Текст книги "Чернокнижник"

Автор книги: Андрей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 8

И я думаю о том, каким бы это было чудом, если б то чудо, которого человек ждёт вечно, оказалось кучей дерьма, наваленной благочестивым «учеником» в биде. Что, если б в последний момент, когда пиршественный стол накрыт и гремят цимбалы, неожиданно кто-то внёс бы серебряное блюдо с двумя огромными кусками дерьма, а что это дерьмо, мог бы почувствовать и слепой? Это было бы чудеснее, чем самая невероятная мечта, чем все, чего ждёт человек и чего он ищет. Потому что это было бы нечто такое, о чём никто не мечтал и чего никто никогда не ждал.

Генри Миллер, «Tpoпик Рака»

Следующие несколько дней Эльга заново училась есть и пить. Учиться, к сожалению, приходилось методом проб и ошибок – если она делала что-то неправильно, паук начинал шевелиться, вызывая рвотные спазмы, иногда настолько сильные, что Эльга переставала дышать. Вскоре она поняла, что если отправлять пищу в рот маленькими порциями и тщательно пережёвывать её, прежде чем проглотить, паук не будет проявлять беспокойства. При виде мяса она теперь испытывала чувство тошноты, зато молоко могла пить литрами.

Уилар, больше от скуки, чем из желания чему-либо научить «замухрышку», познакомил её с азами астрологии. Эльга узнала, что само по себе влияние тринадцати созвездий Небесного Круга слишком постоянно, чтобы что-то изменить в рамках мира или отдельной человеческой жизни; однако Луна, которая в течение года поочерёдно сочетается браком с каждым из тринадцати созвездий, может усиливать или ослаблять – в зависимости от фазы – влияние того или иного созвездия. Растущей луне и полнолунию покровительствовала серебряная богиня Сомэлите, луне убивающей и новолунию – чёрная Хальзаана. Положение осложнялось наличием девяти блуждающих звёзд, местонахождение которых также необходимо было учитывать при астрологических вычислениях.

Из Кэтектона они уехали за два дня до полнолуния.

Эльга не спрашивала, куда они направляются. Она знала, что у её спутника есть какие-то планы на одну из ближайших ночей. Эти планы сильно попахивали колдовством – что в случае Уилара почти наверняка подразумевало смерть или что-нибудь ещё более жуткое.

Некоторое время они ехали вдоль реки, но вскоре покинули тракт и свернули на север; по мере удаления от города деревушки стали попадаться все реже, кучкуясь поблизости от замков местных феодалов. На исходе первого дня они остановились на ночь в доме деревенского старосты. Хозяина дома – дородного крестьянина с окладистой бородой – звали Верцан, а его жену – рослую, широкоплечую женщину с красными руками – Летвилой. От предложенных Уиларом денег староста наотрез отказался. Сели ужинать – за общим столом, всей семьёй, уступив гостям лучшие места. Так как было уже темно, зажгли сальные свечи. Интересовались, как и положено, новостями, но как-то невпопад и без особого интереса. Дети сидели тихо, что тоже показалось Эльге необычным. «У них какое-то несчастье». – подумала она. Уилар ел молча, обходясь, как правило, односложными ответами. Вялая беседа немного оживилась лишь в самом конце ужина, когда Верцан полюбопытствовал, больше для порядка, куда же направляются его гости.

– Я слышал, дальше на севере будет монастырь… – сказал Уилар.

– Эвардово аббатство? – приподнял бровь Верцан. – Оно вам нужно?

Уилар кивнул. Эльга заметила, как Летвила быстро нарисовала в воздухе круг.

– Так оно ж пустое, – подумав, сообщил хозяин.

– Вот как? – По тону Уилара нельзя было определить, удивлён он этой новостью или нет. – А что случилось?

На этот раз крутила пальцами в воздухе вся семья, не исключая и детей. «Дурное место?..» – подумала Эльга и почувствовала, как по спине пробежал холодок.

– Так давно уж оно опустело… Поначалу хотели большое аббатство создать. Монастырские стены и церковь из камня сложили, монахов поселили. Из самого Сарейза, из города святого, говорят, многие прибывали… Приезжали они, да только не приживались тут. То ли с баронами местными землю поделить не смогли, то ли… – Верцан сделал паузу, а потом, понизив голос, продолжил: – То ли, говорят, проклятье на холме, где монастырь построен. Как там оно на самом деле, один Господь да святой Эвард знают, да только вот каждый год в одну и ту же ночь умирал в Эвардовом аббатстве один из монахов. Или из путешественников, в монастыре на ночь остававшихся. Умирал или с ума сходил. Или старел разом. Как настоятель Тельбарт. Всего два года прошло, как из Сарейза прибыл. Кровь с молоком, прут стальной мог в узел завязать, от роду лет сорока, не старше… а как в комнату его после той ночи пришли, так глядят – лежит на кровати иссохший и полоумный старец, который ни встать не может, ни двух слов связать… Умер после того, не прожив и недели.

Уилар задумчиво кивнул. «Он этого не знал… подумала Эльга. – Но он не удивлён». Она вздрогнула, услышав заключительные слова Верцана:

– А ночь та самая, в которую чертовщина вся эта и происходит, всегда одна и та же. Ночь, за Старым Празднеством следующая. А Старое-то Празднество, сударь мой, как раз завтра и будет. Так что если есть у вас какие дела в Эвардовом аббатстве, в котором никто, почитай, и не живёт уже, то мой вам совет: отложите-ка лучше их на день-другой. У нас оставайтесь, а послезавтра с утра и отправляйтесь себе в путь с Богом.

Уилар покачал головой.

– Ну как знаете. – Верцан пожал плечами и отодвинул от своего края стола пустую плошку. – Но на ночь-то там уж не оставайтесь, если душа дорога…

– Девушку пожалейте, – встряла Летвила, бросив на Эльгу жалостливый взгляд. – И правда, оставайтесь у нас. Нельзя вам туда ехать…

Уилар оставил эту реплику без комментариев.

– Дочь ваша? Или жена? – спросил староста, показав глазами на Эльгу.

– Дочь, – ответил чернокнижник.

Летвила закусила губу, не решаясь больше влезать в мужской разговор, но видно было – она всем сердцем переживает за молодую гостью, с которой из-за «отцовского» упрямства в скором времени могла произойти беда. Эльге стало даже как-то неловко от этого искреннего участия. «Если бы вы только знали, кого собираетесь приютить в своём доме!.. – с тоской подумала она, отводя взгляд. – Напрасно тревожитесь… Ворон ворону глаз не выклюет…»

– Не хотите ли пива? – предложил староста. – Или, может, бражки?.. Лета, спустись-ка в погребок…

Уилар жестом остановил хозяйку.

– Благодарю. – Он повернулся и показал в противоположный угол дома, скрытый от глаз лоскутной занавеской. – Кто там?

– Сын мой, Явар. – Староста сдвинул брови. – Слёг он второго дня… А как вы узнали?..

– Я могу его осмотреть?

Верцан удивился, но возражать не стал:

– Смотрите.

Уилар поднялся и поманил к себе Эльгу.

За занавеской обнаружились сундук, скамья и две кровати, на одной из которых лежал паренёк лет восьми-девяти. Лицо у него было бледным, осунувшимся, глаза слезились, сухие губы были полуоткрыты. Он не слишком хорошо понимал, что происходит вокруг, и лишь сжался и застонал, когда Уилар приблизил к его лицу горящую свечу. Колдун некоторое время рассматривал лицо мальчика.

– Он ссорился с кем-нибудь в последнее время? – спросил Уилар, не оборачиваясь.

– Да нет как будто бы… – Верцан пожал плечами. – Хотя, может, и дрался с кем из соседских… Только разве ж это ссора?..

– Чужие приходили в деревню?

– До вас, почитай, седмицы три никого не было…

– Хмм… А скажите-ка, ваш сын, случаем, не посещал ли недавно Эвардово аббатство?

Верцан вздрогнул и нарисовал в воздухе круг.

– Нет, сохрани Пресветлый…

– Может быть, без вашего ведома?

– Нет. Не могло такого быть. Это ж конным туда – день пути, а пешим если – то все четыре будет. И обратно столько же. А мой Явар ни разу ещё ночью нигде не пропадал… А вы, господин Бергон, для чего все эти вопросы задаёте?..

Уилар наконец обернулся.

– Это не болезнь, – сказал чернокнижник. – Это порча.

Летвила тихо ахнула, прикрыв рот ладонью.

– Попробую ему помочь, – продолжал Уилар. – Мне потребуется немного воды.

– Так вы, значит… – Во взгляде деревенского старосты мелькнул страх. – Вы и сами, значит…

– Ничего подобного. Я магистр богословия. Изгоняю нечистую силу святыми заклинаниями, чтением молитв и всенощным бдением. – Уилар произнёс это таким непререкаемым тоном, что на какой-то момент даже Эльга ему поверила.

Получив из рук Летвилы кувшин с водой и глиняную плошку, Уилар вытолкал растерянную семью из этой части избы и задёрнул занавеску.

– Магистр богословия… – пробормотал он, возвращаясь к кровати Явара. – Снимаю сглаз, вешаю на уши… Эльга, иди сюда. Следи за тем, что я рисую.

Он стал водить указательным пальцем по краю кровати, делая паузы между каждым отдельным знаком.

– Тебе знаком какой-нибудь из этих символов?

– Нет. – Эльга помотала головой.

– В Кроличьей норе ты не видела ничего похожего?

– Где?!

– В том подвале, в который ты лазила ночью в Кэтектоне, – терпеливо объяснил чернокнижник. – Люди моей профессии называют такие места Кроличьими норами. Это жаргон.

– Там не было никаких знаков, – растерялась Эльга. – И никаких кроликов. Только голос, который советовал, что делать… Потом… Там были большие пауки. Один из них залез мне в… – Она закашлялась – не могла больше говорить.

– Он остался в тебе? – спросил Уилар.

Эльга кивнула.

Чернокнижник задумчиво потёр подбородок. Через минуту он поднял с пола кувшин.

– Поскольку я не собираюсь нарушать свой пост, – сообщил Уилар, наполняя плошку водой, – снимать порчу придётся тебе.

– Мне?! Но я…

– Хочешь, чтобы мальчик умер?

– Нет, но…

– Тогда будешь делать то, что я скажу.

Эльга хотела сказать, что она не сумеет, но не посмела. Она уже усвоила, что Страшного Человека не интересует её мнение. Он делал то, что считал нужным, и всегда добивался того, чего хотел.

– А вы уверены, что это именно порча, а не болезнь? – робко спросила она.

Уилар тяжело вздохнул.

– У тебя, как и у большинства безмозглых людишек, населяющих этот мир, есть две потрясающие способности: принимать на веру абсолютную чушь и высказывать свои суждения о предметах, совершенно им незнакомых… Ты никогда не пыталась давать советы солдату, как правильно размахивать алебардой?

– Нет.

– А давать советы капитану, как управлять кораблём? Священнику – как правильно проводить богослужение?

– Нет, конечно…

– По-твоему, я плохо разбираюсь в своём ремесле?

– Нет…

– Тогда какого черта ты спрашиваешь, уверен ли я? – Уилар, приподняв мальчика, стянул с него рубашку. – Поверь мне, я разбираюсь в вопросах наведения порчи не хуже, чем первосвященник Гиллиом – в богословии.

– Но кому это могло понадобиться? – жалобно спросила Эльга. И торопливо добавила: – Я не сомневаюсь, я просто… не понимаю. Он ведь ещё совсем ребёнок!

– Кому угодно. – Уилар пожал плечами. – Судя по всему, это, так сказать, «дикое проклятье» – то есть выполненное без каких-либо предварительных процедур, путём концентрации одного лишь желания причинить вред. Жертва должна находиться в зоне прямой видимости на расстоянии не больше десяти-пятнадцати шагов… Скорее всего, кто-то из соседей постарался.

– Вы думаете, в деревне живёт колдун?

– Нет. Для того чтобы сглазить – а тем более ребёнка – колдуном быть совершенно необязательно. Достаточно иметь хоть чуть-чуть свободного тэнгама и желание напакостить. Но таким же желанием можно повернуть проклятие вспять. Сейчас мы этим и займёмся. Будь любезна, сплюнь сюда немного яда. – Уилар под нёс к её лицу плошку.

Она не стала спрашивать, что он имеет в виду – откуда-то она уже это знала. Паук в её горле приподнялся на лапках и поднял брюшко, готовясь приступить к своей работе. Когда Эльга склонилась над плошкой, паук несколько раз содрогнулся. Она увидела, что её слюна, капающая в воду, имеет желтоватый оттенок.

– Достаточно, – сказал Уилар. Он забрал плошку, протянул ей кувшин и предупредил: – Не вздумай сглатывать то, что осталось. Сполосни рот и сплюнь где-нибудь в углу.

Когда Эльга выполнила требование, последовали дальнейшие распоряжения.

– Сядь рядом с ним на кровать. Размешай слюну и воду. Будешь рисовать знаки, которые я покажу, у него на лбу, на губах, на груди и на всех суставах. И будь любезна, желай ему помочь – так сильно, как только можешь. Без твоего желания любые знаки – всё равно что лошадь без ног. Только твой тэнгам способен собрать заклинание воедино и заставить его работать.

И Эльга начала желать. Это оказалось не так-то просто – желать чего-то всеми силами души, одновременно в точности перерисовывая странные витиеватые буквы, которые Уилар чертил на скамье. В какой-то момент она почувствовала озноб – «внутреннее тепло» истекало из неё, как клубы пара, и впитывалось, втягивалось подсыхающими влажными знаками, оставленными её пальцем на теле Явара. Голова закружилась, заломило виски… Лицо Явара покрыла испарина. На миг Эльге представилось, что его тело – мешок без костей, в котором бьётся, силясь найти выход наружу, сгусток чего-то тёмного.

– Теперь ты должна сказать: пусть то, что пришло, выйдет вон и вернётся назад. Если оно пришло из сердца – пусть вернётся в сердце. Если пришло из глаза – пусть вернётся в глаз. Если пришло из уст – пусть вернётся в уста. Откуда бы ни пришло оно, пусть вернётся туда же.

Эльга повторила. Явар засипел и выгнулся дугой на кровати. Не глазами, а чем-то другим Эльга ощутила, как сгусток, метавшийся внутри мальчика, вытек из семи отверстий в его теле и, собравшись над его грудью в зловещий пульсирующий ком, метнулся куда-то прочь.

– Теперь нарисуй в воздухе круг, – пришла очередная подсказка. – Вокруг себя и вокруг мальчика… Все. Церемония окончена.

Уилар забрал из рук Эльги плошку с водой, отодвинул занавеску и вышел во двор. Беспокойно скулившая дворовая псина при его появлении отпрыгнула назад, припала к земле и глухо зарычала. Не обращая внимания на собаку, Уилар выплеснул воду, смешанную с Эльгиной слюной, за калитку, а саму плошку бросил на землю и раздавил сапогом – принимать пищу из этой посуды было нельзя. Вернулся в дом. Эльга сидела на скамье, бессильно прислонившись к стене. Притихшее семейство напряжённо следило за «магистром богословия» и его дочерью.

– Все, – сказал Уилар, укрывая мальчика одеялом. – Завтра он будет здоров. А сейчас пусть спит.

– А как же это… бденье всенощное?.. – робко напомнил Верцан.

– На этот раз можно будет обойтись без бдения, – совершенно серьёзным тоном ответил Уилар. – Хватило и десятикратного упоминания имени святого Эварда для того, чтобы вернуть эту порчу туда, откуда она пришла.

Эльга, услышав эти слова, несмотря на не отпускавшую её телесную слабость, не смогла не улыбнуться.

Проснулись с рассветом и, наскоро позавтракав, стали собираться в путь. От шума проснулись дети – и в том числе Явар. В одной рубашке, босиком, он вышел на середину комнаты и долго с удивлением рассматривал гостей.

– Мама, а кто это? – спросил он наконец. Летвила шмыгнула носом и обняла сына.

– Может, останетесь ещё на день?..

Уилар снова покачал головой.

Когда они уже собирались уезжать, староста отогнал детей и, придержав Уиларову лошадь, негромко сказал:

– Тут… это… – оглянулся. – Соседка наша ночью померла.

У Эльги сжалось сердце. «Это я её убила», – поняла девушка, вспомнив всё, что было ночью.

– Кто она? – спросил Уилар. – Чем занималась?

– Вдова Натхель. А чем занималась… – Староста сплюнул. – С солдатами из баронского замка спала, потаскуха. Околела – ну и слава Джордайсу. В смысле упокой Пресветлый её грешную душу…

– Как же вы её терпели? – безразличным голосом осведомился чернокнижник, натягивая дорожные перчатки.

– Хотели выгнать, да вот… как-то… – Староста безнадёжно махнул рукой. – Жалели все её, стерву. Куда ж она с детьми-то пойдёт?.. Вот и дожалелись! Вон как она нам за добро отплатила – сына моего со света чуть не сжила, чертовка! Уж не знаю, как и благодарить вас, господин Бергон…

– И много вы ей добра сделали? – хмыкнул Уилар. Старосту вопрос удивил.

– Да уж терпели её из последних сил, – сказал он, ещё раз сплюнув. – А уж пора было выгнать, пора!.. Но к ней… это… и мужики тайком от баб бегали, так что…

– Понятно. Тайком бегали, а прилюдно никто и здороваться не хотел?

– Какой там здороваться! – Верцан замахал руками. – С ней и не разговаривал никто. Бабы плевались, и дёгтем ворота мазали, и поколотили её как-то раз крепко – да все без толку…

– Ну теперь все в порядке. Зло наказано, Свет торжествует. Всего доброго.

– Прощайте, господин Бергон. Удачи вам.

Уилар кивнул и, улыбаясь, выехал за ворота.

– У неё были дети… – тихо сказала Эльга, когда деревня осталась позади. – Если бы я только знала!..

– То ничего бы не стала делать? Так?.. Похоже, Явару серьёзно повезло. – Уилар ухмыльнулся и передразнил Эльгу: – Ах, если бы она только знала!..

– Не смейтесь… Неужели нельзя было отвести порчу так, чтобы никому не повредить?

– Можно. А через неделю после нашего отъезда вдова сглазила бы ещё кого-нибудь. Как тебе такая перспектива?

– Может быть, и не сглазила бы! – воскликнула Эльга.

– Перестань. Ты слышала, как с ней обращались? Её презирала вся деревня. Мужчины плевались, женщины изредка поколачивали, а детишки – ручаюсь – время от времени кидались камнями. Представляешь себе жизнь бок о бок с такими «добрыми соседями»? Удивляюсь, как она половину деревни со свету не сжила… Впрочем, – Уилар усмехнулся, – это как раз можно понять. Вряд ли она была причастна к Искусству. Скорее всего, ей и Явара сглазить удалось по чистой случайности. Чем-то всерьёз достал её этот мальчишка.

– Зачем вы вообще вмешались?! – На глаза Эльги навернулись злые слезы. – И меня втянули!..

– Значит, ты предпочла, чтобы скончался мальчик? – На губах Уилара продолжала играть дьявольская усмешка.

– Не знаю!.. Но я ни за что не поверю, что вам было до него какое-то дело!.. Вам… Вам на всех наплевать!

– Правильно. – Усмешка пропала. – Мне нет дела ни до вдовы, ни до Явара, ни до всей этой вшивой деревни.

– Тогда зачем?..

Уилар долго молчал, а потом негромко сказал:

– Нет ничего тягостнее, чем беспричинное добро, оказанное человеком, с которым тебя ничего не связывает. Староста пустил нас в свой дом, но отказался принимать деньги. Его не побуждал к этому ни страх, ни желание получить какую-либо выгоду. Я должен был сделать что-то в ответ, иначе за мной остался бы долг. А я не люблю быть в долгу.

– Я думала, вы не верите в справедливость…

– Я не верю в справедливость в мировом масштабе, в справедливость, так сказать, с большой буквы. Но если кто-то вторгнется в мою жизнь и навредит мне, я почту себя обязанным отомстить. Так же, если кто-то сделает по отношению ко мне что-нибудь доброе, я буду обязан отплатить ему, нравится мне это или нет. Нельзя постоянно брать что-то из мира и ничего не отдавать взамен. Поступать так – значит ослаблять свой тэнгам, лишать себя удачи и силы. Необходимо соблюдать равновесие.

– Но вы убиваете людей даже не задумываясь…

– По отношению к тем людям, с которыми нас не связывают никакие узы, мы вольны поступать так, как считаем необходимым. Своими поступками мы связываем их с собой. Так же и посторонние, действуя по отношению к нам, связывают нас определёнными узами.

– Вчера вас связал Верцан?..

– Да.

– И если бы вы не отблагодарили его, то лишились бы тэнгама?

– Ничтожно малой его доли. Но допустить небрежность в мелочах – значит обречь себя на поражение при встрече с чем-то действительно важным.

Несколько минут они ехали молча.

– Вы должны были предупредить меня, – сказала Эльга в спину чернокнижнику. – Если вы хотели сохранить силу до полнолуния и колдовать приходилось мне – значит мне и решать было, посылать порчу обратно к вдове или нет!

– Должен был? – переспросил Уилар, оглянувшись через плечо.

Эльга быстро кивнула, пряча взгляд.

Но Уилара, похоже, только позабавил этот комариный бунт.

– Ты слишком высокого мнения о себе, замухрышка, если считаешь, что я тебе что-то «должен», – хмыкнув, сказал он. – К тому же в данном случае я за тебя ничего не решал. Ты сама захотела направить порчу обратно. Забыла?

– Чт-то?!. – Эльга даже поперхнулась от такой наглой лжи. – «Ты должна сказать… Если пришло из сердца, пусть вернётся в сердце… Из глаза – пусть вернётся в глаз!.. Из уст – в уста!..» Разве это не ваши слова?!

– Нет. – Уилар покачал головой. – Я удивился, когда ты произнесла формулу совершенно правильно, без единой ошибки.

– Но ведь это вы мне её сказали!!

– Я ничего не говорил. Я молчал, начиная от того момента, когда посоветовал сосредоточиться на желании помочь мальчику… Следующее, что я сделал сразу после того, как ты закончила процедуру – это укрыл Явара одеялом и предположил, что к завтрашнему утру он будет уже здоров… А между этими двумя событиями я сидел на сундуке и молча наблюдал за тем, что ты делаешь.

– Не может быть!..

– И тем не менее это так.

– Но я же слышала ваш голос!

– Когда ты полезла в подвал к паукам ты, кажется, тоже что-то слышала.

Эльга так растерялась, что даже выпустила из рук поводья. Её лошадь, почувствовав свободу, через несколько шагов замедлила ход и остановилась. Придержал свою лошадь и Уилар.

– Что это?.. – с трудом подавляя дрожь, спросила Эльга.

– Я уже говорил. Скорее всего – твой Советник.

– Что это… т-такое?.

Уилар пожал плечами.

– Сложно сказать. В некотором роде – часть нас самих. Но не только. С тем же успехом можно утверждать, что это нечто постороннее по отношению к нам.

– Это… бес?.. – прошептала Эльга. – Брат Бенедикт говорил, что… что к каждому человеку приставлен бес, чтобы искушать его, и ангел, чтобы помогать…

– А больше им, по-твоему, нечем заняться?.. Ах да, как я мог забыть! Человек – это же пуп вселенной! Мириады чертей и ангелов следят за каждым его шагом, с волнением прислушиваются ко всякому непроизвольному рыганию его ленивой душонки и заплывшего жирком разума!..

– Вы смеётесь…

– Трудно не смеяться над чушью, которой забиты твои мозги.

– Но ведь я сама, своими глазами, видела демонов Азагалхада! Они ведь хотели нас съесть, вы сами об этом говорили!.. По-вашему, мне это тоже померещилось?

– Если ты в зимнем лесу повстречаешься с волком, то неужели смерть одной, никому не нужной тщедушной девчонки мы станем раздувать до масштабов мировой трагедии?.. Между прочим, имея при себе оружие или научившись ставить капканы, ты с таким же успехом можешь решить ваш с волком конфликт в свою пользу. Кто тогда будет воплощением мирового зла ты или волк?

– Но демоны… это другое…

– Совершенно верно. Они куда опаснее. И охотиться на них гораздо сложнее.

– И Советник – это один из таких демонов?

– Нет. Советники бывают самые разные. Некоторые из них совершенно нейтральны, другие – доброжелательны, третьи концентрацией своей злобы превосходят даже демонов Азагалхада. Но это всего лишь отражение неких тайных черт самого человека, а также обстоятельств, при которых возник симбиоз колдуна и Советника. У тебя довольно редкий случай – ты услышала его голос без каких-либо особых усилий со своей стороны.

– А у вас есть Советник?

– Нет.

– Почему?

– Я от него избавился.

– Зачем?..

– Потому что он начал мне мешать. Вначале, не спорю, он был полезен, но чем дальше, тем меньше от него было толку. Кроме того, чем больше я узнавал его, тем меньше доверял. Видишь ли, всем Советникам – вне зависимости от их характера – свойственно коварство. На определённом этапе многие из них начинают вмешиваться в жизнь мага, использовать его в каких-то своих целях или даже пытаться осчастливить его – так, как они сами это понимают. Все это очень утомляет, заставляет постоянно быть настороже, сомневаться в каждой рекомендации, которую слышишь от них.

– И как вы от него избавились?

– С максимальной пользой, конечно. Затеял охоту, поймал, зажарил и съел.

– Это шутка?..

– Святая правда. Охоту мне пришлось вести в одном очень тёмном и недружелюбном месте, по сравнению с которым даже Азагалхад – безопасная, знакомая территория. Если бы не помощь моего учителя, скорее всего, я бы остался там навсегда.

– А кто вас учил?

– Климединг.

– Тот самый, который…

– Да. Кстати, возвращаясь к вопросу о волках и овцах, замечу: когда-то Климединг был человеком.

– Был человеком? А стал?.. Демоном?..

– Да.

– Но почему?!

Уилар пожал плечами.

– А почему бы и нет? Таков путь, который он выбрал.