Текст книги "След менестреля (СИ)"
Автор книги: Андрей Астахов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
– Теперь знак Тэль! – загремел в сознании голос эльфа. – Быстро!
Я подчинился. Черные сетки сосудов, темно-красные нити мышц, белый перламутр костей – все стало тускнеть перед моим взором, таять и расплываться. Искра-душа засияла ярче, будто выплыла из багрового тумана, образованного испарениями плоти, осветила мое сознание и прояснила его. Теперь я мог четко ощущать реальность – я видел сидевшего на табурете и улыбающегося мне эльфа, освещенные пламенем коптилки стены шатра, поставленное в углу оружие. Но чувство тела исчезло. Глянув на свои ноги, я увидел лишь едва заметные туманные контуры, будто сотканные из слоистого серого дыма.
– Я… невидим? – сказал я, ошеломленный открытием.
– Почти невидим. Твое тело потеряло свои материальные качества и уподобилось окружающей тебя части пространства.
– Это невероятно!
– Вот поэтому враги называют нас Дети Тумана или Прячущимися в Тенях. Печать Тэль – единственное боевое заклинание в арсенале нашей магии. Оно использовалось магами школы Айле-Хлуад для борьбы с чудовищами в самый ранний период истории Элодриана. Древние твари чувствовали нашу плоть и кровь, и мы научились избавляться от нашего тела, чтобы незаметно подкрасться к монстру и покончить с ним. Я обучил ему эльфов Холавида, и это очень помогает им сражаться с дханнанами.
В ногах между тем появилось покалывание и жжение, будто я их отсидел, эффект Печати заканчивался. Горячая волна пошла вверх, к животу и к плечам, фейерверком вспыхнула в голове. Я снова обрел свое тело. Ощущения были самые чумовые.
– Сильно! – сказал я, вытерев ладонью пот со лба.
– Запечатав себя Печатью Тэль, ты сможешь не только скрыться от врага, но и проходить сквозь препятствия, например сквозь тонкие деревянные стены, – продолжал ан Грах. – Бестелесность имеет массу преимуществ, но есть пара больших недостатков. В этом состоянии нельзя сражаться. Чтобы использовать обычное оружие или другие Печати, тебе придется снять с себя знак Тэль, или дождаться, когда закончится его действие. Кроме того, Печать Тэль требует для своего применения слишком большое количество магии, и ты не сможешь еще какое-то время применять другие заклинания. Помни, Кириэль, что оборотни в фазе зверя могут чувствовать тебя, даже когда ты невидим – они видят твою ауру, ее никакими заклинаниями не скроешь. Поэтому дханнаны постоянно таскают этих зверюг с собой. Но главное – во время действия Печати Тэль ты очень уязвим для заклинаний Школы Ледяной Души. Вражеский маг способен легко захватить твою душу, помни об этом. Как ты чувствуешь себя?
– Гораздо лучше, – я действительно чувствовал необыкновенный прилив сил и какую-то совершенно детскую радость. – Даже не представлял, что такое возможно.
– Ага, и хотел идти сражаться с дханнанами, не зная всего этого! – хмыкнул ан Грах. – Больше я ничему не смогу тебя научить, друг. Чтобы научиться магии Рун в полной мере, надо быть Aer Cedruadh, Изначальным, а не человеком. У тебя есть возможность повысить свое магию в разы – для этого следует выпить напиток лигрох. Он даст тебе большое количество маны, но ненадолго, учти это. Зато теперь у тебя есть хоть какие-то шансы выжить.
– Ты все время пугаешь меня, ан Грах. Зачем ты это делаешь?
– Затем, чтобы ты понял, мальчишка, что происходит, – эльф сердито сверкнул глазами. – Так уж получается, что твоя жизнь теперь принадлежит не только тебе. В тебе наша надежда. Твои победа или поражение – жизнь или смерть для моего народа. Дханнаны сильны, очень сильны. Они соединили древние знания Элодриана с искусством убивать, привнесенным из вашего ужасного мира. И это искусство совершенствуется с каждым днем. Еще недавно дханнаны использовали примитивное оружие из скверного железа и мягкой меди, теперь у них есть вооружение из стали и метательные устройства, использующие силу огня. Что они применят против нас завтра, я боюсь даже представить.
– Танки и атомную бомбу, – сказал я не столько ан Граху, сколько самому себя и добавил: – Ты все время говоришь о Школе Ледяной Души. Что это такое?
– Я мало знаю о ней, drannac. Но одно могу сказать точно – она смертоносна, как и все, что привнес в наш мир Дух разрушения. Дханнаны извратили многие наши магические школы, использовали их как средство порабощения и уничтожения. Школа Ледяной Души связана с возникновением Ордена Белой Звезды: по легенде, когда сыновья Айтунга начали завоевание мира, у каждого из них был свой личный маг-советник, потому что без магии победить сверхъестественных врагов было невозможно. Потом Айтунг стал повелителем Дня и Ночи и взял себе титул Ллоейн-ан-Нахтар, его сыновья стали Вечными божествами дханнанов, а маги выбрали себе другой удел. Они добровольно отказались от бессмертия, чтобы не уподобиться Вечным. Внутри Звездного Ордена есть тайная верхушка из двенадцати боевых магов, которых называют Белыми Монахами. Вот они-то и пользуются магией Ледяной Души. Они убили в себе человеческое, отказались от чувств и эмоций, а всю свою духовную силу направили на овладение магической мощью. Помнишь слова, начертанные на знаменах Айтунга: «Снежная белизна помыслов, Алая Кровь, Великая сила клинков»? Слово Завета, которое знает каждый дханнан и следует ему. Белые Монахи следуют первому завету, они чисты и холодны, как снег, и беспощадны как зимний холод. Их магия смертоносна, как дыхание зимы, поскольку она рождена ледяными душами, в ней сила Вечных и самого Айтунга. Ты должен был почувствовать ее мощь, когда встретился с Вечным в катакомбах Роэн-Блайна.
– Я учту это, Даэг. Даже не знаю, как тебя благодарить.
– Это я должен тебя благодарить. Холавид рассказал мне про сумрачную сталь.
– Это не моя заслуга. Так решил последний из Огненных, он и передал мне секрет.
– Знаешь, о чем я подумал сейчас? Ты делаешь удивительные вещи, даже не понимая этого. Когда-то Изначальные были единым народом, потом произошел раскол, и Огненные Ши стали нашими врагами. Теперь пришло время примирения. Слишком поздно, но пришло. То, что Тхан ха-Григг, последний из них, передал тебе это кольцо и секрет древних клинков, и есть знак такого примирения?
– Что-то мне от твоих слов грустно стало, Тейо.
– Не называй меня Тейо. Он умер, потому что совершил то, что погубило наш мир. Теперь я пытаюсь исправить его ошибку, искупить вину, которой нет искупления. Но, может быть, я ошибаюсь?
– Ты ошибаешься, – сказал я. – Мы найдем де Клерка, и все встанет на свои места, вот увидишь.
– Да? – Эльф улыбнулся горькой улыбкой очень старого и очень разочарованного человека. – Вот когда это случится, тогда сможешь называть меня Тейо. Моим настоящим именем.
Глава четвертая
Вот и пришла в земли Колдомании настоящая зима. Снежная, чистая, морозная, пахнущая свежестью. От отрогов гор Доль-Кригиан и до Вокланских пустошей земля покрылась снегом, и этот пейзаж еще больше напоминает мне Россию.
Я ушел из лагеря Лиден-Мур на рассвете. Даэг-ан-Грах, Зендра и Холавид провожали меня. Накануне Даэг долго пытался меня отговорить от путешествия в Айи, но я решения не изменил.
– Подумай сам, – говорил я эльфу, – сейчас, когда большая война началась, вам нужны преданные друзья. И не найти народу ши лучшего союзника, чем герцог Джарли. Я должен встретиться с ним, я обещал. И еще, я обязательно должен найти де Клерка и Веронику.
– Вижу я, что тебя не переубедить, – старый маг обреченно развел руками. – Хорошо, я не буду настаивать. Поступай, как знаешь. Но, прошу тебя, обещай мне три вещи.
– Какие?
– Во-первых, будь осторожен. Никому не доверяй и старайся передвигаться не по трактам, а по проселочным дорогам. Лучше сделай крюк, но не рискуй столкнуться с орденскими охотниками на большой дороге. Путешествуй только днем, а на ночь ищи надежное укрытие. Уитанни будет все время рядом с тобой, но она не всегда сможет тебя защитить. Кроме твоей бьенагат, у тебя есть еще один могучий союзник – огонь. Всегда разводи по ночам костер. Он защитит тебя от тварей, приходящих из тумана.
– Я не хочу, чтобы Уитанни меня сопровождала. Я велел ей оставаться тут.
– Она не послушается тебя, drannac. У тебя нет власти удержать вдали от себя любящее сердце.
– Но я же Повелитель кошек! Уитанни обязана меня слушаться.
– Да, ты Лэйрдганатх. И я знаю, что ты очень дорожишь ей. Но Уитанни жрица Алиль и служит тебе, выполняя волю богини и повинуясь зову души. Ты не сможешь отговорить ее. Девушка действительно сильно привязана к тебе, Кириэль. И она будет тебе очень полезна. Ее сила и ее магия защитят тебя в любой битве – с людьми, с призраками, с тварями из Тумана.
– Что это за твари?
– Мы не знаем, что они из себя представляют. Может быть, это какая-то злобная нежить, может, существа, порожденные черной магией Ордена. Они появились в наших землях вместе с пришельцами с Севера. Вальгардцы пытаются убедить людей, что Зло, приходящее из тумана, порождено магией ши. На самом деле это не так. Приходящие из тумана твари не трогают вальгардцев, но уносят жизни их рабов и тех несчастных, кто отваживается бежать через Пустоши в Саратхан. Есть только одна вещь, которой они боятся – открытый огонь. Он смертоносен для них. Если бы твоя магическая Сила была больше, я бы выучил тебя заклинанию Огненной Атаки, но Магия Пламени тебе, увы, недоступна.
– Открытый огонь? – Я сразу вспомнил все, что видел в замке Гальдвика, вспомнил, что говорила мне бедняжка Эльгит о зле, приходящем из туманов. – А камень крови Дракона?
– Он дает тепло и свет, северные чудовища боятся его эманации, если камень достаточно велик, но огонь все же эффективнее. Я нарисовал для тебя вот это, – Даэг вручил мне пергамент с подробным планом той части Саратхана, который вальгардцы называли Колдоманией, земель, лежавших к югу и западу от Доль-Кригиан вплоть до границ с Вальгардским королевством. – На карте отмечены все дороги и древние святилища ши. Ты уже видел такие на Вокланских пустошах. Там есть каирны со священными камнями: старайся останавливаться на ночлег именно в этих местах. Магия камней хоть немного защитит тебя от тварей из Тумана.
– Ты говорил о трех вещах, – напомнил я, поблагодарив старика и спрятав карту в свою сумку.
– Во-вторых, – и это очень важно для меня, – если найдешь де Клерка, возьми с него обещание встретиться со мной. Я знаю, что он задумал. Он хочет добраться до Нильгерда и там убедить Сестер еще раз позволить ему пройти единственным уцелевшим порталом Омайн-Голлатар. Но сперва я должен поговорить с ним. Если отыщешь де Клерка, приведи его сюда, в Лиден-Мур.
– Хорошо, Даэг, я попробую убедить его. А третья вещь?
– Мне тяжело это тебе говорить, но скажу – постарайся не предать нас.
– А вот этого ты мне мог бы не говорить! – ответил я, несколько озадаченный и рассерженный словами старого эльфа. – Я уже выбрал свою сторону в этой войне. Это мой выбор, и я не изменю ему.
– Отрадно это слышать. Прости, что я позволил усомниться в твоей решимости и твоем мужестве. Давно мне не встречались люди, похожие на тебя. Пойдем, Холавид и его воины тебе кое-что собрали. Все это тебе очень пригодится.
Даэг говорил правду: втайне от меня Холавид и его эльфы приготовили мне массу приятных подарков. Во-первых, полный комплект теплой меховой одежды, от сапог и перчаток до великолепного мехового плаща, который можно было использовать и как одеяло. Саратханские ши оказались искуснейшими меховщиками: сработанные ими вещи были очень теплыми и прочными и при этом почти ничего не весили. Уж не знаю, как они так обработали меха. Во-вторых, Даэг и отрядный лекарь Уларэ снабдили меня отличным набором снадобий и ингредиентов для приготовления лекарств. В моей сумке, вдобавок к набору хирургических инструментов, с которым я когда-то начал свои скитания по этому миру, появились порошки и мази, помогающие от ран и раневой горячки, ушибов, язв, простуды и прочих недугов. Мне было не совсем понятно, зачем они это сделали, ведь я всегда мог исцелить любого больного прикосновением посоха Алиль, но Даэг прояснил ситуацию.
– Пользоваться целительной силой посоха без нужды не следует, это привлечет ненужное внимание, – сказал он. – Снадобья помогут тебя исцелять больных так, как это делают обычные знахари. Не стоит прибегать к магии ши, если нет особой необходимости.
Это было резонно, и я понял, что мои остроухие друзья предусмотрели решительно все. В придачу к лекарствам я получил немного провизии на первое время – копченое мясо, соль и клубни квашедара, – и большую флягу с эльфийским самогоном, настоянным на травах, очень полезным и нужным напитком в холодное время года. А вот оружия мне даже не предложили. Собственно, оно мне было ни к чему – Магия Запечатывания рунами и мой посох были хорошими аргументами при встрече с любым негодяем или какой-нибудь тварью. Плюс Уитанни, ее сила, когти и клыки. Так что ни в луке, ни в мече, ни в кинжале я не нуждался.
Но больше всего меня тронул подарок, который сделала мне Зендра. Когда все остальные дары уже были вручены мне и я, растроганный и обрадованный таким вниманием, горячо благодарил моих друзей, девушка протянула мне красивый расшитый бисером кошелек, который можно было носить на шее, как торбу.
– Я хотела вышить для тебя на этой сумке блатанну, древний знак единения с миром, чтобы он отгонял от тебя зло и придавал чистоту твоим помыслам, – сказала Зендра, подавая мне свой подарок, – но дедушка отговорил. Злые глаза увидят на тебе знак ши и поймут, кто ты. Поэтому я вышила всего лишь свои любимые цветы. Я хочу, чтобы ты взял этот кошелек на память обо мне.
– Ох, Зендра, если бы ты знала, как я не хочу с тобой прощаться! Но и сидеть тут дальше мочи нет. Так что… – тут я сделал паузу, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего. – Спасибо тебе, милая. Как говорите вы, эльфы – yascar!
– Yascar tuin ve`la drannac, – ответила мне Зендра с улыбкой, которая показалась мне печальной. – Тебе спасибо, чужеземец. Ты дал нам надежду, и этого мы никогда не забудем.
Я очень хотел обнять и поцеловать очаровательную эльфийку, но в двух шагах от меня стояла Уитанни, и я сдержался. Не стоит делать такие вещи на глазах моей гаттьены.
Итак, я покинул лагерь Лиден-Мур, в котором провел почти месяц, и по заснеженной горной дороге отправился в путь. До подножия хребта меня сопровождал Аглайр, один из лучников Холавида, а дальше мы с Уитанни пошли вдвоем. Было холодно, но погода была ясная, солнечная, и красота вокруг меня была такая, что дух захватывало.
– Хорошо-то как! – вздохнул я, сбросив с головы капюшон и подставляя лицо солнечному свету. – Жаль, лыж у меня нет. В такой день и по такому снежку на лыжах самое то. А, Уитанни?
– Ллеу айн фьерр гуамм, – промурлыкала гаттьена, глядя на меня искрящимися глазами. – Солайн-лларр!
– Конечно, идем дальше. С тобой, киса, хоть к черту на завтрак!
Судя по карте, дорога, по которой мы шли, через пару поприщ должна была вывести нас к большому тракту, проложенному через эту равнину еще в незапамятные времена. Если идти этим трактом и делать в день километров двадцать-двадцать пять, то через три дня я окажусь на землях Брутхаймы. Места тут совершенно пустынные, и вряд ли орденские охотники тут частые гости. Если и стоит кого-то опасаться, так это зверья и этих, из Тумана.
А с ними мы с Уитанни справимся. Плевое дело.
* * *
Никогда бы не поверил что я, человек двадцать первого века, способен на такие первобытные штуки, как ночевка в зимнем лесу при морозе в десять-двенадцать градусов ниже ноля (точно не могу сказать, термометров в мире Элодриана пока что не изобрели). Между тем, две ночи пришлось поспать совершенно по-дикарски.
Рецепт для всех путников от Кирилла Москвитина: оказавшись зимой в лесу, выройте в снегу глубокую яму, разведите рядом с ней костер, желательно с подветренной стороны, чтобы дым не доставал, поешьте плотненько, выпейте пару глотков чего-нибудь покрепче для согрева, а потом устраивайтесь в яме на ночлег в обнимку с вашим персональным оборотнем, а яму накройте вашим плащом, оставив пару отдушин для дыхания. Я провел так две ночи, и вот что скажу – ни разу за последние двадцать лет я не спал так сладко и спокойно. И тепло, и безопасно. И все благодаря Уитанни.
На третий день пути погода начала портиться. Мороз спал, но зато пошел сильный снег, и идти по тракту стало тяжелее. Уитанни в своем человеческом облике начала явно уставать, да и у меня ноги болели с каждым пройденным километром все сильнее. Немного успокоило меня то, что, поднявшись по дороге на какой-то плоский холм, мы увидели в долине за холмом несколько избушек, окруженных забором – то ли ферму, то ли факторию.
– О, наконец-то! – обрадовался я. – Теперь хоть узнаем, куда пришли.
– Ллеу ньярр-найн а туата, – сказала Уитанни каким-то нехорошим тоном. – Уитанни фарр тира драннак. Мелай-на брана муин.
Я понял мою кошечку – она почувствовала запах людей, и это ей не нравилось.
– Конечно, тут есть люди, – сказал я, показав на хутор в долине. – Топаем туда, котюлечка. Горячая еда и информация именно то, что мне сейчас нужно.
Уитанни не стала спорить, но очень скоро я убедился, что она была права. Спускаясь по глубокому снегу с холма в долину, я увидел впереди на дороге какие-то темные продолговатые пятна. Когда мы подошли ближе, то увидели торчащие из сугроба у обочины дороги почерневшие и обглоданные кем-то человеческие руки и ноги.
– Тааааак, – протянул я и полез в сумку за флягой, чтобы выпить и избавиться от охватившего меня неприятного озноба. – И что это все значит?
Очень быстро я разбросал руками рыхлый снег, засыпавший трупы, и увидел пять тел, лежавших в ряд. Трое стариков, двое мужчин и женщина, и двое детей – девочка лет семи и совсем еще крошечный младенец-мальчик. Все они, кроме завернутого в рогожу младенца, были совершенно голыми – кто-то снял с них всю одежду. Смотреть в их застывшие искаженные лица без содрогания было невозможно.
– Господи ты Боже! – выдохнул я. Ноги у меня разом ослабли, захотелось сесть, но я подумал, что если сейчас сяду, то встать уже не смогу. – Это еще что такое?
На телах не было ран или увечий, кроме следов звериных зубов и птичьих клювов. Мертвецы выглядели истощенными до предела – кожа да кости, ребра торчат так, что едва не прорывают посиневшую тонкую кожу. Яснее ясного, что несчастные просто замерзли. И кто-то забрал с покойников одежду. Или же их намеренно выгнали на мороз голыми? Похоже, ответ на эту страшную загадку следует искать впереди, на ферме.
Вблизи хутор выглядел необитаемым и давно заброшенным – забор покосился, крыша избы завалилась набок, в соломенной кровле зияли огромные дыры. Окна были заколочены досками.
– Аей, – сказала шепотом Уитанни, показав на дом. – Уитанни фарр тира драннак ваиррр.
– Люди? В доме есть люди? – Признаться, я ожидал услышать что-то подобное. – Отлично, сейчас познакомимся с ними.
Дверь избы, низкая и сколоченная из неструганных досок, была заперта изнутри. Я несколько раз ударил в нее посохом, но внутри было тихо. Если бы не слова Уитанни, я бы усомнился, что в избе кто-то прячется. Но гаттьена не могла ошибаться.
Видимо, моя настойчивость возымела эффект. Я услышал тихие осторожные шаги за дверью, а потом испуганный женский голос спросил, кто стучит.
– Откройте, – сказал я. – Я знахарь, иду в Роэн-Блайн. Не бойтесь, я не причиню вам никакого вреда.
– Знахарь? – Я услышал громкий вздох. – Двенадцать Вечных, вы знахарь?
– Да, именно так. Откройте же!
Внутри началась какая-то возня, дверь дрогнула, послышался стук – видимо, сидельцы приперли дверь изнутри чем-то тяжелым. Потом дверь открылась, и я увидел грязную, закутанную в невообразимое тряпье женщину с больным исхудавшим лицом и расширенными, окруженными темными кругами глазами.
– Господин знахарь! – Женщина всплеснула руками, лицо ее задергалось, на глазах заблестели слезы. – Боги, да вас сама судьба нам послала. Входите же!
Мы с Уитанни вошли в зловонный полумрак, который едва рассеивал свет костра в очаге посреди дома. Вокруг костра сидело пять человек, одетые в лохмотья – мужчина, две женщины и два ребенка, мальчик и девочка. Увидев меня, они встали и начали униженно кланяться.
Разглядывая их, я заметил еще одного обитателя странного дома – он лежал за костром на досках, покрытых соломой. Проникшая в избу следом за мной и Уитанни волна холодного воздуха достигла лежащего, и он начал надрывно кашлять. Видимо, этот человек был болен.
– Кто вы? – спросил я, понимая, что сейчас услышу что-нибудь нехорошее.
– Мы из Ланли, господин знахарь, – ответила та самая женщина, что пустила нас в дом. – Деревня есть такая… была.
– Была?
Женщина не ответила. Прочие тоже молчали, старались не глядеть мне в глаза.
– Послушайте, – сказал я, – я нашел на дороге несколько мертвецов. Они лежат там, выше по склону. Их раздели и бросили умирать на морозе. Там есть даже младенец. Может, объясните мне, что за хрень тут творится?
– Господин, господин! – Старший из мужчин, мрачно сверкнув глазами, шагнул ко мне. – Клянусь, мы не виноваты в том, что они умерли. А одежду мы забрали, признаю, но уже потом, когда бедняги умерли. Им она не нужна, а нам надо выжить.
– Что с вами случилось?
– Я бы не хотел об этом говорить, господин знахарь, – совсем уж недружелюбно ответил мужчина. – Ни к чему вам, господам хорошим, знать о наших простецких горестях.
– Жаль, что вы не хотите рассказать мне правду, – я шагнул к лежавшему на соломе человеку, присел, коснулся его лба. Это был юноша лет двадцати, и он был в сильном жару. – Он что, болен?
– Это мой сын Жано, – всхлипнула женщина, открывшая нам дверь. – Он простудился.
– Немудрено, – ответил я, порадовавшись, что этому мальчику я наверняка смогу помочь. – Простудился, так вылечим.
– Погоди, господин хороший, – мрачный мужчина навис надо мной, как скала, готовая обрушиться мне на голову. – Платить у нас нечем.
– Матис, что ты говоришь? – воскликнула женщина.
– Я к тому, что лекари без платы вошь с головы не снимут, – заявил мужчина. – Нечем нам платить, господин хороший.
– А кто сказал, что я плату возьму? – ответил я. – Нечем, так нечем, не больно и хотелось. А парню помочь надо, он горит у вас весь.
– Это…это ты правду говоришь? – Матис схватил меня за локоть. – Ты ему поможешь?
– Чем смогу, помогу. И твоего позволения не спрошу, приятель.
– Я…ты прости меня, господин. – В колеблющемся свете костра я мог видеть, как побледнело лицо мужчины. – Я ведь…
Жано вновь закашлялся. Кашель был сухой, лающий, нехороший, и хоть я медик еще тот, но почти не сомневался, что у парнишки самая настоящая пневмония. Да и еще и жар такой, что хоть чайник на лоб ставь.
Для отвода глаз я вытащил флягу с самогоном, налил несколько капель в крышку, а сам аккуратненько положил свой посох на землю так, чтобы окованный золотом конец посоха коснулся тела парня. Приподняв голову больного, я влил ему в рот самогон, отчего Жано вновь начал кашлять. Подмигнув Уитанни, я завинтил пробку, убрал флягу в сумку и сказал:
– Ну вот, теперь подождем немного. Так кто же вы такие?
– Мы из Ланли, господин.
– Это я уже слышал. Вас что, вальгардцы разорили?
– Нет, овцы.
– Овцы? Ты сказал – овцы?
– Это все затея нашего высокого лорда Хинтена, господин лекарь. Осенью, когда закончился сбор оброка, он сказал нам, что мы ленивые свиньи, и что денег с оброка ему не хватит даже не булавки к камзолу. А посему принял он решение – все наши участки, пашни и огороды забрать под пастбище. Его управитель заказал брегендским торговцам доставить в поместье высокого лорда тонокорунных овец. Целое стадо. А высокий лорд Хинтен сказал нам, что оставит из всех своих вилланов только двести душ, чтобы они у него работали на этой… как ее… мухоктуре.
– Мануфактуре? – поправил я. – А остальные?
– Остальным велено было убираться с земель высокого лорда, – ответил Матис: губы у него дергались, глаза блестели. – Восемьдесят девять семей было в Ланли, всех высокий лорд велел выгнать. Пришли его солдаты и заставили нас уходить подобру-поздорову.
– И куда?
– А этого нам никто не сказал, господин хороший. Куда хошь, туда ступай. Мир – он большой, всегда найдется две сажени земли на могилку взрослому и сажень для ребятенка. Так нам высокий лорд Хинтен сказал, чтоб ему… Вот и ушли мы, на зиму глядя. Кто куда. Оставаться в Брутхайме мы не могли.
– Это почему?
– А закон теперь такой вышел. Без земли и без хозяина нет крестьянина. Все, у кого земли нет, либо в армию Вальгарда должны идтить, либо на принудительные работы наниматься, а коль откажешься, так сразу вне закона тебя объявют. А для тех, кого вне закона объявили, дорожка одна – на шибеницу.
– Это твоя семья? – Я показал на людей, продолжавших безучастно сидеть у огня.
– Моя. Все, кто выжили по дороге.
– А те, наверху?
– Дядька мой, сосед Филас с женой, их внучка Шарлин, – тут Матис сделал паузу, чтобы овладеть своими эмоциями. – И самый младший мой, Тома. Так мы их и оставили на дороге. Хоронить сил не было. Не дошли они самую малость.
Мне было нечего сказать. И еще – этот мрачный крестьянин, с таким стоическим спокойствием рассказывающий мне историю уничтожения своей родной деревни и гибели своих близких, добавил очень важный штрих к картине происходящего. Итак, сначала мы имели варваров-завоевателей и обращенное в рабство местное население. Потом в Элодриане появились классические феодальные отношения. Совсем недавно я узнал, что тут начали применять огнестрельное оружие. А теперь мне говорят, что местные лорды начали то, что в школьном учебнике истории называлось загадочным словом «огораживания». Ту самую штуку, с которой когда-то в Англии началась эпоха капитализма. Вот так-то, Дух разрушения принимает все новые и новые обличия. Новый Элодриан вступил в период первоначального накопления капитала. История моего мира повторяется здесь, причем события развиваются с устрашающей быстротой. Очень бы хотелось ошибиться, но, похоже, такими темпами скоро дойдет черед и до пулеметов, броненосцев, концентрационных лагерей и газовых камер…
– Мама! – вдруг подал голос лежавший на соломе Жано.
Женщина немедленно бросилась к нему, обхватила, прижала к себе, и я услышал ее плач. Матис тоже бросился к сыну, прочие поскакивали на ноги и окружили нас плотным кольцом. Подняв посох, я как бы мимоходом пощупал лоб парнишки – он был холодный и в испарине. И мне стало так радостно на душе, даже словами не передать.
– Чародей! – воскликнула женщина, глядя на меня восторженными глазами. – Волшебник! Да мы за тебя, господин лекарь…
Мне почему-то было неприятно слышать эти излияния благодарности. В сущности, я ничего сам не сделал. Это магия исцелила парня, а не я. Уитанни поняла мои чувства и так громко и зловеще зашипела, что женщина сразу замолчала и испуганно уставилась на нас, продолжая прижимать к груди сына.
– Мальчик выздоровеет, – сказал я, чувствуя на себе внимательные взгляды этих людей. – Что будете дальше делать?
– В Саратхан пойдем, – ответил за всех Матис. – К ши пойдем. Лучше быть рабами у ши, чем у этих сволочей.
– У ши нет рабов. Запомните это. Они вам не враги. Все, что про ши говорят вальгардцы и Орден – гнусная ложь. Так что правильные у вас планы. Идите в Саратхан.
– А ты, господин лекарь, идешь в Брутхайму?
– Да.
– Не шел бы ты туда. Там сейчас горе и смерть кругом.
– Я должен.
– Горевать мы будем, если такого человека убьют, – сказал Матис. – Святой ты человек, господин лекарь, убогих пожалел. Век у тебя в неоплатном долгу будем.
– Да уж, не забудь про этот долг. И я себе на посохе зарубку сделаю, чтобы не забыть. Но только ты долг можешь сразу мне вернуть, да еще с процентами. Позволь нам с компаньонкой моей погреться тут немного, – сказав это, я сел у огня и протянул к пламени руки. – Холодновато снаружи, да и устали мы. Пустишь на ночлег? А я с вами едой поделюсь.
Матис только поклонился. Я видел, что он потрясен, но подтрунивать над беднягой не стал.
– Ну, вот и ладушки, – сказал я. – Соломы тут много, как-нибудь разместимся. Не «Хилтон», конечно, но получше будет, чем в лесу. Да, Уитанни? Организуешь нам что-нибудь пожевать?
– Йенн, ллеу найар, – ответила моя киса, и это означало, что ничего не имеет против моего предложения.
