Текст книги "АНТИЛОВУШКА"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– Викентьевна? Это Лизавета, из казино! У нас труп, здесь, возле кабины... И Никуша наш изо рта торчит...

– Кто это? – отозвался сонный женский голос в трубке. – Господи, какой Никуша?

Лизавета не придала значения тому, что ее не узнали.

– Мертвая девка, понимаешь, задушили! – повторяла уборщица. – А дрозда нашего в рот засунули. Только хвост и торчит...

– Да пошла ты, дура! Чтоб тебе самой чем рот заткнули! – раздраженно ответил все тот же голос, и в трубке послышались короткие гудки.

Уборщица отупело посмотрела через стекло телефонной будки на улицу. Утренние сумерки начали рассеиваться. Лизавета медленно сообразила, что не правильно набрала номер и попала к совершенно случайным людям. Уборщица заставила себя успокоиться, медленно, на этот раз верно набрала нужные цифры. Трубку подняли тотчас, словно ждали звонка.

– Викентьевна слушает... Это ты, теть Лиза?

Уборщица обрадовалась и скороговоркой выпалила:

– У нас в казино девку одну придушили! Удушили насмерть... Вафлистку одну...

Освободившись от распиравшего ее желания поделиться с подругой потрясающей новостью, Лизавета вышла из телефонной будки и увидела, что молодой человек, прохаживавшийся в холле казино, вышел из здания и быстрой походкой удаляется в сторону стоянки такси.

"Чего ему было надо? – подумала женщина. – И как он вошел в казино? Ведь когда мы спускались со Степанычем вниз, дверь-то была заперта...

Или открыта?"

Глава 12

Лизавета Петрунина со Степанычем долго еще будут ломать голову над вопросом, была ли закрыта дверь в казино тем ранним утром. И если была, то каким же образом в помещение смог проникнуть ранний посетитель? Ответа на этот вопрос они не узнают никогда, потому как посетителю вовсе не нужно было проникать в закрытое казино – он попросту не выходил оттуда всю ночь.

Ближе к полуночи молодой человек наконец почувствовал себя счастливым – две тысячи выигранных долларов немало этому способствовали.

Но счастье оказалось весьма переменчивым, как и удача при игре в рулетку. Администрация казино во главе с предприимчивым управляющим быстро взяли парня в оборот. В кабинете на втором этаже в компании все того же управляющего молодой человек предался разгулу по полной программе: водка, шампанское, девочки и фирменный коктейль "глубинная бомба".

Это последнее его и доконало – парень еле добежал до туалета. "Отдав честь белому другу", парень решил, что сегодня с него хватит, и направился к выходу. Он успел даже одеться в гардеробе, но вездесущий управляющий поймал его на выходе, принял от него норковую шапку, перчатки и любезно препроводил обратно в "комнату отдыха". Дальше было все смутно. Какие-то пьяные рожи, новые порции коктейля, голые женские сиськи и опять "белый друг". Во время последней "ходки" сознание окончательно покинуло молодого человека.

Очнулся он среди ночи от страшной головной боли в курительной комнате при туалете. Сразу же захотелось выйти на улицу, но он сообразил, что вахтер может просто-напросто не выпустить его и вызвать милицию, приняв за вора. Ведь как-никак казино было под охранной сигнализацией – в сейфах могли храниться приличные суммы денег.

Молодой человек вспомнил о вчерашнем двухтысячном выигрыше и полез в карман.

– Боже мой! – прошептал он, не найдя в кармане ни гроша. – Неужели все просадил? Ну пусть, пусть заказывал клубнику в шоколаде этой шалаве Огородниковой, пусть пил бутылками шампанское... Но ведь не на две тысячи... Обобрали...

Пьяненького обобрали, сволочи... Где моя шапка, перчатки, кашне? О боже!

Разозлившись, молодой человек собрался было уже пойти наверх, как неожиданно услышал шаги, стук ведра о кафельный пол, шум воды в кране, внезапный громкий взвизг.

"Уборщица!" – сообразил молодой человек.

Внезапный страх охватил его. Он прислушался, как женщина побежала по лестнице наверх.

"Чего она разоралась?" – подумал молодой человек, выскользнул из кабинки мужской половины туалета и заглянул в приоткрытую женскую. Возле батареи в неестественной позе сидела... Валентина Огородникова. Приглядевшись, молодой человек увидел, что она мертва.

"Неужели это сделал я? – подумал он. – Надо спрятаться, немедленно спрятаться..."

И тут взгляд его остановился на странном темном комке во рту Огородниковой. Молодого человека едва не вытошнило. Он быстренько вернулся в мужской туалет, затем вышел в курительную и взглянул на лестницу. Под ней находилась каморка, в которой уборщица держала свои ведра, перчатки и швабры. Делом минуты было устроиться поджав ноги за тоненькой дверцей из пластика и замереть, надеясь только на авось.

Минут через десять парень услышал характерный скрип открываемой парадной двери, затем послышались голоса, и тяжело дышащий вахтер в сопровождении уборщицы начал спускаться по лестнице.

Когда вахтер и уборщица скрылись в женской половине туалета, молодой человек выскользнул из-под лестницы и тихонько поднялся в холл.

Он дернул ручку парадной двери и помертвел – дверь была заперта.

"Поймают! – подумал он. – Нет, дудки, сделаю вид, что я только что пришел... Может, они не помнят, заперта была парадная дверь или нет..."

Внутренне окаменев, молодой человек дожидался, когда вахтер и уборщица поднимутся наверх.

– Я вчера у вас забыл шапку, норковую.., новую, – довольно грубо сказал парень вахтеру.

Но тот, как и уборщица, не обратил на него никакого внимания. Они озабоченно переговаривались между собой, и их вовсе не интересовал неизвестно откуда появившийся посетитель, поскольку внимание их было целиком сосредоточено на покойнице.

Для вида походив несколько минут возле вахтера, полистав свежие газеты на подоконнике, молодой человек несколько раз потребовал шапку, перчатки и кашне, а потом увидел, как уборщица попросила у вахтера ключи от входной двери, отперла дверь и побежала к телефонной будке. Они, эти люди, не могли сообразить, что молодой человек не мог войти в казино снаружи. Они воспринимали его как пришедшего с улицы.

Молодой человек проскользнул в дверь и был таков.

***

Утренние сумерки еще не рассеялись, когда у подъезда зашуршали шины автомобиля, и в казино вошел в отглаженном костюме, при бабочке, выбритый, чистый, пахнущий дорогим одеколоном Василий Петрович.

Уборщица сидела возле ящика с молодой пальмой, вахтер Степаныч дышал через трубочку ингалятора, сражаясь с приступом астмы. Он видел, как молодой человек, так и не сказав ни слова, ушел.

Управляющий казино всегда вызывал своим видом и поведением у уборщицы Лизаветы страх и высочайшее уважение, впрочем как и у любой женщины с поломанной жизнью. Он был намного старше ее, но выглядел всегда моложе.

Уборщица забормотала:

– Я зашла, а она там.., лежит, сидит... И птичка ваша...

– Во-первых, здравствуй, – спокойно, одним голосом внушая женщине уверенность, произнес Василий Петрович, – во-вторых, кто где сидит или стоит. Расскажи толково...

– Там, в туалете, труп, – совладав с собой, произнесла уборщица.

Ищенко направился в туалет, жестом приглашая следовать женщину за собой; та, идя по лестнице, начала тараторить:

– Я прихожу, ну, как всегда, набираю воды, только я, значит, набираю воды в ведро, тут вижу, значит...

В туалет управляющий вошел спокойно, начал осматривать помещение, словно он это делал каждое утро и словно его каждый рабочий день начинался с обозрения трупа в заведении.

Но вдруг, вглядевшись внимательно в мертвую девушку, он побледнел. Рука его нервно задергалась, и он, не зная, куда ее деть, сунул в карман.

Затем он нагнулся над трупом девушки, протянул к ее голове трясущуюся руку, собираясь повернуть ее лицом к свету и рассмотреть получше, но тотчас отдернул ее.

– Черт возьми, – пробормотал он. – Черт возьми, неужели это она?

– Кто она?

– Да, она... – не отвечая уборщице, сказал Василий Петрович. – Но почему именно здесь?

Затем управляющий казино повернулся к уборщице и довольно неприятным голосом произнес:

– Ты ничего не трогала? Не прикасалась к ней?

А к сумочке?

– Да что вы?! Я так испугалась... Я набираю, значит, воды в ведро...

– Ступай наверх, скажи Степанычу, пусть вызывает милицию... Немедленно! И ничего не трогайте.

Дождавшись, когда уборщица вышла, Василий Петрович выглянул следом, убедился, что Лизавета ушла по лестнице вверх, плотно закрыл дверь и быстро осмотрел кабинки. Ничего подозрительного он не обнаружил. Потом подошел к окну, до половины закрашенному белой краской, вынул из кармана носовой платок и, через него нащупав защелку сумочки, которая валялась возле мертвой, открыл ее. Сама покойница его больше не интересовала.

Первое, что бросилось в глаза среди содержимого сумочки, был распечатанный шприц разового пользования, скомканные рублевые купюры и две тоненькие пачки по двадцать долларов и по двадцать евро.

Василий Петрович вздохнул с облегчением.

Он словно не верил словам уборщицы, боялся, что та выпотрошила сумочку, оставив на ней свои отпечатки.

Управляющий казино кончиками хорошо ухоженных ногтей вцепился в одну из долларовых купюр и вытащил ее на свет. Тщательно осмотрев купюру, он убедился, что та не фальшивая, и перехватил ее пальцами, нисколько не опасаясь, что на ней останутся отпечатки его пальцев.

Ведь в самом деле, одна из таких двадцаток еще вчера принадлежала ему, но после сеанса орального секса бумажка перекочевала в сумочку юной особы, регулярно обслуживавшей клиентов казино и безобразно удушенной неизвестным убийцей. Подумав, Василий Петрович вытащил из сумочки всю пачку. И переложил в карман.

Ведь совершенно неизвестно, на какой из двадцаток остались его отпечатки. Рубли и евро он не тронул.

***

Милицию управляющий казино встречал у входа. Их было человек шесть, четверо в форме. Они все вошли в холл и стали с любопытством оглядываться по сторонам.

К Василию Петровичу подошел один в штатском и представился:

– Следователь майор Леонов...

Остальные сотрудники милиции громко разговаривали между собой, курили... Странно было слышать чужие громкие голоса, такие непривычные и резкие утром в пустом заведении, в теплом и уютном холле, который так располагал к жизни, и нисколько не верилось, что смерть где-то рядом.

Ищенко первым протянул руку майору, но тот почему-то не спешил. Видно, в каждом свидетеле немолодой следователь видел подозреваемого.

"Работа такая, никому не верить, всех подозревать", – подумал управляющий и не обиделся за непожатую руку.

Василий Петрович вплотную приблизился к служителю закона и негромко произнес:

– Господин майор, прежде чем вы начнете осмотр, я хотел бы...

– Что вы хотели? – сухо спросил Леонов.

– Я хотел бы сказать вам несколько слов...

– Позже, – еще более сухо сказал майор. – Кто обнаружил труп? Где он?

– Уборщица обнаружила, – так же сухо, по-деловому ответил управляющий. – Труп внизу, в туалете.

– Ведите.

Уборщица Лизавета, взглянув на Сергея Леонова и словно получив от него разрешение, в который раз затараторила, ведя работников милиции по лестнице:

– Я набирала воду, значит, только открутила кран.

Работники милиции действовали споро, без лишних движений. Они производили замеры, очерчивали мелом на стене и кафельном полу контуры полусидящего тела. Человек с фотоаппаратом непрерывно щелкал фотовспышкой, и на белых стенах появлялись черные тени людей.

Один раз фотограф был вынужден встать на колено, делая снимок лица девушки. Когда он отошел, то брезгливо вытер платком колено – близость смерти чувствовалась и в этих движениях.

Некоторые из молодых милиционеров перешептывались, глядя на высоко поднятую юбчонку, на известное место, так как ноги были широко раздвинуты.

Майор диктовал протокол. Записывал кто-то в штатском. "Тело полусидит, полулежит. Тьфу, поправь – прислонено к стене. На шее следы удушения. Левая нога развернута влево, правая – вправо..."

"Какой тупой милицейский язык?" – подумал Василий Петрович.

Диктовка протокола продолжалась:

"Одета в свитер цвета... – майор милиции несколько секунд шевелил губами, очевидно подыскивая нужное слово для определения цвета джемпера, – рыжего цвета, – наконец произнес он, – и красную короткую юбку. Белье не снято, а... – Леонов снова задумался, – что исключает изнасилование..."

– Ее могли.., а потом трусы надеть, – неожиданно грубо и не стесняясь предположила уборщица.

Человек в штатском, который писал протокол, хмыкнул. Майор вроде не обратил внимания на слова женщины, но задумался. Кажется, замечание показалось ему не лишенным основания.

Мысленно он учел и этот факт, однако вслух произнес:

– Внешний первичный осмотр исключает изнасилование.

Наступила пауза. Майор думал несколько минут и наконец продолжил:

– В сумочке десять купюр по двадцать евро каждая, восемьдесят российских рублей, пара презервативов, распечатанный шприц одноразового пользования. Во рту находится мертвая птица, предположительно дрозд, с золотыми кольцами на лапках...

***

Майор не скрывал, что ему противно находиться в казино. Перед прибытием машины, которая должна была увезти тело в морг, Леонов спросил у одного из молодых милиционеров:

– Ты сколько получаешь?

– Тысяч шесть, – ответил тот. – Но не получаю с августа... Вы же знаете...

– Шесть тысяч – это чуть больше двухсот долларов, – майор показал упакованную в полиэтиленовый мешочек пачку евро. – Вот видишь, тебе нужно целый месяц вкалывать, а у этой девочки двести евриков за вечер!

– Зачем считать чужие деньги? – произнес управляющий казино. – Это же казино...

– Никто не считает, – ответил майор. – Вот ему за двести баксов надо месяц бегать за карманниками, а ей, – майор кивнул на прислоненное к батарее тело, столько же, а то и больше за вечер удалось заработать.

– Но, помилуйте, у каждого свои, так сказать, таланты...

– Знаем мы такие таланты... Ей еще учиться надо, а она сюда бедрами вилять пришла...

– Ее под конвоем никто не приводил... – иронично заметил Василий Петрович.

Леонов промолчал. Ему был неприятен этот холеный, пахнущий одеколоном субъект. Раздражало его спокойствие, в то время как он, управляющий, скорее всего причастен к этому убийству. Майор не скрывал, что вид денег, которые он держал в руке, волнует его больше, чем вид мертвого молодого тела.

Сергей внимательно рассмотрел документы, которые нашел в сумочке, фамилия и имя ни о чем ему не говорили.

– Валентина Николаевна Огородникова, – пробормотал Леонов и недоуменно пожал плечами. Он знал нескольких проституток из этой части города, но девушка с подобными именем и фамилией не встречалась.

После того как был закончен предварительный осмотр, управляющий вновь обратился к майору:

– Простите, я все-таки хотел бы поговорить с вами...

– Вас допросят...

– Но у меня несколько неконфиденциальный разговор.

Василий Петрович слегка придержал майора за локоть.

– Видите ли, товарищ майор, – управляющий не хотел быть грубым, – эта дамочка – известного рода представитель, так сказать, древнейшей профессии. Ее услугами, простите, пользовались посетители нашего заведения, в том числе ваш покорный слуга... – управляющий говорил так, чтобы его не слышали остальные милиционеры. – Ведь результаты экспертизы могут оказаться, ну-у, интересными...

– Ну и что?

– Так вот, товарищ майор, среди наших клиентов весьма известные люди. Поэтому не хотелось бы, – голос Василия Петровича стал резким и грубым, – чтобы информация об убийстве широко распространилась... Да и следствие, как я понимаю, будет вестись при весьма щепетильных обстоятельствах ..

– А мне какое дело?

– Я надеюсь, вы понимаете меня...

– Я вас понимаю, господин управляющий, – сухо сказал майор Леонов, – но мне надо найти убийцу, будь он хоть министр, хоть мэр, хоть хер – мне все равно.

Майора начинало злить, что на него стали наезжать с самого начала следствия. Этому хлыщу ничего не стоило позвонить в горотдел или в областное управление МВД (связи всегда найдутся), и дело через месяц-другой прикроют, если только у этой бедной девочки не найдется какой-нибудь влиятельный родственник: есть же у нее мать, отец, братья, наконец...

– Надеюсь, мы поняли друг друга, – уже полный доброжелательности Василий Петрович протянул руку на прощание, уверенный, что на этот раз работник милиции не отвергнет рукопожатия.

Скрепя сердце майор Леонов пожал руку управляющему и покинул игорное заведение.

Глава 13

Василий Петрович Ищенко славился своим умением сохранять хорошую мину даже при самой плохой игре. Например, при жесточайшем похмелье. Причем похмелье у Ищенко было не следствием бытового алкоголизма, а издержками рабочей специфики: поить слишком много выигравшего клиента – первый закон управляющего казино.

А вчера "раскрутка" шла по полной программе. Еще до полуночи пришлось принять немало шампанского и коньяку в зале, поддерживая азарт играющих дружеским тостом "за удачу". А несколькими часами позже Василий Петрович выдержал самый настоящий марафон: водка, шампанское, вино и фирменный коктейль казино "глубинная бомба" – стопка водки, опущенная в бокал с пивом. Невозможно было допустить, чтобы сопляк, выигравший две тысячи зеленых, ушел из казино с деньгами и на своих ногах.

От незадачливого игрока на столе в кабинете управляющего остались лишь норковая шапка да кожаные перчатки.

Василий Петрович вчера был уверен, что, если этот парень вновь сядет за рулетку, деньги останутся в казино. Но для этого надо было заставить упрямого клиента вернуться к игре.

"Зря я вчера понадеялся на "глубинные бомбы", – подумал Василий Петрович. – Башка у самого отваливается, а парень за рулетку так и не сел..."

Ищенко решил позвонить из кабинета на вахту, предупредить вахтера о том, что, если придет молодой человек спрашивать шапку и перчатки, пусть поднимется к нему в кабинет.

– А он уже приходил, этот молодой человек, – неожиданно ответил Степаныч на слова управляющего.

– Когда?

– Да вот еще перед тем, как милиция приезжала...

– Точнее можешь указать время?

– Сейчас, Василий Петрович, скажу точно... – последовала минутная пауза. – Еще раньше приходил, до вашего приезда. Как мы с Лизаветой поднялись от этой.., так он уже в холле расхаживал.

– Без шапки и перчаток?

– Без шапки, а вот без перчаток ли – не помню...

– И что же он? Ушел?

– Ушел... Хотел что-то спросить, но ушел.

***

Молодого человека, забывшего в кабинете управляющего казино шапку и перчатки, а также проведшего ночь в туалете этого игорного заведения по соседству с удушенной девушкой и мертвой птицей, звали Игнатием Барановым.

В свое время он возглавлял саперный отряд городской милиции, но после того, как в Подольске взорвались несколько мин, начальство решило, что он не справляется со своими обязанностями командира отряда, и уволило его.

Варанов ударился в пьянку, а когда кончились деньги, стал добывать средства к пропитанию, занимаясь азартными играми, рулеткой и игральными автоматами. Он любил риск, ему везло, и из бывшего сотрудника милиции он превратился едва ли не в профессионального игрока.

После ночи, когда Варанов "перекантовался" в туалете казино в "полном отрубе", придя домой, он сразу же, не раздеваясь, завалился спать. Около одиннадцати проснулся, и первой его мыслью было немедленно бежать из Подольска в Москву, сесть на любой из поездов, следующих в южном или западном направлении, и уехать в ближнее зарубежье. Для дальнего у него не было документов.

Варанов посмотрел на свои руки.

"Неужели я этими руками смог задушить человека?! – подумал он. – Ведь я и двадцати раз от пола не отожмусь... В саперном отряде ребята в издевку называли меня Вараном именно за то, что я был слабаком... Эти руки созданы только для тасовки карт".

Баранова мучила сильная жажда, но выйти из квартиры, чтобы купить пива, он боялся.

"За квартирой следят, – мельтешили в голове разрозненные мысли, – я убил или не я, никто не знает. Но за мной следят. Я – важный свидетель.

Кто бы принес мне пива? Я мог видеть того, кто удушил Огородникову... Они пришлют мне экстрасенса, и тот под гипнозом восстановит мою память... А вдруг я убил? Взял и задушил. Ведь когда разозлюсь, я становлюсь сильным..."

Варанов поднялся с кровати, привел постель в порядок, снял пальто и осмотрел свою квартиру: довольно просторная комната и крошечная кухня.

"Бардак, конечно, ужасный, – подумал он. – Давно у меня не было в гостях женщины. Надо позвать. Тогда сам к ее приходу и уберу". Варанов поискал в ящике кухонного стола заварку.

"Блин, даже чая нет... – промелькнуло в голове. – И чая нет, и кофе нет, и денег никаких...

Вчера последнее вытрясли из карманов, сволочи..." Игнатий прямо из-под крана начал жадно хлестать отдающую хлоркой воду.

Неожиданно в дверь позвонили. Варанов вздрогнул и поспешно закрутил шумевший кран. Подойдя на цыпочках к двери, он глянул в глазок.

Перед дверью стоял шестнадцатилетний сын соседки Генка.

– Чего ты сопишь?! – крикнул пацан. – Отворяй. Я целое утро трезвоню тебе, а ты все не отворяешь и не отворяешь... Ведь я видел, как ты утром пришел...

Варанов впустил Генку, сам прошел в комнату и бухнулся на диван с растерзанными пружинами.

Все в квартире было стареньким – диван, книжные полки, сплошь заваленные нестоящими книгами и вовсе макулатурой в виде трех или четырех разнотипных изданий Макаренко.

Генка снял в прихожей кроссовки, не совсем смело вошел в комнату и сел в потертое до полной потери первоначального цвета кожаное кресло. Он молчал, а Варанов смотрел в потолок.

– Что такой мрачный, проигрался? – неожиданно спросил сосед. Варанов молчал. – Проигрался, спрашиваю? – повторил вопрос Генка и добавил:

– А что это у тебя щека расцарапана?

У Баранова все похолодело внутри, но он медленно перевернулся на диване на живот так, чтобы не было видно царапину. Генка снова помолчал. Он или сочувствовал, или делал вид, что сочувствует.

– У тебя деньги есть? – неожиданно спросил Варанов.

Генка расслабленно улыбнулся:

– Ну есть.

– Пива сходи купи...

Когда Генка ушел, Варанов бросился к зеркалу.

Так и есть – два следа от ногтей. Неужели он убил Огородникову? Варанов ясно помнил, что общался только с одной – старообразной Васильевой Тасей, именно ей покупал фрукты, обнимался, кажется, даже целовался, но вот чтобы с Огородниковой... Нет, не может быть.

Варанов поискал новое лезвие, побрился и удовлетворенно посмотрел на себя в зеркало. Лицо от одеколона стало свежим, порозовело, но следы от ногтей стали заметнее.

"Скажу, что бритвой порезался", – решил он.

Минут через десять Генка принес четыре бутылки "Старого мельника".

– Можно, я закурю?.. – несмело спросил он. На столе, покрытом тяжелой бархатной скатертью, стояла фарфоровая пепельница, наполненная окурками.

– Кури, – пробормотал Варанов, а сам сковырнул при помощи другой бутылки пробку и начал жадно пить.

– Отходняк, да?

Игнатий лежал, ни о чем не думая, и, наверное, не будь у него в квартире Генки, уснул бы. Но то, что рядом находился человек, успокаивало. После вчерашнего, а особенно после утрешнего очень хотелось, чтобы поблизости кто-нибудь был.

– Генка, – наконец произнес Варанов. – Ты меня извини, но мне так хреново, что говорить тяжело, понимаешь?

Парень смущенно улыбался.

– Ты еще молод, поймешь потом. Знаешь, меня турнули из милиции, и сейчас я, сам видишь, игрок, профессиональный игрок, без гроша в кармане, одолжил у тебя на пиво. А тебе мать дала, должно быть, на школьный обед...

– Да нет, – смутился Генка, – у меня свои деньги...

– Ладно, я не об этом, – размахивая бутылкой с пивом, Игнатий начал разглагольствовать.

Ему нравилась сама возможность высказаться перед кем-либо, чтобы успокоиться самому. – Так вот, перед тобой, Геннадий, классическое утро игрока: лежит в постели и у него хлещет прямо через край поток сознания... Ты знаешь, что такое поток сознания?

– Ну, представляю, в литературе что-то там такое...

– Так вот, поток сознания: что я делаю, как я живу, зачем вчера напился, почему живу в одиночестве? И так беспрерывно, под пиво, с сигаретой... – Варанов махнул рукой. – Дай закурить.

Ого, какие ты куришь! "Parlament"!

– Да они дешевые... Это контрабандные...

– Какая разница, уже шикаришь... Дальше... Как ты считаешь, я умен?

Парень замялся с ответом.

– Так вот, Гена, скажу тебе, я умен, и умен чертовски. Но у меня положение не имеющего своей ниши человека. Бомбы раскурочивать мне не доверили, и я человек, который ушел от прошлого, а к настоящему не пришел. Лишился работы, но обучился искусству игры на игральных автоматах. Имея аналитически развитой ум, я квалифицирую собственное состояние как болезнь, духовное падение, игорную страсть. Понимаешь ли ты меня?

– Дядя Игнат...

– Не называй меня больше дядей... Если хочешь, зови Игнатием... Ты уже взрослый, понимаешь... Тебе уже семнадцать...

– Нет еще...

– Неважно, ты выглядишь на все двадцать...

Так вот, мозг у меня силен, как компьютер, но сердце и душа пытаются противиться пагубной страсти. Анализируя эту страсть, я понимаю, что счастье не в деньгах. Только вот зачем вчера я засунул туда эту птицу?

– Какую птицу?

– Никакую, – поспешно ответил Варанов.

Генка подозрительно посмотрел на него и спросил:

– Ты, Игнатий, был счастлив, когда командовал саперным отрядом? И вообще, что такое счастье?

– Что такое? – Варанов открыл другую бутылку пива. – Я ставлю перед собой этот вопрос уже второй год, интуитивно понимая, что страсть к игре рождается не изнутри, а приносится внешней силой... Есть дьявол, и этот дьявол искушает меня.

Словно ты держишь гранату без чеки и тебе хочется просто выронить ее, а не отбросить подальше...

– Дьявол? – улыбнулся Генка.

– Да, в старину это так и назвали бы...

Наступила тишина.

– Игнатий, расскажи мне, как вчера тебе игралось... – попросил Генка.

– Варанов долго молчал, затем начал рассказывать:

– Вчера я, как обычно, пошел в казино. Но я не о себе расскажу, о другом человеке. Он привлек мое внимание тем, что очень уж суетился, нервничал, перебегал от одного рулеточного стола к другому и везде отчаянно проигрывал. Карманы сиреневого пиджака у него были туго набиты жетонами. Когда он их доставал, чтобы сделать ставку, пластмассовые фишки рассыпались на ковер, и, собирая их, он нервничал еще больше. Не знаю почему, но после его очередного проигрыша я шепнул ему: "Ставь на семерку!" Он послушался и выиграл. Когда крупье снова запустил шарик в диск дьявольской машины, в глазах моего неожиданного подопечного горел адским пламенем вопрос – на какой номер ставить.

И я снова шепнул ему наобум: "Девять!" – и выигрыш опять пал на эту цифру... Но в третий раз, увы, угадать не удалось. Мой игрок аж топнул от неудачи ногой.

– Проиграл? – удивился Генка.

– Да, Гена. И чуть не заплакал. Пора, мол, с этим кончать! Разорюсь! Пришлось посочувствовать. Он работает там управляющим и пристрастился к рулетке совсем недавно, но уже просадил столько капусты, что мог бы купить себе бронированный лимузин.

– А зачем ему бронированный лимузин? Кроме того, насколько мне известно, работникам казино не разрешается играть...

– В том-то и дело, – вздохнул Варанов, – что не разрешается. Потом, за стойкой бара, он чистосердечно рассказывал об этом обрушившемся на него наваждении.

– Это у него страсть такая? – глаза у Генки заблестели.

– Да, Геннадий. Нечто вроде болезни. Рассказал, что однажды в Москве случайно с компанией подвыпивших приятелей посетил казино. И в тот вечер крупно выиграл. С того и пошло-поехало.

Проигрыши катили океанскими валами. Сначала думал: только бы отыграться, вернуть свое – и с концами! Но втянулся – и погиб...

– Погиб? – в глазах у Генки была тревога. – Из-за денег? Но он же управляющий...

Варанов посмотрел на третью бутылку пива и с отвращением поморщился.

– Значит, Геннадий, дело не в деньгах. Он и стал управляющим казино, чтобы и деньги иметь и играть можно было. Тут страсть, понимаешь, страсть...

– Может, ему нужно было очень много денег...

– А кому они не нужны? Вот тебе, например, нужны?

Генка покраснел.

– Я понимаю, что у тебя нет отца, что мать-пенсионерка вынуждена подрабатывать. Так вот, сколько тебе нужно денег, чтобы ты себя нормально чувствовал?

В это время дверная ручка задергалась, и женский голос произнес:

– Геночка?!

Варанов вскочил и приложил палец к губам.

– Гена! – громче и настойчивее звал женский голос.

– Иди, – шепнул Варанов, – не впускай свою мать сюда, я не хочу, чтобы она видела, что здесь творится... – Игнатий обвел рукой комнату.

– Сейчас, мам, – отозвался Гена из прихожей, надевая кроссовки.

Варанов поманил пальцем парня, завлек его в кухню и спросил:

– Ты можешь одолжить мне хоть полтинник...

Я вечером верну... Только поздно вечером... Зайдешь ко мне часов в одиннадцать?!

Парень пошарил по карманам, вывернул их и наскреб всего двадцать рублей.

Когда он вышел, Варанов подумал: "Почему же покраснел Генка, когда я его спросил о деньгах?

Может, у него тоже какая-то постыдная страсть, которую он не может реализовать, не имея достаточно денег?"

Половину оставшегося дня и вечер Варанов провалялся на диване, а ночью спал, просыпаясь от мучившего его кошмара: задушенная Огородникова подмигивает ему, пытается подняться, он бросается ей на помощь, поднимает ее, а черная птица неожиданно выпадает изо рта девушки, вцепляется ему в волосы и душит огромными крыльями...