Текст книги "Псы господни (Солдаты удачи - 8)"

Автор книги: Андрей Таманцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

"Каково количество охраны?"

"Два охранника – Ахмад и Джамал. Сам Амир".

"Не предпринимайте самостоятельных действий. Можно ли связаться с вами по нашей инициативе? Ваша охрана не заглядывает в "почтовый ящик"?"

"Посылайте письмо свободно, они еще ни разу не заглядывали в компьютер без меня".

"Где хранит дискету Амир?"

"Носит ее в левом нагрудном кармане. Не забывайте, что вся информация зашифрована".

"Нам это известно".

* * *

Под начальником Главного штаба РВСН генерал-полковником Степаном Андреевичем Прохоровым качалось не кресло, а сам мир. В отставку он, пожалуй, подал бы и сам, чтобы не расхлебывать всю эту кашу, но его сейчас никто бы и не отпустил. Практически ему было дано понять, и не намеками, а с употреблением самых что ни на есть армейских выражений, что он будет разжалован и отдан под суд военного трибунала, если сведения о боевом управлении ракетными войсками попадут на Запад.

Степан Андреевич подозревал, что вся эта история закончится не судом, а больничной палатой, на которую его свалит инфаркт или инсульт. Однако кондрашка пока его не хватал, и он метал громы и молнии, требуя от своих подчиненных изобрести какое-нибудь чудо, которое спасет положение. Страх и трепет царили в штабе.

Ситуация же никак не прояснялась. Дудчик не находился, сведения нигде в мире не всплывали, "чуда" подчиненные создать пока могли. Эта неопределенная и нервозная ситуация тянулась день за днем, разряжаясь только регулярными вызовами на ковер и последующими репрессиями по отношению к нижестоящим.

В субботу по правительственной связи позвонил старинный знакомый по службе в Узбекистане Закирджан. Когда Союз распался, он быстро сделал стремительную карьеру в национальной армии и догнал по званию старшего приятеля. Закирджан теперь тоже был генерал-полковником у себя в Узбекистане. Степану Андреевичу было не до приятелей, но тонкий намек на некую помощь заставил его ухватиться за соломинку и пригласить Закирджана назавтра к себе.

Беседа между ними предполагалась в сауне, причем привезенный Закирджаном специалист, обильно потея, сначала проверил баньку на наличие "жучков" и, к удивлению и возмущению начальника Главштаба, нашел их целых два. Генералам пришлось уйти в желтеющий понемногу лес, потому что доверять собственной бане Прохоров уже, оказывается, не мог.

– Послушай, дорогой, – сказал Закирджан, придерживая его за локоть. – Не падай духом, твоей вины здесь нет. Подлец-полковник оказался предателем, ну и пусть его ловят контрразведчики.

– Что толку, что не виноват. Был бы человек, а статья для него найдется, – буркнул Прохоров, который не раз замечал в своей жизни, что рок предпочитает выбирать жертвы именно среди невинных. – Есть для меня статья – "Преступная халатность", под которую подпадает и все, что сделал, и все, что не сделал.

– Ты ведь знаешь, что эта информация ушла к одному из исламских лидеров?

– У тебя что – есть сведения? – встрепенулся Прохоров.

Закирджан не торопился выкладывать все, что знает, он спросил:

– Ты пошел бы на какие-то уступки, если бы с предложением уладить эти дела негласно обратились именно к тебе?

– А разве у меня есть выбор?

– Выбор всегда есть. Ты можешь пойти к своему начальству и переложить решение на него. Оно пойдет к еще более высокому человеку, а тот связан по рукам и ногам и не обладает оперативными сведениями, а главное – реальной властью на местах, чтобы решить нужный вопрос. Ты же знаешь, что не все вопросы можно решить наверху.

Прохоров понял, что ему бросают спасательный круг, но и платить за этот круг придется будь здоров.

– Где информация и Дудчик? С кем надо иметь дело? – Это был главный его вопрос.

Вместо ответа Закирджан протянул ему несколько листков и фотографию. Прохоров увидел на ней Дудчика, сидящего за компьютером и вдохновенно работающего перед монитором, на котором находилось изображение карты. Внизу на фотографии стояла автоматическая календарная отметка: полдень позавчерашнего дня. На листиках были распечатки оперативных карт из "списка Дудчика".

– Тебя что – послали посредником? Так Дудчик у вас?

– Нет, Степан Андреевич. Узбекистан не похищал твоего человека. Это сделал знакомый одного моего знакомого из-за границы, а теперь этот знакомый попросил меня поговорить с тобой.

– Я внимательно слушаю.

– Мой знакомый не собирается передавать эти сведения Западу. А ведь для тебя самое опасное – именно это. Я прав?

– Так точно.

– По-настоящему эта секретная информация представляет интерес только для Америки и ее союзников. А мой знакомый ведет против США свою священную войну – газават. Поэтому можешь не волноваться, он не отдаст им ваши секреты, иначе американский империализм только усилится за счет ослабления России.

– Я могу преподнести эти слова своему руководству? – Прохоров упорно спрашивал о главном.

– Ну, конечно сможешь, дорогой. И все доказательства представишь. Надо только продумать, как это сделать.

У Прохорова появилась надежда тихо уйти на пенсию с полным содержанием и сохранением дач и привилегий, мечта эта стремительно крепла в нем – а вдруг удастся удержаться на посту, а вдруг он станет настолько необходим, что его назначат командующим?.. Поднаторевший в интригах человек быстро делает из соломинки смертельное оружие.

– Что хочет этот человек для своего газавата от меня? Ядерную боеголовку? – Прохоров боялся услышать "да", потому что это единственное, что никто не смог бы осуществить.

– Нет, Степан Андреевич, этот человек – реалист и хорошо понимает, что возможно, а что – нет.

"Слава богу", – промелькнуло в мозгу у Прохорова.

– Для руководства он предъявит – через тебя – в основном политические требования. Сейчас он находится в относительной политической изоляции. Он хочет укрепить свои позиции за счет сближения с Россией. Естественно, тогда он будет принят и у нас, и в Таджикистане, и на всем Ближнем и Среднем Востоке, отчего положение его станет намного более авторитетным. Это официальная версия. За эти уступки он даст гарантии вашему правительству, что стратегические сведения не будут разглашены.

– Он выдаст Дудчика?

– Конечно, о чем разговор.

– Это хорошо. Сам Дудчик никому не нужен, но это – вопрос принципа.

– Он это понимает.

– Хорошо. Что он хочет еще? Узбек сморщил лицо в улыбке:

– Ничего особо невероятного. К примеру, содействие в приобретении по остаточной стоимости нескольких грузовых и штурмовых вертолетов – Ми-8, Ми-24. Они нужны в азиатском регионе.

Прохоров выжидательною молчал.

– РПО "Шмель", к примеру, "Иглы" или "Стрелы" для вертолетов. Несколько вагонов обычного стрелкового вооружения, АГС "Пламя", модули "Гроза".

Прохоров кивал, что-то прикидывая для себя.

– Интересуют его крупнокалиберные снайперские винтовки В-94, "Клин", "Гюрза", "Бердыш". Автоматы АКС-74 с ночными прицелами НСПУМ, бесшумные ПБС. Да мало ли что. Это уточнить нетрудно в рабочем порядке.

– Что еще? – Прохоров понимал, что все это мелочи.

Узбек наконец произнес главное:

– С-300.

– Вы с ума сошли!

Узбек рассмеялся мелким смехом:

– А господин Бен Ладен почему-то так не считает. Ты поинтересуйся у себя, может быть, все же это подходящая цена?

* * *

Нифонтов остановил магнитофон, который прокручивал этот разговор, и растер уставшее лицо ладонями.

– Что это значит, Александр Николаевич? – спросил Голубков. – Они что, действительно сошли с ума и думают, что смогут получить С-300?

– Это значит, Константин Дмитриевич, что они догадываются или знают истинную ценность захваченных сведений. Тебя не удивило, как легко я получил санкцию на слежку и прослушивание этих старых П...НОВ?

Голубков молчал.

– Это значит, что нам с тобой сейчас дадут все, что угодно, кроме ракетно-ядерного удара по Восточной Европе для уничтожения Дудчика. Вот что это значит.

Голубков после короткой паузы сказал:

– Контакт Прохорова с Закирджаном нам ничего не дает, даже если мы арестуем их и допросим с применением нейролептиков. Узбек имеет связь с Бен Ладеном, но Дудчик-то где-то в Европе с Али Амиром.

– Да, в оперативном плане это пустышка, Константин Дмитриевич. Они просто хотят вытянуть из напуганного дурака-генерала все, что смогут, и, кроме этого, передают высшему армейскому руководству свой ультиматум.

Голубков решился уточнить:

– Он будет принят? Я имею в виду – С-300?

– Спроси что-нибудь полегче, а лучше занимайся своим делом – ищи Дудчика. Времени почти не осталось – как только его заставят расшифровать собственные данные, все пойдет прахом.

– Разрешите идти, Александр Николаевич? – спросил Голубков.

Нифонтов промолчал. Голубков направился к двери, остановился и проговорил:

– В документах Дудчика есть сведения о неуничтоженных ядерных боеголовках? Не уничтоженных вопреки международным соглашениям о сокращении стратегических вооружений?

Нифонтов поднял голову от бумаг и пристально посмотрел в глаза Голубкову:

– Такие данные означали бы мировой скандал, новую "холодную войну" и экономический бойкот, уважаемый Константин Дмитриевич, – раздельно сказал генерал Нифонтов. – Так что хорошенько помните, Константин Дмитриевич, что это вы предположили сами, ничего подобного я вам не говорил. Нам дана полная свобода действий, и, как бы то ни было, Дудчик и его дискета должны вернуться на родину.

– Я хорошо вас понял. – Голубков повернулся и вышел за дверь.

* * *

По коридору управления навстречу ему бежал лейтенант из технического центра:

– Константин Дмитриевич, Лондон на связи.

Нейл Янг, сидя за клавиатурой, уже ввел свой пароль идентификации, и по монитору бежала строка сообщения:

"Нейл, срочно вылетайте в Прагу. Дудчик снова вышел на связь. Он находится в месте Домбровица на берегу Иизеры. Двухэтажный зеленый дом на холме. Адрес не знает, имени хозяина не знает. Во дворе спиленное дерево с гнездом аиста. Флюгер в виде черной кошки. Подтвердите готовность".

Нейл Янг застучал по клавишам:

"К немедленному вылету готов. Кого из людей я должен с собой взять?"

"Вылетайте один. Я направляю в Домбровицу разведподразделение. Встретитесь с ними в ...".

Глава одиннадцатая. Время личных расчетов

Казалось, вся Прага была уставлена столиками, за которыми сидели туристы. Город был переполнен молодыми людьми и полысевшими тинейджерами шестидесятых годов. Забросив вещи в небольшую гостиницу, Голубков и вся группа Пастухова отправились на встречу с сотрудником СВР, работавшим в российском посольстве.

В кабачок, определенный местом встречи, стояла очередь, поэтому пришлось потолкаться перед входом, пока сотрудник их не опознал. Впрочем, это было несложно: шестерых мужчин спортивного вида нельзя было не приметить.

– С прибытием. Давайте пройдемся и поищем другое место, раз тут занято. Наплыв туристов, – извинился разведчик. – Меня зовут Игорь Заславский.

– Что тут у вас происходит? – поинтересовался любознательный Муха.

– Завтра приезжает с концертом Ник Кейв, рок-звезда. Так что в Праге собралась тусовка со всей Европы. Еле добыл вам места в гостинице. Продано сто пятьдесят тысяч билетов, треть из них – приезжим.

По кривым улочкам центра двигалась сплошная пестрая толпа. Огромные соломенные шляпы, цветастые шорты, невообразимые накидки, разноцветные прически, удивительной формы очки, разноязыкий оживленный говор – все придавало городу карнавальный вид и праздничное настроение.

Они обнаружили и захватили прежде конкурентов столик, стоящий прямо на тротуаре. Не дожидаясь заказа, кельнер принес первым делом по полпинты светлого чешского пива.

– Игорь, у нас крайне мало времени, поэтому давайте сразу к делу.

– Я к вашим услугам.

– Нам нужно снять микроавтобус или джип, чтобы поместиться всей компанией.

– Это не проблема.

– В таком случае к завтрашнему утру достаньте нам машину, как мы говорили, желательно помощнее. И еще оружие. Шесть пистолетов, несколько гранат, дымовые шашки. Желательно какую-нибудь стрелялку поэкзотичнее, типа "Шмеля" или "Мухи". Два хороших бинокля. Хотя бы пару глушителей к стволам.

У Заславского по мере речи полковника все шире открывался рот, чтобы выразить возмущение.

– Да вы хоть понимаете, что вы требуете? Вы что, решили шестьдесят восьмой год повторить? Танки вам не требуются?

– Если потребуются – вашей задачей будет их пригнать под окна гостиницы до четырех часов утра. Вы разве не получали распоряжения от своего руководства?

– Получал. "Всячески содействовать". Но доставить вам к утру целый арсенал стрелкового оружия – это ни в какие рамки не лезет.

– Запросите дополнительные инструкции у генерала Вихрова, если вас обуревают сомнения, – посоветовал Голубков. – Мы здесь по делу Дудчика, а вы должны были получать по этому делу определенные указания. К четырем утра все заказанное должно быть у меня. В противном случае вы пойдете под трибунал.

Когда полковник говорил с людьми подобным тоном, что-то в голосе Голубкова заставляло человека верить его словам, поэтому Заславский сник, почувствовав, что инструкции генерала СВР Вихрова будут однозначными.

– Товарищ полковник, – сказал он упавшим голосом, – разрешите заметить, что в Чехии не рекомендуется носить при себе оружие. Полиция здесь ведет себя очень независимо и активно, может проверить машину, полную мужчин спортивного или, точнее, уголовного вида...

– Вот спасибо, – заметил Муха. – А я думаю, кого это я сам себе в зеркале напоминаю?

– В этих случаях, – упрямо продолжал Заславский, – полиция зачастую останавливает машину и производит досмотр. Вы очень быстро натолкнетесь на неприятности.

– Спасибо за предупреждение. В таком случае позаботьтесь о том, чтобы имелся в машине вместительный тайник, куда бы мы могли безопасно прятать оружие, а при необходимости достаточно быстро его доставать.

Заславский пересмотрел свои личные планы на этот вечер, а также ночь:

– Разрешите выполнять?

– Выполняйте. Погодите. Вы что, собираетесь все это получить по безналичному расчету? – Голубков передал подавленному разведчику сверток. – Старайтесь оставаться в пределах этой суммы.

* * *

Редкий случай: во время выполнения задания, когда счет времени идет на часы и считанные минуты могут оказаться решающими, у группы Пастухова оказался практически свободным целый вечер. Они находились в Златой Праге маленьком Париже Восточной Европы, и было бы кощунством пойти сейчас отсыпаться перед завтрашним днем, тем более что все немного подремали в самолете.

Они прошли брусчатыми улочками Старой Праги, под сводами полукруглых ворот, мимо витрин многочисленных магазинов, заполненных уникальными сервизами чешского стекла и самобытной керамикой.

Неподалеку громыхали и позванивали знаменитые вагончики пражских трамваев. Рядом с огромной зеркальной коробкой пятизвездочного "Хилтона" зеленел пустующий, ничем не занятый холм – это в самом-то центре города; только на вершине среди деревьев смутно виднелось какое-то темное строеньице. Ниже на склонах расположились неунывающие хиппи – или как там они сейчас называют себя? – которые не попали в стерильный комфорт "Хилтона". Расстелив матрасы, они пили пиво, курили сигареты или травку и, кажется, даже занимались любовью.

Никому из многочисленных полицейских и в голову не приходило пытаться приструнить их мирное, но отнюдь не чопорное существование в городе, хотя газеты были наполнены громом литавр по поводу принципиальности местных правоохранительных органов – только что обычная дорожная полиция подвергла штрафу министра иностранных дел, чья машина превысила скорость.

С огромных афиш на всю эту пеструю молодежь поглядывал своим пронзительным взглядом таинственный Ник Кейв, привезший из Австралии свои "Mortal Songs" – "смертельные песни", рассказывающие о серийных убийцах и жутких кошмарах. Хиппи слушали эти страшные истории с песней-рефреном, взятым из Боба Дилана: "The Death is not the end" – "Смерть – это еще не конец".

Одно не вязалось с другим: "Хилтон" – с холмом, жесткие песни – с неагрессивной молодежью, полицейский порядок – с полной свободой. И в то же время город был наполнен гармоничной атмосферой праздника, на котором никто не мешает никому. Прага любила гостей, и Прага жила за счет гостей, продавая им тысячу сортов пива, стекло, музыку и праздник.

Ребята в сгущающихся сумерках дошли понемногу до Карлова Моста, с утра до вечера наполненного туристами, подобно Бродвею или Старому Арбату. Они купили в палатке по бутылке темного, ароматно пахнущего ячменем пива со смешным названием "Поповский козел" и теперь медленно продвигались в гуще людей, прихлебывая из горлышек. Художники уже сворачивали свои переносные галереи. Фотоаппараты вспыхивали каждую секунду яркими сполохами, заставляя на это краткое мгновение застыть роение толпы.

На разных участках моста играли сразу три или четыре ансамбля. Бард-ирландец с девушкой собрал вокруг себя толпу и заставлял ее подпевать себе, устраивал перекличку стран. Из толпы охотно откликались, находя радость в этом утверждении музыкального интернационала:

– Германия?

– Йа-йа!

– Польша?

– Естесьмы.

– Россия?

– Тут! – послышался смех земляков.

Джазмены-старички классического бэнда, которые свинговали неподалеку, казались в сумерках настоящими неграми. Трубач закатывал белки глаз, стоило кому-то из туристов направить на него фотоаппарат.

– Сюда бы Трубача, – не выдержал Муха, – Вот бы кто порадовался.

Джаз-бэнд обогатился на несколько долларовых бумажек, брошенных ими в огромную шляпу, – в поминовение погибшего товарища-музыканта.

Они посидели на траве у воды, праздным глазом поглядывая на пестроту огней.

– Я бы лучше на концерт сходил, – сказал Артист. – Правы все-таки хиппи: "Make love – not war".

– Это что? – поинтересовался Боцман.

– "Занимайся любовью, а не войной", – объяснил Муха.

– Травку и "порошок" им, между прочим, поставляют тоже Амир и Тимур, – заметил Боцман. – Чтоб они занимались любовью на траве.

– В чем-то я завидую им, – сказал Док. – Даже тому, что отсюда они поедут не на стройки комсомола, а в Голландию – покурить официально разрешенную марихуану.

– И кем бы ты был сегодня, если бы вместо политинформаций посещал курильни? – спросил Пастух.

– Не знаю. Скорее всего – никем, а может быть – счастливым беззаботным человеком.

– Сто лет не чувствовал, что отдыхаю, – признался Голубков.

– А вы здесь когда-нибудь раньше бывали, товарищ полковник? – спросил Муха.

– В шестьдесят восьмом, с танковой бригадой, – холодно сообщил Голубков. – В звании лейтенанта.

– А я на Чесне рыбачу, когда захочу отдохнуть, и ничем не хуже. Приезжайте, – позвал Пастух.

– Ушицу сварганим, – поддержал Муха.

– Все, кто вернется, – отметил Артист.

– Что-то ты нервный стал, Семен, – проговорил Док. – К работе эмоции примешиваешь.

– А ты не примешиваешь?

– Когда работаю – нет, – резко ответил Док. – Это потом я могу думать, ненавидеть, гордиться собой. А во время работы я спокоен, как машина.

– Многие и потом ни о чем не думают, – сказал Пастухов. – И вообще никогда не думают.

– Вам, ребята, замполит нужен, – сказал Голубков. – Вот всем хорошая группа: инициативная, надежная, профессиональная, самостоятельная, а чего-то вам не хватает... Или, наоборот, что-то у вас лишнее...

Док посмотрел на полковника:

– Вы, Константин Дмитриевич, хотите невозможного. Если группа способна на самостоятельные действия, значит, она совершает мыслительные процессы. А человек не может думать только -в строго отведенных рамках. Он начинает думать обо всем на свете. Даже, представьте, о начальстве и его приказах. Как это ни печально...

– Спокойно, – остановил его Пастух. – Действия начальства, если будет желание, обсудишь у меня на Чесне после выполнения боевого задания.

– Наверное, нелегко бывает нас прикрывать перед Нифонтовым, – пытаясь смягчить возникшую неловкость, заметил Муха полковнику, снова нарушая тонкости субординации.

– И это не нашего ума дело, – отрезал Пастух.

– Вы – самая результативная группа из всех, с которыми я работал, сказал Голубков. – Думайте, ребята, о том, чтобы и в ближайшие дни вернуться с результатом. И с целой головой. Но в первую очередь – с результатом. Так обстоят дела на этот раз.

– Это понятно, как божий день, – ответил Боцман. – Считай, кашу эту мы сами для себя заварили.

– Это не так, – возразил Голубков. – Дудчик давно готовил предательство, и каша эта заваривалась без вашего участия. То, что вы оказались в самой гуще, дает нам некоторые преимущества. Без вас мы могли бы и до сих пор не знать о существовании Амира и вообще работать вслепую.

– Может быть, позвонить этому Игорю в посольство? – предложил Пастухов. – Сумеет ли он все приготовить?

– Я уже связался с Нифонтовым, – сказал Голубков. – Так что Заславский, думаю, уже получил от своего начальства накачку на полную катушку.

Группа отдыхала, потом неспешно добиралась до гостиницы в позванивающем трамвайчике. Они не знали, как в Праге рассчитываются за проезд, и не купили проездные талончики, на которых другие пассажиры бойко отмечали в специальных автоматах дату и время посадки. Так что ехали зайцами. Боцман, отвечавший за общую кассу группы, прикидывал, хватит ли у него чешских крон, чтобы оплатить штраф за шестерых, и возьмут ли контролеры доллары. Впрочем, оказалось, что в Праге никто зайцев не ловит.

Голубков размышлял по дороге о том, что в группе давно назрел кризис. Это видит генерал Нифонтов, это видит он сам, это не секрет для командира группы Пастухова и для глубоко мыслящего Дока. В американской группе специального назначения с каждым из бойцов бесконечно занимался бы штатный психоаналитик, без его допуска ни одного из людей не отправили бы на задание, им старались бы обеспечить отдых и психологическую разгрузку... А, что там рассуждать об Америке...

Их акция против спицынских "беспредельщиков" отчетливо показала, что группа склонна рассчитывать в этой жизни только на себя, занимать при первой же угрозе их братству "круговую оборону". Хотя со стороны могло показаться, что их участие в таджикской операции свидетельствовало, наоборот, о желании и готовности со всей ответственностью нести службу. По-видимому, группа Пастухова находилась на каком-то важном этапе, переломе.

И сегодня от них опять зависит едва ли не судьба России, и что-то снова заставляет их идти вперед...

Что же дает им силы?

* * *

В три часа утра – рассвет еще не начал брезжить за окном, – когда группа быстро собиралась в своих номерах, позвонил Заславский и сообщил о том, что будет в половине четвертого. Сам он прибыл на "опеле", вслед за которым припарковался фордовский четырехдверный микроавтобус.

Муха немедленно занял место водителя, освоился с рычагами, тронул машину с места.

– Все готово, Константин Дмитриевич, – доложил Заславский; об этом же свидетельствовали круги усталости под его глазами. – Осмотрите машину: обнаружьте, где тайник? – не без гордости предложил он.

Голубков незамедлительно принял это предложение – беглый осмотр, какой может провести полиция на дороге, ничего не дал. Довольный Заславский сдвинул вперед до предела задний ряд сидений и вскрыл панель, в которую были утоплены динамики музыкальной системы. За панелью обнаружился компактный тайник, заполненный аккуратно завернутым в холстину оружием.

– Хорошо, посмотрим по дороге. Что там?

– Шесть пистолетов CZ85, два "Скорпиона" под пули 9 на 19, парабеллум, десять гранат RG-4, четыре дымовые гранаты. Все оружие новое, чешского производства. Граната ударного типа – предупреждаю на тот случай, если вы не встречались с этой моделью, – бойко отчитался Заславский. – Бинокли в салоне, хорошая цейсовская оптика. Из экзотики – вот это.

Пастухов осмотрел небольшие металлические цилиндры сантиметров двадцати пяти в длину. На обоих концах – колпачки: с одной стороны красной, с другой – синей маркировки.

– Если дернуть за кольцо с красной стороны – осветительная ракета, если свинтить колпачок с синей маркировкой – работает как термитный патрон.

– Машина в порядке? – спросил Пастухов.

– Будет бегать.

– Тогда поехали. Благодарю, Игорь. – Он пожал Заславскому руку.

* * *

...По дороге их автобус ни разу не остановили, Однако действительно, как и предупреждал Заславский, пришлось увидеть, как экипированный в стиле р^мбо полицейский в одиночку проверял показавшийся ему подозрительным автомобиль. Водитель упирался руками в капот, полицейский, отведя пистолет-пулемет "Скорпион" в сторону – вверх, настороженно обходил машину, отворяя все дверцы и цепко контролируя задержанного.

– Супермен, как в кино, – оценил Муха.

– Что вы хотите, – подхватил Артист. – Полицейское государство. Это не Польша, где туриста хоть раз остановят бандиты и пять раз потребуют платить. Здесь четыре раза остановят полисмены.

– Так оно, может, и лучше, – рассудительно заметил Боцман.

– Конечно, лучше... – прибавил Муха и усмехнулся: – Для бандитов, которые бы нас остановили.

Путь в курортное местечко Домбровица лежал через Млада-Болеслав, который оказался тихим зеленым городком на берегу все той же нужной им речки с певучим названием Иизера. Там пришлось спросить дорогу у местных жителей на автостанции. К ним в автобус охотно подсел молодой человек, вызвавшийся показать дорогу, поскольку добирался именно туда же.

Домбровица оказалась совсем недалеко, да и дорога вела до нее вполне приличная. Оно и понятно – туриста трудно заманить куда бы то ни было по проселочной дороге. Молодой человек охотно показал, как проехать к коттеджам, показав пальцем в качестве ориентира на двухэтажный салатовый домик с флюгером в виде кошки. Кошка была такая большая, что казалось, она охотится на выглядывающих из гнезда на крыше аистят.

Группа разделилась возле одного из кабачков. Все надели наушники, закрепив на поясе переговорные устройства, имевшие вид музыкальных плееров. У каждого такого устройства было два микрофона: один был спрятан в корпусе "плеера", другой выносился на проводке и пристегивался к воротнику. Голубков, под видом гуляющего, отправился поближе к дому осмотреть его расположение: Амир, которому были знакомы лица всех остальных, не мог его опознать при случайной встрече. Боцман и Муха, в чьем ведении осталась машина, получили задание снять комнаты на семь человек. Пастухов и Док с Артистом тем временем прошлись по главной улице местечка, представляющей собой сплошной ряд пивных заведений, кафе и ресторанчиков на любой вкус. Все остальное в Домбровице сдавалось внаем: хозяева переселялись на летнее время, как это было когда-то в Крыму, куда придется, только бы заработать за сезон на жизнь в течение года.

Пройдя местечко из конца в конец, они повернули налево и поднялись на лесистый холм, обходя дом с флюгером с другой стороны. Конечной целью передвижений группы было окружение дома наблюдателями и контроль всех подходов к нему.

– Двор пустой, окно на втором этаже раскрыто, слышна негромкая музыка, – первым сообщил Голубков. – Как слышно, проверка связи.

– Слышу вас. Комнаты дешевые, мы уже договорились, – сообщил Боцман.

– Поднялись на холм с правой стороны, – включился Пастухов.

Наиболее лесистые места, высокий подлесок, заросли кустарника, сваленные деревья, разветвленные тропинки – все это фиксировалось в памяти членов пастуховской команды на случай, если придется вести на этом холме бой.

Следующие сообщения последовали одно за другим с пулеметной скоростью.

Пастухов:

– Обнаружил чужого наблюдателя. Мужчина, европеец, следит за домом в бинокль. Голубков:

– Будьте осторожны, не попадайтесь ему на глаза. Проверьте, нет ли других.

– Понял, выполняю.

Снова Голубков, с глубоко скрытым в голосе торжеством:

– Вернулся Амир. Подъехал на машине к подножию холма и поднимается в дом. Для всех: полная готовность. Боцман, подъезжайте на микроавтобусе к холму и поставьте его рядом с машиной Амира – "фольксваген" цвета асфальта.

– Понял.

– Пастух, направь Артиста навстречу Мухе. Муха, выкинь барахло из дорожных сумок и отнеси снаряжение Пастуху.

Муха отозвался не сразу:

– Вас понял. У меня тоже новость: Дудчик возвращается с пляжа вместе с каким-то парнем восточного типа. Идут по направлению к дому.

Голубков:

– Амир вошел в дом. Разговаривает в дверях с молодым человеком, тоже азиатом. Азиат отправился вниз по тропинке, Амир скрылся в доме. Я полагаю, охранника послали за Дудчиком.

Опять Голубков:

– Обнаружены еще двое посторонних наблюдателей. Парень с девушкой. Он фотографирует ее исключительно на фоне дома "Поляроидом" с длиннофокусным объективом и тут же рассматривает фотографии. Ухожу с места наблюдения, встречаюсь с Боцманом у машины.

Теперь желательно было дождаться темноты...

* * *

Отслеживать чужого наблюдателя на пересеченной местности – дело многотрудное. Однако группе повезло: они выявили наблюдателей сразу, задолго до наступления темноты. Эти трое не могли быть никем, кроме представителей конкурирующей разведки. Самым худшим был вариант, что это национальная чешская спецслужба, в этом случае при малейшем силовом соприкосновении границы будут закрыты для них наглухо. Приказ на этот случай гласил: при неблагоприятном развитии ситуации полковник Голубков должен доставить Дудчика и дискету в здание посольства, группа же Пастухова уходит самостоятельно. Был предусмотрен еще вариант "б": для ребят – то же самое, Дудчика и дискету – уничтожить.

После долгого молчания подал голос Док: – Обнаружил координатора противника: находится на юго-западном склоне холма. С ним четыре штурмовика в камуфляже, вооружены двумя крупнокалиберными снайперскими винтовками "Хеклер и Кох" PSG-1, у остальных безгильзовые штурмовые винтовки G-11. Переговариваются на английском языке.

– Продолжай наблюдать за ними, только с такого удаления, чтобы не слышать их голоса живьем, – приказал Пастухов.

– Есть.

Работали тремя парами: Голубков – Боцман, Док – Артист и Пастух Муха. Новость Дока могла в любой момент потребовать передислокации сил.

Пастухов следил за действиями двоих противников, наблюдая за ними в бинокль. Они делали то же самое, только разглядывали в цейсовскую оптику дом, где сейчас находился Дудчик со своими конвоирами. Конечно, с такого удаления Пастухову было плохо видно, что происходит в доме.

– Никогда не работал с G-11, – сказал Муха.

– С ней мало кто и на Западе работал. Их сделали с тысячу штук, а потом что-то заглохло. Видать, пожалели денег на перевооружение НАТО.

Муха возился с доставшимся ему пистолетом, приводя его в порядок, пока на это было время. Закончил чистку и сборку, предложил Пастуху:

– Дай-ка почищу твой "Скорпион", а то все вон в заводской смазке...

Пастух отдал свой короткий автомат.

– Не пристреляны как надо, жаль, – говорил Муха. – А похоже, наш друг Заславский оружием приторговывает. Привез, как из магазина, и все производства "Чешска Зброевка".