Текст книги "Вестники времен. Дороги старушки Европы. Рождение апокрифа"

Автор книги: Андрей Мартьянов

Соавторы: Марина Кижина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 82 страниц) [доступный отрывок для чтения: 30 страниц]

Наконец, ушедший будто бы за смертью начальник стражи, вернулся, вежливо поклонился и велел стражникам пропустить «благородного шевалье де Фармера и его доблестного оруженосца» в город без въездной оплаты и отрядил с ними одного из солдат, дабы тот проводил господ в замок к бейлифу.

Проезжая по узеньким городским улицам, постепенно подымающимся к замку, Гунтер вспомнил слова сэра Мишеля, сказанные в день их знакомства: «Грязные они, города». И было воистину так. Германец уже успел присмотреться к коровьим лепёшкам и кучкам конского навоза и с интересом наблюдал, как городские жители лавируют между ними, успевая ещё и уступать дорогу конному рыцарю с поклонами.

«Вот она, вопиющая антисанитария средневековых городов! – подумал Гунтер, зажимая нос, так как из потревоженного ручейка всплыла волна отвратительного смрада. – Потом удивляются эпидемиям, подчистую косящим целые страны!.. А ещё у тут полно крыс, мышей – кошек-то сейчас не любят, считая дьявольским отродьем. Не говоря уж о тараканах, вшах, клопах и прочей дряни! Кошмар!..»

Словно уловив настроение и мысли оруженосца, сэр Мишель пробормотал:

– Терпеть не могу города! Сколько бывал, всякий раз мучился желанием пришпорить лошадь и мчаться отсюда без оглядки обратно в лес… Как тут люди живут, ума не приложу!

– Как-то живут, – ответил Гунтер. – Разве что «как-то».

Уже на подъезде к замку, вблизи которого обнаружилось относительно свободное от домов место, бывшее главной площадью города. Здесь сходились несколько больших улиц.

Гости из Фармера миновали небольшую каменную церквушку, на ступенях которой грелись на солнце калеки и нищие, выставив напоказ безобразные культи, какие-то жуткие язвы, высохшие руки или ноги. Гунтер невольно поразился, как такое количество несчастий могло свалиться на такое маленькое количество людей, их было всего-то человек пять, но у каждого было не меньше двух-трёх страшных увечий. «Да, в моё время их бы без лишних разговоров отправили в… особые учреждения. Как сказали бы «партийные»: здоровой нации не нужны отбросы…» – подумал Гунтер, стараясь не обращать внимания на заунывные просьбы о милостыне, с которыми нищие потянули свои уродства к проезжавшему рыцарю с оруженосцем и сопровождающему их солдату.

– Джонни, брось им монетку, – кинул через плечо сэр Мишель и добавил: – Мелкую.

Когда Гунтер швырнул на паперть несколько медяшек, калеки, будто позабыв о своих болестях, с безобразной руганью резво бросились, расталкивая друг друга, за звонко подпрыгивавшими на выбеленном солнцем камне кругляшами.

Замок бейлифа выглядел куда роскошнее и крепче Фармера. Высокие стены, сложенные из огромных тёсанных камней, окружал неширокий аккуратный и глубокий ров. Он не был заполнен водой доверху, лишь где-то метрах в трёх внизу плескалась мутная вода. Откидной мост на толстых цепях был опущен, его охраняли четверо стражников в начищенных блестящих кольчугах, открытых шлемах и со внушительного вида копьями в руках. Две башни возвышались над воротами, и в их узких окнах можно было разглядеть витражи из красного и синего толстого стекла. За мостом, во глубине арки в стене виднелись острые широкие зубцы поднятой сейчас тяжёлой решётки.

Провожатый сэра Мишеля и Гунтера попросил их немного подождать, резвым галопом пронёсся по мосту, выбивая звонкую дробь по мощным деревянным брусьям, осадил коня перед аркой и, склонившись, что-то сказал стражникам, после чего призывно замахал рукой.

– Поехали! – сказал сэр Мишель.

Проехав под аркой, они оказались в нешироком аккуратном дворике, мощёном камнем. Здесь не было никаких курятников, хлевов, домиков для прислуги, разве что вдоль стены тянулось длинное здание конюшни. Этот замок был чисто оборонительным сооружением, но при этом неплохо приспособлен для житья. Внутренняя часть замка с донжоном сама по себе представляла отличное укрепление, даже если бы врагу удалось прорваться во внутренний дворик, там бы его не ждало ничего хорошего. Упёршись в единственные крепкие двери он оказался бы зажат между привратными башнями, на верхних площадках которых вполне могли бы стоять котлы с кипящим маслом или расплавленным свинцом, а из узких окон-бойниц донжона на головы врагов посыпался бы дождь арбалетных стрел. Вполне возможно, что донжон имел подземный ход, ведущий далеко за пределы крепости.

Вплотную примыкавшие к донжону одноэтажные каменные строения служили казармами городского гарнизона. Узнав об этом от сэра Мишеля, вполголоса объяснявшего германцу устройство крепости и её военные достоинства, Гунтер справедливо изумился:

– Они что, тут всё время живут в такой тесноте?

– Нет, – ответил сэр Мишель, – большинство солдат живут в городе, они местные. В самом замке живёт только бейлиф со своими домочадцами и слугами, при нём есть небольшая гвардия, состоящая из нескольких местных знатных рыцарей. Находясь на службе, они живут здесь.

Передав подбежавшим слугам лошадей, сэр Мишель и Гунтер последовали за своим провожатым и, пройдя внутрь донжона, поднялись по узкой витой лестнице на второй этаж. Их привели в округлый зал, имевший довольно воинственную обстановку. Стены были завешаны разнообразными гобеленами; среди них были как древние, обветшавшие и выцветшие, вроде тех, что украшали обеденную залу в Фармере, так и новые. Всех их объединяла общая тема сюжетов – батальные сцены с религиозным подтекстом. Поверх гобеленов висело множество разнообразного оружия, доспехов, кольчуг, щитов, шлемов. Зал пересекал длинный стол, покрытый тёмно-синей скатертью. По обе его стороны на высоких деревянных стульях с резными спинками, сидело десятка полтора рыцарей и оруженосцев, а во главе стола восседал сам сэр Аллейн д'Эмери, бейлиф графства. Увидав такое количество богато разодетых дворян, Гунтер откровенно растерялся, но сэр Мишель вёл себя вполне по-свойски, так как знал почти всех рыцарей, присутствующих в зале и некоторых из их оруженосцев.

Едва солдат доложил о вновь прибывших, бейлиф сдержанно кивнул, приветствуя, и жестом указал на два остававшихся свободными стула.

– Благородные рыцари и доблестные оруженосцы! Я рад приветствовать вас всех в замке Аржантан, не смотря на то, что поводом для нашей встречи стали события далеко не радостные, – сэр Аллейн сделал многозначительную паузу, взял со стола скрученный пергаментный лист, развернул его, и, обведя пристальным взглядом сидящих за столом продолжил: – Я получил письмо от одного моего родственника из Палестины. Ему стало известно, что некоторое время назад в столицу был отправлен человек, которому некое достаточно известное лицо из христианских князей Святой Земли дало поручение убить принца Джона и по возможности других членов королевской семьи… Скажите, господа, кому-нибудь известно о дьявольской секте исмаилитов? Об убийцах-фидаях? И, надеюсь, здесь найдутся люди, которые знают, что именно происходит в Палестине и христианских владениях в Сирии и Триполитании?

Ему пришлось замолчать, потому что по залу пронёсся тревожный ропот – рыцари переглядывались, покачивали головами и в то же время призывали друг друга к молчанию, чтобы поскорее услышать, что же бейлиф скажет дальше. Сэр Мишель молча смотрел на сэра Аллейна, жадно ловя каждое его слово. Наконец, один оруженосец высказал общий ответ на вопрос бейлифа:

– Милорд, к превеликому сожалению, известия из Святой Земли доходят до нас не часто. Если это возможно, объясните подробнее. Если дело настолько серьёзно и всё изложенное в упомянутом письме истинно, то нам будет гораздо лучше знать все обстоятельства…

Бейлиф вздохнул, прошёлся вправо-влево и, видимо, решившись, снова взялся за свиток.

– Хорошо, – сказал сэр Аллейн. – Если вы, господа, считаете необходимым ознакомиться с посланием, то я его зачитаю. Мой сын служит при дворе короля Иерусалимского Гвидо Лузиньяна. Это письмо написано с ведома короля и с его одобрения. Письмо датировано четвёртым июня, и только сейчас его, а также копии, доставили мне, а заодно в Англию. Принц Джон, констебль Лондона и господин де Лоншан тоже извещены.

Бейлиф близоруко сощурился, поднося пергамент к глазам, и начал читать:

Дорогой отец!

Я был бы счастлив сообщить, что христианские владения в Палестине процветают, а народ живёт в достатке и счастье, но, к моему глубочайшему сожалению и горю всех христиан, сие не соответствует истине. Вам наверняка известно, что два года назад войско сарацин вторглось в земли Иерусалимского королевства, затем мы потерпели чудовищное поражение в великой битве при Тивериаде, а вскоре, к неизбывной скорби каждого, верящего в Крест и Господа нашего Иисуса Христа, потеряли Святой Город, захваченный султаном Саладином.

Теперь же в наших руках остались лишь несколько крепостей на побережье: маркграф Конрад Монферратский удерживает Тир, граф Раймунд по-прежнему находится в Триполисе, а король Иерусалимский Гвидо после своего освобождения из сарацинского плена и недолгого пребывания в Дамаске собрал остатки верных ему рыцарей и направился к крепости Акка, где мы все сейчас и находимся.

Что и говорить, положение христианского воинства под Аккой самое жуткое и поддерживает нас лишь вера во Спасение и истинную правоту нашего дела. Лагерь осаждён сарацинами со всех сторон, очень плохо с водой и пищей, множество больных, которым невозможно оказать помощи. Безусловно, мы всеми силами пытаемся не допустить, чтобы Саладин снял осаду с города, но возможности наши на исходе и теперь христиан Святой Земли вдохновляет лишь известие о скором прибытии короля Ричарда, Филиппа Августа и императора Фридриха Барбароссы. Может быть, с их приходом в Палестину дела пойдут значительно лучше…

Ни для кого не секрет, что маркграф Конрад Монферратский, верный своему обычаю, затевает новые интриги, видимо, стараясь сохранить своё положение владыки Тира. Между прочим, дорогой отец, при его дворе объявился небезызвестный Рено де Шатильон, коего мы все почитали погибшим ещё год назад. Даже ходили слухи, будто убил его сам Саладин после Тивериадского поражения. Сам я Рено Шатильонского не видел, но некоторые рыцари, прибывшие к Акке из Тира, утверждают, будто этот негодяй действительно жив и граф Конрад всецело благоволит ему.

Теперь, дорогой отец, самое неприятное. Слишком многие владетельные князья Святой Земли, к величайшему сожалению, полагают, что новый крестовый поход, созванный Святым Папой Клементом III, не принесёт ничего, кроме новых поражений и потерь. Сейчас некоторые правители предпочитают держаться за то, что имеют, забыв о Иерусалиме и Гробе Господнем, пребывающих ныне в руках язычников. Думаю, тебе, отец, понятно, что срыв или отсрочка крестового похода сыграет лишь на руку этим бесчестным людям и Саладину, с которым они готовы вступить в предательское соглашение, при условии, если сарацинский сутан сохранит их земли и города в неприкосновенности. Ради спасения собственных никчёмных жизней и достояния своего они готовы даже заключить союз с самой порочной и злокозненной сектой, отколовшейся от последователей пророка Мухаммеда. Не стану долго описывать все мерзости и непотребства, чинимые исмаилитами, как они себя именуют, вот уже на протяжении многих лет, но их глава, известный под прозвищем Старца Горы, полагает лучшим способом добыть власть и влияние бесчисленными убийствами противников. Для убийц-ассассинов не имеет значения, кем является их жертва – приверженцем ислама или христианином, низкорожденным или князем.

Королю Гвидо Лузиньяну доверенные люди донесли, что некий христианский владыка, замыслив сберечь свои земли и положение, встал на путь, ведущий к погибели души. Есть возможность, что указанный человек нанял одного или нескольких исмаилитов с целью не допустить прибытия в Палестину крестового воинства, а особо нашего короля Ричарда. Неизвестно, какой именно приказ дан убийцам, но мы знаем точно, что смерть Джона, принца Английского, равно как и королевы Элеоноры Пуату может надолго отвлечь Ричарда от подготавливаемого похода, вызвать смятение в стране и привести к неисчислимым бедствиям.

Король Гвидо поручил мне посоветовать вам, как бейлифу, отвечающему за нормандские порты и дороги, ведущие к ним, присматривать за проезжающими, особо обращая внимание на людей, явно побывавших в Святой Земле, не делая различий в сословиях и происхождении. Главная отличительная примета исмаилита – маленькая татуировка на предплечье слева, в виде коршуна, сидящего на полумесяце. Предупреждаю, что все до единого ассассины происхождением южане, но могут знать нужные наречия и прикидываться кем угодно.

Эти люди донельзя опасны, потому сообщение о их возможном появлении отправлены не только вам, но также в Англию, Аквитанию и Лангедок. Если удастся перехватить людей с вышеназванной приметой, король Гвидо Лузиньян советует уничтожать их без всякой жалости, как детей сатаны и богомерзких преступников.

Надеюсь на вас, дорогой отец. Да поможет нам всем Господь Бог.

С пожеланием удачи – ваш сын Альбрехт д'Эмери.

Дано четвёртого дня июня 1189 года по пришествию Спасителя, окрестности Акки, что в королевстве Иерусалимском.

Бейлиф замолчал, прокашлялся и отложил свиток в сторону.

– Вот такие дела, – коротко сказал он. – Полагаю, господа, теперь вы сознаёте, почему я просил вас собраться здесь. Я не могу полагаться только на наёмную стражу графства или подчинённые мне военные отряды.

Возникла довольно долгая заминка. Некоторые из дворян удивлённо перешёптывались, другие молчали, явно не понимая, как может христианский владыка желать смерти членам королевской семьи и добиваться срыва похода для освобождения Иерусалима. Гунтер же сидел, глубоко задумавшись, так как услышанное поразило его несказанно. Германец достаточно знал историю двенадцатого века, но во всех прочитанных прежде книгах ни единого разу не встречалось упоминание о возможном покушении на принца Джона или вдовствующую королеву.

«Вариантов два, – думал Гунтер. – Либо в настоящей истории всё прошло незамеченным и убийц переловили, либо начал действовать человек, про которого нам говорил отец Колумбан… Этот посланец Лорда вместе со своим хозяином – большая сила, переломить хребет которой практически невозможно. Если предположить, что я не ошибаюсь, то, по крайней мере, у нас с Мишелем появились некоторые намёки на то, кем является мой противовес в этом мире…»

Тут сэр Мишель подтолкнул оруженосца локтем в бок и прошептал:

– Послушай, Джонни, а если речь шла о Понтии?

Гунтер решительно замотал головой:

– Не может быть. Понтий, пускай и не может называться образцом благородства, совершенно не подходит.

– Почему? – поднял брови сэр Мишель.

– Во-первых, он не южанин, хоть и темноволос. А я читал, ещё у себя, в Германии, будто исмаилиты не брали к себе в обучение европейцев. Только сарацин. Во-вторых, ломбардец едет, вообще не скрываясь, а с его склочным характером скрытным наёмным убийцей стать просто невозможно…

– Зато у него слуги – сарацины, – рассудительно напомнил рыцарь. – Помнишь?

Гунтер охнул и почесал в затылке. На самом деле, Мишель прав. Разве станут обращать внимание на рыцаря, у которого слуги с Востока? Теперь это самое обычное дело…

– Ты прав, – кивнул Гунтер. – И что теперь делать?

– Как – что? – изумился сэр Мишель. – Надо всё рассказать сэру Аллейну, вдруг мы напали на след?

– Слишком просто, любезный сэр. Донельзя просто. Ладно, потом подойдём и расскажем.

Бейлиф подождал, пока разговоры стихнут и первая волна изумления спадёт, потом встал, снова кашлянул и произнёс:

– Думаю, господа, вы поняли, каковы требования мои, а, значит, и английской короны. Каждому из вас в отдельности и всем вместе поручается разыскать этого человека или людей. По возможности, следует доставить преступников ко мне. Вам следует задерживать каждого, кто по вашему мнению подходит под данное в послании описание. С помощью своих слуг осмотрите все странноприимные дома в округе, опросите содержателей постоялых дворов, особенно обращая внимание на подобные заведения, расположенные на побережье. Отмечайте всё необычное – полагаю, посланные в Англию убийцы не смогут пройти незаметно или сделают по дороге нечто странное. Они могут хорошо говорить на нашем языке, но не знать местных обычаев… Каждый из вас, господа, получит необходимую бумагу, дающую право приказывать всем отрядам стражи в городах и деревнях, и получить помощь у владельцев маноров. Содержание, само собой, корона не оплачивает, но вознаграждение за труд я обещаю. Теперь, если кто-нибудь из вас, господа дворяне, желает задать мне вопросы – прошу.

Снова поднялся оживлённый гомон, рыцари спорили между собой, договаривались о совместных действиях, но вопросов по существу ни у кого не было – бейлиф сумел предельно ясно и лаконично изложить суть дела.

– Всё-таки это был Понтий! – уверенно заявил сэр Мишель Гунтеру, пока прочие дворяне переговаривались и обсуждали услышанное. – Надо же, он был у нас в руках!

Германец вздохнул и серьёзно посмотрел на рыцаря:

– Если быть точным, это ты был у него в руках. Какая досада, что пуля задела только плечо…

– Вот-вот! – глаза сэра Мишеля азартно заблестели. – Он ранен, и необычно. Конечно, будет искать помощи, правда не знаю, кто окажет её такому ублюдку? Впрочем, люди у нас добрые… Идти за Понтием по следу будет легко, я уверен – достаточно порасспросить о раненом рыцаре и не была ли странной его рана! Насколько я понял, твоё жуткое оружие делает маленькие дырочки в плоти?

Рыцари, позвякивая кольчугами, поднялись с кресел, стали прощаться друг с другом. К сэру Мишелю подошли несколько молодых рыцарей, которых Гунтер мысленно окрестил «бывшими собутыльниками», перебросились парой куртуазностей насчёт погоды-природы и здоровья родителей, пожелали удачи и тепло распрощались, пообещав всячески помогать друг другу в их совместном великом деле. Сэр Мишель, отвыкнув немного от такого блестящего общества и соскучившись, сиял от удовольствия и чувствовал себя так, будто службу свою уже выполнил с честью и держит в руке голову врага.

Когда все покинули зал, сэр Мишель, слегка робея, подошёл к бейлифу, который уже начал разбирать на столе какие-то свои бумаги. Гунтер, как обычно, держался чуть позади. Сэр Аллейн несколько недоумевающе поднял на Фармера глаза и поинтересовался:

– Вы что-то хотели спросить, сударь?

– Сэр Аллейн, – осторожно начал рыцарь, – Я и мой оруженосец хотели бы сообщить вам некоторые сведения относительно человека, которого должны разыскать и задержать…

Бейлиф серьёзно посмотрел на обоих и жестом указал на кресла.

– Говорите, шевалье де Фармер, я внимаю каждому вашему слову, – произнёс он, откинувшись на спинку стула.

Неторопливо и обстоятельно сэр Мишель изложил свои соображения и подозрения относительно личности сэра Понтия Ломбардского, рассказал о новом происшествии в разнесчастном монастыре Святой Троицы и подкрепил сказанное описанием его внешности, слегка походивший на восточную.

– Любопытно, – покачал головой сэр Аллейн, потеребив перо, которым собирался писать. – Вас рассказ, сударь, интересен, особенно в части, где говорилось о слугах-сарацинах и странном ранении…

Сэр Мишель сделал вид, будто не расслышал последних слов. Гунтер строго-настрого запретил рыцарю хоть кому-нибудь говорить про автомат и прочие необычности, привезённые из двадцатого века. Бейлиф же задумчиво продолжал:

– В последние дни произошло много необъяснимых событий, господа. Люди утверждают, что недавно видели некое летающее существо, кружившее над полями к югу и востоку отсюда.

«Начинается! – с лёгким ужасом подумал Гунтер. – Вот что значит искать аэродром в двенадцатом веке! Неужели он что-то заподозрил?»

Сэр Мишель оказался на высоте и врал совершенно бесстрастно и убедительно:

– Мы ничего не знаем об этом, сэр. Какое существо?

– Летучий змей, может быть, дракон… Один священник прислал письмо, в котором написал, будто третьего дня появился сам дьявол…

«Точно, появился! – германец состроил как можно более невинное лицо, понимая, что если выдать себя, то положение может непоправимо осложниться. – Удивляюсь, почему этому военному губернатору не доложили, как в некоторых деревнях скисло молоко или застоявшиеся лошади были в пене – самые ясные приметы явления нечистого духа.»

Но бейлиф и не думал подозревать сына барона де Фармер или его оруженосца. Просто слишком много неприятностей обрушилось на графство за минувшие четыре дня. Помолчав, сэр Аллейн лишь развёл руками и произнёс:

– Что ж, сэр Мишель, ищите вашего Понтия, только помните – если он действительно является исмаилитом или подкуплен этой дьявольской сектой, у него могут иметься тайные сообщники, и не в едином числе. Знаете что? Если вдруг вы обнаружите его, не пытайтесь захватить или убить, а пошлите вашего оруженосца ко мне за помощью или просто следите за ним. Хотите, дам вам сэра де Муалена и его копьё в попутчики? Это опытные люди…

– Мы тоже, – самоуверенно заявил рыцарь. – Справимся.

Тут Гунтер осмелился вмешаться в разговор, потому что появилось одно немаловажное соображение:

– Господин бейлиф, нам говорили, будто ломбардец поехал в Руан. Там порт и, возможно, Понтий хочет плыть в Англию. Нам преследовать его за пределами графства?

– Конечно, – кивнул сэр Аллейн. – Давайте сделаем так: вот вам подорожная, – бейлиф черкнул несколько слов на чистом пергаменте и, капнув красным сургучом, приложил своё кольцо с печаткой. – Это даст возможность сесть на первый же корабль к Дувру, если выяснится, что ваш сэр Понтий отправился в Англию. Денег у вас хватит?

– Смотря на что… – замялся сэр Мишель. – Надо ещё купить оружие…

– Вы без оружия? – изумлённо поднял брови бейлиф, но потом, старательно подавив улыбку, добавил: – А, понимаю! Вы наверняка проиграли поединок и победивший рыцарь по праву забрал доспех?

– Так и было, – встрял Гунтер, останавливая Фармера, который явно собирался сказать сэру Аллейну грубость. Ведь бейлиф прекрасно знал, в какую историю попал сэр Мишель в монастыре Святой Троицы и какой именно поединок был проигран. – Разрешите откланяться, ваше превосхо… Простите, сударь.

– Идите, – бейлиф отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена. – Да благословит вас дева Мария и святой Бернар.

– И вам того же, – проворчал под нос Гунтер, выходя из зала вслед за сэром Мишелем. – Ну вот, поздравляю, мы на государственной службе… Никогда не думал, что стану работать на английского короля!