Текст книги "Солдат удачи (СИ)"

Автор книги: Андрей Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)

Крик человека резко захлебнулся, черный нож был вырван из раны и вновь зазвучала речитативом непонятная тарабарщина. Когда он закончил, глаза его поднялись, и он уставился на меня. Что-то мне подсказывало, что он меня увидел. Наши глаза встретились. Я сглотнул вязкую слюну. Его глаза были полностью черные. Противоестественно черные. Не может ни у кого человека не быть видно белка. Голос разума попытался что-то сказать о линзах, но не могут они сделать такое. В глазах этого человека клубилась тьма – самое правильное словосочетание, которое я смог подобрать. Клубящаяся тьма, перемещающаяся из одной части глазницы в другую своими черными щупальцами. Не спеша продолжать свой ритуал, он смотрел точно мне в глаза. Не отрываясь и не моргая, будто бы смог увидеть. Было сложно не отводить глаз от этой притягивающий меня черноты, и я перестал сопротивляться, полностью перестав удерживать в сознании барьеры, подчинившись этому гипнотическому влечению

– Трасс де гридз, гроод? – человек в балахоне нарушил молчание первым, разрушив гипнотическую атмосферу и заставив меня превратится в скульптуру изо льда. Если у меня ещё раньше оставались сомнения на счёт того, куда он смотрит, то теперь они развеялись. Обращался он точно ко мне. Больше не к кому. Я единственное живое существо, которое ещё твёрдо стоит на ногах и может связно мыслить. Больше никого вокруг нет, если не считать всех тех, кто сейчас стоит на остановке. Вот только они не могут видеть того, то происходит вокруг.

– Это всего лишь галлюцинация, – очень слабо прошептал я, уже сам не веря в эти слова. Все стало казаться слишком реальным.

– Дегразз! – наверное, ему надоело затянувшиеся молчание, поэтому он решил продолжить свой странный ритуал. Вновь зазвучал речитатив на непонятном языке. На меня он больше не обращал ни малейшего внимания, полностью сосредоточившись на своем темном ритуале.

Опустившись на колени, он руками залез в брюшину воина и удовлетворенно улыбнулся. Его руки тут окрасились в красный, но его это не беспокоило, в отличие от меня. Я попытался проглотить вязкий ком слюны, уставившись на это зрелище. Глаза никак не хотели переключиться на что-то другое. И вот только сейчас я осознал, что мои тайные страхи начали сбывать. Мне было неведомо, что должно было случиться после того, как этот человек закроет свой рот, но я отчетливо понимал, что должно будет случиться что-то плохое. В следующую секунду я понял, что мои мысли начали обретать реальное воплощение. Жутковатое и омерзительное воплощение, которое сектант достал из внутренностей человека, будто бы новорождённого ребенка.

К горлу в который раз подкатил противный ком, застрявший там от спазма. Какое-то чувство омерзения к этому мелкому склизкому существу, удерживаемому на руках словно новорожденный ребёнок, не удавалось никак подавить. Такого не должно было существовать в реальности. Меня будто бы окунули в сливную яму и оставили сохнуть на солнце, пока я. Захотелось отправиться в ванну и мочалкой оттереть всю насевшую на меня грязь.

Тем временем этот родственник осьминога задвигался быстрее и его щупальца стали оплетать своего хозяина, слизывая кровь на его руках. В следующую секунду это нечто заскулило, так, как это делает верная собака, но эти звуки заставляли меня лишь морщиться, будто бы от зубной боли, а в голове было лишь одно желание избавить мир от этой противоестественной мерзости. Жалобно повизгивая, оно стянуло свою чёрную бугристую кожу и застыло в ожидании чего-то.

Этот спектакль моих галлюцинаций продолжился, не собираясь останавливаться хотя бы на антракт, чтобы я успел хоть немного перевести дух. Человек аккуратно поднёс это к своим синим губам и начал нежно что-то шептать, вызывая у меня приступ тошноты, который я уже не смог удержать. Тут мой желудок спасовал и завтрак оказался под моими ногами, разукрасив скучный серый асфальт. Разогнувшись, я вновь перевел взгляд на мужчину в черной мантии, боясь упустить хотя бы мгновение.

– Вы в порядке? – сбоку раздался обеспокоенный женский голос. Нормальная русская речь, прямо бальзам на душу. На меня словно тазик холодной воды опрокинули – все происходящие большой глюк. И только. Нормальная реальность вокруг меня осталось только вернуться в неё, но глаза продолжали смотреть вперед.

– Нет, – выдавил из себя я, взглянув на обеспокоенное лицо женщины средних лет, и мой взгляд вернулся к этой неразлучной парочке. Я застал именно тот момент, когда эти двое пришли к какому-то соглашению. Как бы это дико не звучало, но это существо и странный человек в мантии пришли к соглашению! Существо удовлетворенно заурчало и начало таять, оставляя после себя черный дым, оседающий на землю. Когда последнее щупальце осыпалось, а существо исчезло в увеличивающихся в размерах дыму, мне уже стало казаться, что я ничего не понимаю. Осьминог медленно поплыл в сторону надвигающейся кавалерии, разрастаясь в размерах с каждым пройденным метром. Готов поклясться, что услышал предвкушающий скулёж из этого темного пространства, накрывающего поле саваном.

Столкновение двух сил было похоже на то, как легковушка на всей скорости врезается в бетонную стену. Разрушительно и неотвратимо. Только в роли легковушки выступила вся центральная и правая часть конного строя. Через левый фланг удалось просочиться не больше тридцати всадникам. Все остальные завязли в густом черном тумане. Через секунду раздались полные боли крики людей и испуганное ржание лошадей. Все поле стало огромной тарелкой, главным блюдом на которой были людишки – по крайней мере похоже все было именно на это.

Туман словно живой легкой дымкой заползал под доспехи и после этого раздавался истошный вопль, захлебывающийся через мгновение. Я несколько раз проклял своё зрение, позволяющие рассматривать все с четкостью, будто бы сижу возле широкоформатного телевизора. Струйки крови, ужас на лицах и панику из-за беспомощности. Не знаю почему меня не вырвало после того, как туманное щупальце змеей вползло в рот бедолаге, который его слишком широко раскрыл в надсадные крики, и разорвало его голову изнутри, после чего отбросила безжизненный труп словно сломанную игрушку.

Это стало последней каплей моего терпения. Как бы не хотелось досмотреть, чем должно было все закончится, но смотреть на эту затянувшуюся галлюцинацию сил больше не было, поэтому я зажмурился до рези в глазах, но передаваемое в мой мозг изображение не поменялось.

– К черту, – прошептал я. Захотелось развернуться и уйти подальше отсюда. И не важно куда. Главное что бы не видеть всего этого.

Все. Все мои эмоции куда-то испарились. Перегорел. На меня навалилось какое-то безразличие ко всему. На автомате я посмотрел на приближающихся всадников, которым удалось прорваться через черны дым. Их и человека в мантии разделяло не больше ста метров. В следующие мгновение все и случилось.

Мир остановился. Нет, так мне показалось вначале. Время почему-то замедлило свой бег, превратив всех в медленных улиток, пытающихся пробиться сквозь густую патоку воздуха. Я видел мага, заставшего каменным изваянием из рук, которого вырывалось какое-то новое чёрное облако, двигающиеся намного быстрее обычных людей. Новый смертоносный снаряд, что должен был оборвать ещё несколько жизней. Видел нестройный строй лошадей, которые тянули своих седоков к магу. Наконец в голове нашлось название для всего этого. В движениях всадников было что-то завораживающие, заставляющее все возвращаться и возвращаться к ним. Я рассмотрел практически каждую лошадь, пока не наткнулся на знакомые умные глаза моей кобылки. Я её столько раз видел, что не спутаю ни с какой другой лошадью. Мой взгляд поднялся выше и мир по-настоящему замер. Даже я перестал дышать, стараясь понять, что же здесь происходит.

Мой взгляд застыл на одном из всадников. Раскрытый в крике рот, безумные карие глаза и мое лицо. Из головы вылетели все мысли, что ещё продолжали курсировать по черепной коробке. Я не мог этого объяснить. Как такое вообще возможно? Я продолжал ползать взглядом по своему лицу, стараясь найти хоть какое-нибудь отличие между нами, но их не было. Одень меня в этот старенький доспех и посади на лошадь, и родная мать не отличит. Этот удар судьбы я принял довольно-таки стойко. Только лишь губы растянулись в какой-то безумной полуулыбке.

– Дзан-н-н, – с таким звуком мир пришел в движение. Черное облако наконец сорвалось с рук мага и устремилось по направлению к надвигающемуся к нему отряду.

Не успел мой мозг осознать проходящее, как облако добралось до первых рядов всадников. Практически мгновенно. Не знаю почему мне показалось, что воины узнали то, что на них надвигается. Было ли этой подсказкой ужас на лица или же то, как некоторые попытались натянуть поводья, чтобы остановить лошадей. Хотя было поздно. Никто из них не успевал уйти от этой темной косы, что почти достигла первых рядов. Тем временем черный туман продолжал уничтожать всадников чуть подальше. В том, что происходило на этом поле не удалось бы рассмотреть ничего конкретного даже если бы захотел. Лошади, люди, черный туман… Все смешалось в бесформенную кучу, которая постоянно двигалась.

– Краах-хх, – звук был ни на что не похож. Самая подходящая аналогия, что пришла на ум – кто-то очень умный вставил кусок железа между ржавыми шестерёнками, а они все пытались провернуться. Мир приходи в движение рывками и, в конце концов, вновь остановился, словно поломанные часы.

И только теперь я смог оценить силу второго заклинания, которое создал маг. Его действие было сродни действию серной кислоты, усиленной в десятки раз. Я своими глазами видел, как этот туман, уподобившись саранче пожирает плоть своих противников, оставляя лишь голые кости. Не хотелось бы мне оказаться на их месте.

Вспышка. Неожиданно мир поменял свой цвет. Все пространство на секунду было залито голубым светом. Проморгавшись, я увидел, как огромная ветвистая молния вырывается из груди человека в хороших доспехах и на дорогой лошади. Даже с моими познаниями о лошадях, которые сводились к круглому нулю, смог опознать в этом животном кукую-то благородную стать. Породистое… После этого удара, разорвавшего черное облако, глаза его закатились, и он начал оседать с лошади. Мне хорошо была видна его мертвая бледность и струйки крови, текущие из носа и ушей.

Но этот воин меня мало волновал. Вслед за голубой молнией, разорвавшей темное облако, преодолел плотную стену воздуха один всадник. Я глубоко выдохнул. На мага несся я. Второй я. Прижавшись к крупу лошади, он нахлёстывал лошадь. С неким опасением я перевёл взгляд на мага, который со злостью, перекосившей лицо вновь совершал судорожные движения руками. И вот когда этих двоих разделяло не больше пяти метров заклинание черным вихрем устремилось во всадника. Уйти с траектории он никак не успевал. Вихрь сформировался в чёрное копьё, сотканное из тончайшего тумана.

Когда до второго меня оставалось не больше метра голову острыми кинжалом пронзила боль. Она была настолько сильная, что я не удержался на ногах и упал на колени. Мне показалось я услышал какой-то знакомый звук, про который я успел забыть. Сигнал…

Автобус? Я посмотрел в ту сторону откуда он должен был появиться и увидел все то же незнакомое поле. Асфальт будто бы был срезан острым ножом исполинских размеров, уступая место зеленой траве.

– Пу-у-у, – раздался оглушительный звук из ниоткуда, но почему-то я был уверен, что его источником был старенький автобус. Было сложно сосредоточиться из-за усиливающейся головной боли, но у меня получилось поднять свой взор от бетонной мостовой и перевести её вдоль дороги. Лучше бы я этого не делал. Настроение мне этого не прибавило.

Наверное, мой отчаянный полукрик-полувсхлип никто так и не услышал. Он был связан с автобус, который почему-то появился прямо из воздуха, но пока не полностью. С каждой новой секундой все больше кабина кузова показывалось из-за пелены моей галлюцинации. Я бы обрадовался, если ы не одно «но». Безобразная морда автобуса находилась в пяти шагах от меня, а скрипа тормозов я до сих пор не слышал. Что сподвигло меня на то, чтобы посмотреть на водителя, я никогда не узнаю.

Когда я встретился взглядом с седым мужчиной с небольшим животом, который не могло скрыть рулевое колесо, я понял, что это конец. Водитель, скривив гримасу боли держался за сердце побелевшими пальцами и никакого внимания не обращал на дорогу. Сердечный приступ? Шутите? Почему именно сегодня? Почему именно сейчас?

С какой-то отрешённостью я понял, что не успеваю уйти с траектории. На какие-то несколько секунд, но не успеваю. Не хватало каких-то мгновений. Если бы я сейчас стоял, то у меня был призрачный шанс… Но оставалось только со спокойствием ждать, пока многотонная туша автобуса не оставит от меня кроваво-красное пятно.

«Крццц», – время вернулось в привычное русло. Мой мир тут же наполнился криками и русским матом. От этих слов на душе сразу стало спокойно. Что не говори, а в любой непонятной ситуации мат помогает сбросить скопившиеся напряжение. Самому захотелось сказать что-нибудь забористое и откровенно простое.

Воображение даже успело нарисовать сюжет завтрашней городской газеты, в который уж точно попадет эта остановка. Жаль только, что главным героем сюжета буду я.

Скрип тормозов подарил некую надежду на чудо, но разум понимал, что все тщетно. Краем зрения я видел, как черное копье, не причинив никакого вреда лошади, прошло сквозь неё, и считанные миллиметры отделяли всадника от этого магического снаряда. Вот только того, что произошло дальше я не мог видеть, потому что сосредоточил взгляд на автобусе.

Затем был тупой удар об что-то мягкое, чувство полёта и спасительная темнота…

Глава 2

Темнота окружила все моё естество и даровала неописуемое спокойствие. Темнота, темнота, темнота… Бесконечная темнота, захватившая всё, куда удавалось повернуть свой взор. Везде один непроглядный мрак. Необъятная ночная пустошь без каких-либо объектов и предметов. Непроглядное отсутствие света.

Сложилось ощущение, что я парил над землёй и в тоже время нет. Сложно описать. Не знаю сколько я провёл в таком подвешенном состоянии. Может быть целую вечность, может быть доли секунды. Точно не скажу.

– Мр-р-ааак. – Первая попытка сказать слово удалась. Голос эхом унесся вдаль, порождая всё новые и новые отголоски, но ни принес никого результата. Сколько бы я не говорил.

В этом месте было спокойно. Складывалось ощущение будто бы вернулся в давно покинутый дом после долгого отсутствия. Такое безмятежное спокойствие, которое ничем не нарушалось. Невозможно определить сколько времени прошло в кромешной темноте. Считать в голове секунды я перестал после первой тысячи. Бессмысленно. Если это пространство создано моим повреждённым мозгом, то и время здесь может идти по своим правилам. Маленький замкнутый мир.

А была ли у меня в тот момент голова? Не уверен. Также, как и все тело. Я так и не пришел к конкретному выводу. Скорее нет, чем да. В тот момент я не был уверен ни в чем. Определенного ответа у меня не было ни на один мой вопрос. Сотни и тысячи домыслов и предположений, но ни одного верного ответа, который бы мог объяснить хоть что-то.

Мысль о том, что я умер гнал из своей головы, как только она там появлялась. Я убеждал себя, что сейчас в глубокой коме, лежу в больнице, а надо мной работают врачи. Но эта мысль меня только опечалила. Сразу вспомнил про наших светил медицины и старенькую больницу, которая кое-как цеплялась за существование своими бетонными пальцами семидесятилетний давности. Просто понимал, что не с их оборудованием собирать конструктор под названием «Артем»…

С каждым прожитым здесь мгновением убеждать себя становилось все сложнее. И вот когда я был уже на грани отчаяния в мой однообразный мир ворвалась точка. Черт возьми! Простое белое пятнышко размером с маленькую песчинку. Было ли оно там с самого начала или появилось после определить было не важно. В этот момент на меня нашло настоящие счастье. Впервые жизни я осознал значение этого простого слова «счастье». Я был не один в этой темноте. У меня появился безмолвный компаньон. Постоянный спутник. Мой Пятница! Правда я не совсем Робинзон Крузо, который пытается выжить на необитаемом острове. Даже не близко. Моя ситуация намного плачевней. Герой Даниеля Дефо хотя бы с уверенностью мог сказать, что он на Земле.

Не могу поверить, что такие эмоции может вызвать самая обыкновенная белая мигающая точка. В тот момент я подумал, что окончательно свихнулся, но ту детскую радость я никогда не забуду. В этой темноте наконец появился свет. И хоть самый дешевый китайский фонарик светил куда лучше, но это былого не важно. Мой новый мир изменился, поэтому мне тоже пришлось меняться. Это было самое логичное решение из всех. Влияние внешних факторов очень хорошо стимулирует на выполнение задач, которые наконец у меня появились. А всего-то была нужна одна белая точка. Мой маленький стимул.

Не знаю почему, но я понял, что нужно двигаться именно к этому новому объекту в моем мире. Если быть честным, то единственному в той черной темноте окружившей меня. К этому маленькому, мигающему кругляшку, манящего меня так словно мотылька привлекает свет ночного фонаря.

«Крошечная ночная бабочка тоже вынуждена лететь к свету,», – в голове возникла подходящая аллегория.

Сначала у меня ничего не получалось. Это как заставить человека, разучившегося ходить пробежать стометровку быстрее олимпийского чемпиона. В такую же ситуацию попал и я. Я не знал, как можно сдвинуться в сторону этой притягательной точки. Я напрягал каждую клеточку своего эфирного тела, представлял, как делаю шаги по темной дороге по направлению к свету, но все было бесполезно. Я пробовал лететь, ползти, но оставался на месте. Пока я не представил, что я попал в огромный бассейн, заполненный чёрной водой. И я поплыл. Медленно, словно пытался пробраться сквозь густую землю, но начал двигаться.

Движение стало моим существованием. Так маленький жучок короед прогрызает себе путь в твердой древесине. С ним ничего не случится, если он остановится на минутку, но это значит, что путь к такой притягательной сердцевине станет немного длиннее. Поэтому я, уподобившись земляному червю, появившемуся миллионы лет назад, двигался вперед, надеясь когда-нибудь превратится в человека. И это зависело от приближающийся точки, которая должна была стать маленьким толчком к моей эволюции. Поэтому она стала для меня всем. Богом. Религией. Целью моего существования. Я был её единственным верным адептом, первосвященником, который каждую секунду превозносил ей молитву. Наверное, нигде на свете не было столь ярового фанатика, чем я. Каждый человек когда-нибудь отойдёт от алтаря, но я целую вечность был на службе. Целую вечность превозносил молитвы своему светлому богу. Целую вечность двигался вперёд, бесконечно совершая свое паломничество.

Видимо я спятил. Окончательно и бесповоротно потерял голову. Но это стало тем якорем, который не давал свалится мне в пучину отчаяния. Момент, когда маленькая точка превратилась в большой воздушный шарик я пропустил. Для меня оставался только свет, к которому я медленно продвигался. Меня смутило только то, что его стало больше. То было единственно мгновение, когда я на миг прекратил движение, чтобы с рьяностью фанатика вновь приняться за дело.

В момент, когда я добрался до большой круглой дыры в реальности я опешил. Впервые за все это время я не знал, что делать. Сомневался я маленько мгновение. Этот мир приучил меня принимать единственно верные решения и с упорностью барана осуществлять их. И с каким-то предвкушением я нырнул в свет. Он поглотил меня буквально на одно мгновение, чтобы затем выплюнуть меня, словно изжеванную жвачку. Сложилось именно такое впечатление. Будто бы я был не достоин чего-то большего и светлого. Затем я упал куда-то вниз. Чертово падение.

И вновь. Темнота. То чувство отчаяния, которое охватило меня ничем не передать. Снова темнота. Проклятая бесконечная ночь. Все разрушила ворвавшаяся в мой мир боль. Первое чувство, заставившее меня удивиться. Боль! Какое приятно чувство. Что-то жгло грудь! Эта мысль заставила замереть. У меня есть грудь! У меня появилось тело!

– Твою же-ш мать! – я раскрыл глаза и попытался сорвать с груди источник тепла. Мешал плотный кожаный нагрудник, да и не привычно, когда у тебя вновь появляются руки, но я справился. Серебряное изображение человека с огромной головой куницы, сжимающего в руках посох, в навершие которого сверкал огромный глаз с вертикальным зрачком, вырезанным из какого-то зеленого камня, оказалось у меня в руках.

На чистых рефлексах я уселся поудобнее и ошарашенно замер. Вокруг меня раскинулся целый мир. Мой взгляд метался от одной вещи к другой. Слишком за многие мелкие детали цеплялось мое сознание. Я не мог сосредоточиться на чем-то одном. Звуки, предметы, люди, животные. Но самое главное я был жив. Сердце билось, руки двигались.

– Крис, – обеспокоенно раздалось от сидящего напротив меня человека, полностью залитого чем-то красным. Кровь? Я всмотрелся в его лицо и замер. Где-то я его уже видел. Голова заболела. Я усиленно пытался вспомнить, где же мы встречались. Казалось, что это случалось целую вечность назад. В голове раздался щелчок, будто бы кто-то нажал на копку, и на меня снизошло озарение.

– Толстяк? – не особо задумываясь над тем что за звуки вылетели из моей глотки, просипел я незнакомым голосом. Мало того. Язык, на котором я это сказал, даже отдаленно не напоминал русский.

– Крис, хвала Создателю, ты цел, – с обеспокоенного лица Толстяка слетело обеспокоенное выражение. Он на последних словах даже крепко обнял меня, заставив замереть.

Что произошло? Кто это? Вспоминай! Работай моя голова. Куплю тебе шляпу. Красивую такую шляпу. Что удивительно это помогло. В голове вертелась одна мысль, за которую я никак не мог ухватится. Пока неожиданно все воспоминания вновь не хлынули мне в голову. От этого я впал в небольшой ступор.

Чертова остановка! Наверное, она была проклята конклавом всех темных магов Земли и осквернена самым непотребным образом, собрав в себе всё невезение целого города. Спорю на что угодно именно на ней проводили кровавые оргии сатанисты моего города. Никак по-другому невозможно объяснить произошедшие там. Что же случилось? Перед глазами застыло изображение государственного номера автобуса – последние воспоминание, которое удалось выудить из моей головы. На ум приходила только одна нецензурщина, которой я старался отгородить себя от мысли, что скорее всего мертв, а мое тело, может быть, в этот самый момент закапывают на городском кладбище.

Мама! Чтоб мне второй раз умереть и не воскреснуть. Она этого не переживет. Что с ней? Я не могу оставить её совсем одну. Перед глазами встало заплаканное лицо матери. Как она рыдает перед закрытым гробом с моим телом. Так нельзя.

«Надо срочно вернуться назад», – единственная мысль, которая прочна укрепилась у меня в голове. На бормотания Толстяка я практически не обращал внимания. Сейчас он мало меня волновал. Я наконец-то вспомнил, кем я был. И почему очутился в этом теле. Всё из-за проклятого автобуса! Этой жестяной банки! Водителя в случившимся я почему-то не винил. К нему у меня была только лишь жалость. Сам не мог объяснит почему, но для меня он стал тем, кому сегодня, как и мне, не повезло. Поэтому смутными надеждами я себя не тешил и решил, что в том мире мое тело умерло. Чудес не бывает. Счастливых концов тоже. Есть только сила инерции, которая превращает твое слабое тело в хорошо отбитую отбивную.

Грустные мысли постепенно сменились легкой надеждой. Та ситуация, в которую я попал перестала казаться мне концов моего пути совсем неожиданно. Просто в голову пришла неожиданная идея. Если мне удалось сюда попасть, то и выбраться назад тоже может получится. Все очень просто. Остается только найти ту дверь, соединяющую наш мир с этим.

– Мы уж думали, что все – достало тебя это отродье Зааграза. Лежишь и не шевелишься, только невидящим взглядом в небо уставился. Я пять минут тебя тряс и ничего. Уже думал, что все. Отправился наш Крис к своим богам, но тут ты захрипел, будто бы стакан чистого спиртуса одним махом опрокинул и попытался с груди медальон свой сорвать. Слава Создателю, ты цел!

Он попытался вновь меня обнять, но я вырвался и посмотрел на медальон, что сжимал в руках. Толстяк видимо это заметил, поэтому вновь заговорил.

– Спас тебя твой Путиводник.

Я еле удержался, чтобы не спросить: «кто?». Но догадался, что это тот, кто изображён на медальоне. Не решив, что с ним делать. Я повесил его себе на шею, оставив это на потом.

– Воды, – сказал я. Только сейчас осознал, как хочется пить. Во рту расцвела пустыня Сахара, превратив мой язык в один огромный бархан, жаждущий притягательной влаги.

– Держи, – Толстяк протянул мне флягу, которую отстегнул от пояса.

Я дрожащими руками сорвал с емкости крышку, аккуратно поднёс к губам и сделал большой глоток кислого вина, затем ещё и ещё. Проклятое вино только сильнее разжигало мою жажду. До конца осушив флягу, я отдал её Толстяку и удовлетворённо замер. Жажда отступила.

– Как ты себя чувствуешь, Крис? – спросил Толстяк, цепляя флягу на пояс.

– Кто такой Крис? – не понял я, поворачиваясь к нему. Затем на секунду мы вдвоем замерли. Штирлиц из меня бы не вышел, также как и самый посредственный шпион. Прокол в первые несколько минут своего задания. Даже немного стыдно. Так просто проколоться. Никаких наводящих вопросов, попыток поймать на несоответствии. Всего-то нужно побеспокоиться о самочувствии и, как говориться, «клиент поплыл».

Неутешительный мысли об своих способностях я загнал в дальний угол своей головы. Поздно плакать над пролитым молоком. Есть же и положительные моменты в потере памяти. Всё с чистого листа. Не надо притворяться, выкручиваться. Раз уж так случилось надо поддерживать легенду о потере памяти.

– Кто такой Крис? – настойчивее повторил я, наблюдая как Толстяк потерянно рассматривает меня, будто бы впервые видит. Чтобы окончательно его добить, я задал ещё один вопрос. – А кто ты такой?

– Кристофер Брейм, – запинаясь произнёс Толстяк. – Это твое имя.

– Кристофер Брейм, – покатал я на языке имя. Не Артём Смирнов, но что есть, то есть и придётся с этим жить. Тем временем мой собеседник продолжил.

– Таронс Тейт, – достав откуда-то тряпку он вытер свое лицо, но на мой взгляд кровь помогло это плохо. Кровь уже засохла, поэтому тряпку желательно бы намочить. – Ещё называют Толстяком. Ты вправду ничего не помнишь, Крис?

– Всё в тумане, – соврал я и постарался подняться на ноги. – Ничего конкретного вспомнить не получается.

Толстяк попытался вновь открыть рот, но его перебил вмешавшийся в наш диалог воин.

– Что с ним? – слева подбежал какой-то воин в закрытом шлеме. Я попытался вспомнить кто это был. Неожиданно это получилось, но додумать мои мысли не получилось.

– Память отшибло совсем, но вроде как цел, – объяснил Толстяк и похлопал меня по плечу от чего меня пошатнуло.

– Ладно с этим потом разберемся, думаю, со временем отойдет. Главное, что живым остался, – вздохнул воин, спокойно приняв то, что со мной произошло. – Командир сыграл в ящик, как и почти все наши. Проклятый маг! Пока остаемся только мы втроем. Может быть, ещё кого удастся вытащить. У нас час прежде чем сюда нагрянут солдаты барона Танса. Постройтесь набить карманы до этого момента. Поняли?

– Чего тут не понять? – высказал удивление Толстяк и кровожадно улыбнулся. – Меньше слов больше дела. Я присмотрю за Крисом.

– Хорошо. Оставляю его на тебя. Надо попытаться найти лошадь Командира, надеюсь, что седельные сумки все ещё на ней. Встречаемся в общем лагере, – сказав это воин поспешил к тому месту, где недавно действовал черный туман.

Таронс Тейт не стал больше задерживаться, отправился к тому месту, где остался лежать труп рыцаря, которого использовали, чтобы призвать темное существо. На моих глазах он аккуратно присел над телом и с размаху отрубил две кисти своим топором, чтобы извлечь их из латных перчаток, которые он сноровисто выбросил. К горлу подкатил вязкий комок, который я еле удержал в себе. Хуже стало от следующих слов моего спутника.

– Спасибо тебе милый человек, что даже после смерти приносишь пользу простым людям, – засмеялся Толстяк и снял с одного из пальцев рыцаря золотой перстень. Он попытался надеть его себе на пухлый палец, но покачав головой снял его и бросил мне. Я чисто механически его поймал. – Маловат, но тебе должен подойти. Жалко, что доспех не сможем забрать. Ну да ладно. Добра здесь ещё много. Только успевай собирать. Не стой столбом, Крис. Не так много времени нам оставили. Только далеко от меня не отходи.

Сказав это Толстяк, помахивая отпором, отправился дальше, совсем позабыв про меня. Слишком быстро меня оставили на попечения себя самого. Я осматривал некогда золотой перстень с маленьким фиолетовым камушком по средине. Он был полностью залит кровью того, с кого его только что сняли. Я хоть и прекрасно понимал это, но просто тупо осматривал это маленькое произведение ювелирного искусства, стараясь найти хоть один маленький недостаток. Так и не найдя, куда его можно было пристроить, я осмотрелся вокруг.

Толстяк по каким-то своим соображением выбрал ещё одно лежащие тело и стал его сноровисто обирать. Его уверенный действия говорили, что он далеко не новичок в этом деле.

«Чертов профессионал!» – вклинился злобная мысль после того, как я смог оценить с каким мастерством Таронс Тейт принялся за свое черное дело. С каждым его новым движением мне казалось, что он всю жизнь только и делал что обирал на дорогах трупы. У него это получалось с какой-то удивительной простотой. Его пузо придавала этому зрелищу какую-то особенную изюминку, заставляя даже восхищаться его ловкостью и проворством.

У каждого человека есть талант. Та маленькая особенность выделяющая его среди серой массы. Так вот, у Таросна Тейта был талант мародерства. Как бы это глупо и не звучало. Это просто надо видеть. Больше всего меня поразило, как он поддел ногой кинжал на земле, который взвился высоко в воздух и был пойман быстрым движением руки Тейта. Я почти был готов поаплодировать ему, но меня остановили его слова.

– Живём! – победоносно закричал он, снимая с пояса мертвеца в неполном кольчужном доспехи кожаную флягу, к которой он тут же приложился, удовлетворённо крякнув. На его лице появилась счастливая улыбка, которая вызвала у меня отвращение к этому человеку. Она никак не вписывалась в окружающую обстановку. Эта тонкая полоска, растянувшаяся от уха до уха, была как та белая точка в темном мире – совершенно не вписывалась в это место. Захотелось двинуть ему по роже, чтобы Толстяк перестал улыбаться, но это желание переросло в жажду убить этого человека. Не подозревал в себе такой кровожадности, но всё это из-за того, что произошло дальше. Не отвлекаясь от поглощения содержимого фляги, он поднял с земли меч и по ходу своего движения воткнул его в какого-то беднягу, находившегося рядом с ним. Послышалось булькающие сопение. А Толстяк как в ничем не бывало продолжил говорить. – Иртуэльское белое. Прекрасно подошло бы к жареной утке. Кто же его в походную флягу наливает, рожа ты крестьянская?