Текст книги "Зов Чернобога"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– А ты думал?

– Что ж их князь не разгонит?

– Разгонял уж не раз. Да только толку мало – все равно играют. Да ведь и силком никого к себе не тащат, серебришко, словно тати, не отнимают. А что проигрывают раззявы – так это их беда, не княжья. Не играй – и не проиграешь.

– Ой, смотри, смотри, прогнали волхва-то!

– Колпачники всех чаровников знают. Они, чаровники-то, на чарках гадают, для них в колпачках тайн нет. Враз горошину найдут, выиграют или выведут нечестного «верчуна» на чистую воду.

Волхв Войтигор отошел в сторону и обиженно поглядывал на колпачников, но не уходил – видно, на что-то надеялся.

– А мы-то зачем тут стоим, смотрим? – поинтересовался вдруг Твор.

– Видишь того мужика, мосластого, с бородищей что веник? – незаметно показал рукой Порубор. – Это Ерофей Конь, давний мой враг и завистник.

– Неужто и он в колпачки играет?

– Играет, когда много серебра вдруг зазвенит в его калите. Вот я и хочу вызнать – откуда серебришко? Постоим немного, посмотрим. Во-он, как раз его очередь.

Порубор с Твором подошли к играющим ближе.

Поначалу Ерофею везло – видимо, «верчун» его специально заманивал, знал – просто так Конь играть не станет. Выиграв несколько медных монет, радостно ухмыляющийся Ерофей вытащил из-за пазухи плоское серебряное кольцо с несколькими лепестками, такие кольца модницы любили подвешивать к вискам. Вот это кольцо и поставил Ерофей на кон. И конечно же, проиграл! А потом проиграл и монеты, и бусины, и даже снятый с себя пояс, красивый, видно, только что купленный. Пытался снять и кафтанец, да колпачник поморщился – нужна больно эта сермяга! Так и пошел восвояси проигравшийся в пух и прах Конь. Шел, понурясь, пока не наткнулся на такого же грустного чаровника. Поднял голову, пробормотал просительно:

– Угостил бы медком, Войтигоре?

– Пошли, – неожиданно согласился волхв. – Медком не медком, а бражкою угощу все же.

– И то дело! – повеселел проводник. – Дай-ко обниму тебя, брате!

Так, в обнимку, и пошли они в ближайшую корчму, где и просидели до вечера.

А Твор вдруг почувствовал, как надавило на мочевой пузырь. Подергал Порубора за рукав.

– Где бы отлить?

– А вон, за березами. Суконце только не потеряй.

– Ужо не потеряю.

Быстро справив свои дела, отрок подтянул порты, подхватил положенное на землю сукно и только собрался идти, как нос к носу столкнулся с горбатой, противного вида старухой в засаленной черной накидке и с ожерельем из сушеных лягух на тонкой морщинистой шее.

– Ш-ш-ш – схватив Твора за руку, зашипела старуха. – Вижу-вижу, летит черный ворон, на тебя смотрит, клювом качает. – Бабка завыла: – У-у-у заклятье на тебе, отроче, камень черный, заговоренный, ухватить бы его – кха! кха! – да нету милости. А то, что в руках несешь, – брось, брось скорее – кал это. Кал! Нету тебе жизни, нет.

Твор попятился. Ну ее, дуру, – еще кинется. Хотя, может, и есть в ее словах доля правды.

– Ш-ш-ш… – снова зашипела старуха, взмахнула костлявой рукою…

– Шла бы ты прочь, Каргана, – неслышно подойдя сзади, сказал Порубор. – Чего это ты не на своей земле промышляешь?

– А там облава княжья, – обычным голосом, безо всяких шипений и завываний отозвалась бабка. – Этот парень с тобой, что ли?

– Со мной. – Порубор усмехнулся. – Погоди, не уходи, Каргана. Дело есть – поговорить надо.

Старуха подбоченилась.

– Ну, говори, какое у тебя дело?

– Обычное. – Юноша приказал отроку: – Посмотри-ка вокруг, Творе. Как кто появится, свистнешь. – И снова повернулся к Каргане: – Только что колпачники колечко височное запромыслили, серебряное. Мне б на него взглянуть поближе.

– Хм, – задумалась бабка. – Так сходи, выкупи.

– Понимаешь, слухи пойдут: кто выкупил, да зачем, да чье колечко…

– А чье колечко-то?

Порубор пожал плечами.

– Ладно, – согласилась бабка. – Не хочешь говорить, не надо. Только чую я, никак, Коню дорожку перебежать хочешь.

Юноша вздрогнул, а бабка весело засмеялась.

– Никак, угадала? Ладно, молчу, молчу… Сколько дашь?

– Не обижу. Добудь только. Когда я тебя обманывал?

– Так ведь и я. – Бабка усмехнулась. – Кто тебя с Харинтием – то свел? То-то! Где потом найти-то тебя, на Звериновой корчме?

– Там. – Порубор кивнул и обернулся к Твору: – Пошли, отроче.

Хельги вошел в горницу и залюбовался супругой. Хороша была княгиня – высокая, с чистою, белой, как морская пена, кожей и темно-голубыми, как воды фьорда, глазами. Сельма передала играющих дочерей служанке и обняла мужа.

– Я так скучала по тебе, ярл! Князь улыбнулся.

– Ты неплохо справилась с властью. Признаться, в полюдье я частенько подумывал, что зря отослал в Новгород Ирландца.

– Я же теперь княгиня, – улыбнулась молодая женщина, дочь простого северного крестьянина-бонда. – К тому же мне помогал Ярил. А насчет Ирландца… Наверное, я так никогда и не сумею поверить ему окончательно. Слишком уж гложет прошлое. А тебя?

– Иногда, – усаживаясь на лавку, признался Хельги. – Но нужно жить не прошлым, а настоящим и ради будущего. А Ирландец, несмотря на все его прошлые гнусности, человек стоящий и нужный. Думаю, он справится с Новгородом и поможет в Ладоге Снорри.

– Снорри.– Княгиня неожиданно улыбнулась. – Он был когда-то самым младшим из вас… Помнишь, какие ребята были: Ингви Рыжий Червь, Харальд Бочонок?

– Помню, – глухо ответил ярл. – Надеюсь, им хорошо и весело в Валгалле, в золотых чертогах Одина.

– Сколько уже Снорри? Кажется, двадцать три… – продолжила Сельма. – Он так до сих пор и не женат.

– У него есть наложницы… А жениться он всегда успеет. Главное – сделать правильный выбор.

– Как сделал ты?

Сельма подошла к мужу сзади, расстегнув тунику, ласково погладила руками шею.

– А почему у тебя совсем нет наложниц и до сих пор всего одна жена? – тихо спросила она. – Ведь ты же конунг!

– Потому что мне хватает тебя, – прошептал Хельги и обернулся. Сельма уже снимала платье.

Бросив тяжелую ткань на пол, потащила мужа к ложу. Князь невольно залюбовался ее точеным телом – белым, поджарым, стройным, с большой, налитой соком, грудью. Трех дочерей уже родила ему Сельма, а по ее фигуре и не скажешь – все как девочка, длиннонога, тонка в стане.

– Иди сюда, милый. – Сельма повалилась на ложе, потянув за собой мужа. И Хельги, ощутив жар любви, сбросил на лавку тунику…

Сельма… Хельги давно уже ощущал ее как бы частью себя, потому и не считал нужным заводить наложниц, хоть это и было положено по его княжескому статусу. Что же касается жен… Ладислава, северная красавица с золотым водопадом волос и томным васильковым взором, она ждала его в Ладоге, ждала каждый день и каждую ночь – Хельги знал это и мучился сам. Позвать Ладиславу сюда, в Киев, объявить законной женой? Сельма вряд ли будет против, знает – так и должно быть у славного конунга. Нет, Сельма не станет возражать, а вот Ладислава… Согласится ли она променять свою нынешнюю свободу на нелегкую долю Княжьей жены, к тому же не главной? О, боги, если б знать ответ. Да знает ли его и сама Ладислава? Лада… Иногда казалось – бросить бы все, поднять на ладье парус и уплыть на север, к любимой. И там через некоторое время снова ощутить тоску по семье, по дочерям, по Сельме.

Князь покачал головой, прислушался – кто-то поднимался по ступенькам крыльца. Осторожно, чтоб не разбудить Сельму, Хельги оделся и, набросив на плечи плащ, вышел в людскую.

Тут же – словно только того и ждали – заглянули в двери тиуны.

– Ярил Зевота к тебе с вестями, княже! Позвать сейчас, иль пусть обождет?

– Зовите.

Ярил – белобрысый, длинный, с хитрыми глазами, – войдя, поклонился, поправил сползший с плеча фризский плащ.

– Ну, чем порадуешь, друже? – Хельги деловито кивнул в сторону скамьи. Ярил, поклонившись, уселся, вытащил из поясной сумы пергаментный свиток с красной печатью.

– Из Новгорода тебе, князь.

– Ага! – обрадовался Хельги. – Наконец-то послание от Ирландца.

Сорвал печать, развернул свиток, вчитался… Посидел, покачал задумчиво головой, протянул пергамент Ярилу.

– Прочти.

Непростые дела описывал Конхобар Ирландец. Волхвы новгородские – Малибор, Кармана и прочие, – осмелев, подняли головы. Замыслили снова выкликнуть новгородским князем Квакуша, слабоумного Малиборова сына. За него бы сами правили. Уже принялись мутить народ, да Ирландец тоже не лыком шит – тут же просчитал их маневры и нанес упреждающий удар. Правда, кое-кто скрыться успел, в том числе и Малибор с Карманой.

В общем-то, на этом и заканчивались собственно новгородские новости, дальше начинались ладожские. А те были еще хуже! Во-первых, именно туда сбежали непойманные новгородские волхвы, наверняка затаившие лютую злобу, а во-вторых… Во-вторых, в ладожской земле многие хотели призвать нового князя, бродили по дорогам и весям недовольные, а в дальних урочищах нагло задерживали выплату дани. Мало, слишком мало было в Ладоге верных людей, мало и в самом граде, и того меньше в лесах, на Паше, Капше, Сяси, Мологе…

Ну а кто там был у Снорри, на кого можно было бы положиться? Найден – тиун с Маленой, супругою, вот, пожалуй, и все. Ну, еще Дивьян на дальнем погосте, так он молод еще. Что же касается Никифора, тот основал монастырь за Шугозерьем и в мирские дела не лез. Да и слишком уж далеко он от Ладоги, а путей – в весеннюю-то распутицу – никаких. Выходило, самому нужно ехать в Ладогу, наводить порядок с верной дружиной, укрепить пошатнувшийся авторитет, да так, чтоб никому неповадно было! Однако ж сейчас не пойдешь, в мае только. Месяц еще. Целый месяц. Ну, месяц продержится Снорри, надежда есть. Да и Ирландец, ежели что, поможет.

– Прочел? – Князь посмотрел на Ярила. Тот кивнул, покачал головой.

– Похоже, смута надвигается в Ладоге.

– Да не «похоже», а надвигается, – невесело усмехнулся Хельги. – Скоро пойдем походом. Успокоим кое-кого, наведем порядок. Чай, вскорости-то мятеж не подымут – время для этого нужно… О чем еще поведать хотел? Не слышно ничего о Чернобоге?

– Нет, – ответил Ярил. – Послухи в корчме Мечислава – людина, если б что прознали, давно донесли бы. Значит, не в Киев подался волхв.

– Тогда куда же? Может, и правду говорили Колимог с Кувором – к дружку своему волхв подался, в леса, к Лютонегу – кудеснику?

– Может, и так. – Молодой тиун поджал тонкие губы. – Есть, правда, и другая зацепка, только очень слабая.

– Ну-ну? – заинтересовался князь.

– Войтигор – чаровник, послух мой, пьянствовал недавно в корчме с неким Ерофеем Конем, проводником известным. Так вот, серебришка заработал Ерофей трудами своими изрядно, а где заработал – про то не поведал. Хвастал только, будто проводил на север, к Ловати, какого-то знатного волхва.

– Так… Волхва, говоришь? А откуда волхв тот?

– Про то Конь не сказывал.

– Так схватить!

– Поздно. Вчера еще ушел в леса Ерофей. – Ярил немного помолчал и с хитрецой взглянул на князя: – А вот родич супружницы моей, Порубор, кое-что подарил мне… Коня вещица, он ею с колпачниками расплачивался.

Тиун вытащил из сумы плоское серебряное колечко с вытянутыми лепестками.

– Семь лепестков, – тихо произнес князь. – Из радимичских земель колечко… Чернобог! Чувствую, он это. На север подался, к Ладоге… – Хельги вздохнул: – Там его только и не хватало.

Глава 5
ТУРИСТЫ И МЕСТНЫЕ ЖИТЕЛИ
Наши дни. Август. Восток Ленинградской области

…Зверь появился снова. Его крылья рассекали воздух все ближе и ближе и наконец ударили меня по лицу. Невероятная боль обожгла меня, я закричал изо всех сил.

Карлос Кастанеда. «Дверь в иные миры»

Игорь взмахнул веслом, и юркая, груженная рюкзаками байдарка ткнулась носом в берег. Сидевшая впереди Марина осторожно выбралась на песок, подтянула суденышко. Акимцев помог ей веслом, затем вытащил рюкзаки, вынес на поросший невысокой травой берег. Хороша речка Павда, да порожиста, камениста, а воды в это лето случилось мало. Вот и вручались – то проводили лодки меж камнями, то перепиливали перегородившие путь, сваленные бобрами деревья, то вытаскивали байдарки на берег – обносили совсем уж непроходимые места.

– Говорил, надо было на Лидь идти, – выпрыгивая на берег, буркнул Иваныч – коренастый широкогрудый мужик с вечно красным лицом и простуженным басом.

– Ничего, на Лиди сейчас тоже воды мало, – откликнулся его напарник по лодке Макс – патлатый парень лет двадцати, басист из новой группы Акимцева. Именно Макс и подбил Игоря отправиться в водный поход: отдохнуть, расслабиться. Акимцев не долго думал, отдохнуть и в самом деле надо было, спросил только, можно ли взять с собой девушку. Макс засмеялся и сказал, что хоть двух. Кроме Марины, в небольшой – из трех лодок – группе были еще две девушки-студентки – Инга и Саня, то ли родственницы, то ли хорошие знакомые организатора похода Макса.

Выбравшись на берег, Макс достал из рюкзака карту, задумался.

– Значится, так…

Иваныч и Марина с Игорем подошли ближе.

– Мы сейчас здесь. – Макс ткнул пальцем. – У заброшенной деревни Хазуново, дальше, вниз по реке, – Пялья. Предлагаю ночевку устроить здесь.

– Интересно, лавка в этой Пялье есть? – усмехнулся Акимцев. – Пивка бы купить, а то надоело уже один самогон хлестать. Ладно вечером, а днем, на жаре…

– Да, думаю, есть лавка, как не быть? – пробасил Иваныч. – Тут деревень много – Макарьино, Андронниково, Олешково, в какой-нибудь да отыщется магазин. Вот мы с тобой, Игорь, сейчас его и поищем, палатки только раскинем да лодки вытащим.

Игорь кивнул и вместе с Иванычем направился к лодкам.

– Ну, вы совсем с ума сошли, мужики! – шлепая босиком по воде, подошла к ним Инга, белокурое, голубоглазое создание в коротких шортиках и ярко-оранжевом топике. – Макс что, совсем спятил? До вечера еще – как до Багдада пешком, чего тут стоять-то? Лучше б погребли еще да встали где-нибудь сразу за деревнями.

– Нельзя нам у деревень становиться, девушки, – ухмыльнулся Иваныч. – Вы на себя-то посмотрите! Экие красавицы эротичные. Прямо секс-бомбы. Да на вас все местные обормоты слетятся, как только увидят, и не будет нам, бедным туристам, ни сна, ни покоя. Так что прав Макс, тут и встанем. А завтра поднимемся пораньше да догребем, не торопясь, до Усть-Капши… А можем и у Шуг-озера остановиться, помните, такое большое селенье?

– Да помню, – улыбнулась Инга. – Мы ж через него заезжали.

– Там, кстати, и сеть есть. Мегафоновская.

– Да ну? Что, правда есть? – не заходя в воду, спросила с берега Саня, смуглая брюнетка с чуть раскосыми карими глазами, одетая в красный купальник.

– Есть, есть, – заверил Иваныч. – А может, и здесь берет, на холмике где-нибудь. Мы с Игорьком, как в магазин пойдем, проверим.

– Ой, и мы хотим с вами в магазин! – закричали девушки. – Ну правда, одичали уже.

Акимцев засмеялся:

– Да уж, одичали… В Паш-озере кто пол-лавки скупил?

– Ладно уж, – улыбнулся Иваныч. – Возьмем девок, веселей идти будет. Только, девушки, – чур, сначала работа. Палатки, лодки, дровишки…

–      Ну, дровишки – это уж ваша, мужики, забота.

Иваныч с Игорем быстро вытащили байдарки на берег, перевернули их и, прихватив пилу, направились к стоявшей чуть в сторонке сушине – спилить да поколоть на дровишки. Девчонки тем временем поставили палатки, а Макс натянул меж подходящими деревьями тоненький металлический тросик – подвешивать котелки над костром. Распилив сушину, мужики взялись за топоры.

– Ладно, не складывайте в поленницу, – махнул рукой Макс. – Пока вы в лавку ходите, мы с Саней тут наведем порядок. Верно, Саша?

Саня улыбнулась, без всякого смущения обняла Макса, взъерошив его светлую гриву, кивнула:

– Конечно, наведем. И даже борщ сварим, только вы не долго ходите – остынет.

– Остынет – разогреем, – улыбнулся Иваныч и, выждав момент, когда Марина скрылась в палатке, подмигнул Игорю: – Ну что? По чуть-чуть? На дорожку.

Акимцев молча махнул рукой и вслед за Иванычем скрылся за косенками. Иваныч вытащил из кармана вместительную никелированную флягу и пару маленьких металлических стопочек.

– Ну, Игореша…

Только налили, как вдруг:

– Эй, мужички, вы чего там так долго?

– Пописать спокойно дайте, – глухо откликнулся Иваныч, потом повернулся к Игорю: – Ну, за путешествие!

– Чтоб как началось – так и закончилось, – поддержал Акимцев.

Чокнувшись, выпили, закусили какой-то пахучей травкой – петрушкой или сельдереем, вышли из сосняка.

– Ну, вы что там, справились али нет еще? Ну, блин, копуши!

– Да справились, вас только и дожидаемся. Так и пошли, вчетвером, впереди – Акимцев в спортивных штанах с лампасами, Иваныч в камуфляже, потом девчонки – белобрысая Инга в шортиках и топике и Марина, стройная, загорелая, голубоглазая, в синей, с узкими бретельками, маечке и ослепительно белых шортах – и как ухитрилась не запачкать? Или специально берегла для особых случаев?

Игорь оглядывался на нее по пути, вроде бы невзначай, и завистливо вздыхал, хорошо себе представляя, чем сейчас занимаются оставшиеся на берегу Макс и Саня.

Марина, перехватив его взгляд, догнала, взяла за руку.

– Может, поотстанем от них? – лукаво улыбаясь, прошептала она.

Игорь задумался, посмотрел в обе стороны – они как раз вышли на плохо асфальтированную дорогу. И слева, и справа виднелись деревни.

– Давайте так, – останавливаясь, предложил Акимцев. – Мы с Мариной пойдем туда, – он махнул вправо, а вы – туда, влево. Видите холм с ромашками?

– Ну?

– У кого магазин – заберется да помашет, тут далеко видно, тем более – погода-то!

Погода и в самом деле радовала. Август выдался солнечным, теплым, дождики шли редко, да и те что были быстро заканчивались, ласковый ветерок разносил тучи, и снова сияло голубое небо с редкими медленно проплывающими облаками.

– Будь по-вашему, – понимающе взглянув на Марину и Игоря, усмехнулся Иваныч и хлопнул по шортикам Ингу: – Пошли, девушка.

Проводив их глазами, Игорь с Мариной переглянулись и, углядев внизу широкую моренную долину с узкой лентой реки и синеющим вдали лесом, направились туда. Дойдя до зарослей барбариса, Марина остановилась, обняла Игоря, тот почувствовал, как под майкою девушки сделалась упругой грудь. Он осторожно расстегнул на Марине шорты.

– Какой ты быстрый, – усмехнулась девушка и стянула через голову маечку.

Несколько заскучавшая Инга, с интересом посматривая вокруг, шла рядом с Иванычем. Она вообще не собиралась ни в какой поход, подруга Сашка уговорила. В общем-то, неплохо было, весело, только вот насчет секса… Сразу образовались две пары – впрочем, образовались они еще задолго до похода – Макс с Сашкой и Игорь с Мариной. Инга, таким образом, осталась в одиночестве, Иваныч в расчет не шел, девчонка годилась ему даже не в дочки, во внучки скорей уж. Поэтому, конечно, Инга немного завидовала обеим парам, а бывало, и подначивала, издевалась – то, дождавшись Макса, выскочит из реки в неглиже, якобы купалась, то уляжется загорать в одних узеньких трусиках и, узрев проходящего мимо Игоря, перевернется, томно потягиваясь и сверкая голой грудью. Но это все, конечно же, было не то…

Магазин оказался как раз в их с Иванычем стороне. Высокое дощатое здание с давно выгоревшей на солнце краской, видимо, бывший сельсовет или медпункт. На просторном крыльце толпились бабки, весьма неодобрительно косившиеся на подошедшую Ингу. Независимо поведя плечом, девушка вслед за Иванычем вошла в полутемное нутро дома. Магазин оказался типичным сельпо, хоть и именовался гордо – «ИЧП Алмаз». Тусклая лампочка под самым потолком, дощатый прилавок, на прилавке – старые – семидесятых годов – весы, выкрашенные светло-зеленой краской, и большие конторские счеты. На полках – консервные банки, пакеты с крупой, рулоны туалетной бумаги, пиво – бутылочная «Балтика», в основном «тройка», и полуторалитровые пэты «Охоты» крепкой. Последние, видимо, пользовались в Деревне большой популярностью; стоявшие в очереди подростки – на вид лет по четырнадцати, вряд ли больше, – купили каждый по две. На верхней полочке в самом углу, меж гигиеническими прокладками и «колой», сиротливо маячила литровая бутылка водки «Русский размер». Местные магазинную водку игнорировали напрочь – пили самогон или спирт, дешево и сердито.

– Ну, ты тут пока выбирай, а я на холм, подам знак нашим – махнув рукой, вышел из магазина Иваныч.

Инга побродила вдоль прилавка, пока не замерзла, купила бутылку «тройки» и вышла на улицу. Выбрав место почище, уселась на лавке у стены магазина, рядом с двумя подростками в зеленых холщовых шортах.

– Ребята, бутылку не откроете?

Один из пацанов, светленький, молча сковырнул пробку зажигалкой.

– Пожалуйста.

– Спасибо. – Поблагодарив, девушка сделала длинный глоток и поморщилась. Пиво оказалось невкусным, теплым, к тому же набравшаяся в горлышке пена забрызгала топик, оставив противные липкие пятна. Вздохнув, Инга поставила бутылку на землю и, искоса посматривая на ребят, принялась ждать своих. Пацаны оказались не очень-то разговорчивыми, видимо, стеснялись, понятно – маленькие еще, а вот бабули на крыльце так и не расходились – как поняла Инга, ждали хлебную машину – и громко судачили обо всем подряд. О видах на урожай, о заморозках, о Путине и даже о летающем змее, недавно объявившемся в ближних болотах.

– Говорю тебе, Михайловна, правда! – истово клялась низенькая старушка в платке и темном жакете. – Вот как тебя видела! Черницу третьего дня брала, наклонилась… Тут он и вылетел! Больший такой, толстый, страшный. На голове гребешок, как у петуха. Замахал крылами да полетел к болотине.

– А ты что, Авдотья?

– А что? Перекрестилась да со страху в деревню. Едва не померла там, в лесу.

– Чего только не бывает, бабоньки! Эвон, страсти-то какие… Мне вон намедни зять рассказывал…

Что там рассказывал чей-то зять, Инга не услышала. Затарахтев двигателем, к магазину подъехал мотоцикл, старый, как и все здесь. За рулем сидел, похоже, не совсем еще трезвый парень лет двадцати. Кудрявый, синеглазый, высокий, с забинтованной левой рукой, одетый в желтую расстегнутую рубашку и джинсы. Позади него, голый по пояс, сидел еще один, помладше и очень похожий на первого, видимо брат. Судя по реакции бабок – «О, Игнатьевы явились – не запылились, вчера весь спирт у тетки Макарьихи выжрали, идолы», – это были именно братья.

Привалив мотоцикл к крыльцу, братья, громко поздоровавшись с бабками, подошли к лавке.

– Здорово, пацаны. Пивком не угостите?

Пацаны угостили. Инга даже подвинулась, освобождая место и ожидая неприкрытого склеивания и хамства. Сталкивалась она уже с деревенскими, бывали случаи. Ну, где там наши?

– Девушка, пива не хотите?

Ну вот, началось. Инга помотала головой – нет, мол.

– Как хотите, было бы предложено, – пожал плечами парень с забинтованной рукой. Младший братец его тем временем что-то втолковывал пацанам. Те слушали, слушали, а потом поднялись с лавки.

– Некогда сидеть, бабуся в огороде ждет, – уходя, пояснил светленький.

– Валите, – тут же последовал пренебрежительный взмах рукой. – Пиво только оставьте.

– Да мы деду покупали, – заканючили пацаны. Нехорошо улыбаясь, младший братец встал с лавки и с угрозой сдвинул брови.

– Че, жлобы, что ли?

Пацаны, видно, побаивались братьев, поскольку все же оставили недопитую баклажку «Охоты», которую и принялись по очереди приканчивать братцы.

– Девушка, вы, случайно, не слышали, не говорили, когда хлеб привезут? – довольно вежливо поинтересовался тот, что с забинтованной рукой.

– Нет. – Инга пожала плечами. – Тут если что и говорили, так про каких-то летающих змеев.

– Есть тут такие, водятся, – хмуро кивнул парень и потряс забинтованной рукой. – Вон, вчера на болотине цапнул. Насилу отбился. Не братуха бы, Кольша…

– Да уж, – широко улыбнулся «братуха Кольша». – Собираем, это, брусницу, вдруг Мишка как заорет – я смотрю, в руку-то ему змей вцепился! Ну, я это, схватил корягу…

– Улетел змей, вот чудо-то! – с неподдельным удивлением воскликнул кудрявый Мишка. – Я глазам своим не поверил. Да и вы тоже, поди, думаете, врут, лапшу на уши вешают?

– Ну, примерно так, – с усмешкой кивнула Инга. К ее удивлению, местные ребята оказались вовсе не хамами, а даже вполне доброжелательными и милыми. Даже не верилось, что, по словам толпившихся на крыльце магазина бабок, это именно они выжрали весь спирт у какой-то Макарьихи.

Девушка с интересом взглянула на старшего братца.

– Ну и как, не болит рука-то?

– Да ноет, – улыбнулся тот. – Я ведь ее прижег вчера-то. А потом спирту хлобыстнул, для профилактики. Вроде и отпустило.

– Лучше бы фельдшеру показали, – фыркнула Инга. – Есть здесь у вас фельдшер?

– Я сам фельдшер, – неожиданно рассмеялся парень. – До армии два курса медучилища закончил, дальше вот не удалось – выгнали за пьянку.

– Пьянство – зло, – с усмешкой напомнила девушка.

– Кто бы спорил… Надолго к нам?

– Проездом.

– Жаль. Так с вами и не познакомились.

– Так в чем же дело? Меня Ингой зовут, а вас?

– Михаил. А это братан мой младший, Колька. Вас не подвезти? А то мы можем. Жаль, конечно, что вы проездом. У нас как раз танцы сегодня. Может, останетесь? Не бойтесь, никто вас не тронет, ручаемся, мы всю деревню держим.

– Лестное предложение. Подумаю. Мы же на байдарках пришли… Перед деревней на ночлег встали.

– Если вдруг надумаете, – улыбнулся Михаил, – я вас буду вечерком поджидать на дороге с мотоциклом. Скажем, часов с восьми до девяти. Если захотите – придете, а нет – что ж. – Парень развел руками.

– Может, и надумаю. Только это… надеюсь, вы не будете пить столько спирта.

– Ну, конечно. – Михаил засмеялся. – Вы приходите в клуб, развеетесь, и друзья ваши тоже пусть приходят.

Инга вновь улыбнулась.

– Передам. И не лень же вам будет стоять целый час?

– Не лень, что вы…

– А, вон уже и наши. Эй, я здесь!

Встав с лавки, она замахала руками Игорю с Иванычем и Мариной.

– Поехали, брат. – Взявшись за руль мотоцикла – старого, раздолбанного «Восхода», помнившего еще принятие продовольственной программы и «ленинские зачеты» в школах, Михаил вдруг резко ударился головой. Он пошатнулся, едва не выпустив мотоцикл, синие глаза его, сделавшись вдруг на какой-то миг черными и злыми, не отрывались от одного из туристов – высокого бородатого парня.

– А-ким-цев, – еле слышно, по слогам, произнесли губы. – Оста-новились у ре-ки… Наконец-то…

– Братан, что с тобою? – забеспокоился Кольша, схватил брата под руку. Тот словно бы очнулся, и глаза его вновь стали обычными, синими.

– А что со мной? Ничего такого. Поехали, брат. Затрещав и подняв тучу дорожной пыли, старый «Восход» скрылся за соседней избой.

Купив в магазине продукты и пиво, довольные туристы направились обратно к реке. Ласковое солнце светило в голубом небе, лениво шелестели листвой росшие по обеим сторонам дороги березы, в придорожной канаве буйно росли лилово-красные венчики иван-чая.

Макс с Саней их уже ждали. Сварили борщ, вскипятили чаек и теперь сидели довольные, подложив под себя обрезки пенопласта – «пены», – которые бывалые туристы всегда привязывают к пояснице и используют для сидения. Этакие голубки. Игорь с Мариной переглянулись и фыркнули. Макс тут же показал им язык.

– Чего ржете-то? Завидно?

– Есть хотим! – Инга похлопала себя по голому пузу. – Где мой «жорик»?

– А, проголодалась, Ингочка? Там твой «жорик», на суку, с остальными вместе.

Встав, Саня протянула руку и, сняв висевший на суку мешочек с обеденными принадлежностями – «жорик», кинула его подруге.

– Лови!

– Ап! – Ловко поймав мешок, Инга вытащила оттуда китайскую пластиковую миску. – Наливайте! Надеюсь, тушенку в суп не забабахали?

– Да нет, знаем, что ты у нас вегетарианка. Ну, а нам все равно. Мы тушенку и так поедим, из банки. Майонеза купили?

– Купили.

Иваныч гордо выставил на импровизированный стол – брошенный на землю туристский коврик – бутылку водки «Русский размер», единственную, что нашлась в магазине.

– Паленка, наверное? – недоверчиво произнес Макс.

– Не пей! – хором отозвались Акимцев с Иванычем. – Мы сами выпьем, вот, с девушками. Верно, девчонки?

Немного выпив и плотненько закусив, все почувствовали приятную истому. Так сказать, сонная доза.

– Что, может, песен попоем? – Макс потянулся к гитаре.

– Давай позже, – отмахнулся Иваныч. – Часок покемарим, как раз и стемнеет.

– Да не стемнеет еще через час, – рассмеялась Саня. – А вот комаров точно больше станет.

– Да нет их тут почти, – резонно возразил Акимцев. – Вон, продувается все. – Он потянулся. – И вправду, что ль, покемарить?

Иваныч уже давно похрапывал в палатке, слышно было аж на весь берег. Палаток было две – двухместная, «мужская», и трехместка, где спали девушки. Правда, Макс постоянно ворчал, что для храпящего Иваныча нужно было бы раздобыть отдельную палатку и ставить ее метрах в двухстах от основного лагеря. Пусть бы там и храпел.

Вытащив из палатки спальник с ковриком, Макс расстелился было у самых лодок, потом вдруг ухмыльнулся и, подойдя ближе, что-то шепнул Сане. Акимцев догадался что и тоже решил использовать передовой опыт, – взяв спальник и коврики, позвал на дальнюю полянку Марину, по пути показав язык Максу, мол, место занято.

– Мало ль тут, что ли, мест? – усмехнулся тот, обнимая Сашку за талию. !

Таким образом, целая пустая палатка осталась в распоряжении Инги, которой, надо сказать, вовсе не хотелось спать. Совсем наоборот… Покопавшись в рюкзаке, девушка вытащила оттуда узкие белые бриджи, джинсовую рубашку с короткими рукавами и комплект оранжевого белья – стринги с бюстгальтером. Стянув топик, подумала и решительно засунула бюстгальтер обратно в рюкзак. Грудь у нее была маленькой, девичьей, и, по здравому размышлению, бюстгальтер не стоило вообще брать с собой. Ладно… Застегнув рубашку на несколько пуговиц, Инга решительно выбралась из палатки. Этим-то хорошо, Максу с Сашкой и Маринке с Игорем. Ну, Саня! Не могла позвать вместо Иваныча кого-нибудь посимпатичней да помоложе! Впрочем, байдарки-то – Иваныча, так что без него в любом случае не обошлись бы. Ничего… Девушка тщательно расчесала свои белокурые, подстриженные в каре волосы и усмехнулась. Похоже, и у нее сегодня кое-что намечается. Сколько времени? Около восьми… Рано. Пусть подождет, помучается, если, конечно, не соврал.

Напевая незатейливую мелодию, Инга прошла поляной, скосив глаза, увидела, как возятся под спальником Игорь с Мариной, усмехнулась – напугать, что ли, их? – покачала головой и, ускорив шаг, направилась дальше, к дороге.

Вечер был тихий, спокойный, за лесом неспешно клонилось к закату солнце. Выбравшись сквозь травяные заросли на обочину, Инга остановилась и тихонечко засмеялась – тоненькая фигурка ее в белых бриджах и светло-голубой джинсовой рубашечке отбрасывала в лучах заходящего солнца длинную смешную тень. Посмеявшись, Инга взъерошила волосы, приставила к носу ладони – ну, вылитый Буратино! Как там, в песне?

– Кто очень скоро будет тут? Скажите, как его зовут?