Текст книги "Красная земля (СИ)"

Автор книги: Андрей Посняков

Соавторы: Тим Волков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Земский докторъ. Том 5. Красная земля

Глава 1

Июль 1917-го года выдался в России суровым. И не в смысле погоды! Из столицы приходили недобрые вести о расстреле антивоенных демонстраций, об арестах, о том, что власть стала лить кровь. Период двоевластия закончился, верные Временному правительству войска занимали города и веси. Где-то разгоняли Советы, лидеры радикальных партий были объявлены вне закона.

Вот и в Зареченске разместили гарнизон, пехотную роту под командованием капитана Николая Верховцева. Теперь в городе была не только милиция, появились военные патрули. Все антиправительственные демонстрации запрещались, частенько устраивались облавы.

Вот и сейчас…

Остановив «Дукс» возле аптеки, Иван Палыч заглушил мотор и вдруг услыхал выстрелы. Не здесь, на Второй дворянской, а где-то во дворах. Верно, кого-то ловили. Ну, да – вот пробежали милиционеры – парни с белым повязками на рукавах, за ними – солдаты с винтовками.

На улице уже собралась толпа.

– А кого ловят-то, господа? Опять банду?

– Не! Говоря, из пересыльной тюрьмы сбежал какой-то опасный бандит! Насильник, грабитель и убийца!

– Да не один сбежал, а целая шайка!

– Скорей бы уж их поймали, господа! Господи, как же страшно жить!

– Говорят, в Петрограде демонстрацию расстреляли!

– Так им, смутьянам, и надо!

– Да что вы такое несете-то?

К собравшимся подошел милиционер – светловолосый юноша с пылающим взором и наганом в руке:

– Так, господа! Прошу немедленно разойтись! Вы мешаете операции!

– А кого ловят-то?

– Кого надо, того и ловят!

Несмотря на юный возраст, милиционер выглядел строго и непреклонно. Тем более – наган!

Обыватели быстренько разошлись.

– Господи… доктор! – вдруг обернулся милиционер. – Иван Палыч!

– Виктор! – доктор узнал парня. – Рад! Очень рад! Как ребра, не болят?

– Да вашими стараниями – слава Богу! – доброжелательно улыбнулся Виктор.

Вот, вроде бы, не так и давно Иван Палыч обрабатывал ему рану, и пары месяцев не прошло – а кажется, что с той поры уже минуло лет десять! И тот ж Гробовский уже не в милиции, а на фронте, а жена его, Аглая, на пятом месяце… Ну, надо же так, прямо со свадьбы забрали! Других бывших – становых, пристава Петра Николаевича Лаврентьева и урядника Прохора Денькова – тоже призвали буквально на следующий день. Такие вот были дела!

– Вижу, на службе, – улыбнулся доктор. – Ну, не буду задерживать. Привет Петракову, Василию Андреевичу!

Бывший студент, некогда отчисленный за «политику», Василий Петраков уже с марта возглавлял уездную милицию. Иван Палыч лечил и его. Спасал от сепсиса…

– Иван Палыч, вы поосторожней – сейчас облавы везде, – прощаясь, предупредил милиционер. – С пересылки сбежал какой-то радикал. То ли анархист, то ли большевик – точно не знаю.

– Да мне хоть сам черт! Но за предупреждение спасибо. Буду осторожней.

Доктор посмотрел на другую сторону улицы, где раньше располагался магазин музыкальных товаров, торгующий нотами, инструментами, грампластинками и всем таким прочим. Нынче витрины были частью разбиты, а частью заколочены досками.

– Закрылся, выходит, магазин… Жаль! Хотел Анне Львовне пластинки купить…

– А вы на рынке гляньте! – посоветовал Виктор. – Там теперь – все. Привет Зарному! И особо – Прониной Анютке. Помню, как мы с ней на скамейке вас караулили…

– Передам, – кивнул Иван Палыч. – Она рада будет. Значит, на рынке… ага-а…

Так вышло, что невеста доктора, Анна Львовна Мирская, сменив учительскую стезю на политическую деятельность, все дни напролет проводила то в уездном Совете, как избранный «сельскими работницами» депутат, то в Комитете Временного правительства, как кооптированная туда от партии правых эсеров. Умеренных социалистов – меньшевиков и эсеров – нынче в Комитете было примерно столько же, как и в Совете, и, хотя двоевластие в стране закончилось установлением диктатуры правительства, Совет в Зареченске никто и не подумывал разогнать. Мало того, в него постепенно проникали самые революционные элементы – те же большевики.

Большевики…

Именно они и придут в конце октября к власти. На целых семьдесят с чем-то лет! Земский доктор Иван Палыч Петров… он же – московский хирург Артем из начала двадцать первого века, знал это точно. Только вот совсем не знал, что ему сейчас делать, как уберечь своих? Тех, кого любил, с кем дружил, кого уважал…

Заниматься только своим делом – лечить людей и вести какую-то общественную деятельность было сейчас явно недостаточно! С другой стороны, Артем из себя супермена не строил и прекрасно понимал, что весь ход истории он изменить не в силах. Но, может быть, стоит попытаться хоть что-то изменить здесь? Чтобы «красный» и «белый» террор не был бы таким кровавым, чтобы Гражданская война… не то, что б обошла стороной, но… но причинила бы как можно меньший ущерб родным и любимым людям. Да всем! И тут нужно было уже сейчас подстраиваться под большевиков – будущую власть. А лучше бы – их по себя подстроить! Как это сделать, доктору предстояло разбираться по ходу дела.

Получив в аптеке выписанные на больницу лекарства, Иван Палыч сложил все в импровизированный багажник верного своего мотоциклета марки Мото-Рев «Дукс» образца одна тысяча девятьсот четырнадцатого года. Погрузил и поехал в Комитет, в Управу…

* * *

Секретарь, Ольга Яковлевна, оторвавшись от вечного своего «Ундервуда», встретила доктора газетными новостями.

– А, Иван Палыч! Про расстрел демонстрации слыхали?

– Что, опять?

– А еще в городе облавы! Говорят, из тюрьмы кто-то сбежал.

Ольга Яковлевна так и не менялась с момента первого их знакомства. Узкое скуластое лицо, сросшиеся брови, пенсне на длинном, с горбинкой, носу. Прическа в стиле «я у мамы вместо швабры», громкий, что у дьякона голос и вечная папироска во рту.

– Воскобойников сказал – гарнизон у нас разместили, – выпустив дым, продолжала секретарша.

Павел Ильич Воскобойников был председателем уездного Комитата, по сути – первым лицом.

– Целую роту! – Ольга Яковлевна бросила окурок в пепельницу. – А командует – капитан Верховцев, Николай Николаевич. Молодой совсем!

Слово «молодой» в устах секретарши означало – не старше сорока пяти лет.

– А вы как с Анной Львовной? Когда поженитесь?

– Так осенью же!

– Вот это – хорошо.

Снова закурив, Ольга Яковлевна мечтательно прикрыла глаза:

– Ах, помнится году в девятьсот третьем… А, впрочем, не важно. Иван Палыч, ты зачем зашел-то?

– Так за жалованием же!

– Ах, да, да… Получите, распишитесь! Эх… – секретарша выпустила дым и пожаловалась. – Вчера мыло туалетное покупала. Ну, знаете, розовое такое… «Заря»… До войны двадцать копеек стоило. А нынче, думаете, сколько?

– И сколько?

– Три с полтиной! Так что забирай, Иван Палыч, свои триста пятьдесят и ни в чем себе не отказывай! Да, учитель-то ваш, Рябинин, так до сих пор и не нашелся?

– Нет, – покачал головой доктор, невольно сжав кулаки.

– Плохо! Скоро учебный год… Чарушин сказал – ищет, но… Мало ли, Иван Палыч, увидишь подходящего человека – так ты дай знать! – Ольга Яковлевна выпустила дым и вздохнула. – На худой конец, сошел бы и какой-нибудь студент. Или курсистка. Ах, жаль, Анна Львовна занята…

* * *

Поучив жалованье (или, как стали говорить – зарплату), Иван Палыч покатил на почтамт. Было не совсем по пути, но – мало ли, письма? Пока еще почтальон их до Зарного донесет…

Войдя и отстояв небольшую очередь – «хвост», доктор склонился к окошечку:

– В Зарное что-нибудь есть?

– А, Иван Палыч! – сотрудник оказался знакомым. – Как там Викентий поживает телеграфист?

– Да живет себе помаленьку.

– Ну, поклон… Зарное… Зарное… Ага… вот! Одно – отцу Николаю, второе – некоей Гробовской А. Ф…

– Гробовской? Давайте!

Письмо было с фронта, на казенном сером конверте зеленоватый штамп – «Из действующей армии». От Алексея Николаевича, так… Первое письмо! Интересно, что пишет? Ну, Аглая расскажет, поделится… То-то радость!

– Отцу Николаю тоже, пожалуйста, передайте! – попросил почтовый служитель. – А то пока от нас довезут…

* * *

На углу Липовой и Первой Дворянской образовалась самая настоящая пробка! Экипажи, пара легковых автомобилей, грузовик, крестьянские подводы – все двигались едва-едва, а иногда и вообще останавливались.

– Что там такое-то? – заглушив мотор, поинтересовался доктор у стоявшего рядом извозчика. – Неужто, сбили кого?

– Не, господин, не сбили-с, – тряхнув бородой, отозвался возница. – Патруль! Эвон, солдатики-то! Проверяют… ищут кого…

Все же очередь, или, как тогда говорили – «хвост», понемногу продвигалась, и вот Иван Палыч уже смог разглядеть импровизированный шлагбаум, рогатки и патрульных. Двое рядовых, видать, из недавно призванных и еще не успевших попасть на фронт, усатый унтер с солдатским «Георгием» на груди и высокий офицер с бледным, каким-то неживым, лицом и чистыми погонами капитана.

Перед ними как раз остановилась пролетка с понятым верхом, запряженная парой гнедых…

– Господа, прошу выйти, – вежливо приказал капитан. – Ваш документы…

– Ой, господин хороший! Да какой у крестьянина документ?

Голос показался знакомым. Доктор присмотрелся…

Парень лет двадцати, с длинным носом, светлыми волосами, прилизанными под картуз, и рыжеватой бородкою. Одет в серую косоворотку и овчинную безрукавку – кожух.

Черт возьми!

Аристарх Субботин! Чего это он в извозчики записался?

– Имя, фамилия?

– Легонтовы мы… Кузьма. Из Ключа мы, господи ахвицер…

Кузьма?

Да что тут такое происходит-то? Хотя…

Капитан вытащил что-то из полевой сумки, как видно сверялся с фотографией…

– Ладно, деревня! Пока свободен… Теперь – вы…

Выбравшийся из коляски господин выглядел довольно презентабельно – штучные брюки, летний чесучевый пиджак, модная английская кепочка… Только вот все, как будто бы с чужого плеча! Несколько изможденнее лицо, впалые щеки, усы, небольшая бородка… Иван Палыча вздрогнул: этого господина он уже где-то видел! Правда, довольно давно. Видел! Еще и Субботин в облике извозчика… Что-то здесь не чисто!

– Я корреспондент газеты «Ère libérale» («Либеральная эра»), – незнакомец приподнял шляпу. – Je suis journaliste! De la rédaction russe… (Я корреспондент! Из русской редакции…)

– Говорите, пожалуйста, по-русски, – прервал капитан. – И предъявите хоть какой-нибудь документ. Мандат, реакционное удостоверение… что угодно.

Субботин, между тем, уже забрался на козлы. Солдаты откинули импровизированный шлагбаум, пропуская осмотренную подводу.

– Документ, говорите? Пожалуйста.

Резко оттолкнув капитана, корреспондент прыгнул в пролетку, и Аристотель тут же рванул вожжи:

– Н-но!

Лошади взяли с места в карьер, и коляска быстро скрылась из виду. Раздались выстрелы.

– В погоню! – размахивая револьвером, капитан подозвал извозчика. – За ними! Живо! Ерофеев, за мной!

Унтер запрыгнул в коляску вслед за капитаном.

– Проезжай, проезжай… – принялись распоряжаться солдатики.

«Товарищ Артем!» – наконец вспомнил доктор. Тот, с кем встретился в санитарном поезде. Вот кто это был! Не французский журналист. Большевик… Как же его настоящее имя? Бог весть… Да и нужно ли его знать? Просто – товарищ Артем. Значит, вот кто сбежал из пересыльной тюрьмы. Вот кого ловили…

* * *

В больничке было много радости! Получив письмо, заведующая больницей Аглая, с уже заметным животиком, сначала прочла послание сама, а уж затем кое-что зачитала…

– … во второй роте восьмой армии Юго-Западного фронта. Командую разведывательным взводом, в подчинении у меня целых восемь молодцов, парни бравые. Пока все хорошо, хоть и наступление в районе Станислава, увы, вышло неудачным. Наш армейский командир, Лавр Георгиевич Корнилов, получил генерала от инфантерии и нынче назначен командовать фронтом… о чем вы, верно, уже знаете из газет. Ходят слухи, что Лавр Георгиевич вот-вот будет назначен Главнокомандующим… Чему лично я буду очень рад, ибо генерал всячески укрепляет армейскую дисциплину, кое-где – весьма расшатанную. Г-на Лаврентьева встретил как-то в штабе, он нынче уже капитан… О Прохоре Денькове не знаю. С поклоном ко всем, ваш А Нэ Гробовский…

Дочитав, Аглая всхлипнула и убежала.

Доктор же вышел на крыльцо. Сел на ступенечку, да так и сидел – думал.

Значит, Алексей Николаевич спокойно себе воюет… получил взвод разведки, ага! На хорошем счету.

Только что вот дальше-то? А дальше, если вспомнить школу – перерастание империалистической войны в гражданскую! И Гробовский – явно на «белой» стороне. Тем более, у Корнилова… Там еще, вроде бы, будет какой-то мятеж…

А здесь, в Зарном что будет? Даже сейчас много чего изменилось, по сравнению с той же весной. Начать с того, что все, так сказать, деревенские олигархи сменились практически полностью!

После гибели Игната Устиныча Феклистова под завалом (ах, какая глупая смерть!), гостиница «Гранд-Отель» (бывший трактир) перешла в собственность его вдовы, Аграфене Матвеевны, двоюродной Андрюшкиной тетке, женщине, как поговаривали, хитрой, умной и злой. Вступив во владение недвижимостью, она тут же выгнала весь старый персонал, который еще оставался, и набрала новых. По словам того же Андрея – из шпанистой городской бедноты, во всем ей обязанной. Управляющим был взят хитроглазый мужик лет сорока, каким-то образом увильнувший от армии – грыжа там у него или еще что. Звали его Федосеем. Кроме него вдовица взяла еще двух половых – парней лет по шестнадцати, Федула и Еремея, и ночного сторожа, настоящего абрека откуда-то с гор, именем Муртаза. Бородатый, страхолюдной наружности, в черной черкеске с газырями, сторож отпугивал всех.

Что же касаемо старого кладбища, где столь трагично погиб Феклистов, то местность неподалеку оккупировала какая-то непонятная артель! Говорят, собрались добывать где-то там какую-то красную глину да делать из нее кирпичи – товар, несомненно, нужный. Понаставили везде заборов, рогаток, завели собак. Просто так не сунешься! Ну да и кому оно нужно-то, старое кладбище? И пускай сидят там себе своим углом, никому ведь не мешают! Именно так и рассуждали жители Зарного. Тем более – кирпичи… Авось, да местным – своим! – цену не заломят?

Насчет кирпичей у главного артельщика Михаила (бородатого, но в городском костюме) справлялись сразу двое: отец Николай (для реставрации церкви) и госпожа Феклистова – для расширения дела. Артельщик их внутрь, за загородки, не пустил, но выслушал внимательно, и обещался подумать.

Такие вот были дела…

Сидя на крыльце, Иван Палыч любовался закатом и дожидался помощницу Аглаи Глафиру, девушку красивую и серьезную – ее очередь нынче была дежурить. Сам доктор намеревался пойти в «Гранд-Отель», к Анне Львовне, которая вот-вот должна была приехать либо поездом, либо – на служебном авто. Что там у них сейчас? «Руссо-Балт»? «Лорен-Дитрих»? «Изотта-Фраскини»? Да что бы ни было…

В вечернем бледно-голубом небе играло последними лучами золотистое солнце. Пахло смолою и клевером. Невдалеке куковала кукушка. Вот запела иволга, а где-то за лесом послышался отдаленный гудок паровоза.

Верно, поездом нынче приедет Анна Львовна… Хорошо бы встретить…

* * *

Со стороны станции показалась пролетка, запряженная парой гнедых. Лошади несли довольно быстро, видать, возница сильно спешил. Пропылив по проселку, экипаж вдруг замедлил ход и резко свернул к больнице.

Интере-есно!

Кто это в гости к нам?

Поднявшись, доктор подошел к воротам…

– Иван Палыч! Помогите… – спрыгнул с козел… Аристотель Субботин! – Там… мой товарищ… Он сильно ранен… боюсь, кровью истечет…

– Так! Давай!

Доктор действовал решительно и быстро – раненому необходимо было сначала помочь, а уж потом разбираться – кто да за что?

Знакомое лицо… Летний чесучевый пиджак, левый рукав весь пропитан кровью… Попал же ты в передрягу… товарищ Артем!

– Так, давай вместе… Ага… Глафира! Готовь перевязочную!

– Иван Палыч! Я поеду… мне надо! Отвлеку… Выручай!

Дотащив раненого, Аристотель со всех ног бросился к пролетке.

– Н-но, залетные! Н-но!

Гнедые понеслись, поднимая тучи пыли… Вскоре пролетка уже была у рощицы, в стороне от больницы.

Послышались выстрелы!

На дороге показался казачий разъезд. Снова громыхнули выстрелы. Сверкая шашками, казаки разом свернули к роще.

«Отвел хвост…» – подумал доктор, глядя на товарища Артема.

* * *

Не забудьте добавить книгу в библиотеку, чтобы первыми получать уведомления о выходе новых глав!

Глава 2

Рядовой четырнадцатого пехотного полка Сергей Сергеевич Гладилин…

Именно под таким именем и должностью Иван Павлович узнал впервые товарища Артема. Дело было в санитарном поезде имени Императрицы Александры Фёдоровны, зимой.

С момента последней встречи товарищ Артем почти не изменился – разве что больше седых волос стало на голове. А вот русалка на левом предплечье уже отсутствовала – видимо товарищ Артем, понимая, что по ней могут опознать его, свел ее. Свел неудачно – остался шрам.

«Вместо одной приметы сделал другу», – невольно улыбнулся Иван Павлович, вспоминая их встречу в том поезде.

Странная была встреча. Точнее тот ночной разговор, который произошел между ними. Иван Павлович сразу распознал беглеца – по той самой татуировке русалки. В соответствии с полученным секретным формуляром товарища Артема нужно было немедленно сдать властям. Но… Иван Павлович не сделал этого.

Оправдывал себя тем, что товарищ Артем спас его от бандита Лузгаря, который едва не убил доктора. Но истинные причины лежали где-то совсем в другой плоскости, гораздо глубже этой пошлой ответной благодарности.

Надо отдать должное и Гладилину – или как его по настоящему имя? Он не струсил, не сбежал, не напал на доктора. Хотя мог вполне легко свернуть ему голову – и дело с концом. Однако же говорил. Говорил жарко и убеждал в своей правде. Говорил о большевиках. И том, что их время скоро наступит. Говорил, как человек, а не действовал силой, как обычно поступают звери.

«Ну это он не ошибся, насчет большевиков то», – подумал доктор, переодеваясь в медицинский халат. Скоро станет понятно, когда ход политических событий станет еще быстрее нестись.

– Иван Павлович? Вы? – открыв глаза, выдохнул раненный. – Я что, до сих пор на санитарном поезде?

Он даже привстал, огляделся.

– Не на поезде. Вас сюда Аристарх Субботин привез.

– Слава богу! – выдохнул тот. – А я уж думал, что мне все приснилось. Открыл глаза – вы. Я ведь вас в поезде только и знал. Подумал на короткое мгновение, что приснилось все. А нет – и в самом деле сбежал из тюрьмы!

Он тихо рассмеялся.

– Не смогли они удержать! – и вдруг нахмурился. – Иван Павлович, ты же ведь меня не сдашь?

– Тебя как зовут по настоящему то? Сергей Сергеевич ты, Гладилин? Или товарищ Артем?

– Артем я, – улыбнулся тот. – Артем Андреевич Гладышев.

– Ну вот и познакомились, – кивнул доктор. – Теперь уже официально.

– Верно, – кивнул Артем. – Удивительно, не правда ли?

– Что?

– Опять встретились. Кто бы мог подумать? Думаю, это знак. Значит все получится.

– Что получится?

– Задуманное… – пространно ответил Артем.

И скривился – нахлынула боль.

– Тебя подстрелили. Опять…

– Ага… Иван Павлович, ты… – и не договорил, обмяк и затих.

– Глафира! Сюда!

Помощница пришла только что и Иван Павлович слышал, как она тщательно намывает руки, перед тем, как приступить к дежурству. Молодец, санитарные вопросы выучила хорошо. Но сейчас нужно поспешить.

– Глафира!..

– Тут я! – она уже стояла в дверях. – Что это? Ранение? На операцию?

– Верно. Подготовь все.

* * *

Операция прошла успешно. Аглая научила Глафиру многому и та довольно ловко и умело помогала. Пулевое ранение, которое товарищ Артем получил в ногу, удалось залатать. Кость не задета, но вот мышцы… хромать еще долго будет товарищ Артем. Как бы на всю оставшуюся жизнь эта хромота не осталась бы.

Иван Павлович поставил пациенту обезболивающее и велел Глафире следить за Артемом. Также осторожно намекнул, чтобы девушка никому особо не распространялась о нового прибывшем. Глафира понимающе кивнула.

Иван Павлович вернулся в «Гранд-Отель» уже ближе к полуночи. Зашел в знакомый уже номер, но Анну Львовну застал спящей. Сказывался напряженный график работы у девушки.

– Не успел! – грустно выдохнул он, скидывая одежду и ложась рядом.

Анна Львовна завошкалась, что-то сквозь сон произнесла, но доктор ее уже не слышал – уже спал сам.

* * *

Аристотель явился на следующее утро. Переодетый в какого-то бродягу, пахнувший так же, он нашел Ивана Павловича у бывшего трактира. Воровато свистнув, окликнул:

– Иван Павлович!

Доктор обернулся, но не сразу признал Субботина.

– Барин, мелочи не найдется?

– У меня… Аристотель, ты что ли?

– Ну! – улыбнулся тот.

– Ну вырядился!

– Конспирация! Правда здорово?

– Был у нас тут один, театр создал… так вот тебе бы туда!

– Театр? – наморщил нос Аристотель. – Нет, не мое. Иван Павлович, есть минутка? Поговорить бы.

– Пошли, – доктор отвел его чуть в сторонку. – Говори. Впрочем, догадываюсь о чем ты хочешь со мной поговорить. Товарищ Артем?

– Он самый, – кивнул Аристотель. – Времена нынче, Иван Павлович, сами видите какие. Каждый день все меняется. Политическая обстановка… ох, и сам порой не успевают следить за ней! В городе неспокойно стало. Впрочем, было ли там когда-то спокойно? – Аристотель усмехнулся. – Рабочие и часть солдат защищают Совет. Нам пришлось в подполье уйти. Но это временно! Как только поймут все что к чему, так и мы выйдем. Надо только подождать. Поэтому… Товарищу Артему бы отсидеться. Совсем немного – пока шумиха поутихнет. Сможете помочь, Иван Павлович?

– Аристотель, да где же я его спрячу? Больница – как проходной двор. Туда в любое время может милиция прийти. Да и Петраков там бывает часто.

– Ну как же быть? – нахмурился Аристотель. – Товарищ Артем очень хороший человек! Он наше общее дело делает. Он тот, кто реально борется за нас, рабочих и крестьян, чтобы мы сами решали, как жить, а не помещики да буржуи. Он не боится говорить правду – даже если это угрожает его жизни. Он объединит всех. За ним люди пойдут. Практически учитель наш в части большевизма.

– Что ты говоришь? – вдруг зацепился Иван Павлович.

– Учитель говорю…

– Учитель! – доктор хлопнул парня по плечу. – Аристотель, есть у меня идея как спрятать твоего товарища Артема!

Субботин младший вопросительно глянул на доктора. Тот лишь хитро улыбнулся. И кивнул – мол, скоро все узнаешь!

* * *

Проводив взглядом Аристотеля, Иван Павлович дождался, когда из номера выйдет Анна Львовна.

– Иван, ты что, меня что ли ждешь? – спросила она, улыбнувшись.

– Хотелось поцеловать, день сегодня трудный предстоит, а встретимся ли вечером неизвестно…

– Это точно, – кивнула и грустно вздохнула девушка. – Ваня, я честно не знаю как сегодня будет. Опять заседание планируется, а потом еще много бумажной работы. Так что да, лучше сейчас нацеловаться впрок!

Обнялись. При людях конечно целоваться не стали, отвернулись. Потом, попрощавшись, Иван Павлович проводил Анну до машины.

«Занятая совсем стала, – подумал он, глядя на как автомобиль оставляет в воздухе клубы пыли. – Надо бы с ней поговорить насчет этих эсер. Ох, и не простой же выйдет разговор! Как убедить, чтобы вышла оттуда, пока не поздно?»

– Девушка красивая! – раздался вдруг со спины дребезжащий голос.

Доктор обернулся.

– Доброе утро, Аграфена Матвеевна, – поприветствовал он новую хозяйку трактира и гостиницы.

– И вам доброе утро, Иван Павлович! А я говорю Анна Львовна красивая!

– Верно, красивая, – ответил доктор, не понимая что еще сказать.

– А я вот говорю, нынче одной красотой не проживешь. Нужна работа. И хорошая работа. Вот у Анны Львовны хорошая будет работа. При власти она.

– Работа разная бывает, – ответил Иван Павлович.

Находится в обществе Аграфены Матвеевны ему было неприятно, он и сам не знал почему. Вроде открытых конфликтов у него с ней не было, а все равно дискомфорт ощущался. Взгляд у нее что ли тяжелый?

– Вот и я говорю – хорошая у нее работа. А вот у меня плохая. Никакой выручки! Все дорожает – и продукты, и материалы. А мне как быть? Вот поэтому и говорю, что хорошая работа важна.

Ага, нету у нее выручки! – ухмыльнулся доктор. Уж вдова то была при деньгах – Игнат много оставил накопленного, еще и сам трактир. Уж кто-кто, а она бы на бедность не жаловалась бы.

– Аграфена Матвеевна, вы что-то конкретное хотели сказать?

– Хотела, – кивнула та. – Со следующего месяца, Иван Павлович, аренду повышать буду. Номера нынче не выгодно держать – выручки никакой, а мороки – во!

– Арендную плату поднять⁈

– Да. Сверху еще двадцать рубликов нужно будет доплатить.

– Но Аграфена Матвеевна…

– Иван Павлович, я же говорю – иначе нельзя. Мне и простыни стирать, и уборка, и прочие дела по хозяйству. Думаете гостиница – это прибыльно? Ну скажете тоже! Да еле получается концы с концами сводить. А вы бы не жаловались, Иван Павлович. У вас тоже хорошая профессия. Вы доктор. К вам все идут. Вы без хлеба не останетесь. И Анна Львовна… про нее вообще молчу. Она вон каждый день на машине ездит. А я ни разу даже на машине не каталась! Вот что значит профессия. Так что Иван Павлович, поднимаю аренду. Не ругайтесь.

И не успел доктор ничего возразить, как вдова живо скрылась в дверях гостиницы.

– Вот ведь!.. – выругался доктор.

Еще этого не хватало. И так пришлось затянуть пояса, а еще и аренду подняли на проживание. Ладно, решим вопрос…

Прежде чем ехать в город и договариваться с Чарушиным насчет нового учителя, который доктор хотел предложить товарища Артема, Иван Павлович решил уладить сначала свои дела: во-первых дописать отчет, который с него требовал все тот же Чарушин, во-вторых составить перечень лекарство, которые необходимо будет прикупить – все-таки в город поедет, нужно воспользоваться моментом, по пути же ведь.

Но не прошел он и десяти шагов по пыльной дороге, как остановился словно вкопанный.

Солдаты. В Зарном. На главной улице.

Стоят, трое, у избы: хмурые, оглядываются, с оружием в руках. У одного винтовка на плече, второй с наганом, третий держит руку на кобуре – тоже с наганом. Солдаты разговаривали со старушкой, о чем-то расспрашивали ее.

«Ищут…» – тут же понял Иван Павлович. Понятно кого.

Доктор ускорил шаг. Нужно как можно скорее предупредить Артема. Да и Глафире сказать, чтобы скорее шла домой – чтобы ее не подставить. В случае, если облава все же свершится, ее тоже возьмут, не будут разбираться при делах она или нет. А она девка молодая, ей жизнь портить ни к чему.

Солдаты перестали расспрашивать старушку, пошли дальше, к следующему дому. Двигались медленно, даже лениво и доктора, кажется, не замечали.

Иван Палыч свернул к больнице, стараясь не привлекать к себе внимания. Скорее! Только бы успеть!

И надо придумать куда прятать Артема. С его ранением в ногу он далеко не убежит. Разве что в подвал спустить? Да, хотя бы туда. А уж потом…

Иван Палыч шагнул в коридор больницы и замер – уже второй раз за сегодня. Удивиться и в самом деле было чему.

В больницу уже успели заглянуть – у входа стоял солдат, а в палате, где лежал товарищ Артем, раздавались голоса.

Взяв всю волю в кулак, доктор прошел к палате. Вошел – и ахнул.

Там он увидел весьма любопытную картину. На стуле, напротив кровати, сидел Петраков, начальник милиции. На самом кровати лежит товарищ Артем, подпольный большевик, которого все ищут. И оба мило беседуют!

– … а я говорю, надо было сразу к доктору идти, – сказал Петраков, похлопывая себя по перевязанной руке. – А то сам лечился – водкой да тряпкой. Не дело! Иван Палыч бы лучше сделал. А вот, кстати и он!

– Здрасьте! – только смог выдавить доктор. – Я… Василий Андреевич, каким судьбами к нам? Неужели что-то с раной? Воспаление?

– Нет, все в полном порядке! Зажило как на собаке! – улыбнувшись, ответил тот. – Я тут по делу к вам зашел – ищем одного беглеца.

– Беглеца? Такого не было, – сглотнув подступивший ком, ответил доктор.

– Ну ты уж за все Зарное то не отвечай, – рассмеялся Петраков. – Где-то тут он. Вчера на телеге удирали. Вроде сообщник у него еще есть. Видели, что мимо Зарного проезжали. Вот и надо проверить. Солдаты ищут.

– В больнице точно никого нет.

– А это… – Петраков повернулся к Артему.

– Василий Андреевич, – сказал Артем, опередив Ивана Павловича. – Ну я же сказал – я новый учитель, в Зарное приехал вчера. И никакой я не беглец.

– Учитель… – выдохнул Иван Павлович, стараясь скрыть удивление.

– Да я же шучу! Конечно не беглец! – кивнул Петраков. – Иван Павлович, мы за время вашего отсутствия уже успели с Сергеем Сергеевичем переговорить. Он уже все рассказал – и что новый учитель, и что ногу об сук проткнул, когда за грибами ходил.

– Близорукость, – вздохнул тот. – А очки стесняюсь все носить.

– Ну что же вы? Что тут такого постыдного? – сказал Петраков. – Напротив – придает серьёзный вид.

И поправил свои пенсне.

– Так что носите.

– Теперь уж конечно! – улыбнулся товарищ Артем и потер себя по ноге. – После такого – даже в туалет без очков не пойду!

Петраков рассмеялся. Потом повернулся к доктору.

– Как же хорошо, Иван Павлович, с учителем то решилось! И весьма вовремя. Хоть и лето сейчас, однако же сентябрь – не за горами. Дел – невпроворот. Уж я то знаю – у меня сестра учительница. Столько дел! Да еще и учебную программу подготовить нужно.

– Да не одну, – добавил Артем. – Василий Андреевич, вы знали, что на каждый предмет составляется программа?

– Нет, не знал.

– Вот. А ведь возраст-то у детей разный, меня Иван Павлович уже в курс дела ввел.

– Еще бы! У него Анна Львовна, она из бывших учителей.

«Догадался Аристотель! – понял Иван Павлович, когда первый шок прошел. – Сообразил про задумку с учителем. И успел сообщить Артему! Спас практически его! Да и меня. Всех нас. А если бы не предупредил, то сейчас не так бы разговаривали. И не здесь…»

– Кстати, Иван Павлович, учитель, которого вы лечите, весьма интересные вещи говорит, – добавил Петраков уже другим, серьёзным тоном. – Мы тут с ним немного поговорили… Спорные конечно моменты есть, но все же… даже про большевизм беседовали…

– Про большевизм? – одними губами проговорил Иван Павлович глянув на Артема.

– Вот именно. Сергей Сергеевич очень хорошо разбирается в этом вопросе.

– Василий Андреевич, учитель во всем должен разбираться хорошо, – резонно заметил Артем. – Дети они знаете какие? Бывает как что-нибудь спросят – а ответить не знаешь что. А с учетом нынешней ситуации надо быть подкованным не только в названиях планет, но и в политическом плане. У всех же на слуху. Взрослые все обсуждают, а дети слушают и тоже интересно становится.

– Это верно! – кивнул Петраков. И взглянул на доктора: – Ну, Иван Павлович, не буду больше вас отвлекать. Пойду дальше – обойти еще надо полсотни домов. Но к вам еще загляну – уж больно интересный собеседник!

* * *

Всю дорогу до города Иван Павлович думал. И даже не про товарища Артема были его мысли и не про Аграфену Матвеевну с ее повышением аренды. Голова была занята эсерами и Анной Львовной. Как ее убедить? Рассказать всю правду? Не поверит. Попытаться убедить? Нужны какие-то доводы, выкладки. А такого у доктора не имелось. Он таким красноречием и знанием политики, в отличие от того же товарища Артема, не обладал. А что, если самого товарища Артема и подключить к этому делу? Организовать что-то вроде встречи? Тем более повод есть – он без пяти минут новый учитель школы. Вот под видом знакомства и провести беседу.