Текст книги "Чернокнижник"

Автор книги: Андрей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 9

Ах, вот и кто меня сможет обогреть?

Ах, вот и кто приготовит ложе?

Где те двери, что открыты для меня?

Но ждёт меня за ними кто же?

Вечен ли ветра пронзительный вой?

Бесконечен неба стремительный бег.

Мрачен лес в ожиданье дождя

Холодным ноябрём.

Дон выходит к чёрным кругам,

Ворон кружит над её головой,

Иссиня-чёрные перья обоих

Иссечены дождём.

Где твои белые птицы, Энгус?

Где твои юные жрицы, Фрейя?

Кто ещё выйдет на Чёрный Самайн

Холодным ноябрём?

Сиды открыты, но сиды ушли,

Мрачен лес в ожиданье дождя,

Воин – не воин и ворон его

Думают об одном…

Ах, вот и кто меня сможет обогреть?

Ах, вот и кто приготовит ложе?

Где те двери, что открыты для меня?

Но ждёт меня за ними кто же?

«Башня Rowan»

Холодный ноябрьский ветер забирался под складки плаща, не давая согреться. Эльга, измотанная дорогой, с тупым оцепенением смотрела на каменные стены воздвигнутого на холме монастыря. Поднимавшаяся к монастырю дорога постоянно петляла. Урожай на полях был убран и, оглянувшись назад, на расстоянии полутора миль можно было увидеть посёлок, притихший в ожидании ночи.

Солнце уже утонуло за горизонтом, когда они постучались в монастырские ворота. В посёлке они узнали, что хотя аббатство и пустует, оно не заброшено полностью. Четверо работников по-прежнему присматривали за садами и хозяйством монастыря. Половина из них была нанята ещё покойным настоятелем в деревне, ещё двое – куплены на невольничьем рынке, но ни первые, ни вторые не собирались оставаться в монастыре этой ночью. Кроме того, было ещё трое монахов, не собиравшихся, судя по всему, покидать стены своей обители в это полнолуние. До них-то и пытались достучаться путешественники.

Прошла минута… две… десять… Ответа не было.

Уилар, вздохнув, принялся осматривать стены, выбирая место, где можно было бы перелезть. Однако не успел он приступить к сему занятию, как калитка наконец отворилась.

Выглянувший из ворот рослый человек сразу не понравился Эльге. У него был мрачный недобрый взгляд, скуластое лицо со следами оспин и застарелый шрам наискосок от бровей до подбородка.

– Что вам нужно? – хрипло спросил он.

– Пустите переночевать. – Уилар попытался обойти монаха, но тот резко загородил ему дорогу. – Ночуйте в деревне.

– До деревни две мили, а уже темнеет, – возразил Уилар. – Боюсь, как бы лошади ноги не переломали.

– До ночи успеете, если поторопитесь.

– Пустите. – По губам Уилара пробежала лёгкая усмешка. – Не откажите в приюте двум усталым путникам.

– Проваливайте. Вам здесь нечего делать.

Монах шагнул назад и хотел было закрыть калитку, но не успел. Эльга не видела, как Уилар ударил, видела лишь, как согнулся вдвое, судорожно хватая воздух полуоткрытым ртом, человек в чёрной рясе.

Уилар оттолкнул его и вошёл внутрь; через несколько секунд послышался шум отодвигаемого засова и скрип давно не смазывавшихся петель. Когда лошади оказались за воротами и Уилар, выполняя роль привратника, стал класть засов на место, монах уже пришёл в себя настолько. что смог выпрямиться и прохрипеть:

– Убирайтесь прочь!

Уилар не ответил, но когда монах, продышавшись, подхватил с земли вилы и довольно лихо крутанул ими в воздухе, чернокнижник насмешливо посмотрел на него, не делая попыток ни напасть, ни защититься. Неизвестно, что прочёл монах в его взгляде, но вилы он опустил и процедил сквозь зубы:

– Клянусь, если бы я только не был слугой Господа!..

– Если бы ты им не был, вряд ли бы мы встретили тебя в этом месте, – резонно заметил Уилар, рассёдлывая лошадей.

– Если бы не мои обеты!!! – Сжимая вилы в руках, монах тоскливо посмотрел на небо. – Таких, как ты, в прежние дни я резал на ремни по трое зараз!..

– Не переживай, никто не собирается грабить твой монастырь. Переночуем и завтра утром уедем.

Когда Уилар направился к большому каменному дому, примыкающему к церкви, Эльга схватила свою сумку и поспешила за ним – ей ни на минуту не хотелось оставаться рядом с мрачным монахом, который, очевидно, в своей прошлой жизни был наёмником или солдатом какого-нибудь барона… в лучшем случае.

– Предупреждаю в последний раз – убирайтесь, – прохрипел монах им в спину. – Говорю для вашей же пользы.

Уилар показал пальцем на большие окна на первом этаже.

– Что это? Трапезная?.. Надеюсь, у вас найдётся что-нибудь, чем можно промочить горло?

– Вы ничего не получите!

– Значит, возьмём сами.

Вина в трапезной не нашлось, зато оно обнаружилось в погребе – в изрядных количествах. Уилар нацедил полный кувшин из бочонка, наполнил кубышку солёными овощами, жестом велел Эльге прихватить связку колбас и двинулся наверх.

Монах сидел за столом, мрачно уставившись перед собой. При появлении на столе выуженной из погреба снеди он презрительно скривился:

– Да вы, я вижу, обыкновенное ворьё… Но, как сказано в Книге Жизни, всё, взятое неправедно, обернётся во вред берущему.

Эльга села за стол молча, не смея поднять на монаха глаз. «А ведь он прав, – подумала она. – Так нельзя».

– Ошибаетесь, – сказал Уилар, наливая себе вина. – Воры действуют тайно, скрываются, боятся. А мы, как видите, не таимся.

– Невелика разница!..

– Такая же, как между грабителем на большой дороге и бароном, стригущим деньги со всех проезжих. Разница невелика, вы правы. Но она есть.

Монах поднял глаза.

– Не боитесь, что я позову людей?

– Зовите. – Уилар пожал плечами, разжёвывая кусок колбасы. Поскольку монах не двинулся с места, он полюбопытствовал: – Вы бы представились, что ли?.. У вас такое лицо, любезный, что если бы не эта ряса, вас самого за бандита можно было бы принять.

– Я Эвард, брат-привратник, – ответил монах. А что до этого, – он коснулся шрама на лице, – то прежде, чем уверовать, вёл я жизнь неправедную и пагубную. Но милостив Пресветлый, не допустил моей душе погибнуть!.. Может быть, не допустит и вашей погибели, если покаявшись, оставите стезю греха…

– Знаменательно, – сказал Уилар. – Что в монастыре, основанном господином Эвардом Сольготом, по сути – обыкновенным грабителем и убийцей, по прошествии ста лет последним монахом остаётся человек по имени Эвард, который в недалёком прошлом, по собственному же признанию, также был работником ножа и топора.

Монах напрягся и процедил:

– Ах ты…

– Любопытное совпадение, не правда ли? – Уилар раскусил солёный помидор.

– Я изменился, – с тихой угрозой произнёс Эвард-привратник. – Да, я был обыкновенным разбойником, когда десять лет назад попросил убежища в монастыре. Настоятель Тельбарт не отказал мне и не выдал лесной страже, хотя те очень желали получить мою голову. И в то время, пока я был вынужден оставаться в монастыре, Тельбарт и другие монахи разговаривали со мной… И когда лесная стража ушла, и я мог уйти, я остался. Через два года я был пострижен. Я забыл свою прошлую жизнь, как забыл своё прошлое имя, получив новое – имя святого покровителя нашего монастыря… И не тебе, проходимец, оскорблять память святого! Хотя я и оставил своё прежнее занятие, при виде людей, подобных тебе, я порой жалею, что в моих руках пастырский посох, а не топор!

– Святого? – переспросил Уилар, приподняв бровь. – А что такого выдающегося совершил ваш святой?

– Он распространил истинную веру в этих Богом забытых краях!

– Верно, – кивнул Уилар. – Огнём и мечом.

– Ничего лучшего эти язычники, не раз, не два и не три отвергавшие джорданитскую церковь, и не заслуживали! Они творили богопротивные обряды, служили демонам, занимались порчей и колдовством! Даже и теперь, по прошествии стольких лет многие из них втайне оставляют узелки на деревьях, другие ставят за порог дома блюдце с молоком, а третьи, собираясь в лес, рисуют на земле святой символ и растирают его ногами, силясь добиться покровительства у демонов, до сих пор ещё обитающих в чащах, у леших и русалок!

– Я нисколько не собираюсь как-либо оправдывать этих невежественных крестьян в ваших глазах и дискутировать на тему, являются ли лешие, русалки и домовые демонами или не являются, – сказал Уилар, зевнув. – Однако – пока у нас ещё есть время – позволю себе сделать небольшой исторический экскурс… чтобы те, – тут он посмотрел на Эльгу, – кто не слишком хорошо себе представляют, чем же на самом деле занимался святой Эвард и каким образом он стал святым, вынесли из этой беседы хоть что-нибудь полезное… Так вот, Эвард был одним из тех многочисленных баронов, которые во время оно на сих землях вели между собой бесконечные войны. Впрочем, «баронами» как минимум половину из них назвать можно с большой натяжкой, поскольку это были обычные предводители вооружённых банд, захватывавшие деревни и грабившие всех проезжих. Если банда могла продержаться в захваченной деревне больше месяца, её предводитель обычно объявлял себя «бароном» и продолжал вести бесконечную войну с другими «баронами», а также с иными босоногими кандидатами на этот громкий титул. Эвард Сольгот был как раз одним из таких «самовыдвиженцев». Только, в отличие от остальных, он был немного умнее. Он быстро смекнул, какие преимущества ему может дать союз с церковью. И в самом деле договориться не стоило большого труда. Во-первых, он получил высочайшую санкцию и благословение, во-вторых, из Сарейза сюда потекли деньги. На эти деньги он сформировал довольно приличную армию и, не гнушаясь ни подкупом, ни поголовным истреблением всех, кого не удавалось подкупить, быстро подчинил себе все окрестные земли. Браво! – Уилар похлопал в ладоши. – Герцог Ларвотский принял его присягу, сделал своим вассалом и даже одарил графским титулом. И тогда пришло время расплачиваться по старым долгам. И с таким же рвением, с каким он прежде истреблял прочих «баронов», святой Эвард принялся насаждать истинную веру. И надо сказать, насадил. Не желающие переходить в джорданитскую церковь попросту истреблялись. Либо – в лучшем случае – их дома сжигались, а их самих прогоняли прочь за пределы графства. Ведь в самом деле, – Уилар, будто в порыве благочестия, возвёл глаза к потолку, – не могут же истинные единобожники жить рядом с какими-то презренными многобожниками! Немыслимо!.. Но изгоняли, повторяю, их в самом лучшем случае. Как правило, их просто убивали. Из Сарейза сюда присылали монахов, которые разливались соловьями перед толпами людей, палками загоняемых на службу. В конце концов Эвард решил сделать церкви великолепный подарок. Было основано то самое аббатство, в котором мы в данный момент находимся. До конца строительства Эвард, правда, не дожил, графскую корону после братоубийственной резни принял один из его многочисленных сыновей… нынешний хозяин Кэтектона, граф Аркрим Сольгот – его прямой потомок. А в святом городе Сарейзе прелаты, посовещавшись, решили канонизировать покойного – за выдающиеся заслуги в деле распространения религии Пресветлого. Аббатство, достроенное как раз к этому моменту, было решено назвать его именем. Что и говорить, неплохая карьера для бандита… не так ли, брат Эвард?

Брат Эвард, с бешенством смотревший на чернокнижника во время его речи, ничего не ответил.

– Между прочим, – поинтересовался Уилар, – а где ещё двое братьев? В деревне нам сказали, что здесь осталось трое монахов. Где они?

– Какое вам дело?!

– Любопытно.

– Я больше не собираюсь с вами разго… Постойте! Вы сказали «в деревне»?! Значит, вы расспрашивали о монастыре?.. И, несмотря на услышанное, вы сюда приехали?! Вы знаете, что здесь происходит?!..

– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил Уилар.

– Какой ещё вопрос?

– Где двое других братьев? Почему мы их здесь не видим?..

– Не ваше дело. – Эвард медленно поднялся из-за стола. – Кто вы такие? Для чего вы сюда приехали?! Отвечайте!

– Предлагаю сделку, – сказал Уилар.

– Какую ещё сделку?! – процедил Эвард.

– Самую обыкновенную. Расскажите, что случилось с двумя вашими товарищами, а я, в качестве ответной любезности, объясню вам, что за чертовщина творится тут вот уже на протяжении столетия.

– Хорошо. – Эвард шумно выдохнул, стараясь обуздать свой гнев. – Мне нечего скрывать. Я последний, вот и всё. Брат Бальвет сбежал неделю назад. Что до брата Ягульфа, то он… Он… Шесть лет назад он видел дьявола и приказал запереть себя в подземной келье, с тем чтобы он мог целиком посвятить себя молитве и усмирению плоти. С тех пор он так и живёт там. Хотя он и бормочет по большей части что-то совершенно невразумительное, его духовный подвиг воистину велик. Вот уже шесть лет он не моется, не стрижёт волосы и ногти, обходится только водой и самой простой пищей. Временами бесы в бессильной злобе – ведь они давно утратили власть над его душой – овладевают его телом и заставляют лёгкие, горло и рот брата Ягульфа изрыгать страшнейшие богохульства, делая это, несомненно, для того чтобы смутить пребывающую в постоянной молитве праведную душу. Хотя я каждый день ношу ему еду, порой мне, в силу моей духовной немощи, бывает невыносим один его вид… И тогда я изумляюсь силе брата Ягульфа, терпящего все это вот уже не один год, и склоняюсь перед ним. Его душе ничего уже не угрожает… но и помощи от брата Ягульфа за пределами кельи нет никакой… – Эвард помолчал и добавил: – Хотя моя вера и слаба, я не уйду. Каждый год адский дух, которому поклонялись нечестивцы, истреблённые святым Эвардом, убивает кого-нибудь из монахов, но испугаться дьявола и бежать, как брат Бальверт, – значит предать веру… Да простит Господь этому трусу его маловерие… Вы довольны? – Он посмотрел на Уилара. – Теперь я хочу узнать, кто вы такие и зачем вы сюда приехали.

– Меня зовут Уилар Бергон, – представился чернокнижник. – Но прежде чем перейти к причинам моего визита, я расскажу, что тут происходило после основания монастыря. Как я уже говорил, святой Эвард очень ревностно насаждал истинную веру. Вы, например, упомянули. что местные жители до сих пор оставляют узелки на деревьях. Но этот обычай в нынешнее время полностью потерял какой-либо смысл. Прежде – до начала деятельности святого Эварда – в лесу рос огромный дуб, который почитали священным. Именно на его ветвях и следовало оставлять узелки. Но Эвард спилил дуб и сжёг, и местные, за неимением подлинной святыни, начали развешивать узелки где попало. Сомневаюсь, что кто-нибудь из них сейчас помнит подлинный смысл этого обычая. В скобках замечу, что если кто-нибудь вздумает подпалить церковь, весь джорданитский клир поднимет дружный вопль «богохульство!» – в то время как уничтожение чужой святыни считается делом вполне приемлемым и обычным…

– Опять эта собачья брехня! – Брат-привратник в гневе хлопнул ладонью по столу. – Я уже не сомневаюсь в том, что сижу за одним столом с проклятым язычником! Но если вы полагаете, что меня растрогает уничтожение какого-то там дерева…

– Нисколько не предполагаю.

– Тогда зачем вы об этом говорите?

– Вы ведь хотели знать, что тут происходит?

– Да, но какое отношение все это имеет к…

– Я как раз к этому перехожу. У гнусных язычников, которые здесь обитали, – Уилар сделал короткую паузу, – помимо прочих святынь, весьма почиталась та группа холмов, на одном из которых ныне стоит монастырь. Очевидно, возведение аббатства именно в этом месте должно было означать – по мысли святого Эварда или кого-нибудь из тех клириков, которые подкинули ему эту замечательную идею – окончательную победу истинной веры над нечестивыми суевериями невежественных дикарей. Если и были какие-то предупреждения, ни святой Эвард, ни его сподвижники не придали им решительно никакого значения. А между тем следовало бы прислушаться. Следовало бы задуматься над рассказами о том, что некоторые из этих холмов – пустые внутри. Следовало бы обратить внимание на то, что хотя местные жители и почитают это место, сами они предпочитают не приближаться к холмам и уж тем более никому из них не приходит мысль построить здесь дом или даже провести ночь на вершине. Если бы Эвард прислушался к местным басням, он, может быть, узнал бы, что хотя по представлениям его невежественных крестьян внутри холмов таятся несметные сокровища, никого из них даже под страхом смерти нельзя заставить начать здесь какие-то раскопки.

– Все это враньё и суеверия! – фыркнул Эвард. – Кельи для желающих свершить духовный подвиг и монастырские подвалы с разнообразной снедью уходят далеко в глубь холма. Здесь никогда не находили ни пустот, ни языческих сокровищ.

– Разве я сказал, что эти сокровища… – Уилар запнулся и быстро посмотрел в угол комнаты. Эльга, которая за мгновение до этого тоже услышала лёгкий шорох, посмотрела туда же. Хотя ночь вступила в свои права и мрак, сгустившийся в трапезной, разгоняли только установленные на столе свечи в подсвечнике, было видно, что угол комнаты, если не считать скамьи и придвинутого к стене сундука, совершенно пуст. «Крыса?» – подумала Эльга. Она попыталась мысленно рассмеяться над собой: «Какая же я трусиха!.. Конечно, это крыса. Что ещё там может быть?..» Её беспокоило только одно: никогда раньше Уилар не обращал внимания на крысиную возню.

– Разве я сказал, что эти сокровища такого рода, что любой дурак может найти их и разбогатеть? – повторил Уилар, скидывая плащ и расчехляя Скайлаггу. – Разве я сказал, что эти сокровища зарыты людьми? Нет. Они оставлены теми, кто был здесь прежде людей… В этой части мира их называют альвами, в других странах – иначе, но…

– Альвы? Ха! – перебил его Эвард, пренебрежительно махнув рукой. – Я не раз слышал об этих вымышленных созданиях, но никогда не встречал ни одного!

– Вы и не могли их встретить, – парировал Уилар. – Поскольку они давным-давно ушли из этого Мира. Ушли, но не бесследно. После них остались курганы и тайники, в которых собраны их сокровища – не золото и серебро, конечно, а чудодейственные вещи, которыми они пользовались, а иногда и оружие.

– Чушь! Человек – единственное творение Пресветлого, обладающее душой, разумом и плотью!

– Единственное ли?

– Вне всякого сомнения! Ибо ни о каких иных одушевлённых существах нет упоминания в Книге Жизни – а значит, их нет вовсе! Есть, правда, ещё духи, обладающие разумом – но не плотью. Духи в свою очередь бывают двух видов – благие ангелы и злые адские демоны. И если, как вы говорите, эти ваши альвы всё-таки существуют, они, несомненно, духи и, несомненно, злые – так как только злые духи пользуются нечестивым искусством магии, в то время как добрые творят все дела свои только с помощью одной божественной силы…

– Скажите, – Уилар прищурился, – а в Книге Жизни есть упоминание о брате Эварде, привратнике в аббатстве святого Эварда?

– Вы издеваетесь?!.. Кто я такой. чтобы обо мне было написано в этой божественной книге?!

– Выходит, и брата Эварда нет и никогда не было. – Уилар горестно покачал головой. – Раз о нём не написано в Книге Жизни…

– Почему же это?.. – Эвард нахмурился.

– По вашим же собственным словам так выходит, – ответил Уилар. – Впрочем, не обращайте внимания на мои шутки. Я прекрасно понимаю, что убеждать вас в чём-либо с помощью логики – всё равно что пытаться разрезать воду ножом. В заключение своего повествования об альвийских сокровищах хочу лишь отметить, что альвы, как правило, не оставляли свои сокровища без охраны. И тут я должен, – голос Уилара внезапно стал глубже и сильнее, – принести огромную благодарность вашей церкви. Альвы окружали свои захоронения могущественными заклятиями, в которых, как в паутине, мог бы запутаться даже мой бывший учитель. Однако за те сто лет, которые ваша церковь стоит на этом холме, она своей благодатью полностью разъела всю систему магической защиты. Правда, альвы помимо охранных заклятий обычно оставляли в таких местах особых стражей, но согласитесь – иметь дело с одним стражем совсем не то, что иметь дело одновременно со стражем и с работающей охранной системой. Так что я совершенно искренне хочу вас поблагодарить. Несмотря на то что каждый год в ноябрьское полнолуние здесь дохло по одному монаху, вы упорно продолжали совершать свои службы и призывать святую мощь вашего бога в это проклятое место, в котором, по вашим представлениям, все ещё обитали какие-то злые духи. Со стражем вам, правда, справиться так и не удалось, и раз в году, в ту ночь, когда открываются двери между Кельрионом и тайными областями мира, где прежде жили альвы, страж выходит на поверхность и выполняет работу, для которой он был поставлен…

– Господь защитит меня… – прошептал монах.

– Остальные считали так же. – Уилар взял со стола подсвечник и легонько качнул его из стороны в сторону. Тени, таившиеся в углах комнаты, ожили и зашевелились. – Но прежде чем ссылаться на своего бога, представьте, что вы построили храм на болоте. Через некоторое время и здание, и монахи сгинули в трясине. Кто в этом виноват: нерадивые строители или бог, допустивший их гибель?

– Не путайте естественные причины и козни адских духов, жаждущих истребить всех служителей света! – Монах встал. – Вы лжёте, желая посеять в моей душе зёрна сомнения! Вы хотите, чтобы я ушёл отсюда и тем предал дело великих мужей, бывших здесь до меня?! Не дождётесь! Это духовная брань, и я не отступлю! Изыди!!! Вон из божьего дома!!!

– Бы ошибаетесь, – сказал Уилар, также поднимаясь на ноги. Подсвечник в его руке качнулся, и тени снова пришли в движение. – Я вовсе не хочу, чтобы вы уходили. Напротив, – его губы растянулись в улыбке, – я очень хочу, чтобы вы остались. Сегодня особая ночь – ночь, следующая за Старым Празднеством, во время которой гасили все огни, и от одного, очищенного, разносили затем огонь по всей округе. Последуем же и мы, – он задул первую свечу, – этой древней традиции.

И погасил оставшиеся две.

В тот миг, когда всё погрузилось во тьму, Эльга поняла, что в комнате есть кто-то ещё. Монах тоже знал об этом: во всяком случае, выражение ужаса, исказившее его лицо в тот момент, когда Уилар тушил свечи, Эльга запомнила на всю оставшуюся жизнь. Но не успела она по-настоящему испугаться, как почувствовала, как чья-то рука хватает её за плечо, поднимает и волочёт через весь стол, сшибая на пол посуду и потом ещё куда-то дальше… Она слышала, как, переворачивая по пути скамейки, по трапезной мечется брат Эвард… остановился… но не перестал двигаться – задёргался, как муха, попавшая в паутину… В это время тот, кто тащил Эльгу, в два прыжка преодолел оставшееся до двери расстояние – похоже, он хорошо видел во тьме… А за её спиной уже набирал силу истошный, мучительный вопль – вой ужаса, переходящий в пронзительный визг попавшего под нож поросёнка. Тот, кто тащил Эльгу, распахнул дверь и выскочил в коридор… но прежде, чем дверь снова закрылась, Эльга услышала отвратительное чавканье, доносящееся из трапезной, и почувствовала тошнотворный запах чего-то затхлого.

– Нам нельзя здесь оставаться, – прошептал Уилар ей в самое ухо. – Слишком темно. Надо поискать комнату, где есть свет.

Они побежали по коридору, заглядывая во все двери, попадавшиеся им по пути. Эльга ни разу не споткнулась. К своему удивлению, в какой-то момент она обнаружила, что может достаточно свободно ориентироваться в темноте. Открытие настолько поразило её, что она даже замедлила шаг, пытаясь понять природу этого странного явления.

Реакция Уилара последовала незамедлительно. От полученной затрещины голова Эльги загудела, как церковный колокол.

– Хватит думать, дура! – прошипел чернокнижник, бесцеремонным рывком заставляя Эльгу двигаться дальше.

Взлетев по лестнице (прежде Эльга никогда бы не поверила, что сможет двигаться с такой скоростью), они проникли в большое помещение на втором этаже. Ставни на необычно больших окнах были закрыты. Уилар отпустил Эльгу и резко поднял посох. Вокруг Скайлагги разлилось мёртвое бледное сияние; Эльга всем телом ощутила напряжение, сжавшее пространство комнаты в один тугой комок. Ставни распахнулись с громким стуком, впустив в помещение осенний ветер и лунный свет. По полу разлетелись листы бумаги, опрокинулось несколько подставок для пергаментных свитков. Эльга оглянулась и поняла, что они находятся в скриптории – месте, где монахи занимались переписыванием различных священных книг.

Она хотела что-то сказать – молчать было невыносимо – но, почувствовав, как рука Уилара коснулась её плеча, прикусила язык.

– Тихо. – Чернокнижник будто прислушивался к чему-то. – Тихо. Оно уже здесь.

В этот же миг Эльга увидела, как тьма в дальнем углу комнаты приходит в движение. Что-то приближалось к ним. В нем не было ничего, за что мог бы зацепиться глаз, но, будучи бесформенным, оно отчего-то вызывало такое же чувство отвращения, как и вывернутый наизнанку человек. Эльга не могла отвести от него взгляда – с каждым мигом ей казалось что ещё чуть-чуть, и она сумеет наконец ухватить облик этого существа… Вместе с тем каким-то крохотным уголком заворожённого разума она осознавала, как проваливается, беспомощно тонет в жутком водовороте тьмы.

Кто-то сзади схватил её за волосы и развернул лицом в противоположную сторону. Морок пропал. Голова кружилась, по всему телу была разлита слабость, между бессвязными мыслями разверзались огромные провалы.

– Закрой глаза, – быстро сказал Уилар. – На это нельзя смотреть.

Эльга немедленно зажмурилась. Тем новым чувством, которое обнаружилось у неё сегодня, она, хотя и смутно, продолжала следить за тем, что происходит в комнате. Кроме этого, она могла ещё ориентироваться с помощью слуха и осязания.

Уилар стал справа от неё и чуть впереди. Его левая рука по-прежнему легко касалась Эльгиного плеча, но Эльга не обманывалась – она знала, что в любой момент эти пальцы могут превратиться в стальные крючья, которые переместят её на другое место, отбросят в сторону или вовсе выкинут в окно. Она стояла неподвижно, не думая ни о чём и будучи готовой ко всему, прекрасно понимая, что Уилар – её единственный шанс выбраться из этого кошмара. В голове, как-то помимо её сознания, вертелись судорожные молитвы Пресветлому.

Со стуком начали захлопываться ставни. Страж холмов двигался вперёд вместе с темнотой.

– Уходи, – предложил Уилар, выставив перед собой посох. Скайлагга потемнела и превратилась в извивающуюся чёрную гадюку. – Сегодня ты уже взял одну жизнь.

Захлопнулись последние ставни. Страж холмов метнулся за спину чернокнижнику – быстрый, как сама мысль. Но, не успев напасть, отступил назад: столь же быстро Скайлагга была обращена в его сторону, а Эльга, отброшенная за спину Уилару, заскрипела зубами – при падении она сильно ушибла локоть.

Ещё одна попытка обойти и напасть сзади окончилась неудачей.

– Уходи, – повторил Уилар. – Мне не нужны сокровища бессмертных. Мне нужно только пройти сквозь холмы – на другую сторону и вернуться обратно.

– Думаешь, я поверю тебе?.. – Шёпот, казалось, раздавался со всех сторон.

– Я не лгу, – сказал Уилар. – Уходи, или я уничтожу тебя.

Темнота засмеялась.

– Ты хочешь напугать – МЕНЯ?!!

В следующее мгновение Страж атаковал. Эльга ощутила, как волна чего-то вязкого рушится на них, услышала свист Скайлагги… Паук судорожно прижался к её языку, едва не вызвав приступ рвоты. «Тише, тише, мой хороший.. – подумала она. – Я знаю, ты слишком маленький, чтобы с этим справиться…»

Все закончилось в считанные мгновения. Пропала вязкая тяжесть, прижимавшая её к полу, расслабил свои лапки паук. «Кто победил?..» – подумала Эльга, открывая глаза.

Тьма больше не таила в себе угрозы… во всяком случае, не больше, чем обычно. Эльга оглянулась…

Вздох замер у неё в груди. Омерзительное тело Стража лежало, раскинувшись в стороны, всего в нескольких шагах… Сознание Эльги снова поплыло, её взгляд стал тонуть в водовороте тьмы… Но Страж умирал или уже был мёртв, и поэтому она могла сопротивляться. Через несколько секунд скрипнули ставни, больше не сдерживаемые ни задвижками, сорванными Уиларом, ни силой Стража, и, раскачиваясь на ветру, снова впустили в скрипторий лунный свет.

И тогда Эльга увидела, что то, на что она смотрит – не чьё-то раскинувшееся на полу тело, а ворох из книг, подставок и опрокинутой скамьи, с которой сползло пышное покрывало.

Она оглянулась. Неподвижная фигура чернокнижника была похожа на каменное изваяние.

– Жаль, – негромко произнёс Уилар, смотря куда-то сквозь комнату. – Это был великолепный страж. Очень жаль, что пришлось его уничтожить. Теперь одним чудом в Кельрионе станет меньше.

«И слава Богу! – подумала Эльга. – Поменьше бы таких чудес…»

Затем ей пришла ещё одна мысль, которую она не замедлила озвучить:

– Если на это нельзя было смотреть… как же вы-то смотрели?

– Я не смотрел, – возразил Уилар.

– Но…

– Не всегда нужно видеть. Иногда достаточно просто знать.

Эльга задумалась. При кажущейся бессмысленности его слов в них было что-то такое, что показалось ей почти понятным… Внезапно она поняла, что больше не ориентируется в темноте с той же поразительной точностью, как минуту назад. Она подумала, что, не пропади эта, возникшая из ниоткуда способность так же быстро, как и появилась, она, возможно, сумела бы понять Уилара. А сумев понять, перешла бы тем самым какую-то важную черту в овладении своим Даром.

Потирая ушибленный локоть, она поднялась на ноги.

– Давайте зажжём свечи, – предложила она.

– От свечей нам будет мало толку, – возразил Уилар. – Внизу я видел факелы.

Они спустились на первый этаж. Уилар вытащил из скобы факел, зажёг его и, отворив дверь в трапезную, осветил помещение. Эльга высунула голову из-под его локтя. Лучше бы она этого не делала. Изувеченное тело брата Эварда, почти лишённое кожи, с вырванными внутренностями и раздавленными глазами, влажно поблёскивая, плавало в луже крови. Это зрелище добило Эльгу окончательно. Она отшатнулась назад и. скрючившись, вернула обратно то немногое, что успела съесть за сегодняшним ужином.

Уилар подхватил со стола кубок с вином, чудом уцелевший после разгрома, отпил пару глотков и, вернувшись в коридор, предложил Эльге. С благодарностью кивнув, девушка сполоснула рот, чтобы смыть вкус жёлчи. Пить вино она не стала и пытаться – знала, что ничем хорошим это для неё не кончится.

– Почему вы не убили Стража в трапезной, если могли? – сдавленно спросила она, возвращая кубок. – Неужели вы хотели, чтобы он сначала убил монаха?..

– Во-первых. я не был уверен, что смогу, – признался Уилар. – Даже с помощью Скайлагги… Окажись Страж чуть быстрее – и… Все висело на волоске. А во-вторых, признаюсь, была мыслишка, что если сначала Страж прикончит этого идиота, то это немного утихомирит его агрессию и он не станет нападать на приличного человека, ничего лично против него не имеющего… Увы! – Уилар вздохнул и допил вино.

Эльга покачала головой. Чудовищный цинизм её спутника временами просто ошеломлял её. Но что она могла сделать? Она никак не могла повлиять на поступки Уилара. Они не были ни любовниками, ни друзьями, ни родственниками. Их странные отношения, а также тот факт, что она до сих пор жива, Эльга, как правило, относила к необъяснимому капризу чернокнижника, но теперь ей пришла мысль. которая и прежде приходила неоднократно: что, если и её саму Уилар собирается использовать в какой-то жуткой процедуре, во время какого-нибудь омерзительного ритуала или для того, чтобы отвлечь внимание очередного демона от своей драгоценной персоны?