Текст книги "Оружие для Слепого"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Но визитер не спешил убивать, ему нужна была информация.

«Значит, он, скорее всего, из органов. Но тоже странно, те поодиночке не ходят. Они вошли бы в палату, предъявили бы свои документы и принялись меня допрашивать. Не стали бы приковывать к кровати наручниками…»

Что-то во всем этом не сходилось, все в поведении странного мужчины казалось непонятным и подозрительным. Не вызывало сомнений лишь одно: в случае, если этот визитер не получит ответов на вопросы, он наверняка исполнит свои страшные обещания: разорвет нитки, и шов разлезется, как гнилая изношенная материя, а кишки вздуются и выпадут на пол. Об этом говорил взгляд холодных глаз. А Меньшов умел читать по лицам.

– Кто заказал? – повторил вопрос Глеб.

– Я его не знаю.

– Я тебе могу подсказать: он послал тебя под видом телефонного мастера в дом у Спасо-Андроникова монастыря проверить, убит ли доктор Клопов.

Меньшов кивнул.

– Но я его не знаю.

– Так не бывает, друг ты мой, не задаром же ты работал? – и Глеб опустил руку в сумку, отчего Меньшов вздрогнул и сжался, как пиявка, к которой прикоснулись иглой.

Но из сумки появилось не орудие убийства, не острый нож, щипцы, пинцет или рояльная петля, а такая знакомая и такая любимая Меньшовым пухлая пачка банкнот, перетянутых бечевкой.

– Эти деньги тебе ведь не даром дали?

– Больше я ничего не скажу.

– Как хочешь, – пожал плечами Глеб.

Его рука легла на край пластыря, которым была поверх швов прикрыта рапа, и Глеб с треском оторвал его. Нестерпимая боль пронзила Николая, словно раскаленным ножом провели по животу.

– Это только начало. Терпи, терпи, если хочешь, можешь молчать. Но я бы на твоем месте рассказал все, терять-то тебе нечего. Бежать ты не можешь, защитить тебя никто не защитит. Из этой больницы тебе дорога только в больницу Лефортовской тюрьмы, а там, сам знаешь, с тобой чикаться не будут. Так что подумай.

Глеб посмотрел на часы. Секундная стрелка медленно бежала по кругу.

– Значит, так, – Сиверов поднес циферблат к лицу Меньшова, – когда стрелка пройдет круг, я хочу, чтобы ты начал отвечать. Если не начнешь, я спрашивать больше не стану.

Глеб подошел к окну, раздвинул планки жалюзи.

Затем направился к стоявшему в углу телевизору.

– Я сейчас включу телевизор на полную громкость, он будет реветь на всю палату, и твоего воя, Меньшов, никто не услышит. Ты хочешь такого аккомпанемента, а? – Глеб резко обернулся и встретил полный ужаса взгляд Меньшова.

Затем нажал кнопку, и экран телевизора засветился. Там появилось лицо президента и телефонная трубка в углу. Комментатор за кадром сообщил, что сегодня у президента России состоялся телефонный разговор с президентом США. Разговор продолжался около получаса, затем президент принял посла Соединенных Штатов. О подробностях беседы не сообщалось, лишь строились предположения, что этот телефонный разговор и встреча с послом могли напрямую касаться будущих договоренностей по сокращению вооружений.

Затем на экране появился кортеж автомобилей, выезжающий из ворот Кремля, и комментатор сообщил, что президент отбыл в подмосковную Барвиху, где пробудет несколько дней. Далее, как всегда, шел репортаж с заседания Государственной Думы и трижды в кадре появлялся Жириновский. Он вскакивал со своего места и, размахивая кулаком, требовал включить ему микрофон, а иначе фракция ЛДПР покинет зал заседаний и сорвет голосование по очередному вопросу.

Глеб смотрел на экран молча. После политических новостей появилась диктор и сообщила, что российская наука понесла тяжелую утрату: на восемьдесят пятом году жизни скоропостижно скончался академик Иван Николаевич Лебедев, внесший огромный вклад в развитие отечественной биологии. Показали портрет академика, голос диктора сообщил, что первым подписал некролог сам президент России.

– Вот видишь, – сказал Глеб, – академик умер, а о тебе никто и не вспомнит, разве что порадуются. Особенно порадуются черви, которые тебя сожрут.

– Его фамилия Гидравичюс, – едва слышно произнес Меньшов.

– Вот видишь, вспомнил, – Глеб нажал на кнопку, экран телевизора погас. – Значит, не все потеряно, значит, амнезии у тебя нет, вспомнишь и остальное.

Вряд ли он представлялся тебе своим именем и называл свою фамилию.

– Нет, он вообще не представлялся, – признался Николай Меньшов, – я вычислил его по номеру машины, на которой он приезжал.

– И какой же номер машины? Ты его не забыл?

– Нет, не забыл, – и Меньшов назвал номер, а затем добавил:

– тачка дорогая, темно-зеленый «Шевроле» с кожаным салоном.

– Действительно, хорошая тачка, таких в Москве немного. А может, она не его?

– Я его проследил, – сказал Меньшов, – до офиса, где он сидит.

– И где офис?

– Может, это и не офис, может, он там живет. Но дважды он приезжал в одно и то же место, а дальше я соваться не рискнул. Деньги он отдавал в срок, правда, иногда требовал еще какие-нибудь услуги.

– Например? – осведомился Глеб.

– Например, в последний раз, перед тем, как отдать все деньги сполна, попросил сходить в тот дом, где застрелили ученого, обо всем расспросить соседей: что, как, видели ли убийцу. Как я понимаю, это Жильцова его застрелила… – Меньшов скосил глаза на портрет, а затем прошептал:

– Убери эту фотографию, убери, я тебя прошу! Не могу на нее смотреть!

– Что, не нравится девушка?

– Не нравится.

– Ты ее поэтому и задушил рояльной струной?

– Я профессионал, – прошептал бледными губами Меньшов, – мне заплатили деньги, я делаю работу. Не платят – я и мухи не обижу.

– Ишь какой гуманист! И встречаются же такие в наше жестокое время! – Глеб рассмеялся. – Так куда Гидравичюс ездил?

Меньшов назвал адрес:

– ..там подъезд с кодовым замком.

– Знаю этот дом, представляю, где это.

– Что мне будет?

Глеб пожал плечами.

– Я тоже профессионал. Узнал, что хотел, остальное – не мои проблемы, – Глеб убрал фотографию в сумку, закинул ее на плечо. – Ну что ж, полежи пока.

Правда, думаю, в этой палате лежать тебе недолго, – Сиверов накинул одеяло, накрывая прикованную наручниками ногу Меньшова, а затем тихо покинул палату и уже быстро шагая по больничному коридору, длинному и серому, приложил к уху трубку и сообщил генералу Потапчуку, что Николай Меньшов рассказал все, что ему было известно. И теперь люди генерала Потапчука могут заняться им вплотную. Еще Глеб попросил у генерала встречи с ним в условленном месте – в том, которое было известно им двоим. Генерал сообщил, что уже садится в машину и выезжает, и, самое позднее, через час будет на месте.

Глеб прикинул, что если он поедет быстро, то успеет принять душ, переодеться и выпить чашку крепкого кофе, но внезапно улыбнулся и резко вывернул руль машины – развернулся посреди улицы…

* * *

Какими бы свежими ни были новости, все же на экране телевизора они появляются по прошествии некоторого времени – иначе и быть не может. И кортеж автомобилей, увозящий президента Российской Федерации из Кремля в подмосковную Барвиху, уже давно стоял в гараже. А сам президент мог позволить себе немного расслабиться.

Он переоделся, сменил официальный костюм, в котором появлялся на экране, на пуловер и мягкие брюки, успел прогуляться и сейчас выглядел отдохнувшим, даже слегка помолодевшим. Президент был аккуратно причесан, волосок к волоску – так, словно на этот час была намечена не встреча с одним из членов Совета безопасности, а телесъемка.

Он взглянул на часы, хотя знал, что, если задумается, помощник ему тотчас напомнит о запланированной встрече. Затем подошел к окну и посмотрел на лужайку, неестественно зеленую, словно сделанную специально для него, специально для того, чтобы она радовала глаз уже немолодому человеку, обремененному огромной властью.

В дверях появился помощник и доложил. Президент, выслушав невнимательно, махнул рукой:

– К чему весь этот официоз? Не в Кремле, давай, пусть заходит. Принеси-ка мне чаю.

Член Совета безопасности был одет с иголочки, идеально выбрит, безукоризненно причесан. Президент посмотрел на обувь своего гостя – ни пылинки, ни соринки, словно только что из магазина.

После рукопожатия президент предложил гостю сесть и вновь посмотрел на его ботинки.

– Что, не жмут?

Мужчина дернулся, и ему ничего не оставалось, как улыбнуться.

– Угадали, сегодня первый раз надел.

– Импортные, небось?

– Да, импортные, – признался чиновник, не зная, куда деть папку, с которой вошел. А слова, приготовленные для доклада, застряли в горле, как рыбья кость, которую ни проглотить, ни выплюнуть.

– Свои надо носить, отечественные. Вот вице-премьер, правильно придумал всех чиновников на «Волги» пересадить. Приятно теперь глянуть, а то разъездились, как банкиры какие-то, понимаешь, господа мне нашлись. Да и этих надо утихомирить, только народ будоражат… Я думцев имею в виду. Орут, орут, шуму много, а толку никакого. Вот если я шумну, то толк появится, они все пенсии получать станут. Хотя я знаю… – президенту хотелось поговорить, и он себе в этом удовольствии не отказал.

Он перескакивал с мысли на мысль, словно бы забывая, о чем говорил минуту назад.

– «Волги» – это хорошо, с инвестициями тоже неплохо. Ну, докладывай, что там у нас? Я сегодня с американским президентом говорил, надеюсь, ничего лишнего сгоряча не пообещал. Он все гнет к тому, чтобы мы стратегические вооружения сокращали. Я его понимаю…

Президент не садился, а вот чиновнику из Совета безопасности было не по себе – как так, он сидит, а президент стоит перед ним и вещает. Он хотел встать, но президент рукой легонько вдавил гостя в мягкое кресло.

– Сиди, не стесняйся, сейчас чай принесут с печеньем.

Разговор, на первый взгляд, выглядел довольно буднично и как бы ни о чем.

– Он все напирает, чтобы мы ракеты сокращали, а я-то понимаю, не дурак. Ракеты есть не просят, и зарплату платить им не надо. Так вот, если сокращать, то сокращать надо людей, – и президент провел перед собой ладонью, словно смахивал с шахматной доски фигуры. – Людей! Это же какие деньги освободятся, а вот их мы бросим на стратегические вооружения, и тут у нас будет паритет, – президент самодовольно улыбнулся, дескать, экое мудреное слово так легко выговорил, не запнулся.

Чиновник пока молчал, ему слова не давали. Когда внесли поднос с чаем, президент наконец уселся в мягкое кресло и подобрел. Чай был ароматный, его запах мгновенно заполнил комнату.

– Бери чашку, пей.

Даже если бы чиновник и захотел отказаться, сделать это было бы крайне неудобно. Президент может обидеться и начнет подшучивать, что, мол, угощением брезгуешь, может, коньяка хочешь, на рюмку намекаешь? Президент любил и умел пошутить.

Наконец после десятиминутных рассуждений президент скосил глаза на кожаную папку с металлическими застежками:

– Ну, давай свои секретные документы. Выкладывай, что у тебя там по новым вооружениям. Денег мы на это дело не жалеем.

– Денег не хватает, – сказал чиновник.

– Тебе всегда не хватает. Сколько ни дай, все мало.

А мне людям надо пенсии платить, зарплату выдать.

Шахтеры бастуют, медики бастуют, учителя вот-вот поднимутся. И так кредитов набрали, хорошо еще, премьер работает, нефть, газ гоним, так хоть дыры заткнуть деньги находим. А ты говоришь, тебе мало!

Я понимаю, что мало, но надо экономить. И чтоб результат был. Ты просил денег под новую разработку два года тому назад, когда меня переизбирали, помнишь?

– Помню, – сказал чиновник.

– Вот об этом и разговор. Я тебе денег дал, а результат где? Новое ваше генное оружие ни под какие конвенции не подпадает, оно не ядерное, не биологическое, не химическое, не массового уничтожения, оно как бы.., выходит, никакое. Так что у тебя там? Опять денег мало? Опять, скажешь: мол, чуть-чуть, и результат будет?

Чиновник раскрыл папку.

– Мне бумаги не нужны. Простым человеческим языком объясни, что к чему.

И чиновник из Совета безопасности, который курировал разработку новых вооружений, принялся излагать президенту, что на сегодняшний день сделано доктором Кленовым. Президент раздувал щеки, пыхтел, слышать о достигнутых результатах было ему приятно.

– Но и они не дураки… Погоди, погоди, а у них что?

Чиновник поморщился.

– У них тоже самое, идем нога в ногу, в затылок друг другу дышим.

– Кто кому дышит, уточни.

– Пока они нам. Но если урежем финансирование…

– Не урежем, – тут же сказал президент, – ты не бойся, на это деньги найдем.

– Вот, взгляните сюда, – перед президентом легли на стол вещественные доказательства в виде фотографий лабораторных крыс и червей. – Это одна и та же особь, – сказал чиновник, – между снимками промежуток в три дня. Вот все биологические показатели.

– И что мышь?

– Это не мышь, это крыса.

– Сам вижу, что крыса, у мышей хвосты не такие, у мышей хвосты тоненькие.

– Эта крыса…

– Вижу. Так что с ней? Что ты мне суешь графики?

Плевать мне на них, что с крысой?

– Сдохла от старости через три дня.

Президент запыхтел, даже кончики ушей порозовели.

– Любопытно… А если с человеком вот так?

– Пока не пробовали, до этого еще не дошли.

– А дойдете, пока я буду сидеть в Кремле?

– Думаю, да, – не слишком уверенно сказал совбезовский чиновник.

– Сколько надо денег? – поставил президент вопрос ребром.

Чиновник назвал сумму, преувеличив ее раза в полтора, по принципу: «проси больше – получишь, сколько надо». Президент чуть ли не присвистнул.

– Столько не дам, – и он назвал свою сумму, которая абсолютно устроила чиновника. – Как появятся новые результаты – докладывай. И смотрите, чтобы никто ничего не пронюхал!

Деваться чиновнику было некуда.

– Пронюхали, Борис Николаевич, – развел он руками. – Ведь и у них то же самое, я говорил, идем ноздря в ноздрю.

– И что они?

– Предпринимают активные действия, пытаются ликвидировать нашего ученого. Сманить Кленова не смогли, так решили убрать.

– Послушай, так это что, академика Лебедева разработки продолжаются, он начинал?

– Да, начинал он, затем отошел отдел, все Кленову передал.

– Да, жаль академика.., подписал я сегодня некролог. Не люблю этого дела… – тут президент задумался, помрачнел лицом, мгновенно постарел лет на пять.

Чиновник догадался, что президент думает не о кончине академика Лебедева, а о смерти вообще.

– Так мы их опередим или нет? – президент посмотрел в окно, затем на фотографии червей и крыс, которые были разложены рядом с чашками. – Убери эту гадость, аппетит только портят. И пей чай, не зря же его принесли. Зачем продукты переводить? Чай наш, краснодарский, так что хороший, это я тебе гарантирую. – Чиновник быстро собрал фотографии. – А как там у вас вообще в Совете безопасности дела, если, так сказать, изнутри глянуть? А то министр внутренних дел мне как-то на вас жаловался, мол, между собой договориться не можете, да еще нос в его дела суете.

– Так он же сам входит в Совет безопасности.

– Вот потому и говорил. Вы там смотрите, работайте и не спорьте, а то разгоню.

Президент и чиновник попили чаю и мирно побеседовали уже не о крысах, червях и генном оружии, а о погоде, которая то начинает портиться, то вдруг, вопреки всем ожиданиям и прогнозам, налаживается. Этот разговор для президента был приятен, потому что у чиновника, как и у него, на перемену погоды побаливала голова.

– Вот, чаем и спасаюсь. Ты же знаешь, врачи ничего другого не разрешают, так вот чайком балуюсь, – и президент улыбнулся добродушно и наивно, совсем по-детски, словно и не говорили они только что о смерти, о страшном оружии, способном изменить баланс сил в мире.

Чиновник покинул кабинет президента, а тот остался сидеть в кресле. Он был задумчив, а когда появился помощник, попросил следующую встречу отодвинуть на полчаса. Помощник осведомился, как самочувствие президента, на что тот, улыбнувшись, ответил:

– Не дождетесь. К их сожалению, чувствую я себя неплохо.

* * *

Президент Соединенных Штатов Америки принял своего советника по национальной безопасности в овальном кабинете Белого дома. Президента интересовало, что делается в России. Как-никак, соперник, как-никак, держава, хоть и ослабевшая, но все еще могущественная, особенно в области новейших вооружений.

Он знал и об электронных бомбах, которые Россия смогла сделать первой, опередив даже США, знал и о разработках в области генетического оружия.

И неспроста состоялся сегодня утром телефонный разговор. Президента США удивило то, с какой легкостью обычно несговорчивый российский президент пошел на уступки и даже предложил, а затем пообещал, что сократит несколько сухопутных дивизий, причем в одностороннем порядке.

«Нет, просто так ничего не делают. Да, у них не хватает денег на то, чтобы платить военным зарплату, так у русских на это никогда не хватало. Но тем не менее большую армию держали. Значит, появилось или вскоре появится что-то, что сможет заменить им эти дивизии».

Клинтона интересовало, что делается у «них» – в это понятие входил весь мир за пределами США.

И кроме сообщений о Китае и Ираке, сегодня советник по национальной безопасности в первую очередь должен был уделить внимание научным разработкам в России. Докладывал президенту США генерал, правда, был он не в мундире, а в штатском костюме, который сидел на нем очень ладно. Генерал был моложавый, всего лишь на несколько лет старше президента. Говорил он толково, ясно излагая суть вопроса.

– ..да, новые танки, новые боеголовки, новые системы наведения ракет. Но все это под контролем – за пределы договора об ограничении наступательных вооружений все это не выходит.

– А что выходит? – спросил президент, подпер голову кулаком и внимательно посмотрел на генерала.

– Только одна их разработка нашим аналитикам кажется перспективной, в смысле обхода уже подписанных договоров – генное оружие. И у русских по сведениям, полученным от нашей разведки, опережение относительно нас.

– А почему мы отстаем? Не хватает средств?

– Нет, средств хватает, – сказал генерал, – мы начали разработки на несколько лет позже и упустили время. Теперь нам приходится догонять, наверстывать упущенное. Их разработки начинались не под патронажем государства. Одно слово – энтузиасты. Академик Лебедев еще во времена Хрущева проводил исследования на свой страх и риск, результаты до поры до времени прятал. Мы спохватились лишь тогда, когда к его исследованиям присоединился его ученик, доктор Кленов. Кстати, вчера академик Лебедев скончался.

Президент США внимательно посмотрел на генерала, но так и не задал естественно возникший вопрос, а тот, как бы извиняясь, произнес:

– Ему было восемьдесят четыре года. Старый человек…

– Я вас об этом не спрашивал, – быстро сказал президент, взял со стола карандаш и постучал грифелем себя по ногтю.

– Наши самые толковые генетики занялись клонированием, тут мы на несколько лет опережаем Россию и идем нога в ногу с англичанами.

– Кстати, – сказал президент, – от этих исследований с клонированном одна головная боль. Слишком уж много шума поднялось – церковь, пресса. Слава Богу, хоть с генным оружием исследования ведутся в засекреченном режиме.

– Да, секретность полная.

– А русские о наших исследованиях знают?

– Думаю, да. Но они полагают, что мы еще в начале пути, и о последних наших результатах им, надеюсь, неизвестно.

– Надеетесь или знаете?

– Точно сказать никогда невозможно.

– По-моему, были попытки застопорить исследования русских? – осторожно спросил президент.

– Да, – тут же отозвался генерал, взвешивая каждое слово. Он понимал: говорить президенту о том, что в целях государственной безопасности необходимо уничтожить Кленова, нельзя ни в коем случае. – Мы пробовали переманить доктора Кленова в наши лаборатории. Нашему человеку даже удалось с ним встретиться, но он не согласился.

– Мало предложили? – осведомился президент.

– Нет, дело не в деньгах. Он, что называется, патриот. У русских временами этого не отнимешь. Если бы нам это удалось, разработку можно было бы завершить в самые короткие сроки. К концу года мы имели бы опытные образцы. Но не хватает интеллекта ни нам, ни им. Только объединив усилия двух ученых можно быстро достичь результата. Мозг никакими деньгами не заменишь. И мы, и русские имеем уникальные разработки. В общем, результат – стечение случайных обстоятельств, фактор везения.

– Это что, как две половинки разорванной карты? – спросил президент.

– Не совсем. Это как два полюса – плюс и минус.

И только если их соединить, замкнуть, возможен электрический разряд, искра.

Президент помолчал, затем сцепил пальцы рук и отчетливо цедя каждое слово, сказал:

– Да, генерал, думаю, вы поступаете правильно… – И добавил:

– В целях национальной безопасности.

Национальная безопасность превыше всего.

Генерал кивнул, поняв, что получил добро на проведение операции по физическому устранению русского ученого доктора Кленова. И тут же сообразил: случись провал, президент сделает вид, что был не правильно попят и подобных распоряжений отдавать не мог. Так всегда случается в большой политике.

Немного помолчав, президент продолжил, теперь уже как бы беседуя сам с собой, словно репетировал часть будущего большого выступления:

– Мы все на земле соседи. Можем любить друг друга, можем ненавидеть. Но если мой сосед начинает носить к себе в дом взрывчатку, то я с этим не смогу мириться.

Ведь если взорвется его дом, то рухнет и мой, я останусь без крова. Поэтому мы, в целях государственной безопасности, в целях нашей безопасности, не должны позволять никому вносить в свой дом взрывчатку ради соседского же блага. И неважно, Саддам Хусейн делает это, Россия или Китай, мы не должны никому позволять накапливать оружие и, тем более, создавать новые его виды раньше, чем такое оружие появится у нас.

Генералу хотелось вставить слово, возразить, что это правило применимо и к России, что там тоже рассуждают подобным образом. Но, соблюдая субординацию, он молчал.