Текст книги "Чародеи (сборник)"

Автор книги: Андрей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 120 страниц)

– Ты–то сам в это веришь? – буркнул Дэвид.

– Нет, – ответил Ивард. И повторил: – Сейчас мы все равно ничего не сможем сделать.

Джейназ из Шегга пробормотал проклятие.

– Глядите! – вдруг воскликнул Тэльди. – Там свет!

Все оживились, стали вглядываться в темноту. Где–то далеко впереди и вправду показалась тусклая точка света. Это был кто–то из своих – но кто? Раглес, Мерклон или второй отряд разведчиков? А может быть, один из заплутавших призраков Джейназа? Враг?…

«Вряд ли это призрак, – подумал Дэвид. – Им не нужно освещение, чтобы видеть в темноте. Они слегка светятся сами по себе, но по–другому. Гораздо слабее».

Некоторое время точка света почти не увеличивалась. Затем стало заметно, что свет приближается. Колдуны с нетерпением ждали. Даже Джейназ привстал на стременах, как будто бы, чуть–чуть приподнявшись, он мог лучше разглядеть того, кто направлялся к ним.

Секунды тянулись как часы. Наконец наездник ворвался в круг, освещавший туннель перед авангардом.

Это был Мерклон кен Хезг. Он был один. Настороженное внимание, с которым колдуны отнеслись к его появлению, Мерклона слегка удивило.

Посыпались вопросы. Поскольку заговорили все разом, начальник охраны не сразу понял, что от него хотят. Когда ему надоел этот бедлам, он применил свой любимый фокус: воздух как будто взорвался в оглушительном хлопке. Сразу стало тихо.

– Что вы так разорались? – С легким отвращением Мерклон оглядел своих подчиненных.

– Что с Тэном и Гейлой? – Спросил Ивард. Мерклон холодно оглядел старика. С Ивардом – единственным из всех колдунов охраны – у него были почти приятельские отношения, но вопрос ему явно не понравился.

– А что с ними? – спросил он в ответ.

– Хотелось бы знать, что тут происходит, – процедил Дэвид, сверля взглядом начальника охраны.

Мерклон несколько секунд разглядывал землянина с таким видом, как будто бы перед ним было маленькое, но назойливое насекомое.

– Никак не уймешься? – скривив губы, бросил он. – Чем ты опять недоволен?…

Дэвид скрипнул зубами. Улыбка Мерклона стала совсем презрительной.

– Подожди–подожди, не заводись!.. – Ивард выехал вперед, привлекая к себе внимание кен Хезга. Голос его звучал примирительно. – Давай разберемся. Для чего тебе понадобились Тэн и Гейла? Где они сейчас?…

– Что? – недоуменно переспросил Мерклон. Пожал плечами. – Я–то откуда знаю?

Колдуны встревоженно переглянулись.

– Разве они не с тобой?… – тихо спросил Джейназ. Мерклон покачал головой. Оглядел чародеев, многие из которых смотрели на него с явным сомнением. Начал понимать, что происходит что–то не то. Не очередная нелепая претензия на «справедливость» со стороны Дэвида или Гильберта, не желающих нести внеочередное дежурство, а что–то действительно серьезное…

– Что случилось?! – Голос Мерклона ударил, как стальной хлыст. – Откуда мне знать, где Тэн и Гейла? Они были с вами!

– Раглес сказал, что повстречался с тобой час тому назад. Ты забрал его спутников…

– Я никого не забирал, – перебил Мерклон Иварда. – Я ни с кем не встречался. Кроме Мейджа и Ильбрека – на том конце туннеля.

Дэвид почувствовал, как по спине пробежал холодок. Кто–то из них лгал. Или Мерклон, или Раглес.

– Где этот… – Мерклон сделал короткую паузу. – …шутник?

– Раглес сказал, что ты велел ему продолжить обследование туннеля, – ответил старик. – Он прихватил Гьёрта и Иуалли и уехал. С тех пор не возвращался.

Мерклон выплюнул ругательство.

– Что со второй группой? – быстро спросил он.

– В последние полтора–два часа они тоже не появлялись.

Мерклон опять выругался.

* * *

Гьёрт потерял счет развилкам и поворотам. Боковые туннели были не такими большими, как центральный, но представляли собой настоящий трехмерный лабиринт. Многочисленные ходы извивались, как пьяные змеи, соединялись друг с другом и снова расходились, заканчивались тупиками или, закручиваясь по длинной дуге, замыкались сами на себе. Потеряться здесь могли проще простого, но от этой незавидной перспективы они были застрахованы: над плечом Раглеса висело заклинание, похожее на полупрозрачный куб желтоватого света. Заклинание автоматически фиксировало путь, пройденный их группой, – красная точка упорно прогрызала себе дорогу сквозь толщу желтоватого света. Туннели, в которых они уже успели побывать, обозначались зелеными линиями.

Гьёрт с легким беспокойством взглянул на иллюзорный макет. Хотелось верить, что волшебная карта Раглеса верно записывает их движение.

– Не пора ли возвращаться? – спросил воин. – Мне кажется, мы уже достаточно далеко забрались. У нас нет времени на подробное исследование подземелья. Наша задача – осмотреть туннели, непосредственно примыкающие к основному.

– Да, ты прав, – согласился Раглес. Своего гулейба он тем не менее назад не повернул. – Посмотрим, что за этим поворотом – и сразу обратно…

– Не стоит слишком увлекаться. Ведь караван движется, не забывай. Пусть даже и медленно. Будем блуждать и дальше – окажемся на выходе позади наших. Хорошо, если отделаемся штрафом. Если Мерклон уже вернулся, он нас с дерьмом за это съест.

– Убедил. Возвращаемся.

Они повернули. Иуалли, загадочно молчавший всю дорогу, вдруг заговорил:

– Мне не нравится это место.

– Неужто? – рассмеялся Раглес. – А я думал, я один такой.

Гьёрт не поддержал шутки.

– Оно никому не нравится, – кивнул он. – Поздно ты проснулся, двухголовый. Поговаривали, будто ты лучший псионик в группе. Но если до тебя только сейчас дошло, что с этим местом что–то не так, выходит, что я – просто Бог Ментального Мира. Потому что это чертово подземелье не нравилось мне ещё тогда, когда мы стояли снаружи.

Иуалли медленно повернул свое двойное лицо к говорившему. Хотя Гьёрт знал, что губы синелицего устроены таким образом, что он не может не улыбаться, неизменная улыбка Иуалли раздражала его все сильнее. Казалось, что синелицый знает что–то такое, чего не знают все остальные.

– Не надо злиться, – попросил Иуалли. Его голос, как всегда, был ангельски спокоен. Даже если его начнут резать на части, он станет кричать мягким, негромким и кристально чистым голосом – так уж были устроены его голосовые связки.

– Не надо враждебности, – повторил он. – Ее и так слишком много. Это место обманывает. Оно обмануло всех и даже меня. Но теперь мы близко. Ему сложно продолжать морочить нам голову. Я что–то чувствую. Не здесь, – поспешно добавил он, заметив, как Раглес и Гьёрт начали нервно оглядываться по сторонам, – в глубинах. Словно течение. Сильное. Сильнее, чем любой из нас. Сильнее шиалга. Сильнее…

– В каких ещё глубинах? Внизу?

– Нет. На другом уровне. Не знаю, как это соотносится с видимым миром. Может быть, и вовсе никак не связано. Не знаю.

Гьёрт хотел спросить что–то ещё, но не успел: его внимание отвлекло кое–что другое.

К этому моменту разведчики подошли к очередному перекрестку, которыми было так богато подземелье под Тагитскими горами. Не считая каменного коридора за их спинами, здесь имелось ещё четыре прохода. Два ближайших, справа и слева, оставались на том же уровне – по крайней мере, насколько хватало видимости. Два других хода вели в одном и том же направлении (в сторону центрального туннеля) и различались лишь одним: правый плавно поднимался вверх, левый – опускался вниз. Раглес повернул гулейба к последнему. Гьёрт усомнился. Он плохо помнил дорогу, но у него было четкое ощущение, что в этом месте они двигались по той дороге, которая вела вверх. Взглянул на призрачный макет – и убедился, что его догадка верна.

– Постой! – окликнул он Раглеса, уже начавшего спуск. – Перепутал дорожку. Нам наверх.

– Нет смысла возвращаться тем же путем, каким мы пришли. Так мы и за год это место не осмотрим.

– Слушай, если мы двинемся сюда, то вообще в главный туннель не вернемся. Пройдем под ним. Мы сейчас где–то футов на двести ниже основного уровня. Взгляни на свою схему.

– Ты лучше вспомни, сколько ответвлений в главном туннеле. Уверен, можно вернуться и этим путем. Наверняка на последующих развилках будут тропки наверх.

– А если нет, то что?

– А если нет, пройдем под туннелем, поднимемся и вернемся с другой стороны.

– А ты уверен, что…

– Пока не попробуем – не узнаем. Не так ли? – Подмигнув, Раглес направил гулейба вниз.

Гьёрт последовал за ним. Ему не нравилась идея Раглеса, но выбор был невелик. Кроме того, без иллюзорного макета он вряд ли сумел самостоятельно бы отыскать дорогу обратно.

Путей, ведущих наверх, им больше не попалось. Они миновали полдесятка кривых коридоров, временами расширявшихся до размеров небольших пещер. Развилок попадалось не слишком много, направление разведчики выдерживали более–менее верно – если не считать того, что они сейчас находились гораздо ниже нужного уровня.

В одной из пещер – самой крупной из всех, что попадались им за время пути – Раглес внезапно остановил гулейба и спрыгнул вниз.

– В чем дело? – спросил Гьёрт.

– Почудилось что–то… – Иллюзионист поднял руку, и свет, окружавший их группу, усилился. Каменный зал оказался весьма просторным.

Та часть, которую Раглесу удалось осветить, была загромождена валунами всевозможных форм и размеров. Уродливые каменные образования бесформенными гроздьями свисали с потолка. Стены пещеры были прямо–таки испещрены ходами.

Иуалли и Гьёрт подъехали ближе. Раглеса, казалось, заинтересовал здоровенный валун в центре зала. К нему он теперь и направлялся.

– Долго мы ещё будем тут торчать?

– Спокойнее, – ответил Раглес, не оборачиваясь. – Мы просто делаем свою работу.

Гьёрт бросил взгляд на синелицего. С тем творилось что–то странное: улыбка застыла, а по голубой коже градом катил пот. Создавалось впечатление, что синелицый псионик разом ослеп и перестал соображать.

– Эй!.. Что с тобой?…

– Не обращай на него внимания, – сказал Раглес, продолжая идти. – Он сам виноват. Нельзя быть таким чувствительным.

– Ты о чем?

– Неважно. В любом случае, все это уже не имеет никакого значения. – Иллюзионист наконец остановился.

– Почему?!

– Потому.

Валун, к которому они подошли почти вплотную, зашевелился. Иллюзорная оболочка растаяла, являя тело, которое могло бы принадлежать жабе… размером со слона. «Жаба» имела восемь ног, заканчивавшихся раздвоенными копытами, и короткий толстый хвост. Наличествовали четыре конечности, отдаленно напоминавшие руки, и несколько длинных бескостных отростков, постоянно находившихся в движении. Удивительнее всего была верхняя часть – прямо из жабьего туловища, покачиваясь на тоненьких шеях, вырастали шесть или семь голов, отдаленно напоминающие козлиные морды кьютов. Возводя вокруг себя силовую броню, Гьёрт вдруг вспомнил, что изображения подобных существ он видел наверху, в руинах. Кто–то из новеньких – кажется, этот странный землянин, Дэвид – ещё предположил, что так могли выглядеть древние кьютские боги.

Возможно, землянин был ближе к истине, чем сам мог предположить.

Иллюзии продолжали таять. Изменился не только валун, обрели форму и задвигались другие камни в пещере. Гиоры и кьюты, действуя на удивление слаженно, перекрыли все выходы из зала. На потолке, матово поблескивая черными хитиновыми панцирями, лениво зашевелились мирмеколеоны. Стены облепили прыгуны – похожие на лиловые грибы, с единственной ногой, предназначенной для передвижения, они были способны поглощать пищу всей поверхностью своего тела. Пищей же для них служила любая органика.

– Я привел их, господин Юийдиалья, – обратился Раглес к восьминогой лягушке, – пожалуйста, верните мою душу. Вы обещали.

– Предатель!.. – выплюнул Гьёрт. Он почти не ощущал ненависти, которой хотел бы наполнить свои слова. Его внутренний мир стал холоден и пуст. Кто–нибудь со стороны мог сказать, что Гьёрт ещё не успел оправиться от пережитого шока. Сам Гьёрт сказал бы, что перестал что–либо чувствовать, ясно осознав близкую смерть. Чувства умерли чуть раньше, чем тело.

Раглес обернулся и – впервые за все время пути – открыто посмотрел ему в глаза.

– Пойми, – ничего не выражающим голосом произнес он. – У меня не было выбора. Когда мой караван погиб, меня поймали. Они… он… что–то сделали со мной. Я не хотел. У меня не было выбора. Прости, если сможешь.

Но Гьёрт не был в настроении прощать. Он все–таки попытался прорваться к выходу. Его гулейб, сорвавшись с места, расшвыривая кьютов и маневрируя между массивными гиорами, бросился к одному из ходов. Металлическая перчатка вспыхнула, выбрасывая вперед комок энергии. Гравитационный импульс выбил демонов, скопившихся у выхода, словно пробку из бутылки с шампанским. Гьёрту почти удалось уйти. Почти. Потому что избежать столкновения с мирмеколеонами, которые градом посыпались на него с потолка, он уже не смог. Гулейб погиб сразу – одна из бестий упала на голову ящерице–скороходу и тут же впрыснула яд. Навалились остальные. Всадник, хотя и был погребен под грудой насекомоподобных тел, прожил на несколько минут дольше. Силовое поле, генерируемое заколдованными доспехами, ненадолго защитило его от ядовитых жвал. Падая под натиском львиномуравьиных тел, он даже успел выхватить из ножен меч. Заколдованный клинок, окруженный призрачным огнем, разрезал плоть, почти не встречая сопротивления. Меч летал с неимоверной скоростью, Гьёрт словно превратился в вихрь из смертоносных движений и выпадов. Располовиненные трупы мирмеколеонов, разбрызгивая темную слизь, один за другим падали на землю.

Ему даже удалось сделать несколько шагов по направлению к выходу. Но затем искусство уступило численности. Профессионального бойца просто задавили массой. Защитные чары иссякли, и мирмеколеоны не замедлили вцепиться ему в ноги. Даже их необычный яд не сразу разъел заколдованное железо, но хватило и секундной задержки, чтобы прочие слуги Юийдиальи навалились на человека дружною толпой. Гьёрт убил нескольких гиоров, но они рухнули не назад – за ними просто не было места – а на него же, лишая его возможности двигаться. Он упал – и мгновенно был погребен под телами отвратительных рычащих и блеющих созданий. В ноздри ударила вонь, он почувствовал удушающую, страшную тяжесть. Свет начал гаснуть. Чьи–то зубы вцепились ему в лицо. Чьи–то когти разодрали доспехи. Ноги были как в огне – яд мирмеколеонов проникал в тело все глубже. Он умер прежде, чем успел закричать от боли.

Все твари, собравшиеся в пещере, в обычных условиях не очень–то ладили друг с другом. Каждый из представленных видов – кьюты, гиоры, мирмеколеоны и прыгуны – не имел ничего против того, чтобы полакомиться остальными. Кьюты – самые слабые – брали числом, поодиночке являя собой желанную добычу для всякого обитателя пустыни; гиоры – весом и силой, когтями, тяжелыми копытами и устрашающими рогами; мирмеколеоны – численностью, ядом и ловушками вроде пустот, скрытых под поверхностью земли, в которые проваливалась беспечная жертва. Прыгуны были самыми невкусными из всех – проглотив живого прыгуна, легко можно было стать его пищей, поскольку и оказавшись в чужом желудке, прыгун продолжал питаться всем, что его окружало.

Но сейчас обитатели Диких Пустошей не пытались напасть друг на друга. Воля их господина – неповоротливого демона Юийдиальи – заставляла их действовать сообща. Впрочем, послушание вознаграждалось: рабам было позволено полакомиться плотью Гьёрта и его гулейба – так же как два часа назад было разрешено закусить двумя группами разведчиков, также приведенными Раглесом.

После Гьёрта наступил черед Иуалли. Пытаясь разобраться со странными, почти неуловимыми ментальными «течениями», циркулировавшими в подземелье, Иуалли незадолго до того, как группа вошла в зал, снял защитный амулет и расплел охранные слои заклятий вокруг своего гэемона. Таким образом он собирался повысить собственную восприимчивость и действительно добился этой цели – но цена оказалась непомерной. Иуалли смог отследить источник тех незримых токов, легкое касание которых он ощущал уже давно. Но и демон не медлил. Поняв, что обнаружен, Юийдиалья отреагировал немедленно – вторгся в сознание двуликого колдуна. Иуалли был великолепным псиоником, но против мощи кьютского божка устоять не смог. Юийдиалья мгновенно взял контроль над функциями его тела, лишив двулицего возможности предупредить спутников об опасности, а заодно – подчинил своей воле и гулейба, который вез парализованного колдуна.

Иуалли сопротивлялся как мог. В течение нескольких минут он был оттеснен к последним рубежам своего сознания, заперт в последнем бастионе своего «я» – уже ничего не видящий, не слышащий и не ощущающий, потерявший большую часть памяти, но все ещё продолжавший бороться. Ментальная мощь демона многократно превосходила все, что мог выставить Иуалли, но чем глубже погружался демон в сознание своей жертвы, тем сильнее становилось сопротивление. Полностью подчинить двулицего он так и не сумел. Его мощи хватило, чтобы преодолеть последний барьер – но в результате он сломал, а не захватил разум Иуалли. Глаза синекожего мага остекленели, от краешка рта поползла ниточка слюны. Он превратился в растение, в полного дебила. Две или три головы демона разочарованно зашипели. Существо с испорченным разумом Юийдиалье было не нужно. Почуяв хозяйское дозволение, кьюты, гиоры, прыгуны и мирмеколеоны, плотным кольцом окружавшие синекожего мага, набросились на него и за минуту сожрали живьем.

Все это время Раглес молчал. Несколько месяцев назад Юийдиалья сделал с ним то же самое, что пытался сейчас провернуть с Иуалли – с той лишь разницей, что с Раглесом демон добился своего. Он проник в разум Раглеса и похитил что–то очень важное, какую–то частицу души, связующую «я» и волю. С тех пор все решения за мага принимал его новый хозяин – по сути, Раглес превратился в такой же придаток демона, каким были кьюты и прыгуны. Его отпустили на свободу и даже заботливо препроводили к границам Хеллаэна. Его задачей стало опять наняться в охрану и привести новый караван прямиком к логову Юийдиальи. Но все–таки, даже с полностью парализованной волей, Раглес оставался человеком, а не животным. Его «я», отсеченное от воли, иногда ощущало, как слабеет внимание демона. Тогда рабу предоставлялось чуть больше самостоятельности. Он не мог предупредить караванщиков или сделать что–либо, противоречащее желаниям своего хозяина; любая мысль о неповиновении мгновенно отслеживалась и пресекалась. Вместе с тем каким–то ограниченным правом выбора – в рамках поставленной хозяином задачи – Раглес все–таки обладал. Юийдиалье пришлось оставить ему толику свободы для того, чтобы не вызвать преждевременных подозрений у охранников и караванщиков. Пользуясь этой призрачной свободой, Раглес в те минуты, когда внимание демона слабело, пытался сделать хоть что–то. Он лгал, дурачил Джейназа, крал вещи у других охранников. Он пытался дать им понять: он не тот человек, которому можно доверять.

Правда, все его хитрости ни к чему так и не привели. Все серьезные попытки Юийдиалья пресекал на корню, а «мелочи» воспринимались его товарищами как дурацкие шутки. Да он и не пытался всерьез. Он сдался. Он почти убедил себя в том, что стоит ему выполнить приказ Юийдиальи – и демон вернет ему свободу. Юийдиалья неоднократно обещал ему это. Больше Раглесу верить было не во что.

– Господин, – повторил он, кланяясь. – Я исполнил то, что вы хотели… Прошу вас…

Юийдиалья несколько секунд рассматривал человека. Он знал все, что знал Раглес, читал в его разуме, как в открытой книге. Караванщики иллюзионисту больше не поверят. Если он вернется, его схватят и потребуют объяснений, и на этот раз ему не удастся отвертеться.

Ценность Раглеса – как агента среди людей – стала равна нулю. Он был больше не нужен.

Одно из щупалец демона обвилось вокруг Раглеса, подняло в воздух и поднесло к козлиным головам, выраставшим из жирного туловища. Со смесью безразличия и облегчения Раглес смотрел, как открываются рты, наполненные острыми зубами, вот–вот собираясь вцепиться в его тело. Его воля по–прежнему была парализована, сопротивляться не хотелось, и отчаянный крик разума «Это смерть!» не вызывал никаких эмоций. Он не боялся смерти – и даже осознав, что чуда не будет и ему не вернут свободу, не испытал слишком сильного разочарования. За месяцы рабства, осознаваемого ежедневно, ежеминутно, Раглес прошел все круги ада – улыбаясь, споря, смеясь, разговаривая «за жизнь» с теми, кого он вел на гибель. Теперь все это закончится – так или иначе.

Когда три или четыре пасти одновременно вцепились в его плоть и начали раздирать ее на части, Раглес закричал.

Он кричал, срываясь на визг, почти семь минут.

Хозяин Диких Пустошей предпочитал вкушать пищу неторопливо, смакуя каждый кусочек.