Текст книги "Бездушиш (СИ)"

Автор книги: Андрей Рымин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Я ведь пока по-хорошему спрашиваю. Лучше не зли меня. Пожалеешь.

Но в ответ лишь пыхтение и внезапное:

– Бежать тебе надо, бездушный. Я ведь сдам тебя.

– Смерти ищешь?

– Не губи! Мне нельзя помирать! Княженьку подведу! Не губи!

И, что мне с ним с таким делать? Никодим, тот тоже от страха дрожал, но хотя бы пытался помочь, несмотря на наложенный на него запрет. Может, этому чудику Вилоры тоже мозги промыли?

– А ну хватит, – снова зажал я трясущемуся Прохору рот. – Либо ты сейчас врать перестанешь и про всё мне расскажешь, что спрашивать буду, либо придётся тебе шею свернуть.

Что⁈ Плачет?

– Не поможет, – сквозь слёзы простонал Прохор. – Хоть на части меня режь, хоть живьём ешь, а хозяина я не предам. Запретил княженька… Ну, нельзя мне! Нельзя! Ничего не скажу.

И рыдать. Да… Дела… Тут всё хуже, чем с Никодимом. Запретил ему князь. Но князь – бездарь из местных. Он не может волшебный запрет наложить. А что, если…

– Тогда князя убью.

– Нет! Нельзя! Нет! Лучше меня! Не княженьку! Нет!

Пришлось снова заткнуть ему рот.

– Пошутил я. Не буду я убивать князя. Успокойся.

Всё ясно. По выпученным глазам Прохора и по его безуспешным попыткам лягнуть меня легко сделать вывод. Тут не просто запрет говорить на какие-то темы. Этот старый Источник за своего князя готов жизнь отдать. Он ему всей душой предан. Дядька, словно привязан к хозяину даром, заставляющим Прохара боготворить своего господина. Может Связка на двушке? Или даже на трёшке? Вот гады…

Жизнь отдать… А ведь он именно её как раз и отдаёт через эту золотистую ниточку. Ну Вилоры… Так это сейчас где-то и Тишка моя какую-нибудь знатную «пиявку» не просто через эту колдовскую соломинку кормит своей собственной молодостью, но и делает это с радостью. Как же мерзко…

А что, если перерубить пуповину? Вернётся к одурманенному Прохору разум? Станет он после смерти князя нормальным? Сможет свободно говорить о том, о чём ему тот запретил? Эх… Не узнать теперь, что стало с Источником, который Никодима питал. Связка ведь – очень опасный дар. Вдруг, прикончив «пиявку», которая присосалась к сестрёнке, я и Тишку убью?

– И что мне с таким тобой делать… – задумчиво пробормотал я.

Прохор чуть успокоился. Рыдать перестал. Мычит что-то. Ладно, послушаем, что хочет сказать.

– Прости, Тёмный, – выдохнул вновь получивший свободу говорить дядька. – Я могу тебя понять, а вот помочь – нет. Не по силам тебе мне язык развязать. Не предам князя-батюшку. Хочешь добрый совет? Приложи меня по башке посильнее, так, чтобы я спать улёгся, не насмерть, и тикай отсюда. Убьёшь – осерчает княже. Искать тебя будет рьяно – из-под земли достанет. Я нестарый ещё – могу долго ещё служить князю-батюшке. А оставишь в живых – так вас, вольных отступников много по миру шастает. Одним больше, одним меньше. А, что рожа приметная, детская – так ты под Личиной поди.

И он прав. Не про то, что мне надо тикать, оглушив его. Про то, что добиться я от него ничего не смогу. Дохлый номер. Не порвать мне их с князем связь. По-другому здесь надо. А как…

– Ладно, – пришёл черёд вздыхать мне, – не буду тебя больше мучить.

– Только ты того… Не перестарайся. У вас дури много.

– Есть способ получше. Сейчас отпущу тебя. Стой, не оглядывайся, на рыбу смотри. Скоро съешь её.

– Да разве же мне теперь кусок в горло полезет?

– Ну-ну.

* * *

Свою рыбку он съел. Стоило мне остановить стрелку, глядя на Прохора и висящий перед ним циферблат через щёлку в закрываемой мной снаружи двери, как мгновенно забывший всё дядька протянул руки к лакомству. Он был честен со мной, обернуться не пробовал, спокойно стоял возле бочки ко мне спиной и молчал, как я ему и велел. Бедный Прохор. Он даже не понимает, что одурманен. Он, наверное, даже по-своему счастлив. Убить князя – совсем не равно спасти жертву «пиявки». Даже если мужик не умрёт сразу вслед за хозяином, то уж точно и не вернёт себе высосанную тем молодость. Почему-то я в этом уверен.

Я не стану убивать князя. Да, проверка нужна, но тут нет, тут нельзя. Павла Мудрого любит народ. Он – не самый плохой человек и, по-видимому, хороший правитель. Что князь, что супруга его под защитой. Под самой надёжной – под защитой моей совести. Полесок – ни единственный город на Ойкумене. Богатых и знатных «пиявок», сосущих из купленных Источников молодость здесь больше, чем нужно. Я найду себе для проверки кого-то похуже. Плохих людей много.

Вот разберусь со всем здесь, и можно двигаться дальше. В княжьем тереме у меня осталось одно единственное незаконченное дело. Несложное дело. Уже завтра можно будет просить расчёт у старшего ключника. Я почти уверен, что знаю, кто тот второй Источник, который питает своей молодостью Марью Филипповну. И проверить легко – нужно только дотронуться.

Всё. Это был тяжёлый день. Ложусь спать. Завтра буду ломать голову над новой задачей.

Ло 10

– Путь Искупления – не единственный Путь, ведущий на Истину, – вновь понизил голос напустивший на лицо наигранную таинственность Дункан. – И я сейчас не про тех дураков, что сбегают со службы. Жизнь отступника – это жизнь вечно трясущейся крысы. И зачастую она коротка. В эту сторону даже не думай.

Немного отстав от других бездушных, мы с моим недавним противником по поединку шли плечо к плечу в обход здания нашей казармы, ко входу в неё. К моей радости, только что закончивший одно представление Дункан решил тут же поучаствовать в другом и с нескрываемым удовольствием сходу принялся посвящать новичка в тайны местного мироздания. Я спасён! По азартному нетерпению на лице болтуна сразу ясно, что он в полной мере утолит мой информационный голод. Скоро я буду знать про Ойкумену всё, что известно про Пояс Жизни моим новым товарищам по отряду.

– И мыслей не было, – поспешил возмутиться я. – Род Фертонгенов испокон веков служит людям, чтя заветы Создателя. Мы с отцом всегда помогали Храму Единого нести Свет в людские сердца.

– Вот! – поднял палец Дункан. – Храм ты вовремя вспомнил. И Свет тоже. Здесь все на Свете помешаны. Вера настоящих людей куда крепче, чем наша. Без обид. Это я в целом про Землю. Впрочем, оно и понятно – у нас дома, в отличие от Ойкумены, бесы с йоками из Бездны не лезут. Тут хочешь не хочешь, а будешь превозносить Свет Создателя, когда только он и даёт всем защиту от нечисти.

– Паладины?

– Ну да, Воины Света, – кивнул Дункан. – Но я сейчас не про них. Орден Света – это не Храм и не Братство. Наши слуги Создателя здесь пошли ещё дальше. Только тссс, – приложил он палец к губам, – Всё, что дальше скажу – неофициальная версия. По официальной они – избранные самим Единым Хранители Равновесия, которые в Истинном Мире следят за порядком. Ага, как же. Небось, сами себя и избрали.

В этот момент мы подошли к ведущим в казарму бездушных дверям, что немного расстроило Дункана.

– Ладно, – разочарованно скривился Тёмный, – продолжим потом. Жуль такие речи не любит. Ему за них прилетит. Напомнишь потом – доскажу, о чём начал. Пойдём с мужиками нормально знакомиться.

Не страшно. Приоткрытая Дунканом тема ещё успеет раскрыться. По его лицу видно, что напоминать ему ничего не придётся. При первой же возможности болтун с радостью продолжит удивлять новичка – ему это нравится. Подозреваю, что он ещё молод. Душой так уж точно.

«Болтальня», куда привёл всех Броден, представляла собой большую светлую комнату с мягкими креслами и диванами, по которым все тут же расселись.

– Ну рассказывай, как ты такой молодой, на шестнадцатом году жизни уже смог по Пути аж на Ойкумену взобраться? – опередив собиравшегося что-то было сказать капитана бездушных начал занявший место рядом со мной Дункан.

Без проблем. Чуть другими словами я сначала повторил всё, поведанное раньше Бродену, а потом и, подбросив фальшивых подробностей, полноценно и увлекательно раскрыл тему вопроса, на ходу придумывая короткую, но очень бурную жизнь несуществующего юного принца. Это было несложно. При необходимости смогу запросто воспроизвести эту вымышленную историю заново. На вранье меня поймать не получится.

Слушателям понравилось. Как пришёлся им по душе и придуманный мной образ серьёзного не по годам мальчишки, чью роль я здесь буду играть. В этом плане моя цель достигнута – я добился их доверия и уважения. Следующие два с лишним часа уже я слушал не слишком мне интересные истории своих новых товарищей. В отряде Бродена все предельно открыты. Здесь не принято что-то держать друг от друга в секрете. К ужину, на который мы дружно переместились в трапезную, я уже знал про этих людей всё, что нужно.

Из особо полезного: имена, полный список имеющихся у Тёмных даров и примерные сроки пребывания каждого из бездушных в Истинном Мире. Настоящих старожилов тут нет. Даже наш командир прибыл с Воды на Ойкумену меньше двух столетий назад, что наводит на определённые мысли. Дункан же, как я и подозревал, оказался самым младшим из всех. Ему всего сорок семь, из которых на Ойкумене он провёл лишь четыре года. Очевидно, что «лучший мечник Хельма» сам себя и записал в таковые. Я не верю, что в целом полисе не нашлось никого, кто побил бы юнца, покинувшего свой лоскут, как и пояс, всего в тридцать с небольшим хвостиком лет.

Его Путь тоже вышел достаточно быстрым. И всё благодаря удачной комбинации закрытых им нор. Чего-чего, а смелости Хельмцу было не занимать даже в юности. Сын охотника, сызмальства присоединившийся к ватаге отца, не побоялся начать своё знакомство с Бездной сразу с бурой норы. Там он взял Ускорение и уже совсем скоро, против воли родителя, прыгнул в найденный красный портал.

Дальше просто. Тот, кто знает Клеща, подтвердит, что и без того полезнейшая способность на двушке и тем более позволяет сумевшему её развить творить настоящие чудеса. Дункан быстро поднялся в лучшие охотники полиса, что погнало его троерост и отмер в гору с бешенной скоростью. Итог: сын ушёл на Твердь раньше отца, не закрыв на Земле ни одной норы, кроме тех первых двух.

– А мне больше даров и не нужно, – сообщил Дункан слушателям, отодрав от лежащей на блюде жаренной курицы ножку. – Я уже отходил своё в Бездну. Мне и так хорошо. Был бы правильный меч – лучше два – а большего мне и не надо. Я и так в одного рублю демона в мясо.

Даже так? У него получилось меня удивить. После озвученного Броденом приказа наместника – отдать мне три следующие найденные отрядом норы на закрытие, я решил, что сбор даров в обнаруженных норах – обязательное для Тёмных условие.

– С такой двушкой конечно, – завистливо вздохнул лысый Мор, умевший, кроме того, как плеваться огнём, лишь видеть старые следы, подобно Хайтауэру, отводить глаза, что на нечисть не действовало даже на двушке, и смотреть троерост.

Последнее он, кстати, уже продемонстрировал в комнате отдыха, поведав всем, включая меня, мои нынешние показатели по триадам, за что я его искренне поблагодарил. Теперь знаю, что ловкость с четыреста девяносто шестью долями по-прежнему обгоняет в этой копии тела Китара, что силу, что крепь, достигшие соответственно уровня в четыреста семь и в четыреста тридцать четыре отметки. До запредельного потолка Ойкумены, что равен здесь тысячи, мне далеко, но это нестрашно. Создаваемый мной ударными темпами силовой каркас с лихвой перекроет разницу в физических возможностях, между мной и любым упёршимся в здешний потолок старожилом пояса.

– Мои плевки летят медленно, – вздохнул Огнеплюй. – От них увернуться несложно. Я бы не отказался от ещё чего-нибудь боевого. Когда-нибудь соберусь с силами и залезу в чёрную. Да и в бурую тоже бы можно. Вдруг там Полёт возьму?

– Летать хорошо, – довольно улыбнулся худощавый Маркан. – Жаль, что красная мне не Полёт подняла. Толку с этого Орлиного Глаза на двушке, когда нечисть и так не имеет привычки прятаться?

– Дар дару рознь, – согласился с ним чернобородый здоровяк Вилли. – От одних толку мало, другие, как капитановы Клинки-Невидимки или мой Молот – великая вещь. Вот только совсем без даров до Вершины уж точно никак не добраться. Путь – длинная штука. И смысла откладывать нет. Чем быстрее получишь «оружие», тем больше у тебя будет шансов дожить до того счастливого дня, когда колдуны тебя примут.

– О чём это ты? – поспешил я ухватиться за интересную тему.

– О том, что тебе надо лезть в Бездну. Не откладывай это дело. Какая бы не попалась сейчас – закрывай. Раз принц, значит точно учёный – с задачками, где надо подумать или что посчитать, поди справишься, а силы хватает тем более. Пусть даже чёрная попадётся – бери. Хотя, это вряд ли. Скорее, первой жёлтая выпадет. Но и это не плохо. Не всем так, как Дунку, везёт – начать с бурой и взять там, что надо. Зато в жёлтой едва ли подохнешь. Там испытания простенькие.

И, не успел я сказать, что спрашивал про другое, как со стула поднялся в этот раз не ушедший к себе ужинать в одиночестве капитан Искупляющих.

– Вы не поняли, – тихим голосом с оттенками грусти произнёс переставший улыбаться Броден. – Эндору в любом случае предстоит закрыть три следующие норы, которые мы найдём. Суть приказа наместника в этом. Не право, обязанность. Извини, – перевёл он взгляд на меня, – не хотел тебя расстраивать раньше времени. Три первые найденные норы, – медленно повторил Броден. – Не на выбор. Любые, какие бы нам не попались.

– Так и давайте найдём ему жёлтые! – подался вперёд Дункан. – Что нам помешает не замечать остальные?

– Не что, а кто, – вздохнул Броден. – С нами отправят Гримса. Будет таскаться за нами, пока воля наместника не будет исполнена.

– Бесовья отрыжка! – ругнулся Мор.

– Гримс – это тоже бездушный, но с полезным прикладным даром, – пояснил мне скривившийся Дункан. – Он броню и оружие умеет закаливать. Таких, как он или тот же Ферхат, не гоняют в походы. Командир – исключение. Уж больно его Клинки хороши против нечисти. Гримс не наш. И живёт он не с нами. Наместник его держит отдельно. Этот сдаст. Он из старых, из особенно преданных Сону.

– И вообще-то мы тоже все преданы господину Сону, – нахмурился Броден.

– Ты понял, о чём я.

Разговор начал смещаться в сторону опасной темы. Дункан здесь новичок. Его четыре проведённые на Ойкумене года в сравнении с почти двумя сотнями лет, которые капитан Искупляющих состоит на службе у наместников провинции Джи – смехотворный срок. Очевидно, что Броден не позволит схитрить и нарушить приказ господина, даже если и существует такая возможность.

– Постойте, – решил я вмешаться. – Мне не нужно поблажек. Я и сам уже давно мечтаю обзавестись дарами. На Воде я сто раз пожалел, что я бездарь. Раньше возраст не позволял. Отец считал, что мне рано лезть в Бездну. Но теперь-то я вырос.

– Слова мужика, – хлопнул меня по плечу сидевший рядом со мной мужчина по имени Дэнис.

Этот коренастый крепыш отвечал в отряде за оборону. Мало того, что он мог на минуту накинуть, хоть на себя, хоть на кого-то другого Покров, так ещё и умел ставить стену огня.

– Ну, раз сам хотел, – развёл руки Вилли. – И не бойся, с пустыми карманами мы тебя в Бездну не пустим. Нам в походы каждому по бобу выдают. Если кто в нору лезет из наших, мы всегда ему свои бобы отдаём. И особый рюкзачок для такого случая у нас всегда собран. Там зелья, мелки-угольки, фонарь, фляги, верёвка, бумага… В общем, всё, что может в Бездне понадобится. Не пропадешь. Всяко, с даром вернёшься.

– Спасибо! – поблагодарил я. – Теперь осталось только нору найти.

– Уж с этим проблем не возникнет, – невесело хмыкнул Дункан. – Нор здесь валом. В каждый выход находим. Белых на Ойкумене нет, зато всех остальных пруд пруди. Кто бы их ещё закрывал.

– На земле есть такой полис – Ковчег, – улыбнулся я. – Там люди платят огромные деньги за то, чтобы получить возможность закрыть нору. А здесь…

– А здесь Бездна убивает больше бездушных, чем нечисть, – перебил меня Вилли. – Клянусь своим троеростом – удержаться непросто. Здесь скучно, а соблазн получить новый дар так велик, что народ всё лезет и лезет в норы. Это Дунк сейчас говорит, что ему больше не надо, а посмотрим, как он через полсотни лет запоёт. Был у нас один, до нор жадный – постоянно лез в Бездну. И что? Нет его больше. Как по мне, так обилие нор – это главное испытание Пояса Жизни. Пойди тут доживи до тех тысяч.

– А можно здесь поподробнее, – вновь ухватился я за возможность перевести тему разговора на самое важное. – Паладин говорил про три тысячи лет. Это правда? Неужели, чтобы барьер пропустил тебя дальше, нужно собрать настолько огромную сумму отмера и возраста?

– Не барьер, – покачал головой Броден. – На Истину уходят с острова Хранителей Равновесия – тех самым островных колдунов, как их кличет народ. На нём расположены врата перехода. Набравший нужные числа бездушный находит в любом из портов корабль Братства и просится на борт пассажиром. Дальше Серые уже доставят на место.

– Понятно, – кивнул я. – Храм и здесь помогает Идущим, ведя нас по Пути. И, как быстро обычно выходит набрать нужные числа в отмер?

Ожидаемо. Дружный хохот, сотрясший трапезную, подтвердил мои мысли. «С того времени из Конклава на Истину ушло не так много Вилоров, и кем-то из них вы быть точно не можете». Произнесённые Вилором Лантом слова ещё там, на Суши, позволили мне понять главное. На предшествующий Вершине пояс попадают исключительно Вилоры. Зная это, можно с уверенностью утверждать следующее: либо в Конклав принимают каждого Идущего, достигшего определённых высот, либо необходимых для перехода на Истину запредельных значений, кроме самих Вилоров, никто в принципе не способен достичь.

– Кто бы знал, – произнёс отсмеявшийся первым Маркан. – Мы таких не встречали.

– Обычно… Ну ты сказанул, – с трудом выдавил из себя сквозь хохот Вилли. – Да я за свою сотню лет здесь ни разу не слышал, чтобы кто-то собрал те три тысячи.

– Знаешь, какой отмер у капитана? – кивнул на Бродена Мор. – Попробуй угадать.

– Наверное, несколько сотен.

– Не несколько, две.

– Двести девять лет, – поправил Огнеплюя Броден. – И ровно семнадцать из них я принёс на Ойкумену с Воды. Ты ведь знаешь мой возраст. Мне двести девяносто семь лет, из которых я провёл на службе у наместника Сона сто девяносто четыре. Ты умеешь считать. Получается, я здесь больше прожил, чем отмера излишком скопил. Мне до Истины целая вечность. Даже мне. А ведь я уже толком не помню те времена, что предшествовали моему появлению здесь. Прости, Эндор, теперь Ойкумена твой дом на очень, очень, очень и очень долгое время.

– Очень, очень и очень, – передразнил Жуля Дункан. – Скажи уже честно. Мы здесь навсегда. И мы – сраные рабы.

– Разве только рабы Единого, создавшего Путь, – хмуро глянул на него Броден. – Следи за словами, Дунк. Не дай Бездна, ляпнешь такое при ком-то чужом…. Ты не слушай его, Эндор. Да, наша служба безвременна, но мы не рабы. Мы живём в праздной сытости, развлекаясь истреблением нечисти и закрытием нор. Путь Искупления – вовсе не каторга. Да, истинного могущества мы ещё не достигли – оно ждёт нас на Вершине – но бессмертие уже, считай, наше. Старость больше никому из нас не грозит. За год здесь, ты возьмёшь в отмер два, если даже не больше. В крайнем случае наместник всегда выдаст семя. Неудачи случаются, но чаще обратное. Вон у Манса в отмере сейчас двести тридцать один год, как я помню, – нашёл Броден взглядом самого молчаливого члена отряда, невысокого жилистого блондина с холодными голубыми глазами, обладателя Искр, Пугача и ещё целой россыпи малополезных в деле борьбы с нечистью даров, – а ведь он попал на службу к наместнику Сону на полвека позже меня.

– Мне везёт на Ключи, – подтвердил хриплым безэмоциональным голосом Манс. – Давно красных не брал.

И ещё одна странность. Они второй век служат Сону. Каждый новый наместник наследует имя предшественника? У местных же нет, ни отмера, ни гарантированного срока молодости, определённого установленной продолжительностью жизни конкретного пояса. Семена тоже не могут продлить жизнь уроженцев Ойкумены. Они, что же, здесь все – долгожители? Вопрос важный и требует ответа.

– Подождите, – остановил я собравшегося ещё что-то добавить к своей речи Бродена. – Как вы можете служить столько лет одному и тому же наместнику, если настоящие люди не способны отодвигать старость? Или Сон – это вовсе не имя?

– Ты ему ещё не рассказывал? – повернулся к Бродену Вилли. – Это ведь самое интересное.

– Не успел, – пожал тот плечами. – Дело в том, Эндор, что у ойкуменцев, сиречь настоящих людей, тоже есть возможность отсрочить приход своей старости. На Поясе Жизни влиятельные и очень богатые люди могут покупать у Хранителей Равновесия так называемую «Долгую Молодость». Знать, первейшие богачи и старшины Ордена постоянно продлевают свою жизнь. В чём там фокус – не спрашивай. Это держится в тайне. Знаю только, что платят они за это огромную цену жемчужинами, семенами, бобами. В общем, всем тем, что берётся из сердец убиваемой, в том числе нами, нечисти. Не знаю, сколько именно наместнику Сону лет, но он точно значительно старше меня.

– Хорошо хоть, плодиться такие не могут, – ввернул мысль Дункан. – Ну, купившие молодость. Представь, скольких наследников он бы успел настрогать. Тут бессмертие их с нами уравнивает. Ихние бабы от нас тоже не могут зачать. Но мы ладно – у нас нет души…

– Дунк!

– Молчу.

Звёзды… Вот они где… Теперь ясно, зачем Братство при помощи тайной службы Порога переправляет на север Источников из пояса в пояс. Сложить «два» и «два» не составляет проблем. Это точно оно.

И всё сразу становится на свои места. Обосновавшимся на Ойкумене Вилорам не нужно самостоятельно собирать семена и бобы, что есть риск, труд и время. За них это делают добравшиеся сюда по Пути дураки. И богатство, и власть конклава над местной элитой держится на торговле источниками. Этот гигантский, охвативший весь континент конвейер, винтиком которого временно стану и я, бесконечным потоком гонит нужные Идущим ресурсы на остров Хранителей Равновесия.

Так кто же вы такие, Вилоры? Служители Храма, поднявшиеся на вершину иерархической лестницы Братства? Порожники, обманувшие в своё время систему, перестроив её под себя? Создатели Пути? Нет, в последнее я ни за что не поверю. Планетарная полоса испытаний слишком сложна. У меня нет сомнений в том, что Вилоры – всего лишь присосавшиеся к нормально функционировавшему организму паразиты, умудрившиеся заставить работать его на себя.

Отмер, Ключи, норы – всё это не важно. Теперь, когда у меня, наконец-таки, появилось понимание того, как тут всё устроено, я знаю, что мне делать дальше. Меня ждёт свой путь, и он будет гораздо короче, чем вечность, которая раньше или позже, но обязательно так или иначе убьёт всех этих людей, польстившихся на красивые обещания служителей Храма. Путь – это не только полоса испытаний планетарных масштабов, но и настолько же глобальный обман. Вот только в том нет вины создателей этой сверх сложной системы. Таким его сделали Хранители Равновесия. Возможно, даже самопровозглашённые Хранители Равновесия, что не так уж и важно.

Ойкумена – тупик. Братство гонит сюда себе новых рабов бесконечным потоком. И пусть гонит. Мне до всего этого нет никакого дела. Там, где застревают все прочие Идуны, я сумею пройти. Моя цель – добраться до Вершины, и я это сделаю. Остальное неважно. В продвижении на крайний север планеты однозначно есть смысл. Будь Вершина пустышкой, Вилоры бы так отчаянно не стримились бы попасть туда. Раз того объёма протоэнергии, который имеется на Ойкумене, мне недостаточно для того, чтобы покинуть планету, значит альтернативы движению к Вершине для меня по-прежнему не существует. Я обязательно доведу начатое до конца.

* * *

Ещё три часа мы болтали о разном. Переключившийся на обсуждение жизни в провинции Джи и конкретно в Сендае разговор сразу скатился с интересных для меня тем на бытовые подробности. Единственное, что я смог выспросить важного для себя – это Орден и всё, что с ним связано. Информации мало. Опутавшая густой сетью всю Ойкумену организация, и правда, не имеет отношения к Серому Братству, как я думал раньше. Орден Света – это что-то другое, из древнего. Он сам по себе.

Паладины – не слуги Вилоров, но партнёры по общему делу. В разбросанных по всему поясу храмовых школах нестареющие наставники учат тысячи и тысячи адептов на Воинов Создателя. Как именно учат бездушным неведомо. Мои новые товарищи по отряду Бродена знают только, что им самим получить от Единого Светлую силу нельзя, а раз так, то и смыла нет разбираться что там и как у орденцев. Вроде ловят какую-то ману, из которой сначала ткут себе Благословенную Броню, а потом из всё той же маны создают свои плетения.

Всё это очень долго и сложно. Сумевший ощутить токи маны послушник потом долгие годы перековывает себя в паладина. Именно Благословенная Броня превращает местных слабаков в очень сильных и ловких воинов. Беда в том, что лишь единицы из сотен способны открыть свои чакры и почувствовать ману. Приходящие в храмовые школы ученики с малых лет тренируются в ожидании просветления. Медитации, особая диета, различные обеты и ритуалы.

Хочешь знать больше – спроси у самих паладинов. Вот завтра вернётся из города отгуливающий свой выходной Кепта – и выступаем в поход. Как всегда, с нами будет и парочка Светлых. Своих тайн не откроют, конечно, но, что можно, расскажут. Потерпи, принц.

К концу посиделок ко мне уже мало кто обращался по имени. Эндор в прошлом. Теперь я для них просто Принц – прозвище приклеилось намертво. Расходились по комнатам мы пусть ещё не друзьями, но уже точно хорошими приятелями. Позабывший не только, как мы с ним недавно рубились, но и про свой проигрыш Ключа Дункан провожал меня, панибратски положив мне на плечо руку.

– Не переживай, Принц, тебе у нас понравится, – продолжал на ходу развивать поднятую ещё на выходе из «болтальни» тему мой новый товарищ. – Может, нас и несильно тут любят, но боятся и уважают, а это тоже дорогого стоит. Кроме хозяина нам никто не указ. Соблюдай закон, и вопросов к тебе не будет. А в Сендае заняться чем есть. Развлекухи полно. Жрачка годная, бухло доброе, девки на любой цвет и вкус. Поискать – и без денег дадут, а уж если за деньги…

Хохочущий Дункан остановился у двери моей комнаты. Нет, всё же напомню. В почти уже собранной мозаике не хватает всего пары фрагментов. Не хочу ждать до завтра.

– Ты обещал рассказать мне какую-то неофициальную версию…

– Тссс! – прижал палец к губам мгновенно посерьёзневший хельмец. – Давай у тебя.

Мы зашли в мою комнату и закрыли за собой дверь.

– Вспомнил значит, – опять натянул на лицо маску хитрого заговорщика Дункан. – Ты прав – раз уж начал, надо закончить. Будем надеяться парни, у кого Слух в дарах, не заложат Бродену. Шучу, – хрюкнул он, посчитав, что меня испугал. – Никто нас не будет подслушивать. Здесь все свои. У нас так не принято.

– Ты говорил, что Путь Искупления – не единственный путь, ведущий на Истину, – напомнил я.

– Есть ещё один, да, – вздохнул Дункан. – Только он не про нас. Серые Братья тоже стремятся к Вершине, но у них другой Путь, не наш. Мы привыкли к тому, что храмовники направляют нас от пояса к поясу, и никто не задумывается, как они сами попадают на Твердь, Сушь и тем более на Ойкумену. Ты встречал на Воде Серых Братьев, дерущихся, как и все, добывая победы?

– Точно не скажу. Мы редко общались с соперниками.

– Там их нет, уж поверь, – фыркнул Дункан. – Зато здесь Серых тьма. И они – не настоящие люди, не местные. Такие же бездушные, как и мы. Никто старых Братьев не видел. Все сплошь молодые. Я не знаю, насколько велик их остров, но, судя по количеству кораблей, приплывающих оттуда к берегам остальной Ойкумены, он уж точно не маленький и народу на нём полно. Думаешь: как такое возможно? А я знаю как.

Дункан придвинулся ко мне поближе и перешёл на шёпот.

– Серые жульничают. Храм от века переправляет сюда своих адептов со Дна Мира, минуя все испытания Пути, через которые проходим мы. Ни тебе бесконечных драк и смертей на Воде, ни коварных нор Суши, ни кругосветки по Тверди, ни даже сбора семян и бобов на Земле и в Предземье. Они сразу же каким-то загадочным образом перепрыгивают сюда, на свой остров, и там уже…

– Либо же остров очень сильно отличается от остальной Ойкумены, – перебил я Дункана, сходу подкинув я ему свою версию, – и на нём всегда жили бездушные.

Да, он прав – у храмовников существует Сквозная Дорога, позволяющая срезать путь сюда, но, если бы Братство переправляло по ней своих адептов сотнями, они не смогли бы удержать такую массовую миграцию в тайне. С Земли на Твердь всем в любом случае переходить через Выход. Там, на глазах у вечно курсирующих туда и обратно наёмников-проводников, подобное не провернуть. Не десятки и сотни. В лучшем случае единицы в месяц. Но да, перевод выслужившихся членов организации с Предземья и с Земли на Ойкумену возможен.

– Да, если и так, – скривился Дункан. – Хорошо, пусть храмовники как-то обманывают на своём острове законы Ойкумены и спокойно плодятся там, пряча от нас своих бездушных же баб и детишек. Дело не в этом. До Пояса Жизни добраться несложно. Вернее, недолго. Ты понял. Но здесь же… Здесь же мы застреваем навечно. Настоящий Путь начинается именно на Ойкумене. А они что?

– Что? – подыграл я вошедшему в азарт хельмцу.

– А они только сливки снимают, – возмущённо процедил он сквозь зубы. – Всю жижу пить нам. Мы бьём нечисть, а бобы с семенами уходят на остров. Мы Ключи по кустам и оврагам выискиваем, а у них для этого гор и леса без края. Они шарики – хвать и тикать, а нам с паладинами разгребать потом. Почему, думаешь, нечисть в низины прёт нескончаемым потоком? Это Хранители безлюдные земли шерстят, собирая ключи. Колдуны же все, как один, при Полётах – им удрать не проблема. За собой «прибираться» им некогда. Для этого у них есть мы с паладинами. Урожай так и так весь на остров уйдёт.

Вот и нашёлся недостающий фрагмент мозаики. Всё логично. Не новички, не отступники. На огромных необжитых территориях пасутся Вилоры. Именно они выпускают из Бездны ту нечисть, что приходит к людским поселениям.

– Хранители Равновесия… – презрительно фыркнул Дункан. – Ты хотел услышать неофициальную версию? Вот она. Эти Хранители, эти всесильные колдуны – никто иные, как разъевшиеся за наш счёт храмовники. Нас они загоняют на Путь, а сами гребут под себя все жиры. Не удивлюсь, если даже дары они получают не в Бездне, а как-то ещё. Верные слуги Единого… Как же. Если кто здесь и следует заветам Создателя, то это Орден Света, не Братство. Вот те точно за Свет и добро костьми лягут. А эти…

Распалившийся Дункан ещё раз махнул рукой и, насупившись, замолчал. Горяч, молод, на Ойкумене недавно. Похоже, он не так давно осознал всё только что мне изложенное, и стадии принятия и смирения ещё впереди. Интересно, другие бездушные точно так же относятся к островным колдунам? Сомневаюсь, что у них есть стопроцентные доказательства, подтверждающие теорию Дункана.