Текст книги "Казачьи сказки (Сборник)"
Автор книги: Андрей Белянин
Соавторы: Галина Черная,Эва Бялоленьская,Анджей Пилипик,Христо Поштаков,Пламен Митрев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
Оранжевенький злодей вывернул все тюки, обыскал карманы у лежавшего без сознания Эрила. Он нашёл всё, что мы забрали у чокнутого старичка с Медянки, но это – как ни странно – не удовлетворило вора. Из-под полуопущенных век я наблюдала, как Эрила уложили поперёк седла и куда-то забрали. Я сама была тяжело ранена и ничего не могла сделать, кроме одной вещи: я протянула тоненькую ниточку своего сознания к паскудному разуму этой ярко раскрашенной твари и следила за всеми его передвижениями. А тем временем моё тело с трудом себя восстанавливало. Мне же оставалось только ждать.
Голова моя была барабаном, и кто-то безжалостно и размеренно лупил по нему палкой. Это продолжалось некоторое время, пока я не сообразил, что нет ни барабана, ни тем более барабанщика. Моя бедная голова сыграла со мной злую шутку просто потому, что я был ранен. Когда мне удалось открыть глаза, мир вокруг состоял из размазанных цветных пятен. Самое большое было дико-морковного цвета. Пятно пошевелилось и произнесло:
– Добро пожаловать в мир живых, Стаборт.
Ага, Стаборт – это я… Мысли проворачивались в голове с таким трудом, будто это были не мысли, а тяжеленные валуны. А кто говорит-то?… Как-то не слишком дружелюбно прозвучало его приветствие. Размазанное ядовитое пятно наконец превратилось в сидящего на пеньке Каракулю Равелна. В руках он вертел мой шлем. У меня ещё порой всё слегка плыло перед глазами, но я заметил, что металл шлема вмят с одной стороны. Кто-то мне вмазал на самом деле неслабо.
– Тупые стрелы используют, чтобы глушить птиц и зайцев. И, полагаю, это оружие прекрасно подходит тебе. Потому как ты такая же мелочь пузатая, Стаборт. Серая мышка, которой каким-то непонятным чудом один раз повезло.
Он отшвырнул мой шлем на землю. На пальцах у него сверкали оба перстня: и с жемчужиной, и с изумрудом. Я попробовал пошевелиться и понял, что связан. Ну что ж, разве я мог ждать чего-то другого?… Вдруг я вспомнил про Оуру. Огляделся по сторонам, но её нигде не было видно. Может, хоть ей удалось убежать. На лесной поляне был разбит небольшой лагерь: шатёр, кони, тлеющий костер, вооружённые люди, занимающиеся какими-то своими делами… и ещё кое-кто, при виде его я сразу же окончательно пришёл в себя.
Не было абсолютно никаких сомнений, что передо мной ещё один представитель рода Равелн. Мало того что он лицом походил на Каракулю, так и вкус у него, судя по одежде, был ещё хуже. Длинная фиолетовая туника, отделанная лентами цвета тыквы. Ярко-зелёные штанины внизу и жёлтый берет сверху. Всё это новёхонькое, очень элегантное и буквально ослепляющее. Приблизившись, он бросил на меня оценивающий взгляд и с неудовольствием зацокал сквозь зубы:
– Плебейский. Да… явно плебейский.
Ну знаете!.. Может, я и не принадлежал к величайшим чудесам этого света, но наверняка такого не заслуживал.
– Ойфинесс, неужели необходимо было его так уродовать?
Ойфинесс??? Ничего удивительного, что он подписывается нечитабельным зигзагом! Я не выдержал и прыснул со смеху. Это была ошибка. Милостивый господин Ойфинесс поднялся с пенька и (даже не изменив выражения лица) изо всех сил пнул меня в бок. Я надолго утратил дыхание, что-то треснуло – видно, ребро сломалось, а может, мне так только показалось.
– Это я ещё вовсе его не изуродовал, братишка. А вот по-настоящему он будет поуродован, когда я с ним покончу.
Фиолетовый замахал руками, немилосердно кривясь и корчась:
– Не хочу этого видеть! Это оскорбляет моё эстетическое чувство! Вечно ты всё изгваздаешь кровью!
Ну да, готов поспорить, мой старый знакомый, изячный Ойфинесс, в детстве вспарывал щенятам животы, любопытствуя, что у них внутри. А второй баловник не делал этого только потому, что предпочитал душить их – шёлковым платочком.
«Морковный» братик наклонился ко мне:
– Может быть двумя способами: с болью или без боли. И это зависит только от того, есть ли у тебя в голове что-то кроме опилок. Итак… откуда у тебя драгоценности?
Разумеется, опилки не заменили мне мозгов.
– Дракон сдох и оставил свою сокровищницу, – быстро ответил я.
Пусть забирают себе эти безделушки и отправляются с ними прямо в ад, там им самое место.
Подленькие глазки Равелна сузились.
– Вполне правдоподобно. Это собрание исключительно… эклектично, так что вполне вероятно, что ты говоришь правду. Интересно…
Что значит «эклептичный»?! Может, заржавевший?
– Ну хорошо, Стаборт. Я вижу, ты разумный человек. А где остальное?
У меня от удивления даже глаза на лоб полезли.
– Остальное? Да нет больше ничего. Это всё, что я нашёл.
– Ты меня за дурака принимаешь? Все знают, что драконы живут тысячи лет и собирают огромные богатства. Если ты и в самом деле наткнулся на что-то подобное, то наверняка взял с собой только ничтожную часть, а остальные сокровища лежат где-то надежно спрятанные и дожидаются, когда ты вернешься за ними.
– Ищите на Медянке, – желчно буркнул я. – Желаю успехов. Наверняка обогатитесь.
Хотел бы я увидеть их мины, когда они наткнутся на пресловутый плуг, гнусно стянутый когда-то у деревенских неподалеку от Медянки! Только хотелось мне этого очень недолго. Этот паршивец достал нож. И стал им поигрывать, а выражение морды у него было такое, будто задумал он что-то весьма паскудное. Кажется, его фиолетовый братишка о том же самом подумал и вмешался:
– Хочу напомнить, что он должен быть нашим проводником, а для этого не должен быть слишком изнурён. По крайней мере пока.
Огромное спасибо.
– Без ушей или там без ногтей вполне можно быть проводником, – зарычал Ойфинесс. – А уж как их отсутствие освежает память!
– Утонченности в тебе так мало, что вся она уместилась бы в яичной скорлупке, Ойфинесс. Если уж так любишь кровь, так купи себе бойню. Господин Стаборт будет гораздо охотнее вести разговор, если отдохнет слегка на солнышке. Часок-другой…
С дыркой в сердце жить можно, это я уже говорила. Что не означает, однако, приятных и радостных ощущений. Когда те маленькие штучки закончили ремонт, я была так слаба, что могла только ползти на брюхе. Необходимо было обновить запасы энергии. То есть попросту наесться, но как поймать что-то съедобное, когда находишься в таком состоянии? Тут я осознала, что чувствую запах крови. Мне повезло. Я принялась слизывать застывающие капли крови с растений – они отдавали пылью и были невероятно вкусны. Нос подсказывал мне, что где-то поблизости есть мясо. Кот бродил по лесу – я уже не управляла им, занятая более важными делами. Голод был так силен, что я чуть с ума не сходила. С трудом поползла я к источнику запаха, который оказался трупом, кое-как присыпанным тонким слоем земли.
Нет, обычно я не ем людей. Их мясо приторное, малоценное, и вообще не ясно, как относиться к этому действу: как к питанию или как к погребению. Сами понимаете: они ведь всё-таки мыслят. Возможно, это было не слишком нравственно, но у меня был выбор: подохнуть с голоду или слегка поступиться принципами, спасая и себя, и своего друга.
Не знаю уж, кто из них двоих был хуже. Похоже, оба шли на равных, голова к голове. Отдых на солнышке означал следующее: по приказу фиолетового братишки Равелна его прислужники растянули меня между двумя колышками, вбитыми в землю, – на самой середине полянки, на солнцепёке, так что у меня от жара мозг в черепе варился. У меня на кончике языка вертелись слова о том, что все эти труды напрасны. Достаточно было ещё немного полюбоваться на сладкую парочку братьев.
Цвета их одежды прямо-таки выжигали глаза. Наверняка под конец дня я бы просто умолял перерезать мне горло. А пока я себе поджаривался потихоньку. Жаром несло с неба точно от кузнечного горна. Солнце палило даже сквозь опущенные веки. Это и была та самая «утонченность», будь она неладна… умное словечко, видно, означало, что человека просто-напросто варили живьем. Я знал, что долго так не протяну. Они пытали меня, даже не утруждаясь при этом. Сидели себе в тенёчке под деревьями, попивали винцо. Я желал им подавиться и сдохнуть. Мне удалось только слегка повернуть голову и прикрыть один глаз плечом. Зато теперь мне припекало ухо. Время от времени я поглядывал на деревья и горько сожалел, что я не дуб… или хоть ничтожнейшая осинка. Стоял бы сейчас в холодке и ведать не ведал о всяких там сокровищах, драконах и человеческой подлости.
И вот тогда я увидел кота. Сначала-то я решил, что это моя разогретая головёнка сдаёт, но котик не исчезал. Полз себе потихонечку по высохшей траве и неуклонно приближался. Жара сказывалась даже на моих мучителях. Все задремали, никто не заметил маленькую зверюшку. А котишка тем временем очутился уже совсем рядом со мной. Осматривался, внюхивался. Потом влез мне на грудь и защекотал усами шею!
– Кыш! – прошептал я. – Пошёл прочь! Проваливай!
Но кот не собирался оставлять меня в покое. Зуб, найденный в логовище дракона, я давно уже обмотал ремешком и носил на шее как талисман. Каракуле почему-то не пришло в голову проверить, что у меня под рубашкой. Может, потому, что он слишком был увлечен содержимым моих карманов. Я почувствовал, как котёнок осторожно прикусывает зубками этот ремешок. Потом зверёк совершенно бессовестно пропутешествовал по моему лицу, таща ремешок за собой. Таким образом он через голову снял драконью подвеску с моей шеи и поволок её прямо к моей руке, привязанной к колышку. Да этот кот был просто чудом, посланным мне Господом Богом! Драконий зуб, может, и не был слишком велик, но края у него были острые, с желобками, как пила. Если б Каракуля с братишкой велели подвесить меня на дереве, руки у меня уже полностью онемели бы, но на земле они ещё сохраняли некоторую чувствительность. Я умудрился ухватить зуб пальцами и принялся старательно перепиливать шнур.
«Как же я люблю этого кота, – в то же время беспорядочно проносилось у меня в голове. – Просто обожаю. Возьму его с собой. Куплю ещё одного кота. Десять котов… у меня будет множество котов. Люблю котов…»
Котик притаился в зарослях травы и следил своими зелёными глазищами за тем, что я делал.
Мой организм быстро переваривал мясо, которым я загрузила свой желудок. Я отяжелела от сытости, но чувствовала себя всё лучше и лучше. И последовала кошачьей стежкой, ощущая, как с каждой минутой сил у меня прибывает. Где-то впереди поблескивали эманации человеческих мыслей – там находились те, кого я намерена была истребить. И Эрил, по счастью, всё ещё живой, но обездвиженный – в самом сердце вражеского стада. Прежде всего надо было позаботиться, чтоб он не пострадал в результате несчастного случая.
Котёнок с легкостью позволил управлять собой. Это оказалось даже легче, чем я ожидала.
Я прибыла на место уже после того, как Эрил освободил себе руки. И понадеялась, что теперь он сам справится. А мне нужны были мои прежние зубы, мощные челюсти и когти. Я притаилась в густом подлеске и принялась за работу.
Уступая моей воле, связи между клетками лопались. Тело, высвобожденное из прежней формы, принимало форму праокеана, из которого мы все вышли. Я впитывалась в землю, поглощала её всей своей массой, захватывала и принуждала стать мной. Разве животные, растения, вода и камень не родственны друг другу? Я сама придавала себе желаемую форму, взаимно приспосабливая и размещая миллионы миллионов элементов так, чтобы каждый занял свое место. Тело моё я брала у земли, влагу крови из воздуха, а когда наконец открыла глаза… всё вокруг уменьшилось.
Я был не так глуп, чтобы сразу вскакивать. И украдкой растирал себе запястья, чтобы вернуть чувствительность. Напрягал мышцы. Собственно говоря, у меня ничего не болело, кроме ушибленной головы и рёбер – там, где пришёлся сапог Каракули. Какой толк срываться и наудалую удирать в лес, меня наверняка тут же снова поймали бы и избили. Очень хотелось добраться до Каштана. Я оглядывался по сторонам и ждал удобного момента. Эта чёртова жара лишала сил даже тех, кто был в тени. Вместе с Каракулей и его братишкой на поляне собралось человек десять. Больше половины уже спали, а остальные вскоре последуют их примеру.
Башка у меня болела, и порой мир виделся слегка размытым. Но только когда увидел вылезающего на полянку дракона, я сообразил, что всё-таки тяжко болен. Любопытно, какие странные вещи происходят в покалеченной голове. Я присматривался к дракону, он выглядел как-то очень знакомо. Видно, в последнее время мне слишком много пришлось иметь дело с драконами, вот они мне и мерещатся повсюду.
Драконище распустил крылья, сгорбился и глухо заворчал, обнажая клыки. На этот рык отозвался какой-то страшный звук – как будто поблизости медленно резали осла. Я невольно вскочил с земли. Два прислужника стояли неподалеку. Глаза у них вылезли из орбит, рты раскрыты, как двери амбара. Один из них и визжал, точно его резали. Другой перевёл дыхание и завопил:
– ДРАКОООООООООН!!!
Я похолодел… Дракон… вот те на… блин… ЗНАЧИТ, ОНИ ТОЖЕ ЕГО ВИДЯТ?!!
Дальше всё стало происходить очень быстро. Дракон перескочил у меня над головой. Мне каким-то непостижимым образом удалось одним махом высвободить ноги. Чудовище ринулось на людей, сея повсюду опустошение. Я побежал к Каштану, который вместе с другими лошадьми с ума сходил от испуга. Кто-то налетел на меня. Ни о чём не думая, я раскроил ему горло острым куском кости, который всё ещё сжимал в руке. Мой противник уронил меч и схватился за шею. Я для верности пнул его, и он свалился на землю. С его мечом в руке я сразу почувствовал себя увереннее. На поляне же началась настоящая бойня. На моих глазах дракон отгрыз голову Каракуле, аж кровь хлестнула широкой струей на его кошмарный плащ. Фиолетовый братишка пробовал удрать – на свое несчастье, он пробегал вблизи меня. Я ударил его мечом по затылку, и он рухнул, как цветок под косой. Дракон передвигался так быстро, что за ним невозможно было уследить. Кажется, никому не удалось улизнуть. Всё закончилось буквально в мгновение ока.
Дракон обратил ко мне окровавленную морду. Я покрепче стиснул рукоять меча. И начал медленно, шаг за шагом, отступать, хотя так по правде шансов у меня не было никаких. Дракон посмотрел на меня, облизал себе нос, а потом сказал:
– Ну-ну… не дури.
Собственно, произнесено было «ну-ну… турий», потому как с такой пастью трудновато говорить по-человечески. Потом я подумал, что этот дракон и в самом деле очень похож на пса… а ещё потом, что я, собственно, вовсе и не боюсь… а уж потом земля вдруг подскочила и ударила меня прямо в зубы, так что в глазах потемнело.
У меня был самый глупый сон в жизни. Мне снилось, что я – тесто. Такое обычное тесто, чтоб печь хлеб, а матушка месит меня в квашне. Разумеется, у теста нет рта, и я не мог протестовать против такого обращения. Я убежал, вытек на пол, а хозяйка меня – хвать и снова тормошит!.. Я пришёл в себя настолько, что дурной сон улетучился, но тормошить меня не перестали. Я поднял веки и увидел над собой огромный влажный нос. А потом что-то большое, теплое и мокрое проехалось по моему лицу. Бррррррррр… Отвратительно!
Вместо носа показался огромный красный глаз. Я понял, что меня рассматривает дракон.
– Только глупостей не делай, – услышал я. – Мы уже столько времени вместе, что не стоит тебе удирать только потому, что я на сей раз выгляжу несколько иначе.
Голова у меня всё ещё болела, но уже меньше. Слегка тошнило. Я заметил, что на драконьей лапе прикорнул кот – живой, невредимый и даже с виду вполне довольный. Я долго переваривал всё это, наконец спросил (причём прозвучали мои слова весьма жалко):
– Оура?!
– Да, да… наконец-то до тебя дошло, что я не русалка, – довольно кисло отозвалась она.
Ну да, русалкой она не была, но разве человек не может ошибиться? Откуда мне разбираться в русалках? Или в драконах?! Дракону полагается нападать на пастухов, красть овец и собирать драгоценности. И никто никогда не говорил мне, что дракон может быть болтливой бабой, которая подсчитывает, сколько ног у жуков, да к тому же может перепить дружину дровосеков. Таким премудростям я не учен!
Расскажи мне кто нечто подобное – в жизни бы не поверил… Только подумать: сижу себе посреди леса и болтаю с драконом! То есть с драконшей. Я и сам не верил, даже пришлось потрогать её, чтоб убедиться. Нос у неё был такой же бархатный, как конская морда, а мех густой и мягкий, точно волчья шкура зимой.
– И что теперь? – неуверенно спросил я.
Как-то странно я себя чувствовал. Столько времени вместе! С драконом! С кровожадным чудовищем! Я ведь с ней и ел, и спал рядом, и болтал часами. И смеялись мы порой, как безумные, над какими-нибудь пустяками. А это, оказывается, и есть страшный, жестокий дракон? Может, она и была страшна, особенно когда приходила в бешенство, но уж наверняка не жестока.
– Теперь, наверное, я вернусь домой, – ответила она, оглядываясь по сторонам.
Я тоже осмотрелся. Вокруг валялось множество трупов, а над ними уже начинали кружить мухи. Разумеется, лучше тут не задерживаться. Прежде всего я обшарил труп Каракули и стянул у него оба перстня с пальцев. Потом перетряхнул тюки в поисках своей собственности. Случайно обнаружилось несколько долговых обязательств, которые свидетельствовали, что Равелн не только меня обдурил. С истинным удовольствием я сжёг все векселя до одного. Там было ещё несколько мешочков с золотом, и я присвоил их без малейших угрызений совести. Полагалась же мне компенсация за разбитую башку, за медленную варку на солнышке в собственном поту и за грабеж. А кроме того, надо было быть полным идиотом, чтобы оставить золото. Только вот не вызывало оно во мне особо сильных чувств. Ещё недавно я бы с ума сходил от радости, что мне такое состояние досталось, а вот теперь только заглянул в кошели и кинул их в свою сумку. И подумал, что золото очень кстати, потому как крыши у нас протекают вовсю и надо бы их починить перед осенними ливнями.
Перстни были парные – совершенно одинаковые золотые оправы с узором, только один с жемчужиной, а другой – с круглым изумрудом в лапках. И когда я смотрел на них, что-то такое возникло в моей разбитой голове. Оура никогда не хотела ни малейшей доли от нашей добычи, а ведь без неё я бы ничего не добыл.
Её же абсолютно не интересовали блестящие безделушки. А ведь именно Оура проводила меня к Медянке, и только благодаря её помощи я остался жив. Она спасала меня даже дважды: в драконьем ущелье и тут, в лесу. Должна же она хоть что-нибудь получить за это. Я отхватил приличный кусок шнура, найденного среди вещей, нанизал на него перстень с жемчужиной и подошёл к Оуре, которая беззаботно играла с котом.
– По-моему, ты должна это взять, – сказал я, поднимая необычную подвеску обеими руками.
– Не нужно, – ответила она, но подставила голову, чтобы я мог надеть ей на шею ремешок: минуя уши и затылок, перстень утонул в пушистом мехе на её груди.
– Это на память, – пояснил я. – По правде говоря, перстеньки дарят женам, но ведь ты не можешь… то есть ты могла бы, если б была девушкой, но драконы… эх!
Я беспомощно развёл руками. Совершенно по-дурацки запутался я во всём этом и предпочитал уже не погружаться дальше. Ясно же, что я не взял бы в жены драконшу, даже если б она могла превращаться в такую симпатичную и неглупую девушку.
– Понимаю. Только я и так буду тебя помнить. Всегда. Никогда тебя не забуду, Эрил, потому что мы, драконы, никогда ничего не забываем. Вещи не важны, память важна.
Я тоже буду помнить её до конца жизни. Такое не забывается.
– А, собственно, почему ты мне помогала? Я ведь хотел тебя убить.
Она небрежно полизала лапу.
– Скучно мне было. Я была так одинока… А ты милый. Может, не слишком умный, но милый. У тебя были проблемы, почему же мне было не помочь тебе?
Я прямо-таки чувствовал, как в голове у меня что-то переворачивается. Никогда я уже не смогу думать о драконах как о неразумных жадных чудовищах, никогда в жизни! Может, кто-то и назовёт меня безумцем, но я обнаружил в Оуре гораздо больше человеческих достоинств, чем в таком вот Каракуле из Равелн, который был обычным скотом в образе человека.
Я отвязал всех лошадей и погнал их в лес. Как-нибудь сами о себе позаботятся. Брать их с собой было бы безрассудно, хотя каждая стоила прилично. Не дай бог, кто-то узнает в них собственность Равелн! С меня хватит уже хлопот.
Каштана же я вел, крепко ухватив уздечку у самой морды, потому что он нервничал и вскидывал голову, обеспокоенный тем, что драконша идет с нами. Кот сидел у меня на плече, урчал, как маленькая мельница, и время от времени терся о моё ухо. Забавный зверёк.
– Пока, Оура. Спасибо. Я буду помнить.
– Разумеется. До свидания.
И мы попросту разошлись в разные стороны. Недоделанный убийца драконов с кольцом на пальце, ха-ха… и чудовище с драгоценностью на шее. Не было у нас венчания, но я знал, что, куда бы ни направился, что бы ни делал, тень Оуры всегда будет со мной. Я буду чувствовать её за спиной, и это, как ни странно, придавало мне отваги.
Постойте, что она сказала? «До свидания»? О небо!..
