Текст книги "Стеклянный дворец (СИ)"
Автор книги: Андрей Балабаев
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Теоретически, конструкция позволяла двигаться намного быстрей, но на практике цикл управления растягивался до десятков секунд, которые требовались механическому мозгу на получение отклика от собственных органов, их последующую обработку, кодирование и передачу при помощи ультразвука. Декаурон сходил с ума от замедленного течения времени, но перепоручать задачу автоматике не желал. Больше всего ему хотелось лично проникнуть на "Вуаль" и придать страдающему от идиотии роботу хорошее ускорение. Часы томительного ожидания лишили внутренности станции зловещего ореола, и он даже подумывал о том, что куда эффективнее оказалось бы личное присутствие с тем же акустическим кабелем в качестве страховочного конца.
"Лезли внутрь с наглостью и любопытством высших существ. Обожглись. Теперь трусливо трогаем лапкой и готовы в любой момент отдёрнуть её назад."
Дроны наконец-то доползли до осевого тоннеля. Изображение с камер выглядело как чернота, размытая в центре лучом прожектора. Показания дублированных датчиков кружились на периферии внимания Декаурона: за ними следила отдельная суб-личность, и параметры среды до сих пор оставались в норме. Сравнение данных с теми, что получала Юэ, не выявляло значимых расхождений.
– Эхолокация тоннеля подтверждает данные с прошлой вылазки. Он действительно уже, чем полагается.
– Надо замерить остальные размерности. Проёмы шлюзовых камер, высоту стандартных модулей, диаметр технических каналов и шаг облицовки. По новой взять образцы, утерянные вместе с лабораторией. После этого вернуть дроны.
– Займёт много времени.
– У нас его хватает.
– Предлагаю двинуть один в технический сектор, второй – оставить заниматься сбором образцов и замерами. В любом случае, отправлять оба вниз слишком рискованно , а к взаимопомощи эти бочки не приспособлены.
– Поддерживаю. Вылетаем в тоннель?
– По синхронному таймеру, импульс в одну десятую.
– Принято.
Таймер, связанный триггером с двигателями дрона, повис на краю вторичного интерфейса, и Декаурон мысленным жестом отправил его идентификатор на внешний порт Юэ. Два мозга подключились друг к другу, цифры десятисекундного отчёта синхронно побежали к нолю.
Пуск. Короткие импульсы газа вытолкнули двух роботов в пространство тоннеля, ещё несколько – заставили их повиснуть вблизи его геометрического центра. Картинка на одном из планов восприятия Декаурона заметалась и снова сфокусировалась на уходящей во тьму вогнутой поверхности. Скобы и технологические выштамповки казались неясными пятнами, обшивка тоннеля поблёскивала в свете прожекторов.
– Юэ, такое впечатление, что тоннель выглядит странновато.
– Что именно странновато?
– Не могу понять, качество изображения слишком низкое. Словно что-то с текстурой поверхности.
– Проверь. Скорее всего, артефакты видео. Я направляюсь вниз, остальное на тебе.
Интерфейс управления дроном имитировал взвизг сирены.
" НЗПУ_0.2 _В_Х442+ ПОР_19.1...173.9 "
"Незапланированное ускорение. Потеря ориентации. В этот раз проблемы начались раньше."
– Юэ, что случилось? Вместе с твоим импульсом я...
– Дроны сцепились! Поводок сброшен, но зацепился за дата-кабель, если я всё правильно поняла. Тебя потащило следом.
– И почему всё не может идти штатным образом?..
– Потому что вся ситуация нештатная, Анарандэ.
– Попытаемся распутать?
– Каким образом? Разрешения едва хватает понять, что вообще происходит.
– Будем давать микроимпульсы, фиксировать взаимное вращение и...
– Запутаем кабели окончательно. Я пойду.
– Даже не обсуждается.
– Ты не можешь мне приказывать, Анарандэ. Оставайся и наблюдай. В тоннеле безопасно, никаких аномалий не обнаружено.
– Но дроны дрейфуют вниз.
– Там шлюз, в такой конфигурации они за него зацепятся, а если нет – на этот случай есть ты. Приклейся к проёму лапами.
– Мне не нравится то, что происходит.
– Успокойся. Мы имеем дело с древним оборудованием, которое забыло, как себя вести. Я беру катушку с акустическим кабелем, так что останусь на текстовом канале связи.
Он проследил за тем, как по очереди сигналят шлюзы, и наблюдал за массивной спиной экзоскелета Юэ, когда та вплывала внутрь "Вуали". Потом установленная поверх вырезанного люка диафрагма затянулась, и комиссар повисла на ниточке кабеля, едва способного проталкивать сквозь себя скудный ручеёк данных.
Изображение тоннеля, идущее с дронов, медленно вращалось. Одна камера смотрела в сторону условного верха, под углом около тридцати градусов к оси, вторая – по направлению к приближающемуся шлюзу, ведущему в технический сектор. Мигнул, привлекая внимание, новый канал связи:
"ДОСТИГЛА ОСЕВОГО ТОННЕЛЯ. ВИЖУ ДРОН Ы . ВСЕ ПАРАМЕТРЫ В НОРМЕ."
Декаурон подавил желание отправиться следом и сосредоточился на разрозненных показаниях, поступающих к нему с примитивных датчиков. Роботы приближались ко входу в шлюз, и вокруг неспешно рос радиационный фон. Возникли радиошумы, пришёл в действие сканер, чьё рабочее тело изменяло физическую структуру под воздействием магнитных полей.
"Это плохо. Хорошо и плохо одновременно: хорошо, что ситуация проясняется, но очень плохо, что именно в текущий момент."
Пока одна часть его мозга осознавала происходящее, другая уже превращала в ультразвуковые импульсы срочное сообщение:
"ЮЭ, РЕАКТОРЫ РАБОТАЮТ. НЕМЕДЛЕННО ВОЗВРАЩАЙСЯ."
Он сосредоточился и дал импульс, которому полагалось остановить падение в тоннель, но ущербный механический мозг задержался с обработкой команды и сцепка роботов закрутилась, уставившись камерами в проплывающие мимо стены.
«ВИЖУ ДРОНЫ. СЕЙЧАС ПОЙМАЮ.»
"ЮЭ, ВОЗВРАЩАЙСЯ НЕМЕДЛЕННО!"
"ОБРК_КY1", – бесстрастно просигналил коннектор, уведомляя об обрыве ниточки, на которой висела Юэ.
Замерев, Декаурон следил за тем, как его тело, независимо от сознания, вдыхает порции кислорода.
"Я не могу забыть о том, чтобы дышать."
Он отключился от саркофага и выплыл в полость центрального шара экспедиционного модуля. В ухе пискнуло.
– Мастер, что вы собираетесь делать?
– Идти следом за ней, конечно.
– Я запрещаю. Мастер, это слишком опасно.
– Ты не находишь, что раздумывать об этом довольно поздно? У меня неплохой иммунитет к царящему там хаосу.
– Вы поступаете нерационально.
– Меня вынудили. Я вообще не полез бы сюда по собственной воле.
Шлюзы раскрывались перед ним и смыкались за спиной – преграды, отделяющие управляемый мир от чужой, неисследованной среды. Ровный белый свет сменился сиянием установленных на экзоскелете мультиспектральных прожекторов: Декаурон не экономил энергию. Короткий отрезок радиального тоннеля, зияющий проёмами вскрытых отсеков, он преодолел одним затяжным броском и затормозил двигателями, только встретив пустоту осевого. Где-то там, в направлении технического сектора, должна была оставаться Юэ, но он уже видел дрейфующий поблизости серебристый кабель, за противоположный конец которого никто не держался.
Только здесь он понял, какую ошибку совершил сам.
"Я... я забыл свою катушку. Я – забыл. Впервые... за сколько лет? Почему?.."
Оставшись один внутри огромной станции, без внешних органов чувств, не поддержанный ни стаей роботов, ни хотя бы голосом Дану, Декаурон ощутил себя крохотным и до ужаса слабым. Мгновением позже выделил эти эмоции в отдельное ядро, но не стал его закрывать, время от времени сверяясь с инстинктивными реакциями. Затем поднял бронированное забрало, взглянул на мир сквозь стекло – и вновь разделил сознание.
Не было хора ветвящихся голосов. Каждый принял свою задачу, каждый получил фронт работ – и одна точка уставилась вовне десятком наблюдателей, превратившись в интерферометр реальности. На этот раз картинка оказалась устойчивой: лучше, чем с камер дронов и стабильней, чем во время бегства в прошлую вылазку.
Стены тоннеля блестели: их покрывал толстый слой какого-то полупрозрачного вещества. "Внизу" всё ещё вращались сцепившиеся дроны. Лишённые руководства, они сделались бесполезным хламом.
"Они уже должны были долететь. Кто-то изменил траекторию их движения."
"Юэ, разумеется. Но зачем?"
"Недостаточно данных. Идём за ней?"
"Идём."
"Идём."
"Опасно."
"Идём."
"Придётся."
Двигатели вновь заработали. Четыре личности из одиннадцати активных выдали команду на вектор движения в прямо противоположную сторону – к жилым отсекам. Их тут же уничтожили, жестоко, без слияния памяти, но урок оказался полезен, и Декауроны снова размножились, постоянно контролируя свою целостность путём запоминания "правильного решения", каким оно было принято большинством голосов на предыдущем этапе. Время от времени личности сливались с общим фондом памяти и рождались снова: этот процесс, привязанный к случайной величине, не мог быть предсказан.
"Мы божественны", – кричал общий хор, сливаясь в одном порыве, – "изменять реальность – наша задача!"
Они слишком спешили, чтобы тратить время на обычный невесомый полёт, и мчались вперёд, направляя себя сериями импульсов из электрохимических двигателей экзоскелета. Декауроны делали это на уровне рефлексов, не отвлекаясь ни на мгновение, и сервисная автоматика подхватывала их нервные сигналы, превращая их в струйки плазмы. Запасы химического топлива и рабочих топливных элементов ползли вниз, отображаясь на периферии внимания.
Экзоскелет ворвался в шлюз, пролетел сквозь него и затормозил манипуляторами о стены, сдирая с них лохмотья покрытия.
"Что мы собрались делать?"
"Искать Юэ, насколько я понимаю."
"Каким образом?"
"Мы..."
"Мы не знаем."
"Тогда почему?"
"Разве это не будет правильным?"
"В какой системе ценностей?"
"В человеческой".
"Но единое человечество..."
"Мы не можем полагаться на наши органы."
"Возможно, на наш мозг тоже."
"Почему бы тогда..."
"Станция меняет орбиту!"
Родившееся из ниоткуда ускорение вернуло им вес, наделив абстрактные направления плотью физического смысла. Узкие тоннели наполнил низкочастотный гул.
"Возвращаемся."
"Но..."
Очередная личность погибла, уничтоженная общим решением.
"Вверх!"
Взломанные створки шлюза подёргивались, явственно пытаясь закрыться. Декауроны умертвили этих технозомби, перерезав приводы при помощи плазменного резака, и взглянули вверх. Ускорение тянуло обратно, вдоль оси проснувшейся станции – где-то поблизости на этот случай должны были иметься раскладные лестницы, но искать их в сходящей с ума реальности уместным не счёл никто. Одной десятой g не хватило, чтобы удержать экзоскелет в яме шлюза: прыжок – и они снова оказались в тоннеле, километровой бездне над головой.
Мёртвые роботы. Плавающий кабель. Едва различимая дрожь.
Покрытие стен оказалось плотным и гладким, упругим на ощупь. Местами оно полностью поглотило аварийные скобы, но кое-где оставило пустыми большие участки стен.
Декаурона мутило. Личности сменяли друг друга в бешеном танце, поле зрения дрожало и меняло свой угол, словно качающийся экран. Он промахнулся пару раз, пытаясь нащупать скобу, схватился, полез на ощупь – ускорение немного возросло, но мощности искусственной мускулатуры хватало, чтобы одним рывком преодолевать по нескольку метров.
"Мы оставляем Юэ."
"Мы вернёмся за ней."
"И за теми, кто посмел бросить вызов Декаурону."
"Человечеству."
"Его представителям."
"Неважно. Как будущий бог, мы не можем допустить торжества демона."
"Мы не можем отказаться от чувства гордости."
Они не отказались. Когда выяснилось, что проход к шлюзу находится на противоположной стороне тоннеля, Декауроны рассчитали прыжок, оттолкнулись, включив двигатели на полную мощность – и тяжеловесно врезались в стену прямо над люком, не достав каких-то полутора метров.
Мотаясь из стороны в сторону, он всё-таки добрался до шлюза в экспедиционный модуль, прошёл двухступенчатую дезинфекцию и вывалился в открытый космос, уставившись на грозный глаз Регента.
– ... стер! Ответьте!
– Дану? Я слышу тебя!
– Немедленно покиньте «Вуаль!» Я беру на себя управление «Аонбаром» и подберу вас через несколько тысяч секунд.
– Понял. Отделяюсь.
Платформа разорвала контакт со шлюзом, зажгла плазменные факелы и двинулась прочь от белых пузырей, прицепившихся к борту станции. Серая туша неспешно отплывала назад, и открытая решётчатая конструкция осталась один на один с планетой.
В лицо Декаурону смотрел зрачок громадного вихря. По его периметру бушевал ветер, который мог бы стачивать горы за пару лет, стены желтоватых облаков простирались на десятки километров, истончаясь поверху тончайшими клочьями, а в центре чудовищного котла, на самом дне атмосферной воронки, густела жаркая тьма. В инфракрасном спектре цвета вихря инвертировались: центр его сиял теплом глубинных слоёв планеты, а края постепенно темнели, сливаясь с равномерной окраской остальной атмосферы.
– Дану, знаешь – мне страшно.
– Потерпите немного, мастер. Я совершаю манёвр, скоро вы увидите корабль . Из-за резкой смены орбиты придётся пройти вплотную к Регенту, но это штатная ситуация.
Он верил голосу ковчега и ждал, упорно не отводя глаз от лика планеты, а потом увидел её – маленькую белую точку, вдруг засиявшую собственным, не заёмным, светом. Плывущий над вихрем сияющий "Аонбар" казался самым желанным зрелищем во вселенной.
***
Дробясь на части и вновь собирая себя воедино, он метался внутри саркофага, раз за разом переживая спазмы клаустрофобии, информационной депривации и – на удивление – одиночества. Обнаружив в себе это чувство, Декаурон сперва удивился и попытался сбросить его в одно из временных ядер, но оно, как вирусная идея, тут же возникло на прежнем месте, заполняя каждый угол сознания. Хотелось позвать Дану: без её тёплого присутствия где-то поблизости пустота за хрупким корпусом «Аонбара» казалась особенно хищной, почти живой – но древние, как само человечество, рамки самоограничений не позволили ему открыть канал связи.
После, уже на борту ковчега, он оценил эти явления как "ренессанс архаичных моделей поведения", но решил оставить назревшую самомодификацию на потом, когда решения не будут диктоваться сиюминутной необходимостью.
Соревнование с временем Декаурон полагал одной из самых неприятных задач – и потому подходил к её решению с позиций абсолютного превосходства, обеспеченного искусством планирования. Проблемы, стоявшие перед ним, в очередной раз совершили структурный скачок, переросли уровень досадных недоразумений и начали приобретать экзистенциальные черты.
Угрозе подверглась жизнь человека.
Он ухмыльнулся, подумав о том, что выручать комиссара в её отсутствие должно быть намного проще, чем сотрудничая с ней самой. Можно действовать без оглядки на неадекватные полномочия, согласуя свои шаги с единственной реальной властью, существующей здесь и сейчас: той, что управляет ковчегом, позволяя ему пересекать бездны мрака. С живущей в каждой его частичке богиней, чей ласковый и насмешливый голос маскирует истинную природу вторично разумного существа, никогда не знавшего тюрьмы тела и груза древних эволюционных программ.
Да, действовать. Он хотел сжать четвёртую размерность вселенной, заставить точки на её шкале совместиться в параллельном исполнении всех событий, но вместо этого тащился по линейному вектору из прошлого в будущее, вынужденный соблюдать строжайший порядок причин и следствий.
Декаурон пребывал в состоянии вражды с реальностью. Декаурон пребывал в бешенстве. Он не сразу подобрал подходящее определение, потому что не имел предыдущего опыта переживания аналогичных эмоций, но подобрав, удивился его исключительной точности: словно древние смотрели из глубины эпох и усмехались, обретя подобие жизни внутри утратившего былую власть мозга.
– Дану!
– Оборонительные системы готовы, мастер. Ракеты размещены на траекториях перехвата станции, три группы противоракетных дронов прикрывают ковчег от ударов с наиболее вероятных направлений атаки.
– Что с "Вуалью"?
– После совершения манёвра станция заглушила двигатели, реакторы в тихом режиме. Температурный фон повысился на двенадцать градусов. Других следов активности не обнаружено.
– Возможно, мы и перестраховываемся, но...
– Разумеется, мой осторожный мастер.
– Просто на всякий случай: у тебя ведь нет мыслей о том, чтобы нанести превентивный удар, пока Юэ находится на борту?
– Только в случае прямой угрозы ковчегу. Позвольте вопрос, мастер?
– С каких пор тебе нужно дозволение?
– Считайте это капризом. Буду ли я права, если предположу, что вы собираетесь предпринять попытку возврата Юэ Юнары?
– Будешь.
– Боюсь, мне не слишком нравится ваше решение. Исследованные образцы дают достаточно пищи для проявления осторожности.
– Вот я и планирую... подготовиться. Легионер во дворце?
– Он там. Мне кажется, он считает себя ответственным за провал.
– Главным ответственным я назначаю себя. Мог бы догадаться и раньше, куда мы вляпались.
Декаурон вынырнул из серого тумана перед вратами и, не останавливаясь, вошёл. Хрустальная крыша дворца зияла чёрным провалом. Ковчег вновь изменил орбиту, и теперь сквозь стекло смотрели только искры термоядерного света, выдержанного в глубоком вакууме.
"Звёзды обладают свойством выглядеть так, как ты о них думаешь."
Легионер стоял на прежнем месте: возможно, он и не сходил с него, а возможно, запомнил и занял с точностью до миллиметра. Короткий прыжок – и Декаурон замер на фарфоровой ограде беседки, уравнявшись с древним киборгом в росте.
– Итог самонадеянной некомпетентности очевиден, а?
– Решение изначально не являлось оптимальным. Потеря члена экипажа – крайне неприятное следствие.
– В этой вылазке у нас не только потери.
Он спрыгнул и теперь смотрел на Легионера снизу вверх.
– Я не один и не два раза размышлял о том, почему ты проводишь в саркофаге почти всё время. Пытался смоделировать, каким ты воспринимаешь реальный мир и от чего пытаешься сбежать – в пустоту галактики и даже в обратимую смерть.
Киборг учтиво шевельнул сенсорным блоком, заменяющим голову. Декаурон изящно поклонился в ответ.
– Вскоре я понял, что ставлю вопрос неправильно. Правильный вопрос – что до сих пор удерживает тебя на грани окончательной смерти? Убеждения? Надежда? Инстинкты? Почему ты не можешь сдвинуться ни в одну, ни в другую сторону?
Верхний манипулятор Легионера опустил раскрытую ладонь.
– Полагаешь выбор неизбежным?
– Бесспорно. Ты живёшь – или ты умираешь. Но ты – ты не живёшь и не умираешь. Разве в этом есть смысл?
– А разве в любом существовании есть объективный смысл? Я существую, потому что у меня нет причин прерывать этот процесс. Иными словами, мне всё равно. Это вызывает беспокойство, когда я нахожусь среди людей. Здесь, в пустоте, я ощущаю себя на своём месте. Бесконечный полёт в саркофаге... воодушевляет. Становится чем-то, что я не могу осмыслить, а значит – якорем, который удерживает меня в реальности.
– Довольно простой ответ.
– Сожалею, если не оправдал твоих ожиданий. Могу я, в свою очередь, задать личный вопрос?
– Ох, – Декаурон постарался придать лицу соответствующее случаю выражение, потом рассмеялся. – Личных вопросов давно не существует, а условности каждый выбирает для себя сам. Можешь спрашивать о чём угодно, не задумываясь, уместно ли это.
– Даже если это причинит кому-нибудь неудобства?
– Если информация причиняет тебе неудобства – твой разум несовершенен и должен быть модифицирован. Тот, кто указал другому на его проблемы – заслуживает благодарности. Так понятней?
"Но самое забавное в том, что мы всё-таки стараемся вести себя уместно по отношению к предку. Интересно, понимает ли он? Наверняка понимает, иначе не стал бы спрашивать."
– Тогда я спрошу. Я пытался понять, что означают ваши имена, но не преуспел. Современные базы данных для меня немного... неудобны в использовании, но даже тщательно подготовленные попытки ими воспользоваться не дали внятного объяснения. У вес ведь нет родителей, не так ли? Или чего-то вроде семейных, родовых групп. Я сам был выращен в искусственной матке и при рождении получил только серийный номер, а современное человечество ушло даже от таких способов воспроизводства. Тогда почему и ты, и комиссар Юнара носите двойные имена, словно обладаете фамилиями?
– Не сказал бы, что этот вопрос можно назвать личным, но... Дану и Анталаника обходятся всего одним, так?
– Об этом я тоже хотел бы осведомиться.
– Всё дело в самом понятии имени. Оно выполняет две функции, одна из которых...
– Индивидуальный идентификатор, а вторая – краткое и символическое описание личности, включая принадлежность к той или иной группе. Я не настолько примитивен, чтобы не знать.
– Тогда я перейду сразу к сути. Многие люди и даже общества действительно отказывались от комплексных имён, оставляя лишь условные идентификаторы. Такая практика неизменно заканчивалась плачевно, поскольку человеческая личность, фокус самосознания, выделение себя из среды – очень хрупкое явление, требующее выполнения определённых условий. Одно из таких условий – твёрдая самоидентификация, условная точка, в которой человек превращается в "Я". Имя служит маяком и... да, якорем этой точки. Что касается принципов именования, то их нет. Анталанику на самом деле зовут совсем не так: эти звуки – всего лишь плоская проекция её настоящего имени на примитивность нашего восприятия. Её имя небесно-голубое и объёмное... я видел его только краем, к сожалению. Дану, в силу обстоятельств, получила имя древней богини и оно ей нравится, а остальные вопросы её не волнуют. Мы с Юэ – чуть более традиционные существа. Моё имя носит более описательный характер, её – родовой. Юэ – понятие, включающие многогранные свойства света, в первую очередь – чистое сияние, оттенки прекрасных цветов, но также и ярость звёздных лучей, Юнара – место, где её создали. Оно было очень красивым...
– Хочу заметить, что ты умолчал о самом себе.
– В самом деле. Декаурон означает "множественный". Анарандэ – мечтатель, владыка, стремление и рассвет.
– Я начинаю понимать, почему ваши языки кажутся невозможными.
– Вопрос сигнальных систем. Тебе ведь предлагали новое тело?
– И новый мозг.
– Модернизированный, скажем так. Сейчас ты воспринимаешь только часть нашей речи. Разве не хочется видеть сразу весь спектр?
– Плата кажется мне чрезмерной.
– О. Вопрос цены. Вопрос сравнения, прогнозирования вероятностей, вопрос выбора системы ценностей и вопрос целеполагания...
– Мне кажется, ты несколько изменился, Анарандэ Декаурон.
– Интересное наблюдение. Полагаю, оно верно: ведь в настоящий момент я решаю сразу несколько довольно неприятных задач.
– В число которых входит попытка спасения комиссара Юнары?
– Это та причина, по которой я задаю странные вопросы. Какое решение сочтёшь адекватным ты – как человек, стоящий ближе к истокам нашей цивилизации?
Фигура киборга прижалась к земле. Громоздкий силуэт трансформировался в стремительный и хищный, манипуляторы зафиксировали позицию, изготовившись к мгновенному рывку. Прежний, идеально ровный голос Легионера категорически не вязался с угрожающей переменой облика.
– Мои решения не для этой эпохи, мастер-оператор. Я не знаю, какого рода данные вы пытаетесь получить, но вам лучше не ориентироваться на мою личность в этом вопросе.
"А теперь он с той же лёгкостью применил нечеловеческий жест. Жест, на который способно только его тело. Означает ли это, что я затронул что-то действительно важное для него?.. Означает ли это, что он в чём-то обогнал нас?"
Декаурон продемонстрировал ему изображение, намеренно отослав идентификатор непосредственно на внешний порт. Традиция образных демонстраций неожиданно показалась ему убогой.
– Как ты думаешь, что это?
На трёхмерном кадре виднелось нечто, напоминающее лабиринт сросшихся белесых трубочек.
– Похоже на структуру какого-то органического вещества при сильном увеличении.
– Оно наполняет как минимум часть внутренних магистралей "Вуали". А это – образец плёнки, соскобленной со стены. Линейные размеры – два на три миллиметра. После экспресс-исследования, разумеется, уничтожен. Увеличим?
Кадр развернулся в массив по оси масштаба. На последнем шаге были отчётливо видны сложные переплетения тёмных жгутов, подозрительно напоминающие участок нервной системы.
– Нервная ткань?
– Да. По большей части неорганическая, но, можно сказать, гибридная. Судя по всему, заражена вся станция.
– Я изменил своё мнение.
– По поводу чего?
– "Вуаль" следует немедленно уничтожить. Мои инструкции...
– ...несколько устарели. Для начала нужно извлечь комиссара.
– Мне казалось, вашей эпохе не свойственны привязанности.
– А мне, напротив, казалось, что в твоё время люди оставались более архаичны.
Звонкий смех – так, наверное, должны были зваться сгенерированные Легионером звуки. Звонкий – но совершенно механический, неживой.
– Я – солдат общества, которое оценивало своих членов по их функциональности. Кем-то вроде меня могли пожертвовать без колебаний и без сомнений, а вам кажется, что моя гибель недопустима. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Инстинкты, взаимопомощь и привязанность к товарищу. Сейчас в тебе говорят они, и это очень старые явления. Более старые, чем я сам.
– Инстинкты...
Позволив цепочке мыслей протечь сквозь несколько алгоритмов, Декаурон подобрал результат и осмотрел его со всех сторон. Увиденное заставило его оскалиться.
– Я стал более архаичен. Да. Ради одного этого наблюдения тебя стоило бы достать из гроба.
– Вот теперь ты больше похож на представителя своей цивилизации.
– А? Цивилизации? Её больше нет. Сфера – это не совсем... Но неважно. Мне был нужен кто-то. Всё равно кто. Тот, кто послужит доказательством моего бытия и зеркалом, в котором я отражусь. Это и есть современная основа социальных связей между людьми. Но теперь я, кажется, попробовал на вкус нечто странное.
– Ты в самом деле считаешь, что комиссар Юнара ещё жива?
Сенсоры киборга сфокусировались на Декауроне, но тот и сам уже не вполне понимал свою мимику – за ниточки дёргала программа, в которой только предстояло разобраться.
– А что с ней может случиться? Юэ – экион-морф, технология Сферы. Пока "Вуаль" додумается, что с ней делать, пройдут месяцы или годы.
– Додумается?..
– Я же показывал образцы. Они несут характерный отпечаток... Мы побывали внутри огромного интеллекта. Физически внутри – подчеркну. А поскольку этот интеллект занимает весь объём станции, то одновременно – и внутри тела со всеми его органами чувств. Заняли идеальную, для объектов наблюдения, позицию – чем хозяин не преминул воспользоваться. С того момента, как мы проникли внутрь "Вуали", нас исследовали, изначально, скорее всего – путём излучения сверхслабых сигналов, ниже уровня чувствительности мобильных детекторов. Сканером являлся весь корпус, а его размеры позволяют исполнять подобные трюки. Второй метод, почти наверняка – перехват. Не расшифровка, нет: перехват на уровне физических полей и их изучение. Чисто эмпирический метод – сопоставить наборы сигналов с другими наборами сигналов и наблюдаемыми эффектами. Третий шаг – взлом каналов, получающих информацию из внешней среды. Почему не сразу контуров управления? Полагаю, это было бы сложно даже для "Вуали", по крайней мере, так быстро. Вместо этого она начала манипулировать сигналами до того, как они попадали в мозг. Точечная фокусировка магнитных полей, возможно, даже манипуляция квантовыми состояниями – и дальше мы обманываем сами себя. На то, чтобы сгенерировать непрерывную реальность для всех объектов сразу, логической или вычислительной мощности, опять-таки, не хватило – и это очерчивает предел возможностей нашего оппонента. Эта штука может дурачить мозги, но для полноценного взлома Юэ на аппаратном уровне ей понадобится что-то более серьёзное.
Он провёл пальцами по фарфоровым веточкам, очерчивая их изгибы, потом щёлкнул ногтем, чтобы услышать звон. Ещё и ещё раз – поворачивая голову, словно хотел различить тончайшие обертоны. Легионер внимательно наблюдал. Наконец Декаурон, удовлетворившись экспериментом, выпрямился. На лице его сияла улыбка.
– Я вижу ступенчатые участки звуковых волн. Иллюзия несовершенна: настоящая кривая должна быть гладкой.
***
Белый тоннель, мягкое прикосновение транспортных лент, неспешный полёт. Пустота.
"На "Вуали" было точно так же – чисто и пусто. Не найдёт ли кто-то и наш пустой ковчег спустя пару сотен веков?"
Неспешный полёт. Стерильная чистота.
"Мне кажется, что я заперт. Хочу наружу. На волю. Туда, где ветер и звук. Сжать в ладони гость камней и песка. Вдохнуть нефильтрованный воздух. Увидеть что-то случайное, лишённое дискретности выдуманного мира."
Вся обитаемая зона ковчега – несколько личных отсеков, где стоят одни лишь саркофаги, и круглые тоннели, по белой обшивке которых вьются голографические цветы.
"У нас нет ничего, о чём стоило бы жалеть. Нам нечего терять. Мы ни к чему не привязаны, а наше постоянство – это постоянство эфемерности бытия."
Единственный отсек, не производимый по мере необходимости, а существующий непрерывно – хранилище с образцами. Совсем немного: несколько тонн объектов, подобранных в ходе странствий. Редчайшие минералы. Коллекция образцов изотопного состава пород и атмосферы с разных планет. Уникальная находка: окаменелость, бывшая крохотным живым существом миллиард лет назад. Несколько прекрасных кристаллов. Нечто, похожее на артефакт, но такое древнее, что от предполагаемой структуры уцелели только упорядоченные в слоях атомы.
"Но даже эти крохи мы тащим за собой лишь затем, чтобы подтвердить реальность нашего бытия."
Поворот. Цветы угасают, белизна обшивки наливается мягким сиянием. Скоро шлюз.
– Мастер, что вы делаете в галерее, ведущей к «Аонбару»?
"В самом деле. Что я в ней делаю?.."
– А ты как думаешь? Планирую прогуляться. Ближняя луна Регента вполне подойдёт, хотя без атмосферы впечатления не совсем те, каких бы хотелось...
" – Дану, ни в коем случае не выпускай меня из шлюза. Поддерживай диалог нижнего уровня, веди себя как обычно."
«– Второй мастер?..»
«– Первый, если быть точным.»
– Мастер, вы не можете. Объявлена боевая тревога, все транспортные средства должны оставаться в готовности к применению.
«– Мастер, я не могу вам отказать! Вы мастер-оператор ковчега, и если воспользуетесь своими полномочиями...»
«– В таком случае, я добровольно, на следующие одиннадцать суток, слагаю с себя полномочия мастер-оператора.»
– С каких пор ты ограничиваешь свободу моих передвижений?
– С момента возникновения чрезвычайной ситуации, разумеется. Согласно инструкциям, высшие военные полномочия могут перейти в моё распоряжение в случае утраты представителя Сферы на борту. В отсутствие комиссара Ю нары я вынуждена ограничить ваши п рава .
«– Отлично. Но где ты научилась так врать?»
«– Он не может не знать, что это не совсем правда!»
