Текст книги "Чародеи (сборник)"

Автор книги: Андрей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 120 страниц)

7

…Лэйкил работал допоздна. Заботы чужого мира, которые он добровольно взвалил на свои плечи три года назад, отнимали почти все свободное время. Стоило только взять отпуск, расслабиться недельку–другую с грудастой фотомоделью (или с двумя), как по возвращении выяснялось, что его верные – может быть даже, чересчур верные работнички – наворотили в его отсутствие такую гору ошибок, что впору было стреляться. Впрочем, положение дел постепенно менялось к лучшему. Еще пара лет, и можно будет уйти на покой. Спокойно заниматься магией в Тинуэте, может быть даже снова поступить в Академию… под выдуманным именем, конечно… спроектировать в дядюшкиной лаборатории женщину своей мечты: сногсшибательную длинноногую блондинку, но при этом немую и с ангельским характером… Последняя мысль заставила Лорда улыбнуться. «Нет, – подумал он. – Нет и нет. Никакого разврата в Тинуэте. Нельзя подавать дурной пример подрастающему поколению…» При воспоминании о Лайле его мысли приняли другой оборот. «Хм–м, почему на ее столе лежал набросок схемы, сильно напоминающий общеизвестное противозачаточное заклинание? Может, она завела себе парня в каком–нибудь другом мире… Пятнадцать лет… Не рановато ли? Хотя – чем бы дитя ни тешилось… Если у нее парень, надо проверить, действительно ли он тот, за кого себя выдает… Враги, всюду враги…» Лэйкил зевнул, посмотрел на настенные часы. Ого! Уже за полночь. Пора бы и честь знать. Лэйкил принял душ, переоделся и, использовав свой собственный портальный камень, открыл Дверь в Тинуэт. Любоваться красотами Дороги Света у него не было ни сил, ни желания.

Оказавшись в родовом гнезде, он хотел было тихонько пробраться в свою спальню, но не тут–то было.

– Эй!

Лэйкил оглянулся. Лайла вышла из свой комнаты с книжкой в руках.

– Привет.

– Привет, братец. Нам надо поговорить.

– Только не сейчас. – Лэйкил пошел дальше. – У меня был напряженный день, мы с Мастером Олито до ночи копались в архивах…

– Хватит врать.

Он замер на месте. Повернулся.

– Что?

Лайла, не отрываясь, смотрела ему в глаза.

– Я была в Академии. Сегодня.

– Что ты там делала? – удивился граф.

– Знакомилась с условиям поступления. Буду сдавать экзамены в следующем году.

– Вот как? А где ты деньги возьмешь? Наколдованное золото у нас не принимают, забыла?

– Не забыла. А обучение, разумеется, ты мне оплатишь. Верно?

– Может быть, но…

– Лэйкил, не уводи разговор в сторону. Я была в Академии. И я узнала удивительную вещь. – Лайла сделала большие глаза. – Оказывается, Мастер Олито ушел на покой два с половиной года назад. Вскоре после того, как ты там перестал появляться.

– Ты и это выяснила?

– А как же.

Лэйкил смущенно почесал нос. Мельком посмотрел на сестренку. Стоит, глаз не отводит. И ни одна правдоподобная история в голову, как назло, не лезет… Нет, конечно, историй можно придумать хоть тысячу, но Лайле проверить их – дело десяти минут. «Вырастил, на свою голову, – подумал Лэйкил. – Вот и занимайся после этого воспитанием…»

– Ну так что, Лэйкил? – Лайла чувствовала, что прижала братца к стенке, и продолжала давить. – Куда ты пропадаешь каждый день вот уже почти три года подряд? Почему ты прячешь от меня папины дневники? Почему ты…

– Ладно. – Лэйкил поднял руки. – Нам действительно надо поговорить. Я долгое время откладывал этот разговор, но теперь ты не оставила мне выбора. Видишь ли, сестренка, твой отец все еще жив… Но радоваться не стоит – я не уверен, что это хорошая новость…

* * *

…После ужина Родерик взял котелок с остатками каши и подошел к пленнику.

– Как гритца, хлеб да каша – пища наша. Уж не побрезгуйте нашей простецкой кашкой, господин герцог. Деликатесов нема. – Он поставил котелок рядом с пленником и позвал:

– Алабирк! Подь сюда. Развяжи–ка ручки господину герцогу…

Пока Алабирк развязывал руки, сам старейшина распутал узлы на тряпице, обмотанной вокруг нижней половины лица Ратхара. Как только он это проделал, герцог самостоятельно выплюнул изо рта кляп.

– Ай–яй–яй! – горестно всплеснула руками Талеминка. – Ну зачем же на землю плевать!.. Мы ведь этот кляп снова зам в рот засунем!..

Наемники рассмеялись. Ратхар растер запястья и со злостью посмотрел на своих похитителей.

– Кушайте, кушайте, господин герцог, – ласково предложил Родерик. – Только буянить не вздумайте. А то, как бы, как в прошлый раз не вышло б. Нам сказано вас живым привести… а вот про кости ваши – чтоб целыми они оставались, значица, – про то нам ничего не сказано.

Родерик имел в виду происшествие, случившееся при первой кормежке пленника. Герцог спокойно поел… немного, а потом котелок оказался на голове Алабирка, руки Ратхара сомкнулись на топоре гнома, связанными ногами он ударил Алабирка в пах, оттолкнул сложившегося вдвое вскормыша, и, поддев веревки лезвием топора, одним резким движением освободил ноги от пут. Возможно, перед тем как его удалось бы снова скрутить, он покалечил бы одного или двух членов «Последнего союза», но красивой битвы одного против пятерых не получилось. Воздух вокруг Ратхара вдруг стал твердым, как камень. Он мог дышать, мог моргать, но не мог пошевелить даже пальцем. «Я же предупреждал, что он будет рыпаться!» – объявил Фили, поднимаясь на ноги. Ради справедливости надо заметить, что на этот раз Фили действительно предупреждал, да и остальные были в этом уверены. И Дэвид, вняв предупреждениям, заранее подготовил хорошее парализующее заклятие на базе Воздуха. Кончилась эта история тем, что Янган, Фили и Алабирк несколько минут пинали герцога ногами – не от душевной злобы, а исключительно ради профилактики.

…Ратхар взял протянутую ложку, с отвращением посмотрел подгоревшую кашу на дне котелка, и спросил:

– Зачем вы меня похитили?

Наемники засмеялись. Вопрос прозвучал донельзя наивно. Наивно и совсем несолидно для такого умного и властного человека, каким все считали Черного Герцога.

– А вы будто и не знаете… – хихикнул Алабирк.

– Просто так. Делать нечего, – ухмыльнулся Янган.

– Даже последний молокосос в твоем войске знает, сколько нам было обещано королем за твою шкуру, – скривив губы, сказала Талеминка. – А ты, свинья, делаешь вид, будто бы тебе ничего не известно!

– Если мне не изменяет память, вам была обещана тысяча золотых, – спокойно ответил Ратхар, отправляя в рот первую ложку с кашей. – Я дам вам две.

– Я извиняюся, а кто, значица, из королевских придворных вам про это рассказал? Ась? – Родерик подался вперед и даже повернул к герцогу левое ухо, изображая живейший интерес.

Герцог хмыкнул и съел еще одну ложку с кашей.

– Кстати, про это он уже говорил, – напомнил Дэвид. – Помнишь, Родерик, тогда, рядом с гостиницей? Какое же он имя упомянул… Ха… Хе… Ху… Что–то на «X», в общем.

– Хрен–с–Горы, – предположил Янган. Наемники снова засмеялись.

– Будь ты проклят, колдун… – тихо произнес герцог. – А вы все, – он обвел веселящуюся компанию презрительным взглядом, – обыкновенные трусы! Прячетесь за спиной этого ублюдка, который пришел в наше королевство неизвестно откуда и делает с помощью своей черной магии что хочет! Да можете ли вы сделать хоть что–нибудь без его помощи?! Сильно сомневаюсь!.. Дайте мне в руки меч, и посмотрим, сможете ли вы справиться впятером с одним человеком без всякой магии!

Родерик побагровел. Фили схватился за оружие.

– Кажется, он принимает нас за дураков. – Янган хрипло рассмеялся. – Думает, что мы клюнем на эту чушь…

– Я щас заткну ему глотку, – процедил Фили.

– Не обращайте на него внимания! – сказал Янган. – Фили, положи топор на место. Поймите, это товар. Говорящий товар, который мы везем в Лаутаган. Представьте себе, что мы везем говорящего попугая. Какая разница, о чем он болтает? Главное, чтобы он оставался в клетке… Фили, ПОЛОЖИ ТОПОР!.. Ну, вот подумай сам, чем может закончиться ваш поединок? Допустим, этот чертов герцог тебя победит. И что? Мы потеряем друга. А если ты победишь? Что тогда? Скорее всего, ты его убьешь. И мы потеряем деньги.

Волшебные слова «потеряем деньги» возымели немедленное действие. Гномы отложили оружие.

– А я считаю, что его надо просто прирезать, – сказала Талеминка. – Без всяких поединков, как последнюю свинью. Да и вообще, о чем вы говорите? При чем тут честь? Когда сотня головорезов подожгла дом, где мы спали, и приготовилась расстрелять нас из луков, это было честно? Мелимон погиб… – Она вдруг вскочила и пинком ноги выбила из рук герцога котелок: – …из–за тебя, гнида! И Сеорид, и Эттиль… и остальные… Давайте прирежем его и привезем во дворец его голову! За голову нам обещали семьсот. Вам так нужны лишние три сотни?!

В ее руках, словно из воздуха, вдруг возник длинный кинжал.

– Талеминка, успокойся и сядь на место, – попросил Дэвид.

– Женщина, не маячь перед глазами, – сказал Янган, расслабленно откидываясь назад. – Сказано тебе – сядь!

В эту же секунду кинжал воткнулся в кору дерева рядом с его головой, срезав прядь волос. Янган подпрыгнул на месте.

– Бешеная шлюха!..

– Сколько раз нужно повторять: то, что я сплю с тобой, еще не означает, что ты можешь распоряжаться мною по своему желанию, – ответила Талеминка, выдирая из ствола дерева свое оружие.

– Дуреха, – пробурчал Родерик, – когда–нибудь ты можешь и промахнуться!..

– Когда–нибудь я обязательно промахнусь, если этот майрагин будет и дальше вести себя со мной, как будто…

Она не договорила – захрипела, когда Янган вдруг вскочил на ноги и, схватив за горло, приподнял ее над землей. Она попыталась ударить наемника кинжалом по руке, но он успел перехватить ее кисть. Алабирк, Фили и Родерик бросились разнимать «влюбленную парочку». Янган почти сразу отпустил Талеминку – отбросил прочь, как ядовитую змею.

– Никогда не смей называть меня майрагином! Поняла?! Никогда!!!

– А ты не называй меня шлюхой!!!

– Да ты и есть шлюха!!! И всегда ею была!!!

– А ты…

Дэвид перестал прислушиваться к ссоре и монотонному голосу Родерика, пытавшемуся примирить «влюбленных». Он взглянул на герцога и увидел на его лице усмешку широкую и откровенно презрительную.

* * *

– …Ну что, вы обдумали мое предложение? – поинтересовался герцог, когда ему развязали рот и руки следующим вечером. Меню было все то же: каша с кусочками мяса.

– Извиняйте, господин герцог, – ответил Родерик. – Не выйдет у вас, нас перекупить–то.

– А что ж так?

– Мы честные гномы… и люди. На том и стоим.

– Две тысячи.

– Нет, – покачал головой Родерик. По лицам остальных было видно, что они придерживаются такого же мнения.

– Извиняйте, конечно, но нету у нас к вам никакого доверия. Ни малейшего. – Родерик покачал головой. – Кроме того, договор – это… – Гном развел руками: – …это договор. Все мы золото любим, но слова своего нарушать не станем. Слыхали, можбыть, такую поговорку: слово гнома – крепче камня?

Рот герцога искривился в усмешке:

– Как будто бы не было случаев, когда гномы свое слово нарушали…

– Ну, можбыть, и были такие случаи, – нахмурился Родерик. – Только вот ни в одном разе, ни к чему хорошему ето не приводило. Да и что с того, что нарушали? Не знаю про то ничего, и знать не хочу. Главное – я свое слово держу, и сподвижники мои – также.

– Считайте, господин герцог, что мы наивернейшие подданные нашего наилюбимейшего короля, – усмехнулся Янган.

– Если это правда, то вы просто подонки без чести и совести, – пожал плечами Ратхар.

– Почему же? – приподнял бровь Дэвид. – С каких пор людей, верных законному правителю, называют «подонками»?

– А с тобой, колдун, нам вообще не о чем разговаривать.

– Конечно. Потому что ответить нечего.

– Хорошо. – На лице герцога заиграли желваки. – Я отвечу.

– Ждем–с.

– Ты–то кому хранишь верность?! А?.. Откуда ты пришел? Что тебе надо в нашей стране?!!

– Не твое дело.

– Не знаю, чем он вас околдовал. – Ратхар оглядел остальных. – Но вы–то – здешние. Слышал я кое–что о вашем отряде. «Последний союз», так ведь? Мне говорили: храбрые ребята, слов на ветер не бросают, дело свое знают, воевать любят и умеют. Вы–то уж не с облака свалились, должны знать, что в нашем королевстве происходит! Только последний подонок или дурак может рассказывать про свою верность Обжоре! У вас что, глаз нет?! Зачем вы ему служите? Только ради золота! В это я могу поверить. Да и кто на тысячу золотых не польстится?! – Герцог развел руками – мол, я вас понимаю, и сам бы польстился. – Ну, так переходите ко мне! Столько же заплачу…

– Ты ж вроде только что вдвое больше предлагал?! – осведомился Фили.

Ратхар кивнул.

– Заплачу вдвое.

– Не, – лениво ответствовал Родерик. – Не пойдет.

– Почему?

– Да потому что обманешь ты нас, мил человек! Сердцем чую – обманешь.

– Я слово дам, – сказал Ратхар. – Сразу такую сумму не соберу, но выплачу все, до последнего медяка… Клянусь.

– Клянись не клянись, а веры у нас к тебе все равно никакой нет.

– Я свое слово держу! – отчеканил пленник. – Ни один человек в Гоимгозаре не скажет, что я когда–нибудь клятву нарушил. Знают это и в Приграничье, и даже майрагины…

– Насчет нечисти этой злобнейшей нам ничего неизвестно. Можбыть, перед майрагинами обещания свои ты и держишь, – возразил Родерик. – Токмо вот как с присягой, когда ты королю Стевольту в верности клялся, как быть?

Ратхар отвел взгляд.

– Это… другое. Но я не мог и не могу иначе. На карту поставлено нечто большее, чем моя честь…

– Ага! – хохотнул Родерик. – Верно сказываешь! Вот когда мы с тобой в замок вернемся, тоже, небось, решишь, что две тыщи – это побольше будет, чем какое–то там слово!..

– Да как ты смеешь, коротышка!.. – вспылил герцог. – Кто ты такой, чтобы сомневаться в моей чести?! Вонючий наемник, вошь подземная!..

– Во как заговорил! – Родерик многозначительно поднял вверх палец, довольный тем, что сумел–таки вывести надменного аристократа из себя – в отместку за вчерашнее.

– И еще не так заговорю! Я держу свои обещания!..

– Да нам–то что с того? – почти ласково полюбопытствовал Янган. – Держишь, – ну и держи себе на здоровье. И мы свои держим. И поэтому не надо нам золотые горы сулить. Вон кашку лучше покушай. Остынет.

– Да… – Герцог прикусил язык и неожиданно направил свой гневный указующий перст на Дэвида. – Да этот демон вас попросту околдовал!

– Уймись, баран долговязый, – посоветовал герцогу Фили. – Не демон это, а такой же человек, как и ты…

– Ты в этом уверен?

– …и не Дэвид нас позвал за твоей головой идти, а мы его, – продолжал гном, – вежливо попросили. Долей в добыче приманили. Какой ты гаденыш, подробно рассказали… А гаденыш ты известный, этого перед нами отрицать не надо! И шли мы не за твоей головой по плану первоначальному, а принцессу Биацку хотели освободить. И если б ты, баран долговязый, Биацку похищать бы не стал, то, скорее всего, ниче с тобой плохого бы не случилось.

– Любопытное ругательство, – заметил Дэвид. – «Долговязый баран»… Это что, гномий жаргон?

– Вродь того… – Родерик потянулся за табаком. – Баран – он и в горах баран, а долговязый – это человек, значица.

– …Ниче бы с тобой не случилось, – назидательным тоном продолжал Фили. – Мы бы и дальше по свету белому куролесили, а Дэвид лошадок бы потихоньку себе чистил…

– Не–а, – потянул Янган. – Мы бы его все равно с собой взяли. Я таких колдунов в жизни своей еще не встречал… Рассказал бы мне кто – не поверил бы… Да и вообще он человек хороший. Иногда кажется, будто и впрямь с облака свалился.

– Ладно, поправлюсь, – согласился Филлер. – Взяли бы в отряд все равно, возражениев тут я никаких не имею…

– Да что вы мне сказки рассказываете! – возмутился герцог. – Чтобы колдун, который может целую армию разогнать, в конюшне работал?! Чушь!..

– Да ты не ори, а че тебе мудрый подземный житель грит, послушай, – отмахнулся Филлер. – Я вот, к примеру, раньше тоже никак не мог в толк взять: а чего это он в каком–то вонючем трактире конюхом до нашего приезда работал?.. Долго я удивлялся – до того времени удивлялся, пока Мелимон… Он мне ближе брата был, сволочь ты долговязая, пока твои солдаты вонючие на тот свет его не отправили!.. Так вот, объяснил мне Мелимон подробно и обстоятельно, зачем Дэвид, колдун наш, в том трактире конюхом работал!..

«Да? И зачем же?..» – хором подумали все присутствующие, не исключая и Дэвида.

– Зачем? – озвучил герцог Ратхар вопрос, незримо повисший над поляной.

– А затем, – важно поднял палец Филлер. – Что не черный он маг, а белый! Такой белый, что белее уже и некуда! Про таких даже в твоих сказках ниче не рассказывают! А чем черный маг от белого или, положим, напротив, белый от черного отличается? Да тем, баран ты долговязый, что не может белый маг по одному хотению силу свою на какое–нибудь дурное дело направить! А в наше–то время разве можно честным–то трудом деньги заработать? А?..

Все присутствующие, исключая Дэвида и Ратхара, хором согласились с тем, что в наше время заработать деньги честным трудом нельзя. Ратхар слушал этот хвалебный монолог с явным недоверием, а Дэвид просто пребывал в тихом шоке. На секунду ему даже стало стыдно, когда он вспомнил, как, пользуясь невидимостью, вытащил пачку купюр из кассового аппарата в Лачжер–тауне.

– Вот в том–то и дело!.. – продолжал вещать Фили. – Потому он и чистил лошадок в конюшне, что иначе белому магу в наше время на кусок хлеба себе заработать никак невозможно!

После такого финального аккорда все присутствующие молчали, наверное, с минуту.

– Чушь! – фыркнул в конце концов герцог.

Филлер махнул рукой: что, мол, дураку доказывать?

Ратхар повернулся к Дэвиду:

– Ты тоже так думаешь? Тоже, как они, считаешь себя белым магом?

– Ну не черным же… – Улыбнувшись, Дэвид пожал плечами.

– А я вот думаю, что ты либо чернокнижник, который прикидывается белой овечкой, либо еще кто–нибудь похуже!..

– Думай сколько влезет, мы тебе не мешаем, – подал голос Янган. – Все, пожрал?.. Алабирк, давай–ка свяжем его на ночь. И рот заткнем… Надоел он мне – сил нет слушать!

– Будь ты белым магом, ты был бы на той стороне, где правда, – сказал герцог Дэвиду в то время, пока ему связывали руки. – И ты бы не служил королю…

– Я никому не служу, – ответил Дэвид. – Кроме себя самого.

– …Открой–ка рот, – сминая в кулаке тряпку для кляпа, ласково попросил герцога Янган.

* * *

Шел восьмой день обратного пути. Вот–вот должны были пересечь границу Ратхаровых владений. Поисковые группы по–прежнему постоянно шатались вокруг. Дэвиду каждую минуту приходилось быть начеку, но становилось ясным, что охотничий запал верных слуг герцога уже не тот, что в первые дни. Дэвид хронически не высыпался, утешая себя тем, что уж в столице он отоспится по–настоящему.

За время пути отряд немного привык к своему пленнику, и даже Талеминка, постоянно вспоминавшая Мелимона, уже не смотрела на герцога с такой ненавистью, как прежде. Ратхару, взяв с него слово, что он не попытается сбежать, предоставили относительную свободу. Естественно, только в те периоды времени, когда рядом не было патрулей. Герцог, в свою очередь, все реже предпринимал попытки уговорить похитителей перейти на свою сторону. Как правило, он просто молчал, почти не обращая внимания на то, что происходит вокруг.

– Вы уничтожаете нашу страну, – сказал он вечером восьмого дня. – Вы не понимаете, что творите.

– Брось! – махнул рукой Родерик. – Ничего с ентим королевством не сделается. Триста лет стояло и еще простоит.

– Даже напротив, – усмехнулся Дэвид. – Мы не ослабляем, а укрепляем королевскую власть.

– Моим пленением?

– Именно.

– Вы полагаете, Обжора – самый подходящий король для Гоимгозара?

– Не знаю. – Дэвид пожал плечами. – Я политикой не интересуюсь. Если он еще на троне – значит, может и дальше править.

– Да при чем тут политика!.. Может, ты и чужеземец, но глаза–то у тебя должны быть!.. Как по–вашему – хорошо у нас люди живут?

– Смотря какие, – заметил Янган.

– Я про большинство говорю. Вот вы, например. – Герцог обвел взглядом всех членов «Последнего союза». – Что, от хорошей жизни в наемники подались?

– Тебя продадим – вот и заживем спокойно. Тихо–тихо, богато–пребогато…

– У каждого своя причина была, – ответил Ратхару старейшина, не поддержав шутки Янгана. – Я, к примеру, до сорока годов в городке одном жил. Кальван городок назывался. Слышал о таком?

– Слышал…

– Во–от… Хороший город был, торговый. Половина города наша, а половина – ваша, человековская. Дружно жили, хотя, бывало, и ссоры случались… Только вот пришли солдаты графа Джермена и сожгли город начисто. Все мои родичи там погибли… Меня тогда не было в Кальване.

– Я слышал, – негромко сказал герцог, – что Джермен вместе со своей свитой был убит на лесной дороге… Говорили, что в тех местах видели вооруженный отряд гномов…

– Во–во, – кивнул Фили. – Тогда мы с Родериком в первый раз и сошлись. На городском пепелище. У брата моего покойного там невеста жила. Ну а я уж давно по миру побродить хотел. Такая у меня натура, что не сидится мне на месте.

– О себе то же самое сказать могу, – усмехнулся Янган. – Ни отца, ни матери не помню. Как от тетки в семь лет сбежал – так и брожу по свету. Я прежде в отряде Диорга Бородача был, но как убили предводителя, так отряд и распался. Тогда мы с Сеоридом и Эттилем с Родериком–то и столкнулись. Они, после того как граф Джермен копыта отбросил, на юге вне закона объявлены были, ну а мы тоже, значит, хотели на север податься…

– Да–а… – потянул Фили. – Охотились тогда за вами – врагу не пожелаю… Не припомнил еще, Янган, где Диорг Бородач свое золото спрятал? Много про то разговоров было, ой много…

– Если б знал, разве я бы стал с вами шататься? – продолжал улыбаться Янган. – Нет… Я бы себе домик купил, а лучше – два… Зажил бы в столице сказочно, вина пил бы самые лучшие, кушал бы с салфеточкой… Все бы мне «здрасти» да «пожалуйста», «будьте любезны» да «что вы, право»…

– …А я всегда свою деревню ненавидела, – подала голос Талеминка. – С самого детства. А как в шестнадцать лет завела мать разговор про то, чтобы выдать меня замуж за соседа–кретина, – все, думаю, пора. Краюху хлеба в мешок, топор и нож – что еще для жизни надо?

– Не страшно было из дома уходить? – спросил Дэвид. – Мало ли что на дороге может с девушкой случиться… Особенно при ваших–то порядках…

– Нет, не страшно, – мотнула головой Талеминка. – Если умеешь за себя постоять – все перенесешь, всему научишься… Что мужчин у меня было много – это верно… и что иногда своим телом приторговывать приходилось – тоже верно… но вот если кто–нибудь меня шлюхой теперь называть станет, того и на нож поставить могу. Ты, Янган, зря улыбаешься… С огнем играешь.

– А я что? – Янган сделал серьезное лицо. – Я молчу…

– Вот видите, – оборвал наступившее молчание голос герцога.

– Что – видите?

– Вы не от скуки по дорогам бродите, собственного дома не имея. Если бы у вас жизнь иначе сложилась – не бродили бы. И не вы одни, между прочим. Вы посмотрите вокруг! Посмотрите, что происходит! Крестьяне снимаются с обжитых мест, уходят в глухие места, убегают в другие королевства или стекаются в города, увеличивая и без того немалое число городской бедноты… Торговцы, все как один, живут обманом и ложью, предпочитают платить бандитам, а не стражникам. Бандитам вернее, не обманут. Знать… да что там знать! Любой более–менее зажиточный землевладелец почитает своим долгом обирать до нитки тех, кто трудится на его земле, наемных рабочих превращают в зависимых, а зависимых – в рабов, которыми можно распоряжаться, как угодно. По всей стране бродят банды наемников – вроде вас, только хуже, потому как ни чести, ни совести они не имеют, грабят и убивают всех подряд. Феодалы воюют между собой, по ходу сжигая поля и деревни, принадлежащие сопернику; а если не воюют – охотятся, между делом вытаптывая посевы и забирая себе на забаву самых красивых деревенских девушек… Я разговаривал с разными людьми, разного происхождения, из разных частей королевства – все они твердят одно и то же: жить невозможно, пора уходить отсюда прочь. Те, кто победнее, боятся богатых; богатые боятся королевских слуг, королевские слуги грызутся друг с другом; сам король бездействует, вместо него правят те, в чьих руках стража, армия, казна… Эта страна разваливается на части.

– Красиво баешь, – сказал Родерик. – Ох, красиво… Но ты–то сам кто, а? Крупнейший в Гоимгозаре землевладелец. Так что… Армия у тебя не меньше, чем у короля, золота – тоже. Что ж ты нам все это рассказываешь? Взял бы и сделал что–нибудь…

– Я и пытался.

– Междоусобную войну ты пытался начать, вот что ты пытался.

– Вовсе нет. Это Стевольт Обжора вместе с Главным Псом собирались напасть на меня.

– Ага, потому как ты Биацку похитил…

– Никого я не похищал, – устало сказал герцог.

– Да ну? – удивился Родерик самым добродушным тоном из всех возможных. – Может, скажешь еще, что она сама к тебе прибежала? Прям как наша Талеминка: при всех с Янганом ругается, а как стемнеет – аккуратно к Янгану под бочок…

– Но–но!.. – Талеминка сделала вид, будто собирается метнуть кинжал в предводителя. Впрочем, было видно, что на этот раз она не злится.

Услышав сравнение, герцог скрипнул зубами, глубоко вздохнул–выдохнул… Помолчал несколько секунд, а потом продолжил почти спокойным голосом:

– Я ничего не буду объяснять и доказывать. Так или иначе, я собирался жениться на Биацке. Я хотел стать королем законным способом.

– Что ж не стал? – фыркнула Талеминка. – Неужто Стевольт отказался бы породниться с тобой? Да твой домен больше королевского раза в два!..

– Я плохой придворный, – ответил герцог. – Как и мой отец, я всю жизнь жил на севере, в Приграничье, воевал с майрагинами. Я плохой придворный и никудышный интриган. Когда я приехал просить у Стевольта руки его дочери, Маркману и его людям ничего не стоило настроить короля против меня… Они меня боятся – все эти трусливые дворцовые крысы. И совершенно справедливо боятся… В общем, Стевольт мне отказал.

– И ты решил похитить принцессу?

– Я ее не похищал, – повторил Ратхар.

– А как же это еще назвать? Об этом на всех дорогах трубили… Что ж, по твоему мнению, на самом деле–то произошло?

Ратхар покачал головой:

– Я больше ничего говорить о Биацке не буду.

На некоторое время на стоянке было тихо. Алабирк и Талеминка ушли к ручью чистить котелки, сегодня была их очередь.

– А вот скажите, – обратился к герцогу Дэвид. – Допустим, вы бы стали королем. Что бы вы сделали?

– В первую очередь – укрепил бы королевскую власть. Ограничил бы самоуправство знати. Установил бы единую, справедливую…

– То есть, – перебил его Дэвид. – Вместо произвола феодалов крестьяне страдали бы от произвола королевских чиновников?

– Во! – обрадовался Фили. – Ты, герцог, из себя слишком умного не строй!.. И у нас умные найдутся!

– Нет, – ответил герцог Дэвиду, не обратив на шпильку Фили никакого внимания. – Я бы создал разумную, уравновешенную, а главное – справедливую систему управления.

– И каким же образом?

– Для начала – ввел бы должность бальи.

– Че эт такое? – удивился Фили. – Слово какое–то незнакомое…

– Так в соседнем королевстве называют судей, отвечающих за управление отдельными областями страны, – ответил Ратхар. – Очень разумная система, по моему мнению. Вся страна поделена на такие области. Кому–то что–то не понравилось, какой–то феодал кого–то обидел, кто–то какую–то несправедливость учинил… Обиженный, к примеру, крестьянин, приходит к бальи и пишет жалобу…

– Спустись на землю, родимый, – посоветовал Родерик. – Твои ж крестьяне ни писать, ни читать не умеют!

– Жалобу напишет писарь, – не смутился герцог. – Вообще, в подчинении бальи будет много людей – и солдаты, и писари, и юристы… Ну а если он своими силами не сумеет несправедливость исправить – мне доложит. Я такого феодала с большим удовольствием к ногтю прижму. Если, конечно, он того заслуживать будет… А вообще, – вдохновляясь все более, продолжал Ратхар, – всю систему управления в корне надо менять. Во–первых, сократить налоги. Во–вторых, те налоги, которые крестьяне и горожане все же платить будут, на две части делить – одну часть они будут отдавать своим сеньорам, а другую – в королевскую казну. Для сеньоров установлю жесткий порог, для всех единый – и чтоб больше указанной суммы с крестьян брать не смели! Так же ограничено будет и число военных людей, коих знатные люди к себе на службу нанимать могут. Никому не нужна эта бесконечная война в королевстве. Те, кто воевать хочет – пусть в королевскую армию записываются. Армию тоже полностью менять надо. Сейчас у нас как? Собрал король своих дружинников, призвал вассалов, те свои войска привели – и поскакали на врага всей толпой… управления, считай, никакого… Не так надо! Военную силу всякого знатного землевладельца мы уменьшим (чтобы друг с другом в свободное время меньше воевали), но в противовес королевскую армию увеличим. А для рыцарских детей специальные школы откроем – пусть там они учатся, а когда подрастут – пусть тысячниками, сотниками и полусотниками в королевской армии становятся. А то у нас как дело обстоит? Храбрости много, телесной силы еще больше – а ума нет вовсе. О том, как в едином строю действовать, часто даже и представления не имеют… А еще собрание в столице сделаю: будут там сходиться самые мудрые люди со всего королевства. Не только знать, но и ремесленные гильдии и даже вольные поселяне будут там своих представителей иметь! А надо это для того, чтобы король всегда мог знать, что в его королевстве происходит и какую нужду народ имеет…

– Сладко баешь, – покачал головой Родерик. – Ох, сладко… Токмо про одну самую последнюю подробность упомянуть забыл: про молочные реки с кисельными берегами.

– Нет, Родерик, ты не прав… – вздохнул Дэвид. – Все это вполне реально. Хотя и не так весело и замечательно, как обещает нам господин герцог… Это называется переход от раздробленного феодализма к абсолютной монархии.

– А это хорошо или плохо? – осторожно осведомился Фили.

– Я бы сказал, друг мой, что это неизбежно.

– А еще я сделаю… – начал, было, герцог, но Янган бесцеремонно оборвал его:

– Да уймись ты, наконец! К Стевольту тебя доставим – вот ему лично и объяснишь со всеми подробностями, что сделаешь, когда вместо него станешь королем.

– Да будет тебе, Янган! – вступился за герцога Фили. – Красиво врет. Отчего бы не послушать?.. Продолжай, мил человек. Чего ты там еще сделаешь, когда королем станешь?.. Я вот тоже на досуге люблю на спине поваляться и об чем–нибудь этаком помечтать. Я бы, если б королем заделался, велел бы столб мраморный до неба поставить, а на верху столба сапог бы прикрепил.

– Зачем?! – поразился Родерик. – Зачем там сапог?!.

– А затем, – давясь смехом, ответствовал Фили, – чтобы все прохожие на этот сапог глядели бы и друг у друга бы интересовались: «А зачем он на мраморный столб высотой до небес свой старый сапог поставил?» И удивлялись бы они этому неимоверно!..