Текст книги "Оружие для Слепого"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Глава 5

Сергей Львович Галкин, сорока семи лет от роду, считал себя счастливым человеком. Но понятие о счастье у него было своеобразное – это когда хорошо тебе и плохо другим. А несчастья другим он умел приносить и делал это, надо сказать, изобретательно и со смаком. Время на дворе стояло удивительное, о таком раньше даже нельзя было и мечтать. Чтобы вот так, за пару лет, начав с нуля, сколотить приличное состояние? И на чем? Да на пустом месте.

Покупаешь спирт или водку в Беларуси – а бывшую союзную республику Галкин любил издавна и объездил всю вдоль и поперек, – там договариваешься с несколькими директорами спиртовых заводиков – маленьких, колхозных, ведь где-где, а в Беларуси продолжала жить и действовать колхозная система – платишь им небольшие деньги валютой, они и рады. Левый спирт в автоцистернах перегонялся под Москву, где весьма простым путем его превращали в «качественную» водку. Спирт просто-напросто разливали по бутылкам, лепили акцизы, навинчивали пробки, разливали, фасовали, украшали бутылки этикетками: «Русская», «Столичная», «Стрелецкая» – какие были этикетки, такие и лепили.

Это дело приносило верный доход: что-что, а водку в России пили, пьют и пить будут. И чем она дешевле, тем больше спрос. Так что можно было делать деньги не на качественном товаре, а на быстром обороте. А если паче чаяния прижмут – ничего страшного, водка не портится, ее можно придержать пару месяцев на складах в укромном месте.

По бумагам фирма, хозяином и учредителем которой был Сергей Львович Галкин, занималась заготовкой березового сока. Сам Галкин, ранее житель приграничного Смоленска, откуда и пошли связи с братской республикой, а теперь суверенным и независимым государством, уже год как перебрался в Москву.

Квартира у него была хорошая, в старом доме в центре – он не пожалел двести тысяч долларов, расселив коммуналку и сделав в ней евроремонт. Но на достигнутом не остановился. Фирма со звучным названием «Меркурий» процветала, хотя по налоговой документации дела у нее шли ни шатко, ни валко. Так себе, будто едва сводила концы с концами. Но глядя на машину хозяина фирмы, на шубу и бриллианты его жены, на обстановку в квартире, сказать о застое в делах ни у кого бы язык не повернулся.

Конкурентов у Галкина хватало, но его никто не трогал. Сергей Львович усвоил простое правило: исправно делись доходами по обе стороны границы, и сам в накладе не останешься. В кармане его оседало немало: разницы в ценах были сногсшибательные.

Но, как говорится, аппетит приходит во время еды: ни квартира, ни драгоценности, ни теперешняя машина Галкина больше не устраивали. Он мечтал жить с размахом, как живет большинство удачливых российских предпринимателей, так называемых «новых русских», и задумал отгрохать себе в Подмосковье настоящие хоромы,.

Правдами-не правдами Галкин купил себе участок земли размером в полгектара, неподалеку от завода, на котором из спирта, привезенного нелегально через границу, изготавливали водку. Участок был куплен и оформлен, как положено, на жену. И на этом участке в рекордные сроки, словно огромный гриб после теплого летнего дождя, вырос особняк в три этажа вверх и на два этажа вниз. Во сколько подобная махина обошлась, знал лишь сам Галкин, даже жене опасался называть точную цифру.

Но та тоже была женщина смекалистая, свой интерес блюла и цену этому дворцу знала. Недаром говорят, что российского предпринимателя, как картошку, либо весной посадят, либо осенью уберут. Случись что с мужем, ей предстояло стать единоличной владелицей и фирмы, и всей той недвижимости, которая за фирмой числилась.

Дом построили классно, даже на придирчивый взгляд Галкина. В нем были запроектированы зимний сад, бассейн, бильярдная – все как подобает богатому преуспевающему человеку. Сергей Львович в делах поднаторел, знал много способов обмануть родное государство. Ведь если налоги будешь платить, то такой дом не построишь: трудом праведным це наживешь палат каменных. А Галкин их нажил и терять не хотел.

В деловых кругах с этим смолянином держали ухо востро. Даже близкие знакомые, соратники и сподвижники Сергея Львовича крупные, а также мелкие финансовые операции с ним проворачивать не рисковали – слишком уж он был жаден. Если имелась хоть ничтожная возможность прокинуть компаньона, он делал это с превеликим удовольствием, а в ответ на вес претензии лишь разводил руками:

– Ну, брат, знаешь ли, бизнес есть бизнес. В бизнесе нет друзей, нет товарищей. Бумаг-то никаких, расписок я тебе подавал. А честное слово что? Где оно? Пшик!

Свой хорошо опробованный метод Сергей Львович применил и с двумя женщинами, которых он нанял, чтобы те разработали интерьер для его загородного дома. Когда заказ был сделан, проект разработан и просчитан, и осталось лишь закупить материал и заняться сборкой интерьера, Сергей Львович, глядя в глаза Кларе и Ирине, сказал:

– Знаете, что я вам скажу: все, что вы сделали, меня не устраивает. И я жалею, что с вами связался. Вы тут наворотили абы чего, вкуса на грош. Я, может, в дизайне и не специалист, но моя жена тоже посмотрела и сказала, что это полная лажа. Короче, стоит вся ваша работа пятьсот долларов и ни цента больше.

При этих словах глаза Клары округлились, а Ирина покраснела так, будто ей влепили пощечину.

– Да вы что, Сергей Львович! Как вы можете? Мы договаривались… – – Все, разговор окончен. Мой секретарь выдаст вам деньги, распишитесь в ведомости, что получили, и больше я вас, дорогие, видеть не желаю.

– Но как же так!

– А вот так. Всего наилучшего.

Выдворив расшумевшихся женщин за порог кабинета, Галкин даже порозовел от восторга.

– Сучки, – ухмыльнулся он, – хотели меня обуть!

Не родился еще тот человек, который меня поимеет! – Он посмотрел в зеркало на свою грузную, почти величественную фигуру. – Прошмандовки дешевые! Хотели меня сделать, меня, Галкина! Шалишь! На меня где сядешь, там и слезешь.

Еще дважды Клара и Ирина пытались добиться встречи со своим заказчиком, с хозяином торговой фирмы «Меркурий», но оба раза им пришлось уйти из офиса ни с чем, если не считать полученного Быстрицкой нескромного предложения. От пятисот долларов они наотрез отказались. Уж слишком нагло их надули: ведь предварительная договоренность была определенной – пять тысяч за всю разработку, за смету, за калькуляцию, за подбор по каталогам всех материалов, необходимых для отделочных работ.

Не знал, ох не знал Сергей Львович, с кем связался.

Если налоговых инспекторов предпринимателю Галкину удавалось водить за нос и выходить сухим или с минимальными потерями, то на сей раз человек, заинтересовавшийся его деятельностью, был не так прост. И возможно, знай Сергей Львович, кто взялся за него и кто активно начал интересоваться деятельностью фирмы «Меркурий», он выложил бы не пять, а все десять тысяч… Но Глеб Сиверов действовал аккуратно, настолько скрытно, что Галкину и его людям даже в голову не могло прийти, что надвигается нешуточная угроза благополучию фирмы.

Естественно, Глеб мог пойти самым простым путем – позвонить генералу Потапчуку. Появись хоть однажды люди генерала в офисе «Меркурия», удачливый бизнесмен наверняка наделал бы в штаны, а красные служебные удостоверения произвели бы на Галкина такое впечатление, что он увидел бы как наяву свои собственные фотографии в фас и в профиль в личном деле с порядковым номером внизу, с фамилией, именем, отчеством и статьей уголовного кодекса.

Но не таким человеком был Глеб Сиверов, чтобы перекладывать свои проблемы на чужие плечи. Как-никак, обидели близкого человека – любимую женщину, Ирину. А такое не прощается, и разбираться с обидчиком надо самому, если ты мужчина.

Два дня ушло у Глеба на то, чтобы выяснить всю подноготную бизнеса господина Галкина и чтобы разобраться, от какого источника произрастает богатство и благополучие хозяина торгово-посреднической фирмы «Меркурий». На третий день Глеб уже знал, что березовый сок – все равно как святая газированная вода в пластиковых баллонах совместного производства американской фирмы и русской православной церкви, – всего лишь прикрытие активной коммерческой деятельности. А прослушав телефонные разговоры владельца фирмы, Глеб узнал и то, на какие склады прибудет из Мстиславского района Могилевской области Беларуси, минуя таможню, не обложенная ни госналогами, ни госпошлиной, партия спирта.

«Да, Галкин, – подумал Глеб, – ты хитер. Но как все хитрые – туп»; – в коротенькое слово «туп» Глеб Сиверов вложил все презрение, на какое только был способен.

Ирина Быстрицкая после провала с работой ходила мрачная, неразговорчивая, на вопросы отвечала односложно. И лишь когда она брала ребенка на руки, на лице появлялась улыбка.

«Господи, неужели можно так убиваться из-за каких-то денег? – рассуждал Глеб. – Ну ладно, я не я буду, если Галкин ей деньги не вернет».

В семь часов вечера Глеб подошел к Ирине, которая, уже покормив и уложив ребенка, сидела в кресле в гостиной. Вид у нее был отсутствующий.

– Я отлучусь ненадолго, – сказал Сиверов.

– Ненадолго? – переспросила она скептически.

– Да, ненадолго.

– Это как понимать: неделя, две, месяц? – усмехнулась Ирина.

– Да нет, что ты, дорогая, от силы день или два.

– Что-то важное, опасное?

– Не важное и не опасное. Просто надо кое-что доделать.

Ирина кивнула, а когда Глеб уходил, так взглянула ему вслед, что он обернулся. Их глаза встретились.

Глеб уже стоял у двери, но снова подошел к Ирине, наклонился, поцеловал в щеку.

– Не грусти, все устроится.

– Ас чего ты взял, что я грущу?

– По тебе видно, этого не скроешь, дорогая. Ну, ладно, я побежал, меня уже ждут.

Глеба никто не ждал. Он сказал это, чтобы снять напряжение, уменьшить тревогу, которую видел в глазах Ирины. Сказав «ждут», он дал понять, что с ним еще какие-то люди. А если есть товарищи, то беспокойство делится пропорционально их количеству, то есть, становится меньше. Эта нехитрая психологическая уловка, как правило, хорошо действовала.

Глеб спустился, сел в машину и поехал на Арбат.

Через полчаса он поднялся на последний этаж старого дома, – в знакомую мансарду, открыл хитроумные замки, а еще через полчаса уже поворачивал ключ, закрывая двери. На плече у него висела дорожная сумка, одет он был по-спортивному удобно. В сумке лежало все то, что могло ему понадобиться в той простенькой операции, которую он задумал.

* * *

Как известно, все нечистые на руку люди любят проворачивать темные делишки именно ночью или в сумерках. Но для Галкина эта теплая лунная ночь не задалась с самого начала. Два спиртовоза опоздали, забуксовав на лесной дороге между Мстиславлем и Смоленском, и потом, как водители ни старались, наверстать упущенное уже не смогли.

Сергей Львович Галкин второй час сидел в маленьком строительном вагончике, который заменял офис на складе. Площадка располагалась недалеко от Ярославского шоссе посреди частных участков, которые горожанам выделили под картофель. В вагончике было душно, не помогали даже настежь открытые окна. Пахло навозом, на недалеком болоте в пойме Клязьмы истошно вопили лягушки. Иногда слышался собачий лай, мычание коров и гул тракторов, работавших на колхозном поле. Время от времени раздавался грохот на железнодорожном мосту и ярко освещенная электричка пролетала сквозь ажурные металлические конструкции, напоминая о том, что поблизости огромный город, где кипит жизнь. Но здесь она словно остановилась, и если бы не часы, Галкину трудно было бы догадаться о движении времени.

Его джип стоял рядом с вагончиком. Еще через полчаса наконец послышалось гудение моторов. Потерявший терпение Галкин самолично вышел к воротам встречать спиртовозы. Стало светлее: из-за бугра показались яркие огни фар. Зрелище было красивым – особенно если за этим ярким светом скрываются большие деньги, которые положишь себе в карман.

Галкин в возбуждении потер внезапно пересохшие, словно намазанные тальком ладони.

Спиртовозы, фыркая тормозами на спуске, подъехали к воротам и остановились. Здоровенный детина вскарабкался на цистерну и проверил наличие спирта.

Пока передавались бумаги, пока Галкин говорил с водителями, Сиверов, устроившись с биноклем в руках в небольшом леске на пригорке, таком крутом, что даже частники не рискнули разбивать на нем огороды, преспокойно изучал территорию склада.

Деньги имеют такое свойство: когда их видишь, перестаешь замечать что-либо вокруг. Галкин внимательно смотрел, как бы не обсчитаться и не передать лишнюю десятку, а водители не сводили глаз с его пальцев, втайне надеясь, что тот в темноте обсчитается в их пользу. Галкин аккуратно отсчитал две пачки российских рублей, но когда водители уже потянулись было к ним, Сергей Львович недобро усмехнулся и жестом остановил их.

– Не спешите, ребята, это то, что вы должны были получить. А вот это то, что вы получите, – и он, как фокусник, одновременно двумя руками из двух пачек отсчитал по четыре купюры, сложил их вместе и сунул в нагрудный карман пиджака. – За опоздание надо платить. Я потерял из-за вас два часа, сами знаете: время – деньги. Да еще ребятам на разгрузке за простой заплатил, они бы уже давно дома были, сидели бы, телевизор смотрели под водку. А так им еще домой добраться надо.

Водители работали с Галкиным давным-давно и привыкли к его жадности. Но подобное случилось впервые. Он торговался, когда договаривались о сумме, но когда приходило время платить, всегда рассчитывался с ними сполна.

– Сергей Львович, так не поступают. Мы-то тоже время потеряли не по своей вине. Дождь прошел, дороги развезло. По шоссе бы мигом проехали.

– Все претензии к министерству коммуникаций, – рассмеялся Галкин, – туда я налоги плачу исправно. Не хотите брать деньги, не надо, – он со скучающим видом положил ущербные пачки на бочку из-под солярки.

Временами налетал ветер, он мог бы подхватить купюры, разметать их по ночному полю. Нервы у водителей сдали быстрее, чем у Галкина. Они схватили кровно заработанные денежки, однако продолжить спор все-таки хотели.

Но тут в воротах склада показалось четверо дюжих охранников. Они молча встали за спиной у хозяина, и четверо водителей поняли, что последнее слово в этом споре останется не за ними. Не вышло бы хуже… И ведь не пойдешь, не пожалуешься никому. Галкин был здесь царь и Бог. Водители знали, что нарушают закон, а другой заработок, стабильный и сравнительно безопасный, так просто не найдешь. Сколько ни случалось неприятностей на дорогах, Галкин всегда своих людей вытаскивал, хотя и штрафовал их за это.

– В другой раз, если раньше приедете, не обижу, доплачу, – примирительно рассмеялся Галкин и махнул рукой так, как это делает уличный регулировщик: мол, заезжайте во двор.

Вновь задымили выхлопные трубы, все пришло в движение.

Глеб видел, что бригада Галкина работает слаженно, что люди уже привыкли к подобным ночным разгрузкам и совсем не опасаются, что их кто-нибудь может застать врасплох. Еще полчаса тому назад Галкину .было чего опасаться. Если бы машины перехватили в дороге, ему пришлось бы суетиться, договариваться с нужными людьми, чтобы товар отпустили. А теперь, когда цистерны приехали, все совпадало с бумагами, по которым выходило, что уже полгода на его складе хранится одно и то же количество спирта – шесть тонн. Почему Галкин не пускает его в дело, это его проблемы.

Цистерны были отцеплены, и тягачи унеслись в ночь, мигнув на прощание красными огоньками габаритов.

«Долго он здесь не засидится, – подумал Слепой, разглядывая в бинокль лицо Галкина. Тот выглядел уставшим, но довольным. – Небось, прикидываешь в уме, сколько денег заработал, складываешь, вычитаешь, мечтаешь об ужине, о ванной и чистой рубашке. Мечтай пока, а вот мне придется немного попотеть, и мало тебе не покажется, господин Галкин. Ничего бесплатного в этой жизни не бывает, рано или поздно приходится платить всем. Пусть Ирина считает, что тебе воздается на том свете, я же, Галкин, считаю иначе: не на том, а на этом свете ты за все рассчитаешься. И сегодня же ночью».

Сергей Львович убедился, что цистерны опломбированы, одобрительно кивнул. Четверо охранников и два больших ротвейлера остались на территории склада, а все остальные, участвовавшие в разгрузке и приеме спирта, расселись по машинам. Галкин в свой джип никого не взял – только он и водитель. За джипом из ворот склада выкатились скромные «Жигули» с зажженными фарами, а за ними потрепанная «Нива», принадлежавшая директору местной агрофирмы.

Глеб посидел еще полчаса.

– Что ж, пора, – сказал он сам себе, поднял с земли сумку и легко забросил ее на плечо.

В сумке звякнул металл. Уже подойдя к территории склада. Слепой вытащил из сумки большие кусачки и легко, абсолютно бесшумно, словно резал ткань, а не стальную сетку, рассек проволочную плетенку снизу доверху. Затем развернул ее в две стороны. В руках Глеба появился целлофановый пакет с двумя сочными кусками парной говядины. Первого пса Глеб буквально почувствовал, а потом уже увидел – тот крался, принюхиваясь, вдоль забора. Сиверов взял мясо и швырнул его в сторону собаки. Послышалось угрожающее рычание, затем появился второй пес и подал голос, несколько раз басовито тявкнув. Пока псы не сцепились за кусок мяса, Глеб швырнул второй и минут пять стоял за сеткой, прислушиваясь к громкому хищному тявканью.

Затем он посмотрел на часы. Уже смолкло и чавканье, и сопение.

«Наверное, подействовало».

Глеб развел сетку пошире в стороны, аккуратно прошел на территорию склада и остановился возле лежащих псов. Глаза у тех были открыты, но ничего не видели. Доза снотворного была такой, что свалила бы и льва, а не то что ротвейлера.

«Ну, вы, друзья, к утру оклемаетесь. Правда, пару дней вас еще будет шатать, как пьяных, и на говядину смотреть не захочется, будете лакать воду да выискивать всякие травы, чтобы пожевать. Хотя здесь вы навряд ли что-нибудь найдете», – и Глеб, бесшумно ступая, двинулся к складу.

Уже па территории Глеб услышал кислый запах: вонь шла от бочек с забродившим березовым соком. На складе горел свет, железные ворота были приоткрыты, слышались мужские голоса. Двое охранников играли в карты, громко переругиваясь, оттуда же доносилась музыка: работал приемник, настроенный на волну «Радио-роке», передавали концерт по заявкам.

«Как бы этих уродов выманить наружу и желательно по одному, чтобы поменьше было возни?» – подумал Глеб.

Калечить людей – хоть и мерзавцы, это он по их рожам видел, – ему не хотелось, личных счетов к этим ребятам у него не было. У него имелся лишь один должник, да и то задолжал не ему, а нервной Кларе и Быстрицкой, неглупым, но непрактичным и чересчур доверчивым женщинам. А за женские слезы надо платить, они дорогого стоят.

Сиверов не спеша, будто прогуливался по парку, обошел небольшое здание склада. До этого он видел лишь одну его сторону с большими железными воротами. На окнах стояли решетки, с тыльной стороны склада оказались еще одни ворота, но ими, видимо, никогда не пользовались, они были заперты изнутри. Ворота не распахивались, а откатывались на колесиках в сторону.

«Дело несложное», – решил Сиверов.

Он отыскал в куче металлолома несколько кусков арматурной проволоки миллиметров шесть в диаметре и пропустил один из таких кусков в проушины дверного пробоя. Пробой да и сами ворота были сработаны на совесть, случись штурм, дрогнули бы разве что под танком. Слабо скрипнув, арматура изогнулась в сильных руках Глеба, посыпались кусочки ржавчины. Глеб затянул изогнутую буквой "л" проволоку потуже и отступил на шаг, чтобы полюбоваться своей работой.

«Через эти ворота, ребята, вы уже не выберетесь, если только с той стороны не взорвете их. Легче разбить кирпичную кладку».

Он вернулся к центральному проходу и заглянул в раздвинутые ворота. Увидел стол, над которым горела лампочка в жестяном абажуре, спущенная на длинном шнуре с фермы-перекрытия. Двое охранников лениво перекидывались в карты в узком проходе между штабелями бочек. Двоих других видно не было. Глеб навалился плечом на ворота и попробовал сдвинуть створку с места, но направляющие, по которым скользили колеса, были забиты мусором.

Створка громыхнула. Сиверов прижался к стене, затаился.

– Во ветер, – услышал он совсем недалеко от себя.

За штабелем бочек послышались шаги.

– Эй, Гарик, только подальше от ворот отойди, а то мочой уже воняет, как в сортире.

– Ладно, отойду.

Сиверов боком отступил за угол.

– И собак там глянь, Гарик, а то сбегут.

– Никуда не сбегут, забор высокий, а дырок в нем нету, сам проверял.

– Что-то не видно их, не слышно…

Из ворот шагнул высокий, под метр девяносто, детина в рубашке навыпуск, он вышел на засыпанную гравием площадку прямо под фонарь и стал мочиться.

Он никак не мог понять, в какую сторону надо повернуться, ветер налетал и слева, и справа.

Наконец он прижался к бетонной опоре столба, чтобы пошире расставить ноги. Затем застегнулся и несколько раз свистнул, подзывая собак. На его зов никто не прибежал.

– Да ну вас, ни хрена с вами не станет. Небось, мышей ловите, твари ненасытные!

Сиверов дождался, когда верзила скроется в складе, и вновь занялся воротами. На этот раз он понял свою ошибку: их надо было немного приподнимать – меньше шума. Люди, сидевшие в складе, вскоре поняли, что на улице творится неладное. Сиверов слышал, как они вскакивают, бегут, слышал окрики:

«Эй!». Но полоска света между створками ворот мгновенно превратилась в тонкую линию, рассеченную арматурной проволокой, пропущенной сквозь проушины. Глеб как раз успел ее загнуть, когда ворота с той стороны стали дергать.

– Эй!

– Чего? – сказал Глеб.

– Эй, кто там? Ты кто?

– Скажешь Галкину, что деньги, если пообещал, отдавать нужно всегда. Особенно женщинам. А к деньгам желательно делать и маленький подарок.

Ворота грохотали, в дырку пытались всунуть лом, чтобы раздвинуть створки, но Глеб видел со своей стороны, что освободиться пленникам удастся не скоро – разве что у них есть автоген и они вырежут дырку. Но ему для задуманного хватило бы пяти минут.

– Вы время зря не теряйте, звоните Галкину.

– Что за хрень! – крикнули из-за ворот. – Эй, мужик! Ты что, охренел, что ли?

– Звони, говорю. Галкин поймет.

Сиверов отошел к одной из цистерн и, сорвав пломбу, до упора открутил вентиль. Спирт хлынул прямо ему под ноги, да с такой силой, что даже начал пениться. Грязь и брызги полетели в разные стороны.

За воротами сразу затихли.

– Эй, мужик!

– Вы там с огнем поосторожнее, – посоветовал Глеб, – не курите, а то спирт уже под ворота подтекает.

Затем он так же спокойно расправился со второй пломбой. И вот уже два спиртовых потока хлестали в ночи, заглушая кваканье лягушек на близком болоте.

Спирт хлестал, как вода из пожарного гидранта, он даже не успевал впитываться в землю и растекался, как талая вода весной.

В зарешеченном окне Сиверов увидел четыре приплюснутых к стеклу носа. Лица были искажены страхом и недоумением: у охранников явно не укладывалось в голове, как можно спустить в землю шесть тонн спирта. Ладно бы украсть, потом продать, на этом можно заработать. А этот тип – точно псих, да еще приказывает им звонить хозяину.

– Я что сказал, – строго произнес Глеб, – звоните Галкину. А я пошел, ребята. Счастливо оставаться!

Глеб шел, на его лице блуждала улыбка. Он, как школьник, пытался решить простую арифметическую задачу: даны две трубы, А и Б, требуется рассчитать, за сколько времени цистерны опустеют? Данных недоставало, но тем не менее ответ Сиверов знал. Пусть некорректный математически, зато с житейской точки зрения абсолютно верный. Цистерны станут пустыми раньше, чем Сергей Львович Галкин вернется на склад.

Галкин в это время еще не спал. Он сидел, закинув ногу за ногу, перед экраном телевизора, на одном колене лежал блокнот, на втором – калькулятор. Галкин рассчитывал возможную прибыль с только что прибывших шести топи спирта, деньги за который им уже были уплачены.

И, может быть, он просчитал бы все до цента, отминусовав взятки и неизбежные в таком деле мелкие хищения – пару ящиков туда, пару ящиков сюда – без этого, как известно, дела не делаются. Естественно, его математические выкладки дали бы точный результат. Но на сей раз задача была с одним неизвестным, а неизвестным для Галкина оказался Глеб Сиверов. Если бы Галкин знал, кто на него наехал, то скорее всего, ни секунды не раздумывая, расплатился бы и с Быстрицкой, и с ее подругой Кларой, да еще добавил бы за моральный ущерб. Но ему было невдомек, что случай свел его не с кем-нибудь, а с самим Глебом Сиверовым, секретным агентом ФСБ по кличке Слепой, с человеком, за плечами которого было немало серьезных дел.

Мелодично звякнул телефон. Сергей Львович взял трубку и тут же услышал истошный крик одного из парней, оставшихся охранять склад:

– Сергей Львович! Сергей Львович, спирт вытекает!

– Как вытекает?

– Да тут какой-то мудак, мать его, закрыл нас в складе и открутил вентили на двух цистернах. Уже, наверное, тонна или две вытекли.

– Да вы что, охренели совсем? Перепились, что ли?

Завинтить! Немедленно!

– Да как завинтить, если мы выбраться не можем!

– Как это не можете?

– Да я же вам говорю, заперли нас!

– А другие ворота?

– Другие тоже заперли.

– А окна?

– Там же решетки!

– Сорвать!

– Легко сказать – сорвать! Ни хрена не получается, крепкие, заразы. Приезжайте скорее!

Холодный пот моментально, как конденсат на рюмке с ледяной водкой, выступил на всем грузном теле бизнесмена Галкина. Даже не дослушав пояснений и воплей, он бросил трубку и принялся звонить директору агрофирмы, который жил неподалеку от склада.

Глеб в это время спокойно стоял на пригорке и в бинокль следил, как вытекал спирт. Он видел, как напор ослабел, и струя, еще несколько минут назад буквально хлеставшая, буравившая землю, вдруг стала иссякать, истончаться, превратилась сначала в тонкий ручеек, а затем спирт потек струйкой толщиной в спичку. Даже сюда, на пригорок, ветер доносил до Глеба резкий запах алкоголя.

– Ну все. Шести тонн как не бывало.

Он видел фары подскакивающего на кочках, несущегося к складу автомобиля и догадывался по звуку мотора, что это «Нива», а затем и увидел ее. Из машины выскочили двое мужчин и, шлепая по лужам, бросились к цистернам, стоящим под навесом. Они до упора закрутили вентили, как будто это что-то могло изменить. Смотреть, как выпустят на свободу запертых в складе охранников, Глебу не захотелось. Он спустился с пригорка и, не зажигая фар, покинул место своего преступления. На шоссе ему встретился джип Галкина, который со скоростью не менее ста шестидесяти километров мчался к складу.

– Как ни спеши, дорогой, а спирт назад не затолкаешь.

Удовлетворенный содеянным, Глеб приехал в арбатский дворик. Он поднялся в мансарду, разложил содержимое спортивной сумки, поставил свою любимую музыку и взял в руки телефон. Номер Галкина он знал – и домашний, и рабочий, знал и номер сотового телефона. Именно его он и набрал. Галкин ответил незамедлительно. По голосу было слышно, что человек крайне расстроен, и вдобавок абсолютно не понимает, что произошло, а самое главное, почему, за что Бог к нему так немилостив и так сурово карает.

– Галкин, это ты? – мягким, задушевным голосом, как дикторлитературно-драматической редакции радио, осведомился Слепой. – Можешь не говорить, знаю, это ты. Такого несчастного голоса, наверное, во всей Москве сегодня не сыщешь. Как-никак, шесть тонн спирта. И вроде бы вот они, под ногами – есть, стоишь на краю лужи, нюхаешь, вдыхаешь, а сделать ничего не можешь.

– Кто ты? – воскликнул Галкин, готовый поверить в любую мистику.

– Да никто, собственно говоря. Тебе ребята все передали?

– Что…

– Знаешь, Галкин, надо платить не только за свет и газ, и не только налоговой инспекции, но и женщинам.

Нельзя обижать слабых, если ты мужик. Сегодня ночью ты потерял шесть тонн спирта, а послезавтра еще шесть тонн потеряешь, если не поумнеешь. Задержат на лесной дороге спиртовозы и просто-напросто заберут товар. Ты меня понял?

Галкин молчал, словно воды в рот набравши. Он слышал далекую музыку, такую непонятную и чужую ему. Слышал спокойное ровное дыхание и ломал голову, силясь понять, кому и где он перешел дорогу, кто мог наехать на него так круто и так жестоко.

– Ты меня понял, Галкин? – все так же спокойно повторил неведомый собеседник. – Если в течение двух дней ты не закроешь всех своих задолженностей перед женщинами, то пеняй на себя.

Глеб отключил телефон и бросил его уа мягкое кресло. Взяв пульт, он сделал музыку, плывущую из колонок, чуть громче.

Ему было хорошо.