355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Смирнов » Чернокнижник » Текст книги (страница 5)
Чернокнижник
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 16:57

Текст книги "Чернокнижник"


Автор книги: Андрей Смирнов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Уилар!.. – вдруг прошептала Эльга.

Было что-то такое в её голосе, что заставило Уилара стремительно обернуться. Посох в его руках вытянулся вперёд… нет, уже не посох – хищно поблёскивающий чёрный металлический крюк.

Теперь заметил и он. Каменная плоть скалы перед ними менялась и дрожала. Маленькие камешки зашевелились, принялись кататься из стороны в сторону. Скала будто бы текла… менялся рисунок трещин, взбухали какие-то бугры, появлялись впадины… все – в совершеннейшем беззвучье, как будто в кошмарном сне. Происходящее напоминало сон ещё и тем, что пульсировала только часть скалы, вне всякой связи с остальными её частями.

В камне появились углубления… они расширились, выросли, слились в одно целое, камень тёк, словно жидкость, пузырился, как слюна, раздался утробный, рокочущий звук, напоминающий рыганье великана.

– Это же… – прошептала Эльга. – Это же рот…

Рот, образовавшийся в каменной плоти, вдруг потёк к ним. Нити «слюны», соединявшие губы, окончательно разделились надвое, стали толще, превращаясь в своеобразное подобие «зубов».

Эльга завизжала. Уилар бесцеремонно отбросил её назад и сжал в руках посох. Тусклая тень колдуна внезапно потемнела и изменила своё положение, вытянувшись в сторону приближающегося рта. Тень соединилась с темнотой каменной пасти и, казалось, впиталась этой темнотой. Несколько секунд ничего не происходило. Рот по-прежнему приближался. Уилар не двигался с места.

А потом Эльга услышала, как кричит скала. Это было невозможно.

Это было жутко.

Но это – было.

Не звук в привычном смысле, а что-то более глухое и низкое, что человеческое ухо не могло воспринять. Отчаянный вой смял, казалось, в один изломанный комок и небо и землю. Скала затряслась – на этот раз вся, целиком. Эльга заткнула уши руками и зажмурила глаза. Её уже не волновала собственная жизнь, не беспокоил этот чудовищный рот – ей хотелось только одного: чтобы безумный крик, разрывающий её разум на части, наконец прекратился. Руки подхватили её… Эльга почувствовала. как её спутник отталкивается от земли… она ждала окончания прыжка, но приземления почему-то не последовало. Они куда-то падали. Крик содрогающегося в мучениях камня ослаб и постепенно отдалился. Она осторожно открыла один глаз…

Все изменилось. Мир стал совсем другим.

Вместо скал – многослойные стеклянные оболочки, сливавшиеся друг с другом и с плотью воздуха. Сам воздух больше не был однороден. Он был плотным, состоял из каких-то сгущений, неподвижных областей, почти твёрдых сгустков, сплавленных в единое целое. Ощущение направлений вверх-вниз, вперёд-назад потеряло значительную часть прежнего смысла, появились какие-то иные направления, внятно описать которые Эльга бы не смогла. Хлопнувший в момент прыжка плащ за плечами Уилара перестал быть просто плащом – теперь это были то ли крылья, то ли когти, которыми он цеплялся за твёрдый воздух. Вместе с тем Эльга вдруг поняла, что это место – то же самое, где они были, и что они, похоже, в самом деле летят… хотя ей трудно было назвать это «полётом». Скорее – «перемещением». Что-то случилось с её зрением, с самим восприятием вещей. Крик скалы за их спиной перестал быть подобием звука – теперь все это сдвинулось в сторону ощущений… достаточно было отдалиться от чужого, содрогающегося в конвульсиях тела, чтобы перестать как-либо взаимодействовать с ним.

«Что это было?» – Вопрос замер у неё на устах прежде, чем она задала его. Откуда-то она уже знала ответ. Здесь не было вопросов и ответов.

«Это был страж, – подумала Эльга. – Пограничный страж, стерегущий чьи-то владения… и Уилар знал, что мы столкнёмся с ним в конце пути. Но это уже не имеет никакого значения. Если… – она покрутила головой, силясь точнее определить направление, – если мы доберёмся до той пряди света, все опасности останутся позади».

Какие им могут грозить опасности – если пограничный страж уничтожен – она представляла себе весьма слабо, но эти опасности, несомненно, были. Эльге показалось, что Уилара внезапно ударило само небо. Все смешалось и завертелось, хрустальные сферы разбились на тысячи острых осколков, направленных на Уилара и Эльгу. Мир несколько раз мигнул, каждый раз неуловимо меняя свои очертания. Они куда-то падали, за что-то цеплялись… Когда зрение Эльги наконец сфокусировалось, она обнаружила, что висит, вцепившись в скалу руками и ногами. Только через несколько секунд она вдруг поняла, что видит Азагалхад таким же, как прежде – миром мёртвых скал и камней, населённым отвратительными злыми тварями.

Уилар находился неподалёку и медленно выбирался наверх, оглядываясь в поисках какой-нибудь площадки или уступа.

В небе танцевали тени. Воздух то темнел, то становился светлее, прозрачнее. Эльга вдруг вспомнила, как в тот момент, когда небо ударило Уилара, что-то бросилось на них. Что-то гибкое и стремительное. Бросилось – и тут же отступило прочь.

Эльга посмотрела вниз и увидела странную вытянутую тварь, напоминавшую помесь кошки, змеи и мохнатой гусеницы. Тварь поспешно улепётывала прочь, без особых усилий перемещаясь по отвесной скале.

В когтях передних лап существо сжимало чёрный посох Уилара.

…Превозмогая растущее давление чужой воли, Уилар полз наверх. Распластаться по скале, опереться ногой на уступ, найти пальцами трещину наверху, подтянуть тело… Он словно превратился в бездушный механизм – ни эмоции, ни желании, есть только цель. И разум, рассчитывающий оптимальный путь до этой цели.

Воздух смотрел на него. Камни смотрели на него.

Это был единый, внимательный, изучающий взгляд. «Я так долго ждал. Мой дорогой, мой любимый, мой самый лучший и самый ВЕРНЫИ ученик».

Уилар не ответил. Танцующие в воздухе тени смеялись над ним, но он не позволял им сбить себя, отвлечь, заставить оступиться.

Прильнуть к скале. Найти пальцами трещину. Подтянуться.

«Я так рад. Я долго ждал, но теперь-то мы будем вместе».

Широкий уступ, к которому стремился Уилар, был совсем близко. Уилар оттолкнулся ногами, вцепился в край, подтянулся и забрался наверх. Когда он снова увидел над собой небо Азагалхада, ему показалось, что его ударили под дых. Ощущение чужого присутствия стало настолько ясным, как будто бы говоривший с Уиларом находился на расстоянии протянутой руки.

«Скоро я приду за тобой», – пообещало небо. Уилар свесился вниз и попытался отыскать взглядом гибкую фигуру демона, утащившего его посох. Что и говорить, эта тварь идеально выбрала момент для нападения. Нет сомнений, что демона направлял Климединг. И он же приказал ему украсть посох. Так что же получается? Гьянгеншайн заметил их и начал преследование… предупреждать Климединга он по каким-то причинам не стал, а может быть – не смог: до замка путь неблизок. Зато Климединга – и в этом нет никаких сомнении – предупредил пограничный страж: одного его вопля было довольно, чтобы разбудить всех демонов во владениях Хозяина. Гьянгеншайна Уилар не опасался, но эта пронырливая падаль уволокла с собой предмет, наделённый тэнгамом… силой или духом.

Мало того что это чертовски ценная вещь, но вдобавок ко всему при изготовлении её тэнгам отчасти был заимствован у самого чернокнижника. Получив посох, Климединг сумеет призвать своего блудного ученика с такой же лёгкостью, с какой опытные заклинатели вызывают тварей из самого Азагалхада себе на службу. Уилар не мог вернуться в Кельрион без посоха.

Но и начать преследование гьянгеншайна он не мог. Пока на нём будет сконцентрировано внимание Климединга, каждое его действие, каждое заклятье вызовет адекватный ответ. Прямой поединок с наставником заранее обречён на поражение. Во всяком случае, не сейчас и не с теми ресурсами, которыми располагал Уилар.

«Я рад, что ты все правильно понимаешь. – Вновь раздался насмешливый голос у него в голове. – Почему бы тебе не прекратить бессмысленное сопротивление и не вернуться ко мне – по доброй воле?»

Уилар нараспев произнёс несколько слов. Ощущение чужого внимания не пропало совсем, но сделалось более смутным, далёким. Уилар знал, что это только временная передышка. Пройдёт совсем немного времени, и Климединг вернётся, сломав его заговор – слишком слабый, чтобы всерьёз помешать господину демонов следить за своей землёй.

Кстати, а где девчонка? Уилар посмотрел вниз. Эльга по-прежнему висела на скале, вцепившись в неё всем телом. Её взгляд – не просьба, не мольба о помощи… Она слишком хорошо успела узнать своего спутника, чтобы просить его о чём-то. Она просто ждала своей участи. Ждала и, возможно, тихо молились, чтобы Уилар захотел помочь ей, а не безразлично отвернулся в тот миг, когда её онемевшие пальцы больше не смогут удерживать прильнувшее к скале тело.

Уилар снял с плеча сумку, вытащил моток верёвки, сделал петлю. Эльга не сводила с него взгляда. Перед тем как бросить верёвку, Уилар посмотрел ей в глаза. Он ничего не сказал, даже не открыл рта, но Эльге на какое-то мгновение показалось, будто бы она слышит его слова – настолько ясным и недвусмысленным был его взгляд.

«Один шанс. Сумеешь ухватиться – я тебя вытащу. Сорвёшься вниз – счастливого пути».

Уилар бросил верёвку.

Стараясь не думать о том, какова глубина пропасти под ней, Эльга оттолкнулась от скалы и прыгнула вверх…

Глава 6

Должен тут особо подчеркнуть, что чародеи тоже люди, проблем у них никак не меньше, чем у нас с вами. Больше у них проблем. Чародей видит больше нас, подмечает больше нашего и понимает больше, потому жизнь чародейская полнее и шире, потому страсти острее наших, счастье чародеево безмерно, но и страдания его тяжелее, мучительнее и глубже. Потому не живут они долго, чародеи. И им с высот (или из глубин), в которых душа обитает, тоже иногда возвращаться надо на нашу грешную землю.

Виктор Суворов, «Контроль»

… Они сидели на каменном пятачке – пять на пять шагов, – привалившись спинами к скале. Эльга тяжело дышала.

– Без Скайлагги мы не сможем вернуться, – негромко сказал Уилар.

Заметив замешательство на лице Эльги, он терпеливо пояснил:

– Скайлагга. Мой посох.

– Вы собираетесь преследовать это… существо? – подавленно спросила Эльга, подумав: «Что будет со мной, когда он уйдёт?..» Перспектива остаться одной в Азагалхаде её совершенно не привлекала.

– Нет. – сказал Уилар. – Я не могу. Тот, кто повелевает демоном, выкравшим Скайлаггу, следит за мной. Он знает, что без посоха мне отсюда не выбраться.

– Это он… ударил? А потом смотрел? – тихо спросила Эльга.

Уилар кивнул.

– Он здесь, совсем рядом. Ты не чувствуешь его, потому что ему интересен только я… Он уже спустил с привязи своих слуг. Через несколько часов самые быстрые из них будут здесь.

Повисло молчание. Текли секунды, Эльга тщетно ожидала продолжения. Уилар не шевелился и не произносил ни звука.

– Надо что-то делать! – не выдержала девушка. – Нельзя же просто… просто сидеть и ждать, когда они придут!

– Необходимо вернуть оружие, – откликнулся Уилар. Он повернулся и посмотрел Эльге в глаза: – Ты готова отправиться за ним?

– Я??? – Она отшатнулась от его взгляда.

– Ты. – В голосе Уилара не было и тени сомнения.

– Но… как я…

По-прежнему не веря услышанному, Эльга не могла найти ответа. Это было похоже на предложение прыгнуть в небо. Она не знала даже, как спуститься с этой скалы (позади – стена, за краем крошечной неровной площадки – пропасть), а Уилар предлагал ей догнать ту ужасную тварь и отнять у неё похищенное.

– Ты готова? – не отпуская её взгляда, настойчиво повторил Уилар.

– Нет!.. Я… Я не могу!.. – закричала Эльга. – Это же… чудовище! А я… я всего лишь…

– Тогда мы умрём. – Уилар пожал плечами и отвернулся. – Климединг превратит меня в своего раба, а тебя… тебя просто съедят.

Эльга заплакала.

– Жаль.. жаль, что ты совсем не хочешь жить.

– Я?! – Эльга подняла заплаканное лицо. – Я хочу! Но…

– Ты готова отправиться за оружием?

– Но здесь пропасть… и демон.. Что я могу?!!

– Ты думаешь о препятствиях, – сказал Уилар. – Но разве я вообще просил тебя о чём-нибудь думать? Ты пытаешься делать то, чего не умеешь, а между тем твоё дело не размышлять, а действовать. Меня не интересует твои страх перед пропастью, перед демонами или ещё перед чем-нибудь. Меня интересует только одно: хочешь ты жить или нет? Если да, перестань задавать вопросы и просто выполняй то, что я тебе говорю. Если нет – сиди и жди.

– Да, – хрипло произнесла Эльга, вытерев слезы. – Да. Я готова. Что я должна делать?

– Ты полагаешь, что являешься человеком, – тихо сказал Уилар. – С этим невозможно спорить, но вот вопрос: только ли человеком ты являешься? Исчерпываешься ли ты своей человеческой сущностью? Нет… На самом деле никто из людей не является только человеком. Наше бытие не ограничивается тем, чем мы себя мыслим. Так же как на протяжении всей своей жизни мы создаём Кельрион и полагаем, что им исчерпывается все существующее, так же упорно и методично мы создаём самих себя – все наши недостатки и достоинства, слабости и таланты, всю нашу жизнь… мы устанавливаем пределы для своего тела и для своего разума, стремясь стать такими, как все… но нет никаких «всех», нет никакой «нормы», это миф, иллюзия, в которую истово верит все человечество… потому что если человечество перестанет в это верить, оно перестанет быть… а те, кто останутся – больше не будут людьми; во всяком случае, они не будут только людьми. – Шёпот Уилара проникал в Эльгу и, казалось, обволакивал её кожу, как патока, продолжал звучать в её голове, вибрировал в грудной клетке, застывал в костях, заставлял содрогаться все её тело.

– …Мы собираем Кельрион и себя самих с помощью своей веры и своих действий. Эти два – вера и действие – суть одно. Одно проистекает из другого и наоборот. Мы люди, потому, что мы ведём себя как люди и потому что мы верим в то, что мы люди. Вера не есть только привлекающая нас идея или убеждённость нашего разума в чём-либо, вера – это то, что стоит за нашими мыслями и желаниями, то, что делает нас теми, кто мы есть. Невозможно управлять верой с помощью разума или эмоции, напротив – вера сама управляет ими. Стремясь быть только тем, чем мы себя мыслим то есть только людьми, – мы никогда не научимся управлять верой… потому что это «мы» было создано верой. Вера создаёт человека, а не наоборот. И вот мы как будто оказываемся в тупике: будучи людьми, мы не можем управлять верой… но, не умея управлять ею, мы не можем и перестать быть людьми… – Уилар сделал короткую паузу, а потом тихо спросил: – Что из всего этого следует?

«Что следует?» – Она не знала, что тут можно ещё сказать. Слушая Уилара, она очень ясно понимала каждое слово… но что-то неладное было с её головой: как только Уилар произносил новое слово, она забывала предыдущее. Произнесённое осталось в ней не как слова, а как ощущение – чистое ощущение, тёмный силуэт где-то глубоко в сознании, который нельзя ни рассмотреть, ни воспроизвести. Мысли Эльги дробились и таяли. Она больше не могла связно думать.

Эльга видела – Уилар ждёт её ответа. Она было открыла рот, чтобы произнести привычное «не знаю», но не смогла. Слова застряли у неё в глотке, и язык отказался повиноваться. На миг ей представилось, что слова Уилара – это лишь оболочка, за которой – нечто неописуемое, чёрный ветер; а её собственные слова как тряпицы, которыми она пытается закрыться от ветра: ураган подхватил все её «не знаю» и унёс прочь… или ураган унёс её саму, а слова остались на месте?

– Это… – произнесла она с трудом. – Это… как ловушка. Мы как будто бы заперли себя в тюрьме и выкинули ключ в окно. Если мы выйдем и найдём ключ, мы сможем открыть дверь… но мы должны открыть дверь для того, чтобы выйти. Решения нет.

– Решения нет, – согласился Уилар. – Невозможно решить эту задачу до тех пор, пока мы остаёмся в рамках нами же созданных правил. В пределах созданного нами мира невозможно выйти из запертой комнаты, не имея ключа. Но что, если причинно-следственная связь будет иной, не такой, как мы её себе мыслим? Мы ведь не только принимаем те или иные решения, но и формируем условия, внутри которых принимаются решения. Если мы соберём мир иначе, возможно, выйти из комнаты будет совсем несложно: сначала мы спустимся вниз, найдём ключ и откроем дверь… и лишь потом выпустим себя из комнаты.

Уилар поднялся на ноги.

– Решения нет, – повторил он. – Думай об этой задаче… нет, не думай – ощущай её, чувствуй, представляй… проследи её от начала до конца, до тупика, где «решения нет». А потом вернись к началу и перепиши условия.

Эльга почти ничего не слышала. Что-то неудержимо менялось в её внутреннем мире… ей казалось, что каждое слово Уилара – как комок тьмы, проникающий в комнату, которая была ей привычна и знакома… Освещение в этой комнате постепенно гасло, но вместе с тем менялись и её масштабы: сначала комната её сознания превратилась в полутёмный зал.. затем – в бесконечное открытое пространство; рядом с Эльгой дрожал язычок огня, а вокруг… вокруг была только тьма.

– Встань на четвереньки, – приказал Уилар. Эльга повиновалась.

– Беги.

Мысль о том, что рядом пропасть, пришла и пропала… мысль была блеклой и не имела никакой силы. Эльга побежала. Она бежала долго, каким-то необычным образом выгибая своё тело. Ей казалось, что Уилар что-то ещё говорил, но действительно ли он произносил какие-то слова или это были только её мысли? Или это были мысли Уилара? Или – эти мысли не принадлежали ни ей, ни ему, а кому-то третьему, кто подробно и методично рассказывал ей, кем она является? Кто бы это ни был – она сама, Уилар или некто третий – она узнала, что у неё шесть ног и что двигаться она должна, как двигается змеекошка. Она так и делала, больше ни о чём не размышляя. В какой-то момент тьма внутри неё начала отступать – слишком много сил требовалось для того, чтобы поддерживать это состояние. Волей неволей Эльга была вынуждена прибегнуть к более экономичному способу восприятия мира. Но, сфокусировавшись на окружающих предметах, она увидела, что мир претерпел существенные изменения. Она потеряла способность собирать предметы в привычные группы, предметы классифицировались теперь по совершенно новым, непривычным признакам. «Камни» больше не были «камнями», то, что было под ногами, в один момент могло стать стеной или наоборот.

Что-то схватило её сзади за шею. Эльга зашипела и попыталась ударить жалом. Безуспешно. То, что держало её, было десятикратно сильнее. Продолжая сжимать её горло, оно приблизилось и прошептало Эльге в самое ухо:

– Найди его след. Следуй за ним. Он прячется в предгорьях, рядом со скалой, похожей на кусок красного стекла. Забрав посох, немедленно возвращайся. Запомни, запомни, запомни – её зовут Скайлагга. Прежде чем дотронуться до оружия, произнеси её имя. Вперёд!

Какая-то сила отшвырнула шипящую Эльгу на камни, но она не упала – перекувырнулась в воздухе и, спружинив, приземлилась на все шесть лап. Бешеная ярость, исходившая, казалось, из самых глубин её существа, переполняли её. Она хотела только одного убивать. Рвать на части. Раздирать когтями. Вонзать зубы. Развернувшись, она с сожалением выпустила воздух из лёгких, раздувавшихся, как кузнечные меха. Она была готова убить то, что осмелилось схватить её, но – теперь она видела это ясно – силы были слишком неравны. Особенно ей не понравились странные гибкие образования за спиной высокого чёрного существа – то ли крылья, то ли когти, едва заметно подрагивающие, будто в предвкушении боя. Существо не двигалось, но Эльга знала, чувствовала всем своим телом – оно готово к её атаке. Эти крылья-когти… Они не нравились Эльге все больше и больше. Демонстрируя клыки и шипя, двигаясь то влево, то вправо, Эльга отступила к самому краю пропасти. Чёрная тварь не двигалась. Совершив финт, Эльга сделала быстрый кульбит назад, оттолкнулась от стены и во всю прыть понеслась вниз. То, что секунду назад было стеной, стало «равниной», по которой Эльга в её нынешнем облике мчалась совершенно свободно. В конце пути она, оттолкнувшись от камня, прыгнула вперёд… направления снова поменялись – то, что было равниной, снова стало стеной. С глухим хлопком пластины за её спиной раскрылись, выпустив короткие прозрачные крылья. Летать с их помощью было невозможно, но оседлать воздушный поток и мягко спланировать вниз – вполне. Эльга опустилась на землю и, на ходу убирая крылья, понеслась по ясному следу. Ощущая себя охотником, она испытывала состояние, близкое к эйфории – ведь такие занятия, как преследование и убийство, идеально отвечали всей её сущности, были её предназначением, её целью и ценностью, её жизненным смыслом. И только где-то глубоко, на самом дне сознания дремало… не сомнение, даже не отвращение… лёгкое удивление, вызванное новизной ощущений и тем, что раньше она (и в самом деле, это очень странно!) почему-то не понимала, в чём же состоит подлинный смысл её существования.

* * *

Малгелендорф с отвращением бросил посох к подножью красной скалы. Во время бега его не оставляло ощущение, что выкраденный у колдуна предмет готов в любую минуту ожить и ударить. По собственной воле Малгелендорф не стал бы и близко подходить к предмету, наделённому тэнгамом. По собственной воле Малгелендорф вообще бы не стал нападать на колдуна. Он преследовал людей уже двое суток и так и не сумел отыскать подходящей возможности выкрасть Лакомство. Девчонка ни на шаг не отходила от колдуна, но Малгелендорф не терял надежды. Когда они натолкнулись на пограничного стража, Малгелендорф сжался в комок и закрыл уши костяными пластинами – но всё равно вой истязаемого стража проник в него и заставил пережить несколько неприятных мгновении.

Потом страж затих, уйдя куда-то вниз, в горные недра, а охотничий демон почувствовал ветер. Ветер и взгляд. Хозяин был здесь.

Приказ Хозяина был более чем ясен, но поначалу Малгелендорф пытался сопротивляться. Ему совершенно не хотелось связываться ни с колдуном, ни с оружием, наделённым собственным тэнгамом. Из-за того что расстояние было слишком большим, Хозяин не мог силой навязать ему свою волю. Впрочем, в разуме демона-охотника Климединг по-прежнему мог читать, как в открытой книге.

«Если ты схватишь девчонку и он уйдёт один, ты позавидуешь участи Лакомства, – пообещал Хозяин. – Но если ты выполнишь мой приказ, я защищу тебя от колдуна… Без оружия он отсюда не уйдёт – а значит, не уйдёт и девчонка. Когда мы его схватим, ты получишь девчонку… всю, целиком».

Относительно того, действительно ли ему отдадут девочку, когда все закончится, у Малгелендорфа имелись очень большие сомнения, но он понимал, что выбора у него нет… Он скорее был готов поверить в то, что Хозяин устроит настоящую травлю, буде он посмеет ослушаться. Трансформировавшись в змеекошку, он невидимой тенью потёк вслед за беглецами…

«Вперёд» – приказал Хозяин. Малгелендорф прыгнул. Волевой импульс Климединга обрушился на блудного ученика, выбив на более низкий уровень реальности… Вырвав из рук Уилара оружие, демон-охотник мчался по скале, не веря в то, что все ещё жив, и каждую секунду ожидая удара в спину. Но удара не было. Хозяин, как и обещал, позаботился о нем.

Добравшись до красной скалы, Малгелендорф избавился от посоха и стал ждать. Теперь можно было не бояться. Утёс, похожий на клык из цельного рубина, частично скрытого грязью и безобразными наростами, защитит его. Рубиновый клык обладал тэнгамом, который в любую минуту по воле Хозяина мог пробудиться ото сна и вырваться на поверхность. Малгелендорф задумчиво обошёл вокруг утёса. Ему самому опасность не угрожала, и поэтому он, поднявшись, как по ступеням, по наростам вокруг рубина, заглянул внутрь полупрозрачной алой тверди. Внутри он различил несколько смутных, неподвижных фигур – несомненно, жертв собственной неосторожности, пойманных Хозяином и отныне навеки заключённых в недрах красной скалы. Одна из фигур – женщина с полуоткрытыми глазами и клубком змей, заменявшим ей волосы – не понравилась ему настолько, что он оскалился и тихо зашипел. Удовлетворив своё любопытство, он спрыгнул на землю.

…Что-то приближалось к скале. Что-то, двигавшееся со скоростью, не уступавшей скорости самого Малгелендорфа. Демон запрыгнул на камень, приподнялся за задних лапах и через несколько секунд понял, что это.

Самка. Самка гьянгеншайна.

Будь Малгелендорф человеком, он, совершив это открытие, выругался бы самым нецензурным образом. Если самцы-гьянгеншайны славились терпением и коварством, то самки из их народа отличались бешеным нравом, редким даже по меркам обитателей Азагалхада. Совершенно не зная страха, они зачастую набрасывались даже на противников, многократно превосходивших их в размерах и силе. Нападая, они уже не отступали и бились до смерти. Ни один обитатель Азагалхада, обладающий хотя бы зачатками интеллекта или инстинкта самосохранения, не стал бы по доброй воле связываться с самкой гьянгеншайна. Даже самцы из их собственного народа осмеливались подходить к ним лишь в строго определённое время в году… но даже и тогда в четырех случаях из пяти самцу перегрызали глотку либо до, либо сразу после совокупления.

Самка, высоко подпрыгивая от клокотавшей в ней ярости, бежала прямиком к рубиновой скале.

«Хозяин!» – позвал Малгелендорф. Ответа не было.

Внимание Хозяина по-прежнему было сконцентрировано на колдуне, оставшемся где-то далеко в горах. Малгелендорф смутно чувствовал, что там происходят какие-то пульсации Силы. Что пытается сделать колдун? Напасть? Подготовиться к предстоящему бою? Закрыться от слежки и уйти? Что бы это ни было, Малгелендорф был уверен – Хозяин пресечёт в корне любую серьёзную попытку изменить установившийся баланс.

Самка неуклонно приближалась. Надо было что-то делать. Обратиться в бегство Малгелендорф не мог, если все это время колдун готовился к какому-то ответному воздействию, покидать пределы красной скалы равносильно самоубийству. Хозяину он больше не интересен, и поэтому на его защиту Малгелендорф не может больше рассчитывать. Всё, что ему нужно – это оставаться поблизости от скалы до тех пор, пока колдуна не схватят. Но самка…

«От этой бешеной сучки можно ожидать всего, чего угодно», – подумал Малгелендорф, лихорадочно оглядываясь в поисках места, где можно было бы спрятаться. Но никакого подходящего укрытия поблизости не наблюдалось. Да и самка его уже заметила. Если ей приспичит напасть на пего, никакие укрытия не спасут.

Оп попытался рассчитать направление её движения с тем, чтобы в тот момент, когда самка будет пробегать мимо, оказаться на максимальном от неё расстоянии… например, с другой стороны рубинового утёса. Но, стоило ему переместиться, как она тоже поменяла направление движения, и Малгелендорф обречённо осознал, что эта обезумевшая гадина охотится именно за ним. Облик змеекошки, в котором он находился в данный момент, как нельзя лучше подходил для битвы, но Малгелендорф, сдвинув костяные пластины, дополнительно укрепил броню на шее, груди, плечах и передних лапах. Подобная частичная трансформация существенно снизила бы его скорость, вздумай он обратиться в бегство, но устраивать сегодня ещё одни гонки не входило в планы демона. Лучше пожертвовать скоростью, укрепив броню – эти бешеные сучки обожают лупить хвостом с ядовитым жалом куда ни попадя.

Как только она оказалась на расстоянии прыжка, она его совершила, выгнувшись дугой и распрямляясь в воздухе, как пружина. Сцепившись, два демона покатились по камням, кусая, разрывая когтями и жаля друг друга. Сильным пинком задних ног Малгелендорфу удалось отбросить от себя самку. Демоница перекувырнулась в воздухе и, клацнув когтями по камням, мягко опустилась на все семь – включая хвост – конечностей. Они закружились друг вокруг друга.

Малгелендорф был удивлён. Обычно самки не делали никаких пауз между атаками. Они бездумно вступали в бой и переставали нападать только будучи разорванными на пять-шесть частей. Эта охотница вела себя совершенно нетипично. Она дралась с яростью, естественной для самки гьянгеншайна, но – и это стало ясно с первых секунд боя – она нападала так, как будто бы в первый раз охотилась в пустыне. Как будто бы сама ещё не понимала толком, на что способна.

«Домашняя зверушка кого-нибудь из соседних Хозяев?» – предположил Малгелендорф.

Сучка быстро оглянулась. Заметив движение её головы, Малгелендорф отчётливо осознал, что на этот раз он выйдет победителем. Целью самки являлся не только он, но и что-то ещё. Это обстоятельство вкупе с неопытностью нападающей почти гарантировало ему победу в поединке. Он никогда не слышал, чтобы самка гьянгеншайна сосредотачивалась на двух вещах сразу (а тем более – во время боя). Это им совершенно несвойственно. Наверняка, идя вразрез с собственной природой, она тратит на несвойственный ей процесс мышления огромное количество внутренних сил. А раз так, он уже почти победил… Малгелендорф прижался к земле, готовясь к прыжку.

Самка внезапно сорвалась с места и понеслась к рубиновой скале. Может быть, если бы он прыгнул сразу, все было бы иначе… Но он помедлил из-за странного ощущения: ему вдруг показалось, что самочка ему каким-то образом знакома… что будто бы где-то он её уже видел… но где – он никак не мог вспомнить. В ней было что-то легкоузнаваемое и вместе с тем – совершенно незнакомое; если бы у Малгелендорфа спросили, где он мог бы встретить эту глупую юную красотку, то он, скорее всего, по здравом размышлении пришёл бы к выводу, что никогда прежде её не видел и видеть не мог.

За миг до того, как он обрушился на неё в затяжном прыжке, самка схватила чёрный посох, о котором Малгелендорф давно забыл и за сохранность которого совершенно не беспокоился – потому что только полный идиот станет без серьёзной причины хватать вещь, наделённую чужим тэнгамом.

Они снова покатились по земле, но Малгелендорф впился в спину самки крепко, всеми шестью лапами, хвостом и зубами и отпускать не собирался. Каким-то образом ей удалось частично вывернуться, но для неё бой был проигран, это было уже ясно – рваные раны, нанесённые когтями Малгелендорфа плюс то количество яда, которое ему удалось вкачать в неё, очень скоро должны были совершенно её обессилить. Кроме того, в двух передних лапах самка по-прежнему продолжала сжимать подхваченный с земли чёрный посох.

– Скайлагга, – отчётливо произнесла она. «Сучка!..» – успел подумать Малгелендорф в тот миг, когда колдовское оружие принимало новые очертания. Вытащить когти из тела самки и обратиться в бегство он уже не успел. В воздухе мелькнуло что-то гибкое и острое, слишком стремительное даже для глаз гьянгеншайна. Парализующий импульс. вошедший в тело Малгелендорфа, был настолько силён, что он почти сразу потерял контроль над собственными мышцами. Содрогаясь в конвульсиях, Малгелендорф скукоживался, сжимался в комок беспомощной плоти, выставляя вовне ставшие торчком костяные пластины… Слишком ненадёжная защита, чтобы на неё всерьёз можно было полагаться… Сознание тонуло во тьме. Самка высвободилась из его когтей и вцепилась ему в глотку. По началу она неумело захватывала больше, чем могла за раз перекусить или разорвать, но быстро освоилась. Малгелендорф почувствовал, как влага пропитывает его кожу и землю под ним… почувствовал, как воздух касается его внутренностей… Вскрыв ему брюхо и грудную клетку, оставив голову висеть на узком лоскутке кожи, самка подхватила посох и побежала обратно.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю