Текст книги "Затмение (СИ)"

Автор книги: Андрей Мороз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

А мне – вон туда! Подскакиваю и с интервалом в секунду бью обеими руками. Сначала щитом по затылку, следом клинком в район поясницы и почек – в спину широкоплечему приземистому черту, наседающему на кого-то из наших.

Хорошо приголубил! Нарядно!

…Разворачиваюсь на раздающийся сзади хриплый свист и успеваю принять на щит яростный, но откровенно слабеющий удар от уже проткнутого стрелой в шею бородатого цыганистого парня лет двадцати пяти с непокрытой головой.

Еще одна стрела тут же бьет его в бедро, а моя нога пробивает в низ живота под коротковатый бронежилет. Тело улетает – откуда принеслось и падает на землю, получая в разлуку бонусную стрелу куда-то в паховую область.

Бросаю взгляд направо и вижу гордо стоящего на крыше сарая, улыбчивого Римана – кузена и лучшего друга вождя Тара. Рядом с ним еще кто-то из стрелков. Такой же – сияющий и довольный как слон. С благодарностью коротко взмахиваю гривой. Как в кино, мля! Получаю идентичный ответ на ходу и через секунду молодые воины уже снова заняты делом – выцеливая следующую жертву своего искусства. Тандемом работают? Разумно! Ай да красавчики! Куда бы мы без них! Ох, и свезло же мне тогда в первый день на этой земле! Вовремя и в самом нужном месте появился!

…Стратег и полководец из меня конечно тот еще! Аховый! По уму – мне бы тоже с какой-нибудь крыши битвой руководить. Но не получается. Я пока еще не император галактики, а заурядный вождь союза племен! И мое место сейчас здесь! Ну а моя ценность, как «порталиста» и «менталиста»… Что же – прошу считать меня «играющим тренером», что ли…

– Валя, как вы там?

– Нормуль, босс!

Голос Шептуна хриплый и надсаженный.

– Помощь нужна?

– Справимся! Давим! Ой бля, чуть не пропустил… Отстань пока. Тут клиент… шибко резкий… А! Все уже: не успел – пуля решила! Шериф наш ему прямо в зубы болт засадил насквозь. Ох и хороши у пиндосов игрушки! Мощща! Вы-то как?

– Норм!

…В целом все ясно – мы победили и уже вот-вот наступит та стадия драки, когда бой переходит в тупое истребление, плавно переходящее в стадию добивания. Первый – самый опасный и отчаянный наступательный порыв мы им сбили. Они не прошли. Сейчас большинство бойцов, упав духом – превратится в до смерти испуганных людей, ищущих путь к спасению.

Из-за ближайшего сарая выскакивает долговязый, тощий и голенастый, нескладный персонаж.

Малолетка. Совсем пацан еще. Такой, как наш Данька.

С головы до пяток измерив меня огромными от испуга глазищами, сверкающими на чумазом лице – молодой волчонок вихрем уносится в сторону, кардинально резко изменив предыдущую траекторию движения. С места включив четвертую космическую скорость. Бездумно поддавшись древнему охотничьему инстинкту – широкими прыжками мчусь за ним.

От стены одной из построек внезапно отделяется тень! Пытаюсь погасить инерцию несущегося тела. Занять удачную позицию. Прикрываюсь щитом. Заношу руку…

…Свой, мля! Из поставленных на охрану периметра. Чуть не рубанул союзничка!

«Давай туда» – грозно ры́каю на него и коротко сверкаю сурово блеснувшим клинком в направлении дома…

А где пацан? Потерялся… Наверное вон за тем углом укрылся, соплежуй. Ладно и хрен бы с ним – дальше не побегу. Пусть себе живет. Опасности этот тинейджер не представляет. В одиночку он, скорее всего вообще в степи заблудится и сгинет. А если даже и доберется до своих – так у страха глаза велики! Таких баек о нас порасскажет! Ну а нам оно только на пользу будет, пожалуй.

Так что, пусть себе бежит быстрее лани! А мне возвращаться надо. Что-то я увлекся не ко времени.

…Еще не до конца успев развернуться на сто восемьдесят, для возвращения на расчищенный пятачок под окнами дома, ставший основной ареной битвы – краем глаза замечаю, как через забор буквально в пяти шагах от меня – большими ловкими кошками перемахивают две тени!

Оттуда – сюда!

А вот это уже точно – не наши! Бойцы чужаков.

Без ума совсем, что ли? Наверняка «обдолбыши» под кайфом! Решили ломануться в самую гущу драки! Да еще во время страха – когда воображение рисует врага, гораздо более грозным, чем он является.

Такие очень опасны! А я стрелка отпустил. И оглядываться мне уже некогда! Не дадут такой возможности. Бежать?

Что-то проорав, смещаюсь вправо – выставляя их на одну линию и лишая возможности немедленной одновременной атаки… Ух – не на тех напал, мля! Не проходит номер! Фокус не удался! Битые они! И не обдолбыши… Тут же почти синхронным прыжком расходятся на две стороны. Пячусь… Швыряю в левого, вовремя подвернувшийся под руку сюрикен. Мимо! Уклонился шустрик! Второй уже налетает! «Интуит» тормозит и «лагает» Сам – всё сам!

Щит. Финт. Удар! Щит, шаг! Удар! Уклон. Шаг, щит! Уход. Удар! Отскок! Замах-«обманка»! Отскок!

Только бы к стене не прижали! Маневр и дистанция – теперь моё всё! Где все наши-то? Не вывезу ведь! На выпад правого не ведусь… И правильно делаю! Это ответная обманка!

Снова разгоняю интуита … Не фурычит?! Да хрен его знает – как это в здешних условиях работает!? Похоже, никак! Не сегодня, точно! Сам! Мля!

Особенно опасен задний! С перебитым носом. Крепкий, быстрый, хитрый и осторожный. Опытный. Вперед до поры не лезет – товарища паровозом пустил. Сам ни на один миг не подставляется – ждет момента. Выцеливает, выгадывает время для одного – главного удара.

Умные, холодные глаза ощупывают и оценивают меня из под глубокой тени под шлемом. Забавного вида панамка, кстати. Но мне отчего-то сейчас совсем не смешно… Может позже похохочу? Если доживу…

…Мля! Почти достал! Он – меня! Ух! На грани невозможного, не успевая отступить или отпрыгнуть – ухожу корпусом в немыслимый наклон назад… Буквально волосками бровей ощутив холод клинка. Оглушительно свистнувшего, но все же пролетевшего мимо!

…Каска слетает с головы. Брякается о землю. Ремешок перерезал?! Ух ты!

Щит! Хруст! Шаг. Теперь назад. Уклон. Показать атаку… Отбить! Отскок! Всё! Вот-вот зажмут!

– Валя, твою мать – выручай! Я справа у забора!

Не успеет! Двор большой! Не дотяну!

…Со стороны затухающей драки неожиданно приносит еще одного. Сплошная борода и дикие глаза. Все – кирдык котенку! Точно не отобьюсь! И не рванешь отсюда – теперь все пути перекрыты. И не расчистить. Завяжешься с одним – двум другим спину подставишь. Ну, тебе-то мудак, чего надо? Бежал бы себе мимо – я ведь дорогу не загораживал! Но нет же – этот гад осознанно решил помочь меня заземлить. Либо с адреналиновой дури налетел и в горячке просто не соображает, что мог поступить проще. Путь свободен. Пробежать десяток шагов, нырнуть за сарай, а там уже и забор. А за ним – жизнь! Еще и сейчас не поздно ведь…

Ринулся. Без реверансов и подготовки.

Обозначив короткий быстрый выпад – пытаюсь «осадить» свежего противника. Пыл поумерить, чтобы так рьяно не наседал с разбегу, не налетал ястребом. Но он, сука – тоже не тормозит и с отскоком отражает мой удар разбитым, но еще «живым» щитом.

При этом волосан очень ловко орудует запястьем.

У него в правой поблескивает какой-то недлинный меч или большой кинжал.

Небольшой размер оружия позволяет ему стремительно, почти молниеносно изменять углы атаки и делает этого заросшего встрепанного коршуна – вовсе уж дико опасным противником.

Неожиданно включается интуит. Проснулся или прогрелся? Ну – хоть так! Лучше поздно, чем… Ох – «первый опасный» снова почти достает меня! В пах. Ну и ловок, гад! Психую. Он тоже злится на свою неудачу, но осторожности не теряет. Не упускаю из вида заросшего! Второй из пары – обходит слева! Это шанс!

Успею!?

Разворачиваюсь. Обозначенный мной удар щитом под подбородок – заставляет его машинально, на инстинктах, качнуться корпусом назад. «Прохожу в ноги» и вгоняю клинок в самый низ брюха, чуть не вывернув свою левую руку – «зонтиком» удерживающую щит надо мной. На случай его последнего удара сверху… Не ударил. Этот – всё!

Дико рискуя – без паузы прыгаю в сторону «первого опасного» и буквально «в полете» – вижу как гримаса ярости на его лице превращается в гримасу удивления… суженные глаза широко распахиваются, а рука, в которой он держит саблю – падает и повисает держась у плеча лишь на обломке кости, куске рукава и сухожилии. Его оглушающий – полный боли и обиды визг, доходит до моего сознания уже позже. Наши успели!

Бросаюсь вперед. Добить! Спотыкаюсь. Падаю. Лечу к земле. Всё! Проиграл! Уже через миг, летящий ко мне волосатый коршун – прыгнув сзади, резанет сверху! Прямо в шею! Или насквозь пришпилит меня к «взлетной полосе»!

Оранжевая слепящая вспышка в глазах. Жуткий треск в голове… Проваливаюсь в безмолвную темноту…

Глава девятнадцатая. Планета Нугари. Май

…Раскинув ноги циркулем, сижу на жопе прямо на земле. Кто-то придерживает моё вялое тельце под спину.

«Я солдат и у меня нет башки, мне отбили её сапогами…»

Верхняя половина лица прямо горит! Адским пламенем! Боль и ужас! Дикий и липкий! Как кровь! Еще не понимаю всего до конца, но что-то со мной не так… Перед глазами: взбаламученными донными водорослями в мутной воде – плывут и колышутся невнятные и размытые радужные круги…

Внезапно догоняю!

Главное!

Глаз! Сука – он мне глаз выбил! Паскуда! А-а-а-а! В панике хватаюсь за лицо. Под мокрыми ладонями хлюпает и махрится что-то теплое. Неживое. Пугающе нависающее над правой частью моей изуродованной морды.

Раскрываю левый глаз. Пальцами. Трясущимися и липкими как страх.

Мир перестал быть цветным и обьемным – он стал плоским и каким-то блеклым, почти черно-белым.

В ушах – то звенит, то гудит и сквозь этот гул все иные звуки прорываются с трудом и опозданием.

– Дай гляну! – подскакивает Валентин. Его лицо с мокрыми, прилипшими ко лбу волосами – сердитое и кривое. От его злости или от монокулярности моего восприятия.

Дергаюсь назад. Безуспешно. Не дает кто-то невидимый, тот кто сзади меня.

– Глаз, – шепчу другу я, покорно подаваясь вперед заколотившимся как в припадке телом.

– Сидеть, мля! Сидеть, сказал! Да, держи ты его, – бросает кому-то он. Я рвусь непонятно куда – сам не зная зачем. Кто-то сноровисто и жестко захватывает в замо́к мою правую руку. Цепко обхватив под челюсть, фиксирует голову в мертвом захвате.

Воздуха не хватает! Задохнусь же! Паникую и ненавижу всех! Дебилы! Суки! На хрена?! Пусти, нна!

Шептун хлестко бьет меня своей лапищей по целой левой щеке. Больно! Льет на голову воду. Яростно шипя, матерится сквозь зубы…

Зажгло сильнее. Печет всю правую половину головы. Но мне не столько больно, сколько страшно. Очень страшно!

Прекратив вырываться из удушающего захвата – молочу о землю кулаком, оставшимся свободным. Чтобы хоть что-то делать. Чтобы хоть как-то отогнать этот страх.

Боль в руке остужает и очищает голову. Разгоняет жаркую муть.

Обретаю возможность соображать и осознавать смысл происходящего вокруг.

– Все нормально. Все нормально, говорю! Слышишь меня?! Ты просто башкой о какой-то камень приложился. Просто кожу сорвал. Это кровь оттуда тебе глаз заливает! Да еще и целый шмат мяса сверху висит и свет перекрывает. Успокойся говорю, баран психованный! В порядке всё, мля! Раздуплись уже! – прирыкивает на меня Шептун с явно слышимым облегчением в голосе и еще более заковыристо матюгается. Отпускайте его, – говорит он кому-то за моей спиной.

Захват моментально ослабевает.

На инстинктах – сразу пытаюсь вскочить на ноги, но неудачно. «Не взлетев», вновь шлепаюсь задницей на землю. Благо – не высоко. Праздничная джига пока отменяется! Ну и хрен с ней.

– Все нормально, Егор! Все нормально. На месте глаз. – сквозь треск прогорающего особняка, почти в самое ухо нежданно журчит-шепчет тонкий голосишко Кэти. Двумя прохладными руками девушка крепко, но вместе с тем осторожно и ласково прижимает мою больную горящую головушку к металлическим пластинам на своей плоской груди… От кевлара, обтягивающего её бронежилет – абсолютно неожиданно пахнет сиренью и свежестью какого-то парфюма. Успокаивающе и очень приятно! Восхитительно и чудесно. Этот мирный и уютный запах женщины, внезапно совершенно меня расслабляет и я послушно обмякаю в ее руках…

Всё – кончилась истерика! Или что это было? Во всяком случае, что-то весьма её напоминающее.

Прохладные и нежные девичьи руки аккуратно и бережно промывают рану и перебинтовывают многострадальную голову.

Обретаю возможность видеть мир трехмерным, после чего окончательно успокаиваюсь.

– Только зашить надо обязательно, – сообщает Кэти, всовывая в мои трясущиеся ручонки фляжку художника, ускакавшего куда-то «довоевывать» и «порядки наводить», – Я зашью – не переживай. У меня ведь медицинское образование. Не законченное правда, но уж с таким пустяком – справлюсь. Легко. Там всех дел-то… – её чудесные, волшебные руки гладят меня по небритой щеке. Как испуганного ребенка.

Киваю, соглашаясь. Мне сейчас стыдно. Очень. Что это было? Страх, конечно. Я ведь решил что мне уже точно – всё. Что эти трое меня по-любому размотают.

– Угу. Сейчас со всем срочным и неотложным разгребемся и зашьешь. Спасибо тебе, Катя.

– За что? – округляя глаза, не понимает она. Или скорее всего – щадя мое мужское самолюбие, делает вид, что не понимает.

– За то, что ты есть, – и больше ничего не добавляю.

Ох и трахну, все же я тебя, Лара Крофт! В знак благодарности за деликатность и нежность. И не только. Чуйка вещует – тому быть! Когда-нибудь.

Слегка качнувшись, встаю на ноги. Равновесие восстановлено. Во всех смыслах. Прямых и переносных. Всё – я полностью в норме. Всё прошло. Я вернулся. И все же не удержавшись – злобно пинаю лежащий рядом труп бородатого, мстя ему за свой только что пережитый животный ужас.

Прошу вернувшегося друга полить на руки. А то липнут ко всему – аж противно.

Как всегда – я весь, с головы до ног, уделался в противно-липкой бурой субстанции. Броник впереди залит кровищей по самые яйца. Моей и чужой.

Полив, Валя снова сует мне свою «заветную» флягу. Прямо чуть ли не в зубы запихивает. Пью адский, но отлично и быстро прочищающий мозг напиток с настоящим удовольствием. Притянув себе под нос голову Кэти, по-бомжацки «занюхиваю» крепкий алкоголь её волосами.

Глядя на удивленное лицо девчонки Шептун весело гыкает.

Налетевший предрассветный порывистый и резкий ветер приносит с собой прохладный и освежающий редкий и мелкий дождик.

Судя по прилично отсыревшей одежде он не прямо сейчас начался – просто нам не до него было

Княжий терем горит. Жарко. Треск пожарища и крупные хлопья пепла падают с неба. Жирный и густой чад лезет в ноздри. И норовит добраться до моего единственного непострадавшего глаза.

– Ну что тут у нас? – скрывая смущение, деловито откашливаюсь.

– Кто цел остался – побросали свои сабли и сдались. – согласно субординации, снова вступившей в силу одновременно с возвращением командира в разум, докладывает Валентин, – Киерены в полном составе поддались на агитацию и пропаганду и резво ускакали в родные прерии. К нам – ни один даже не полез. Твой Таксан – просто орел степной. Как по нотам разыграл. Все грамотно сделал. Ворота открыты. Наши входят в город.

От души приложившись к возвращенной мной фляге – Валя громко отрыгивает и неэстетично утирает губы рукавом.

– Прошу прощения, Екатерина… Хотя ваше: «фи» здесь не совсем уместно. «Кто воевал – имеет право у тихой речки посидеть»… А ведь все получилось, Егор! Как мы их! Это все твой фарт! Только чего ты вдруг в ту сторону в одну каску поскакал-то? Без ансамбля, сам бля, один бля…

…Ну всё, понеслось! Бла-бла-бла… Друг стрекочет новым пулеметом на гарантии. Не захлебнулся бы родимый. От перегрева ствола. Это не совсем он вещает – это с ним на пару, постбоевой отходняк сейчас тараторит. Со скорострельностью стопятьсот выстрелов в минуту. Дело такое, индивидуальное и всякий раз непредсказуемое – у кого-то проявляется в мелкой непрекращающейся дрожи, у кого-то вот в таком говорливом состоянии – не заткнешь. У меня вот: на этот раз в настоящую истерику трансформировался.

– Так что: всё – вери вел, как сказал бы наш ирландский друг! Индейцы рассеяны, трубы трубят, скальпы сушатся! Хорошие парни в белых шляпах победили зло и наказали негодяев! Только вот я… – Шептун понижает голос и быстро воровато оглядывается через свое широкое плечо.

– Кстати, а где он? Шериф где, говорю? Потери какие? – сбиваю его волну. – Бусурман – много в живых осталось? Кто они? Откуда? Главного еще не выявили?

Под бодрый и уверенный перестук копыт – на сцене появляются новые действующие лица. Наши основные силы. Подмога. Вернее – авангард её. Маму его! Помогальщики, мазафака! «Ваши кони – тихо ходют»! По ковбойски лихо соскочивший с седла Мастиф – радостно оповещает начальство о том, как им пришлось притормозить уже почти у самых ворот. Из опасения, что все же придется биться с густо вываливающей из города толпой киеренов. Но не высказав ни малейшего желания вступить в бой – те, мелкими конными группами рассыпались по окрестностям и растворились в утреннем тумане.

Да нет – парни Мастифа совершенно ни в чем не виноваты. Они все сделали правильно. Это уж я так – бурчу по-полководчески. Для профилактики. Ибо: «командир – хорошим не бывает». Да и вообще, что-то я сегодня излишне впечатлительный. Может старею все-таки?

…Прихрамывая и аккуратно потирая вдрызг расквашенный нос, болезненно и осторожно морщась, откуда-то из дыма пришкандыбал шериф О’Конелл.

– Жидковаты оказались… индейцы! – вместо приветствия хмыкает он, – Это им не на колонны из ущелий нападать. А в целом – нормально прошло. Могло быть и хуже. Гораздо. У меня один в минусе. Карло – итальянец, – и непонятно хмыкает, размазывая по лицу кровавую юшку.

– Да. Сочувствую… Не сказал бы, что прямо слабаки. Неплохо дрались, черти, – не соглашаюсь с его оценкой я, – И кстати, мне возможно показалось – приглядываться-то времени особо не было, но по-моему это какие-то не совсем типичные арабы? А?

– Разберемся. Но хотя да – какие-то они… разные. Непонятно. Разберемся, – снова повторяет О’Конелл.

– Пошли, поглядим на супостатов, – предлагает Шептун, стукаясь с ирландцем флягами. Смотрю: эти двое без лишних слов и знания языка – достигли высочайшей степени взаимопонимания. Нашли друг-друга одинокие братские сердца. Колдыри – интернационалисты.

– Ты бы для начала умыться дал нашему другу, Валя.

– Успеется! Чай не на блядки собрались, – беспечно отмахивается художник. – Так для допроса полезнее – страшнее и колоритнее.

Пока идем – размышляю о недавнем, непонятном и опасном чудачестве «интуита» и наконец-то получаю информацию о потерях. Трое наших. Никого из них я близко не знал. Американец. Двое нугари. Один резвый и резкий шустрила прорвался-таки сквозь топоры заслона и горячие молодые бойцы Тара сами спрыгнули с крыши ему навстречу. Зачем? Кровь вскипела? Захотелось удаль молодецкую показать и хлестануться перед Кэти и Эбби, сидящими рядом, на том же сарае? И чего просто в упор – сверху ему в рожу не шмальнуть было? Как это и сделали перезарядившие свои арбалеты девчонки несколько мгновений спустя. Наверное так. Ну и что? «На миру и смерть красна»? Хрень это полная. Смерть априори не красива. Она бесцветна в своей конечной точке… Без цвета. Без звука. Без смысла… Ладно: мертвые в землю – живые за стол…

Почти десять процентов личного состава группы потеряли. Много. Но учитывая масштабность замеса – наверное, все же не слишком. Могло бы быть гораздо хуже.

Нас опять неимоверно выручила ставка на стрелковое оружие.

По возвращению – всех подростков ставим вторыми номерами к стрелкам нугари и пока хоть чему-то не научатся – пусть не мечтают вообще ни о чем другом.

От пылающего дома уже слишком некомфортно пышет жаром. Не перекинулось бы на городок.

Хотя нет – смотрю освобожденные аборигены уже вовсю тушат устроенный нами пожар. Вот и ладно! Это точно – сугубо их головняк. МЧС у нас нет. Пусть хоть с чем-то сами справляются.

Все же отдаю распоряжение Мастифу – выделить своих бойцов им в помощь. Чай не слишком перетрудились.

…Пленных врагов согнали в плотную и тесную кучку в стороне – у самых ворот подворья. Их человек двадцать. Целых и не очень.

Подходим к сдавшимся. Молча оглядываю изрядно закопченные рожи недавних хозяев поселка. Только глаза и зубы сверкают. Недобро. Однако – еще и фасон пытаются держать уроды мохнорылые! Все как у приматов: демонстрация оскаленных клыков – первый признак доминирования и агрессии… Да и пожалуйста – посушите зубы напоследок… покойнички.

Замечаю среди них пару совсем еще щенков, под стать недавно убегавшему от меня. Молодых волчат с собой «на стажировку» взяли? Курс молодого бойца пройти? Пришло их время «становиться мужчинами»? Ну-ну. А повзрослеть-то и не успеют уже ваши мальчуганы…

Ибо, скидок на возраст не будет.

«Был пацан – и нет пацана. Без него на земле весна…»

Вокруг пленных – неподалеку, но все же на расстоянии, группируется кучка местных, по каким-то резонам не принимающих участия в суетливом тушении особняка. Пережитый страх перед грозными завоевателями еще не отступил до конца – потому мирняк нугари бессознательно дистанцию между собой и оккупантами выдерживает.

Присматриваюсь к этой группе повнимательнее. Становится вполне понятным по каким причинам эти люди получили такие поблажки: вызволенные из «бусурманского полона» нугари, выглядят весьма неприглядно и местами даже жутковато. «Крипово», как среди молодняка говорят.

…Все в синяках, кровоподтеках, ранах. На некоторых, реально – практически «живого места» нет.

Истерзанные девушки в грязных лохмотьях, оставшихся от некогда светлых рубашек, заскорузло «стоящих колом» от засохшей крови. Перепуганные, непривычно безмолвные дети. Затравленно и злобно зыркающие исподлобья мужички.

Бледные восковые лица и без того светлокожих нугари – даже в предрассветной серости напоминают гипсовые маски. Только у масок не бывает таких синяков под глазами. Здесь они были у всех. И не только у подвергшихся побоям. У многих черные полукружья на пол лица: не от физического воздействия – от усталости, тревожной изнуряющей бессоницы и пережитого наяву кошмара.

Да – видно от души порезвились ублюдки! Наураганили. Животные!

Вдоволь наигравшись желваками и отскрипев зубами, снова поворачиваюсь к пленным. И наверное у меня на фейсе, что-то отражается. Опа! Уважаемые, а чего это мы фасон уже не держим? Замерли столбами и глазенки в пол роняем? Быстро что-то вы всю свою недавнюю крутость высрали…

А ведь они не столько от злобы, но больше от страха загнанно скалятся – зубами как кинжалами сверкая. Этот страх, вытеснивший все остальное, без труда угадывается в грязных лицах, обрамленных короткими бородами.

Особенно легко он читается на мордах их молодняка.

Ну да, молодые – самые отмороженные, как правило. Не слишком изощренные за недостатком опыта, но безжалостные до полного беспредела. Могу представить как именно эти юные зверьки над «белыми» девчушками глумились. Играй гормон – война все спишет…

Но не свезло вам нынче, юноши! Не в этот раз, котятки. Не пролезло. Не списала… Война она такая – сучка непредсказуемая. Сейчас – ты, а через миг – уже тебя! Только поздно вам об этом задумываться, да и ни к чему уже сие знание. Не пригодится. Зачем на пороге небытия головы мирской ерундой забивать? О вечности размышляйте. До нее совсем недолго осталось. Полшажочка…

Впрочем и мне ни к чему все это. Какая разница – кто и как резвился? Карать мы их – без измерения индивидуальной глубины грехов будем. Оптом. Но прежде клиентов допросить надо. Тщательно и вдумчиво. Для выявления особей, которые впоследствии еще могут быть полезными. Такие экземпляры – еще поживут какое-то время. Но плохо и больно.

Ну а вопросов у нас множество. Кто такие? Откуда? Количество? Здесь и там. Местонахождение портала и его владельца. Текущая обстановка с обратной стороны. И многое другое.

Так что, чумазые – сейчас мы с вами будем играть в партизан и гестапо. Согласен – не самая веселая игра. Потная и грязная. Вам уж точно не по кайфу будет! Мне и самому она не нравится, но есть такое слово: «надо». Кого бы из наших к этому делу приспособить? Если желающих поманьячить не найдется – самому ведь придется. Надеюсь, хоть Валек в помощи не откажет. Да еще шериф, возможно посодействует – ему, как-никак, подобные злодейства по профилю положены.

– Кто старший? Может быть ты, падаль скотская? – почти вплотную приблизившись к пленным упырям, спрашиваю ближайшего ко мне персонажа. На русском. Не расчитывая на понимание, а просто от желания услышать голос врага и немного «подзавестись». А то стоят такие скромняги – просто материнскую жалость, всем своим видом вызывают. Животные!

– Чего молчим, уроды?

…А в ответ тишина. Ни один сучок даже глазенок от земли не кажет!

Не разумеете? Да и ладно! ОК. Сейчас на международном и без меня любознательные вопрошальщики найдутся. Пытливые умы – так сказать.

А мне на операцию надо. Рану зашивать. Я вообще, больной. Сейчас вон Мастифу процедуру поручу и удалюсь с чистой совестью.

Подскакивает со свежей инфой Тар, успевший по-быстрому пообщаться со своими здешними соплеменниками. Дергая щекой и бровью и энергично жестикулируя, начинает торопливо говорить. Проняло моего приятеля не по-детски – так, что еле успеваю понимать…

– Который? Вон тот? – перебиваю впечатленного парнягу на середине его очень эмоционального рассказа.

Бешено сверкнув глазами, союзник кивает.

Почти дружелюбно, задорно подмигиваю герою повествования.

…Освобожденные местные утверждают, что одним из главных у захватчиков – был именно этот, внешне неприметный и блеклый, сухонький старикан с лицом древней мумии. Сейчас, абсолютно ничем не выделяясь из группы пленников – дедок стоит среди своих нукеров и смотрит «в никуда», ничего не выражающими белесыми подвыцветшими глазками. Не моргая и не шелохнув всклокоченной бороденкой. Он похож на дневного филина. Разбуженного и тупого спросонья.

Вождь нугари уже спокойнее заканчивает свой рассказ.

…Этот старый сморчок лютовал и измывался над девушками похлеще иных, молодых-голодных. Изгалялся немыслимо. Видать не получалось у него по-нормальному – вот и возбуждался, как умел. Или злость за своё мужское бессилие на них срывал. Соски́ сигаретами прижигал, о лица окурки тушил – и это я еще самые лайтовые стариковские шалости озвучиваю, без совсем уж ублюдских подробностей…

– Ты кто, пёс? Чьих будешь? – еще шире улыбаюсь ему. «Влюбленным Чикатилой». Очень неторопливо достаю «вишню» и медленно, давая вдоволь налюбоваться хищным и голодным сверканием лезвия в отблесках костра – подношу к задергавшимся ресничкам. Получаю удовольствие от зрелища и без того острого от испуга – еще более сузившегося зрачка.

Старый выродок воняет кислым потом и что-то бормочет себе под нос… Похоже на «пароходы» на английском или «щипцы» на нашем. Или на «Швейцарию»…

– Чё ты мне тут шипишь, дедушка? Какие пароходы? Какая к свиньям «Швейцария»? Кто ты есть, говорю ублюдок, – это уже на английском.

«Бастард» вскидывается худым, в отблесках пламени кажущимся еще более морщинистым лицом, с куцыми усишками и бороденкой и зябко передернув тщедушными плечиками, снова что-то невнятно шепелявит.

Расслышав и распознав в этом шипении какой-то недоступный мне смысл – радостно взревев голодным львом, с холма увидевшим сломавшую ногу антилопу – чуть не снеся меня в сторону, как кеглю, подскакивает Серб.

– Горан, это албанцы, – моргая как ребенок на новогоднюю елку, вываливает он.

И тащит с сырой головы подшлемник, обнажая спутанные, сразу обильно запари́вшие волосы.

– Чего? – я просто зависаю от подобного неожиданного заявления. – Ты в своей каске не перегрелся часом, братушка? В головушке не кипит? Не булькает?

– Он говорит «шиптари» – так они сам-ьи сье-бя прозы-вай-ют.

– На каком?

– На сво-йем шипском йезы-ке, – от волнения Серб заговорил – путая ударения в словах и с акцентом, который обычно не слишком бросался в глаза… Вернее в уши. – Отдай йе-го ми-не, командир. Он все расскажет! Зуп даю!

– Ну ни… чего себе, заявочки! Я не про твоё пожелание. Отдам, конечно, – успокаиваю тревожно вспыхнувшего глазами балканца я, – Албанцы, говоришь! Вот дела! Всё чудесатей и чудесатей.

Волнение славянского братушки мне понятно.

Очень уж много крови между албанцами и его народом. Старой, давно засохшей – исторической, «архивно-музейной» и совсем свежей – еще не запекшейся, горячей.

В памяти двух народов – эта вражда на века! Замкнутый круг взаимной ненависти. А кто там по-большому счету прав, кто виноват – несущественно. Особенно теперь.

Совершенно не имею ничего личного против албанцев, как нации. Как и против кого бы то ни было. Рандомность рождения чаще всего не оставляет человеку вариантов – на чьей стороне ему быть. Родился сербом и у тебя нет выбора: всё – ты ненавидишь косоваров! И наоборот. Без раздумий и оценок – просто обязан и всё.

Тут как и с религией: родился в Индии – быть тебе индуистом, в Ирландии – католиком, в Багдаде – мусульманином. Все решено за тебя и без тебя… И если в европейских странах у свободного индивидуума имелась возможность отринуть все религии, то у магометан с этим проблематичнее…

Ну а этих конкретных «шиптаров» надо карать. Жестоко и назидательно! Да еще бы по-хорошему: всех их перед смертью кактусом отыметь – только не растут они здесь.

Ибо твари и нелюди! Эти вот ребята, а не кактусы. А кактусы растения полезные – из них текилу делают…

Вот, прямо замечательно, что у нас в банде Серб имеется. Очень кстати. У него помимо всего – к эти кренделям еще и исторический счет незакрыт. А лично мне – лишняя ненависть ни к чему. Если всех врагов люто ненавидеть – так и выгореть можно. Ибо много их вокруг… И буквально с каждым днем – все больше и больше становится. Скорее всего – и эти не последние… А вообще, про горячих албанских чуваков много интересного рассказывали. И про рынок черной трансплантологии, на котором они уверенно и прочно занимали свою нишу, по частям распродавая тех же разобранных на органы сербов. И про наркоту, заполнившую тесноватые европейские страны. И много чего еще.

Кстати – что там сейчас творится? У них на Балканах, в частности и в Европе в целом. Будет интересно и полезно послушать. У Серба не отмолчатся! Соловьями запоют.

Так что – скоро узнаем… А может даже и своими глазами увидим. Шанс появился!

– А ведь там и до Марселя, где сестрица с ребятишками – не так уж и далеко. – совсем некстати промелькнуло. – Чем только черти-демиурги не шутят. Может и… Хватит! – решительно обрываю сам себя. – Распустил сопливых единорогов по радуге. Нашел время и место! Тебе своих «домашних» полудурков не хватает? Еще и импортных подавай, до кучи? Враги закончились? Рубиться не с кем? Заскучал?