Текст книги "АНТИЛОВУШКА"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 9

Посмотрев вниз, в шахту лифта, Леонов понял, что повозиться придется. Когда-то давно он смотрел исторический фильм, в котором показывали казнь колесованием. И, хотя сейчас был не тот случай, в голову майору пришел именно этот эпизод. На крыше лифта, растянутая за руки и за ноги, лежала девушка в униформе торгового центра. У изголовья черным пятном выделялось взрывное устройство, возле которого кучей деталей и проводов валялось оборудование, с помощью которого Хининов, вероятно, тестировал свою адскую машинку. Сбоку от девушки лежал осциллограф.

Марина завороженно смотрела, как в такт пульсу девушки мигает огонек. Из ступора ее вывело прикосновение майора:

– Обрати внимание, куда ведут провода.

– Ага. Видела такие в поликлинике. Прибор "для снятия кардиограммы. Это к нему подключен осциллограф. Чуть изменится сердечный ритм – и все...

– И где он только все это оборудование берет?

– А ты уверен, что мина активирована? Уж больно все тут сложно наворочено.

– Я ни в чем не уверен, – сказал Леонов, – но думаю, дорогая, что мы не находимся в ситуации охотника, который может проверить работу капкана, ткнув туда кол.

– Ты совершенно прав, дорогой, – сказала Марина.

Она вымолвила слово "дорогой", подражая Леонову, но это не меняло дела; возможно, в экстремальных условиях девушка не думала о том, что говорит, и подсознательно выдавала свои чувства.

"Черт побери, – подумал Леонов, – может, в самом деле, после того как она убедилась, что я не сапер-убийца, у нее проснулись ко мне нежные чувства?"

Распластанная на полу девушка застонала и открыла глаза.

Леонов склонился над ней.

– Милая, только не дергайся, – сказал он, – мы с тобой, все будет в порядке.

– Как я здесь очутилась? – удивленно спросила девушка, пытаясь все же вытянуть руки, привязанные тонкими и прочными веревками.

– Расслабься, крошка, – сказал Леонов, – мы из милиции.

– Я только помню, что в кафетерии пила коктейль с каким-то мужчиной, – пробормотала девушка и всхлипнула. – Потом... Он привел меня сюда... Я ученица, два месяца занималась в школе продавцов...

– Ты не на допросе, – сказал Леонов, – главное – не шевелись. Сейчас мы попытаемся тебя избавить от этих проклятых веревок, и ты пойдешь допивать свой коктейль.

– Он поставил бомбу на крышу лифта, – произнесла Марина, – чтобы затруднить доступ к ней. Это его почерк...

– Марина, иди посмотри, что с нашим шизиком. Кажется, он провалился в щель между пассажирским и грузовым лифтами. Пожалуйста!

– Хорошо, – Марина послушно направилась за проволочную сетку, а Леонов стал спускаться по тросу на крышу лифта.

– Сережа, – неожиданно раздалось из-за сетки, – здесь все заминировано.

– Что значит "все"?

– Боже, я заглянула в лифтовую шахту ниже кабины; почти на каждом этаже к металлическим направляющим, по которым скользят катки грузового лифта, примотаны бруски взрывчатки.

– Да, он постарался.

– Это не все, – вдруг снова закричала Марина, – Хининов исчез!

– Как исчез? – всполошился Леонов и поднял голову.

– Его нет там, куда он упал.

– Если ты его ранила, попытайся определить по следам крови, куда он уполз. Свяжись с Барановым, пусть пришлют нам подмогу, – скомандовал Леонов.

– Сереженька, я боюсь, – вдруг послышался жалобный голос девушки.

Леонов ухватился за трос и, помогая себе ногами, выбрался из шахты лифта.

– Идем вместе, – грубо скомандовал он. – Если эта юная мымра начнет дергаться, все взлетит к чертям.

Леонов забрал у Аристовой пистолет, передернул затвор, и они пробежали вниз по аварийной лестнице. Леонов внимательно осматривал ступеньки. Двумя этажами ниже он увидел на светло-сером бетоне темные размазанные пятна.

Следы крови вывели его еще на этаж ниже. Двери в торговый зал были приоткрыты, и они вошли туда с девушкой спина к спине, внимательно вглядываясь в ряды вешалок и пустующие прилавки, за которыми днем толпились покупатели.

– В этом зале можно упрятать роту десантников, – сказал Леонов.

– Смотри, кровь! Он пошел к эскалатору, – Марина показала ему темные пятна на голубом линолеуме.

Свежая, еще не запекшаяся кровь на ступеньках эскалатора указывала, что раненый Хининов спустился вниз.

Но они ошиблись, потому что неожиданно услышали голос над собой:

– Здравствуй, Леонов.

Майор дернулся, но стрелять наугад не стал, а медленно поднял голову. Хининов, в изнеможении опершись на барьер эскалатора этажом выше, смотрел на него.

– Привет, Коля. Чего ты тут такого натворил?

Хининову было трудно говорить, но по его лицу, искаженному гримасой боли, можно было догадаться, что ему хочется высказать многое.

– Ты знаешь, Леонов, – прохрипел маньяк, – у тебя была прекрасная карьера. А я двенадцать лет работал за хрен собачий, двенадцать лет. Ты успел за границей побывать, а я? Нигде не был, ничего не видел...

– Глупости говоришь. Афган разве заграница? – стараясь говорить спокойнее, произнес Леонов.

– Двенадцать лет я сушил мозги. Ты знаешь, что я получал? Раз в десять меньше твоего...

– Коля, – мягко произнес Леонов. – Не дури. Идем, развинтишь свою железку и отправимся выпьем...

– Твоя дура меня подстрелила, – Хининов указал глазами на Марину, – а ведь она тоже, Серый, дур-р-а!

– Это почему же?

– Они берут шестнадцатилетних парней или девчонок, учат их в спецшколах при университетах и говорят им, что их услуги понадобятся обществу и они будут героями. Я работал, Серый, двенадцать лет и ни разу даже не был на юге. Понимаешь... Натренировали, заставили работать, а потом забыли, выбросили на помойку.

– И ты решил отомстить? Или стать героем... – выпытывал Леонов мотивы поведения безумца. Он присматривался к рукам Хининова, прижатым к бедру, желая убедиться, что в них нет пульта радиовзрывателя. Хининов, несмотря на ранение, был уверен в себе.

– Леонов, знаешь, что сотворил я в конце концов? Убери пушку, я не вооружен... Мой пистолет упал в шахту лифта...

– Знаю, видел.

– Я создал человека-бомбу! Ты, Леонов, ничего не знаешь... Я учил чеченских террористов изготавливать бомбы, я работал со специалистами Ливии, Ирака, Судана, Палестины. Ты ничего не знаешь, Серый. Эх, Серега, ты думаешь, что я сумасшедший. Так ты ошибаешься. Я знаю тебя, ты тоже завернут на этом.

– Марина, иди к девушке, – неожиданно велел Леонов. – Здесь будет мужской разговор.

Аристова попятилась, а Леонов передал ей пистолет.

– Иди, не бойся...

Марина с опаской наставила оружие на окровавленного Хининова.

– Иди туда, иди к ней, иначе мы сейчас взорвемся! – рявкнул Леонов на Марину. Та поспешно удалилась.

Пока Леонов разбирался с Мариной, Николай использовал заминку на все сто процентов – он исчез. Леонов взметнулся вверх по эскалатору и внимательно осмотрел то место, где минуту назад находился сумасшедший.

Следы крови повели его к стойкам, на которых висели десятки, сотни ковров. Среди этих ковров где-то прятался Николай, истекающий кровью.

Мозг его был безнадежно болен.

***

Марина взбежала по лестнице, забралась в лифтовое помещение и спустилась по тросам к девушке, превращенной в живую мину.

Та ошарашенно смотрела на Марину и все время пыталась освободить руки.

– Сколько раз говорить тебе: не дергайся, – сказала Марина. – Я специалист по разминированию. Полежи немного, мы тебя освободим.

– Я боюсь, я боюсь, – шептала девушка.

– Ничего не бойся, – успокаивала Марина. – Как тебя звать?

– Вика... Я не хочу умирать.

– Успокойся, Вика, ты не умрешь. Мы спасем тебя. Нас этому учили – спасать людей...

– Есть простой выход, Леонов: убить заминированную девушку, – неожиданно, словно из могилы, раздался голос Николая из-за ковров.

– Ты хочешь сказать, – произнес Леонов, – что разминировать твою маму можно только в том случае, когда сердце остановится?

– Абсолютно верно, – произнес сумасшедший. – Для этого надо стать убийцей.

Леонов внимательно следил за коврами. Ему показалось, что один из них немного колыхнулся.

Леонов разогнался и изо всей силы ударил ногой в это место.

Он не ошибся. За двумя коврами стоял раненый Хининов. От удара он не удержался и тяжело рухнул на пол. Теперь Леонов видел его и, переполненный праведным гневом, изо всей силы снова ударил ногой.

– Ты не человек, – крикнул он. – Ты выродок! Ты уже убил стольких ни в чем не повинных людей, а теперь хочешь смерти этого почти ребенка. Ей всего восемнадцать лет. Она ведь только два месяца проучилась на продавщицу и клюнула на тебя...

Маньяк корчился на полу. Ему, очевидно, было тоже несладко. Измазанный кровью, с перекошенным бледным лицом, он хотел жить, но весь смысл его жизни заключался теперь в бомбе на крыше лифта.

Леонов не принадлежал к числу людей, у которых обострено чувство законности и правопорядка.

Он предпочитал вершить правосудие собственными руками. В данном случае, чтобы оно свершилось, ему даже не требовалось шевелить пальцем.

Николай истекал кровью. Вот он приподнялся на руках и в изнеможении плюхнулся в натекшую из его бедра лужу крови. Леонов пожал плечами, повернулся и устремился на помощь Марине.

Глава 10

– Вот смотри. Здесь аккумулятор. Но каким чертом он подключен ко всей этой красоте, я, хоть убей, понять не могу, – Марина взволнованно взглянула на спустившегося на крышу лифта Леонова. – Может, хоть ты мне поможешь? Авось вдвоем справимся? Вот тут идут два провода, а вот тут один. Одно неверное движение кусачками – и конец. Сережа, у меня руки трясутся...

– Тихо, Мариша. Все обойдется. Это я тебе говорю, – Сергей, несмотря на собственный страх, пытался говорить спокойно и уверенно, чтобы придать девушке сил. – Вот проверь-ка этот проводок. Есть контакт?

– Ничего не соображаю...

– Закрой глаза, скажи "ом-м-м!", потом открой – и действуй. Понятно?

Марина последовала совету майора, потом повернулась, чтобы отблагодарить за поддержку, но внезапно ее взгляд привлек странный предмет неподалеку от осциллографа.

– Здесь еще одна взрывчатка!

– Скажи, каков герой! Ты там поосторожнее.

В это время наверху загрохотали ботинки омоновцев.

– Только их здесь не хватало, – буркнул Леонов, распутывая провода у запястья девушки.

Неожиданно в шахту лифта заглянул Варанов.

– Что у вас?

– Не ори, Игнат, а то наша красавица потеряет сознание. И тогда может бабахнуть...

– Что, он подсоединил бомбу к заложнице?

– Да. Табло показывает, что у нас на все про все десять минут. Ты бы, Варанов, поискал на четвертом этаже своего дружка Хининова. Он там истек кровью...

– Хорошо, я спущусь...

***

– Вы все время этим занимались? – неожиданно спросила Вика, приободренная спокойными голосами Леонова и Баранова.

– Да, – ответил Сергей. – Как начал в школьном туалете порох палить, так вот до сих пор тянет к таким вещам... – Рассказывая, он зорко следил за действиями Марины. Та осматривала осциллограф.

– Здесь еще один заряд. Только бы он не сработал. Руки трясутся. Они все на одной линии...

– А провода напрямую идут?

– Через резистор. Что, резать будем?

– Подожди, давай лучше откусим зарядное устройство. Бери кусачки...

– Не могу.

– Давай быстрее.

***

В это время наверху послышались крики, омоновцы изо всех сил мчались по пожарной лестнице к лифтовому помещению. Они не смогли обнаружить Хининова ни на четвертом, ни на пятом этаже и предположили, что их спятивший инструктор решил пробраться наверх, чтобы помешать разминированию.

Леонов редко ошибался, но от ошибок застрахован не был. Редко удается верно оценить силы человека, маниакально охваченного идеей смерти.

Николай Хининов потерял много крови, но все же нашел в себе силы приподняться и, шатаясь, направился к лифту. Его брюки пропитались кровью, но в, заднем кармане их лежал кусок пластита.

В другом кармане находился взрыватель. Соорудить примитивную бомбу не представляло труда, надо было только вставить взрыватель в гнездо во взрывчатке и поджечь бикфордов шнур.

Безумие, охватившее Николая, требовало одного: создать и испытать человека-бомбу. Хининов предчувствовал, что два таких специалиста, какими были Леонов и Аристова, смогут без особого труда обезвредить его взрывное устройство, тем более что оно не было установлено как следует.

А если мина не взорвется, идея человека-бомбы не будет воплощена.

Что же, у него есть запасной вариант. Он должен сам превратиться в человека-бомбу. И для этого не надо ни хитроумных электрических цепей, ни вертящихся крыльчатых роторов, ни двойных обманок в проводах, ни вычурных приспособлений с электрокардиографом. Для этого достаточно всадить взрыватель в гнездо взрывчатки и поджечь хвост бикфордова шнура. А чтобы здание взлетело на воздух, ему достаточно вызвать лифт и войти в его кабину – вся шахта, начиная от цокольного этажа здания до самой верхушки, заминирована. Для этой цели он использовал несколько ящиков взрывчатки, которые пронес в хозяйственный отдел универмага, используя хитроумную комбинацию...

Несколько дней назад Хининов заключил договор на реализацию через парфюмерную секцию торгового центра импортной косметики. Под видом этой косметики ему удалось протащить внутрь здания взрывчатку. Бруски ее теперь были туго прибинтованы к силовым конструкциям лифтовой шахты. Если взорвется хотя бы одна из шашек, сдетонируют все остальные. Сила взрыва будет такова, что межэтажные перекрытия сломаются, как спички, и прошьют здание сверху донизу, словно карточный домик.

Николай с трудом переставил непослушные ноги. Делая шаг за шагом, подошел к дверцам лифта, нащупал кнопку вызова и нажал ее.

***

Несколькими минутами раньше на крыше кабины лифта происходило следующее. Девушке неожиданно сделалось плохо, и она стала терять сознание.

– Марина, займись девушкой, – , приказал Леонов.

– Вика... Вика... Ты меня слышишь?

Девушка едва шевельнула губами.

– Не теряй сознания, Викуля, постарайся. Тогда мы тебя спасем.

Заложница начала усиленно моргать глазами.

Ее дыхание стало спокойнее.

– Все, Марина, мы можем ее освободить, у нас почти нет времени. Режем... – сказал Сергей.

Действуя согласованно, они перерезали несколько проводов. На табло возникла цифра сто. , – Сейчас все взорвется, черт. Такое уже было, – встревожилась Марина.

– А ты перережь четвертый провод, и мы посмотрим, что получится... – пробормотал Леонов, поглощенный процессом разминирования, но тут сообразил, что именно он советует делать...

– Стоп-стоп! Четвертый не режь! – внезапно закричал майор.

– Уже поздно.

Вика, будучи невольной свидетельницей того, как переговаривались саперы, задергалась, лицо ее побледнело и глаза закатились.

– Проклятие, опять она переволновалась, – вскрикнул Леонов. – Если девушка потеряет сознание, мы взлетим вверх тормашками. Режь красный.

– Почему красный? Должен быть зеленый!

– Режь красный, я тебе говорю!

***

В это время Николай Хининов нажал кнопку вызова лифта. Кабина дернулась и поехала вниз;

Леонов и Марина переглянулись. Они не ожидали этого.

– Ой, у нас пятнадцать секунд, не больше. Постарайся подсоединить красный обратно.

– Есть.

– Мы все умрем? – неожиданно прошептала девушка.

– Вика, не мели чепухи. Будешь с нами, ясно?

Осталось недолго.

– Мы спускаемся на лифте, сейчас будет взрыв? Да? И мы умрем, да?

– Все хорошо, детка, все хорошо, – говорил Леонов, не зная, что ему делать: то ли попытаться остановить лифт, то ли продолжать разминирование.

Драгоценные секунды безвозвратно убегали.

***

– Я знаю, что делать, – вдруг закричал Варанов.

С этими словами он подбежал к пожарному стенду, что находился на лестнице, сорвал с него лом, вернулся к дверцам лифта. Два омоновца, из самых сообразительных, поняли его намерения и руками вцепились в наружные дверцы лифта, пытаясь раскрыть их. В тот момент, когда луч света из лифта блеснул в щели, Варанов всадил лом между створками. Еще один омоновец стал на конец лома. Лифт опустился, и кабина задергалась и остановилась, обретя своеобразную опору.

– Сейчас рванет, – сказал Варанов, но взрыва не последовало. Вместо взрыва этажом ниже раздался ужасающий рев. Омоновцы бросились вниз.

Обнаружилось, что Николай Хининов стоял на коленях возле лифта и пытался зажечь бикфордов шнур. Но залитая кровью зажигалка не срабатывала. Маньяк даже пытался кусать взрывчатку, стучал ею об пол, лишь бы она взорвалась, но у него ничего не выходило. Омоновцы заломили руки преступнику за спину и потащили к выходу.

***

– Держись, майор, – вскричала Марина на последних секундах перед взрывом. – Теперь мы должны одновременно сделать последний разрез.

– Последний и предпоследний. Ведь это замыкание. Все, режем.

Щелкнули кусачки. Цифры на табло замерли.

Вика по-детски захныкала.

– Я думала, что у меня голова оторвется, – прошептала Марина.

– Уф-ф, – вздохнул Леонов. От напряжения он взмок.

– Сережа, ты просто догадался, что надо резать оба провода?

– Да... – Леонов в изнеможении распластался на полу возле спасенной девушки.

– Ты хочешь сказать, что не знал?!

– Какая теперь разница, Марина? Мы спасены. Все кончилось, – майор принялся отвязывать Вику. Девушке помогли подняться.

– Кажется, меня ноги не держат... – с виноватой улыбкой произнесла юная продавщица.

– Ничего, мы тебя поддержим, было бы что держать, – улыбнулся Леонов. – Ты только успокойся и не дрожи, как хвост у овечки...

На улице в лучах расставленных прожекторов сновали репортеры. Леонов увидел все так же изящно выглядевшую Оксану. Однако журналистка не бросилась к майору, а пыталась добиться хоть нескольких слов от Вики, которую Варанов вел к машине.

– Как вас зовут? Как ваше имя?.. – тараторила тележурналистка.

– Мы не отвечаем на вопросы. Извините, дайте пройти. Разойдитесь вы, черт вас возьми! – нервничал Варанов.

– Господин Варанов, – наехала Оксана на Игнатия, – верно ли то, что инструктор ОМОНа по взрывному делу и есть установщик неизвлекаемых мин?

– Отвяжись, – отмахнулся Варанов.

– Николай Хининов жив? Говорят, он покончил с собой, так ли это?

Варанов молчал.

***

Марина и Леонов стояли на террасе универмага и дышали свежим прохладным воздухом.

– Что бы я делала без тебя? – сказала девушка и уткнулась Сергею в грудь.

– Ты просто доверилась своим инстинктам, Марина.

– Можно, я сейчас доверюсь своим инстинктам?

– Доверяйся, – сказал Леонов.

И Марина впилась в него затяжным поцелуем.

Глава 11

Леонов был уверен, что Николай Хининов – сумасшедший, маньяк-взрыватель, для которого работа стала болезнью. Он слишком хорошо помнил, как Хининов с огнем в глазах рассказывал об идее человека-бомбы.

Но врачи из комиссии судебно-медицинской экспертизы, по-видимому, считали иначе. То ли взрывателю удалось обмануть комиссию, то ли нужда была в дармовом труде такого профи, как он. Хининова признали вменяемым и осудили на пятнадцать лет строгого режима.

Передряга, в которой побывали Сергей и Марина, настолько сблизила их, что скорой свадьбе никто в саперном отряде не удивился. А спустя год Марине пришлось покинуть любимую работу – нужно было воспитывать дочку Дашеньку. От грозящего безденежья Леонов сбежал в отдел милиции, хоть и понимал, что работа эта неблагодарная и большой любовью и симпатией у населения не пользуется. Но кормить семью необходимо.

Сергей, действуя по своей старинной, еще в "Святогоре" отработанной методе, заставил уважать себя не только местную пацанву, но и матерых "урок". Известный подольский авторитет Папа Карло уже подумывал о том, как бы пришить нахального мента, но понимал, что вряд ли его братва с таким делом справится. Казалось, жизнь налаживается и бьет ключом. Но, к сожалению, оказалось, что если и бьет, то все по голове...

Началось все с того, что рано утром уборщица самого известного в Подольске казино взялась, по обыкновению, за уборку туалетов – почему-то это были самые "чистые" площади во всем казино и служили "теть Лизе", как ее называли работники заведения, своеобразной разминкой перед основной работой.

В женской половине туалета, небольшой, всего на три кабинки, со стенами облицованными импортной кафельной плиткой с причудливыми узорами она набрала из-под крана воды в ведро, привычно и ловко отжала губку на металлической швабре, а когда подняла глаза, лицо ее вдруг исказилось, она вскрикнула, швабра выскользнула из рук и со звонким лязгом ударилась о гладкий пол.

У крайней кабинки, у окна, прислонившись спиной к батарее отопления, на полу сидела девушка. У нее были выпучены глаза, розоватая пена засохла вокруг приоткрытого рта, руки раскинуты врозь. Но ужаснее всего было лицо девушки. Между синими под перламутровой помадой губами весь в розоватой пене торчал маленький темный комочек. Кому и зачем понадобилось убивать символ казино, было совершенно непонятно!

Несколько секунд уборщица таращилась на кошку, на задушенную девушку и, наконец-то поняв, что перед ней труп человека, дико взвизгнула, попятилась, споткнулась о порожек, отделяющий туалет от небольшого фойе с зеркалами, и только затем повернулась и побежала наверх.

Сердце у нее отчаянно колотилось, а перед глазами стояла завернутая набок голова девушки со следами то ли размазанной помады на щеках, то ли крови и маленькие птичьи лапки в золотых колечках, торчащие изо рта жертвы.

В казино еще никого не было, поскольку первые посетители появлялись только после двенадцати дня, а вахтер, дежуривший в эту ночь, с разрешения уборщицы пошел в киоск покупать газеты, предварительно заперев казино на ключ.

Уборщица, стоя у парадной двери, справилась с первым испугом, дождалась вахтера, дородного седовласого мужчину, и сообщила ему об увиденном.

– Чегой-то ты говоришь?! Какой труп? Какая птица? – пробормотал вахтер, бросил газеты на подоконник, запер парадную дверь казино и уставился на уборщицу.

– Истинный бог, те говорю, неживая девка в женском туалете! – скороговоркой тараторила уборщица. – И Никуша наш казиновский изо рта торчит...

– Ну так я сейчас вызову милицию, – отвечал вахтер. – Раз неживая, что поделаешь?

Уборщица боялась, что вахтер позвонит в милицию, так и не взглянув на найденную в туалетной комнате мертвую девушку. Вдруг уборщице показалось, что виденное там, внизу, ей причудилось.

– Степаныч, идем посмотрим... – сказала уборщица вахтеру. – Милицию пока не вызывай, идем посмотрим, а потом уж и вызовем... А птица-то изо рта торчит... Никуша наш...

– Ходить еще, – заметил Степаныч, – раз труп, значит, нужно звонить в милицию. И при чем тут птица?

Но старик встал и пошел вслед за женщиной.

– Может, нажралась водяры?.. – высказывал на ходу свои предположения вахтер. Он тоже успел струсить, взволноваться, и рука его шарила по карману, где у него обычно лежали таблетки нитроглицерина.

Уборщица подвела старика вначале к мужскому туалету, и они заглянули туда. От страха уборщице подумалось, что там тоже может быть труп. Но там было пусто и почему-то подозрительно чисто.

И вот старик и женщина заглянули в женскую половину туалета.

Труп девушки был на месте. На месте была и птица.

Вахтер и уборщица присмотрелись к окоченевшему телу совсем еще молодой, лет девятнадцати-двадцати, девушки со вздернутым носиком, в джемперке каштанового цвета, коротенькой красной юбке с серебристыми блестками, задранной на крупных бедрах так, что было видно белье. Ноги у девушки были раскинуты, словно у сидящего пластмассового пупса.

Степаныч отважился пройти внутрь туалета и, показывая пальцем на шею девушки, произнес:

– Задушили...

– А я думала – ожерелье какое-то черное...

– Вишь, губы распухли... – мрачно добавил вахтер и начал осматривать птичий хвост, торчащий изо рта девушки. По всему выходило, что это и был Никуша, заведенный управляющим казино для понта (казино имело претенциозное название "Черный дрозд"). Еще до того, как впервые всерьез заговорили о строительстве в городе троллейбусной линии, Ищенко повесил у себя в кабинете шикарную клетку и посадил туда то ли пойманного, то ли купленного дрозда. По утрам дрозд звонко распевал в клетке и бодро переступал лапами, на которых сверкали золотые колечки. Теперь эти самые колечки тускло поблескивали на фоне посиневших губ убитой.

– Бедняжка, – прошептала Лизавета. Было непонятно, к кому относилось это слово – то ли к птице, то ли к девушке.

– Вишь, губы распухли... – мрачно повторил вахтер и пошел наверх, задыхаясь от внезапного приступа грудной жабы.

На лестнице Степаныч сообразил, что гораздо правильнее поступит, если сообщит о находке управляющему, прежде чем звонить в милицию.

К удивлению вахтера, в холле расхаживал, засунув руки в карманы модного пальто, молодой стройный человек. Он подошел было к вахтеру, но тот замахал рукой, не желая разговаривать с неожиданным гостем. Задыхаясь от приступа и волнения, весь покрытый крупными каплями пота, вахтер поспешно набрал номер квартиры управляющего казино.

***

Василий Петрович Ищенко, он же управляющий казино "Черный дрозд", в то утро невыносимо страдал с похмелья. Вчера вечером он в очередной раз здорово проигрался в карты, растратил кое-что чужое и теперь не знал, как выпутаться. Тело ломило, кожу охватывал нестерпимый зуд, и вообще чувствовал он себя весьма гадко.

В довершение ко всему к нему напросился ночевать известный в московских шулерских кругах катала по прозвищу Юлька, которому он был должен около трех тысяч долларов. Этот долг был сильно просрочен, но возвратить его у Василия Петровича не было никакой возможности, исключая невероятное – внезапный выигрыш.

Юльку нельзя было не пустить в квартиру, а тем более обругать и выгнать сейчас. Тот с перепоя дрых на его кровати в спальне, тогда как сам Василий Петрович вынужден был прикорнуть на диване.

Вчера вечером в тайной надежде одолжить денег управляющий предложил Юльке посидеть в его кабинете. Он знал, что катала голубой, и любое проявление внимания к его особе льстит этому высокому, нескладному брюнету с дряблыми мышцами и сиреневыми мешками под глазами.

– У меня к тебе просьба, Юлиан, – сказал Василий Петрович, наливая Юльке стакан. – Я тебе должен, знаю. Придет время – отдам. Не можешь ли ты, друг, дать мне взаймы тысчонку, а? Через недельку отдам...

Юлька неподвижно уставился на управляющего и молчал.

– Я не стал бы тебя просить, если бы не моя проруха. Скверную штуку сыграла со мной судьба-злодейка... Жена на днях дала мне заложить колье с бриликами... Нужно дочке скрипку хорошую купить. Я, понимаешь, заложил в ломбарде, и вот... В "Японский сундучок" сел играть и при тебе же неожиданно все спустил...

Юлька задвигался и хмыкнул.

– Ты мне мульку не гони, Петрович, – сказал шулер со злой усмешкой. – Капуста счет любит.

Если бы я включил счетчик да пожаловался Папе Карло, то обобрали бы тебя до нитки... Какое ты имел право садиться играть, зная, что это деньги на скрипку? Ну серьезный ли ты человек после этого?

Постой, не перебивай... Дай я хоть раз выскажусь, – Юлька хлебнул вина. – К чему эти вечно новые кожаные пиджаки? К чему эта булавка с бриллиантом? Тебе ли, живущему на зарплату, садиться за стол с каталами? К чему это вечное хвастанье своими несуществующими знакомствами? Знаком и с Кобзоном, и с Басковым, и с девчонками с "Фабрики звезд"... Когда ты выдрючивался перед этими бабами в фойе, мне за тебя стыдно было. Лжешь прямо в глаза...

– Перестань, давай лучше коньяку выпьем... – быстро пробормотал управляющий, напуганный упоминанием о Папе Карло – бывшем жуке, что на воровском жаргоне означает лицо отвечающее в преступном мире за порядок в "подведомственном" казино. – Я понимаю, тебе обидно, что...

Юлька неожиданно хриплым и грубым голосом, словно ворон, закаркал:

– Допустим, ты любишь форс, ладно. Я согласен допустить это, Петрович. Но я не пойму одной вещи... Как ты мог играть с бабами колодой, которую сам наколол? Я видел, как ты, сдавая, щупал карты. Тьфу!

Василий Петрович покраснел, как беременная школьница у гинеколога, и начал оправдываться.

Катала настаивал на своем. Спорили долго и утомительно. Наконец оба умолкли и задумались.

– Что же мне делать, Юлька? – сказал Василий Петрович после долгого молчания. – Как выкрутиться?.. Не осуждай меня, Юлька, мне и так тяжело.

– А ты еще по пятьдесят зеленых швыряешь на минет с этими сучками... Нагнал полное казино малолеток... Да, манеры у тебя, пиджак в бутике куплен. Вообще вас, таких... (Юлиан не мог подобрать соответствующее управляющему оскорбление) бабы любят. В вас влюбляются... А я-то при чем, почему я должен страдать? – по лицу шулера пробежали гримасы досады и гадливости.

Он машинально, сам того не сознавая, взмахнул рукой и.., слабо ударил управляющего по щеке.

Все это произошло очень быстро и вышло пошло и некрасиво. Юлиану стало стыдно за эту пощечину, и он настороженно уставился на Василия Петровича.

"Ревнует, – подумал тот. – А значит, денег даст".

Действительно, после долгих уговоров Юлька дал управляющему пятьсот долларов, которые позже постигла та же печальная участь.

Поскольку жена управляющего вместе с дочерью уехала в Москву на три дня на прослушивание к профессору музыки, Юлька напросился к нему. С чувством отвращения Василий Петрович был вынужден подливать шулеру в водку и вино спирт, чтобы погасить его пылкие чувства.

Под утро Юлька отрубился, но, едва зазвонил на прикроватной тумбочке телефон, механически цапнул трубку, поднес ее к уху и, словно ворон спросонья, каркнул, в чем-то подражая экс-президенту страны:

– Шта нада?

***

"Кто это? – подумал вахтер, услышав хриплый голос. – Неужели Петрович опять с голубыми связался?" – ив трубку произнес:

– Степаныч это, с вахты, из казино, мне Петровича...

– Сейчас... – манерно ответил "ворон", и тотчас раздался спокойный и вежливый, совсем не похмельный голос Василия Петровича, словно управляющий не пил водки и всякой дряни до четырех утра, а после еще не добавлял дома в сомнительной компании:

– Да, слушаю...

– Василий Петрович?

– В чем дело, Степаныч? – строго спросил управляющий. – Чего ты сипишь? Приступ, что ли?

– Василий Петрович, – повторил вахтер, – приезжайте немедленно. Дрозд.., ваш дрозд...

Вахтеру совсем не хотелось распространяться о трупе по телефону в присутствии малознакомого и довольно наглого молодого человека, который, делая вид, что просматривает купленные Степанычем газеты, на самом деле прислушивался к телефонному разговору.

Видно, уловив в голосе вахтера тревожную ноту, управляющий не стал ничего уточнять, понял, что вовсе не в птице дело, и бросил в трубку:

– Еду.

В это время уборщица выбежала на улицу, добежала до телефонной будки и закрыла за собой дверь. У уборщицы дрожали руки, и она почему-то усиленно вытирала их о край халата. Несколько раз палец скользил по кнопкам, нажимая по две сразу. А когда наконец она набрала номер телефона своей подруги, то сдавленным, чужим голосом, запинаясь, сразу крикнула в трубку: