сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 43 страниц)
Если и можно было толковать о сумасшествии, то уж, во всяком случае, не одиночном. Все мы в равном изумлении таращились в окна. Уверен, в машине сопровождения царила та же атмосфера. Город переменился разительным образом. Знакомые улицы чередовались с совершенно неизвестными. Дом Контор, печально знаменитый свирепым, сгубившим несколько десятков людей пожаром, пропал вовсе, а на месте Музыкального фонтана и барельефа погибшим воинам-интернационалистам протянулся ветхо-нький базарчик. Коснулись перемены и прохожих. Они не фланировали по улицам, не глазели на афиши, - нынешний люд перебегал дорогу с суетливой поспешностью, часто оглядывался по сторонам. Привычные куртки-пуховики терялись среди вышедшего из моды драпа, тут и там под рекламными, украшенными старорежимной ятью плакатами на тротуарах толклись группы кургузых солдатиков в серых мешковатых шинелях. Кто-то из них смолил цигарки, кто-то шевелил губами, безостановочно сплевывая семечную шелуху.
Взгляд мой задержался на колоритном мужичке в тулупе. Меховая шапка-треух, в руке - почерневший от времени кнут. Постукивая валенком о валенок, мужичок танцующим шагом ходил возле запряженной пролетки, дышал в бороду серым туманом.
- А ну, останови рядышком! - я кивнул на топчущегося кучера. - Спросим у этого типа, что за страсти кругом кипят.
Водитель, чертыхнувшись, придавил тормоз, сходу притиснул «Ниссан» к бровке, заставив седую лошаденку с мужичком шарахнуться в сторону. Гонтарь высунул голову из окна, успокаивающе помахал рукой.
- Все нормально, братан, мы без претензий. У хозяина пара вопросов!
Извозчик бочком-бочком шагнул ближе. В своем длинном, подпоясанном веревкой тулупе, с окладистой курчавой бородой, он походил на непраздничного деда Мороза. Все вроде на месте, но все серенькое, неброское, без новогодней искристой мишуры. Да и вместо посоха в руках - старенький кнут.
- Подскажи, что творится в городе?
- А то вы не знаете!
- Значит, не знаю, раз спрашиваю.
- Так известно что! Юнкеров из Кремля гонят. С утра выкатили антиллерию и давай понужать снарядиками. Тверская, говорят, целиком полыхает.
- Тверская?
- Ну да. Эвона дым стелется!
- Пожар, что ли?
- А я что говорю! Знамо, пожар. Никольская с Троицкой башней, как есть, порушены. Надысь и Спасскую взорвали! В опчем страсть, что деется!
- Это ты что же… - Гонтарь кинул на меня озадаченный взгляд. - Никак, про Москву гонишь?
- Знамо, не про Казань с Бухарой! Слава Богу, в Москве-матушке проживаем.
- Ага… Ну, а что ещё знаешь?
- Так немного мы, барин, знаем. По малограмотности нашей… На Рязанской - лабаз мучной громят, на дровяном складе замки ночью посшибали. Говорят, винокуренный завод Шепетилова тоже разорять зачали. Народ туда аж с ведрами ломанулся. Юнкера со штычками пробовали шугнуть их, да куда там! Комиссары пулеметов прислали, матросиков с ружьями. В опчем, постреляли, говорят, юнкеров. Вчистую. Теперь, понятно, гульба идет.
- Понятно… - Гонтарь снова взглянул на меня. Ничего ему не было понятно. Это читалось по глазам, по растерянному лицу.
- Трогай! - процедил я сквозь зубы. Водитель рывком послал джип вперед. Плюхнувшись на сиденье, Гонтарь развернулся ко мне.
- Что за цирк, босс? - спросил он тихо. - Москва, говорит, юнкера какие-то с комиссарами.
- Может, кино? - предположил водитель.
Я ничего не ответил.
Мы продолжали нестись, хотя нестись не очень-то выходило. То и дело приходилось сбрасывать скорость, маневрировать, обгоняя запряженные лошадьми тарантасы. Город являл нашим глазам сюрприз за сюрпризом, дома поражали приземистым непривычным обликом. Вместо асфальта колеса то и дело начинали постукивать по булыжнику мостовой, машину мелко трясло. Без проводов и видеокабелей, небо казалось чудным, неправдоподобно чистым. Иные улицы явственно напоминали о деревне, и что было совсем удивительно - в воздухе действительно малость припахивало навозцем!
- Черт! Этим-то какого хрена понадобилось!.. Мы тормозили на испятнанной следами улочке. Дорогу перегородил патруль с красными повязками на рукавах. Малорослые солдатики жестами приказывали остановиться. Прохожих здесь не было видно, зато вооруженных людишек хватало с избытком. Приземистые фигурки в серых шинелишках, те же недобрые глаза, и то же всероссийское занятие. Лузгая семечки, служивые озабоченно переговаривались, часто кивали на наши машины, хотя за спиной у них происходили вещи куда более пикантные. Из разбитых витрин магазинчика наружу, прямо на тротуар, выбрасывали какие-то шубейки с платьицами, тесно обвязанные рулоны с тканью, коробки со стеклянной бижутерией. Тут же на углу притулилась расхристанного вида тачанка, и скучающие кони пригибали морды к обкатанному булыжнику мостовой, похрус-тывали копытами по битому стеклу. Тупорылый «Максим» косился темннм стволом в нашу сторону.
- Вы что-нибудь понимаете, босс? - Гонтарь косо взглянул на меня. Кажется, ответа на этот раз он и не ждал. Телохранитель не выглядел напуганным, - скорее наоборот. Непонимание происходящего постепенно выливалось в закипающее раздражение. Сначала орудийный гул, потом треп мешковатого извозчика, странные улицы, странные люди. Увиденного и услышанного было вполне достаточно, чтобы тихонечко тронуться умом. Однако сходить с ума Гонтарь не спешил.
- Не боись, разберемся… - Я более чем сомневался в своих словах, но не хотел походить на туповатого истукана. Окружающее цепляло меня с той же силой, что и моих спутников, столь же бесцеремонно подсовывало под нос новые и новые несуразицы. Зыбкое узнавание окружающего мешалось с растерянностью вконец заблудившегося путника. Порой я начинал чувствовать себя так, как если бы на месте старого, вдоль и поперек исхоженного парка внезапно узрел чужой необъятный лес. И неспешно приближавшиеся к машине люди в серых мятых шинельках вызывали желание ущипнуть себя за ухо, сделать рывок и проснуться. Но самое жуткое в том и таилось, что мы не спали! Предсказанное Безменом сбывалось, окружающее следовало воспринимать, как факт, как проявившуюся из небытия реальность.
- Кто такие? - в окно заглянул усач в папахе. На полотняном ремешке у него покачивалась потертая винтовочка, глаза глядели сурово, не без пытливой подозрительности. С первых слов солдатик задавал тон, давая понять, что люди они серьезные и шутить не намерены.
- Э-э… Послушай, братан, - Гонтарь в растерянности теребил кончик носа. - В чем, собственно, дело? Мы люди служивые, катим, как говорится, по делу.
- Дела - они у людей разные… - Усач продолжал подозрительно озирать нашу сияющую колымагу. - До вас тут тоже одни дорогу спрашивали. Дюже все из себя пышные. Тута вот цепи, как у нехристей каких, и пиджаки малиновые. Им бы документики показать, а они собачиться зачали. Так мы с имя живо разобрались.
- Кто ж такие были?
- А хрен их знает! Только я так думаю, видать, к Врангелю, поспешали. - Солдат хмыкнул, показав щербатый рот. - Ничо! Таперича уже не поспешают.
- Так на кой нам Врангель, братан. Мы ж нормальные люди!
- Как знать… Те поначалу тоже с три короба плели. И не в авто, заметь, буржуйском ехали, - пешком шкандыбали.
- Машина - служебная, так что без базара, братан.
- Это мы сейчас поглядим. Ордер-документ какой имеется?
Гонтарь хотел было вспылить, но я поспешил перегнуться вперед.
- Все в порядке, товарищ. И с документами, и с ордерами… Гонтарь, покажи ему разрешение на оружие. Там печати, подписи - все, что положено.
Телохранитель полез в карман. Окружившие нас солдатики цепко следили за его движениями. На минуту патрульные позабыли даже о семечках. Некстати пискнула в кармане рация, но я никак не отреагировал. Времени на то, чтобы вступать в диалог с охраной не было. Гонтарь неторопливо достал корочки, раскрыв, протянул усачу.
- Гляди, братан, все в полном ажуре.
Солдат с уважением воззрился на печати, не удержавшись, даже нюхнул бумагу пористым носом.
- Вроде ничего.
- А то! Я ж говорю, мы в норме.
- Ну, коли так…
Но «коли так» не получилось. Из недр раскуроченного магазина юрким поплавком вынырнул опоясанной пулеметными лентами матросик и, на ходу придерживая одной рукой бескозырку, а второй болтающийся на поясе маузер, поспешил к нам. Красный бант на груди, широченный клеш - в общем картинка ещё та! Однако главный козырь крылся не в наряде. Вглядевшись в лицо подбегающего, я обомлел. Это был Микита! Собственной персоной - живой и невредимый!
- Гонтарь, - ровно произнес я. - Кажется, старые знакомые.
- Старые?
- Ага, старее некуда.
По напрягшимся плечам телохранителя стало ясно, что он тоже сообразил что к чему. Выходит, помнил ещё хозяев, приютивших нас в «Южном»! Но, увы, помнил не только он.
- Контрики это, Пантелей! - выкрикнул на бегу матросик. - Задержать их надоть! Особенно ту своло-ту, что на заднем сиденьи…
Я непроизвольно откинулся назад. И почти тотчас оглушительно загрохотала «Гюрза». Охнувшего усача отбросило от машины. Вторая вспышка, и ещё один солдатик волчком завертелся на тротуаре. Мой сосед, увалень в квадратном пиджаке тоже дремать не собирался, - выхватив из кармана пушку, бегло принялся садить в окно.
- Гони! Чего ждешь!..
Водитель крутанул руль, вдавил в пол педаль газа. Прыгнувший с места «Ниссан» заставил шарахнуться патрульных в стороны. Но и последние не лишены оказались боевой сноровки. Резво заколотил маузер, гулко забабахали трехлинейки. Моего соседа скрючило, «Стечкин» стальной рыбиной выскользнул из ослабевших пальцев, полетел под ноги. Будь мы в бронированном «Мерседесе», прошли бы сквозь революционеров, как нож сквозь масло. Но пули утюжили машину, рвали насквозь, и спасли нас только те, что двигались следом. Высыпав из машины сопровождения, парни врезали по солдатикам лавиной свинца. Если судить по слуху, работало, как минимум, два автомата. Матросика-Микиту положило на месте, ещё троих, бросившихся было к тачанке, смело тем же ураганом. Гонтарь продолжал в скоростном режиме опустошать обоймы. Щелкнул впустую затвор, и вместо «Гюрзы» в руки ему тотчас прыгнул «АКСу». По ушам ударило близким грохотом, и прыснувшие было из магазина матросики проворно юркнули назад.
- От черти! - водитель встревоженно кивнул вперед, но мы уже и сами видели, что по улице, размахивая шашками, несется отряд всадников.
- А ну-ка, разверни чуток!.. - Гонтарь выставил ствол автомата в окно, ударил прицельной очередью по всадникам. Две или три лошаденки кувыркнулись, создав кучу-малу, но отряд и не думал останавливаться. Тертый попался народец! Явно из тех, что хаживал в атаку не однажды.
- Уходим! - гаркнул я. Подобрав «Стечкин», выстрелил на удачу по вспышкам из разбитой витрины. Утробно взревел двигатель. Перевалив через чей-то жутко хрустнувший труп, машина стала разворачиваться. Не очень-то просто это было проделать на узкой улочке. Однако после трех-четырех ерзаний взад-вперед нам это удалось. Пытаясь повторить тот же маневр, автомобиль сопровождения неуклюже попятился. увы, им повезло меньше нашего. Кто-то из солдатиков все-таки успел добраться до тарантаса. Мы как раз проезжали мимо машины с охраной, когда рокочущими очередями ударил с тачанки пулемет. Я поневоле пригнулся. Большая часть пуль досталась охране, однако и нас зацепило самым краешком. Рассыпалось лобовое стекло, водитель, охнув, отвалился в сторону. Гонтарь ухватился за руль, рывком перебросил мне АКСУ. Я поймал автомат налету, выставив ствол в окно, стал отыскивать глазами тачанку. Из-за джипа, перегородившего дорогу, её трудно было рассмотреть. Зато хватило одного беглого взгляда на машину сопровождения, чтобы понять: отныне мы остались одни! Парни в салоне валялись мертвыми куклами, стекла и обивка были заляпаны кровью. Я стиснул пальцы на рукояти автомата. Аля-улю, братья славяне! Вот так это все и происходило. Брат на брата, и сын на отца…
Сбоку внезапно выросла гигантская фигура седока, блеснула солнечная дуга шашки и тут же, кувыркаясь, полетела на тротуар. Очередь из АКСУ заставила коня пошатнуться, а всадника с воплем запрокинуться в седле. Руками он дотянулся до мостовой, а секундой позже свалился под копыта раненного скакуна.
- Гранаты! - прохрипел Гонтарь. - Сзади в подсумках…
Я тоже припомнил. Перед поездкой джип загрузили боеприпасами под завязку. Словно заранее чувствовали, во что вляпаемся. Были среди прочих армейских радостей и брезентовые тяжелые подсумки. Лихорадочно оглядевшись, я обнаружил последние возле музыкальных колонок. Путаясь пальцами, я принялся расстегивать клапаны. По счастью, взрывчатые гостинцы были уже снаряжены, запалы ввинчены куда положено. Разом оборвав пару колец, я швырнул гранаты в окно - под копыта настигающей нас конной лавы. В самой гуще людей полыхнули убийственные вспышки. Такое трудно было проигнорировать, и атакующие пришли в явное замешательство. Заглушая ржание лошадей, пронзительно закричали раненые и падающие с седел. Мельтешащая оскалами, багровая, всхрапывающая масса задержалась, а секундой позже понеслась назад, стремительно отдаляясь. Гонтарю все-таки удалось поменяться местами с убитым водителем, и теперь телохранитель умело уводил машину от погони.
Впрочем, погоней дело не завершилось. Шальной огонь по автомобилю открыли из первой же подворотни, в которую мы случайно сунулись. На этот раз я разглядел цепочку людей под предводительством низкорослого офицера. Впереди кособоко и валко катил двухбашенный броневик, толстенные стволы двух «Максимов» обильно полосовали очередями вдоль улицы. По домам, по окнам, по мостовой. Мы вовремя дали задний ход. Последними не слишком прицельными выстрелами я опустошил АКСУ и, выщелкнув пустой рожок, потянулся к подсумкам. Граната до броневичка не достала, но наступающих заставила залечь.
- Ходу, Гонтарь!..
Нас бешено раскачивало, приходилось то и дело хвататься за кресло и поручни. Прямо перед глазами безжизненно моталась голова водителя. Кровь стекала на спинку сиденья, капала на пол. Бедолага и в этот раз принял в себя парочку лишних пуль - за себя и за того парня. Стонов я, по крайней мере, больше не слышал. Битюг, что сидел слева от меня, тоже не подавал признаков жизни.
С рычанием «Ниссан» в очередной раз развернулся, в мгновение ока проскочил улицу. Грохот пальбы стремительно удалялся. Хотелось зажмуриться и втянуть голову в плечи, на такой сумасшедшей скорости мы неслись. Вылетев на проспект, Гонтарь едва не столкнулся с какими-то случайными «Жигульками». Впереди мелькнул шпиль «Макдональдса», рядом блеснули широченные стекла горисполкома. Бутафория кончилась, мы снова перенеслись в знакомое и привычное.
Завизжали стираемые покрышки, меня качнуло вперед. Замедлив ход, джип подрезал курс продуктовому фургону и перестроился в правый ряд. Мы ошарашенно закрутили головами. Перемены были слишком разительны. Крякнув, я сунул автомат в ноги, прицокивая языком, телохранитель вполголоса выругался. Самого обычного вида прохожие - с собаками, колясками и авоськами - текли вдоль залитых электрическим светом улиц, ларьки, что стояли справа и слева пестрели глянцевым ассортиментом.
- Ну? - Гонтарь хмуро оглянулся. - А это как понимать? Все, стало быть, по новой? Я покачал головой.
- Спроси что-нибудь полегче.
- Но есть же всему этому какое-то объяснение!
- Ты считаешь, такое можно объяснить?
Гонтарь замолчал. Глядя на его широкую спину, я решил, что мучить телохранителя несправедливо, и хмуро выложил мысль, что казалась мне в этот момент сколь-нибудь заслуживающей внимания.
- Смерчи… Наверное, дело в них. Они расчертили город на зоны. Вернее, там, где они прошли, получился кавардак, который ты только что наблюдал. В других местах все осталось по-прежнему.
Гонтарь продолжал молча рулить, и я не удержался от усмешки.
- Ну? Тебе стало легче от моих объяснений?
- Мне станет легче, когда вы скажете, что нам теперь делать, - Гонтарь смачно плюнул в открытое окно. - Вон видите? Гуляют себе - и хоть бы хрен!
- А почему им не гулять?
- Так ведь получается, что мы видим и слышим, а они нет! Вот я чего не могу понять! Там ведь грохота было на весь город! Не глухие же они!
Не глухие и не слепые, тут Гонтарь прав. Хотя… Я прикрыл глаза, вспоминая последние слова Безмена. Теперь, когда мы имели честь лицезреть ожившего Микиту, когда в пяток минут какая-то солдатня перещелкала из допотопного «Максима» всю нашу охрану, я мог бы, пожалуй, повторить сказанное Безменом. Впрочем, вру… Не мог. По той простой причине, что это стало бы окончательным признанием нашего поражения, а значит, и нашего восторжествовавшего сумасшествия. Распухающим тестом бред напирал со всех сторон, наваливался и душил, однако мы стоически держались. Ничего другого нам попросту не оставалось. Как ни верти, а иллюзии тоже способны служить неплохим щитом, и страусы суют головы в песок вовсе не от большой глупости. Они знают, что делают, - эти большие мускулистые птицы…
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Граждане, берегите деревья! На них жили наши предки.
Б. Вампир
Юнкерсы!..
- Чего, чего?
- Ложись, говорю, дурила!
