Текст книги "Таможня дает добро"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Только теперь Тамара вспомнила, что они с Дорогиным приехали в студию на машине, и покосилась на пустой фужер в руках мужчины.

– Ты выпил шампанское?

– Нет.

– А как же…

– Ты беспокоишься, смогу ли я вести машину?

– Куда ты его дел, не в карман же вылил? Дорогин указал взглядом на неглубокий поднос,

в котором плескался тонкий слой вина.

– Надо уметь выливать незаметно.

– Даже я, все время державшая тебя за руку, не заметила, как ты избавился от спиртного.

– Я не перестаю тебя поражать?

– Хорошо, если поражаешь приятными вещами.

Публика двинулась к выходу. Тамара зашептала на ухо Дорогину:

– Не пойдем наверх.

– Почему?

– Я уже устала. Так давно не была на людях.

– Как хочешь.

– Тебе бы хотелось остаться?

– Я даже не знаю. Мне хочется быть рядом с тобой.

– Врешь. За последнее время я тебе надоела хуже горькой редьки.

– Ты совсем не горькая, ты сладкая. Дорогин, воспользовавшись случаем, придержал

Тамару, и они оказались в хвосте процессии. Нежно поцеловал ее в щеку.

– Глупо, но я смущаюсь, – проговорила женщина.

– Нас никто не видел

Глава 8

«Ну и лох, – смеялся Саванюк, – я думал, Иванова долго убалтывать придется, а он все как на духу выложил, и про товар, и про то, что никто не знает, куда он его повез. Научился я с людьми разговаривать.»

В окнах вагончика горел яркий свет, дверь была нараспашку. Трое таможенников – двое белорусских, один латышский – расположились возле стола. Все курили, и дым клубами валил на улицу сквозь открытую дверь.

– Едет кто‑то, – сказал латыш Раймонд, посмотрев в окно.

На горке блеснули фары легковой машины и тут же исчезли, спрятавшись в ложбине.

– Кто, кто – конь в пальто, – подкузьмил его краснолицый таможенник. – Саванюк едет, больше в такое время некому.

Если белорусские таможенники поставили свои автоматы к стене, то латыш продолжал держать оружие между ног, будто опасался нападения.

– Точно, он.

«Жигули», взвизгнув тормозами, заехали на стоянку. Саванюк лишь захлопнул дверцу и быстро зашел в вагончик. Трое таможенников уставились на него.

– Ну как?

Бывший полковник расплылся в улыбке.

– Ни хрена не заподозрил.

– Что он лох, я и не сомневался, – рассмеялся краснолицый таможенник.

– Зря, – тут же обрезал его Саванюк, – иногда человек с виду простак простаком, вроде тебя, а прижмешь его, потом пожалеешь.

Саванюк подсел к столу, без спроса завладел пачкой сигарет латыша и глубоко затянулся.

– Завтра? – не выдержав, спросил латышский таможенник

Саванюк лишь утвердительно кивнул, глядя на немного обвисший от протекшей дождевой воды картонный потолок вагончика.

– Раймонд, – выпустив аккуратное колечко дыма, позвал латыша Саванюк, – твой покупатель – человек надежный?

– Не первый раз с ним работаю.

– Можешь ему сказать, что завтрашней ночью товар у него будет, и вдобавок продадим ему три относительно новые машины с фурами.

– Сколько человек едет?

– Три шофера и сам Иванов – четверо.

– Вооружены?

– Какое там! – рассмеялся Саванюк, – Если, конечно, не считать перочинные ножики и консервные ключи.

Латыш хлопнул по стволу автомата.

– Сколько мы уже с тобой, Саванюк, дел провернули, а все равно боязно. Каждый раз кажется, что еще немного – и засыплемся.

– Со мной не засыплетесь. Главное – не бояться,

Саванюк выдвинул из письменного стола ящик и достал карту, подробную, военную. Разложил ее. Таможенники поднялись, обступили стол.

– Вот она, дорога, – говорил бывший полковник, ведя по карте колпачком ручки. Возле небольшой речушки, обозначенной тонкой синей линией, он провел ногтем короткую черточку. – Здесь ждать будете.

Краснолицый таможенник покачал головой.

– Место тут топкое, копать неудобно.

– Где ж ты здесь сухое место найдешь? – осклабился Саванюк. – Нет в этой жизни легких дел, понял?

– Оттащим трупы подальше, – предложил второй таможенник, – там трясина такая, что за сто лет никто ничего не найдет.

– Смотрите, – покачал головой бывший полковник, – ни мне, ни вам лишние неприятности не нужны. Вы уже раз напортачили на речке, разговоры ненужные пошли.

– Кто ж знал, что так с контрабандистами получится? – вздохнул латыш.

– А сейчас пусть каждый своим делом займется, – в голосе Саванюка почувствовались командные нотки, будто он стоял на плацу и отдавал приказ солдатам. – Вы двое к речке, все там подготовьте, осмотритесь, а ты, Раймонд, предупреди покупателя, чтобы деньги приготовил и нашел место, куда товар спрятать.

– Поняли.

Саванюк поднялся. Поднялись и таможенники. Лица у четверых мужчин стали напряженными. Так бывает, когда все уже готовы к делу, страшному, жестокому, и никому уже не дано повернуть назад.

Саванюк улыбнулся первым.

– Ну что приуныли? Не в первый же раз.

– Не в первый, – пробурчал Раймонд, – но мне уже, честно говоря, становится страшно.

– За вами столько, – засмеялся Саванюк, – что одним больше, другим меньше…

– Лучше уж молчи, – напомнил белорусский таможенник.

– Завтра, как договаривались. Место на карте запомнили?

– Место мы это знаем.

– Тогда пока, – и как‑то уж очень легкомысленно бывший полковник махнул рукой, словно прощался с девушкой, а не с крутыми мужиками.

Он шагнул в ночь, и вскоре огни его «Жигулей» скрылись за поворотом.

– Выпить хочется, – сказал латыш, Потирая сухие ладони.

Он чувствовал, как похолодели его руки, хотя вроде и ночь была теплой, и печь в вагончике топилась.

– Дел много, – пробурчал его белорусский коллега, – выпьем лучше потом. Тебе, Раймонд, еще домой смотаться надо. Переговори с тем, кто товар обещал купить. А то куда мы его потом в Латвии денем? Если до рассвета фуры не спрячем, можем попасться.

– У меня все чики–чики, – дрожащим голосом отвечал латыш. – Мы – горячие латышские парни, все быстро делаем и если уж слово свое дали, то назад его никогда не берем, не то, что вы, славяне.

– Ты насчет славян особенно не вякай, – возмутился сержант таможенной службы, – мы все одним миром мазаны. Были бы разные, ты бы с нами на дело не пошел. А то, что паспорт у тебя другой и к фамилии дурацкий «ас» в конце приписан, так это дела не меняет. Жил бы я на той стороне, тоже бы латышом записался, не дурак. Дал бы сотку баксов кому надо, и мне бы все в лучшем виде выправили.

– Соткой у нас теперь не обойдешься, – резонно заметил Раймонд.

– Дал бы две. Да и штуку дал бы, лишь бы в таможню на службу взяли. Я уже иначе себе жизнь не представляю, привык богато жить.

– А с виду не скажешь, – заулыбался латыш, – ходишь в отрепьях, словно бомж какой‑то.

– Это я на службе так хожу, да еще если в городе бываю. А видел бы ты меня, когда я в Питер наезжаю или в Ригу отскакиваю оттянуться, не узнал бы. Все бабы мои!

– Дурак, если светишься, – мечтательно сказал сержант, поглаживая цевье автомата.

– Ну да ладно. Нам тут в лесу приготовить кое‑что надо, а тебе за Двину плыть.

– За Даугаву, – поправил его Раймонд.

– Это как кому.

Таможенники неохотно поднялись, погасили свет. Им не хотелось выходить в прохладную ночь из теплого, хоть и накуренного вагончика. Но не будешь шевелиться, не станет и денег. Под лежачий камень вода не течет, но и катящийся камень мхом не обрастает. Эти истины таможенники усвоили твердо и поэтому практически никогда не спорили с Саванюком, когда тот предлагал им хоть и преступную, но выгодную сделку.

Без него бы они, возможно, пропали. Перебивались бы мелкими взятками, а тут дело такое, чем чаще берешь, тем больше шансов попасться. Лучше брать у надежных людей, редко и сразу помногу. А за три фуры они оторвут изрядный куш, Саванюк не поскупится.

* * *

Шоферы и бизнесмен Виктор Иванов промаялись целый день. Им было не по себе в опустевшем военном городке. Спать уже не хотелось, пить было нельзя. Они прекрасно помнили узкую, проложенную военными в лесу дорогу, на которой если зазеваешься, то окажешься в топкой грязи болота, а из нее без гусеничного трактора тяжелую фуру не вытащишь.

Времени же на пересечение границы у них была только ночь, до рассвета фуры должны исчезнуть на территории Латвии. Если же встретишь рассвет на чужом берегу, то жди неприятности: или полиция нагрянет, или вертолет пролетит, заметит.

Солнце уже коснулось поросшего низким кустарником болота, в низинах клубился туман, а Саванюка все не было. Иванов все глаза проглядел, пытаясь отыскать на дороге машину бывшего полковника – скромные «Жигули».

Саванюк же появился абсолютно неожиданно, непонятно откуда, просто взял и вышел из‑за угла здания. Иванов даже вздрогнул, когда бывший полковник резко окликнул его.

– Что, заждались?

Послышался вздох облегчения, и Виктор Иванов радостно бросился к Саванюку:

– Я уж заждался, думал, сорвалось что‑нибудь.

– Со мной всегда порядок будет, – засмеялся Саванюк, похлопывая Иванова по плечу.

Но глаза его, несмотря на улыбку, оставались холодными и, как показалось Виктору, даже колючими.

– Ты же знаешь, у тебя, как у бизнесмена, одна работа, а у меня – другая. Пришлось ребят объехать, предупредить, со всеми договориться. Пришлось посоветовать, чтобы на нашей дороге они лишний раз не появлялись.

– И как, удалось?

– Если бы не удалось, меня бы здесь не было. Так что пока все чики–чики. А раньше сумерек мне появляться тут ни к чему. Ребятам скажи, пусть машины выгоняют, минут через сорок тронемся. Вот только солнце сядет – и в путь.

Вскоре уже урчали моторы трех «КамАЗов». Машины выстроились одна за другой в короткую колонну. Бывший полковник уже смотрел на них хозяйским глазом, как на свою собственность.

– Знаешь, Иванов, что они мне напоминают?

– Ну?

– Колонну с гуманитарным грузом. Тут в начале перестройки много таких проезжало, все с запада на восток гнали. И как в бездонное болото все проваливалось.

– Наверное, неплохо тогда поживились?

– Да нет, – огорченно махнул рукой Саванюк, – поживились другие. Я тогда дураком был, все думал, Советский Союз скоро восстановится и мои погоны снова пригодятся. А теперь посмотри, что осталось от военной базы – мерзость запустения, – произнес свое любимое словосочетание Саванюк и рванул дверцу «КамАЗа» – В путь! Ты, Иванов, со мной садись, впереди поедем, а ребята пусть не отстают. Заплутают, так ночью их черта с два отыщешь, и пусть никто фары не включает, а только подфарники.

Сумерки уже сгустились настолько, что не было видно горизонта, а ветви деревьев сливались с темным ночным небом. Саванюк насвистывал себе под нос незамысловатую мелодию, Иванов упрямо молчал и нервно курил одну сигарету за другой, сбрасывая пепел под ноги. Он вновь сидел на неудобном капоте между водителем и бывшим полковником. Снизу нещадно пекло, двигатель работал на больших оборотах, хотя машины медленно ползли по военной дороге на низких передачах.

– Что‑то ты, Иванов, грустный какой‑то стал? – Саванюк вновь хлопнул его по плечу, отчего длинный столбик серого пепла упал прямо на колено бизнесмена.

Он нервно стряхнул; его и увидел неприятный профиль бывшего полковника, словно вырезанный из желтоватого картона и наклеенный на черный бархат.

– Не грустный я, а сосредоточенный.

– Впервой, что ли, тебе границу нелегально пересекать?

– Впервой, – признался Иванов, повторив дурацкое слово.

– А я иногда дважды за ночь туда мотаюсь, и ничего, жив, еще ни разу не попался. Главное – знать слова волшебные и денег не жалеть. Вот ты не пожалел, тебя проведут, а если бы зажался, то ехал бы сам, и наверняка тебя остановили бы где‑нибудь посреди леса. Да что посреди леса, ты бы даже в погранзону не въехал, тебя бы в вагончике не я ждал, а ребята с автоматами. Ты бы документы показал, они бы померили, где колеса задней машины, и выяснилось бы, что стоят твои фуры уже в погранзоне, а значит, товары и машины конфисковали бы без суда и следствия. Продали бы по дешевке, потом бы правду в судах искал, хрен нашел бы. Здесь, в Беларуси, это очень модно: то журналистов российских на границе повяжут, в тюрьму посадят, словно они шпионы какие, то честных коммерсантов хватать начинают. А то и просто тех, кто по дороге путешествует. Нашли у человека в машине килограмм сала, значит, продовольствие вывозишь. Машина и сало – в доход государства. Блок сигарет везешь, тоже заберут вместе с машиной, канистра с бензином в багажнике стоит – значит, стратегическое сырье вывозишь. И снова гол как сокол. Штраф выпишут, и без денег, без машины иди пешком в свою Россию.

– И что, здесь всегда так?

– Смотря с кем связываешься, – ехидно засмеялся Саванюк.

У Иванова сложилось такое впечатление, что Саванюк заговаривает ему зубы, чтобы притупить страх. Иванов и в самом деле боялся.

– Я, как добрый человек, только хороших людей через границу перевожу. Посмотрю на человека, гляну ему в глаза, и все мне становится ясно. Я его душу насквозь вижу, как рентгеновским аппаратом просветил, – и тут же невпопад добавил: – Оружие с собой не везете?

– Нет, что вы!

– Это правильно. Я тоже ничего не везу, – Саванюк похлопал себя по бокам. – Одна статья, если за банальную контрабанду прихватят, совсем другое – если за оружие. Да и пистолет – такая сволочная штука, что носишь, носишь с собой, а потом он непременно выстрелит в того, в кого не следовало. Бах, трах – и труп. Самое интересное, что стрелять будешь не целясь, абсолютно уверенный, что пуля в темноту уйдет, а попадешь или в голову, или в сердце. Так всегда бывает. Эй, поосторожнее, – крикнул Саванюк водителю, – там, у речушки, поворотик небольшой и дорога разбита. А на мосту давно уже ограждения украли, смотри не свались в речку.

Головная машина притормозила и медленно перебралась через мост. И тут вдруг прямо посреди дороги возникло препятствие. Сперва шофер, а за ним и Иванов увидели положенное поперек проезжей части бревно, а возле него двоих людей в камуфляже с автоматами. Чуть дальше стоял военный «УАЗик», крытый брезентом, с чуть тлеющими габаритами.

– Что такое? Что? – забеспокоился Виктор Иванов, испуганно поглядывая то на таможенников с автоматами, то на сохраняющего спокойствие Саванюка.

Бизнесмен втянул голову в плечи, и, глядя на него, несложно было догадаться: ему хочется сделаться невидимым, неосязаемым, неслышным, раствориться и исчезнуть. И черт с ним, с товаром, с нанятыми машинами, лишь бы избежать неприятностей.

– Вы же обещали со всеми договориться!

– Не умирай раньше расстрела, – не очень убедительно посоветовал бывший полковник.

Таможенники не спеша, вразвалочку, поигрывая автоматами, двигались к машинам. Один из них светил прямо в лобовые стекла мощным, слепящим фонариком и лениво махал рукой, дескать, выходите все из машин. На лицах таможенников не было видно испуга, лишь уверенность в том, что все их приказания будут выполнены и никто не окажет сопротивления.

– Ты же говорил, что все утряс, что полный порядок, – шипел Иванов, выбираясь из машины.

– Хрен его знает, что случилось! – пожал плечами полковник.

– Вы их знаете?

– Не могу понять, кто это фонарем слепит. Но думаю, утрясу. Во всяком деле бывают накладки.

– Идите, идите, – подталкивал в спину Саванюка Иванов, полностью передавая ему ответственность за переговоры с таможенниками. – Добрый вечер, ребята, – прикрываясь ладонью от слепящего луча фонаря, проговорил Саванюк и не спеша засунул руку в карман – вытащить сигареты.

– Руки! – холодным голосом произнес таможенник. Ствол автомата поднялся.

– Мы же свои, вы меня не признаете?

– На службе у меня знакомых нет. Куда едете? Ваши документы! – сказал сержант Овсейчик, внутренне забавляясь тем, каким тоном он позволяет себе разговаривать с Саванюком, перед которым обычно разве что в струнку не вытягивался.

– Документы? – рассмеялся Саванюк. – Вроде что‑то у меня завалялось.

– Вы в погранзоне.

– Знаю, я местный.

– А машины, – луч фонаря скользнул на номерные знаки, – российские? Кто хозяин груза?

Что везете?

– Я с вами договорюсь, ребята, – ласково произнес Саванюк.

– Отойди в сторону и молчи, – сержант Овсейчик пальцем поманил к себе Иванова. – – Ты здесь, что ли, главный?

– Я – запинаясь, отвечал бизнесмен,

но тем не менее повиновался приказу, на дрожащих ногах подошел к таможеннику и полез во внутренний карман.

– Руки! – крикнул второй таможенник, и сам запустил руку во внутренний карман куртки. Извлек портмоне и документы. – На въезд в погранзону разрешение есть?

Иванов замялся.

– Вообще‑то…

– Откуда у него разрешение? Если бы легально проехал, мы бы его на самом въезде зарегистрировали, – фонарь осветил бумаги. – Вас вообще здесь быть не должно. Никаких других бумаг нет?

– Нет, – пожал плечами Иванов и жалобно посмотрел на Саванюка, мол, предложи взятку, я согласен оплатить и им.

– Скажи, чтобы водители вышли.

– Эй, ребята, – ломающимся голосом крикнул Иванов и замахал двумя руками.

Когда четверо россиян и Саванюк оказались вместе, Иванов почувствовал себя немного увереннее, все‑таки не на каждый вопрос он должен был отвечать сам. Он готов был откреститься и от груза, и от шоферов, нырнуть в темноту и убежать. Но знал, в этом лесу заблудится, его или словят, или он пропадет в болоте.

– Ребята, я же говорил с вашими.

– С кем «с нашими»?

– С начальством.

– Меня это не волнует, здесь, на дороге, начальство —я, – старший сержант Овсейчик ткнул себя в грудь большим пальцем, – а все остальные здесь – дерьмо. – Глаза Саванюка сузились, мол, слишком много себе позволяешь. – Так, груз левый, подлежит конфискации. И машины тоже.

– Машины не его, – попробовал вступиться один из шоферов, – нас арендовали.

– Мне по хрен, президентский указ такой вышел: левый груз везешь, значит, машина конфискуется. Ты же видел, что в погранзону въезжаешь. Этот знак нигде не объедешь, лес и болото, кюветы экскаватором перекопаны. Значит, виноват и не корчи из себя ангела.

Шоферы угрюмо переглядывались, понимая, что попались. Оставалась надежда на Саванюка, который, как местный житель, мог договориться с таможенниками.

Иванов толкнул бывшего полковники локтем в бок.

– Ты же обещал! – наконец‑то смог Виктор перейти на «ты.»

– Сейчас попробую, – и Саванюк, взяв одного из таможенников под локоть, отвел его в сторону.

– Кроме них в машинах никого нет? – спросил старший сержант Овсейчик.

– Нет.

– Кончать их надо. Саванюк посмотрел на часы.

– Раймонда нету, – мрачно заметил старший сержант, – а без него мы фуры в Латвию не переправим.

– Если что, назад на базу загоним.

– Где ты здесь развернешься?

– Только у самой Двины, – резонно заметил Саванюк, – у паромной переправы.

– Придется время немного потянуть, Раймонд, приедет, никуда не денется.

И точно, в лесу послышалось урчание мотора, и слабый свет фар, прикрытых козырьками, прошелся по деревьям. Иванову стало уж совсем не по себе. Мало ли кто может приехать, а вдруг большое начальство, с которым Саванюк не знаком?

Раймонд лихо выскочил из машины, оставив ее посреди дороги, и, перепрыгнув через поваленное дерево, подошел к коллегам.

– Ну что, контрабандистов взяли? Если бы вы, ребята, их тут не перехватили, мы бы их на своем берегу остановили.

Белорусский таможенник картинно развел перед Ивановым руками.

– Никуда бы вы не делись!

И тут же шепотом Саванюк произнес, обращаясь к Раймонду:

– Кончать их надо, не хрен тянуть больше!

– Все документы мне на руки, подумаю, может, и отпущу вас, но не бесплатно.

– Мы готовы заплатить, – встрял в разговор Саванюк, – какие дела? Если таможня даст добро, то поедем, нет – назад развернемся.

– Погоди разворачиваться, мы сейчас тут перетолкуем с нашим латышским коллегой и после этого решим вашу судьбу.

Трое таможенников отошли под ель. Неподалеку журчала тихая речушка.

– Яму выкопали? – тихо спросил Раймонд.

– Готова давным–давно.

– Дерн аккуратно срезали?

– Мы получше придумали.

– Не люблю я этого дела, – вздохнул Раймонд. – Все трое действовать будем, – предупредил его старший сержант.

Таможенники стояли метрах в десяти от водителей и Иванова. Саванюк предусмотрительно отошел в сторону.

Раймонд поманил его пальцем.

– Иди сюда!

И лишь только бывший полковник оказался под елью, как все трое таможенников вскинули автоматы и каждый выпустил по короткой очереди. Иванов словно почувствовал угрозу на секунду раньше, чем стволы автоматов оказались нацеленными на него. Он прыгнул в сторону, а затем, пригнувшись, юркнул под фуру.

Загремели очереди, послышались короткие крики, и трое водителей оказались лежащими на земле, Иванов же, забившись между колесами фуры под полуприцеп, с ужасом смотрел на все происходящее. Он боялся шевельнуться, лежал, вжав голову в плечи, и ему на спину капали капли грязной смазки.

– Три трупа, а где этот урод? – послышался голос Сазанюка.

– Там, – крикнул Раймонд, но боялся заглянуть под фуру, опасаясь, что оттуда могут выстрелить.

– Нет у него оружия! – кричал Саванюк. —

Обходите фуру, а то убежит!

Иванов видел ноги в высоких шнурованных ботинках. Таможенники обходили машину.

«Так значит, и Саванюк с ними заодно, скотина!» – наконец дошло до бизнесмена.

Иванов понял если сейчас он не побежит, то участь его предрешена – пристрелят, как барана, прямо на дороге. И единственное, что сейчас сдерживает таможенников от выстрелов, то, что они боятся прострелить колесо у фуры.

Иванов завалился на бок и покатился к краю дороги. Первым его заметил Раймонд – вскинул автомат и выпустил короткую очередь. Пули выбили камешки из дороги, но ни одна из них не достигла цели. Иванов успел скатиться в топкий кювет и на четвереньках пополз в темноту.

– Свети! Свети! – кричал Саванюк, выхватывая фонарь из рук неповоротливого старшего сержанта. – Дай мне!

Он повернул конус, и луч света стал широким, заплясал по кустам, по еловым лапкам, заблестел в болотных лужах. Кусты еще шатались. Послышалось хлюпанье – Иванов бежал по дну неглубокой речушки.

Раймонд и Овсейчик бросились за ним вдогонку. Саванюк с фонарем остался на краю дороги. Раздался еще один выстрел, на этот раз одиночный. Бежать по дну речушки было тяжело, да и просматривалось русло лучше, чем поросшие кустами берега. Иванов вскарабкался на берег и напролом, через кусты бросился в темноту. Он хрипел, рычал, стонал, ветки и сучья рвали на нем одежду в клочья, обдирали лицо и запястья. Под ногами хлюпало, земля качалась, словно живая, но Иванов пока на это не обращал внимания

– Далеко не уйдет, – слышались возбужденные голоса преследователей.

Сухой сук зацепился за куртку, и Иванов несколько секунд не мог освободиться от него. Наконец куртка треснула, и часть ее вместе с куском рукава, с внутренним карманом осталась висеть, покачиваясь на ветру.

Через несколько секунд рядом с ней уже были таможенники.

– Туда, туда бежит! – и таможенники двинулись по прогибающейся и качающейся топи.

Вдруг они услышали истошный вопль:

– Помогите! Помогите!

Иванов, абсолютно незнакомый с местностью, попал в небольшое, масляно поблескивающее в ночи болотное окно, потянутое сверху мелкой ряской. Он провалился по грудь, и любое движение погружало его тело в зыбкую топь – все глубже и глубже.

Когда таможенники подбежали к окну, над поверхностью возвышалась лишь голова и правая рука.

– Ну вот, видишь, мы тебя и догнали, – сказал Раймонд, забрасывая автомат за спину, так охотник забрасывает за спину ружье, которым уже не собирается воспользоваться.

– Помогите! Вытащите! – шепотом произносил бизнесмен, боясь исторгнуть крик.

– Если вытащим, тебя вновь закапывать придется, а так сам уйдешь под землю, и никогда никто тебя не найдет. У нас такие случаи бывают, – мечтательно сказал сержант Овсейчик, вытряхивая из пачки сигарету. – В газете писали, когда‑то давным–давно, лет четыреста тому назад, рыцарь так, как ты, вместе с конем провалился в чертово окно. Так его три года назад нашли, он свеженький был,

даже доспехи не поржавели, словно в рассоле несколько веков пролежал.

– Помогите! Помогите! – уже с присвистом, с бульканьем продолжал шептать бизнесмен и, замолк. Его рот оказался ниже поверхности, глаза выпучились. Он смотрел в ночное небо, на спокойно курившего таможенника и понимал, что видит все это в последний раз.

– Ну прощай, бизнесмен Иванов. Последней в чертовом окне исчезла рука со

скрюченными пальцами. Казалось, бизнесмен пытается схватиться за невидимую нить.

– Правду говорят, – сказал Овсейчик, – утопающий за соломинку хватается.

– Что ж ты ему эту соломинку не бросил? На том свете зачлось бы.

– Ему уже ничего не надо. Перепачканные в болотную тину, вспотевшие,

разгоряченные погоней таможенники и Саванюк вернулись на дорогу. Тут ничего не изменилось с того момента, как они бросились вдогонку за бизнесменом. Клубился туман в свете подфарников, три трупа лежали прямо на дороге. Луч фонаря накрыл их всех сразу, высветив красные пятна на гравии дорожного покрытия. Саванюк хмыкнул:

– Вроде бы всех трех сразу, наповал, и контрольного не требуется.

Раймонд брезгливо, носком ботинка шевельнул головы трупов.

– Мертвы, – заключил он.

– Убирайте их, – приказал Саванюк.

– Сейчас, докурим. К чему спешить?

Дым смешивался с туманом, таможенники курили, растягивая удовольствие. Никому не хотелось первому браться руками за трупы, но все когда-то приходится делать.