Текст книги "Псы господни (Солдаты удачи - 8)"

Автор книги: Андрей Таманцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Прямо ко мне звони, дорогой. Могу зайти к тебе, если разговор не телефонный.

– Спасибо, я так и думал. Нужно послать кого-нибудь по адресу... Амир назвал дом Дудчика. – Пусть человек поспрашивает осторожно, что там случилось. А то друзья волнуются – говорят, кого-то убили.

– Понял. Подожди.

Было слышно, как Тимур резким голосом отдает кому-то распоряжение.

– Уже поехали. Что еще?

– Твои ребята не могут привезти мне на несколько дней компьютер?

– Почему не могут? Они все могут. Скажи только какой.

Амир повернулся к Дудчику, который внимательно прислушивался к его разговору.

– Виталий Петрович, какой компьютер вам нужен для работы?

Дудчик не имел ни малейшего желания работать на компьютере в интересах Али Амира, однако не сомневался, что сделать это ему придется:

– Там должен быть трехдюймовый ZIP-дисковод, и желательно подключение к Интернету.

Тимуру, который никогда не интересовался подобными вещами, пришлось подозвать грамотного в компьютерной технике специалиста и соединить его напрямую с Дудчиком. Уточнения специалистов заняли добрых пять минут, после чего трубки вернулись к главным собеседникам.

– Такие грамотные парни, так долго говорят, – посетовал Тимур. Сейчас привезут тебе игрушку, как заказывал. Говори дальше, уважаемый Али Амир.

– Документ один нужен... Но и лучше бы нам повидаться.

– Срочно?

– Сегодня-завтра.

– Хорошо.

Окончив разговор, Амир повернулся к столу – Дудчик постарался на славу. Они молча поужинали перед телевизором. Амир считал, что Дудчику сейчас надо дать время остыть и освоиться.

Вернулся Ибрагим, отогнавший машину на стоянку. Амир подробно проинструктировал его. Ибрагим должен был спать на раскладушке в коридоре, следить за всеми нуждами гостя, не оставлять его без присмотра, отвечать на телефонные звонки и еще многое другое.

Первый звонок, который Ибрагим принял, касался событий в квартире Дудчика. Амир тут же принял у него трубку. Докладывал человек, говоривший по-русски без акцента, но заплетающимся языком:

– Я от Тимура, проверил квартиру.

– Слушаю.

– Из-вините, уважаемый... туда не подобраться – столько машин и оцепление. Пришлось п-при-кинуться "шлангом" и выпить во дворе с мужиками, чтобы выведать все, что надо...

– Понятно, докладывай.

– Дверь взломана. Стреляли. Убито двое мужчин, а третий – как говорят, младший брат хозяина – ранен. Кто убитые – неизвестно.

– А хозяйка?

– Жива-здорова, ее вовсю допрашивают. Дети – там было две девочки тоже в порядке. Их отпустили к соседям. Они вот что говорят...

Последовал довольно сумбурный рассказ, воспринятый информатором через дворовый "испорченный телефон". Тем не менее Амир смог многое почерпнуть из этого рассказа. В какой-то момент он остановил словоохотливого посыльного:

– Вот что, повтори это все моему другу, чтоб я не передавал твой рассказ своими словами.

Амир отдал трубку Дудчику, предупредив, чтобы тот ни в коем случае не называл себя. Дудчик довольно долго и тщательно выспрашивал у звонившего подробности, постепенно светлея лицом.

Амир и после этого выдержал паузу – дождался, пока приедут молодые ребята из магазина Тимура, привезшие компьютер. Установка и настройка "машины" продолжались добрый час, наполненный жаргонной лексикой компьютерщиков.

Когда и этот час закончился, а на город опустилась ночь, Амир попросил Ибрагима нарезать лимон и, достав из холодильника бутылку "смирновской", водрузил ее на стол в гостиной.

– Давайте, Виталий Петрович, выпьем по рюмочке, – предложил Амир, до сих пор не выказывавший никакой склонности к спиртному. – День у вас выдался не из легких. Не повредит.

Дудчик глотнул водки, которую почти никогда не пил, торопливо зажевал ее лимоном. От второй стопки он отказался.

– Вы с братом не похожи, – заметил Амир.

– Боюсь, все неприятности произошли из-за его пьянства, – сказал Дудчик.

– Что вы называете неприятностями? То обстоятельство, что вам не удался контакт с западными разведками?

Дудчик поправил:

– Неприятностями я считаю нападение на мою квартиру, которое будет иметь неизвестные последствия.

– Будьте логичны. – Амир уже несколько часов искал правильные ключи к этому человеку, пытался разгадать мотивы его действий. – Вы были инициатором всей затеи. Дискета, – он похлопал себя по карману, изготовлена вами. Вы искали контакт. Вы втравили брата. И вот когда к вам пришел покупатель...

– С пистолетом в руках и угрозами и захватил в заложники жену, детей и брата... – не преминул вставить Виталий Дудчик.

Амир холодно заметил:

– Разве вы еще не поняли, что произошло? Не поняли, что люди, которые взломали дверь вашего дома, отнюдь не были сотрудниками российских спецслужб?

– Почему?

– Почему я думаю, что это и были ваши друзья из Лондона? Да потому, что местная контрразведка не стала бы спешно скрываться, оставив при этом труп своего человека. Потому, что они действовали точно так же жестко и напористо, как и мы. Не забывайте, между прочим, что там погиб и мой человек.

Дудчик несколько опешил. Он должен был в глубине души признать резонность слов своего похитителя.

– Вся разница между нашими действиями в том, что я пришел всего лишь на час раньше и принес деньги, которые и сейчас оттопыривают карманы вашей сумки. Во всем же, что произошло дальше, только ваша вина. И вина вашего брата Алексея. Дудчик упрямо молчал.

– Не будем затрагивать личные счеты между Алексеем и Возехом. Они уже закончены. Но почему вы считаете более предпочтительным действовать в интересах английской разведки?

Виталий Петрович наконец снизошел до ответа:

– Потому что эта информация интересует прежде всего их.

– И только?

Дудчик повел плечами и сам налил себе вторую рюмку.

– Я думаю, что в вас, в русских, сейчас говорит одно желание зависть к западному образу жизни и комфорту. Поэтому вы и хотели продать свой товар именно тем, кто обладает всеми этими благами. А ведь они – ваши враги. Они развалили вашу страну и стремятся захватить ее окончательно. Вы просто решили переметнуться на их сторону, пока не поздно.

Дудчик выпил рюмку залпом.

– Мы – единственные, кто противостоит в этом мире Америке. И поэтому нас тоже интересует ваша информация, поэтому мы готовы за нее бороться, платить за нее, удовлетворять все ваши разумные требования. Поэтому, Виталий Петрович, придется вам принять существующее положение как данность. Я успел раньше, пусть только на один час, и я сделаю абсолютно все, чтобы приготовленная вами на продажу информация попала в руки тех людей, которым я служу.

– Вы имеете в виду Бен Ладена?

– Да.

Тогда Дудчик сказал:

– Давайте говорить по существу. Как мы будем выбираться из страны? И куда?

– Это другой разговор. Я намерен переправить вас в одну из тихих стран Европы, как только немного уляжется суматоха и ослабеет бдительность.

В этот момент в дверь позвонил Тимур, которому Амир собирался заказать документы на выезд из страны.

* * *

На следующий день в кабинете генерал-лейтенанта Нифонтова царило тяжелое настроение, которое передавалось от самого генерала подчиненным. Утром Нифонтову сообщили, что в Генштабе произошла невероятная утечка информации, вследствие которой полетят многие генеральские папахи. Что ФСБ допустила грубейшую нерасторопность: мало того что утечка секретнейшей информации произошла у чекистов под носом, они еще и пришли на место горячих событий третьими. Что следствием такого провала будут также кадровые перемещения вниз и на улицу в самой ФСБ. Что кашу придется расхлебывать всем – и особенно его управлению. От него ожидают результативной работы. После этого генералу Нифонтову были переданы все оперативные материалы.

Всякому из собравшихся в комнате было понятно, что ситуация сложилась экстраординарная.

– Итак, – сказал Нифонтов, – вы ознакомились со списком тех секретов, которых вчера лишилась Россия. Степень опасности всем ясна? В ответ послышалось тихое:

– Так точно...

– Продолжаю в таком случае. У нас есть все основания считать, что данные сведения в руки специалистов НАТО до сих пор не попали.

Постучав, в кабинет под хмурым взглядом Нифонтова прошел опоздавший полковник Голубков. Он всю ночь работал с Пастуховым и находился слишком далеко, чтобы успеть вовремя. Голубков сел на свое место, сосредоточился, чтобы побыстрее вникнуть в существо вопроса. Первое замечание решился сделать начальник аналитического отдела управления:

– Если говорить о том, кто мог инициировать эту утечку... Нам известно, что Худайбердыев в последнее время смыкался с исламистами. Точнее, его усиленно склоняли к этому мезальянсу.

– Хорошая идея. Судя по общим соображениям, существуют два лагеря, к которым могла попасть информация: правящая партия президента и исламисты. И те, и другие были вполне в состоянии провести несложную операцию по захвату Дудчика-старшего в Москве.

– А что ФСБ, контрразведка?

– Там сейчас летят папахи, – огласил только что полученную информацию Нифонтов. – ФСБ пришла вчера к финишу последней, к сбору трупов. Их опередила даже "скорая помощь". Мы ведем расследование совершенно независимо, однако будьте бдительны: вокруг будет толкаться много народа, так что не начните стрелять по своим.

– Как и с кем офицер по связям с общественностью Дудчик мог попасть в Москву? В Душанбе же все было перекрыто в те дни?

– У нас есть возможность узнать это от него самого. Однако сейчас раненый Алексей Дудчик находится в реанимационном отделении и еще не пришел в себя, – сказал генерал. – Так что его рассказа придется некоторое время подождать.

Полковник Голубков, всю ночь проломавший голову в попытках разгадать вместе с Пастуховым роль Дудчика в таджикских наркотических и политических разбирательствах, слегка даже побледнел, услышав последние слова. Катнув желваки, он раздельно произнес, глядя на Нифонтова:

– Алексей Дудчик прибыл вчера в Москву из Таджикистана вместе с группой Пастухова.

Эта тихая фраза поистине прозвучала как гром с ясного неба.

– Где Пастухов? – спросил Нифонтов.

– В моем кабинете.

– Пойдем к тебе, – стремительно поднялся генерал. – Все пока свободны.

По дороге Нифонтов успел в двух словах обрисовать сложившуюся ситуацию. С глазу на глаз с Голубковым это ему удалось сделать гораздо короче и экспрессивнее, нежели в кабинете на совещании.

Увидев генерала, Пастух и его ребята по неистребимой армейской привычке вскочили на ноги. Генерал оставил только Пастухова, предложив остальным отдохнуть.

– Лучше бы наоборот, товарищ генерал, – сказал Док. – Это я как врач заявляю. Две пули даже через бронежилет – это опасно даже для бычьего здоровья.

Пастух скривился, он не любил препирательств с начальством, не любил афишировать собственные промахи – а что как не промах пропущенные им выстрелы?!

– Уйди, Док, – сказал он. – Давай, выполняй приказание.

Когда дверь закрылась и они остались втроем, полковник прежде всего поставил Пастухова в известность:

– Вот тебе разгадка, Сережа. Твой Дудчик погорел в Душанбе на том, что искал покупателя шпионской информации. Вчера он был ранен на квартире у старшего брата, который, собственно, и собрался продать родину.

Пастух ударил себя по ноге кулаком:

– Значит, все-таки сошлось! Чувствовал же, что есть тут какое-то второе дно. Я, правда, думал, что это торговля оружием...

– Оружием и есть, – подтвердил Нифонтов. – Продаются секреты нашего ракетного щита – военные тайны чрезвычайной стоимости и важности. Вот, посмотри список. Оказывается, старший Дудчик – своего рода архивариус в Главном штабе РВСН. То, что он затеял, опаснее для России, чем утечка десятков эшелонов ворованного со складов оружия. Так что давай докладывай мне все подробно, со всеми мелочами – все может пойти в дело.

Последовал подробный доклад о событиях в группе Пастухова, перебиваемый редкими вопросами генерала.

– Таким образом, – закончил Пастухов, – мы получили мешок опиума и упустили всех фигурантов расследования. Причем, оказывается, располагающих чрезвычайными стратегическими тайнами. – Список скопированных документов произвел на Пастухова большое впечатление.

– Если бы мы не послали группу Пастухова на задание, то результат был бы тот же, только в этом случае у нас не было бы ни малейшей зацепки, позволили себе заметить Голубков.

– Я тоже так считаю, – спокойно ответил генерал. – Главное – мы теперь знаем, с кем конкретно имеем дело. То-то я никак не мог понять: за каким дьяволом таджикам потребовались наши стратегические тайны? А оно оказывается – вон что! За ними, оказывается, стоит сам Бен Ладен... Ну что ж, давайте еще раз восстанавливать картину событий и искать зацепки.

Им принесли чай и бутерброды. В среде ученых такая коллективная работа называется мозговым штурмом. Трое оперативников перебрасывались идеями, ища наиболее эффективный способ предотвратить утечку сверхсекретной информации.

– Куда может уходить Амир Захир с Дудчиком? В Таджикистан?

– Вряд ли. Это далеко, и, конечно, он догадывается, что там его будут ждать.

– Вообще-то это террорист с опытом работы по всему миру...

– Ну какой бы опытный он ни был, сегодня и в ближайшие дни он должен отсиживаться где-то в тихом месте, где-то совсем рядышком с нами.

– Согласен, у него, скорее всего, не может быть заранее подготовленного канала для немедленной переправки Дудчика. События в квартире Дудчика показывают, что действовал Амир в спешке, экспромтом.

– Вполне вероятно, что его прячут те же люди, которые организовали нападение, возле аэродрома.

– Теперь, после гибели подручного, Амир остался один, и руки у него связаны Дудчиком. Тут, конечно, многое зависит от того, что предпримет Дуд-чик? Что о нем известно?

– Педант. Службист. Армейская контрразведка не может сообщить ничего существенного о психологических особенностях этого человека. Скорее всего, здесь имеет место неудовлетворенное честолюбие. Раздражение от крушения всех перспектив. В то же время в силу отсутствия у Дудчика боевого опыта и привычки к опасности Амиру несложно будет держать его в руках.

– А деньги?

– Видимо, тоже. Двести тысяч наличными – это аргумент. Денег в квартире не оказалось.

– Думай, Сергей, кто возле аэродрома мог организовать на вас нападение по заказу Амира? – сказал Голубков.

– Учитывая участие во всей этой комбинации Амира и Бен Ладена, это может быть кто угодно. Связи Бен Ладена могут предполагать подключение любых организаций. Например, чеченцев. Он обратился к кому-то за помощью и наверняка не пожалел денег.

– Или товара.

– Действительно, товара у него, по московским ценам, было на очень большую сумму.

– Что, если допросить всех летчиков, участвовавших в последней перевозке наркотиков? Они не могут навести нас на помощников Амира?

– Это довольно долгий процесс, и нет никакой уверенности, что они скажут что-то конкретное.

– Подождите, – сказал Пастухов. – Эпизод с нападением на нас был хорошо подготовлен. Кто-то указал бандитам точное место и время.

– Конечно, – ухватился за эту мысль Голубков. – Время, место... Сам Амир не мог этого знать. Эти данные нападавшие получили от руководителей аэропорта, от тех, кто принимал клиентов из Средней Азии.

– Майор Стрельчинский, – уверенно сказал Пастухов. – Кто-то приказал ему подвезти моих ребят прямо в руки шпане. И только он знал, как и через какие ворота он будет выводить нас с территории воинской части.

– Ну что, берем майора, Александр Николаевич? – спросил заметно оживившийся Голубков. – Наблюдение тут мало что даст.

– Официальный арест тоже ничего не даст. Улик у нас никаких нет, он уйдет в глухую несознанку, и что тогда?

– Есть психотропные средства...

– Эка хватил! А потом – известие об аресте майора мгновенно насторожит всех его подельников. По цепочке тревога дойдет до Амира, он тут же сменит место. Сказка про белого бычка...

– Значит, надо его захватить нелегально, – сделал вывод Пастухов. И это делать лучше всего мне.

– Почему?

– У меня есть достоверная легенда, в которую верит сам майор Стрельчинский. Я в его глазах – наркокурьер, которого он подставил...

Глава девятая. Игра в прятки

Зеленая "ауди" майора Стрельчинского покинула аэродром и двинулась в сторону Климовска, где он проживал в недавно купленной квартире. Прошли времена, когда майор ютился в офицерском общежитии или на квартире без удобств, потому что на лучшее не хватало денег. Теперь денег хватало на скромную, но достойную жизнь, и он спокойно игнорировал шуточки менее удачливых и оборотистых товарищей по поводу "нового русского офицера". Впереди был приятный вечер в бильярдном клубе – любимом месте досуга авторитетных людей города. И там к нему тоже относились с уважением: он был "майор при делах".

Майор остановился на пересечении с главной дорогой, чтобы пропустить медленно едущий "ниссан-террано". Внезапно рядом с ним притормозил сверкающий никелем и хромом роскошный мотоцикл "харлей-дэвидсон", Стрельчинский загляделся на это чудо и упустил момент, когда водитель "харлея" поднял руку и зачем-то брызнул ему в лицо какой-то дрянью из баллончика через опущенное стекло. Стрельчинский обмяк.

"Ниссан" совсем остановился, из него выбежали два человека – один распахнул дверцу "ауди", умелыми, точными движениями опустил спинку пассажирского кресла, второй, выпихнув туда бесчувственного майора, занял место за рулем. Через несколько секунд оба автомобиля и мотоцикл тронулись и, ускоряя ход, направились в сторону лесного массива.

Когда майор очнулся после недолгого беспамятства, то обнаружил, что его руки и ноги скованы двумя парами наручников, глаза и рот заклеены лейкопластырем, а сам он находится на заднем сиденье быстро куда-то движущегося автомобиля. Он попробовал замычать, но его небрежно постукали по голове чем-то тяжелым и твердым, вероятно рукояткой пистолета. Стрельчинский затих, понимая, что это пришел его черед рассчитываться за красивую жизнь.

Машина свернула куда-то, и сразу ее стало раскачивать с боку на бок, и майор с тоской догадался, что они свернули на проселочную дорогу. Где-то впереди слышался рокот мотоцикла.

Вскоре Муха, улетевший на мотоцикле вперед, показал, что нашел место вполне удобное для их нехитрых целей. Свернув с дороги и углубившись немного в кустарник, они оказались в укромной ложбине с разлапистой сосной посередине. Захватчики – вместе с мотоциклистом майор насчитал пятерых вышли из машин и вытащили застывшего от страха Стрельчинского.

Принеся из багажника буксировочный трос, Боцман зацепил его за наручники, сковавшие ноги майора, перебросил его через невысокую горизонтальную ветку и с помощью Артиста подтянул несчастного летуна на полметра вверх.

Док сплюнул и покачал головой, глядя на болтающегося вниз головой Стрельчинского. Муха резкими движениями сорвал лейкопластырь сначала с глаз, потом со рта майора, при этом часть его красивых бровей и усов остались на липкой стороне ленты.

Стрельчинский заморгал, привыкая к свету и непривычному взгляду на мир. Муха повернул его вокруг оси:

– Оглядись вокруг, майор, может, кого признаешь, сволочь.

Наверное, не слишком легко опознать малознакомых людей, вися вверх ногами, но Стрельчинскому это удалось сразу.

– Это вы вчера на самолете были, – хрипло сказал он. – Не знаю, как звать вас. За что вы меня?

– Зачем ты ему хлебало разлепил? – спросил Артист у Мухи, легко входя в роль крутого "братка". – Сейчас будет "метлой" махать без толку.

Майор залепетал:

– Что я плохого сделал? Я же только принял вас и выпустил в ворота. До города не подвез, ну так разве это вина, братцы? Не мог я... Боюсь я с товаром ехать...

– Я же говорил, что "метлой" будет махать, – сплюнул Артист.

– Если что и случилось, я-то ни при чем, – лепетал испуганный насмерть мужик, болтающийся в неудобном и унизительном положении, пока Муха, решительно остановив его вращение, снова не залепил ему рот.

Следующие десять минут майор Стрельчинский слушал оживленный спор о том, какому роду казни лучше его предать. Высказывались самые невероятные предложения, скорее всего почерпнутые из поганых желтых газетенок, которые люди читают от нечего делать в дороге. Жуткие истории, описанные в этих газетенках, на самом деле в жизни почти никогда не происходят, а главным образом придумываются дешевыми журналистами вечерами на кухне, за стопкой водки. Однако майору в его положении не оставалось ничего другого, как верить во все эти страсти безусловно.

– Вот недавно "братки" из Казани закопали каких-то козлов по шею и косили головы, как капусту. Тоже метод, – убеждал Артист.

– Да где у тебя коса-то? – возражали ему.

– Разорвать его, как жабу, между двумя машинами. Трос же есть.

Лицо майора налилось дурной кровью.

– Хватит базарить, – сказал до сих пор молчавший человек с суровым лицом, конечно старший.

Он поднялся с корточек и пошел к машине. Майор понял: начинается самое страшное. И действительно, суровый старшой вернулся с канистрой, открыл крышку и обильно полил человека бензином.

Майорская форма мгновенно пропиталась им и потемнела.

– Док, ты же у нас куришь... дай-ка огня. Док равнодушно бросил Пастуху зажигалку. Несчастное майорское тело затрепетало в воздухе.

– Отлепи ему рот, Муха. Может, ему теперь есть что сказать, проронил Боцман.

– Ребята! Возьмите все, деньги, машину... Только не убивайте... Не виноват я!..

– Машину мы уже взяли, – сказал Пастух. – А деньги твои... Что с тебя взять-то? Ты вчера нас на пол-лимона подставил. Ну! Ты хоть десятую часть этого сможешь вернуть?

– Верну, – хрипел человек. – Я все скажу! Я знаю, как вам вернуть свои деньги... Пастух выдержал небольшую паузу.

– Снимите его. Ему неудобно так разговаривать. Стрельчинский упал на спину, перевалился на бок. На мокрый от бензина китель налипла хвоя.

– Уберите наручники, – приказал Пастух.

Майор схватился за лодыжки, на которых были выдавлены глубокие багровые следы. Он сел, потом поднялся в рост между пятерых жестоких людей, со страхом глядя в глаза тому, которого счел за главного.

Пастух проронил:

– Отдышался? У тебя только один шанс успеть сказать правду. – И чиркнул зажигалкой.

– Я скажу...

– Кто приказал подставить моих ребят? Кто интересовался временем и местом нашего выезда? Кто нас кинул? – последнее слово старшой произнес в разрядку и поднес зажигалку к самому кителю, сразу как-то особо резко пахнувшему бензином.

– Тимур! – почти крикнул Стрельчинский.

– Фамилия?

– Разве вы его не знаете? – удивился майор, но, поняв по движению Пастуха свою ошибку, заорал: – Хабибуллаев!

– Кто это?

– "Бригадир" узбеков.

– Где найти?

– У него ресторан "Ташкент" и магазин.

– Это его рейсы регулярно идут с Байконура?

– Его.

– Почему думаешь, что это он?

– Он самолично разговаривал со мною про вас. Приказал вывести в точно обозначенное время, подвезти на своей машине к первому такси и договориться. Он бы меня убил, если...

Допрос был закончен.

– Живи и помни, – прервал Пастух излияния раздавленного майора, что ты мне должен – жизнь и полмиллиона. И не говори ничего узбеку, а то он тебя точно спалит.

– Смотри не закури по дороге, – издевательски бросил на прощание Артист.

К удивлению Стрельчинского, вся "бригада", не обращая больше на него внимания, спокойно прошла к своей технике, расселась и укатила, не позарившись даже на его новенькую "ауди".

По дороге в машине висело молчание. Док курил в форточку.

– Ну что ты хмуришься, Док? – не выдержал паузу Артист.

Док выкинул сигарету и ответил:

– А я не хмурюсь, Семен. Этот парень работает на настоящую узбекскую наркомафию. Он прекрасно знает все правила игры, знает, что бывает с ослушниками и стукачами. Мы играли роли точно таких же уголовников-наркокурьеров и, чтобы он в нас поверил, должны были напугать его больше, чем узбеки. Мы и напугали. Я все прекрасно понимаю. Понимаю, что мы только играли роли и при этом прекрасно знали, что мы – не они. Мы выполнили то, что должны были, потому что ставка очень высока... – Все это Док произнес монотонным, размеренным голосом.

– Тогда что же ты хмуришься, Иван? – снова спросил Артист.

– Противно.

– Да это же... – начал Артист.

– Не агитируй меня, я за вас, точнее, за нас, – остановил его Док. Я бы убил этого хлюста – и рука бы не дрогнула. А вот так изгаляться, размазывать по земле, как слизняка, – противно.

Все снова замолчали до тех пор, пока Пастух не произнес:

– Да, малость переборщили. Док встрепенулся:

– Когда я угрожаю пистолетом и говорю человеку, что я его убью, то знаю, что выполню свою угрозу, потому считаю это правильным. А то устроили какой-то гнусный театр...

– Хотя... без всего этого цирка он мог и не признаться, – довершил свое размышление Пастух. Боцман сказал:

– Наплюем для ясности.

Тогда Артист, отвернувшись, со злостью сплюнул в окно и тихо сказал:

– А я не играл. Я бы эту мразь и правда огнем палил.

...Вечером Стрельчинского трясло. Он не пошел в бильярдную, посвятив время отстирыванию въедливого, вызывающего тошноту сладковатого, как смертный страх, запаха бензина.

* * *

На второй день пребывания на квартире в Кунцеве Амир попросил Дудчика после завтрака показать ему содержание дискеты.

– Я хочу убедиться, что вы меня не обвели вокруг пальца, как ребенка.

Дудчик включил компьютер, подождал, пока загрузится операционная система, и вставил драгоценную дискету, вызвав на экран огромный список файлов, хранящихся на диске "F".

– Это и есть моя добыча? – спросил Амир с сомнением или, как он уже выражался в разговоре с Пастухом, с "конструктивным недоверием".

– Именно так.

– Как в этом убедиться?

– Вот файл оглавления, – показал Дудчик на строку с надписью "spisok.arh".

– Покажи мне его.

Дудчик создал на "винчестере" компьютера новую "папку" и скопировал туда файл. Нажав кнопку просмотра, он продемонстрировал Амиру набор совершенно нечитаемых значков.

– Как прочитать?

– Это нетрудно.

Виталий Петрович разархивировал свернутый для экономии места текст. Теперь на экране свободно читался уже знакомый Амиру список разведданных. Кроме названия документа и количества страниц в этом списке присутствовала еще одна колонка – имя соответствующего файла.

– Так просто? Дудчик усмехнулся:

– Если бы это было так просто, вы бы нашли способ заставить меня за какой-нибудь час расшифровать все данные и уехали с дискетой. А я остался бы здесь – живой или мертвый, но без всяких шансов.

– А этого нельзя?

– Нельзя.

– Так в чем же дело?

– Этот текст был просто свернут, сархивирован, чтобы занимать меньше места. Это стандартная операция, которую знают все. Тут нет никакого шифра – я не шифровал список, потому что он все время пополнялся и постоянно требовался мне в работе. Это ведь только оглавление. Поэтому я на ваших глазах просто развернул его, вот и все.

– Хорошо, – сказал Амир. – Разверните мне вот этот текст. – Он наугад ткнул в список пальцем.

Дудчик повторил операцию, скопировав и этот файл в собственную "папку". И в первый, и во второй раз Амир внимательно следил за его действиями, запоминая их последовательность. Он убедился, что Дудчик повторил все в точности – обмана не было. Единственная разница заключалась в том, что во втором случае процесс "разархивации" длился несколько дольше – Амир случайно выбрал слишком большой текст.

Снова была нажата клавиша просмотра "F3", но на экране – вместо текста, вместо значков – появились замысловатые символы и криптограммы, не имеющие с письменностью ничего общего.

– Вижу, – сказал Амир.

– Это не доказательство, конечно, – снисходительно сказал Виталий. Я мог показать вам любой незашифрованный текст, воспользовавшись чуждой ему кодовой таблицей, а вы бы увидели "шифр". Но вы можете пригласить сюда любого своего специалиста-компьютерщика, и он подтвердит, что не в состоянии прочитать мои тексты.

– Я понимаю, что меня, неспециалиста, можно обмануть с легкостью. Однако я все же хотел бы убедиться, что на дискете действительно содержится стратегическая информация. Поэтому я требую, чтобы вы расшифровали один из текстов и сделали это прямо сейчас.

Дудчик немного подумал и сказал:

– Садитесь, смотрите. Прошу только вас выбрать документ с небольшим количеством страниц, иначе расшифровка может занять довольно много времени.

Амир выбрал наиболее короткий документ.

Дудчик вошел в информационную сеть. Выйдя в базу данных одного из архивных серверов, он после десятиминутного поиска нашел нужный ему программный файл. Дудчик заказал его по электронной почте и объяснил Амиру, что теперь надо часок подождать, пока файл пришлют.

Виталий Петрович достаточно остроумно продумал свою "страховку". Он осуществлял кодировку разнообразными программными средствами по принципу, который помнил наизусть, а программы для декодирования спрятал на нескольких файловых серверах по всей территории России. В огромных архивах хранились тысячи и тысячи прикладных программ, к которым мог обратиться по электронной сети всякий пользователь. Дудчик просто заказывал свою собственную программку, которую когда-то предоставил на этот сервер для занесения в архив, получал ее через час-другой, запускал, и она декодировала ту или иную часть документов с заветной дискеты.

Покуда шло ожидание, они снова беседовали, на этот раз достаточно спокойно.

Дудчик попытался услышать ответ, в чем он может видеть гарантии того, что имеет шанс выйти из сложившейся ситуации живым и свободным.

Он получил объяснение: господин Дудчик плохо понимает положение, в котором находится. Он сам предложил на продажу товар, который не является его собственностью. Он поставил себя в положение, когда за ним начали охоту разные спецслужбы. Господин Дудчик напрасно думает, что ему было бы сейчас лучше в застенках ФСБ или на допросе где-нибудь в Европе или Америке. Когда речь идет об интересах сильных мира сего, маленькому человеку всегда приходится очень плохо.

Али Амир запил свои слова соком из холодильника и продолжил говорить о том, что господин Дудчик самоуверенно полагает себя равноправным партнером в сделке, в то время как он не способен сам сохранить свою жизнь. Если его отпустить сейчас, он погибнет в сибирских лагерях. Если положить на его счет деньги и даже высадить в Гонконге или Швейцарии, то он тут же попадет в руки ЦРУ, или российской разведки, или в любые другие заинтересованные руки. Он не сможет воспользоваться своими деньгами, когда его ищут по всему миру. Поэтому господину Дудчику надо искать себе защиту.

Господину Дудчику надо подольше отсидеться в безопасном месте, пока его не перестанут активно разыскивать. Только тогда можно будет попробовать переправить его в какую-нибудь спокойную страну. В Новую Зеландию, например. Или на Багамы. У него будет время подумать и выбрать.

Настроение Дудчика стремительно падало, он лишался последних иллюзий. На самом же деле – Али это прекрасно видел – он только лишался решимости сражаться за принцип: "Или все – или ничего".