенно нечего. Теперь уж нечего…

Пиво лучше всего пить на пляже. Это мнение, несмотря на возражения Маздона, побеждает, и мы двигаемся на камни. Удовольствие по высшему херсонес-скому разряду: солнышко печет, пиво булькает… И все это с видом на море, равно как на весь наш цветник. Сползлись, считай, все – Сенатор с семейством, Д. со своими, Володя. Слава. Естественно, Ведьма Манон.

А вот и О. со своим…

Ну ладно, мое дело теперь – пиво пить. Пиво, конечно, севастопольское, кисловатое, но в наше пере-строечное время и это – дар божий.

…Да пожалуйста, Лука, приводи вечером кого хочешь. Кружку только свою держи отдельно. И ложку… А, кстати, кто это сегодня на моем спальнике в мокрых плавках сидел?

Плаваем долго. Вспомнив прежние годы, направляемся в обход наших скал, туда, где есть знаменитый грот. Грот настоящий, целая подводная пещера, когда-то мы там вино хранили, чтобы на солнце не грелось. А с этих каменюк – помнишь. Лука? – вниз ласточкой прыгали. Конечно, сейчас не стоит, куда уж нам!.. Представь себе, Борис, прыгали. Эх, были гусары… А в шторм, в шторм! Какие здесь волны!.. Правда, уж столько лет тут ни одного нормального шторма не было. Раньше, бывало, в шторм приезжаем, под шторм отбываем. Волны аж до базилик добивали! А после шторма по пляжу местные деятели ползали – монеты собирали, которые из берега вымывало. Ну, по монетам это у нас Лука спец. Вот именно, «роман» на толкучке чуть ли не червонец, а мы этих «романов», бывало, по два десятка в день выкапывали…

Ну что, к берегу да перекурим?

Рабочая тетрадь. С. 10—12.

…«Базилика в базилике», время проведения опытов – 18.10 – 19.45. Погода жаркая, ветра нет, яркое солнце. Приборы: маятник, физическая рамка, экстрасенсорная рамка, два компаса, фотокамера, рейка.

Опыт с физическим маятником.

Определяли период раскачивания физического маятника в алтарной части базилики, у входа и возле колонн. Видимых результатов нет.

Опыты с физической и экстрасенсорной рамкой дали результаты, аналогичные предыдущему.

Примечание: я никогда не работал с экстрасенсорной рамкой, Борис – всего пару раз в жизни.

Опыт с компасом.

Первоначально попытались проверить общее направление на север. Уже первая попытка в районе входа (компас был положен прямо на мраморный порог) показала непривычно большое отклонение. Использование второго компаса дало те же результаты.

Примечание: оба компаса совершенно новые, до этого ни разу не давали сбоев.

Ввиду этого было проделано следующее:

1. В двух метрах от стены базилики компас был положен на землю, после чего отмечено направление на север, названное Истинный Север (в дальнейшем N). Направление проверено по второму компасу, оба наблюдения совпали. Для наглядности по земле с помощью рейки была прочерчена длинная полоса в направлении N.

2. Компас был последовательно помещен на порог, в олтарной части, у левой колоннады, у правой колоннады. зультаты: всюду зафиксировано отклонение от N одинакового значения, однако разного направления.

В том числе (в градусах):

Порог («теплый»): + 20.

Алтарь («теплый»): + 20.

Левая колоннада («холодная»): – 20.

Правая колоннада («холодная»): – 20.

«Плюс» и «минус» определялся по положению стрелки правее («плюс») и левее («минус») истинного значения N.

Опыт был проверен три раза. Средняя погрешность не более 3 градусов. Выводы делать рано. Однако:

– В полу базилики и в камнях фундамента металлических деталей, как правило, не бывает.

– Даже если таковые имеются, этим никак не объясняется разновекторность отклонения.

– То же аналогично магнитной аномалии под херсонесским плато.

Пример: Курская магнитная аномалия была обнаружена из-за отклонения компаса от истинного значения, однако там отклонение было, насколько мне известно, только в одну сторону. Дальнейшие планы:

1. Продолжить опыты, с компасом в «Базилике в базилике» на протяжении нескольких дней, считая ее контрольной.

2. Одновременно проверить соседние базилики, а также другие строительные остатки. Хорошо бы найти некий доказательный объект.

Во время проведения опытов с рамками и компасом было сделано несколько фотоснимков…

Валяюсь на лежаке, упорно глядя в свежекрашеный потолок. Рядом суетится Лука – открывает банку с минтаевой икрой, фирмовой местной закусью» а заодно вываливает на газету добытую неизвестно где рыбку-корюшку. Появляется, откуда ни возьмись, пара бутылок приличного «Ркацители.» (даже не спрашиваю откуда, не иначе Лука выдал себя в горкомовском буфете за незаконного сына Горбачева). Кажется, намечается пир, а значит, пора исчезать, тем более Маздон уже куда-то смотался… Ну и я сгину, не стану портить своей кислой физиономией сей праздник бытия.

Уйти, однако, не удается – Лука действительно в превосходном настроении, и у него хватает энергии уговорить меня остаться. Вероятно, я ему нужен для украшения стола, в качестве, так сказать, образцово-показательного херсонесита. В конце концов срабатывает коллективистский рефлекс, и я начинаю совместно с Лукой двигать стол, расставлять посуду и даже нахожу некоторое развлечение в процессе открывания консервных банок. Ежели на то пошло, надо бы и Маздона пригласить. Ведь он не просто так слинял – почуял, что гулянка готовится, мешать не захотел, раз его не пригласили. Но мое предложение искать нашего фотографа повисает в воздухе. Маздон, по мнению Луки, не очень годится для украшения стола.

Борис? Ага, ясно дело, у «волчат» пулю пишет. Ну, это надолго!

Рабочая тетрадь. С. 12. …Проверить Крипту на .наличие «контура». Там нет фундамента!!!

Темнеет, и вот Лука, испарившись на полчаса, возвращается со своей дамой. И почти тут же появляется довольный ухмыляющийся Борис (всех обставил!). У востроносой Светы настроение, судя по всему, тоже неплохое. И в самом деле, с чего это ему быть плохим? Днем-вечером перед ней Лука пляшет-выкомаривается, икру-минтай мечет, а ночью Толик-Фантомас стол накрывает. Очень даже ничего! Впрочем, мне-то что? Ну, добрый вечер, добрый вечер…

Худшие предположения сбываются – Света усаживается аккурат на мой спальник.

…Чужая, другая, не наша, не херсонесская, не своя, из других миров, из других краев, случайная, залетная, чайка с моря, гостья с далекого берега, из кружки не пившая, на спальнике не сидевшая, чужая, чужая, чужая…

Первую, как водится, за знакомство. Ничего «Ркацители», такое можно и без минтая потреблять. Эк Лука соловьем разливается, да-а-авно я его таким не видел! Разобрало тюленя на старости лет. Анекдотики, правда, давности десятилетней, зато стихи свежие, это да.

…Уши заткнуть, что ли?

Света, впрочем, слушает с явным удовольствием. Ей тут определенно нравится. Улыбается, очками поблескивает, рыбкой-корюшкой угощается… Под пиво очень даже ничего – рыбка-корюшка.

А вот и херсонесские байки пошли. Тут уже я пригодился, да и Луке есть что вспомнить. Много копано, кой-чего найдено. Правда, этой Свете что лекифы, что бальзамарии, но слушает с интересом. Не лекифы-бальзамарии ее, конечно, интересуют, просто попала девка в самую экзотику. Будет о чем рассказать на Сахалине: теплое море, развалины, «Ркацители» с дикими археологами, да еще под минтай.

…А это уже что-то из апокрифов. Врет, врет. Лука, все врет, не так это было!

А как было?

Семь лет назад… Точно, семь, тогда как раз Первый Змеиный год случился. Удачливый сезон выпал – серебряных монет набрали, да не простых – с портретом Девы, надпись на камне нашли. Ну и статуэточку, о которой Лука помянуть изволил. Бронзовая, с Дуная, второй век, изображает актера в роли раба да еще с кувшином на плече…

У меня и фотографии есть – Маздон наклеил как раз на тыльную сторону моих цифр. Цифры эти. Света, нужны для фотографирования раскопа, чтобы номер его обозначить…

Так, где мой планшет? Вот, прошу. Да, симпатичный. А нашел я его… Ну ладно. Лука, ежели ты и вправду помнишь лучше…

Лука уверен, что помнит лучше. Было это, если следовать ему, так. Мы заканчивали тогда помещение № 60. Это, Борис, куда мы теперь землю перебрасываем. Шел чистый морской песок, его туда ссыпали, очевидно, под фундамент, когда усадьбу средневековую строили. Надо было зачистить помещения для фотографирования. Зачищал я… А вся прелесть была в том, что стеночка… Северо-восточная, если быть точным… Еле держалась эта стеночка. Там была грязевая кладка, мы вынули землю, и камни начали, так сказать, ходить. А стеночка была высотой… Точно, Лука, метра три минимум. Ну, стеночка ходит себе, я под ней зачищаю, срез по песку ровный ножиком делаю. Сибиэс мне советы подает, а рядом Шарап, тогда еще не Сенатор, стоит, на стеночку глядит, чтобы мне просигнализировать в случае чего. А вдруг успею выпрыгнуть? Ну, нахожу статуэточку, беру в руки – и тут Шарап кричит «атас». Я выпрыгиваю – и на мое место аккуратно ложится с полтонны камней. Сибиэс сперва за сердце, потом за статуэтку – и к Старому Кадею. А Кадей еще и разнос устроил, что статуэтку с места сдвинули, на месте фотографировать не стали. Надо мне было, очевидно, еще под стеночкой постоять, чтобы Кадея утешить… Ну-с, теперь мы в это самое № 60 землю ссыпаем, а актер бронзовый, пропечатанный в должном количестве изданий, стоит себе в экспозиции – будто всегда там и стоял.

…Только ничего этого, Лука, я не помню, ну, хоть убей! Помню, день был пасмурный, прохладный, я ровнял песчаную стенку, чтобы красивой была на фотографии… Песок мокрый, серый – и очень чистый. Ровнял ножом, резал как масло, Сибиэс и вправду смотрел – указания давал, а вот Шарапа не помню. Навел я в помещении марафет, а Сибиэс – он тогда еще увлекался этими играми – возьми да и скажи, чтоб я еще маленько стеночку песчаную подрезал. Я ее ножиком – тут все и вываливается мне под ноги. Статуэтка – вся зеленая, только руки-ноги и можно разобрать, и гвоздики медные, штуки четыре. Наверное, актер этот бронзовый в деревянной шкатулке лежал, шкатулка сгнила, медь окислилась… Я даже в руки ничего не брал, только, помню, брякнул: вот, мол, и находка сезона… И все. А что там потом падало – это уже на твоей. Лука, совести.

Вот так, Света, и рождаются легенды. Поди – проверь!.. Ведь я даже не помню, Лука, был ли ты сам тогда. Ну, тебе виднее…

За винцом идет пиво. Перекуриваем… Лука настолько доволен жизнью, что готов облагодетельство– вать кого угодно, меня, например. Скажем, он отвлечет внимание не вовремя приехавшего супруга О.

…А ему-то кто рассказал?

Это, по мнению тюленя, просто. Лучше всего телеграмму прислать – вызов на работу или еще куда. Муя на денек-другой отбывает, а в это время…

Чай… Чай – и невесть откуда взявшийся тортик А у этой Светы аппетит недурен, хоть по ней вроде нe скажешь. Лука выразительно поглядывает на меня.. Ну что, Борис, курнем да погуляем? А чего еще делать И мысль одна имеется… Только кусок торта оставьтe для Маздона, а то вообще свинство будет.

Бредем с Борисом куда глаза глядят. А глядят он на восток, на храм Владимира. Не на Западное же городище идти, мрачно там сейчас. Лучше уж к собору, тихо возле него, уютно, нет этой жуткой саванны с сухой мертвой травой. Сегодня как раз время местных привидений. Впрочем, нам они едва ли попадутся, мы тут сами как привидения. Ты прав, друг Борис, настроение у меня неважнецкое. Это ты у нас железный челoвек…

Громада храма позади, под ногами древний камень Главной улицы Херсoнeca. Странно, по этой мостовой ходили больше двух тысяч лет назад, а она до сих пор получше севастопольских тротуаров. А вот и дом Гикии – тои самой, что мужа-врага разоблачила, этакий здешний Павлик Морозов, только без красного галстука…

…Да какая Гикия! Просто дом, второй век до нашей эры, хорошо сохранился, вот экскурсоводы и придумали. Хотя, судя по описаниям, Гикия жила и в самом деле где-то рядом. Это же центр, самые богатые кварталы…

А нам туда – прямо через камешки.

Перемахиваем через невысокую каменную стенку метра в полтора высотой и осторожно идем к центру того, что когда-то было базиликой… Осторожность вполне оправданна, ибо я хочу показать Борису нечто, куда можно запросто провалиться, особенно в темноте. Итак… Это базилика, век десятый, может, и чуть позже, а вот посередине…

Не свались, Борис! Смотрим… Все верно, вырубка в скале, ступеньки…

…Черный провал, черная яма, черный погреб, черная тайна – непонятная, забытая, ненужная, заброшенная… Двенадцать ступеней в никуда, двенадцать ступеней во тьму, двенадцать ступеней в прошлое, в вечность, в могильный мрак…

Домой возвращаемся тихо, разговаривать не тянет. Недалеко от могилы Косцюшко, на той самой скамейке, где мы так и не встретились сегодня вечером с О., выкуриваем по последней сигарете. Вообще последней, ибо в запасе больше нет ни одной пачки. Делать нечего – идем спать.

…Только сворачиваем на узкую тропку между густых деревьев, ведущую к нашей Веранде, как прямо на иас выскакивает, держа полотенца наперевес, веселая мпания. Нам говорят «добрый вечер» и летят на всех парах в сторону пляжа. Только через несколько секунд соображаем, что это не кто иной, как все те же три подружки – Лена, Марина и очкастая Света, а с ним Не Лука, ясное дело, а с ними Толик-Фантомас Луку обнаруживаем мирно спящим. Маздона нет – судя по отсутствию спальника, можно предполoжить, что он опять спит где-нибудь на пригорке, покоритель природы, душно ему здесь. А вoт тюленю не душно – спит-посвистывает. Он спит некоторые не спят, даже на пляж бегают. Вот ведь что получается. Лука! Стараешься, квартиры дамочкам устраиваешь, в столовку водишь мои порции кушать а они с Толиком гульки гуляют. Ну, спи, спи!..

«Третьи Змеи», – констатирует Борис.

Третьи Змеи?

…Херсонесские Змеи – не просто стихийное бедствие, это целая эпоха. Эпоха Первых Змей… Вторых… Неужели настало время Третьих?

Особ женского пола, вносивших смуту в наши стройные ряды, в Херсонесе перебывало сонмище неисчислимое. Однако далеко не все из них – Змеи. Змеи же, дабы получить право таковыми именоваться, должны соответствовать строго определенным признакам, столь же категоричным, как те, по которым в Египте выбирали священного быка Аписа. Прежде всего Змей должно быть три. Ежели Змея вновь приезжает в Хергород, она сохраняет свой титул, но в этом случае год Змеиным не считается. Итак, Змеи должно быть ровно три, они должны быть знакомы друг с другом и в идеале составлять одну компанию Кроме того, Змеи не должны иметь отношения к нашему университету и к основному составу экспедиции – Змеи всегда приползают со стороны. И еще Змеи признаются таковыми только с общего согласия тех, кто пережил Змеиные годы…

Итак, не Третьи ли Змеи с нами? Лена плюс Map на да плюс очкастая Света. Все признаки налицо, Дa смута уже пошла. Вон, Лука на раскоп даже не заглянул, все вокруг этой, которая из Южно-Сахалин круги пишет.