Текст книги "Артефакт (СИ)"

Автор книги: Андрей Парфёнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Братья, доверяете ли вы мне? Верите ли, что я смогу правильно выразить наши чаяния, чаяния всех Сердитых?

– Верим! Верим! – дружно заговорили его соратники.

– Что ж, я отплачу вам за доверие тем, что погибну последним и возьму на себя боль ваших смертей.

– Смертей? – переспросил побледневший Сульвар.

– Главный "заложник" мёртв – очень скоро мокари поймут это и начнут штурм. Что вы застыли? Занимаем оборонительные позиции – мне нужно время, чтобы произнести речь.

Сердитые быстро и деловито начали занимать позиции у оптических стен и лестничных пролётов, включая свои волноприёмники в закрытом режиме. Только по их побледневшим лицам было видно, что они прощаются с жизнью. Линерро пригладил седые волосы и притянул к себе трубку звукописца.

– Говорит Сердитый Эллеро Линда, прозванный Линерро. Вы слышали рассказ Андарен-Колло и я хочу, чтобы он изменил вас так, как изменил меня. Как многие из вас, наверно, знают, я племянник Эллеро Карна. Мой отец Кердо, Весёлый, поссорился с братом во времена Объединения Долин и, несогласный с его политикой, отрёкся от родства с ним и поселился отшельником на краю долины Бентендо...

...Вспышка ярости сигнализировала о начале атаки лучше любых слов. Рой снорядов прошивал оптические стёкла больницы и взрывался в воздухе, распространяя усыпляющий газ. Но большая часть снорядов не долетела до цели – Сердитые расстреливали их из огнемётов, и капсулы взрывались в воздухе, создав вокруг здания огненный вихрь. Часть капсул загорелась на полу больничных палат...

– Кердо был одним из основателей движения Весёлых. Он знал по своему опыту, что даже два брата, жившие вместе на Бурмасе во времена силы и стабильности Поля Солидарности, мучаются раздорами от своего различия и непонимания друг друга. Из этого печального опыта отец заключил: люди настолько сильно различаются, что никакое Поле Солидарности не может сгладить эти различия. Потому надо радоваться уникальности каждого человека и пестовать эту уникальность, а не пытаться искусственно всех примирить. Так говорили Весёлые...

...Линерро чувствовал сладковатый запах усыпляющего газа, но знал, что у него есть ещё толика времени, чтобы завершить речь. Одно крыло больницы загорелось, и треск пламени заглушал треск выстрелов. Большая часть оптических стен вышла из строя, но одна треснувшая стена показывала, как мокари перебежками приближаются к зданию. Сердитые палили по ним из огнемётов, не успевая толком прицелиться – в тела тех, кто высовывался в проёмы, сразу попадали сноряды и они тут же отрубались. Но несколько мокарей всё же загорелись и катались по земле, воя от боли. Страшная боль пронзила каждого из защитников и нападающих, но они, стиснув зубы, продолжали сражаться...

– Но и ужас Разрыва Кердо испытал на себе в полной мере... – Линерро вскрикнул, но, оправившись, продолжал:

– Он пережил разрыв всех отношений с братом, которого любил, несмотря на все их идеологические разногласия. И Иэлли, с которой он дружил, которая могла бы стать мостиком между ними, поссорилась с Карна и перестала видеться с моим дядей. Именно тогда отец начал обсуждать со мною идею Ожерелья Дружбы. Он отказался от прежних взглядов – помню, как отец говорил мне, что всем нам недостаёт любви, и никакое развитие индивидуальности не сможет её заменить. Кердо думал, что технические средства, усиливающие Поле Содидарности, помогут нам вернуть любовь. Так появились Сердитые... Начинайте!

Крик Линерро по волноприёмнику был услышан, и Сердитые начали швырять в проёмы разрыв-дрова – бесформенные комки пластика, которые, вихляя и кувыркаясь в воздухе, постепенно приближались к мокарям, ориентируясь на тепло их тел. Те разрыв-дрова, которые были сбиты или падали на землю, разлетались в стороны десятками тончайших острых игл, которые впивались в тела мокарей, причиняя невыносимую боль. Атакующие падали на землю, корчась от боли – но и защитники чувствовали себя ненамного лучше. Линерро стало плохо, и он, сжимая побелевшими пальцами трубку звукописца, медленно осел на пол. Всеобщий болевой шок был на руку в первую очередь защитникам, поскольку позволял им выиграть время и перегруппироваться...

– Но сегодня... я увидел то, что потрясло меня... Две любящие души, разделённые половиной Галактики и десятилетиями забвения, смогли объединиться. Они верили в свою любовь, и вера не подвела их – в то время как на Кадмоне брат сражается с братом и самые близкие люди не могут понять друг друга...

...Горючий газ распространялся по всей больнице, создавая в коридорах огненные вихри. Самые счастливые из Сердитых потеряли сознание от едкого дыма, а те, кому повезло меньше, горели заживо или чувствовали боль тех, кто горел. Сульвар был из последней категории. Бледный и поцарапанный, кашляя от дыма, он медленно пятился по коридору, заваленному осколками оптических стен, пока не упёрся в дверь палаты Иэлли. Тут же он сообразил, что это сейчас самое безопасное место в больнице, и крутанул дверь палаты, забыв, что сам же недавно её запер. Дверь не открывалась. Сульвар сел возле неё и задумался, опустив голову.

Дым начал проникать в палату, Линерро закашлялся и пришёл в себя. Он был в палате один. Даже Руго куда-то исчез (его мыслей не чувствовалось – значит, он уже без сознания или мёртв). Оптическая стена показывала, как мокари, стоная от боли, отползали куда-то в сторону, перегруппировываясь. Тех, кто был поражён разрыв-дровами, били шокерами, чтобы они потеряли сознание и уменьшили волну боли.

Если бы мокари хотели покончить с защитниками больницы, то сделали бы это очень быстро – но Сердитые были нужны им живыми. Поэтому им нужно было торопиться – ещё немного, и все, кто находится в больнице, сгорят или задохнутся в дыму. Линерро придвинул трубку звукописца к губам и, кашляя, продолжил речь.

– Поэтому... я понял: для контакта неважна близость, не обязательно находиться на одной планете... Теперь я верю... бурмасяне смогут установить контакт со всей Галактикой – и прежде всего, с Аэнганом... его жители очень похожи на нас. Поэтому я отрекаюсь от идей Сердитых. Нам не нужно Ожерелье Дружбы для одного Кадмона... нужно Ожерелье Дружбы для всей Галактики. Жители Кадмона должны стать контактёрами, и тогда, возможно, общение с другими цивилизациями спасёт нас...

...Сульвар, сидящий с другой стороны двери, услышав слова Линерро, испытал ужас и отчаяние, которые долетели до говорившего и заставили его запнуться. В это время группа самых тренированных мокарей, надев противогазы и яростно крича от боли, вышибла входные двери и ворвалась в здание. Но внутри они обнаружили только умирающих – Линерро чувствовал, как его захлёстывают волны боли, которые постепенно, рывками, спадали, по мере того, как обгоревшие защитники один за другим теряли сознание. Мокари, включив шокеры на полную мощность, торопливо добивали тех, кто шевелился, чтобы уменьшить терзавшую их самих боль. Возможно, кто-то из раненых мог выжить, если вытащить их из задымлённых коридоров – но мокари торопились, чтобы самим не стать жертвами огня и успеть проникнуть в палату, где находился лидер Сердитых.

Пятёрка мокарей, бежавшая по коридору, остановилась, увидев дверь в палату и сидящего возле неё отчаянно кашляющего Сульвара.

– Открывай дверь! – крикнул один из мокарей, угрожающе наставив на него шокер. – Открывай, если хочешь жить.

– Вы слышали, что он говорил... – прохрипел Сульвар, – он отрёкся от нас... от меня... Зачем тогда всё это... вся боль...

– Да мне насрать, что он говорил. Открывай, живо!

– Ты не можешь так говорить, – тихо сказал Сульвар. – Мне не всё равно...

Он схватил валявшийся на полу пластиковый осколок размером с ладонь и встал, направив его острым концом на мокарей.

– Стойте тут! Послушайте, что он говорит... про контакт...

Мокари загородились щитами и нацелили на Сульвара шокеры.

– Ребята, хватайте его! Будем бить малыми разрядами, пока не откроет.

– Были Весёлые... стали Сердитые... – прошептал Сульвар и вонзил осколок себе в сердце. Он рухнул на пол и забился в агонии.

Линерро за дверью собрал последние силы и заговорил:

– Наша война с Представителями бессмысленна... Представители – плоть от плоти нашего народа... избранные нами же... Зачем мы воюем сами с собой? Я не знаю... как остановить междоусобную войну... и поэтому повторяю слова Андарен-Колло: я не могу посоветовать вам ничего... кроме любви.

...Вышибленная мокарями дверь, крутясь, отлетела и покатилась по коридору. Но они опоздали: тело Линерро медленно перевалилось через край проёма и полетело в пропасть, на дно долины, на краю которой стояло здание. В течение нескольких вздохов, пока Эллеро Линдо летел вниз, на его лице сияла улыбка.

23. Аэнган. Эпилог.

За дверью центра управления ЛРД его уже ждали двое в штатском, чтобы отвезти к знакомому биотуалету.

Генерал Грэй был весьма любезен, предложил чая, но от Игоря не укрылся его напряжённый вид.

– Этот разговор очень важен, мистер Смирнофф, – проговорил Грэй, наливая из изысканного чайничка дымящуюся жидкость в стоявшую перед Игорем чашку. – Вы же понимаете, что его содержание касается всех... не только меня.

– Конечно, генерал Грэй, – кивнул Игорь, помешивая горячий чай. – Видимо, многим интересно услышать, о чём мы говорим?

– Вы правы, мистер Смирнофф.

– Благодарю, чай очень вкусный, – улыбнулся Игорь, мысленно матерясь. Похоже, на этот раз наученные горьким опытом ЦРУшники наблюдают за разговором в прямом эфире – во избежание новых психологических манипуляций с его стороны. Не зная, где они физически находятся, Игорь не сможет на них повлиять.

– Китайский сорт. Мы поддерживаем контакты с китайскими товарищами... и иногда получаем от них приятные подарки.

– Китайцы знают толк в оттенках и полутонах вкуса, – промолвил Игорь, которого вдруг осенило. "Контакты с китайскими товарищами" – ну конечно же! Генерал прозрачно намекал Игорю, кто сдал его с потрохами. "Чжэн устроил мне сцену, жаловался, что ваш артефакт срывает научную программу миссии", – говорил Джеффри, возможно, тоже не без намёка. Впрочем, "поддержание контактов" могло означать и то, что Чжэн исполняет свою функцию осведомителя дирекции по СВС уже давно...

– Генерал, помните наш последний разговор?

– Да, мы обсуждали помощь... Галактическому Ядру, и мне кажется, что вы тогда неправильно расставили приоритеты...

– А сейчас мне кажется, что не Галактическому Ядру, а вам, генерал, нужна моя помощь.

– Чем вы можете мне помочь? – напрягся Грэй.

– А вот чем, – сказал Игорь, швырнув чашку в лицо генералу. Грэй увернулся от летящей чашки и взвыл, когда его ошпарила струя горячего чая. Это было всё, что он успел сделать, потому что в ту же секунду Игорь перемахнул через стол, прыгнул сверху на генерала и вцепился ему в горло.

Дверь распахнулась, и в неё ворвались двое, вооружённые подозрительного вида серыми цилиндрами.

– Расслабьтесь, ребята, – улыбнулся Игорь, вставая с пола. Двое остановились и осведомились:

– Генерал-то жив?

– Да, да, со мной всё в порядке, – просипел Грэй, поднимаясь и протирая горло.

– Извините, генерал, мне нужно было привлечь внимание этих замечательных парней, чтобы познакомиться с ними поближе. А то негоже общаться через стенку по видеокамере. Пойдём, ребята, поболтаем.

Они вчетвером вышли в коридор и быстрым шагом направились к выходу. Несколько раз им попались офицеры, которые отдавали честь генералу и с озадаченным видом смотрели им вслед. Они вышли из биотуалета на улицу (Игорь кинул стодолларовую купюру остолбеневшему кассиру), сели в машину Грэя и рванули вперёд. Машина с трудом протиснулась в узкую щель между домами (странно – кажется, раньше этой щели здесь не было?) и помчалась по узким улочкам Южного Централа.

– Куда мы едем? И зачем? – осведомился Грэй.

– Едем мы в аэропорт, – промурлыкал Игорь. – Видите ли, генерал, я доставил очень много хлопот вашей замечательной дирекции по совсем внешним связям, прекрасному правительству и ещё более прекрасному президенту этой восхитительной страны. Мне кажется, всем станет легче, если я её покину.

– Наверно, вы правы, – вздохнул генерал. – Но как же Галактическое Ядро?

– Ядро довольно, – заверил его Игорь. – Ведь мы с вами выполнили порученную нам миссию.

– Но камень... обычный булыжник! Что толку в том, что мы его откопали?

– Этот камень оставлен Небесным Махатмой для девы света Иэлли Андарен.

– И... что?

– Дева должна увидеть его, и тогда её сердце преисполнится любовью.

– Какого чёрта?! Мы из-за этой девы и её любви чуть не угробили марсианскую миссию и поставили Землю под угрозу нежелательного контакта!

– Девы – они такие. Из-за них всегда куча проблем – особенно, если в деле замешана любовная интрижка. Но, с другой стороны, без них было бы скучно жить – не так ли, генерал?

Машина остановилась у здания аэропорта.

– И куда вы теперь направитесь? – поинтересовался Грэй.

– Сам не знаю. Куда получится.

– В смысле?!

– Поскольку времени у меня немного – некие вредные люди хотят найти меня и утомлять долгими разговорами, далёкими от интересов Ядра, – я сяду в первый попавшийся международный рейс.

– Но как же виза?

– Не беспокойтесь, я со всеми договорюсь, – улыбнулся Игорь. – Я очень обходительный человек, располагающий к себе. Так что меня пропустят куда надо.

– Это верно, мистер Смирнофф. Приятно было с вами познакомиться.

– Взаимно, генерал Грэй.

Когда Игорь ушёл, Грэй вытер пот со лба и сказал спутникам:

– Ну и жара, и работёнка адова. Так и сердечный приступ схлопотать недолго. Разомнитесь, а я пойду покурю.

Он сошёл с дороги, перепрыгнул канаву за обочиной и оказался на поле. В нескольких метрах от него за забором начинался аэродром, с которого доносился басовитый гул взлетающих самолётов. Грэй прошёл несколько шагов, достал сигарету и благоговейно взглянул на небо. Созвездие Стрельца – группа из четырёх ярких звёздочек и их более тусклые спутницы – висело над горизонтом. Где-то там, за облаками туманностей, находилось неведомое и могущественное Галактическое Ядро. Грэй зажёг сигарету, на конце которой загорелся красный огонёк. Через несколько секунд на другом конце тоже загорелся огонёк – синий, сигнализирующий, что звукописец заработал. Грэй поднёс сигарету к губам и тихо заговорил:

– Отправитель – агент Саймус Грэй, седьмое управление Отдела по Контактам на планете GVIII-486754-3. Тема – изоляция обитателей планет GVIII-486754-3 и GVIII-486754-4.

Он кратко пересказал историю управления марсоходом «Cool Velocity» и свои беседы с Игорем по этому поводу и заключил:

– Таким образом, я должен признать свой провал. Из-за моей халатности мистер Смирнофф осуществил нежелательный контакт, что грозит нарушением изоляции между Землёй и марсианами. Я готов нести ответственность за эту ошибку... Но знаете что? Вы там в Ядре такие умники, у вас всё рассчитано, и все цивилизации Галактики разложены по полочкам... Как же это вас так провела обыкновенная женщина... ну ладно, пусть марсианская – и её любовник? Видимо, чего-то вы не учли? Силу чувств, например?

И ещё одно: вы считаете, что земляне и марсиане – две разные разумные расы. Хотя физиологически они почти идентичны, что, скорее всего, указывает на общее происхождение – но сотни тысяч лет изолированного развития и бла-бла-бла, и теперь, мол, земляне отдельно, марсиане отдельно. Но вы разве не видите, что внутри мы остались одинаковыми? Мы одинаково любим, ревнуем, обманываем друг друга и доказываем свою верность, грустим о вечной разлуке и мечтаем увековечить память о себе. Короче... я, наверно, наговорил лишнего, и вы можете исключить эти мои слова из рапорта. Может быть, вы меня и не поняли... Но я так думаю, если мы войдём в контакт с марсианами – я имею в виду, полноценный контакт между нашими народами – ничего страшного не случится. Человечество и не такой культурный шок переживало и ничего... живо ещё, как видите.

Грэй вздохнул и погасил сигару. Его слова, перекодированные в радиоволны и ретранслированные наноспутником на околоземной орбите, уже мчались на окраины Солнечной системы, чтобы там кануть в постепенно дрейфующую вдаль червоточину и помчаться к центру Галактики, туда, где восседает загадочный Совет по Контактам. Генерал в очередной раз спросил себя, какая часть происходящего запланирована Советом заранее, а какая является плодом серии непредвиденных случайностей – и грустно подумал, что никогда не узнает ответа на этот вопрос.

...Увидев первый самолёт на табло международных рейсов, Игорь сперва хотел выругаться, но рассмеялся. Москва! Город, где очень многие хотели бы с ним пообщаться и узнать, зачем он 20 лет назад, будучи невыездным, покинул Россию. А уж как будут рады увидеть его бывшие собратья по РЖАКА! Что ж, с КГБшниками он мило и обходительно договорится, а ржаковцы – сами эмпаты, и его обходительность на них не подействует. Мировоззрение и взгляды развитие движения у них за эти годы сильно разошлись – наверно, придётся с некоторыми из бывших собратьев по секте договариваться, а от некоторых скрываться... Будущее несло новые проблемы и новые вызовы, и Игорь почувствовал, что охватывающее его чувство сосущей пустоты рассеивается, сменяясь деловой суетливой напряжённостью.

Если бы ему сейчас сказали, что Большая Скоростная Игла приближается к Земле, чтобы через несколько секунд обратить нашу планету в облачко пара, Игорь бы вздохнул с облегчением, порадовавшись столь эффектному завершению своей жизни. Но, к сожалению, Игла пролетела мимо, а человечество осталось жить – со своими проблемами и комплексами, со своей злобой и ограниченностью, и любовью, и неуёмным любопытством. Жизнь продолжалась, неся с собой множество новых забот – надо было за ней поспевать.