Текст книги "Чародеи (сборник)"

Автор книги: Андрей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 120 страниц)

Наемники засмеялись.

– Продолжай, милорд герцог, продолжай! Внимательно слушаем…

Ратхар, словно очнувшись от сна, холодно оглядел всю компанию.

– Мне с вами не о чем разговаривать.

– А что ж так? – развел руками Родерик. – Почему мы тебе не любы? Презираешь ты нас, что ли? Столько о любви своей к народу говорил, а сам от народа отворачиваешься!

– Не хочу попусту трепаться, – отрезал герцог. – Верить вы мне не хотите, золото вам не нужно, на волю вы меня все равно не отпустите.

– Эт верно, – кивнул Родерик. – Вот эт ты верно заметил!

– А если так – о чем говорить? Вы же наемники, голь перекатная… Вам бы до завтрашнего дня дожить да золота побольше урвать – больше ничего не надо. То, что завтра вся страна развалится на части, а весь север майрагины захватят – разве вас это волнует? Да ни в одном месте!

– Ну, насчет майрагинов ты нам не заливай. Заместо тебя какой–нть другой герцог на севере будет…

– Никого там не будет, – со злостью процедил Ратхар. – Маркман подарит нелюдям все Приграничье. Северян, которые в Приграничье живут, он ненавидит, потому что они еще о своей чести не позабыли и легко за оружие возьмутся, если он вздумает в моей родовой вотчине своих людей посадить…

– Да Маркман–то тут при чем? – удивился Родерик и укоризненно покачал головой. – Ты говори–говори, да не заговаривайся! Стевольт у нас король, забыл, что ли?.. Он и будет решать, кто твоим Приграничьем опосля тебя править станет.

– Обжора уже давно ничего не решает, – возразил Ратхар. – В этой стране два лагеря, два человека, которые могут и стремятся занять давно уже пошатывающийся под задницей Стевольта королевский трон. У Стевольта нет наследника мужеского пола. Либо я одену корону, либо граф Маркман, неужели не ясно? Если корона достанется мне – я сделаю все, чтобы сохранить королевство, приумножить его богатство и славу. Если королем станет Маркман… настанут очень тяжелые годы. Север захватят майрагины, в остальных областях установятся такие порядки, что люди будут бежать оттуда не семьями, как сейчас, а целыми деревнями…

– Для чего, – полюбопытствовал Дэвид, – графу Маркману отдавать Приграничье этим вашим… как их?.. майрагинам?

– Он заключил с ними договор, – пожал плечами Ратхар. – Впрочем, вы мне все равно не поверите…

– Верно, – снова согласился Родерик. – Не поверим. Или врать будешь, будто майрагины к тебе на поклон ходят?

– Нет. – Ратхар качнул головой. – Не ходят… Дело в том, что во время войны мне удалось захватить в плен майрагинского короля. Поэтому и войну так быстро закончили. Он все это и рассказал.

– Да уж, – хмыкнул Родерик. – Тому, что вы с ним поладили, поверить нетрудно. Сказывают, будто бы в тебе самом кровь майрагинская имеется…

– Я этого и не отрицаю, – спокойно ответил герцог. – На севере половина благородных семей с ними в отдаленном родстве состоит. Только вот уже триста лет никаких смешанных браков между людьми и майрагинами не было…

– А почему? – спросил Дэвид.

– Это длинная история… – Ратхар снова покачал головой. – Если вкратце, то произошел в их среде переворот. Они и раньше–то людей не слишком любили, а с тех нор, как сменилась правящая династия, вовсе считают не выше животных… Не только людей, но и гномов, и других существ, разумом наделенных…

– Это кого же?

– Арахнидов, к примеру.

– Так это ж и есть звери! – воскликнул Фили. – Хуже даже – чудовища!

Герцог покачал головой:

– Самцы арахнидов и вправду думать не умеют… А вот у самок разума на десятерых хватит. Если бы люди не пытались уничтожать их везде, где увидят, может быть, наши народы могли бы жить в мире…

– Ну да! – Родерик аж крякнул. – Рассказывай! Людей они жрут за милую душу и гномов также! Если поймают, конечно. А про скот ворованный я уж и не говорю!..

– Подожди, подожди! – остановил его Дэвид. – Помните, что нам Симелист рассказывал?

– А что?

– Да то же самое он говорил!

– Врал знахарь без стыда и совести, – уперся Родерик. – Еще вспомни, что врал он, будто пауки эти писать и читать могут!.. Да можно ли в это поверить, когда не всякому человеку или даже гному грамоту постичь удается?!

– Но это правда! – воскликнул герцог. – Я сам с ними таким образом общался. Говорить они не умеют, но нашу письменность осваивают очень быстро. У меня давно была мысль выделить им где–нибудь территорию для поселения… Желательно – поближе к границам с майрагинами…

– Экий ты шутник!.. Да если даже и допустить, будто грамоту они разумеют, как же можно таким чудищам–то доверять?

– А они не умеют врать. Просто не знают, как это делать.

– Ниче, научатся…

– Не думаю. Сколько уже лет бок о бок с людьми живут – и до сих пор не научились… Майрагины, кстати, тоже не лгут никогда – но только по другой причине. У них свои представления о чести есть…

Наемники заржали.

– Во врет!

– Давай, рассказывай!

В это время вернулись Алабирк и Талеминка.

– Что, байки травим? Веселимся вовсю?..

– Ага! – Фили положил руки на живот. – Герцог грит, что, мол, майрагинам доверять можно!

Талеминка посмотрела на Ратхара как на душевнобольного и покрутила пальцем у виска.

– А кто эти майрагины? – спросил Дэвид. – Вы столько о них говорите…

– Неужели никогда не слыхал? – удивился Родерик. – И про арахнидов не знаешь, и про этих…

– Я нездешний, – напомнил Дэвид.

– Ах, да… Ну да… Ну вот. Народец такой северный. В горных долинах живет, а перед горами теми, значит, Приграничье и есть…

– Мои владения, – заметил герцог.

– …на людей похожи, – продолжал Родерик. – Только злобные очень. Темноволосые, морды ихние, значит, чуть посмуглее будут…

– Ростом ниже человека, но очень ловкие, – сказал Ратхар. – Тонкие в кости. Глаза устроены иначе, чем у людей. Яркого света не любят, а вот ночью или в сумерках видят очень хорошо. Живут в несколько раз дольше, чем люди… Некоторые их колдунами считают, но это вранье… Они мастера засады устраивать… Умеют так слиться с деревом или камнем, что рядом пройдешь – не заметишь… Поэтому, когда война в Приграничье начинается, всегда собак с собой берем… Собаки их чуют…

– А хочешь я тебе получеловека–полумайрагина покажу? – подмигнул Фили землянину, кивнув в сторону Янгана. – Вон он сидит, полюбуйся!

– Закрой пасть! – процедил Янган, с которого мигом слетела вся его неизменная веселость.

– Это правда? – спросил Дэвид. – Но чего тут стыдиться? Вон герцог утверждает, что на севере…

– Срать я хотел на него и на всех остальных «благородных»! – Янган перевел тяжелый взгляд на Дэвида. Челюсти наемника были сжаты, в глазах притаилась злоба.

Повисла пауза.

– Моя мать была с севера… – отвернувшись, неохотно сказал Янган.

– Попала в плен? – тихо спросил герцог.

Янган кивнул.

– Ей удалось бежать… В деревне ее называли майрагинской подстилкой… Говорят, она покончила с собой вскоре после моего рождения.

– Необычная… редкая история… – сказал Ратхар.

– Редкая? – взвился Янган. – Да что ты, аристократ паршивый, знаешь о жизни в…

– Редкая потому, что почти никому не удается бежать из плена, – холодно оборвал его Ратхар.

Наемник сник.

– И знаю я достаточно… и о майрагинах, и о том, как живут простые люди в Приграничье, – закончил герцог.

– Ну, вот и договорились, – сказал Родерик. – А то врал–то, врал! Мол, майрагины чуть ли не рыцари все поголовно… Вот правда и всплыла!

– А ты думаешь, когда идет война, мы с женщинами из их народа поступаем иначе?.. – Герцог пожал плечами. – Тяжелый поход, постоянное ожидание смерти, застарелая ненависть… Мы только в плен их не уводим, а в остальном – все то же самое. Наши солдаты попользуют их женщин, а потом сразу же и убивают.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – изумился Дэвид.

– А что? Обычное дело… Ни один опоясанный рыцарь, конечно, не замарает себя ничем подобным, но что касается солдат – во время похода и я, и другие командиры, как правило, просто закрываем глаза на то, что они делают… Почти все они выросли в Приграничье. И ненавидят майрагинов не меньше, чем те – людей.

– Но так не может продолжаться вечно!

Услышанное, несмотря на всю наивную жестокость этого мира, не укладывалось у Дэвида в голове.

Герцог снова пожал плечами:

– Не знаю. Может… или не может… Если так все и дальше катиться будет, майрагины не то что отдельные рейды будут совершать – все Приграничье захватят.

– И какой выход ты предлагаешь? Вступить в дипломатические переговоры?

Герцог покачал головой:

– Никакая дипломатия ничего не сможет сделать, пока майрагины истово верят в то, что они – единственный разумный народ на всем белом свете. Пока они в это верят, разговаривать с ними можно только с позиции силы. Помните, что я вам про профессиональную королевскую армию говорил? Вот это все к тому же… Пока королевство слишком слабо, чтобы вести с майрагинами нечто большее, чем просто бесконечную затяжную войну. Но если у нас будет подготовленная, хорошо обеспеченная армия… которую я не буду бояться бросить в битву только из опасения, что в это время какой–то идиот Маркман может ударить мне в спину… тогда можно будет говорить с ними с позиции силы. Тогда можно будет внушить им, что если они не прекратят свои рейды, мы подвергнем их народ полному уничтожению. И если они не поймут нас, мы так и сделаем. И тогда – поймут они нас или не поймут, уже не столь важно, но в любом случае народ Приграничья заживет спокойно.

– Разумно, – кивнул Родерик. – Токмо, мыслю, не ты один такой в королевстве умный. Маркман, ежли королем станет, не хуже тебя о границах заботиться начнет.

Герцог отрицательно покачал головой:

– Я уже говорил: Маркман боится северян. Кроме того, он человек без чести, он любит измываться над слабыми, а таких, как он, северяне презирают. Ему не справиться с севером, а раз так – он постарается ослабить или вовсе уничтожить северных баронов. Граф это знает. Пленный майрагинский король рассказал мне о договоре, который они заключили… В Стринкхе, куда я привез Биацку, мы готовились к свадьбе, когда пришло известие о том, что нелюди начали новый поход. Мне пришлось срочно уехать, а Маркман в это время выкрал Биацку.

– Освободил, – уточнила Талеминка.

– Выкрал, – отрезал Ратхар. – Граф надеялся, что я завязну в войне с майрагинами, а сам хотел в это время, используя свои и стевольтовы войска, нанести мне удар в спину. К счастью, в первом же сражении нам улыбнулась удача…

– И что вы сделали с майрагинским королем?

– Отпустили. После того, как он дал слово, что в течение следующих трех лет ни один его подданный не переступит границы Гоимгозара.

– И ты ему поверил? – скривил губы Янган. – Поверил вонючему майрагину?…

– Кстати, они совершенно не пахнут… Совсем… Да, я знаю, что любые обещания, которые они могут дать людям или гномам, не имеют для них никакой цены. Хотя у них есть свои представления о чести, мы не являемся теми, на кого распространяется их честь… Однако есть клятва, которую ни один майрагин никогда, ни при каких условиях не нарушит. Клятва корнями, корой, стволом, соками и ветвями Черного Дерева.

– А что это такое – Черное Дерево? – заинтересовался Дэвид.

– К сожалению, не знаю точно… – вздохнул герцог. – Вроде бы святыня какая–то. Эх, найти бы ее!.. Тогда майрагинам точно можно было бы любые условия диктовать… Но, – он прищелкнул языком, – увы!.. Нету. Мне один пленник, которого мы… очень долго допрашивали… сказал, что Черное Дерево вообще растет не в этом, а в каком–то другом, призрачном мире, где когда–то жили их предки…

– А майрагины могут попасть обратно? – быстро спросил Дэвид. «Неужели?.. – подумал он. – Неужели мне наконец–то повезло?.. Как договориться со злобными майрагинами, я еще не представляю, но если они умеют перемещаться между мирами, я обязательно должен…»

– Нет, – покачал головой Ратхар. – Если бы они в иной мир умели уходить по своему желанию, как бы мы с ними воевали тогда, скажи на милость?.. Их и убить было бы невозможно… Да и зачем им тогда с нами Приграничье делить? Жили бы себе спокойно в своем мире, а мы – здесь… Нет, обратно они уйти не могут…

* * *

…До Лаутагана было рукой подать – два, от силы три дня пути. Они уже давно не прятались, ехали открыто, и только на ночь Дэвид, на всякий случай, окружал лагерь «куполом невидимости». Все устали, до безобразия стерли все, что только можно, о седла. На однообразную, подаваемую и на завтрак, и на ужин (обеда не было) кашу уже не могли смотреть – но бодрились, пытались шутить и даже заранее подсчитывали, сколько золота получит каждый участник «Последнего союза» и на что он это золото потратит. Тысячу на шесть разделить было сложно, наемники ругались, сбивались, выясняли, должен ли кто–нибудь иметь дополнительную долю, и даже пытались обратиться за помощью в подсчетах к герцогу, который почему–то реагировал на подобные предложения грубыми, некультурными словами. Дэвид в этих спорах участия не принимал, точные размеры вознаграждения его не волновали, более того, в последние дни он все сильнее задумывался о том, нужны ли вообще ему эти деньги. Как правило, теперь он ехал впереди отряда, стараясь не обращать внимания на бесконечные перепалки среди наемников.

– Эй, Дэвид!..

Колдун обернулся и придержал поводья, дожидаясь, пока пони Родерика поравняется с его лошадью.

– Чегой–то ты невесел в последнее время, как я погляжу, – пропыхтел предводитель. – Мысля какая сурьезная на ум пришла или чуешь че–нть недоброе?..

– Думаю, – коротко ответил Дэвид.

– А!.. Вон оно как… – с необыкновенной значительностью кивнул Родерик.

– Да, думаю. У меня такое чувство, что зря я влез в эту историю.

– Эт почему же?

– Да потому что… Ратхар, конечно, не ангел, но, с другой стороны, и не полный подонок… Что, если он прав?

– Ах вот ты об чем… – протянул Родерик. – Да уж, зря мы этой змее вовремя рот не заткнули…

– Ну почему же сразу змее?..

– Да потому, что отравил он твое сердце словами своими пустыми!.. Как можно человеку в таких обстоятельствах верить? Да он тебе, что хошь наплетет, с три короба пообещает, мать родную заложит, лишь бы поверили ему и отпустили!.. Видит же: надеяться не на что, значица, что ему остается? Токмо пленителей своих разжалобить!

– Не похоже, чтобы он пытался нас разжалобить…

– А когда спасителя королевства из себя изображали кричал, что, мол, без него провалится эта земля в преисподнюю, а то и еще куда глубже?

– А если и в самом деле провалится? – улыбнулся Дэвид. Насмешливые слова Родерика за минуту разогнали невеселые мысли, томившие его душу.

– Да ну! – Старейшина пренебрежительно махнул могучей, похожей на сардельку, короткой мускулистой рукой. – Не провалится! Триста лет королевство стояло – не провалилось! И еще столько же простоит!.. А если и провалится, нам–то что с того?! В другое королевство поедем… За границей, сказывают, люди с длиннющими носами и агромадными ушами – прям как у елефанта – не стесняясь по городским улицам разгуливают…

8

…На этот раз, никаких препон на мосту перед входом в королевский дворец им никто не чинил. Первый визит в Лаутаган таинственного колдуна в сопровождении бравой команды наемников уже успел обрасти фантастическими подробностями. Рассказывали о драконах, которыми повелевал колдун, о том, что он наслал на какое–то далекое королевство огненный дождь, о неистовых бурях, которые он создавал каждый день перед завтраком, об армии зловещих мертвецов, ожидающей в подземном мире малейшего знака его руки, чтобы выйти наружу и смести с лица земли всех, на кого он только покажет… С любой компанией, состоящей из гномов и людей, стражники обращались с необыкновенной осторожностью и прямо–таки сказочной почтительностью. Так что же удивляться тому, что караульные, дежурившие у моста, бегом бросились докладывать во дворец, стоило Родерику только осведомиться, не хотят ли они научиться летать?

Их пропустили к королю, на этот раз, даже не потребовав сдать оружие. Когда какой–то офицер, узнав в человеке со связанными руками герцога Ратхара, приказал было своим людям отвести означенного герцога в темницу, Фили легонько пихнул его плечом.

– Но–но! Руки прочь от нашего герцога!.. Вот покажем его королю Стевольту – тогда и забирайте.

У короля, впрочем, при виде герцога отвалилась челюсть. Способность распоряжаться самостоятельно он, казалось, совершенно утратил. Зато граф Маркман отреагировал мгновенно:

– В кандалы и в темницу! Головой за него отвечаете!..

Когда стража увела герцога, Родерик сунул большие пальцы рук за пояс и неторопливо изрек:

– Герцог ваш, как видите, доставлен в целости и сохранности.

Тут Стевольта, наконец, прорвало. Заикаясь, он начал рассказывать, какое великое дело совершили наемники из «Последнего союза», сколько жизней, денег, его личных королевских нервов они спасли, осуществив эту важнейшую миссию, что их подвиг никогда не будет забыт, и т. п., и т. п., и т. п. Минут через пятнадцать наемники начали переминаться с ноги на ногу, но дотерпели–таки до конца и, когда король закончил, стали ждать продолжения – не устного, естественно, продолжения, а увесистого такого продолжения, звонкого, которое в руках подержать можно… Из сундука в углу комнаты были извлечены два мешочка, которые и были вручены Родерику. Сверху, с таким видом, как будто бы он собирался наградить «Последний союз» необыкновенной, фантастической премией, граф Маркман положил свой собственный туго набитый кошелек. Сколько тут было, Дэвид на взгляд определить бы не взялся, но, судя по вытянувшимся лицам наемников, это было явно меньше того, на что они рассчитывали.

– Теперь можете идти, – ласково улыбаясь, сказал король. – Вам покажут комнаты во дворце… Сегодня в честь вашего подвига будет устроен большой пир, на который мы вас, конечно же, приглашаем…

– Простите, ваше величество. – Родерик поклонился. – А где и когда мы сможем получить остальное?

– Что? – удивился король.

– О чем вы? – нахмурился Маркман.

– В этих мешках от силы сотня…

– В каждом – семьдесят золотых, – оскорбленным голосом перебил его Стевольт.

– И еще мой кошелек, – скривил губы Маркман. На его лице было написано глубочайшее презрение. Как же можно – такую торжественную минуту нарушить подсчетом какого–то презренного золота!

Янган бесцеремонно заглянул в кошелек. Там было серебро.

– Пусть даже так, – сказал Родерик. – Пусть будет сто сорок. С серебром – сто пятьдесят, хотя тут и меньше… Договаривались о тысяче.

– Да вы в своем ли уме? – усмехнулся Маркман.

– Отказываетесь от данного слова? – с тихой злобой спросил Родерик.

В зале повисло напряженное молчание. За спинами «Последнего союза» бряцнуло оружие. Фили незаметно положил руки на топор. Талеминка погладила левый рукав… тот самый, под которым скрывались ножны с кинжалом.

Дэвид поймал взгляд графа, и Маркман в тот же миг перестал улыбаться. Дешевле всего было бы теперь же перебить этих наемников… но в тасуемой колоде был джокер, в предыдущей партии определивший судьбу Черного Герцога… И Маркман вдруг подумал, что он очень уязвим… окно рядом, ров вокруг дворца тоже недалеко.

– Заплатите, – негромко произнес Дэвид.

Маркман кивнул, отводя взгляд.

– Вы получите свои деньги… но не тысячу.

Отряд, расслабившийся было после первых слов, снова напрягся.

– Тысяча была обещана, когда вас было одиннадцать. Значит, по девяносто монет каждому. Сейчас вас – шестеро…

– Тысяча была обещана всему отряду! – воскликнула Талеминка.

– …сейчас вас – шестеро, – повторил Маркман. – И каждый получит не по девяносто, как договаривались, а по целой сотне, то есть даже больше, чем полагается. – Он сделал паузу и мрачно оглядел всех членов отряда. – Это все.

Было ясно, что дальше давить бесполезно. Истолковывая условия таким образом, Маркман явно нарушал все представления о справедливости, но чувствовалось, что это максимальная уступка, на которую он может пойти. Заключая договор, ни Маркман, ни Стевольт не задумывались всерьез над тем, каково им будет, когда придется платить по счетам. Никто тогда еще толком не верил в то, что «Последнему союзу» удастся выполнить возложенную на них миссию. К слову сказать, скряжничал Маркман (давно уже считавший королевскую казну своей собственной) из–за денег не просто так, а потому что сумма действительно была очень большой. На триста золотых в Гоимгозаре можно было купить баронство вместе с небольшим замком. И еще остались бы деньги на взятки, на подарки соседям и на создание своей собственной «благородной» родословной.

– Пусть так, – тяжело сказал Родерик, понимая, что произнеси он «Нет» – и драка все–таки начнется, и неизвестно еще, чем она кончится. – Пусть так…

* * *

Они сидели в трактире и мрачно пили… но не пиво, как обычно, а самое дорогое вино, каковое только можно было достать, по выражению Фили, «в этом городе вонючих тупоголовых долговязых баранов».

– Будет нажираться–то, – сказал Родерик, отставляя кубок. – Вечером еще с ними пить… чтоб они подавились…

– Может, не пойдем? – безнадежным голосом предложил Янган.

– Ага, не пойдем… А они тоже че–нть забудут. К примеру, оставшиеся четыре с половиной сотни выплатить.

Из дворца они ушли только с двумя мешочками и кошельком Маркмана. Остальные деньги им обещали отдать позже. Нет, мол, в данный момент в королевской казне такой суммы.

– Я же говорил – надо было на герцоговские две тыщи соглашаться… – протянул было Фили, но на этот раз терпение «Последнего союза» лопнуло. Все принялись орать на Филлера, объяснять, куда он может засунуть свои «предупреждения», предлагать ему надежные способы избавиться от дурного языка – например, вместе с головой… Фили орал не меньше, потихоньку наливаясь бешенством, уже тянул руки к топору…

– Хватит! – рявкнул Дэвид. Его никто не услышал. Тогда он хлопнул в ладоши, с помощью кольца «отключив» звук в радиусе трех метров. Члены «Последнего союза» еще несколько секунд беззвучно разевали рты, бешено вращали глазами и яростно тыкали друг в друга пальцами. Каждый, видимо, предполагал, что это только у него заложило уши, и продолжал еще некоторое время «орать» на остальных. Но, сообразив, наконец, что происходит что–то не то, они все перестали размахивать руками и посмотрели на Дэвида. Тот снова «включил» звук.

– Хватит, – в наступившей тишине повторил колдун. – Не хватало еще, чтобы мы из–за этих денег друг с другом перессорились…

* * *

…На обещанном пиру власть имущие, словно осознав свою оплошность, пытались всеми силами сгладить то негативное впечатление, которое на «Последний союз» произвел утренний спор из–за денег. Вернее, на самих наемников им было глубоко наплевать. Ни Маркман, ни прочие придворные не обращали на них почти никакого внимания. Но с Дэвида чуть ли не пылинки сдували, обихаживали, как только можно. Богато одетые, степенные бароны и рыцари уважительно заводили с ним разговор, знатные дамы кокетливо строили глазки, Маркман два или три раза (в разных вариациях) провозглашал тост в его честь. Дэвид быстро захмелел, чужие лица начали смазываться, накладываться одно на другое… Он помнил, как от большого количества выпитого испытывал неудержимые рвотные позывы. Помнил (но уже более смутно), как ему помогли добраться до его же собственной комнаты… чьи–то пахнущие медом губы… грудь, которую он терзал… сосок, торчащий перед его губами… белое тело в полутьме… острые ногти, впивавшиеся в его плечи и спину… Потом тьма.

…Он с трудом открыл глаза. Было позднее утро. Дэвид лежал посреди огромной постели, под парчовым балдахином… При воспоминании о вчерашнем его затошнило. «Первый и последний раз, – подумал Дэвид. – Первый и последний раз. Отныне – только безалкогольное… Счастье еще, что вчера они мне нож в печень сунуть не догадались… Впрочем, я смотрю, этот Маркман вообще не слишком быстро соображает».

* * *

– …Пойми, Дэвид, дело не в деньгах, – убежденно говорил Маркман. Это был третий вечер, проведенный во дворце. Как всегда, пирушка заканчивалась далеко за полночь. – Пойми, золота нам не жалко. – Он говорил негромко, но с абсолютной уверенностью в своих словах. – Мы отдадим тебе оставшиеся деньги… именно тебе. Ну посмотри на них! – Он едва заметно кивнул в сторону сидевших на другом конце стола гномов. – Это же недолюди… Они тянут тебя вниз… Если бы не ты, они бы ничего не смогли сделать… Конечно, они вертятся вокруг тебя. Без тебя они никто. – Дыхание Маркмана обожгло землянину ухо. – Будь с нами… ты этого достоин… я сразу это увидел. Я сделаю тебя своим человеком… бароном… скоро… когда женюсь на Биацке… даже графом или герцогом… Да мы с тобой такие дела воротить станем!..

Но пока Дэвиду хотелось воротить не дела, а собственный нос. Изо рта Маркмана пахло чесноком… а от того, что он говорил – несло, как от помойки.

Он вспомнил то, что видел сегодня днем во дворе. Какого–то человека затравили собаками. Когда он спросил, кто это, ему рассказали, что это очередной бунтовщик, выловленный в городе людьми графа Маркмана. Тогда Дэвид отправился в город и, в конце концов, оказался на базарной площади. Тела, вывешенные на всеобщее обозрение, еще не успели разложиться. Как ему рассказал какой–то прохожий, эти тела меняются едва ли не каждые два дня.

* * *

Янган, Талеминка, Фили и Алабирк почти не появлялись во дворце. Дэвида же, напротив, каждый день настойчиво звали к обеду и ужину. Родерика никто не звал. Он приходил сам и обычно молча сидел на своем месте, попивал винцо, отщипывал кусочек того, кусочек этого и поглядывал по сторонам.

На очередной ночной пирушке появилась танцовщица. Рабыня–южанка, купленная кем–то из придворных по случаю. Удивительная смуглая кожа, черные глаза… Она исполняла завораживающий сладострастный танец, постепенно освобождаясь от одежды. Уставшие за день музыканты наигрывали какую–то тягучую томную мелодию… Придворные кидали в музыкантов кости, что–то орали… Почти все смотрели на танцовщицу, рты щерились в усмешках… Огни факелов отражались в глазах и в темных винах, разлитых по кубкам… Когда танцовщица вовсе осталась без одежды, Дэвид заметил на ее спине следы от застарелых шрамов. Веселье и гвалт между тем достигли апогея. Маркман взял со стола бутылку и, положив ее на пол, толчком ноги отправил к рабыне.

– На… Давай, засунь ее себе… – Хохоча, он жестами показал, куда именно ее надо засунуть.

Дэвид отвернулся. На противоположном конце стола король Стевольт, не отрывая глаз от рабыни, жадно грыз сочную баранью ногу. По подбородку Короля–Обжоры стекал жир.

«Все, хватит…», – подумал Дэвид. Его снова затошнило – но на этот раз не от вина, сегодня он почти ничего не пил. Он резко встал и вышел из обеденного зала. Он не видел, как король посмотрел ему в спину своими водянистыми глазками, не видел, как перестал смеяться, глядя ему вслед, граф Маркман… Он ничего не видел.

Через несколько минут, откланявшись и несколько раз извинившись (хотя никто не обращал внимания ни на него самого, ни на его извинения), Родерик поднялся с места и также покинул помещение.

* * *

– …Дэвид, нельзя так, – укоризненно сказал Родерик, закрывая за собой дверь.

Колдун, закинув руки за голову, валялся на кровати.

– Что нельзя?

– Так не уходят. Ето все ж–таки королевский двор, не пивная. Ты б видел, как они на тебя смотрели.

– А мне плевать, – сказал Дэвид. – Не хочу сидеть за одним столом со свиньями. Ты говоришь, это не пивная?.. Да, ты прав – в пивной и то лучше.

– Ну, дык пошли в пивную!

– Не хочу.

Родерик всплеснул руками.

– А что ж ты хочешь–то, родной ты мой? При дворе не любо, в пивную не желаешь…

– Домой хочу, – сказал Дэвид.

– Ууууу… – протянул Родерик. – Хандришь, значит… Бывает. У меня тож бывает. Как горы вспомню, где в детстве жил, прям тоска сердце сжимать начинает… А если уж Кальван вспоминаю, так вообще жить не хочется. У меня ж там вся семья осталась…

– Зато ты, по крайней мере, отомстил этому графу… как его?..

– Джермену… Чтоб ему и на том свете покоя не было!

– Вот–вот. Ты–то ему уже отомстил… Можешь, по сути, начать жизнь сначала…

– Не так–то это просто, – возразил Родерик, – жизнь сызнова начать. Я, можбыть, только и живу, когда с вами, дурьи вы башки, в пивной напитками горячительными накачиваюсь… Или в битве, когда ярость из головы все мысли разом вышибает. А иначе… Не живу, а так… – Он сделал неопределенное движение пальцами.

– Может быть, это и не просто – начать жизнь сначала, – сказал Дэвид, – но, чтобы начать новую, надо, по меньшей мере, предыдущую закончить. А как закончить – я не знаю…

– Да что у тебя приключилось–то такое, толком–то говори!.. Я, чай, мыслев твоих читать не умею!

– Мой мир… мою страну захватил злой колдун, – вздохнул Дэвид. – Поработил всех людей.

– Так ты ж сам колдун! Чего ж с ним не сразишься?!

– Он во много раз сильнее. Он меня и отправил сюда, в ваш… в ваше королевство, то есть. И как вернуться назад, я не знаю.

– Во–он оно как… Так что ж ты лежишь–то? Надо в лавку книжную пойти, на карты взглянуть, обмыслить, как лучше возвращаться… Если что – на нас можешь положиться! Да мы ентого колдуна в капусту изрубим!.. Нынче поздно в лавку идти, а вот завтра с утра…

Дэвид чуть улыбнулся.

– Моя страна, – сказал он, – находится очень далеко. Ее нет ни на одной карте.

– Да и без карты можно! – возразил Родерик. – По сути–то ведь, к чему она? И без карты обойтись можно! Ты, главное, скажи, на севере она находится, на юге ли, на западе иль, можбыть, на востоке?

– Это необычная страна, Родерик. До нее только с помощью колдовских заклятий добраться можно, а я этих заклятий не знаю.

– А кто знает?

Дэвид покачал головой.

– Не знаю… Ваши колдуны еще слабее меня.

– А майрагины?

– Слышал, что про них герцог говорил? Что они колдуны – вранье. Да и сам подумай: будь они хотя бы такими же колдунами, как я, разве удалось бы Ратхару взять в плен их короля?

Родерик почесал бороду.

– Да, эт ты верно заметил… Что делать–то теперь будешь?

– Пока не решил… Я ведь с вами не только из–за денег пошел… Деньги – самая последняя причина. Хотел на ваш мир посмотреть, с людьми познакомиться, разведать, кто у вас тут есть… Вот теперь думаю – куда дальше податься?

– За границу, можбыть?

– К людям со слоновьими ушами?

Родерик ухмыльнулся.

– Однако, – заметил старейшина спустя минуту, – хандра – эт тоже не дело. Надо бы остаток денег из Маркмана вытрясти и двигать отсюда. Гнилое это место. Похоже, прав был господин Черный Герцог – недолго этому королевству осталось. Странно, как с такими–то правителями оно вообще еще существует.

Дэвид сел.

– Ты тоже об этом думаешь?.. Вот и я никак не могу избавиться от мысли, что зря мы влезли в эту авантюру.

– Ну не скажи! Златишка – хотя и поменее, чем хотели – получили все ж немало…

– Да при чем тут деньги!.. Деньги и другими способами достать можно! Не в этом дело. Просто… Мы–то герцогу не верили, а посмотри – все, как он говорил, происходит. Маркман своей будущей женитьбой на Биацке мне на днях хвалился…