Текст книги "След менестреля (СИ)"
Автор книги: Андрей Астахов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
– Погоди, Кириэль, – промолвил герцог и перевел взгляд на козлобородого. – Мы, кажется, говорили о выкупе?
– Именно так, милорд. Назовите, во сколько вы оцените мою жизнь и свободу, и требуемая сумма будет вам выплачена в полном объеме и в самое кратчайшее время, в королевских бонах или наличными.
– А если я оценю вашу жизнь в пять тысяч риэлей? – предложил Джарли.
– Я бы сказал – сумма большая, но я стою больше, – спесиво ответил брегендец. – Я готов предложить вашей светлости восемь тысяч риэлей.
– Что скажешь, Кириэль? – спросил меня герцог.
– Большие деньги. А сколько он добавит за своих людей?
– Моих людей? – Виконт Сарилло развел руками. – Я плачу за себя, а не за них. Мне безразлично, что с ними будет. Их судьбу предоставляю решить вам, милорд.
– Да, заманчиво, – сказал Джарли. – На восемь тысяч риэлей можно снарядить целый батальон.
– Милорд герцог, стало быть, согласен с моим предложением? – В черных глазах Сарилло вспыхнули радостные огоньки.
– Я хочу выслушать горожан, – герцог повернулся к толпе ополченцев. – Кто будет говорить от имени города?
Поднялся крик, горожане кричали разом и громко, пытаясь друг друга перекричать, и в этом шуме было невозможно разобрать ни единого слова. А потом все вдруг замолкли, и внезапно наступившая тишина показалась мне зловещей.
– Дайте мне! – раздался в этой тишине надорванный мужской бас. – Я скажу!
Из толпы, расталкивая людей, к нам пробился здоровенный мужчина с окладистой бородой и светлыми опаленными волосами. На руках этот великан держал завернутую в окровавленную кроличью шубу мертвую девочку лет тринадцати. Приблизившись, он положил тело в снег и сам опустился перед герцогом на колени.
– Вот! – сказал он, глядя на Джарли. – Мое имя Коллен, я кузнец, твоя милость герцог. А это моя дочь Альфрида. Единственная дочка, твоя милость. Все прочие дети умерли у меня. И жена умерла, когда мор был. Дочка только осталась. Она козу доила, когда эти вот пришли. Козу доила, твоя милость, – Лицо кузнеца задергалось, в широко распахнутых серых глазах заблестели слезы. – За что, твоя милость? За что?
– Милорд, вы же понимаете, что смерть какой-то мужчики не может считаться доказательством моей вины, – подал голос Сарилло, смотревший на кузнеца с презрительной гримасой на лице. – На войне люди гибнут сплошь и рядом.
– Ваша правда, виконт, – сказал Джарли, подозвал одного из латников и что-то шепнул ему на ухо. Латник поклонился, спешился и, подойдя к пленным, отвел козлобородого в сторону. Я еще успел заметить, как вторично в глазах Сарилло вспыхнула радость. Но он неправильно истолковал волю герцога: латник вытащил кинжал и, схватив виконта за волосы, перерезал ему горло.
Глаза козлобородого вылезли из орбит, булькая и давясь кровью, он повалился лицом вниз в снег. Я смотрел, как он умирает, и на душе почему-то стало легче.
– Остальных повесить, – велел Джарли, и ответом ему был восторженный рев и рукоплескания горожан.
Мы почти выехали с площади, когда герцог вспомнил о том, что я еду за ним.
– Никогда не видел восемь тысяч риэлей сразу, – сказал он, обернувшись. – Это должна быть отличная на вид куча золота. Может, еще увижу? Когда стану герцогом?
– Непременно, ваша светлость, – ответил я, и мы поехали дальше по затянутой слоистым дымом улице.
Глава тринадцатая
Я ожидал, что это будет просто пирушка. Веселая гулянка по поводу нашей победы в Кальте – с песнями, похвальбой и неумеренным питьем. Но Джарли удивил меня. Бочонок с отличным трехлетним аффи еще не был допит до конца, когда герцог внезапно заявил командирам, что ему хочется отдохнуть, а им следует вернуться к солдатам.
– А ты останься, – заявил он, когда я тоже собрался уйти вслед за офицерами. И тем удивил меня вторично.
Я остановился. Герцог, чертыхаясь, вытащил чоп из бочонка, наполняя свой кубок. Он был сильно пьян, я видел это.
– Выпей со мной, – велел Джарли.
– Это приказ? – улыбнулся я. Честно говоря, пить мне больше не хотелось.
– Приказывать самому Ллэйрдганатху? В этом есть нечто божественное, ты не находишь?
– Нет. – Я все же подошел к столу, взял кубок и подставил под струю из бочонка. – Я простой человек, Джарли.
– Скромность похвальна. Но ты обманываешь себя. Ты перестал быть простым крейонским знахарем Кириэлем Сергиусом в тот день, когда в тронном зале Роэн-Блайн поддержал моего отца. Или нет, еще раньше – когда Орден объявил за твою голову фантастическую награду.
– Ты же не хочешь, чтобы я стал важничать?
– Упаси боги! – с усмешкой ответил Джарли. – Твое здоровье, Кириэль.
– Твое здоровье, милорд герцог.
– Отличное вино. Еще по одной?
– Пожалуй, мне хватит, – я поставил кубок на стол между потрескивающими и распространяющими запах горелого сала свечами.
– Нет! – Джарли замахал рукой. – Не пойдет. Мы выпьем этот бочонок до дна.
– Смею заметить, завтра будет трудный день, ваша светлость. Нас ждут эльфы Холавида.
– Без разницы. Завтра будет завтра. – Тут Джарли смерил меня пьяным расфокусированным взглядом. – Для меня важнее эта превосходная свинина, эти каплуны и это вино. Надо спросить трактирщика, где он взял такой отличный аффи.
– Я сыт и пьян, Джарли. Съесть и выпить больше означает убить удовольствие. И еще, у нас был трудный день.
– Еще какой трудный! Отказаться от восьми тысяч риэлей – это очень, скажу тебе, трудно!
– Жалеешь, что не взял с этого ублюдка выкуп?
– Жалею, – признался герцог. – Это огромные деньги, Кириэль. Слишком большой соблазн.
– Но мужичье все испортило, не так ли?
– О-о! – Джарли погрозил мне пальцем. – Невместные речи ведешь, Повелитель Кошек.
– Казнишь меня?
– Нет, заставлю выпить еще.
Я был в сильном подпитии, но заметил промелькнувшую в глазах Джарли злобу. Он понял скрытый в моих словах намек. Язык мой – враг мой. Я попал в яблочко. Брегендский мародер Сарилло умер лишь потому, что предложил выкуп на глазах целой деревни. Поспешил. Сделай он такое предложение Джарли без свидетелей, остался бы жив, и герцог Роэн-Блайн стал бы богаче на восемь тысяч золотых. А крестьяне, у которых бандиты сожгли дома, кузнец с мертвой дочкой – да черт бы с ними со всеми!
– Этот сукин сын вообразил, что может купить меня! – выпалил Джарли, мотнув головой. – Меня, потомка Ленартов! Но восемь тысяч золотых – это… Ты понимаешь меня?
Понимаю, подумал я. Еще как понимаю. Можешь говорить, что угодно, но Сарилло купил тебя. Причем с потрохами. Ты едва не принял его предложение. Я видел алчный блеск в твоих глазах, Джарли. Целых восемь тысяч золотых, ты никогда не видел столько денег сразу, и они могли бы стать твоими. А ты сделал широкий жест, о котором теперь прегорько жалеешь…
– Ты поступил верно, Джарли, – ответил я. – Собаке собачья смерть.
– Ты и впрямь так бескорыстен, мой друг? – внезапно спросил герцог. – Что-то ты очень уж благороден для простого лекаря.
– Я всего лишь хочу поступать по совести. Иногда это нелегко.
– Я пытаюсь понять твои мотивы, – сказал Джарли, уперевшись руками в край стола. – Ты для меня загадка, Кириэль. Я видел, как ты старался помочь раненным в лазарете Роэн-Блайн. Ты необычен и непостижим. Всегда один, лишь эта кошкобаба твоя спутница, ха! Ты, как самый распоследний самоубийца, пошел в Вальфенхейм. Отправился прямо в глотку зверю, под орденские мечи, истинным чудом унес оттуда свою задницу – тебе повезло, демоны меня порви, сказочно повезло. Но твоя доверчивость – это что-то! – Герцог посмотрел на меня чуть ли не с ужасом. – Ты или святой, или кретин. Неужели ты впрямь был уверен, что вальгардцы отдадут тебе пленников и не прикончат тебя самого? Что за гребаная наивность!
– Иногда следует поступать вопреки логике, мой друг. Только так можно победить.
– Не верю. Ни одному слову твоему не верю. Нельзя поступать безрассудно, а ты делаешь это сплошь и рядом. Ты или великий пророк, знающий наперед свою судьбу и судьбы этого мира, или опасный безумец. И я связался с тобой, Кириэль. Это… это… – Джарли замялся в поисках подходящего слова. – Это непонятно.
– Хочешь знать мои мотивы? Хорошо. Задай сам себе вопрос, Джарли – пошел бы ты на неминуемую смерть, чтобы спасти своего отца?
– Спасти моего… отца?
– Именно так, Джарли. Просто спасти.
– Мой отец… был добр ко мне, – ответил Джарли, покачиваясь на каблуках. – Он сделал моей матери брюхо, но, когда я родился, не бросил меня. Да, я бастард, но я знал отцовскую заботу. Пошел бы я на смерть, чтобы спасти его? Может быть, да. А может, и нет. Не знаю, клянусь Дреблом.
– Пошел бы. Будь уверен.
– Нет, ты чего-то мне не договариваешь, – с пьяной усмешкой заявил герцог. – Чего-то… важного. Что даст тебе освобождение этого де Клерка, будь он хоть пятьдесят раз твоим отцом? Власть, могущество, тайные знания, особое покровительство Сестер Ши? Что именно?
– Ничего. Я принял решение, Джарли, Когда все закончится, я… – тут я осекся. Нельзя говорить этому человеку, что я останусь в Элодриане. Джарли не объяснить, что причина моего решения – Уитанни. Он не поймет, что в основе всего лежит всего лишь любовь. И истолкует все по-своему. Не поверит мне. Решит, что я выбрал этот мир потому, что хочу власти в нем, а значит, так или иначе посягну на его власть. – Я покину ваш мир. Отправлюсь в дальний путь, в который не позову тебя.
– О, да ты благой дух! – Герцог пьяно засмеялся, однако в его глазах не было веселья. – Я знал, что с тобой что-то не так. Но это… неважно. Важнее, что завтра ты будешь рядом со мной, ведь так?
– До самой победы, милорд герцог.
– Понимаю, – Джарли вновь наполнил кубки, один протянул мне. – За победу!
Я почти с отвращением влил в себя вино, задержал дыхание, перебарывая подкатившую к горлу кислоту.
– Выйду, подышу воздухом, – сказал я, взяв посох. – Перепить тебя мне все равно не удастся.
– Ага, – Джарли снова подставил кубок под струйку из бочонка.
Я нетвердой походкой прошел к двери (предательский аффи хорошенько так дал разом и по ногам, и по голове, чтоб его!), толкнул ее и вышел из душной чадной корчмы в свежую зимнюю ночь. Окрепший к ночи мороз тут же обжег мне лицо, но я был этому рад: больше всего я хотел побыстрее протрезветь. Пьянка с Джарли не доставила мне никакого удовольствия.
Черное небо над моей головой было густо усыпано яркими звездами. Две луны, большая, ярко-белая и меньшая, красноватая, заливали уснувший Кальт мягким розовым светом. Ночную тишину нарушали лишь далекий лай собак и поскрипывание вывески трактира над моей головой, когда ее касался ветер. В воздухе еще чувствовался слабый запах гари, но лишь временами, когда ветер дул с южного конца городка, особенно пострадавшего во время нападения. Я смотрел в это чужое небо, запрокинув лицо, и вдруг понял, что никогда в жизни больше не увижу знакомых земных созвездий. Большой Медведицы, Ориона, Кассиопеи. А так ли это важно, если рядом со мной будет звездочка по имени Уитанни? Ведь она для меня дороже всех звезд в небе Элодриана. И нашего мира тоже.
Впрочем, торжественной, умиротворяще-законченной, почти рождественской картины не получилось. Иллюзия покоя исчезла, едва я посмотрел вправо, в тот конец площади, где воины Джарли за какой-нибудь час соорудили виселицу и повесили на ней мародеров Сарилло. Два десятка пленных со скрученными за спиной руками болтались на этой перекладине уже несколько часов, и их лица и одежду покрыл иней. Труп их предводителя тоже висел на перекладине, только вниз головой, как зарезанная свинья – так распорядился Джарли. Глядя на них, я подумал, что мне, человеку двадцать первого века, такое зрелище должно внушать только ужас и отвращение, однако я то ли привык к жестокости, то ли просто пьян сверх нормы – и потому не чувствую ни жалости, ни кровожадной радости, ни упреков совести, ничего. Только усталость и тяжелое опьянение, от которого хочется побыстрее избавиться.
Лечь спать? Я не усну, пока сознание прыгает в моей голове как мячик для пинг-понга. Надо протрезветь. Опершись на посох, я стоял и чувствовал, как животворный мороз проникает под мою одежду, заставляя вздрагивать и ежиться. И думал о том, что очень скоро могу получить в лице Джарли врага, причем не менее опасного, чем Лёц и его оборотни.
А так ли это важно? И стоит ли, как говаривал когда-то Вильям Оккам, плодить сущности сверх необходимости? Э, да меня что-то на философию потянуло. Надрался ты, Кирилла свет Сергеич, воистину надрался. Иди-ка ты баиньки, а то простынешь, не ровен час. Мороз крепчает с каждой минутой…
Когда я вернулся в таверну, Джарли сидел на полу, привалившись к стене – и храпел. Его нарядный шитый серебром дублет был залит вином, а на полу красовалась большая лужа блевотины. Забытый бочонок истекал тоненькой струйкой аффи, и от винного запаха, наполнившего зал, меня замутило. Поборов вставший в горле разъедающе-кислый спазм, я поднялся по лестнице на второй этаж, попал в дверь, закрытую рогожей, и почувствовал настоящее счастье, когда разглядел в полутьме кровать.
– Пьяная свинья, – пробормотал я, чувствуя, как вертится вокруг меня комната. Потом стало легче, и уже засыпая, я подумал, что иногда человеку для счастья нужно совсем немного. Например, чтобы отпустила пьяная тошнота, и пришел сон.
Чтобы пришел сон…
* * *
Утром пошел снег. Жители Кальта еще спали, когда мы покидали городок, и почти никто не вышел нас проводить. Впрочем, мне это было все равно. Я чувствовал себя больным, чего нельзя было сказать о Джарли – герцог Роэн-Блайн выглядел огурчиком, разве только был слегка бледен. Железная башка у этого бастарда!
– Думаешь, эльфы уже на месте? – спросил он меня.
– Не знаю. Если они опаздывают, придется подождать нам.
– Не люблю ждать, – ответил герцог и поехал вперед.
Я посмотрел ему вслед и поймал себя на мысли, что чем дальше, тем меньше мне хочется общаться с этим человеком. Не то, чтобы я испытывал к Джарли антипатию. Скорее всего, нам просто нечего сказать друг другу по существу. Может, оно и к лучшему.
Дорога на север от Кальта была пустынна, но эта тишина казалась обманчивой. Впрочем, пятнадцать миль до Девяти камней мы преодолели без всяких приключений и всего за три часа – отдохнувшие в Кальте лошади легко шли даже по глубокому снегу. Очень скоро я увидел само озеро – ледяной овал в глубокой лощине слева от дороги. И буквально через пару секунд справа и слева от тракта, из-за деревьев, показались разведчики Холавида, и с ними – фигурка, закутанная в черный эльфийский плащ с капюшоном. У меня дрогнуло сердце от радости, а Уитанни уже бежала мне навстречу прямо по снегу и буквально влетела в мои раскрытые объятия (я едва успел спешиться).
– Кьирриэлль! – воскликнула она, повиснув у меня на шее. – Айрра Кьирриэлль мьярр фара!
– Любовь моя! – Я прижал Уитанни к себе крепко-крепко, сердце у меня бухало от волнения и радости. Знал ведь, что непременно ее увижу, ожидал этой встречи, но все равно, меня просто буря эмоций накрыла. – Киса ты моя золотая!
– Уитанни буанн, – промурлыкала гаттьена, когда мы перестали целоваться, заглянула мне в лицо сияющими глазами. – Ллеу уирр траан?
– Еще как рад! Ты здорова? Все в порядке?
Ничего не говоря, Уитанни лукаво улыбнулась, распахнула плащ и показала мне плечо. От раны остался лишь едва заметный рубец.
– Уитанни нье мррать, эй-рьирр най круанн, – заявила она с самым победоносным видом. А я не стал ничего говорить в ответ, решил, что крепкий страстный поцелуй будет лучше любых слов.
– Sava! – Подошедший к нам разведчик скинул с головы утепленный капюшон, и я узнал Зендру. – Мы еще вчера ждали вас, Ллэйрдганатх.
– Возникли неприятности в Кальте, – сказал я, косясь на герцога, который остался сидеть в седле, в окружении своих латников. – Мародеры грабили городок, мы помогли с ними справиться. А как вам удалось опередить нас?
– Мы шли Тайными путями, Ллэйрдганатх, – пояснил подошедший сумрачный Холавид. Мы пожали друг другу руки. – Вы подоспели вовремя. Разведчики говорят, в нескольких милях отсюда появился вальгардский обоз с большой охраной. Похоже, направляются на запад, к саратханской границе.
– Обоз? – Лицо Джарли оживилось. – Ну, так посмотрим, что у них в фургонах.
– Не терпится вступить в бой? – Старый Даэг сдержал свое обещание и тоже был здесь. – Разумно ли это, герцог Джарли? Может, стоит поберечь силы?
– Если это квартирмейстерский обоз, то вальгардские собаки грабят моих подданных, – возразил герцог. – Это не сойдет им с рук. Да и припасы нам не помешают. Нападем внезапно и перебьем ублюдков.
– Это хорошая мысль, – поддержал Холавид. – Здесь неподалеку есть удобное место для засады. Снег нам в помощь, он засыплет следы.
– Показывайте дорогу, – велел Джарли.
– Уитанни, – шепнул я гаттьене на ушко, – обещай мне, что все время будешь рядом со мной. Никакой самодеятельности, поняла?
– Йенн, – ответила она таким голосом, что меня жаром обдало. – Йенн, ллеу.
– Вот и славно, – сказал я, поцеловал Уитанни еще раз, и мы, обнявшись, пошли следом за Холавидом в лощину, к озеру.
* * *
Снег прекратился внезапно, и пелена туч над головой. Казалось, стала не такой плотной и темной. Перестал дуть ветер, но морозная дрожь в теле не прошла, напротив, усилилась. Я понял, что волнусь. Чувствую то, что любой нормальный человек перед боем.
– Уитанни, – сказал я, положив ладонь на загривок гаттьены и продолжая следить за дорогой, – милая, все время будь рядом со мной. Не смей лезть вперед, хорошо?
Она фыркнула, а когда я все же повернулся, чтобы взглянуть в ее глаза, широко зевнула, показав свои грозные клыки. Будто улыбнулась мне. Но на душе не стало спокойнее.
Люди Джарли уже наверняка подготовились к атаке. И Холавид со своими ши тоже. Рядом с нами остался десяток арбалетчиков, занявших позицию вдоль гребня холма. Судя по выражению их лиц, они были спокойны, или же хорошо скрывали свои чувства.
Сейчас начнется…
Первыми на дороге показались рейтары в меховых куртках поверх кольчуг и железных доспехов и в круглых шлемах, похожих на шляпы. Они ехали рысью в колонну по два и, как мне показалось, выглядели весьма уверенно. За рейтарами шел небольшой отряд рыцарей Золотой Хоругви, а далее из-за деревьев показались два длинных фургона, запряженных шестеркой коней каждый. И вот тут я услышал злобный протяжный вой, заставивший меня вздрогнуть, а Уитанни – напрячься и заворчать.
Признаться, я поначалу не понял, что произошло. Лишь пару мгновений спустя увидел, что рейтары начали разворачиваться к стене леса по ту сторону дороги, и что от фургонов, будто ныряя в глубоком снегу, в нашу сторону мчатся четыре вильфинга, точные копии тех тварей, что напали на нас с Уитанни по дороге в Лиден-Мур – пятнистые, гиеноподобные чудовища с мерзкими курносыми рожами. И еще я увидел, как в просветах между деревьями мелькнуло существо с золотистой, усеянной черными пятнами шкурой, помчалось в чащу, спасаясь от приближающихся оборотней.
Гаттьена? Откуда?
Все стало ясно миг спустя. Гаттьена выскочила из-за деревьев, и исчезла, будто растаяла в ледяном воздухе. Я услышал негромкий шелест, потом мягкие тупые удары, и передний вильфинг полетел кувырком, оставляя на снегу кровавые следы. Прочие тоже рухнули мертвыми, истыканные эльфийскими стрелами, что твой дикобраз – откованные в Лиден-Мур наконечники из альдорской стали оказались смертоносными и для этих выкормышей Ордена.
Отлично, подумал я. Даэг все правильно сделал. Обманул вильфингов иллюзией, иначе оборотни почуяли бы засаду раньше времени. Обманул и тварей, и их двуногих хозяев. Ага, ублюдки, это вам не над крейонскими рабами издеваться!
Загремели выстрелы, рейтарская колонна окуталась сизым дымом. Не видя противника, вальгардцы просто засыпали пулями ельник у дороги, но такая стрельба, понятное дело, была пустой тратой боеприпасов. А вот ответный залп ши накрыл всю колонну. Всадники и лошади начали валиться в снег, и многоголосый вопль рейтар яснее ясного говорил, что они в панике.
Рев боевых рогов сообщил мне, что в атаку пошли люди Джарли. Арбалетчики рядом со мной поднялись и начали стрелять. Дружно, зло и, наверное, метко…
В нашу сторону тоже сделали несколько выстрелов – я отчетливо слышал, как рядом со мной свистнула пуля. Но страха больше не было, мной овладела злая боевая радость, и я был почти готов сбежать по склону холма вниз и принять участие в сражении. Но пока наблюдал за тем, как на дороге разворачивается самая настоящая бойня, беспощадное истребление вальгардских захватчиков.
Сам Джарли с большей частью отряда ударил по рейтарам, помогая эльфам побыстрее разделаться с ними. Рейтары, ошеломленные и потерявшие строй, встретили атакующий клин латников редкой беспорядочной стрельбой. Перезарядить свои пистоли рейтары не успели: латники Джарли врезались в их ряды. Отчаянно заржали лошади, железный грохот эхом прокатился над заснеженной равниной.
Теперь уже нет сомнений, что мы победили. И я не могу оставаться просто наблюдателем.
– Уитанни, пошли! – крикнул я, и мы побежали вниз, по склону холма, петляя между деревьями. От дороги нас отделяло метров сто пятьдесят, но снег был очень глубокий, ноги вязли в нем, и я совершенно запыхался, когда мы добежали до подножия холма. Уитанни все время держалась рядом – моя умничка не поддалась инстинктам, буквально выполнила приказ, который я ей дал.
А бой уже подходил к концу. Стрелки Каттлера напали на охрану обоза. Один из фургонов загорелся, треща и выпуская в небо султан черного дыма, в окровавленном снегу бились раненные лошади – их предсмертное ржание холодило сердце. Почти все трупы на дороге принадлежали вальгардцам. Рейтаров и обозников вырезали до последнего: рыцари Золотой Хоругви храбро сопротивлялись, но их было слишком мало, и я видел, как латники Джарли, опьяненные кровью и предчувствием близкой победы, буквально смели их с дороги.
– Эй, drannac!
Я вздрогнул, посмотрел вправо. Ко мне, перешагивая через убитых, шли Даэг, Холавид, Зендра и еще несколько ши.
– Ты опять лезешь на рожон, – упрекнул меня старый маг. – Зачем ты покинул укрытие?
– Не знаю, – признался я.
– Глупо и неосторожно, – сказал Холавид.
Зендра ничего не сказала, только сверкнула глазищами из-под низко надвинутого капюшона. Уитанни недовольно заворчала, ей не понравились слова предводителя ши.
Пока я раздумывал, что сказать в ответ, к нам подскакал вахмистр Брино.
– Эй, крейон, милорд Джарли зовет! – выпалил он. – Пошли!
Джарли ждал нас у второго фургона в окружении своих людей. Его лицо и доспехи были забрызганы кровью, а в глазах я прочитал торжество.
– Ты только глянь, друг мой, какая птица сидела в этой клетке! – воскликнул он со смехом.
Я перевел взгляд на пленника, которого уже вытащили из фургона. Человек был в грязных, окровавленных лохмотьях, лицо его было обезображено побоями, длинная борода слиплась от крови, но я узнал его, хотя до сей поры видел лишь один раз. Он не мог стоять, и два латника держали его под руки.
– Командор Валленхорст! – воскликнул я.
– Ллэйрдганатх, – выдохнул пленник.
– Милорд, смотрите! – Показавшийся в дверях фургона воин бросил в снег тяжелый кожаный мешок. При падении мешок раскрылся, и из него выкатились отрубленные головы – посиневшие, раздутые, с полузакрытыми глазами.
– Это… для его величества, – произнес Валленхорст. – Головы моих собратьев, рыцарей Ордена.
– Это Лёц их казнил? – спросил я.
– Да. Всех… кто был мне верен.
– А вы сами?
– Его величество… лично пожелал посмотреть на казнь изменника.
– Я был в Вальфенхейме, – сказал я, – и де Клерка там не было.
– Он в Волчьем Логове, – тут Валленхорст пристально посмотрел на меня. – Если хотите освободить его, поспешите. Он… очень болен.
– Болен? Что с ним?
– Не знаю. Я видел его один раз, нас держали вместе в подвале замка. Он был в горячке. С ним женщина, она… ухаживает за ним.
– Почему Лёц так поступил с вами, командор?
– Потому что… времена изменились. – Валленхорст закашлялся, сплюнул кровью на снег. – Королям больше не нужны… рыцари.
– Мне очень жаль, командор.
– Благодарю. Давайте покончим со всем… побыстрее.
– Вы можете отомстить Готлиху и Лёцу.
– Отомстить? У меня… переломаны ноги. Нет, Ллэйрдганатх, я больше не боец.
– Милорд Джарли, – обратился я к герцогу, наблюдавшему за нашей беседой, – как вы намерены поступить с пленником?
– В Брутхайме не принято убивать высокопоставленных пленников, – сказал Джарли с хищной усмешкой, – но в этот раз я не вижу причин для милосердия.
– Да, – Валленхорст поднял взгляд на герцога, – все верно. Прошу вас…о быстрой смерти.
– Погодите, постойте! – Я встал между командором и Джарли. – Милорд, я могу исцелить этого человека.
– Исцелить злейшего врага? – Джарли вопросительно поднял бровь. – Что за нелепое милосердие?
– Сейчас этот человек пленник, и он ранен. Ему необходима помощь. Когда он выздоровеет, можете решать его судьбу, но сейчас убить его было бы бесчеловечно.
Я заметил, что по лицу Джарли пробежала тень. Это был плохой признак.
– Ллэйрдганатх, следуй за мной! – велел он и пустил лошадь шагом к деревьям. Я шел за ним, Уитанни следовала за мной. Наконец, герцог остановился – видимо, решил, что наш разговор никто не услышит.
– В первый и в последний раз говорю тебе, Кириэль, – сказал он, – не смей оспаривать мою волю при моих людях! Иначе я прикажу тебя убить.
– Ты же понимаешь, что я прав, – возразил я. – Нет славы в том, чтобы перерезать горло безоружному искалеченному старику.
– Он бывший командор Звездоносцев. Понимаешь, за кого просишь?
– Да, вполне.
– Дребл тебя побери, Кириэль! Твое счастье, что ты мне нравишься.
– Так ты сохранишь ему жизнь?
– Мне плевать на этого вальгардского пса. Нужен он тебе, возись с ним.
– Спасибо, Джарли.
– Я знаю, о чем вы говорили, – внезапно сказал Валленхорст, когда мы вернулись к фургону. Мне показалось, что его голос окреп, и даже в своем незавидном положении бывший гроссмейстер пытался принять горделивую осанку. – Ты, Ллэйрдганатх, хочешь, чтобы я жил, и я… благодарен тебе за сострадание. Но ты ошибаешься. Мой путь окончен, и я хочу умереть достойно. В моей жизни больше нет смысла. Дело, которому я служил всю свою жизнь, осквернено и предано.
– О чем ты говоришь?
– Звездоносцы. Мы были созданы наследниками Айтунга, чтобы истреблять ворожбу и колдовство, очищая от них Элодриан. Но теперь скверна, с которой боролся Орден, поразила его в самое сердце. На белоснежных знаменах Айтунга появились пятна, которые уже ничем не смыть… Я не могу пережить такого бесчестия и позора. Не проси за меня, Ллэйрдганатх, не надо. – Валленхорст закашлялся, посмотрел на герцога с мольбой, – А вы, милорд, окажите мне последнюю милость, даруйте мне быструю смерть.
– Вы враг, достойный уважения, командор, – сказал Джарли, учтиво кивнул гроссмейстеру и, отцепив с пояса кинжал-менгош, бросил в снег перед Валленхорстом. – Это все, что я могу для вас сделать. Обещаю, ваше тело не будет брошено без погребения. И да примут боги вашу душу!
– Благодарю вас… – Тут командор перевел взгляд на меня. – Ллэйрдганатх, останови Лёца. Пусть этот червь умрет в муках и отчаянии.
– Я постараюсь, командор.
Латники по знаку герцога выпустили Валленхорста, он тяжело осел в снег, охнул, и, дотянувшись до кинжала, трясущимися руками вытащил его из ножен. Я не мог наблюдать за тем, как измученный полумертвый старик станет резать себе вены. Повернулся и зашагал по снегу к эльфам, группой вставшим в сотне метров от фургона.
От всего виденного остался тяжелый гнетущий осадок. И еще слова Валленхорста о менестреле. Де Клерк болен. Он может умереть, если уже не умер. И тогда хэппи-энда не будет. Ни для меня, ни для Элодриана. И Вероника…
– Ллеу най прурр йин-краайн, – в голосе Уитанни были тревога и сочувствие. – Нуирр-а-мруарр-фьяррна.
– Именно так, милая моя, – ответил я. – Надо поспешить.
